Американская трагедия - английский и русский параллельные тексты

Драйзер Теодор. Американская трагедия

An American Tragedy, by Theodore Dreiser BOOK ONE Chapter 1	Драйзер Теодор Американская трагедия КНИГА ПЕРВАЯ 1
Dusk - of a summer night.	Летний вечер, сумерки.
And the tall walls of the commercial heart of an American city of perhaps 400,000 inhabitants - such walls as in time may linger as a mere fable.	Торговый центр американского города, где не менее четырехсот тысяч жителей, высокие здания, стены...
And up the broad street, now comparatively hushed, a little band of six - a man of about fifty, short, stout, with bushy hair protruding from under a round black felt hat, a most unimportant- looking person, who carried a small portable organ such as is customarily used by street preachers and singers.	Когда-нибудь, пожалуй, станет казаться невероятным, что существовали такие города. И на широкой улице, теперь почти затихшей, группа в шесть человек: мужчина лет пятидесяти, коротенький, толстый, с густой гривой волос, выбивающихся из-под круглой черной фетровой шляпы, - весьма невзрачная личность; на ремне, перекинутом через плечо, небольшой органчик, какими обычно пользуются уличные проповедники и певцы.
And with him a woman perhaps five years his junior, taller, not so broad, but solid of frame and vigorous, very plain in face and dress, and yet not homely, leading with one hand a small boy of seven and in the other carrying a Bible and several hymn books. With these three, but walking independently behind, was a girl of fifteen, a boy of twelve and another girl of nine, all following obediently, but not too enthusiastically, in the wake of the others.	С ним женщина, лет на пять моложе его, не такая полная, крепко сбитая, одетая очень просто, с некрасивым, но не уродливым лицом; она ведет за руку мальчика лет семи и несет Библию и книжечки псалмов. Вслед за ними, немного поодаль, идут девочка лет пятнадцати, мальчик двенадцати и еще девочка лет девяти; все они послушно, но, по-видимому, без особой охоты следуют за старшими.
It was hot, yet with a sweet languor about it all.	Жарко, но в воздухе чувствуется приятная истома.
Crossing at right angles the great thoroughfare on which they walked, was a second canyon-like way, threaded by throngs and vehicles and various lines of cars which clanged their bells and made such progress as they might amid swiftly moving streams of traffic.	Большую улицу, по которой они шли, под прямым углом пересекала другая, похожая на ущелье; по ней сновали толпы людей, машины и трамваи, которые непрерывно звонили, прокладывая себе путь в стремительном потоке общего движения.
Yet the little group seemed unconscious of anything save a set purpose to make its way between the contending lines of traffic and pedestrians which flowed by them.	Маленькая группа казалась, однако, равнодушной ко всему и только старалась пробраться между захлестывавшими ее встречными потоками машин и пешеходов...
Having reached an intersection this side of the second principal thoroughfare - really just an alley between two tall structures - now quite bare of life of any kind, the man put down the organ, which the woman immediately opened, setting up a music rack upon which she placed a wide flat hymn book.	Дойдя до угла, где путь им пересекала следующая улица, - вернее, просто узкая щель между двумя рядами высоких зданий, лишенная сейчас всяких признаков жизни, - мужчина поставил органчик на землю, а женщина немедленно открыла его, подняла пюпитр и раскрыла широкую тонкую книгу псалмов.
Then handing the Bible to the man, she fell back in line with him, while the twelve-year-old boy put down a small camp-stool in front of the organ.	Затем, передав Библию мужчине, стала рядом с ним, а старший мальчик поставил перед органчиком небольшой складной стул.
The man - the father, as he chanced to be - looked about him with seeming wide- eyed assurance, and announced, without appearing to care whether he had any auditors or not:	Мужчина - это был отец семейства - огляделся с напускной уверенностью и провозгласил, как будто вовсе не заботясь о том, есть ли у него слушатели:

"We will first sing a hymn of praise, so that any who may wish to acknowledge the Lord may join us.	- Сначала мы пропоем хвалебный гимн, и всякий, кто желает восславить господа, может присоединиться к нам.
Will you oblige, Hester?"	Сыграй нам, пожалуйста, Эстер.
At this the eldest girl, who until now had attempted to appear as unconscious and unaffected as possible, bestowed her rather slim and as yet undeveloped figure upon the camp chair and turned the leaves of the hymn book, pumping the organ while her mother observed:	Старшая девочка, стройная, хотя еще и не вполне сложившаяся, до сих пор старалась держаться возможно более безразлично и отчужденно; теперь она села на складной стул и, вертя ручку органчика, стала перелистывать книгу псалмов, пока мать не сказала:
"I should think it might be nice to sing twenty-seven tonight -'How Sweet the Balm of Jesus' Love.'"	- Я думаю, мы начнем с двадцать седьмого псалма: "Как сладостен бальзам любви Христовой".
By this time various homeward-bound individuals of diverse grades and walks of life, noticing the small group disposing itself in this fashion, hesitated for a moment to eye them askance or paused to ascertain the character of their work.	Тем временем расходившиеся по домам люди разных профессий и положений, заметив группу с органчиком, нерешительно замедляли шаг и искоса оглядывали ее или приостанавливались, чтобы узнать, что происходит.
This hesitancy, construed by the man apparently to constitute attention, however mobile, was seized upon by him and he began addressing them as though they were specifically here to hear him.	Этой нерешительностью, истолкованной как внимание, человек у органчика немедленно воспользовался и провозгласил, словно публика специально собралась здесь послушать его:
"Let us all sing twenty-seven, then -'How Sweet the Balm of Jesus' Love.'"	- Споем же все вместе: "Как сладостен бальзам любви Христовой".
At this the young girl began to interpret the melody upon the organ, emitting a thin though correct strain, at the same time joining her rather high soprano with that of her mother, together with the rather dubious baritone of the father.	Девочка начала наигрывать на органчике мелодию, извлекая слабые, но верные звуки, и запела; ее высокое сопрано слилось с сопрано матери и весьма сомнительным баритоном отца.
The other children piped weakly along, the boy and girl having taken hymn books from the small pile stacked upon the organ.	Другие детишки - девочка и мальчик, взяв по книжке из стопки, лежавшей на органе, слабо попискивали вслед за старшими.
As they sang, this nondescript and indifferent street audience gazed, held by the peculiarity of such an unimportant-looking family publicly raising its collective voice against the vast skepticism and apathy of life.	Они пели, а безликая и безучастная уличная толпа с недоумением глазела на это невзрачное семейство, возвысившее голос против всеобщего скептицизма и равнодушия.
Some were interested or moved sympathetically by the rather tame and inadequate figure of the girl at the organ, others by the impractical and materially inefficient texture of the father, whose weak blue eyes and rather flabby but poorly-clothed figure bespoke more of failure than anything else.	В некоторых возбуждала интерес и сочувствие застенчивая девочка у органа, в других -непрактичный и жалкий вид отца, чьи бледно-голубые глаза и вялая фигура, облаченная в дешевый костюм, выдавали неудачника.
Of the group the mother alone stood out as having that force and determination which, however blind or erroneous, makes for self-preservation, if not success in life.	Из всей семьи одна лишь мать обладала той силой и решительностью, которые - как бы ни были они слепы и ложно направлены способствуют если не успеху в жизни, то самосохранению.

She, more than any of the others, stood up with an ignorant, yet somehow respectable air of conviction.	В ней, больше чем в ком-либо из остальных, видна была убежденность, хотя и невежественная, но все же вызывающая уважение.
If you had watched her, her hymn book dropped to her side, her glance directed straight before her into space, you would have said:	Если бы вы видели, как она стояла с книгой псалмов в опущенной руке, устремив взгляд в пространство, вы сказали бы:
"Well, here is one who, whatever her defects, probably does what she believes as nearly as possible."	"Да, вот кто при всех своих недостатках, несомненно, стремится делать только то, во что верит".
A kind of hard, fighting faith in the wisdom and mercy of that definite overruling and watchful power which she proclaimed, was written in her every feature and gesture.	Упрямая, стойкая вера в мудрость и милосердие той всевидящей, могущественной силы, к которой она сейчас взывала, читалась в каждой ее черте, в каждом жесте.
"The love of Jesus saves me whole, The love of God my steps control,"	Любовь Христа, ты мне опорой будь, Любовь Иисуса - праведный мой путь,
she sang resonantly, if slightly nasally, between the towering walls of the adjacent buildings.	звучно и немного гнусаво пела она - едва заметная среди громадных зданий.
The boy moved restlessly from one foot to the other, keeping his eyes down, and for the most part only half singing.	Мальчик, опустив глаза, беспокойно переминался с ноги на ногу и подпевал не очень усердно.
A tall and as yet slight figure, surmounted by an interesting head and face - white skin, dark hair - he seemed more keenly observant and decidedly more sensitive than most of the others - appeared indeed to resent and even to suffer from the position in which he found himself.	Высокий, но еще не окрепший, с выразительным лицом, белой кожей и темными волосами, он казался самым наблюдательным и, несомненно, самым чувствительным в этой семье; ясно было, что он недоволен своим положением и даже страдает от него.
Plainly pagan rather than religious, life interested him, although as yet he was not fully aware of this.	Его больше привлекало в жизни языческое, чем религиозное, хотя он пока еще не вполне это сознавал.
All that could be truly said of him now was that there was no definite appeal in all this for him.	Только в одном не приходилось сомневаться: у него не было призвания к тому, что его заставляли делать.
He was too young, his mind much too responsive to phases of beauty and pleasure which had little, if anything, to do with the remote and cloudy romance which swayed the minds of his mother and father.	Он был слишком юн, душа его - слишком отзывчива ко всякому проявлению красоты и радости, столь чуждых отвлеченной и туманной романтике, владевшей душами его отца и матери.
Indeed the home life of which this boy found himself a part and the various contacts, material and psychic, which thus far had been his, did not tend to convince him of the reality and force of all that his mother and father seemed so certainly to believe and say.	И в самом деле, материальная и духовная жизнь семьи, членом которой он был, не убеждала его в реальности и силе того, во что, видимо, так горячо верили и что проповедовали его мать и отец.
Rather, they seemed more or less troubled in their lives, at least materially.	Напротив, их постоянно тревожили всякие заботы, и прежде всего материальные.
His father was always reading the Bible and speaking in meeting at different places, especially in the "mission," which he and his mother conducted not so far from this corner.	Отец всегда читал Библию и выступал с проповедями в различных местах, а главным образом в "миссии", расположенной неподалеку отсюда, - он руководил ею вместе с матерью.

At the same time, as he understood it, they collected money from various interested or charitably inclined business men here and there who appeared to believe in such philanthropic work.	В то же время, насколько понимал мальчик, они собирали деньги от разных деловых людей, интересующихся миссионерской работой или склонных к благотворительности и, видимо, сочувствовавших деятельности отца.
Yet the family was always "hard up," never very well clothed, and deprived of many comforts and pleasures which seemed common enough to others.	И все же семье приходилось туго: всегда они были неважно одеты, лишены многих удобств и удовольствий, доступных другим людям.
And his father and mother were constantly proclaiming the love and mercy and care of God for him and for all.	А отец и мать постоянно прославляли любовь, милосердие и заботу бога о них и обо всех на свете.
Plainly there was something wrong somewhere.	Тут явно что-то не так.
He could not get it all straight, but still he could not help respecting his mother, a woman whose force and earnestness, as well as her sweetness, appealed to him.	Мальчик не умел разобраться в этом, но все же относился к матери с невольным уважением; он ощущал внутреннюю силу и серьезность этой женщины так же, как и ее нежность.
Despite much mission work and family cares, she managed to be fairly cheerful, or at least sustaining, often declaring most emphatically	Несмотря на тяжелую работу в миссии и на заботы о семье, она умела оставаться веселой или, по крайней мере, не теряла бодрости; она часто восклицала с глубоким убеждением:
"God will provide" or	"Господь позаботится о нас!" или:
"God will show the way," especially in times of too great stress about food or clothes.	"Господь укажет нам путь!" особенно в такие времена, когда семья уж слишком нуждалась.
Yet apparently, in spite of this, as he and all the other children could see, God did not show any very clear way, even though there was always an extreme necessity for His favorable intervention in their affairs.	И, однако, это понимали и он и другие дети, - бог не указывал им никакого выхода даже тогда, когда его благодетельное вмешательство в дела семьи было крайне необходимо.
To-night, walking up the great street with his sisters and brother, he wished that they need not do this any more, or at least that he need not be a part of it.	В этот вечер, бродя по большой улице вместе с сестрами и братишкой, мальчик горячо желал, чтобы все это кончилось раз и навсегда или, по крайней мере, чтобы ему самому не приходилось больше в этом участвовать.
Other boys did not do such things, and besides, somehow it seemed shabby and even degrading.	Ведь другие мальчики не занимаются такими вещами, тут есть что-то жалкое и даже унизительное.
On more than one occasion, before he had been taken on the street in this fashion, other boys had called to him and made fun of his father, because he was always publicly emphasizing his religious beliefs or convictions.	Не раз, еще прежде чем его стали вот так водить по улицам, другие ребята дразнили его и смеялись над его отцом за то, что тот всегда во всеуслышание распространялся о своей вере и убеждениях.
Thus in one neighborhood in which they had lived, when he was but a child of seven, his father, having always preluded every conversation with "Praise the Lord," he heard boys call "Here comes old Praise-the-Lord Griffiths."	Отец всякий разговор начинал словами: "Хвала господу", - и все ребята по соседству с домом, где они жили, когда мальчику было семь лет, выкрикивали, завидев отца: - Грифитс, Грифитс! "Хвала господу" Грифитс!
Or they would call out after him	Или кричали вслед мальчику:
"Hey, you're the fellow whose sister plays the organ.	- Вон у этого сестра играет на органчике!

Is there anything else she can play?"	А еще на чем она играет?
"What does he always want to go around saying, 'Praise the Lord' for?	И зачем только отец твердит повсюду свое "хвала господу"!
Other people don't do it."	Другие так не делают.
It was that old mass yearning for a likeness in all things that troubled them, and him.	В нем, как и в дразнивших его мальчишках, говорило извечное людское стремление к полному сходству, к стандарту.
Neither his father nor his mother was like other people, because they were always making so much of religion, and now at last they were making a business of it.	Но его отец и мать были не такие, как все; они всегда слишком много занимались религией, а теперь наконец сделали ее своим ремеслом.
On this night in this great street with its cars and crowds and tall buildings, he felt ashamed, dragged out of normal life, to be made a show and jest of.	В этот вечер, на большой улице с высокими домами, - шумной, оживленной, полной движения, - мальчик со стыдом чувствовал себя вырванным из нормальной жизни и выставленным на посмешище.
The handsome automobiles that sped by, the loitering pedestrians moving off to what interests and comforts he could only surmise; the gay pairs of young people, laughing and jesting and the "kids" staring, all troubled him with a sense of something different, better, more beautiful than his, or rather their life.	Великолепные автомобили проносились мимо, праздные пешеходы спешили к занятиям и развлечениям, о которых он мог лишь смутно догадываться, веселые молодые пары проходили со смехом и шутками, малыши глазели на него, - и все волновало ощущением чего-то иного, лучшего, более красивого, чем его жизнь, или, вернее, жизнь его семьи.
And now units of this vagrom and unstable street throng, which was forever shifting and changing about them, seemed to sense the psychologic error of all this in so far as these children were concerned, for they would nudge one another, the more sophisticated and indifferent lifting an eyebrow and smiling contemptuously, the more sympathetic or experienced commenting on the useless presence of these children.	В праздной и зыбкой уличной толпе, которая непрестанно переливалась вокруг, иные, казалось, чувствовали, что в отношении этих детей допускается психологическая ошибка: некоторые подталкивали друг друга локтем, более искушенные и равнодушные поднимали бровь и презрительно улыбались, а более отзывчивые или опытные говорили, что присутствие детей здесь излишне.
"I see these people around here nearly every night now - two or three times a week, anyhow," this from a young clerk who had just met his girl and was escorting her toward a restaurant.	- Я вижу здесь этих людей почти каждый вечер -два-три раза в неделю, уж во всяком случае. - Это говорит молодой клерк. Он только что встретился со своей подругой и ведет ее в ресторан.
"They're just working some religious dodge or other, I guess."	- Наверно, какое-нибудь шарлатанство под видом религии, - прибавляет он.
"That oldest boy don't wanta be here.	- Старшему мальчишке это не по душе.
He feels outa place, I can see that.	Видать, он чувствует себя не в своей тарелке.
It ain't right to make a kid like that come out unless he wants to.	Не годится такого мальчонку выставлять напоказ, коли ему неохота.
He can't understand all this stuff, anyhow." This from an idler and loafer of about forty, one of those odd hangers- on about the commercial heart of a city, addressing a pausing and seemingly amiable stranger.	Он же ничего не смыслит в этих делах, - говорит праздный бродяга лет сорока, один из своеобразных завсегдатаев торгового центра города, обращаясь к остановившемуся рядом добродушному на вид прохожему.

"Yeh, I guess that's so," the other assented, taking in the peculiar cast of the boy's head and face.	- Да, я тоже так думаю, - соглашается тот, заинтересованный оригинальным лицом мальчика.
In view of the uneasy and self-conscious expression upon the face whenever it was lifted, one might have intelligently suggested that it was a little unkind as well as idle to thus publicly force upon a temperament as yet unfitted to absorb their import, religious and psychic services best suited to reflective temperaments of maturer years.	Смущение и неловкость видны были на лице мальчика, когда он поднимал голову; нетрудно было понять, что бесполезно и бессердечно принуждать существо с еще не установившимся характером, неспособное постичь психологический и религиозный смысл происходящего, к участию в подобных публичных выступлениях, более подходящих для людей зрелых и вдумчивых.
Yet so it was.	И все же ему приходилось подчиняться.
As for the remainder of the family, both the youngest girl and boy were too small to really understand much of what it was all about or to care.	Двое младших детей - девочка и мальчик - были слишком малы, чтобы по-настоящему понимать, чем они тут занимаются, и им было все равно.
The eldest girl at the organ appeared not so much to mind, as to enjoy the attention and comment her presence and singing evoked, for more than once, not only strangers, but her mother and father, had assured her that she had an appealing and compelling voice, which was only partially true.	Старшей же девочке у органчика, видимо, даже нравилось внимание зрителей и их замечания о ее наружности и пении, так как не только посторонние люди, но даже отец и мать не раз уверяли, будто у нее прелестный, милый голосок, хотя это было не совсем верно.
It was not a good voice. They did not really understand music.	Голос был не так уж хорош, но все они плохо разбирались в музыке.
Physically, she was of a pale, emasculate and unimportant structure, with no real mental force or depth, and was easily made to feel that this was an excellent field in which to distinguish herself and attract a little attention.	Девочка - слабенькая, худенькая - ничем особенно не выделялась; в ней не заметно было и признаков духовной силы или глубины.
As for the parents, they were determined upon spiritualizing the world as much as possible, and, once the hymn was concluded, the father launched into one of those hackneyed descriptions of the delights of a release, via self-realization of the mercy of God and the love of Christ and the will of God toward sinners, from the burdensome cares of an evil conscience.	Не удивительно, что пение оказалось для нее единственной возможностью хоть немного выделиться и обратить на себя внимание. А родители твердо решили способствовать, насколько возможно, духовному очищению общества, и, когда первый псалом был окончен, отец начал разглагольствовать о той радости, которая нисходит на грешников, освобождающихся от тяжких мук совести по воле господа, благодаря его милосердию и любви Христовой.
"All men are sinners in the light of the Lord," he declared.	- Все люди - грешники пред лицом господа, -провозгласил он.
"Unless they repent, unless they accept Christ, His love and forgiveness of them, they can never know the happiness of being spiritually whole and clean. Oh, my friends!	- Доколе они не покаялись, доколе не приняли Спасителя, его любовь и всепрощение, не ведать им счастья, душевной чистоты и непорочности. Друзья мои!

If you could but know the peace and content that comes with the knowledge, the inward understanding, that Christ lived and died for you and that He walks with you every day and hour, by light and by dark, at dawn and at dusk, to keep and strengthen you for the tasks and cares of the world that are ever before you. Oh, the snares and pitfalls that beset us all!	Если б вы знали, какой мир и покой нисходит на того, кто всем сердцем постигает, что Христос жил и умер ради всех нас, что он сопровождает нас ежедневно и ежечасно, при свете и во мраке, на рассвете и на закате дня, дабы поддержать и укрепить нас для трудов и забот, вечно стоящих перед нами. Да, всех нас на каждом шагу подстерегают западни и ловушки!
And then the soothing realization that Christ is ever with us, to counsel, to aid, to hearten, to bind up our wounds and make us whole!	Но как утешительно сознание, что Христос всегда с нами, дабы советовать нам и помогать, ободрять нас, исцелять наши раны и облегчать наши муки!
Oh, the peace, the satisfaction, the comfort, the glory of that!"	Какой покой и довольство дарит нам благая мысль!
"Amen!" asseverated his wife, and the daughter, Hester, or Esta, as she was called by the family, moved by the need of as much public support as possible for all of them - echoed it after her.	- Аминь! - торжественно заключила жена. И старшая дочь Эстер - домашние звали ее Эста, -чувствуя, как важно им привлечь внимание публики, эхом повторила за матерью: - Аминь!
Clyde, the eldest boy, and the two younger children merely gazed at the ground, or occasionally at their father, with a feeling that possibly it was all true and important, yet somehow not as significant or inviting as some of the other things which life held.	Клайд, старший мальчик, и двое младших детей смотрели в землю и лишь изредка взглядывали на отца; может быть, думалось им, все, о чем он говорит, и верно и важно, но все же не столь значительно и привлекательно, как многое другое в жизни.
They heard so much of this, and to their young and eager minds life was made for something more than street and mission hall protestations of this sort.	Они уже наслушались всего этого, и их юный и пылкий ум жаждал от жизни большего, чем вот эти проповеди на улице и в миссии.
Finally, after a second hymn and an address by Mrs. Griffiths, during which she took occasion to refer to the mission work jointly conducted by them in a near-by street, and their services to the cause of Christ in general, a third hymn was indulged in, and then some tracts describing the mission rescue work being distributed, such voluntary gifts as were forthcoming were taken up by Asa - the father.	В конце концов после второго псалма и после небольшой речи, в которой миссис Грифитс упомянула о руководимой ими миссии, помещавшейся на ближайшей улице, и об их служении заветам Христа вообще, публика была осчастливлена третьим псалмом и одарена брошюрками о спасительных трудах миссии, а Эйса Грифитс, глава семьи, собрал кое-какие доброхотные даяния.
The small organ was closed, the camp chair folded up and given to Clyde, the Bible and hymn books picked up by Mrs. Griffiths, and with the organ supported by a leather strap passed over the shoulder of Griffiths, senior, the missionward march was taken up.	Органчик закрыли, складной стул сложили и вручили Клайду, Библию и книжечки псалмов собрала миссис Грифитс, и, когда органчик был перекинут на ремне через плечо Грифитса-старшего, семейство направилось к миссии.
During all this time Clyde was saying to himself that he did not wish to do this any more, that he and his parents looked foolish and less than normal -"cheap" was the word he would have used if he could have brought himself to express his full measure of resentment at being compelled to participate in this way - and that he would not do it any more if he could help.	Все это время Клайд говорил себе, что больше он не желает заниматься этим, что он и его родные смешны и не похожи на других людей; "уличные паяцы" - сказал бы Он, если бы мог полностью выразить свою досаду на вынужденное участие в этих выступлениях. Он постарается никогда больше в них не участвовать.
What good did it do them to have him along?	Чего ради они таскают его за собой?

His life should not be like this.	Такая жизнь не по нем.
Other boys did not have to do as he did.	Другим мальчикам не приходится заниматься подобными вещами.
He meditated now more determinedly than ever a rebellion by which he would rid himself of the need of going out in this way.	Решительнее, чем когда-либо, он помышлял о бунте, который помог бы ему отделаться от всего этого.
Let his elder sister go if she chose; she liked it.	Пусть старшая сестра ходит по улицам с органом, - ей это нравится.
His younger sister and brother might be too young to care.	Младшие сестренка и братишка слишком малы, им все равно.
But he -	Но он...
"They seemed a little more attentive than usual to-night, I thought," commented Griffiths to his wife as they walked along, the seductive quality of the summer evening air softening him into a more generous interpretation of the customary indifferent spirit of the passer-by.	- Кажется, сегодня вечером публика была несколько внимательнее, чем обычно, - заметил Грифитс, шагая рядом с женой. Очарование летнего вечера подействовало на него умиротворяюще и заставило благоприятно истолковать обычное безразличие прохожих.
"Yes; twenty-seven took tracts to-night as against eighteen on Thursday."	- Да, в четверг только восемнадцать человек взяли брошюры, а сегодня двадцать семь.
"The love of Christ must eventually prevail," comforted the father, as much to hearten himself as his wife.	- Любовь Христа совершит свое дело, - сказал отец, столько же стараясь подбодрить себя, как и жену.
"The pleasures and cares of the world hold a very great many, but when sorrow overtakes them, then some of these seeds will take root."	- Мирские утехи и заботы владеют великим множеством людей, но, когда скорбь посетит их, иные из посеянных ныне семян дадут всходы.
"I am sure of it.	- Я уверена в этом.
That is the thought which always keeps me up.	Мысль эта всегда поддерживает меня.
Sorrow and the weight of sin eventually bring some of them to see the error of their way."	Скорбь и тяжесть греха в конце концов заставят некоторых понять, что путь их ложен.
They now entered into the narrow side street from which they had emerged and walking as many as a dozen doors from the corner, entered the door of a yellow single-story wooden building, the large window and the two glass panes in the central door of which had been painted a gray-white.	Они повернули в узкую боковую улицу, из которой ранее вышли, и, миновав несколько домов, вошли в желтое одноэтажное деревянное здание, широкие окна которого и два стекла входной двери были покрыты светло-серой краской.
Across both windows and the smaller panels in the double door had been painted:	Поперек обоих окон и филенок двойной двери было написано:
"The Door of Hope.	"Врата упования.
Bethel Independent Mission.	Миссия диссидентов.
Meetings Every Wednesday and Saturday night, 8 to 10.	Молитвенные собрания по средам и субботам от 8 до 10 часов вечера.
Sundays at 11, 3 and 8.	По воскресеньям - в 11, 3 и 8 часов.
Everybody Welcome."	Двери открыты для всех".

Under this legend on each window were printed the words:	Под этой надписью на каждом окне были начертаны слова:
"God is Love," and below this again, in smaller type:	"Бог есть любовь", а еще ниже помельче:
"How Long Since You Wrote to Mother?"	"Сколько времени ты не писал своей матери?"
The small company entered the yellow unprepossessing door and disappeared. ? Chapter 2	Маленькая группа вошла в желтую невзрачную дверь и скрылась.
T hat such a family, thus cursorily presented, might have a different and somewhat peculiar history could well be anticipated, and it would be true.	2 Вполне можно предположить, что у семьи, которая так бегло представлена читателю, должна быть своя, отличная от других, история; так в действительности и было.
Indeed, this one presented one of those anomalies of psychic and social reflex and motivation such as would tax the skill of not only the psychologist but the chemist and physicist as well, to unravel.	Семья эта представляла собой одну из психических и социальных аномалий, - в ее побуждениях и поступках мог бы разобраться только самый искусный психолог, да и то лишь при помощи химика и физиолога.
To begin with, Asa Griffiths, the father, was one of those poorly integrated and correlated organisms, the product of an environment and a religious theory, but with no guiding or mental insight of his own, yet sensitive and therefore highly emotional and without any practical sense whatsoever.	Начнем с Эйсы Грифитса - главы семьи. Это был человек неуравновешенный и не слишком одаренный - типичный продукт своей среды и религиозных идей, неспособный мыслить самостоятельно, но восприимчивый, а потому и весьма чувствительный, к тому же лишенный всякой проницательности и практического чутья.
Indeed it would be hard to make clear just how life appealed to him, or what the true hue of his emotional responses was.	В сущности, трудно было уяснить, каковы его желания и что, собственно, привлекает его в жизни.
On the other hand, as has been indicated, his wife was of a firmer texture but with scarcely any truer or more practical insight into anything.	Жена его, как уже говорилось, была тверже характером и энергичнее, но едва ли обладала более верным или более практичным представлением о жизни.
The history of this man and his wife is of no particular interest here save as it affected their boy of twelve, Clyde Griffiths.	История этого человека и его жены интересна для нас лишь постольку, поскольку она касается их сына, двенадцатилетнего Клайда Грифитса.
This youth, aside from a certain emotionalism and exotic sense of romance which characterized him, and which he took more from his father than from his mother, brought a more vivid and intelligent imagination to things, and was constantly thinking of how he might better himself, if he had a chance; places to which he might go, things he might see, and how differently he might live, if only this, that and the other things were true.	Скорее от отца, чем от матери, этот подросток унаследовал некоторую чувствительность и романтичность; при этом он отличался пылким воображением и стремлением разобраться в жизни и постоянно мечтал о том, как он выбился бы в люди, если бы ему повезло, о том, куда бы поехал, что повидал бы и как по-иному мог бы жить, если бы все было не так, а эдак.
The principal thing that troubled Clyde up to his fifteenth year, and for long after in retrospect, was that the calling or profession of his parents was the shabby thing that it appeared to be in the eyes of others.	До пятнадцати лет Клайда особенно мучило (и потом еще долго ему было тяжело об этом вспоминать), что призвание или, если угодно, профессия его родителей была в глазах других людей чем-то жалким и недостойным.

For so often throughout his youth in different cities in which his parents had conducted a mission or spoken on the streets - Grand Rapids, Detroit, Milwaukee, Chicago, lastly Kansas City - it had been obvious that people, at least the boys and girls he encountered, looked down upon him and his brothers and sisters for being the children of such parents.	Родители проповедовали на улицах и руководили диссидентской миссией в разных городах - в Грэнд-Рэпидсе, Детройте, Милуоки, Чикаго, а в последнее время в Канзас-Сити; и повсюду окружающие, - по крайней мере мальчики и девочки, которых он встречал, - с явным презрением смотрели и на него и на его брата и сестер - детей таких родителей!
On several occasions, and much against the mood of his parents, who never countenanced such exhibitions of temper, he had stopped to fight with one or another of these boys.	Не раз - к неудовольствию отца и матери, которые никогда не одобряли подобных проявлений характера, - он вступал в драку с кем-нибудь из мальчишек.
But always, beaten or victorious, he had been conscious of the fact that the work his parents did was not satisfactory to others - shabby, trivial.	Но всегда, побежденному или победившему, ему ясно давали понять, что другие не уважают труд его родителей, считают их занятие жалким и никчемным.
And always he was thinking of what he would do, once he reached the place where he could get away.	И он непрерывно думал о том, что станет делать, когда получит возможность жить самостоятельно.
For Clyde's parents had proved impractical in the matter of the future of their children.	Родители Клайда оказались совершенно неспособными позаботиться о будущности своих детей.
They did not understand the importance or the essential necessity for some form of practical or professional training for each and every one of their young ones. Instead, being wrapped up in the notion of evangelizing the world, they had neglected to keep their children in school in any one place.	Они не понимали, что каждому из детей необходимо дать какие-то практические или профессиональные знания; наоборот, поглощенные одной идеей - нести людям свет евангельской истины, они даже не подумали устроить детей учиться в каком-нибудь одном городе.
They had moved here and there, sometimes in the very midst of an advantageous school season, because of a larger and better religious field in which to work.	Они переезжали с места на место, часто в разгар учебного года, в поисках более широкого поля для своей религиозной деятельности.
And there were times, when, the work proving highly unprofitable and Asa being unable to make much money at the two things he most understood -gardening and canvassing for one invention or another - they were quite without sufficient food or decent clothes, and the children could not go to school.	Порою эта деятельность вовсе не приносила дохода, а поскольку Эйса был не в состоянии заработать много, работая садовником или агентом по продаже новинок, - только в этих двух занятиях он кое-что смыслил, - в такие времена семья жила впроголодь, одевалась в лохмотья, и дети не могли ходить в школу.
In the face of such situations as these, whatever the children might think, Asa and his wife remained as optimistic as ever, or they insisted to themselves that they were, and had unwavering faith in the Lord and His intention to provide.	Но что бы ни думали о таком положении сами дети, Эйса и его жена и тут сохраняли неизменный оптимизм; по крайней мере, они уверяли себя в том, что сохраняют его, и продолжали непоколебимо верить в бога и его покровительство.
The combination home and mission which this family occupied was dreary enough in most of its phases to discourage the average youth or girl of any spirit.	Семья Грифитсов жила там же, где помещалась миссия. И квартира и миссия были достаточно мрачны, чтобы вызвать уныние у любого юного существа.

It consisted in its entirety of one long store floor in an old and decidedly colorless and inartistic wooden building which was situated in that part of Kansas City which lies north of Independence Boulevard and west of Troost Avenue, the exact street or place being called Bickel, a very short thoroughfare opening off Missouri Avenue, a somewhat more lengthy but no less nondescript highway.	Они занимали весь нижний этаж старого и неприглядного деревянного дома в той части Канзас-Сити, что лежит к северу от Бульвара Независимости и к западу от Труст-авеню; дом стоял в коротком проезде под названием Бикел, ведущем к Миссури-авеню, - улице подлиннее, но такой же невзрачной.
And the entire neighborhood in which it stood was very faintly and yet not agreeably redolent of a commercial life which had long since moved farther south, if not west.	И все по соседству очень слабо, но все же мало приятно отдавало духом деловой коммерческой жизни, центр которой давно передвинулся к юго-западу от этих мест.
It was some five blocks from the spot on which twice a week the open air meetings of these religious enthusiasts and proselytizers were held.	Миссия Грифитсов находилась кварталов за пять от того перекрестка, где дважды в неделю эти энтузиасты выступали под открытым небом со своими проповедями.
And it was the ground floor of this building, looking out into Bickel Street at the front and some dreary back yards of equally dreary frame houses, which was divided at the front into a hall forty by twenty-five feet in size, in which had been placed some sixty collapsible wood chairs, a lectern, a map of Palestine or the Holy Land, and for wall decorations some twenty-five printed but unframed mottoes which read in part:	Другой стороной дом выходил на мрачные задние дворы таких же мрачных домов. С улицы дверь вела в обширный зал размером сорок на двадцать пять футов: здесь были расставлены рядами штук шестьдесят складных деревянных стульев и перед ними кафедра; стены украшали карта Святой земли Палестины и десятка два отпечатанных на картоне изречений и текстов в таком примерно роде:
"WINE IS A MOCKER, STRONG DRINK IS RAGING AND WHOSOEVER IS DECEIVED THEREBY IS NOT WISE."	"Вино - обманщик; пить - значит впасть в безумие; кто поддается обману - тот не мудр".
"TAKE HOLD OF SHIELD AND BUCKLER, AND STAND UP FOR MINE HELP." PSALMS 35:2.	"Возьми щит и латы и восстань на помощь мне". Псалом 34, 2.
"AND YE, MY FLOCK, THE FLOCK OF MY PASTURE, are men, AND I AM YOUR GOD, SAITH THE LORD GOD." EZEKIEL 34:31.	"И что вы - овцы мои, овцы паствы моей; вы -человеки, а я бог ваш, говорит господь бог". Книга пророка Иезекииля, 34, 31.
"O GOD, THOU KNOWEST MY FOOLISHNESS, AND MY SINS ARE NOT HID FROM THEE." PSALMS 69:5.	"Боже* Ты знаешь безумие мое, и грехи мои не сокрыты от тебя". Псалом 68, 6.
"IF YE HAVE FAITH AS A GRAIN OF MUSTARD SEED, YE SHALL SAY UNTO THIS MOUNTAIN, REMOVE HENCE TO YONDER PLACE; AND IT SHALL MOVE; AND NOTHING SHALL BE IMPOSSIBLE TO YOU." MATTHEW 17:20.	"Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "Перейди отсюда туда", - и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас". От Матфея, 17, 20.
"FOR THE DAY OF THE LORD IS NEAR." OBADIAH 15.	"Ибо близок день господень..." Книга пророка Авдия, 1, 15.
"FOR THERE SHALL BE NO REWARD TO THE EVIL MAN." PROVERBS 24:20.	"Злой не имеет будущности". Притчи, 24, 20.
"LOOK, THEN, NOT UPON THE WINE WHEN IT IS RED: IT BITETH LIKE A SERPENT, AND STINGETH LIKE AN ADDER." PROVERBS 23:31,32.	"Не смотри на вино, как оно краснеет... как змей, оно укусит и ужалит, как аспид". Притчи, 23, 31-32.

These mighty adjurations were as silver and gold plates set in a wall of dross.	Эти всесильные заклинания были развешаны на грязных стенах, точно серебряные и золотые скрижали.
The rear forty feet of this very commonplace floor was intricately and yet neatly divided into three small bedrooms, a living room which overlooked the backyard and wooden fences of yards no better than those at the back; also, a combination kitchen and dining room exactly ten feet square, and a store room for mission tracts, hymnals, boxes, trunks and whatever else of non-immediate use, but of assumed value, which the family owned.	Остальная часть квартиры представляла собою сложную и хитроумную комбинацию комнат и комнатушек; тут были три маленькие спальни, гостиная, выходящая окнами на задний двор и деревянные заборы других таких же дворов, затем кухня, она же и столовая, размером ровно в десять квадратных футов, и маленькая кладовая, где было сложено имущество миссии: брошюры, книжечки псалмов, сундуки, ящики и всякие другие вещи, которые могли понадобиться не каждый день, но представляли в глазах семьи известную ценность.
This particular small room lay immediately to the rear of the mission hall itself, and into it before or after speaking or at such times as a conference seemed important, both Mr. and Mrs. Griffiths were wont to retire - also at times to meditate or pray.	Эта комнатка-кладовая примыкала непосредственно к залу, где происходили молитвенные собрания, и сюда удалялись мистер и миссис Грифитс для размышления и для молитвы перед проповедью, или после нее, или в тех случаях, когда им надо было о чем-либо посовещаться.
How often had Clyde and his sisters and younger brother seen his mother or father, or both, in conference with some derelict or semi-repentant soul who had come for advice or aid, most usually for aid.	Часто Клайд, его сестры и младший брат видели, как мать, или отец, или оба вместе увещевали здесь какую-нибудь заблудшую или полураскаявшуюся душу, пришедшую просить совета или помощи (чаще помощи).
And here at times, when his mother's and father's financial difficulties were greatest, they were to be found thinking, or as Asa Griffiths was wont helplessly to say at times, "praying their way out," a rather ineffectual way, as Clyde began to think later.	И здесь же во время наибольших финансовых затруднений отец и мать сидели и размышляли или, как иногда беспомощно говорил Эйса Грифитс, молили бога указать им выход из положения. Как позже стал думать Клайд, это плохо помогало им найти выход.
And the whole neighborhood was so dreary and run-down that he hated the thought of living in it, let alone being part of a work that required constant appeals for aid, as well as constant prayer and thanksgiving to sustain it.	И все вокруг было так мрачно и уныло, что Клайду стала ненавистна самая мысль о том, чтобы жить здесь и впредь, а еще ненавистнее -заниматься делом, служителям которого приходилось постоянно прибегать к кому-то за помощью, вечно молиться и выпрашивать подачки.
Mrs. Elvira Griffiths before she had married Asa had been nothing but an ignorant farm girl, brought up without much thought of religion of any kind.	Эльвира Грифитс, прежде чем выйти замуж за Эйсу, была просто полуграмотной девушкой с фермы и очень мало задумывалась над вопросами религии.
But having fallen in love with him, she had become inoculated with the virus of Evangelism and proselytizing which dominated him, and had followed him gladly and enthusiastically in all of his ventures and through all of his vagaries.	Но, влюбившись в Эйсу, она заразилась от него ядом евангелизма и прозелитизма и восторженно и радостно последовала за ним, разделяя все его рискованные затеи и причуды.

Being rather flattered by the knowledge that she could speak and sing, her ability to sway and persuade and control people with the "word of God," as she saw it, she had become more or less pleased with herself on this account and so persuaded to continue.	Ей льстило сознание, что она может проповедовать, петь псалмы, что она способна убеждать и подчинять себе людей силою "слова божия". Это давало ей известное нравственное удовлетворение и укрепляло желание работать вместе с мужем.
Occasionally a small band of people followed the preachers to their mission, or learning of its existence through their street work, appeared there later - those odd and mentally disturbed or distrait souls who are to be found in every place.	Изредка иные слушатели шли за проповедниками до их миссии, либо прослышав о ней, приходили туда позже - странные, морально неуравновешенные и неустойчивые люди, каких можно найти повсюду.
And it had been Clyde's compulsory duty throughout the years when he could not act for himself to be in attendance at these various meetings.	Все годы, пока Клайд не мог еще сам распоряжаться собою, он был обязан помогать родителям во время этих собраний.
And always he had been more irritated than favorably influenced by the types of men and women who came here - mostly men - down-and-out laborers, loafers, drunkards, wastrels, the botched and helpless who seemed to drift in, because they had no other place to g°-	И всегда его больше раздражали, нежели умиляли, все эти приходившие в миссию мужчины и женщины; чаще это были мужчины: отбившиеся от дела рабочие, бродяги, пропойцы, неудачники, беспомощные и уродливые, которые, казалось, сходились сюда потому, что им больше некуда было идти.
And they were always testifying as to how God or Christ or Divine Grace had rescued them from this or that predicament - never how they had rescued any one else.	И всегда они возвещали о том, как бог, или Христос, или божественное милосердие спасли их от того или иного несчастья, и никогда не говорили о том, как сами спасли хоть кого-нибудь.
And always his father and mother were saying "Amen" and "Glory to God," and singing hymns and afterward taking up a collection for the legitimate expenses of the hall - collections which, as he surmised, were little enough - barely enough to keep the various missions they had conducted in existence.	И всегда отец и мать говорили "аминь" и "слава господу" и пели псалмы, а после собирали у присутствующих деньги на расходы по содержанию помещения; сборы, как догадывался Клайд, были скудные; их едва хватало на то, чтобы поддерживать жалкое существование миссии.
The one thing that really interested him in connection with his parents was the existence somewhere in the east - in a small city called Lycurgus, near Utica he understood - of an uncle, a brother of his father's, who was plainly different from all this.	Лишь одно обстоятельство, связанное с его родителями, по-настоящему интересовало Клайда: насколько он понимал, где-то на Востоке - в маленьком городке под названием Ликург, близ Утики - обретался его дядя, брат отца, живший совсем по-иному.
That uncle - Samuel Griffiths by name - was rich.	Этот дядя - его звали Сэмюэл Грифитс - был богат.
In one way and another, from casual remarks dropped by his parents, Clyde had heard references to certain things this particular uncle might do for a person, if he but would; references to the fact that he was a shrewd, hard business man; that he had a great house and a large factory in Lycurgus for the manufacture of collars and shirts, which employed not less than three hundred people; that he had a son who must be about Clyde's age, and several daughters, two at least, all of whom must be, as Clyde imagined, living in luxury in Lycurgus.	Из случайных замечаний, оброненных родителями, Клайд понял, что дядя многое мог бы для него сделать, если б только захотел, что он прижимистый, оборотистый делец, что у него в Ликурге великолепный дом и большая фабрика воротничков и рубашек, на которой работает не менее трехсот рабочих. У дяди есть сын, примерно одного возраста с Клайдом, и дочери -кажется, две. Все они жили в роскоши в этом далеком Ликурге, - воображал Клайд.

News of all this had apparently been brought west in some way by people who knew Asa and his father and brother.	Эти сведения, по-видимому, так или иначе доходили на Запад через людей, знавших Эйсу, и его брата, и их отца.
As Clyde pictured this uncle, he must be a kind of Croesus, living in ease and luxury there in the east, while here in the west - Kansas City - he and his parents and his brother and sisters were living in the same wretched and hum-drum, hand-to-mouth state that had always characterized their lives.	Клайд представлял себе дядю каким-то Крезом, живущим в довольстве и роскоши там, на Востоке. А здесь, на Западе, в Канзас-Сити, он, его родители, его брат и сестры кое-как перебивались со дня на день: их вечным уделом была жалкая, безысходная нужда.
But for this - apart from anything he might do for himself, as he early began to see - there was no remedy.	Ни ничто ему не поможет, если только он сам не сумеет помочь себе, Клайд рано понял это.
For at fifteen, and even a little earlier, Clyde began to understand that his education, as well as his sisters' and brother's, had been sadly neglected.	Лет в пятнадцать, даже немного раньше, Клайд начал понимать, что к его воспитанию, как и к воспитанию его сестер и брата, родители отнеслись, к сожалению, очень небрежно.
And it would be rather hard for him to overcome this handicap, seeing that other boys and girls with more money and better homes were being trained for special kinds of work.	Теперь ему трудно будет наверстать упущенное, поскольку даже в более состоятельных семьях мальчиков и девочек специально учат, готовя к той или иной профессии.
How was one to get a start under such circumstances?	С чего он мог начать при таких условиях?
Already when, at the age of thirteen, fourteen and fifteen, he began looking in the papers, which, being too worldly, had never been admitted to his home, he found that mostly skilled help was wanted, or boys to learn trades in which at the moment he was not very much interested.	С тринадцати лет он стал просматривать газеты (в дом Грифитсов они не допускались, так как чтение их считалось уж слишком "мирским" занятием) и из объявлений узнал, что всюду требуются либо уже квалифицированные работники, либо мальчики для обучения таким профессиям, которые ничуть его не интересовали.
For true to the standard of the American youth, or the general American attitude toward life, he felt himself above the type of labor which was purely manual.	Как всякий средний молодой американец с типично американским взглядом на жизнь, он считал, что простой физический труд ниже его достоинства.
What!	Вот еще!
Run a machine, lay bricks, learn to be a carpenter, or a plasterer, or plumber, when boys no better than himself were clerks and druggists' assistants and bookkeepers and assistants in banks and real estate offices and such!	Стоять у станка, укладывать кирпичи, стать плотником, штукатуром или водопроводчиком, когда такие же, как он, мальчики становятся клерками или помощниками фармацевтов, или бухгалтерами и счетоводами в банках и различных конторах!
Wasn't it menial, as miserable as the life he had thus far been leading, to wear old clothes and get up so early in the morning and do all the commonplace things such people had to do?	Что за жалкая, унизительная жизнь, ничуть не лучше той, какую он вел до сих пор: ходить в старом платье, спозаранку подыматься по утрам и выполнять всю ту нудную работу, которой приходится заниматься людям физического труда!
For Clyde was as vain and proud as he was poor.	Да, Клайд был столь же тщеславен и горд, сколь беден.

He was one of those interesting individuals who looked upon himself as a thing apart - never quite wholly and indissolubly merged with the family of which he was a member, and never with any profound obligations to those who had been responsible for his coming into the world.	Он был из тех людей, которые считают себя особенными, не похожими на других. Он никогда не чувствовал себя неотделимой частицей своей семьи и не сознавал по-настоящему, что чем-то обязан тем, благодаря кому появился на свет.
On the contrary, he was inclined to study his parents, not too sharply or bitterly, but with a very fair grasp of their qualities and capabilities.	Наоборот, он был склонен осуждать своих родителей, - правда, не слишком резко и сурово, с полным пониманием их качеств и способностей.
And yet, with so much judgment in that direction, he was never quite able - at least not until he had reached his sixteenth year - to formulate any policy in regard to himself, and then only in a rather fumbling and tentative way.	Но, умея столь здраво судить о других, он, однако, до шестнадцати лет не был способен составить какой-то план действий для самого себя и хватался то за одно, то за другое.
Incidentally by that time the sex lure or appeal had begun to manifest itself and he was already intensely interested and troubled by the beauty of the opposite sex, its attractions for him and his attraction for it.	К этому времени в нем заговорил голос пола: его влекла и волновала красота девушек, и ему хотелось знать, может ли он тоже нравиться им.
And, naturally and coincidentally, the matter of his clothes and his physical appearance had begun to trouble him not a little - how he looked and how other boys looked.	И теперь он, естественно, был немало озабочен собственной внешностью и костюмом: какой у него вид и какой вид у других юношей?
It was painful to him now to think that his clothes were not right; that he was not as handsome as he might be, not as interesting.	Он мучился, сознавая, что плохо одет, не так красив и интересен, как мог бы быть.
What a wretched thing it was to be born poor and not to have any one to do anything for you and not to be able to do so very much for yourself!	Что за несчастье родиться бедным, ниоткуда не ждать помощи и быть не в силах помочь самому себе!
Casual examination of himself in mirrors whenever he found them tended rather to assure him that he was not so bad-looking - a straight, well-cut nose, high white forehead, wavy, glossy, black hair, eyes that were black and rather melancholy at times.	Стараясь изучить себя во всех зеркалах, какие только ему попадались, Клайд убеждался, что он вовсе не урод: прямой, точеный нос, высокий белый лоб, волнистые блестящие черные волосы и глаза черные, порою печальные.
And yet the fact that his family was the unhappy thing that it was, that he had never had any real friends, and could not have any, as he saw it, because of the work and connection of his parents, was now tending more and more to induce a kind of mental depression or melancholia which promised not so well for his future.	Однако сознание, что его семья так жалка и что из-за профессии и окружения его родителей у него никогда не было и не будет настоящих друзей, все больше и больше угнетало его и порождало меланхолию, которая не обещала для него в будущем ничего хорошего.
It served to make him rebellious and hence lethargic at times.	Порою он пробовал взбунтоваться, а затем впадал в оцепенение.
Because of his parents, and in spite of his looks, which were really agreeable and more appealing than most, he was inclined to misinterpret the interested looks which were cast at him occasionally by young girls in very different walks of life from him - the contemptuous and yet rather inviting way in which they looked to see if he were interested or disinterested, brave or cowardly.	Поглощенный мыслью о родителях, он забывал о своей внешности - он был в самом деле очень недурен, даже привлекателен и истолковывал не в свою пользу заинтересованные, пренебрежительные и в то же время манящие взгляды, которые бросали на него девушки совсем другого круга, стараясь узнать, нравятся они ему или нет, смелый он или трусишка.

And yet, before he had ever earned any money at all, he had always told himself that if only he had a better collar, a nicer shirt, finer shoes, a good suit, a swell overcoat like some boys had!	Однако еще прежде чем он стал хоть что-то зарабатывать, он вечно мечтал: ах, если бы у него были, как у некоторых юношей, хороший воротничок, тонкая рубашка, изящная обувь, хорошо сшитый костюм, щегольское пальто!
Oh, the fine clothes, the handsome homes, the watches, rings, pins that some boys sported; the dandies many youths of his years already were!	О, красивая одежда, комфортабельная квартира, часы, кольца, булавки... столько юношей щеголяют всем этим! Многие мальчики в его возрасте - уже настоящие денди!
Some parents of boys of his years actually gave them cars of their own to ride in.	Некоторые родители дарили своим сыновьям - его ровесникам - автомобили в полную собственность.
They were to be seen upon the principal streets of Kansas City flitting to and fro like flies.	Клайд видел, как они, словно мухи, летали взад и вперед по главным улицам Канзас-Сити.
And pretty girls with them.	И с ними были хорошенькие девушки.
And he had nothing.	А у него ничего нет.
And he never had had.	И никогда не было.
And yet the world was so full of so many things to do - so many people were so happy and so successful.	А мир так богат возможностями, и столько вокруг счастливых, преуспевающих людей.
What was he to do?	За что же ему взяться?
Which way to turn?	Какой путь избрать?
What one thing to take up and master - something that would get him somewhere.	Какое изучить дело, которое дало бы ему возможность выдвинуться?
He could not say.	Он не мог ответить.
He did not know exactly.	Он не знал.
And these peculiar parents were in no way sufficiently equipped to advise him. ? Chapter 3	А эти странные люди - его родители - сами не были достаточно сведущими и ничего не могли ему посоветовать. 3
O ne of the things that served to darken Clyde's mood just about the time when he was seeking some practical solution for himself, to say nothing of its profoundly disheartening effect on the Griffiths family as a whole, was the fact that his sister Esta, in whom he took no little interest (although they really had very little in common), ran away from home with an actor who happened to be playing in Kansas City and who took a passing fancy for her.	Одно событие, удручающе подействовав на всю семью Грифитсов, усилило и мрачное настроение Клайда как раз в то время, когда он пытался прийти к какому-то практическому решению: его сестра Эста (он был к ней очень привязан, хотя и имел с нею мало общего) убежала из дому с актером, который приезжал на гастроли в местный театр и мимоходом увлекся ею.
The truth in regard to Esta was that in spite of her guarded up- bringing, and the seeming religious and moral fervor which at times appeared to characterize her, she was just a sensuous, weak girl who did not by any means know yet what she thought.	Нужно сказать, что Эста, хоть и получила строгое нравственное воспитание и бывала порой преисполнена религиозного пыла, была все же просто чувственной и безвольной девушкой: она еще не понимала себя и сама не знала, чего хочет.
Despite the atmosphere in which she moved, essentially she was not of it.	Обстановка, в которой жила Эста, была ей глубоко чужда.

Like the large majority of those who profess and daily repeat the dogmas and creeds of the world, she had come into her practices and imagined attitude so insensibly from her earliest childhood on, that up to this time, and even later, she did not know the meaning of it all.	Подобно огромному большинству, исповедующему религию только на словах, она затвердила все догматы веры в раннем детстве, сама того не замечая, а смысл этих ежедневно повторяемых слов и поныне оставался ей непонятен.
For the necessity of thought had been obviated by advice and law, or "revealed" truth, and so long as other theories or situations and impulses of an external or even internal, character did not arise to clash with these, she was safe enough.	От необходимости думать самостоятельно она была избавлена родительскими наставлениями, законом или "откровением", и до тех пор, пока со всем этим не столкнулись другие теории, другие положения, внешние или даже внутренние побуждения, она была достаточно защищена.
Once they did, however, it was a foregone conclusion that her religious notions, not being grounded on any conviction or temperamental bias of her own, were not likely to withstand the shock.	Но можно было заранее сказать, что едва лишь такое столкновение произойдет, религиозные верования, не основанные на ее собственном убеждении и не вытекавшие из особенностей ее характера, не выдержат и первого толчка.
So that all the while, and not unlike her brother Clyde, her thoughts as well as her emotions were wandering here and there - to love, to comfort - to things which in the main had little, if anything, to do with any self-abnegating and self-immolating religious theory.	Мысли и чувства Эсты, как и ее брата Клайда, постоянно вертелись вокруг любви, приятной и легкой жизни - вещей, вряд ли совместимых с религиозными идеями самоотречения и самопожертвования.
Within her was a chemism of dreams which somehow counteracted all they had to say.	Весь ее внутренний мир и все ее мечты противоречили этим требованиям религии.
Yet she had neither Clyde's force, nor, on the other hand, his resistance. She was in the main a drifter, with a vague yearning toward pretty dresses, hats, shoes, ribbons and the like, and super-imposed above this, the religious theory or notion that she should not be.	Но у нее не было ни силы Клайда, ни его сопротивляемости, Она была пассивной натурой, со смутным влечением к красивым платьям, шляпкам, туфелькам, лентам и к прочей мишуре, а религия запрещала ей мечтать об этом.
There were the long bright streets of a morning and afternoon after school or of an evening.	По утрам и днем после школы, а иной раз и вечером она проходила по длинным оживленным улицам.
The charm of certain girls swinging along together, arms locked, secrets a-whispering, or that of boys, clownish, yet revealing through their bounding ridiculous animality the force and meaning of that chemistry and urge toward mating which lies back of all youthful thought and action.	Ей нравились девушки, гуляющие под руку и шепотом поверяющие друг другу какие-то секреты; нравились юноши, - под их дурачествами и забавной неугомонностью, свойственной молодому животному, чувствовались сила и значение того настойчивого, инстинктивного стремления найти себе пару, которое таится за всеми мыслями и поступками молодого существа.
And in herself, as from time to time she observed lovers or flirtation-seekers who lingered at street corners or about doorways, and who looked at her in a longing and seeking way, there was a stirring, a nerve plasm palpitation that spoke loudly for all the seemingly material things of life, not for the thin pleasantries of heaven.	И когда Эста порою замечала где-нибудь на углу или в подъезде влюбленную пару или встречала томный, испытующий взгляд какого-нибудь искателя приключений, в ней самой поднималось смутное волнение, нервный трепет, громко говоривший в пользу всех зримых и осязаемых радостей земной жизни, а не в пользу бесплотных радостей неба.

And the glances drilled her like an invisible ray, for she was pleasing to look at and was growing more attractive hourly.	И взгляды юношей пронизывали ее, как невидимые лучи, потому что она была хороша собою и с каждым часом становилась все привлекательнее.
And the moods in others awakened responsive moods in her, those rearranging chemisms upon which all the morality or immorality of the world is based.	И влечение молодых людей пробуждало в ней отклик, вызывало те преобразующие химические реакции, которые лежат в основе всей нравственности и безнравственности мира.
And then one day, as she was coming home from school, a youth of that plausible variety known as "masher" engaged her in conversation, largely because of a look and a mood which seemed to invite it.	Однажды, когда она возвращалась домой из школы, какой-то фатоватый молодой человек заговорил с нею, потому что она, казалось, всем своим видом вызывала на это.
And there was little to stay her, for she was essentially yielding, if not amorous.	И мало что могло бы остановить ее, так как она была хоть и не страстной, но податливой натурой.
Yet so great had been her home drilling as to the need of modesty, circumspection, purity and the like, that on this occasion at least there was no danger of any immediate lapse.	Однако дома ее так муштровали, внушая, сколь необходимо блюсти скромность, сдержанность, чистоту и тому подобное, что, по крайней мере в данном случае, не было опасности немедленного падения.
Only this attack once made, others followed, were accepted, or not so quickly fled from, and by degrees, these served to break down that wall of reserve which her home training had served to erect.	Но за этой первой атакой последовали другие, она стала принимать ухаживания или не так быстро убегала, и постепенно была разрушена та стена сдержанности, которую воздвигло данное ей воспитание.
She became secretive and hid her ways from her parents.	Она стала скрытной и утаивала от родителей свои похождения.
Youths occasionally walked and talked with her in spite of herself.	Случалось, молодые люди, не слушая ее протестов, провожали ее, заговаривали с ней.
They demolished that excessive shyness which had been hers, and which had served to put others aside for a time at least.	Они победили ту чрезмерную робость, которая вначале помогла ей отстранять их.
She wished for other contacts - dreamed of some bright, gay, wonderful love of some kind, with some one.	Она стала желать новых встреч, мечтать о какой-то радостной, чудесной, беззаботной любви.
Finally, after a slow but vigorous internal growth of mood and desire, there came this actor, one of those vain, handsome, animal personalities, all clothes and airs, but no morals (no taste, no courtesy or real tenderness even), but of compelling magnetism, who was able within the space of one brief week and a few meetings to completely befuddle and enmesh her so that she was really his to do with as he wished.	Так медленно, но неудержимо росли в ней эти настроения и желания, - и тут наконец появился этот актер, один: из тех тщеславных, красивых и грубых мужчин, у которых только и есть, что уменье одеваться да внешний лоск, но нет ни на грош нравственности, вкуса, учтивости или хотя бы подлинной нежности; зато в нем было много мужского обаяния, и он сумел за одну неделю, после нескольких встреч, так вскружить голову Эсте, что она оказалась всецело в его власти.
And the truth was that he scarcely cared for her at all.	А он, в сущности, был почти равнодушен к ней.

To him, dull as he was, she was just another girl -fairly pretty, obviously sensuous and inexperienced, a silly who could be taken by a few soft words - a show of seemingly sincere affection, talk of the opportunity of a broader, freer life on the road, in other great cities, as his wife.	Для этого пошляка она была просто одной из многих девчонок - довольно хорошенькая, явно чувственная и неопытная дурочка, которую можно взять несколькими нежными словами, -надо лишь притвориться влюбленным и пообещать ей в будущем, когда она станет его женой, счастливую, привольную жизнь да поездки по новым местам.
And yet his words were those of a lover who would be true forever.	Но ведь те же слова твердил бы и настоящий влюбленный, который остался бы верен навсегда.
All she had to do, as he explained to her, was to come away with him and be his bride, at once - now.	Она должна сделать только одно, уверял он: уехать с ним и стать его женой сейчас же, немедля.
Delay was so vain when two such as they had met.	К чему промедления, когда встречаются люди, созданные друг для друга.
There was difficulty about marriage here, which he could not explain - it related to friends - but in St. Louis he had a preacher friend who would wed them.	Здесь, в этом городе, есть препятствия к их браку, - он не может объяснить, какие именно, это касается его друзей; но в Сент-Луисе у него есть друг пастор, который их обвенчает.
She was to have new and better clothes than she had ever known, delicious adventures, love.	У нее будут новые красивые платья, каких она еще никогда и не видела, восхитительные приключения, любовь.
She would travel with him and see the great world.	Она будет путешествовать с ним и увидит огромный мир.
She would never need to trouble more about anything save him; and while it was truth to her - the verbal surety of a genuine passion - to him it was the most ancient and serviceable type of blarney, often used before and often successful.	У нее не будет никаких забот и тревог, ей придется заботиться только о нем... Для нее все это было правдой - словесным выражением искренней страсти; для него же это был старый и удобный способ обольщения, которым он часто пользовался и раньше, и небезуспешно.
In a single week then, at odd hours, morning, afternoon and night, this chemic witchery was accomplished.	И за одну неделю, в течение которой они встречались урывками - то утром, то днем, то вечером, это нехитрое колдовство увенчалось успехом.
Coming home rather late one Saturday night in April from a walk which he had taken about the business heart, in order to escape the regular Saturday night mission services, Clyde found his mother and father worried about the whereabouts of Esta.	Как-то в апреле в субботу Клайд довольно поздно вернулся домой после дальней прогулки (он предпринял ее, чтобы избежать обычных своих обязанностей во время субботнего молитвенного собрания) и нашел отца и мать в тревоге: Эста исчезла.
She had played and sung as usual at this meeting. And all had seemed all right with her.	Она по обыкновению играла на органе и пела во время этого собрания и казалась такой же, как всегда.
After the meeting she had gone to her room, saying that she was not feeling very well and was going to bed early.	Потом ушла в свою комнату, сказав, что чувствует себя не совсем хорошо и рано ляжет в постель.

But by eleven o'clock, when Clyde returned, her mother had chanced to look into her room and discovered that she was not there nor anywhere about the place.	Но в одиннадцать часов, как раз перед возвращением Клайда, мать случайно заглянула к ней в комнату и обнаружила, что ее нет ни там, ни где-либо поблизости.
A certain bareness in connection with the room -some trinkets and dresses removed, an old and familiar suitcase gone - had first attracted her mother's attention.	Какая-то перемена в комнате - не видно было платьев и некоторых мелочей, исчез старый чемодан - привлекла внимание матери.
Then the house search proving that she was not there, Asa had gone outside to look up and down the street.	Обыскали весь дом и убедились, что Эсты нигде нет; тогда Эйса вышел на улицу и прошел по ней из конца в конец.
She sometimes walked out alone, or sat or stood in front of the mission during its idle or closed hours.	Эста иногда гуляла одна или просто выходила в свободное время посидеть под окнами миссии.
This search revealing nothing, Clyde and he had walked to a corner, then along Missouri Avenue.	Но и эти поиски были тщетны. Тогда Клайд и отец прошли до угла и дальше по Миссури-авеню.
No Esta.	Эсты нигде не было.
At twelve they returned and after that, naturally, the curiosity in regard to her grew momentarily sharper.	В полночь они вернулись, и волнение в доме, разумеется, усилилось.
At first they assumed that she might have taken an unexplained walk somewhere, but as twelve-thirty, and finally one, and one-thirty, passed, and no Esta, they were about to notify the police, when Clyde, going into her room, saw a note pinned to the pillow of her small wooden bed - a missive that had escaped the eye of his mother.	Сперва предположили, что Эста, ничего не сказав, отправилась куда-то на прогулку; но когда часы пробили половину первого, потом час, потом половину второго, а Эсты все не было, они уже хотели дать знать в полицию. Но тут Клайд, войдя в комнату сестры, увидел на ее узенькой деревянной кровати приколотую к подушке записку - послание, ускользнувшее от глаз матери.
At once he went to it, curious and comprehending, for he had often wondered in what way, assuming that he ever wished to depart surreptitiously, he would notify his parents, for he knew they would never countenance his departure unless they were permitted to supervise it in every detail.	Он кинулся к ней, охваченный предчувствием; он ведь часто спрашивал себя, каким способом известит родителей, если решится тайно уехать от них: он знал, что они по доброй воле никогда его не отпустят, если только сами не предусмотрят все до мелочей.
And now here was Esta missing, and here was undoubtedly some such communication as he might have left.	А теперь исчезла Эста, и вот записка от нее, -конечно, такая же, какую мог бы оставить и он.
He picked it up, eager to read it, but at that moment his mother came into the room and, seeing it in his hand, exclaimed:	Клайд нетерпеливо схватил ее, спеша прочитать, но в это мгновение в комнату вошла мать и, увидев у него в руках листок бумаги, воскликнула:
"What's that?	- Что это?
A note?	Записка?
Is it from her?"	От нее?
He surrendered it and she unfolded it, reading it quickly.	Он протянул ей записку, мать развернула ее и быстро прочла.
He noted that her strong broad face, always tanned a reddish brown, blanched as she turned away toward the outer room.	Клайд заметил, как широкое строгое лицо матери, всегда красновато-смуглое, побелело, когда она повернулась к дверям.

Her biggish mouth was now set in a firm, straight line.	Крупный рот сжался в резкую прямую линию.
Her large, strong hand shook the least bit as it held the small note aloft.	Большая сильная рука, державшая на весу маленькую записку, чуть-чуть дрожала.
"Asa!" she called, and then tramping into the next room where he was, his frizzled grayish hair curling distractedly above his round head, she said:	- Эйса! - позвала она, входя в соседнюю комнату, где ждал муж; курчавые седеющие волосы на его круглой голове растрепались.
"Read this."	- Прочти это!
Clyde, who had followed, saw him take it a little nervously in his pudgy hands, his lips, always weak and beginning to crinkle at the center with age, now working curiously.	Клайд, последовавший за матерью, увидел, как отец нервно схватил записку пухлой рукой, и его старческие, вялые, обмякшие губы странно задвигались.
Any one who had known his life's history would have said it was the expression, slightly emphasized, with which he had received most of the untoward blows of his life in the past.	Всякий, кто хорошо знал его, сказал бы, что именно с таким видом Эйса и прежде принимал суровые удары судьбы.
"Tst!	- Тц!
Tst!	Тц!
Tst!" was the only sound he made at first, a sucking sound of the tongue and palate - most weak and inadequate, it seemed to Clyde.	Тц! - только это он сначала и произнес - звук, показавшийся Клайду весьма мало выразительным.
Next there was another	Новое:
"Tst!	"Тц!
Tst!	Тц!
Tst!", his head beginning to shake from side to side.	Тц!" - и Эйса стал покачивать головой из стороны в сторону.
Then, "Now, what do you suppose could have caused her to do that?" Then he turned and gazed at his wife, who gazed blankly in return.	Затем со словами: "Как ты думаешь, почему она это сделала?" - он повернулся и уставился на жену, а та в ответ беспомощно смотрела на него.
Then, walking to and fro, his hands behind him, his short legs taking unconscious and queerly long steps, his head moving again, he gave vent to another ineffectual	Затем он принялся расхаживать взад и вперед по комнате, заложив руки за спину, делая короткими ногами неестественно большие шаги и покачивая головой, и снова издал бессмысленное:
"Tst!	"Тц!
Tst!	Тц!
Tst!"	Тц!"
Always the more impressive, Mrs. Griffiths now showed herself markedly different and more vital in this trying situation, a kind of irritation or dissatisfaction with life itself, along with an obvious physical distress, seeming to pass through her like a visible shadow.	Миссис Грифитс всегда сильнее чувствовала, живее на все отзывалась, чем ее муж, - и теперь, в этом тяжелом испытании, она вела себя иначе, естественнее. Какое-то возмущение, недовольство судьбой вместе с видимым физическим страданием, казалось, тенью прошло по ее лицу.

Once her husband had gotten up, she reached out and took the note, then merely glared at it again, her face set in hard yet stricken and disturbing lines.	Как только муж встал, она протянула руку и, взяв у него записку, впилась в нее глазами; на лице ее появилось жесткое, но в то же время страдальческое выражение.
Her manner was that of one who is intensely disquieted and dissatisfied, one who fingers savagely at a material knot and yet cannot undo it, one who seeks restraint and freedom from complaint and yet who would complain bitterly, angrily.	У нее был вид крайне взволнованного и раздосадованного человека, который силится и не может распутать какой-то узел, старается сохранить самообладание и не жаловаться и все-таки жалуется горько и гневно.
For behind her were all those years of religious work and faith, which somehow, in her poorly integrated conscience, seemed dimly to indicate that she should justly have been spared this.	Позади были долгие годы слепой веры и служения религии, и потому ее ограниченному уму представлялось, что она по справедливости должна быть избавлена от такого горя.
Where was her God, her Christ, at this hour when this obvious evil was being done?	Где же был ее бог, ее Христос, в час, когда совершалось столь очевидное зло?
Why had He not acted for her?	Почему он ей не помог?
How was He to explain this?	Как он это объяснит?
His Biblical promises!	Где его библейские обеты?
His perpetual guidance!	Его вечное руководство?
His declared mercies!	Его прославленное милосердие?
In the face of so great a calamity, it was very hard for her, as Clyde could see, to get this straightened out, instantly at least.	Клайд видел, что перед лицом такого огромного несчастья ей трудно найти ответ, - по крайней мере, сразу.
Although, as Clyde had come to know, it could be done eventually, of course.	Но в конце концов - Клайд был уверен ей, несомненно, это удастся.
For in some blind, dualistic way both she and Asa insisted, as do all religionists, in disassociating God from harm and error and misery, while granting Him nevertheless supreme control.	Ибо и она и Эйса, как и все фанатики, в каком-то ослеплении упорно отделяли бога от зла, ошибок и несчастий, хотя и признавали за ним, несмотря ни на что, высшее могущество.
They would seek for something else - some malign, treacherous, deceiving power which, in the face of God's omniscience and omnipotence, still beguiles and betrays - and find it eventually in the error and perverseness of the human heart, which God has made, yet which He does not control, because He does not want to control it.	Они будут искать корень зла в чем-то другом - в какой-то коварной, предательской, лживой силе, которая наперекор божественному всеведению и всемогуществу соблазняет и обманывает людей, и в конце концов найдут объяснение в греховности и испорченности человеческого сердца - сердца, которое создал бог, но которым он не управляет, ибо не хочет управлять.
At the moment, however, only hurt and rage were with her, and yet her lips did not twitch as did Asa's, nor did her eyes show that profound distress which filled his.	Но сейчас только боль и гнев бушевали в сердце матери; и все же ее губы не кривились судорожно, как у Эйсы, и в глазах не было такого глубокого отчаяния, как у него.
Instead she retreated a step and reexamined the letter, almost angrily, then said to Asa:	Она отступила на шаг, снова почти сердито перечитала письмо и сказала Эйсе:

"She's run away with some one and she doesn't say -" Then she stopped suddenly, remembering the presence of the children - Clyde, Julia, and Frank, all present and all gazing curiously, intently, unbelievingly.	- Она сбежала с кем-то, но не сообщает... И вдруг остановилась, вспомнив о присутствии детей: Клайд, Джулия и Фрэнк - все были здесь, и все напряженно, с любопытством и недоверием смотрели на мать.
"Come in here," she called to her husband, "I want to talk to you a minute.	- Поди сюда, - сказала она мужу, - мне нужно поговорить с тобой.
You children had better go on to bed. We'll be out in a minute."	А вы все шли бы спать, - прибавила она, обращаясь к детям, - мы сейчас вернемся.
With Asa then she retired quite precipitately to a small room back of the mission hall.	Вместе с Эйсой она быстро прошла в маленькую комнатку, примыкавшую к залу миссии.
They heard her click the electric bulb. Then their voices were heard in low converse, while Clyde and Julia and Frank looked at each other, although Frank, being so young - only ten - could scarcely be said to have comprehended fully.	Дети услышали, как щелкнул выключатель, как родители заговорили вполголоса, и все трое многозначительно переглянулись, хотя Фрэнк был слишком мал (ему было всего десять лет), чтобы понять толком, что произошло.
Even Julia hardly gathered the full import of it.	Даже Джулия вряд ли вполне понимала значение случившегося.
But Clyde, because of his larger contact with life and his mother's statement ("She's run away with some one"), understood well enough.	Но Клайд, больше знакомый с жизнью, услышав фразу матери: "Она сбежала с кем-то", -прекрасно все понял.
Esta had tired of all this, as had he.	Эсте опостылело все это так же, как и ему.
Perhaps there was some one, like one of those dandies whom he saw on the streets with the prettiest girls, with whom she had gone.	Может быть, она убежала с одним из тех франтов, которых он видел на улицах с красивыми девушками?
But where?	Но куда!
And what was he like?	И что это за человек?
That note told something, and yet his mother had not let him see it.	В записке что-то сказано, но мать не позволила прочитать ее.
She had taken it away too quickly.	Слишком быстро отняла.
If only he had looked first, silently and to himself!	Жаль, что не удалось втихомолку первому в нее заглянуть.
"Do you suppose she's run away for good?" he asked Julia dubiously, the while his parents were out of the room, Julia herself looking so blank and strange.	- Как ты думаешь, она совсем убежала? - с сомнением спросил он Джулию, когда родители ушли. Джулия казалась бледной и растерянной.
"How should I know?" she replied a little irritably, troubled by her parents' distress and this secretiveness, as well as Esta's action.	- Откуда я знаю! - ответила она с досадой: горе родителей и вся эта таинственность взволновали ее не меньше, чем поступок Эсты.
"She never said anything to me.	- Она мне ничего не говорила.
I should think she'd be ashamed of herself if she has."	Я думаю, ей было совестно.
Julia, being colder emotionally than either Esta or Clyde, was more considerate of her parents in a conventional way, and hence sorrier.	Джулия, более сдержанная и спокойная, чем Эста и Клайд, всегда была ближе к родителям и потому теперь огорчилась больше других детей.

True, she did not quite gather what it meant, but she suspected something, for she had talked occasionally with girls, but in a very guarded and conservative way.	Правда, она не вполне понимала, что произошло, но кое-что подозревала, потому что и она иногда разговаривала с другими девочками, но только сдержанно и осторожно.
Now, however, it was more the way in which Esta had chosen to leave, deserting her parents and her brothers and herself, that caused her to be angry with her, for why should she go and do anything which would distress her parents in this dreadful fashion.	Больше всего ее сердило, что Эста выбрала такой способ оставить семью: убежала из дому тайком от родителей, от братьев, от нее, причинила родителям такое страшное горе!
It was dreadful.	Это ужасно!
The air was thick with misery.	Воздух был насыщен несчастьем.
And as his parents talked in their little room, Clyde brooded too, for he was intensely curious about life now.	Родители совещались в маленькой комнатке, а Клайд сидел, глубоко задумавшись: напряженно и пытливо он размышлял о жизни.
What was it Esta had really done?	Что же сделала Эста?
Was it, as he feared and thought, one of those dreadful runaway or sexually disagreeable affairs which the boys on the streets and at school were always slyly talking about?	Неужели это, как он со страхом предполагал, один из тех ужасных побегов, одна из тех не слишком красивых любовных историй, о которых постоянно шептались мальчишки на улицах и в школе?
How shameful, if that were true!	Какой позор, если так!
She might never come back.	Она, пожалуй, никогда не вернется.
She had gone with some man.	Сбежала с каким-то мужчиной.
There was something wrong about that, no doubt, for a girl, anyhow, for all he had ever heard was that all decent contacts between boys and girls, men and women, led to but one thing - marriage.	В этом, конечно, кроется что-то позорное и дурное для девушки, так как он постоянно слышал, что все приличные отношения между юношей и девушкой, между мужчиной и женщиной всегда приводят к одному - к браку.
And now Esta, in addition to their other troubles, had gone and done this.	И вот, вдобавок ко всем прочим несчастьям их семьи, Эста пошла на такое!
Certainly this home life of theirs was pretty dark now, and it would be darker instead of brighter because of this.	Конечно, их жизнь, и без того достаточно мрачная, станет теперь еще мрачнее.
Presently the parents came out, and then Mrs. Griffiths' face, if still set and constrained, was somehow a little different, less savage perhaps, more hopelessly resigned.	Вскоре вернулись родители. В лице миссис Грифитс, все еще напряженном и расстроенном, что-то изменилось: быть может, в нем было теперь меньше отчаяния, больше безнадежной покорности.
"Esta's seen fit to leave us, for a little while, anyhow," was all she said at first, seeing the children waiting curiously.	- Эста решила уехать от нас, во всяком случае, на время, - сказала она, видя, что дети с любопытством ждут объяснений.
"Now, you're not to worry about her at all, or think any more about it.	- Вы не должны о ней тревожиться и много думать об этом.
She'll come back after a while, I'm sure.	Я уверена, что она через некоторое время вернется.

She has chosen to go her own way, for a time, for some reason.	Пока, по некоторым причинам, она пошла своим путем.
The Lord's will be done." ("Blessed be the name of the Lord!" interpolated Asa.) "I thought she was happy here with us, but apparently she wasn't.	Да будет воля господня! ("Благословенно имя господа", - вставил Эйса.) Я думала, что она была счастлива среди нас, но, по-видимому, я ошибалась.
She must see something of the world for herself, I suppose." (Here Asa put in another Tst!	Как видно, она должна сама узнать жизнь. (Здесь Эйса опять издал свое:
Tst!	"Тц!
Tst!)	Тц!
"But we mustn't harbor hard thoughts.	Тц!") Но мы не должны думать о ней плохо. Это ни к чему.
That won't do any good now - only thoughts of love and kindness."	Да руководит нами лишь любовь и доброта.
Yet she said this with a kind of sternness that somehow belied it - a click of the voice, as it were.	Однако она сказала это с некоторой суровостью, противоречившей смыслу ее слов; голос ее звенел.
"We can only hope that she will soon see how foolish she has been, and unthinking, and come back.	- Мы можем только надеяться, что она скоро поймет, как безумен и легкомыслен ее поступок, и вернется домой.
She can't prosper on the course she's going now.	Она не может быть счастлива на том пути, на который вступила.
It isn't the Lord's way or will.	Это не путь господа и не его воля.
She's too young and she's made a mistake.	Она слишком молода и впала в заблуждение.
But we can forgive her.	Но мы ее прощаем.
We must.	Мы должны простить.
Our hearts must be kept open, soft and tender."	Наши сердца всегда будут открыты для нее, будут преисполнены любви и нежности.
She talked as though she were addressing a meeting, but with a hard, sad, frozen face and voice.	Она говорила, словно обращаясь к большой аудитории, но голос ее звучал сурово и печально, лицо было холодное, застывшее.
"Now, all of you go to bed.	- Теперь идите спать.
We can only pray now, and hope, morning, noon and night, that no evil will befall her.	Нам остается лишь уповать на милость божию и молиться утром, в полдень и вечером, чтобы никакое зло не постигло ее.
I wish she hadn't done that," she added, quite out of keeping with the rest of her statement and really not thinking of the children as present at all - just of Esta.	Да, хотела бы я, чтобы она этого не делала, -прибавила она без всякой связи со всей предыдущей речью, очевидно, думая не о стоящих перед нею детях, а только об Эсте.
But Asa!	Но Эйса!
Such a father, as Clyde often thought, afterwards.	"Что это за отец?" - часто думал впоследствии Клайд.

Apart from his own misery, he seemed only to note and be impressed by the more significant misery of his wife.	Кроме собственного горя, он, казалось, еще способен был заметить более глубокое горе жены, - но ничего больше!
During all this, he had stood foolishly to one side -short, gray, frizzled, inadequate.	Все это время он бессмысленно стоял, склонив голову набок, - коротенький, седой, курчавый, ничтожный.
"Well, blessed be the name of the Lord," he interpolated from time to time.	- Да будет благословенно имя господне, - вставлял он время от времени.
"We must keep our hearts open.	- Мы не должны закрывать перед Эстой наши сердца.
Yes, we mustn't judge.	Да, да, мы не должны осуждать.
We must only hope for the best.	Мы должны лишь уповать на лучшее.
Yes, yes!	Да, да!
Praise the Lord - we must praise the Lord!	Хвала господу! Восхвалим господа!
Amen!	Аминь!
Oh, yes!	О да!
Tst!	Тц!
Tst!	Тц!
Tst!"	Тц!
"If any one asks where she is," continued Mrs. Griffiths after a time, quite ignoring her spouse and addressing the children, who had drawn near her, "we will say that she has gone on a visit to some of my relatives back in Tonawanda.	- Если кто-нибудь спросит, где Эста, - после паузы продолжала миссис Грифитс, даже не взглянув в сторону своего супруга и обращаясь к обступившим ее детям, - мы должны будем сказать, что она уехала к моим родным в Тонаванду.
That won't be the truth, exactly, but then we don't know where she is or what the truth is - and she may come back.	Это не совсем так, но мы ведь и сами не знаем правды, не знаем точно, где она... к тому же она может скоро вернуться.
So we must not say or do anything that will injure her until we know."	Значит, мы не должны говорить о ней ничего плохого, пока не узнаем всего.
"Yes, praise the Lord!" called Asa, feebly.	- Да, хвала господу, - слабо откликнулся Эйса.
"So if any one should inquire at any time, until we know, we will say that."	- Если кто-нибудь спросит о ней, пока нам самим ничего не известно, надо отвечать так, как я сказала.
"Sure," put in Clyde, helpfully, and Julia added,	- Конечно, - сказал Клайд услужливо, а Джулия прибавила:
"All right."	- Хорошо.
Mrs. Griffiths paused and looked firmly and yet apologetically at her children.	Миссис Грифитс замолчала и строго, но в то же время как бы виновато, посмотрела на детей.
Asa, for his part, emitted another	Эйса снова издал:
"Tst!	"Тц!
Tst!	Тц!

Tst!" and then the children were waved to bed.	Тц!" - и детей отправили спать.
At that, Clyde, who really wanted to know what Esta's letter had said, but was convinced from long experience that his mother would not let him know unless she chose, returned to his room again, for he was tired.	Клайду очень хотелось узнать, что же было в письме Эсты, но он на долгом опыте убедился, что мать ничего не скажет ему, если не сочтет нужным; и он ушел в свою комнату, чувствуя, что устал.
Why didn't they search more if there was hope of finding her?	Почему родители больше не ищут Эсту, если есть надежда ее найти?
Where was she now - at this minute?	Где она теперь, вот в эту минуту?
On some train somewhere?	Где-нибудь в пути, в поезде?
Evidently she didn't want to be found.	Очевидно, она не желает, чтобы ее нашли.
She was probably dissatisfied, just as he was.	Наверно, ей было здесь так же невыносимо, как и ему.
Here he was, thinking so recently of going away somewhere himself, wondering how the family would take it, and now she had gone before him.	Еще так недавно он сам думал уйти куда-нибудь из дому, представлял себе, как отнеслась бы к этому семья, и вот сестра опередила его.
How would that affect his point of view and action in the future?	Как это повлияет на его решение и на его поступки в будущем?
Truly, in spite of his father's and mother's misery, he could not see that her going was such a calamity, not from the GOING point of view, at any rate.	По правде говоря, несмотря на горе отца и матери, Клайд не мог считать уход сестры таким уж несчастьем, - во всяком случае, не самый уход.
It was only another something which hinted that things were not right here.	Это просто лишнее доказательство, что в доме не все благополучно.
Mission work was nothing.	Вся деятельность миссии ничего не значит.
All this religious emotion and talk was not so much either.	Во всех этих религиозных чувствах и разговорах тоже мало толку.
It hadn't saved Esta.	Они не спасли Эсту.
Evidently, like himself, she didn't believe so much in it, either. ? Chapter 4	Очевидно, она, так же как и он, не особенно верила во все это. 4
T he effect of this particular conclusion was to cause Clyde to think harder than ever about himself.	Придя к такому заключению, Клайд стал упорнее, чем когда-либо, думать о своем будущем.
And the principal result of his thinking was that he must do something for himself and soon.	Он решил, что должен сам предпринять что-то, и притом поскорее.
Up to this time the best he had been able to do was to work at such odd jobs as befall all boys between their twelfth and fifteenth years: assisting a man who had a paper route during the summer months of one year, working in the basement of a five-and-ten-cent store all one summer long, and on Saturdays, for a period during the winter, opening boxes and unpacking goods, for which he received the munificent sum of five dollars a week, a sum which at the time seemed almost a fortune.	До сих пор ему удавалось найти только такую работу, какая обычно достается мальчикам двенадцати - пятнадцати лет: как-то летом он помогал газетчику разносить газеты; другое лето (а по субботам и зимой) работал на складе магазина стандартных цен: открывал ящики и распаковывал товары, за что получал щедрое вознаграждение - пять долларов в неделю, -сумму, казавшуюся ему тогда целым состоянием.

He felt himself rich and, in the face of the opposition of his parents, who were opposed to the theater and motion pictures also, as being not only worldly, but sinful, he could occasionally go to one or another of those - in the gallery - a form of diversion which he had to conceal from his parents.	Он чувствовал себя богачом и, наперекор родителям, которые считали и театр и кино делом не только мирским, но и греховным, изредка бывал в этих запретных местах, где-нибудь на галерке. Такие развлечения приходилось скрывать от родителей.
Yet that did not deter him.	Но это не удерживало Клайда.
He felt that he had a right to go with his own money; also to take his younger brother Frank, who was glad enough to go with him and say nothing.	Он полагал, что имеет право распоряжаться своими деньгами и даже брать с собой младшего брата Фрэнка, который рад был пойти с ним и ни разу не проговорился.
Later in the same year, wishing to get out of school because he already felt himself very much belated in the race, he secured a place as an assistant to a soda water clerk in one of the cheaper drug stores of the city, which adjoined a theater and enjoyed not a little patronage of this sort.	Несколько позже, в тот же год, Клайд решил оставить школу, так как уже сам чувствовал, что слишком отстал; он устроился помощником продавца содовой воды в аптекарском магазине средней руки; магазин находился рядом с театром и был как бы под его покровительством.
A sign -"Boy Wanted"- since it was directly on his way to school, first interested him.	Проходя мимо по дороге в школу Клайд случайно увидел объявление: "Требуется мальчик".
Later, in conversation with the young man whose assistant he was to be, and from whom he was to learn the trade, assuming that he was sufficiently willing and facile, he gathered that if he mastered this art, he might make as much as fifteen and even eighteen dollars a week.	Затем он поговорил с молодым человеком, помощником которого ему предстояло сделаться и который готов был обучить Клайда новой профессии, если тот будет понятлив и услужлив; из их беседы Клайд понял, что, усвоив это искусство, сможет зарабатывать пятнадцать и даже восемнадцать долларов в неделю.
It was rumored that Stroud's at the corner of 14th and Baltimore streets paid that much to two of their clerks.	По слухам, столько получают двое служащих в магазине Струда на углу Четырнадцатой и Балтимор-стрит.
The particular store to which he was applying paid only twelve, the standard salary of most places.	Магазин, куда хотел поступить Клайд, платил, однако, только двенадцать долларов - обычную ставку в таких заведениях.
But to acquire this art, as he was now informed, required time and the friendly help of an expert.	Но, чтобы постичь это искусство, как сообщили ему, нужно время и дружеская помощь опытного человека.
If he wished to come here and work for five to begin with - well, six, then, since his face fell - he might soon expect to know a great deal about the art of mixing sweet drinks and decorating a large variety of ice creams with liquid sweets, thus turning them into sundaes.	Если он желает поступить сюда и работать для начала за пять долларов (лицо Клайда вытянулось), - ну, скажем, за шесть, - он скоро овладеет искусством составлять сладкие напитки и сдабривать сиропами всевозможные сорта мороженого.
For the time being apprenticeship meant washing and polishing all the machinery and implements of this particular counter, to say nothing of opening and sweeping out the store at so early an hour as seven-thirty, dusting, and delivering such orders as the owner of this drug store chose to send out by him.	Но сперва Клайд будет учеником, а значит, он должен мыть и чистить сифоны и всю посуду на стойке и само собой в половине восьмого открывать магазин, подметать его, стирать пыль, а также исполнять всякие поручения, которые может дать ему хозяин.

At such idle moments as his immediate superior - a Mr. Sieberling - twenty, dashing, self-confident, talkative, was too busy to fill all the orders, he might be called upon to mix such minor drinks - lemonades, Coca-Colas and the like - as the trade demanded.	В те минуты, когда его непосредственное начальство мистер Зиберлинг - самоуверенный и болтливый двадцатилетний франт - будет перегружен заказами, он передоверит Клайду приготовление несложных коктейлей, состоящих из лимонада, кока-колы и тому подобного.
Yet this interesting position, after due consultation with his mother, he decided to take.	И вот Клайд, посовещавшись с матерью, решил принять это выгодное предложение.
For one thing, it would provide him, as he suspected, with all the ice-cream sodas he desired, free - an advantage not to be disregarded.	Во-первых, рассчитывал он, здесь можно будет бесплатно полакомиться мороженым - немалое преимущество.
In the next place, as he saw it at the time, it was an open door to a trade - something which he lacked.	Во-вторых, как он думал в то время, это откроет ему путь к какой-то профессии, чего ему очень не хватало.
Further, and not at all disadvantageously as he saw it, this store required his presence at night as late as twelve o'clock, with certain hours off during the day to compensate for this.	Затем - и это тоже большое преимущество - ему придется задерживаться на работе поздно, до двенадцати ночи, а взамен у него будут свободные часы днем.
And this took him out of his home at night - out of the ten- o'clock-boy class at last.	И, значит, по вечерам он не будет дома и не будет посещать вечерних классов в десять часов.
They could not ask him to attend any meetings save on Sunday, and not even then, since he was supposed to work Sunday afternoons and evenings.	От него уже не смогут требовать помощи на молитвенных собраниях, разве только в воскресенье, да и по воскресеньям тоже он будет занят после обеда и вечером.
Next, the clerk who manipulated this particular soda fountain, quite regularly received passes from the manager of the theater next door, and into the lobby of which one door to the drug store gave - a most fascinating connection to Clyde.	Кроме того, продавец содовой воды регулярно может получать контрамарки от администратора соседнего театра, боковая дверь ведет из магазина прямо в фойе.
It seemed so interesting to be working for a drug store thus intimately connected with a theater.	Клайд пришел в восторг: так интересно работать в магазине, который составляет как бы часть театра.
And best of all, as Clyde now found to his pleasure, and yet despair at times, the place was visited, just before and after the show on matinee days, by bevies of girls, single and en suite, who sat at the counter and giggled and chattered and gave their hair and their complexions last perfecting touches before the mirror.	Но самое главное, - к удовольствию, а порой и к отчаянию Клайда, перед каждым спектаклем, а в дни утренних представлений и после спектакля здесь собирались статистки; они приходили в одиночку или группами, усаживались у прилавка, болтали, смеялись, поправляли перед зеркалом прическу, подкрашивались и пудрились.
And Clyde, callow and inexperienced in the ways of the world, and those of the opposite sex, was never weary of observing the beauty, the daring, the self-sufficiency and the sweetness of these, as he saw them.	И Клайд, неопытный птенец, незнакомый с обычаями света, с привычками и манерами женщин, не уставал любоваться красотой этих посетительниц, их смелостью, самоуверенностью и грацией.
For the first time in his life, while he busied himself with washing glasses, filling the ice-cream and syrup containers, arranging the lemons and oranges in the trays, he had an almost uninterrupted opportunity of studying these girls at close range.	Перемывая стаканы, накладывая мороженое, наливая сиропы, укладывая на подносах лимоны и апельсины, он впервые в жизни мог вблизи наблюдать этих девушек.
The wonder of them!	Они - просто чудо!

For the most part, they were so well-dressed and smart-looking - the rings, pins, furs, delightful hats, pretty shoes they wore.	Почти все так хорошо, нарядно одеты - кольца, брошки, меха, восхитительные шляпки, красивые туфли!
And so often he overheard them discussing such interesting things - parties, dances, dinners, the shows they had seen, the places in or near Kansas City to which they were soon going, the difference between the styles of this year and last, the fascination of certain actors and actresses - principally actors - who were now playing or soon coming to the city.	И как часто он слышал разговоры об интереснейших вещах: о пикниках, танцах, обедах, виденных ими спектаклях, о прогулках по окрестностям Канзас-Сити, о том, чем отличается нынешняя мода от прошлогодней и как очаровательны некоторые актеры и актрисы, -главное, конечно, актеры! - которые играют сейчас в городе или скоро приедут на гастроли.
And to this day, in his own home he had heard nothing of all this.	Дома Клайд ни о чем таком не слыхивал.
And very often one or another of these young beauties was accompanied by some male in evening suit, dress shirt, high hat, bow tie, white kid gloves and patent leather shoes, a costume which at that time Clyde felt to be the last word in all true distinction, beauty, gallantry and bliss.	И очень часто то одну, то другую из этих юных красавиц сопровождал какой-нибудь молодой человек во фраке, в крахмальной манишке, в цилиндре, галстуке бабочкой, белых лайковых перчатках, лакированных ботинках, в костюме, который в то время казался Клайду последним словом хорошего тона, красоты, изящества и благополучия.
To be able to wear such a suit with such ease and air!	Носить бы такой костюм и с таким же непринужденным видом!
To be able to talk to a girl after the manner and with the sang-froid of some of these gallants! what a true measure of achievement!	Разговаривать с девушкой так же свободно и хладнокровно, как эти франты! Вот верх совершенства!
No good-looking girl, as it then appeared to him, would have anything to do with him if he did not possess this standard of equipment.	Ни одна красивая девушка, казалось тогда Клайду, и смотреть на него не станет, если у него не будет такого костюма.
It was plainly necessary - the thing.	Это просто необходимо, это главное!
And once he did attain it - was able to wear such clothes as these - well, then was he not well set upon the path that leads to all the blisses?	И если только Клайд достигнет этого, - сумеет вот так одеться, - разве это не будет означать, что он твердо стал на путь, ведущий к блаженству?
All the joys of life would then most certainly be spread before him.	Все радости жизни, конечно, раскроются перед ним.
The friendly smiles!	Ласковые улыбки!
The secret handclasps, maybe - an arm about the waist of some one or another - a kiss - a promise of marriage - and then, and then!	Тайные пожатия рук, и может быть, его рука вокруг девичьей талии... поцелуй... обещание жениться... и потом, потом...
And all this as a revealing flash after all the years of walking through the streets with his father and mother to public prayer meeting, the sitting in chapel and listening to queer and nondescript individuals -depressing and disconcerting people - telling how Christ had saved them and what God had done for them.	И все это - как внезапный луч света после долгих лет, когда надо было без конца ходить с отцом и матерью по улицам, сидеть на молитвенных собраниях, выслушивать неописуемых, нелепых чудаков, опустившихся и сбившихся с пути, -вечно они рассказывают, как Христос их спас и что бог сделал для них.
You bet he would get out of that now.	Будьте уверены, теперь он от всего этого избавится.

He would work and save his money and be somebody.	Он будет работать, копить деньги - и станет человеком...
Decidedly this simple and yet idyllic compound of the commonplace had all the luster and wonder of a spiritual transfiguration, the true mirage of the lost and thirsting and seeking victim of the desert.	Поистине, этот несложный, но образцовый набор банальностей сиял, как чудо духовного перерождения! Это был мираж, возникший перед жаждущим путником - жертвой пустыни.
However, the trouble with this particular position, as time speedily proved, was that much as it might teach him of mixing drinks and how to eventually earn twelve dollars a week, it was no immediate solvent for the yearnings and ambitions that were already gnawing at his vitals.	Однако Клайд быстро убедился, что одно плохо в его новом положении: хотя здесь и можно было научиться составлять различные фруктовые напитки и зарабатывать двенадцать долларов в неделю, - это отнюдь не приближало часа, когда сбудутся снедавшие его честолюбивые надежды и стремления.
For Albert Sieberling, his immediate superior, was determined to keep as much of his knowledge, as well as the most pleasant parts of the tasks, to himself.	Альберт Зиберлинг, его непосредственное начальство, твердо решил сохранить для себя одного как секреты ремесла, так и наиболее приятную часть работы.
And further he was quite at one with the druggist for whom they worked in thinking that Clyde, in addition to assisting him about the fountain, should run such errands as the druggist desired, which kept Clyde industriously employed for nearly all the hours he was on duty.	И притом он, заодно с их хозяином-аптекарем, полагал, что Клайд должен не только помогать ему, Зиберлингу, в приготовлении напитков, но еще и бегать по всяким поручениям хозяина, а это отнимало у Клайда чуть ли не весь его рабочий день.
Consequently there was no immediate result to all this. Clyde could see no way to dressing better than he did.	Словом, Клайду было мало толку от этой работы: он никак не мог одеться лучше, чем прежде.
Worse, he was haunted by the fact that he had very little money and very few contacts and connections -so few that, outside his own home, he was lonely and not so very much less than lonely there.	Хуже того - Клайда угнетало, что у него очень мало денег, почти нет знакомых и связей. В сущности, вне своей семьи он был совсем одинок и едва ли менее одинок в семье.
The flight of Esta had thrown a chill over the religious work there, and because, as yet, she had not returned - the family, as he now heard, was thinking of breaking up here and moving, for want of a better idea, to Denver, Colorado.	Бегство Эсты неблагоприятно отразилось на миссионерской деятельности в Канзасе. И так как Эста не вернулась, родители Клайда стали подумывать о переезде (за неимением лучшего) в Денвер, штат Колорадо.
But Clyde, by now, was convinced that he did not wish to accompany them.	Но Клайд решительно не хотел с ними ехать.
What was the good of it, he asked himself?	"Что пользы в этом? - спрашивал он себя.
There would be just another mission there, the same as this one.	- Там просто будет еще одна миссия, точно такая же, как и здесь".
He had always lived at home - in the rooms at the rear of the mission in Bickel Street, but he hated it.	Он всегда жил с родителями - в квартире при миссии на улице Бикел, и терпеть не мог эту жизнь.
And since his eleventh year, during all of which time his family had been residing in Kansas City, he had been ashamed to bring boy friends to or near it.	С одиннадцати лет, с тех пор как семья приехала в Канзас-Сити, он стыдился приводить знакомых мальчиков к себе домой.

For that reason he had always avoided boy friends, and had walked and played very much alone - or with his brother and sisters.	Поэтому он никогда не имел друзей, а гулял и играл почти всегда один или с братом и сестрами.
But now that he was sixteen and old enough to make his own way, he ought to be getting out of this.	Но теперь ему уже шестнадцать лет, он достаточно взрослый, чтобы жить по-своему, и должен избавиться от такой жизни!
And yet he was earning almost nothing - not enough to live on, if he were alone - and he had not as yet developed sufficient skill or courage to get anything better.	Однако он слишком мало зарабатывал -недостаточно, чтобы прожить одному, и ему не хватало еще уменья и смелости для того, чтобы устроиться лучше.
Nevertheless when his parents began to talk of moving to Denver, and suggested that he might secure work out there, never assuming for a moment that he would not want to go he began to throw out hints to the effect that it might he better if he did not.	Тем не менее, когда родители заговорили о переезде в Денвер и, не допуская и мысли, что Клайд не захочет поехать с ними, упомянули о возможности для него получить там работу, Клайд стал исподволь намекать, что ему лучше остаться здесь.
He liked Kansas City.	Он любит Канзас-Сити.
What was the use of changing?	Что толку от перемен?
He had a job now and he might get something better.	У него здесь есть работа, а может быть, он найдет и что-нибудь получше.
But his parents, bethinking themselves of Esta and the fate that had overtaken her, were not a little dubious as to the outcome of such early adventuring on his part alone.	Но родители, помня о судьбе Эсты, были в большом сомнении. Что может выйти из его попытки так рано начать самостоятельную жизнь?
Once they were away, where would he live?	Где он будет жить после их отъезда?
With whom?	С кем?
What sort of influence would enter his life, who would be at hand to aid and council and guide him in the straight and narrow path, as they had done?	С какими влияниями столкнется в жизни и кто будет рядом, чтобы помочь ему, дать добрый совет, направлять его по стезе добродетели, стезе, которой следовали они сами?
It was something to think about.	Обо всем этом надо подумать.
But spurred by this imminence of Denver, which now daily seemed to be drawing nearer, and the fact that not long after this Mr. Sieberling, owing to his too obvious gallantries in connection with the fair sex, lost his place in the drug store, and Clyde came by a new and bony and chill superior who did not seem to want him as an assistant, he decided to quit - not at once, but rather to see, on such errands as took him out of the store, if he could not find something else.	Клайд был сильно напуган, переезд в Денвер казался неизбежным и приближался с каждым днем; вдобавок как раз в это время мистер Зиберлинг из-за своей чрезмерной любезности по отношению к прекрасному полу потерял место; в аптекарском магазине появился новый старший продавец, костлявый и мрачный; он, видимо, не желал иметь Клайда своим помощником. И Клайд решил уйти оттуда, но не сразу: сначала, бегая по городу со всякими поручениями, он попробует подыскать себе другое место.

Incidentally in so doing, looking here and there, he one day thought he would speak to the manager of the fountain which was connected with the leading drug store in the principal hotel of the city - the latter a great twelve-story affair, which represented, as he saw it, the quintessence of luxury and ease.	И вот во время этих поисков ему однажды пришла в голову мысль обратиться к продавцу прохладительных напитков в большом аптекарском магазине при главном отеле города; отель этот, великолепное двенадцатиэтажное здание, казался Клайду квинтэссенцией роскоши и комфорта.
Its windows were always so heavily curtained; the main entrance (he had never ventured to look beyond that) was a splendiferous combination of a glass and iron awning, coupled with a marble corridor lined with palms.	Его окна всегда были плотно завешены, главный вход (Клайд не решался заглянуть дальше) был вычурным сочетанием стекла и металла; за дверями виднелся мраморный коридор, уставленный пальмами.
Often he had passed here, wondering with boyish curiosity what the nature of the life of such a place might be.	Клайд часто проходил мимо, с мальчишеским любопытством размышляя о том, что за жизнь там, внутри?
Before its doors, so many taxis and automobiles were always in waiting.	У подъезда всегда ожидало столько такси и частных автомобилей!
To-day, being driven by the necessity of doing something for himself, he entered the drug store which occupied the principal corner, facing 14th Street at Baltimore, and finding a girl cashier in a small glass cage near the door, asked of her who was in charge of the soda fountain.	В этот день, подгоняемый необходимостью что-то предпринять, Клайд вошел в аптекарский магазин, занимавший в здании отеля угловое помещение, выходившее на Четырнадцатую и Балтимор-стрит. Увидев кассиршу в маленькой стеклянной будке у входа, Клайд спросил, кто у них здесь ведает продажей содовой воды.
Interested by his tentative and uncertain manner, as well as his deep and rather appealing eyes, and instinctively judging that he was looking for something to do, she observed:	Кассирше понравились его робкие, неуверенные манеры и глубокие, словно умоляющие глаза; она сразу угадала, что мальчик ищет работу.
"Why, Mr. Secor, there, the manager of the store."	- Да вот мистер Сикор, управляющий магазином, -сказала она.
She nodded in the direction of a short, meticulously dressed man of about thirty-five, who was arranging an especial display of toilet novelties on the top of a glass case.	И кивнула в сторону невысокого, строго одетого человека лет тридцати пяти, который устраивал на стеклянном прилавке выставку туалетных новинок.
Clyde approached him, and being still very dubious as to how one went about getting anything in life, and finding him engrossed in what he was doing, stood first on one foot and then on the other, until at last, sensing some one was hovering about for something, the man turned:	Клайд подошел к нему и, еще не вполне понимая, как надо действовать, когда хочешь чего-то добиться в жизни, но видя, однако, что этот человек поглощен своим занятием, остановился, переминаясь с ноги на ногу, и стоял до тех пор, пока управляющий не почувствовал наконец, что кто-то находится сзади, и не обернулся.
"Well?" he queried.	- В чем дело? - спросил он Клайда.
"You don't happen to need a soda fountain helper, do you?"	- Скажите, пожалуйста, вам не нужен помощник для продажи содовой воды?
Clyde cast at him a glance that said as plain as anything could,	Взгляд Клайда говорил яснее всяких слов:
"If you have any such place, I wish you would please give it to me.	"Если у вас есть место, я так хотел бы, чтобы вы взяли меня!

I need it."	Мне так нужна работа!"
"No, no, no," replied this individual, who was blond and vigorous and by nature a little irritable and contentious.	- Нет, нет, нет, - ответил тот. Этот коренастый блондин был по натуре несколько раздражителен и сварлив.
He was about to turn away, but seeing a flicker of disappointment and depression pass over Clyde's face, he turned and added,	Он уже собирался отвернуться от просителя, но, увидев по лицу Клайда, как глубоко тот разочарован и огорчен, спросил еще:
"Ever work in a place like this before?"	- А вы когда-нибудь работали в таком месте?
"No place as fine as this. No, sir," replied Clyde, rather fancifully moved by all that was about him.	- Не в таком прекрасном магазине, сэр, - ответил Клайд, пораженный окружающим великолепием.
"I'm working now down at Mr. Klinkle's store at 7th and Brooklyn, but it isn't anything like this one and I'd like to get something better if I could."	- Я работаю теперь в магазине мистера Клинкла, на углу Седьмой и Бруклин-стрит, но это совсем не то, что у вас, и мне хотелось бы найти что-нибудь получше.
"Uh," went on his interviewer, rather pleased by the innocent tribute to the superiority of his store.	- Мгм, - пробормотал его собеседник, слегка польщенный этой невинной данью превосходству его магазина.
"Well, that's reasonable enough.	- Что ж, это вполне разумно.
But there isn't anything here right now that I could offer you.	Но как раз сейчас я ничего не могу предложить вам.
We don't make many changes.	Мы нечасто меняем служащих.
But if you'd like to be a bell- boy, I can tell you where you might get a place.	А вот если вы хотите поступить рассыльным, я скажу вам, где можно устроиться.
They're looking for an extra boy in the hotel inside there right now.	Здесь, в отеле, как раз хотят взять мальчика.
The captain of the boys was telling me he was in need of one.	Начальник рассыльных говорил мне, что ему нужен еще один.
I should think that would be as good as helping about a soda fountain, any day."	Я думаю, это ничуть не хуже, чем помогать продавцу воды.
Then seeing Clyde's face suddenly brighten, he added:	Затем, увидев, как просияло лицо Клайда, он прибавил:
"But you mustn't say that I sent you, because I don't know you.	- Но не говорите, что это я послал вас, ведь я вас не знаю.
Just ask for Mr. Squires inside there, under the stairs, and he can tell you all about it."	Просто разыщите там, под лестницей, мистера Скуайрса и поговорите с ним.
At the mere mention of work in connection with so imposing an institution as the Green-Davidson, and the possibility of his getting it, Clyde first stared, felt himself tremble the least bit with excitement, then thanking his advisor for his kindness, went direct to a green-marbled doorway which opened from the rear of this drug-store into the lobby of the hotel.	При одной мысли, что он может получить работу в столь внушительном учреждении, как отель "Грин-Дэвидсон", Клайд широко раскрыл глаза и задрожал от волнения; потом поблагодарил советчика за его доброту и направился к выкрашенному под мрамор проходу в глубине магазина, который вел в вестибюль отеля.

Once through it, he beheld a lobby, the like of which, for all his years but because of the timorous poverty that had restrained him from exploring such a world, was more arresting, quite, than anything he had seen before.	Выйдя из этого коридора, Клайд оказался в вестибюле. Ничего подобного он никогда еще не видел: до сих пор бедность и робость мешали ему хотя бы украдкой заглянуть в этот мир.
It was all so lavish.	Какая всюду расточительная роскошь!
Under his feet was a checkered black-and- white marble floor. Above him a coppered and stained and gilded ceiling.	Под ногами пол, как шахматная доска с квадратами черного и белого мрамора; над головой потолок с росписью и позолотой.
And supporting this, a veritable forest of black marble columns as highly polished as the floor - glassy smooth.	Его подпирает целый лес черных мраморных колонн, - таких же зеркально гладких и отполированных, как и пол.
And between the columns which ranged away toward three separate entrances, one right, one left and one directly forward toward Dalrymple Avenue - were lamps, statuary, rugs, palms, chairs, divans, tete-a-tetes - a prodigal display.	Ряды колонн ведут к трем отдельным входам правому, левому и центральному, на Дальримпл-авеню, а между колоннами лампы, кресла, диваны и диванчики, статуи, пальмы, ковры - масса всякой всячины.
In short it was compact, of all that gauche luxury of appointment which, as some one once sarcastically remarked, was intended to supply "exclusiveness to the masses."	Словом, вестибюль этот был воплощением той пошлой роскоши, назначение которой, как язвительно заметил кто-то, "внедрять изысканность в массы".
Indeed, for an essential hotel in a great and successful American commercial city, it was almost too luxurious.	Действительно, для солидного отеля в большом и процветающем американском торговом городе здесь была почти чрезмерная роскошь.
Its rooms and hall and lobbies and restaurants were entirely too richly furnished, without the saving grace of either simplicity or necessity.	Номера, и холлы, и вестибюли, и рестораны были обставлены слишком богато - не было ни облагораживающей простоты, ни изящества, ни целесообразности.
As Clyde stood, gazing about the lobby, he saw a large company of people - some women and children, but principally men as he could see - either walking or standing about and talking or idling in the chairs, side by side or alone.	Клайд остановился, растерянно осматривая вестибюль и собравшееся здесь большое общество, - тут были и женщины и дети, но больше всего мужчин; они прогуливались взад и вперед, или стояли и беседовали, или отдыхали в креслах, группами и в одиночку.
And in heavily draped and richly furnished alcoves where were writing-tables, newspaper files, a telegraph office, a haberdasher's shop, and a florist's stand, were other groups.	За тяжелыми драпировками, в роскошно обставленных глубоких нишах стояли письменные столы с комплектами газет, в одном углу вестибюля - почтовое отделение, в другом -галантерейный киоск и киоск цветочницы, и здесь тоже было людно.
There was a convention of dentists in the city, not a few of whom, with their wives and children, were gathered here; but to Clyde, who was not aware of this nor of the methods and meanings of conventions, this was the ordinary, everyday appearance of this hotel.	В это время в городе происходил съезд дантистов, и многие из них со своими женами и детьми собрались сегодня в отеле "Грин-Дэвидсон". Но Клайду, который ничего не знал об этом и вообще не представлял себе, что такое "съезд", казалось, что это и есть обычная повседневная картина жизни отеля.

He gazed about in awe and amazement, then remembering the name of Squires, he began to look for him in his office "under the stairs."	В почтительном, пугливом изумлении Клайд смотрел на все вокруг; потом, вспомнив о Скуайрсе, отправился искать его в контору "под лестницей".
To his right was a grand double-winged black-and-white staircase which swung in two separate flights and with wide, generous curves from the main floor to the one above.	Лестница оказалась справа от Клайда - огромная, черно-белая, мраморная, с двумя разветвлениями, которые широкими плавными изгибами вели во второй этаж.
And between these great flights was evidently the office of the hotel, for there were many clerks there.	Между этими двумя большими крыльями лестницы и находилась, должно быть, контора отеля, поскольку там толпилось много служащих.
But behind the nearest flight, and close to the wall through which he had come, was a tall desk, at which stood a young man of about his own age in a maroon uniform bright with many brass buttons.	За ближайшим крылом, у стены, в которой был проход из аптекарского магазина, помещалась высокая конторка, и за вей стоял юноша примерно одних лет с Клайдом, одетый в коричневый форменный костюм со множеством блестящих пуговиц.
And on his head was a small, round, pill-box cap, which was cocked jauntily over one ear.	На голове у него была маленькая круглая шапочка, точно коробочка от пилюль, лихо сдвинутая на одно ухо.
He was busy making entries with a lead pencil in a book which lay open before him.	Он карандашом делал записи в лежавшей перед ним книге.
Various other boys about his own age, and uniformed as he was, were seated upon a long bench near him, or were to be seen darting here and there, sometimes, returning to this one with a slip of paper or a key or note of some kind, and then seating themselves upon the bench to await another call apparently, which seemed to come swiftly enough.	Тут были и еще мальчики того же возраста и в такой же форме: одни сидели на длинной скамье, рядом с конторкой, другие стрелой проносились во всех направлениях; порою они возвращались к стоящему за конторкой, передавали ему то какую-нибудь квитанцию, то ключ, то счет, а потом снова садились на скамью, ожидая, очевидно, другого поручения, и им как будто не приходилось долго ждать.
A telephone upon the small desk at which stood the uniformed youth was almost constantly buzzing, and after ascertaining what was wanted, this youth struck a small bell before him, or called "front," to which the first boy on the bench, responded.	Почти беспрерывно трещал телефон, и юноша за конторкой, выслушав поручение, звонил в стоявший перед ним маленький колокольчик или произносил: "Очередной" - на что отзывался первый сидевший с краю мальчик.
Once called, they went hurrying up one or the other stairs or toward one of the several entrances or elevators, and almost invariably were to be seen escorting individuals whose bags and suitcases and overcoats and golf sticks they carried.	Вызванные тотчас бежали к одной из лестниц, или к одной из входных дверей, или к лифтам и после этого почти всегда появлялись, неся вслед за входящими саквояжи, чемоданы, пальто, палки для гольфа.
There were others who disappeared and returned, carrying drinks on trays or some package or other, which they were taking to one of the rooms above.	Другие мальчики исчезали в глубине вестибюля и возвращались с бутылками на подносах или с какими-нибудь пакетами, которые они несли в один из номеров наверх.
Plainly this was the work that he should be called upon to do, assuming that he would be so fortunate as to connect himself with such an institution as this.	Очевидно, такую работу пришлось бы выполнять и Клайду, если бы ему посчастливилось и его приняли на службу в этом отеле.

And it was all so brisk and enlivening that he wished that he might be so fortunate as to secure a position here.	И все делалось так бойко, кругом царило такое оживление, что ему очень захотелось оказаться счастливцем и попасть сюда.
But would he be?	Но удастся ли это?
And where was Mr. Squires?	И где этот мистер Скуайрс?
He approached the youth at the small desk:	Он подошел к юноше за конторкой и спросил:
"Do you know where I will find Mr. Squires?" he asked.	- Вы не можете сказать, где мне найти мистера Скуайрса?
"Here he comes now," replied the youth, looking up and examining Clyde with keen, gray eyes.	- А вот он идет, - ответил юноша, испытующе взглянув на Клайда живыми серыми глазами.
Clyde gazed in the direction indicated, and saw approaching a brisk and dapper and decidedly sophisticated-looking person of perhaps twenty-nine or thirty years of age.	Клайд посмотрел в указанном направлении и увидел, что к ним стремительно приближается щеголеватый и, несомненно, видавший виды человек лет тридцати.
He was so very slender, keen, hatchet-faced and well-dressed that Clyde was not only impressed but overawed at once - a very shrewd and cunning-looking person. His nose was so long and thin, his eyes so sharp, his lips thin, and chin pointed.	Он был так строен, энергичен и превосходно одет, и у него было такое жесткое, колючее лицо, что Клайд почувствовал не только смущение, но даже благоговейный страх: видно, это очень хитрый, коварный человек, - у него такой длинный тонкий нос, тонкие губы, такой пронзительный взгляд и острый подбородок...
"Did you see that tall, gray-haired man with the Scotch plaid shawl who went through here just now?" he paused to say to his assistant at the desk.	- Только что вышел высокий седой человек с шотландским пледом, видели? - спросил он своего помощника, остановившись у конторки.
The assistant nodded.	Тот кивнул.
"Well, they tell me that's the Earl of Landreil.	- Так вот, мне сказали, что это лорд Ландрэйл.
He just came in this morning with fourteen trunks and four servants.	Он приехал сегодня утром с четырнадцатью сундуками и четырьмя слугами.
Can you beat it!	Подумать только!
He's somebody in Scotland.	Важная персона в Шотландии.
That isn't the name he travels under, though, I hear.	Впрочем, он путешествует под вымышленным именем.
He's registered as Mr. Blunt.	Записан здесь как мистер Блант.
Can you beat that English stuff?	Вот они, англичане, - видали?
They can certainly lay on the class, eh?"	Умеют показать класс, а?
"You said it!" replied his assistant deferentially.	- Совершенно верно, мистер Скуайрс, -почтительно ответил юноша за конторкой.
He turned for the first time, glimpsing Clyde, but paying no attention to him.	Только теперь Скуайрс обернулся и бросил беглый взгляд на Клайда.
His assistant came to Clyde's aid.	Юноша за конторкой пришел Клайду на помощь.
"That young fella there is waiting to see you," he explained.	- Этот паренек хочет с вами поговорить, -объяснил он.

"You want to see me?" queried the captain of the bellhops, turning to Clyde, and observing his none-too-good clothes, at the same time making a comprehensive study of him.	- У вас ко мне дело? - спросил Скуайрс, оборачиваясь к Клайду и окидывая его зорким, изучающим взглядом; не остался незамеченным и дешевый костюм мальчика.
"The gentleman in the drug store," began Clyde, who did not quite like the looks of the man before him, but was determined to present himself as agreeably as possible, "was saying - that is, he said that I might ask you if there was any chance here for me as a bellboy.	Клайду не очень понравился этот человек, но он решил произвести на него возможно лучшее впечатление. - Джентльмен из аптекарского магазина сказал мне... - начал Клайд, - то есть он посоветовал обратиться к вам... может быть, на мое счастье, вам нужен рассыльный.
I'm working now at Klinkle's drug store at 7th and Brooklyn, as a helper, but I'd like to get out of that and he said you might - that is - he thought you had a place open now."	Я работаю помощником в аптекарском магазине Клинкла, на углу Седьмой и Бруклин-стрит, но хочу уйти оттуда, и тот джентльмен сказал, что вы можете... то есть он думал... может быть... у вас есть свободное место...
Clyde was so flustered and disturbed by the cool, examining eyes of the man before him that he could scarcely get his breath properly, and swallowed hard.	Клайд был так смущен и сбит с толку холодным, испытующим взглядом мистера Скуайрса, что едва мог перевести дыхание и судорожно проглотил слюну.
For the first time in his life, it occurred to him that if he wanted to get on he ought to insinuate himself into the good graces of people - do or say something that would make them like him.	В первый раз в жизни он подумал, что если хочешь добиться успеха, надо расположить к себе людей, сделать или сказать что-то такое, что понравилось бы им.
So now he contrived an eager, ingratiating smile, which he bestowed on Mr. Squires, and added:	Итак, собравшись с духом, Клайд заискивающе улыбнулся Скуайрсу и прибавил:
"If you'd like to give me a chance, I'd try very hard and I'd be very willing."	- Если только вы разрешите мне попробовать, я буду стараться изо всех сил.
The man before him merely looked at him coldly, but being the soul of craft and self-acquisitiveness in a petty way, and rather liking anybody who had the skill and the will to be diplomatic, he now put aside an impulse to shake his head negatively, and observed:	Человек, стоявший перед Клайдом, в ответ только холодно посмотрел на него; но так как он был сам хитер и умел достигать своей цели разными окольными путями, то ему нравился всякий, кто обладал ловкостью, изворотливостью, умением разговаривать с людьми. И вместо того, чтобы отрицательно покачать головой, он заметил:
"But you haven't had any training in this work."	- Но ведь у вас нет никакого опыта в этом деле?
"No, sir, but couldn't I pick it up pretty quick if I tried hard?"	- Нет, сэр, но я быстро научусь, я буду очень стараться.
"Well, let me see," observed the head of the bell-hops, scratching his head dubiously.	- Ну хорошо, я подумаю, - сказал начальник рассыльных, с сомнением почесывая висок.
"I haven't any time to talk to you now.	- Сейчас мне некогда.
Come around Monday afternoon.	Приходите в понедельник.
I'll see you then."	Тогда поговорим.
He turned on his heel and walked away.	Он повернулся на каблуках и пошел прочь.
Clyde, left alone in this fashion, and not knowing just what it meant, stared, wondering.	Клайд, оставшись один и не вполне понимая, что все это значит, растерянно озирался.
Was it really true that he had been invited to come back on Monday?	Неужели ему и вправду назначили прийти в понедельник?

Could it be possible that - He turned and hurried out, thrilling from head to toe.	Неужели возможно, что он... Клайд повернулся и выбежал на улицу, от волнения его била дрожь.
The idea!	Вот это удача!
He had asked this man for a place in the very finest hotel in Kansas City and he had asked him to come back and see him on Monday.	Он попросил, чтобы его взяли на работу в самый лучший отель Канзас-Сити, и ему назначили прийти в понедельник!
Gee! what would that mean?	Вот как?! Что бы это значило?
Could it be possible that he would be admitted to such a grand world as this - and that so speedily?	Неужели его могут впустить в этот великолепный мир - и так быстро!
Could it really be? ? Chapter 5	Неужели и вправду так будет? 5
T he imaginative flights of Clyde in connection with all this - his dreams of what it might mean for him to be connected with so glorious an institution - can only be suggested. For his ideas of luxury were in the main so extreme and mistaken and gauche - mere wanderings of a repressed and unsatisfied fancy, which as yet had had nothing but imaginings to feed it.	Как разыгралась теперь фантазия Клайда, какие мечты о будущем связаны были у него с работой в столь замечательном учреждении, об этом можно лишь догадываться: его представления о роскоши были в целом сильно преувеличены, ошибочны и нелепы, - просто смутные бредни, плод постоянно подавляемого неудовлетворенного воображения, которое доныне питалось одними выдумками.
He went back to his old duties at the drug-store - to his home after hours in order to eat and sleep - but now for the balance of this Friday and Saturday and Sunday and Monday until late in the day, he walked on air, really.	Клайд вернулся к своим обязанностям в аптекарском магазине; после работы он шел домой, ел и спал; но в сущности все эти дни -пятницу, субботу, воскресенье и понедельник до вечера - он витал где-то в облаках.
His mind was not on what he was doing, and several times his superior at the drugstore had to remind him to "wake-up."	Он не сознавал, что делает, и не раз его начальник в магазине предлагал ему "проснуться".
And after hours, instead of going directly home, he walked north to the corner of 14th and Baltimore, where stood this great hotel, and looked at it.	А после работы он шел не прямо домой, а снова туда, на угол Четырнадцатой и Балтимор-стрит, и смотрел на великолепный отель.
There, at midnight even, before each of the three principal entrances - one facing each of three streets -was a doorman in a long maroon coat with many buttons and a high-rimmed and long-visored maroon cap.	Там даже в полночь перед каждым из трех главных подъездов, выходивших на три улицы, стоял швейцар в длинной коричневой ливрее со множеством пуговиц и в высокой коричневой фуражке с большим козырьком.
And inside, behind looped and fluted French silk curtains, were the still blazing lights, the a la carte dining-room and the American grill in the basement near one corner still open.	А внутри, за тонкими шелковыми шторами, все еще сияли огни в большом зале ресторана и в баре, помещавшемся в нижнем этаже.
And about them were many taxis and cars.	У подъездов - множество такси и частных машин.
And there was music always - from somewhere.	И оттуда-то всегда доносится музыка.
After surveying it all this Friday night and again on Saturday and Sunday morning, he returned on Monday afternoon at the suggestion of Mr. Squires and was greeted by that individual rather crustily, for by then he had all but forgotten him.	Клайд разглядывал это здание в пятницу вечером, и в субботу, и утром в воскресенье, а в понедельник, во второй половине дня, снова явился в отель, как велел мистер Скуайрс; этот субъект встретил Клайда довольно неприветливо, так как успел уже о нем забыть.

But seeing that at the moment he was actually in need of help, and being satisfied that Clyde might be of service, he led him into his small office under the stair, where, with a very superior manner and much actual indifference, he proceeded to question him as to his parentage, where he lived, at what he had worked before and where, what his father did for a living - a poser that for Clyde, for he was proud and so ashamed to admit that his parents conducted a mission and preached on the streets.	Но ему действительно нужен был еще один рассыльный, и Клайд как будто годился на эту должность; поэтому Скуайрс провел Клайда в свою маленькую контору под лестницей, где величественно и с полнейшим равнодушием стал расспрашивать его о родителях, о том, где он живет, где и чем раньше занимался, чем зарабатывает на жизнь отец. Последний вопрос особенно смутил Клайда. Он был горд, и ему было стыдно признаться, что его родители руководят миссией и проповедуют на улицах.
Instead he replied (which was true at times) that his father canvassed for a washing machine and wringer company - and on Sundays preached - a religious revelation, which was not at all displeasing to this master of boys who were inclined to be anything but home-loving and conservative.	И он ответил (ведь так иногда бывало), что отец его работает в одной фирме агентом по распространению стиральных машин, а по воскресеньям проповедует религиозное обновление; это понравилось начальнику мальчишек, которые меньше всего были склонны к чинному и благочестивому образу жизни.
Could he bring a reference from where he now was?	Может ли Клайд представить рекомендацию с места его теперешней службы?
He could.	Да, может.
Mr. Squires proceeded to explain that this hotel was very strict.	Мистер Скуайрс принялся объяснять, что порядки в отеле очень строгие.
Too many boys, on account of the scenes and the show here, the contact made with undue luxury to which they were not accustomed - though these were not the words used by Mr. Squires - were inclined to lose their heads and go wrong.	Многие мальчики, наблюдая жизнь отеля и соприкасаясь с чрезмерной, непривычной для них роскошью (Скуайрс, впрочем, говорил другими словами), теряют голову и сбиваются с пути.
He was constantly being forced to discharge boys who, because they made a little extra money, didn't know how to conduct themselves.	Ему постоянно приходится увольнять мальчиков, которые, заработав немного лишних денег, начинают дурно себя вести.
He must have boys who were willing, civil, prompt, courteous to everybody.	Ему нужны мальчики услужливые, воспитанные, расторопные, учтивые.
They must be clean and neat about their persons and clothes and show up promptly - on the dot - and in good condition for the work every day.	Они должны быть опрятными, одеваться чисто и аккуратно; на работу каждый день должны являться без опозданий, минута в минуту, и в надлежащем виде.
And any boy who got to thinking that because he made a little money he could flirt with anybody or talk back, or go off on parties at night, and then not show up on time or too tired to be quick and bright, needn't think that he would be here long.	А тот, кто вообразит, что, заработав немного денег, уже можно позволить себе дерзко отвечать или заводить интрижки и участвовать в ночных кутежах, а потом опаздывать на службу или являться утомленным, вялым и неповоротливым, -тот пусть не рассчитывает остаться здесь надолго.
He would be fired, and that promptly.	Такого выставят в два счета.
He would not tolerate any nonsense.	Он, Скуайрс, не потерпит никаких глупостей.
That must be understood now, once and for all.	Это надо усвоить теперь же, раз и навсегда.

Clyde nodded assent often and interpolated a few eager "yes, sirs" and "no, sirs," and assured him at the last that it was the furtherest thing from his thoughts and temperament to dream of any such high crimes and misdemeanors as he had outlined.	Клайд кивал в знак согласия и время от времени вставлял с готовностью: "Да, сэр" или "Нет, сэр"; под конец он заверил мистера Скуайрса, что и подумать не может о том, чтобы столь неприлично себя вести, да и по своему характеру просто не способен на такие проступки, о которых говорит мистер Скуайрс.
Mr. Squires then proceeded to explain that this hotel only paid fifteen dollars a month and board - at the servant's table in the basement - to any bell-boy at any time.	Затем Скуайрс объяснил, что мальчики получают в отеле только пятнадцать долларов в месяц, а также стол (в подвальном этаже находится специальная столовая для служащих).
But, and this information came as a most amazing revelation to Clyde, every guest for whom any of these boys did anything - carried a bag or delivered a pitcher of water or did anything - gave him a tip, and often quite a liberal one - a dime, fifteen cents, a quarter, sometimes more.	Но - и это сообщение было самым удивительным открытием для Клайда - каждый гость за любую услугу, - если мальчик принесет чемодан, или кувшин воды, или выполнит еще какое-нибудь поручение, - дает на чай, и порой довольно щедро: десять, пятнадцать, двадцать пять центов, иногда больше.
And these tips, as Mr. Squires explained, taken all together, averaged from four to six dollars a day - not less and sometimes more - most amazing pay, as Clyde now realized.	И эти чаевые составляют в среднем от четырех до шести долларов в день, не меньше, а иногда и больше, - огромные деньги, подумал Клайд.
His heart gave an enormous bound and was near to suffocating him at the mere mention of so large a sum.	Сердце его подпрыгнуло, он чуть не ахнул, услыхав о такой громадной сумме.
From four to six dollars!	От четырех до шести долларов в день!
Why, that was twenty-eight to forty-two dollars a week!	Да ведь это значит двадцать восемь или даже сорок два доллара в неделю!
He could scarcely believe it.	От с трудом верил своим ушам.
And that in addition to the fifteen dollars a month and board.	И это сверх пятнадцати долларов в месяц и питания.
And there was no charge, as Mr. Squires now explained, for the handsome uniforms the boys wore.	И, кроме того, сказал мистер Скуайрс, из жалованья ничего не удерживают за красивую форму, которую носят рассыльные в отеле.
But it might not be worn or taken out of the place.	Но ее можно носить только на работе.
His hours, as Mr. Squires now proceeded to explain, would be as follows: On Mondays, Wednesdays, Fridays and Sundays, he was to work from six in the morning until noon, and then, with six hours off, from six in the evening until midnight. On Tuesdays, Thursdays and Saturdays, he need only work from noon until six, thus giving him each alternate afternoon or evening to himself. But all his meals were to be taken outside his working hours and he was to report promptly in uniform for line-up and inspection by his superior exactly ten minutes before the regular hours of his work began at each watch.	Затем мистер Скуайрс объяснил, что по понедельникам, средам, пятницам и воскресеньям Клайд должен работать от шести утра до полудня и затем, после шестичасового перерыва, с шести вечера до полуночи; по вторникам, четвергам и субботам он будет занят только от полудня до шести; таким образом, у него будут свободными то вторая половина дня, то вечер; но завтракать и обедать он должен в свои свободные часы. Наконец, вместе с другими мальчиками, он обязан пунктуально, в форменной одежде являться на поверку, Скуайрс производит ее ровно за десять минут до начала каждой смены.

As for some other things which were in his mind at the time, Mr. Squires said nothing. There were others, as he knew, who would speak for him.	Мистер Скуайрс думал еще и о других вещах, но умолчал о них: он знал, найдутся люди, которые скажут за него.
Instead he went on to add, and then quite climactically for Clyde at that time, who had been sitting as one in a daze:	А пока он продолжал что-то объяснять и вдруг, совершенно неожиданно для Клайда, слушавшего все это, как во сне, спросил:
"I suppose you are ready to go to work now, aren't you?"	- Полагаю, вы можете приступить к работе сейчас же?
"Yes, sir, yes, sir," he replied.	- Да, сэр! Конечно, сэр! - ответил Клайд.
"Very good!"	- Отлично!
Then he got up and opened the door which had shut them in.	Скуайрс поднялся и распахнул дверь.
"Oscar," he called to a boy seated at the head of the bell-boy bench, to which a tallish, rather oversized youth in a tight, neat-looking uniform responded with alacrity.	- Оскар! - позвал он ближайшего из сидевших на скамье рассыльных, и к нему поспешно подошел рослый, плечистый юноша, затянутый в чистенькую форменную курточку.
"Take this young man here - Clyde Griffiths is your name, isn't it? - up to the wardrobe on the twelfth and see if Jacobs can find a suit to fit.	- Отведите этого молодого человека - Клайд Грифитс, не так ли? - на двенадцатый, в гардеробную, чтобы Джекобс подобрал ему форменный костюм.
But if he can't tell him to alter it by to-morrow.	Если не найдется подходящего, пусть подгонит какой-нибудь к завтрашнему дню.
I think the one Silsbee wore ought to be about right for him."	Но, я думаю, ему будет впору тот, что носил Силсби.
Then he turned to his assistant at the desk who was at the moment looking on.	Затем, обращаясь к своему помощнику, глядевшему из-за конторки на Клайда, мистер Скуайрс пояснил:
"I'm giving him a trial, anyhow," he commented.	- Беру его на пробу.
"Have one of the boys coach him a little to-night or whenever he starts in.	Пусть кто-нибудь из мальчиков натаскает его сегодня вечером или когда он там начнет.
Go ahead, Oscar," he called to the boy in charge of Clyde.	Ступайте, Оскар, - сказал он юноше, которому поручил Клайда.
"He's green at this stuff, but I think he'll do," he added to his assistant, as Clyde and Oscar disappeared in the direction of one of the elevators.	- Он новичок в этом деле, но, я думаю, справится,- прибавил мистер Скуайрс, снова обращаясь к помощнику, когда Клайд и Оскар направились к одному из лифтов.
Then he walked off to have Clyde's name entered upon the payroll.	И он пошел сказать, чтобы имя Клайда внесли в платежную ведомость.
In the meantime, Clyde, in tow of this new mentor, was listening to a line of information such as never previously had come to his ears anywhere.	Тем временем Клайд, идя на буксире за своим новым ментором, выслушивал ряд таких сведений, какие еще никогда не достигали его ушей.

"You needn't be frightened, if you ain't never worked at anything like dis before," began this youth, whose last name was Hegglund as Clyde later learned, and who hailed from Jersey City, New Jersey, exotic lingo, gestures and all.	- Тут нечего трусить, даже коли никогда и не работал в таком месте, начал" этот юнец. Как позже узнал Клайд, его звали Хегленд, он был родом из Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, откуда и привез свой экзотический жаргон и размашистые жесты.
He was tall, vigorous, sandy- haired, freckled, genial and voluble.	Он был высокий, крепкий, рыжеволосый, весь в веснушках, добродушный и болтливый.
They had entered upon an elevator labeled "employees."	Они вошли в лифт с надписью "для служащих".
"It ain't so hard.	- Это штуковина нетрудная, - продолжал спутник Клайда.
I got my first job in Buffalo t'ree years ago and I never knowed a t'ing about it up to dat time.	- Вот когда я впервой стал работать в Буффало, три года назад, - так ни бум-бум не смыслил.
All you gotta do is to watch de udders an' see how dey do, see. Yu get dat, do you?"	Ты только гляди, что да как другие делают, понял?
Clyde, whose education was not a little superior to that of his guide, commented quite sharply in his own mind on the use of such words as "knowed," and "gotta"- also upon "t'ing," "dat," "udders," and so on, but so grateful was he for any courtesy at this time that he was inclined to forgive his obviously kindly mentor anything for his geniality.	Клайд, гораздо более образованный, чем его спутник, мысленно с неодобрением отмечал неправильности его произношения и жаргонные словечки, но был в эту минуту так благодарен за малейший знак внимания, что охотно простил бы своему благодушно настроенному наставнику все что угодно за его дружелюбие.
"Watch whoever's doin' anyt'ing, at first, see, till you git to know, see. Dat's de way.	- Сперва гляди, кто что делает да как, тогда и сам навостришься.
When de bell rings, if you're at de head of de bench, it's your turn, see, an' you jump up and go quick.	Вот зазвонил звонок, а ты сидишь крайним на скамейке, стало быть, твой черед, - вскакивай и беги.
Dey like you to be quick around here, see.	Они тут любят, чтоб поживей, понял?
An' whenever you see any one come in de door or out of an elevator wit a bag, an' you're at de head of de bench, you jump, wedder de captain rings de bell or calls 'front' or not.	Коли кто войдет в подъезд или вылезет из лифта с чемоданом, а ты тут крайний на скамейке беги и хватай чемодан, все равно - звал старшой или нет.
Sometimes he's busy or ain't lookin' an' he wants you to do dat, see.	Не жди, пока он позовет, - он иногда занят, не видит.
Look sharp, cause if you don't get no bags, you don't get no tips, see.	Тут надо и самому не зевать. Не ухватишь чемоданы - не получишь на чай, понял?
Everybody dat has a bag or anyt'ing has to have it carried for 'em, unless dey won't let you have it, see.	У кого в руках чемодан или что другое, тому, ясно, надо помочь, разве что он сам захочет тащить свой багаж.
"But be sure and wait somewhere near de desk for whoever comes in until dey sign up for a room," he rattled on as they ascended in the elevator. "Most every one takes a room.	Всегда надо быть поближе к конторке, потому что, кто входит, все первым делом записываются и спрашивают номер, - трещал он дальше, пока они подымались в лифте.
Den de clerk'll give you de key an' after dat all you gotta do is to carry up de bags to de room.	- Потом клерк даст тебе ключ, - тогда волоки весь багаж прямо в номер.

Den all you gotta do is to turn on de lights in de batroom and closet, if dere is one, so dey'll know where dey are, see.	Потом, если номер с ванной и с уборной, зажги всюду свет, чтоб они видели, где что, понял?
An' den raise de curtains in de day time or lower 'em at night, an' see if dere's towels in de room, so you can tell de maid if dere ain't, and den if dey don't give you no tip, you gotta go, only most times, unless you draw a stiff, all you gotta do is hang back a little -make a stall, see - fumble wit de door-key or try de transom, see.	Потом подними занавески, коли день, а коли вечер, - опусти и погляди, есть ли в номере полотенца, а коли нет, - скажи горничной, а потом, коли не дадут на чай, уходи. Только сперва покрутись там еще, повозись с ключом у двери, проверь форточку, в общем, застрянь, малость, понял?
Den, if dey're any good, dey'll hand you a tip.	Тогда, коли они чего смыслят, так дадут монетку, а уж коли не дадут, значит - крышка, надо уходить.
If dey don't, you're out, dat's all, see. You can't even look as dough you was sore, dough - nottin' like dat, see.	И нельзя подавать виду, что недоволен, ничего такого, понял?
Den you come down an' unless dey wants ice-water or somepin, you're troo, see.	А потом, коли не попросят воды со льдом или еще чего, значит - крышка.
It's back to de bench, quick.	Иди вниз и живо на скамейку.
Dere ain't much to it.	Штука несложная.
Only you gotta be quick all de time, see, and not let any one get by you comin' or goin'- dat's de main t'ing.	Только поворачивайся поживей, да не зевай, когда кто входит или выходит. В этом вся соль.
"An' after dey give you your uniform, an' you go to work, don't forgit to give de captain a dollar after every watch before you leave, see - two dollars on de day you has two watches, and a dollar on de day you has one, see?	А как получишь форму да начнешь работать, не забывай отдавать начальнику доллар после каждой смены, когда уходишь, понял? А когда две смены в день - так два доллара.
Dat's de way it is here.	Такой уж порядок.
We work togedder like dat, an' you gotta do dat if you wanta hold your job.	Все мы так делаем, и тебе придется, коли хочешь тут зацепиться.
But dat's all.	Но уж это все.
After dat all de rest is yours."	Остальное - твое.
Clyde saw.	Клайд понял.
A part of his twenty-four or thirty-two dollars as he figured it was going glimmering, apparently - eleven or twelve all told - but what of it!	Очевидно, из его двадцати четырех или тридцати двух долларов часть ускользает, - примерно долларов одиннадцать или двенадцать. Ну, не беда!
Would there not be twelve or fifteen or even more left?	Ведь у него останется еще двенадцать или пятнадцать, а может, и больше.
And there were his meals and his uniform.	И сверх того еда и форма.
Kind Heaven!	Господи боже!
What a realization of paradise!	Да это же сущий рай!
What a consummation of luxury!	Предел всех желаний!

Mr. Hegglund of Jersey City escorted him to the twelfth floor and into a room where they found on guard a wizened and grizzled little old man of doubtful age and temperament, who forthwith ouffitted Clyde with a suit that was so near a fit that, without further orders, it was not deemed necessary to alter it.	Мистер Хегленд из Джерси-Сити проводил его на двенадцатый этаж, в комнату, где они застали сморщенного седого человечка неопределенного возраста и нрава; он тотчас подобрал Клайду костюм, оказавшийся настолько впору, что никаких переделок не потребовалось.
And trying on various caps, there was one that fitted him - a thing that sat most rakishly over one ear -only, as Hegglund informed him,	Примерив несколько шапочек, Клайд нашел такую, которая тоже оказалась впору, и лихо сдвинул ее набекрень; оставалось только постричься:
"You'll have to get dat hair of yours cut. Better get it clipped behind. It's too long."	"Волосы у тебя длинноваты, надо бы сзади подрезать", - заметил Хегленд.
And with that Clyde himself had been in mental agreement before he spoke.	Клайд и сам подумал об этом, еще раньше чем Хегленд заговорил.
His hair certainly did not look right in the new cap. He hated it now.	Его волосы действительно были длинноваты для такой шапочки, и Клайд сразу их возненавидел.
And going downstairs, and reporting to Mr. Whipple, Mr. Squires' assistant, the latter had said:	Когда они вернулись вниз, к мистеру Уиплу, помощнику мистера Скуайрса, тот сказал:
"Very well.	- Отлично.
It fits all right, does it?	Костюм в самый раз, правда?
Well, then, you go on here at six.	Ладно, приступай в шесть часов.
Report at five-thirty and be here in your uniform at five-forty-five for inspection."	Придешь к половине шестого и явишься в форме на поверку без четверти шесть.
Whereupon Clyde, being advised by Hegglund to go then and there to get his uniform and take it to the dressing-room in the basement, and get his locker from the locker-man, he did so, and then hurried most nervously out - first to get a hair-cut and afterwards to report to his family on his great luck.	После этого, выслушав соответствующие наставления Хегленда, Клайд отправился в гардеробную, запер свою форменную одежду в шкафчик, указанный гардеробщиком, и, взволнованный, выбежал из отеля - сперва подстричься, а потом домой, сообщить родным о своем счастье.
He was to be a bell-boy in the great Hotel Green-Davidson.	Он будет рассыльным в великолепном отеле "Грин-Дэвидсон"!
He was to wear a uniform and a handsome one.	Он будет носить форму, да еще такую красивую.
He was to make - but he did not tell his mother at first what he was to make, truly - but more than eleven or twelve at first, anyhow, he guessed - he could not be sure.	Он будет получать... но он не сказал матери точно, сколько будет получать. Для начала, вероятно, около одиннадцати или двенадцати долларов, он еще не знает наверно.
For now, all at once, he saw economic independence ahead for himself, if not for his family, and he did not care to complicate it with any claims which a confession as to his real salary would most certainly inspire.	В перспективе он вдруг увидел некоторое материальное благополучие если не для всей семьи, то хотя бы для себя одного, и ему не хотелось осложнять дело, назвав действительную сумму своего будущего заработка: конечно, родители предъявят ему тогда большие требования.

But he did say that he was to have his meals free -because that meant eating away from home, which was what he wished.	Он сказал, однако, что будет бесплатно столоваться в отеле, - значит, ему незачем приходить домой к обеду, а как раз этого он и хотел.
And in addition he was to live and move always in the glorious atmosphere of this hotel - not to have to go home ever before twelve, if he did not wish - to have good clothes - interesting company, maybe - a good time, gee!	И вдобавок он будет жить и дышать в атмосфере этого великолепного отеля... Он сможет, при желании, возвращаться домой не раньше полуночи... сможет хорошо одеться... и завести интересные знакомства... И, пожалуй, немного развлечься... Ого!
And as he hurried on about his various errands now, it occurred to him as a final and shrewd and delicious thought that he need not go home on such nights as he wished to go to a theater or anything like that.	И пока он бегал по всяким делам, ему пришла на ум еще одна лукавая и восхитительная мысль: он может не приходить домой в те вечера, когда захочет пойти в театр или еще куда-нибудь.
He could just stay down-town and say he had to work.	Он просто останется в городе, а после скажет дома, что ему пришлось работать.
And that with free meals and good clothes - think of that!	И к тому же даровой стол и форменная одежда! Подумать только!
The mere thought of all this was so astonishing and entrancing that he could not bring himself to think of it too much.	Все это было так поразительно, так увлекательно, что он даже боялся слишком много об этом думать.
He must wait and see.	Лучше подождать и посмотреть.
He must wait and see just how much he would make here in this perfectly marvelous-marvelous realm. ? Chapter 6	Просто подождать и посмотреть, чего он может достигнуть здесь, в этом чудесном, чудесном царстве! 6
A nd as conditions stood, the extraordinary economic and social inexperience of the Griffiths - Asa and Elvira - dovetailed all too neatly with his dreams.	Крайняя неопытность Грифитсов - Эйсы и Эльвиры - во всех житейских, практических вопросах помогла Клайду осуществить свои мечты.
For neither Asa nor Elvira had the least knowledge of the actual character of the work upon which he was about to enter, scarcely any more than he did, or what it might mean to him morally, imaginatively, financially, or in any other way.	Ибо ни Эйса, ни Эльвира не имели представления об истинном характере работы, на которую поступал Клайд, - едва ли они знали об этом больше, чем он сам; они не представляли себе, как эта работа может повлиять на его воображение и нравственность, на его материальное положение и на многое другое.
For neither of them had ever stopped in a hotel above the fourth class in all their days. Neither one had ever eaten in a restaurant of a class that catered to other than individuals of their own low financial level.	Никогда в жизни ни Эйса, ни его жена не останавливались в отеле выше четвертого разряда; никогда не бывали в ресторанах, где обедают люди более состоятельные, чем они сами.
That there could be any other forms of work or contact than those involved in carrying the bags of guests to and from the door of a hotel to its office, and back again, for a boy of Clyde's years and temperament, never occurred to them.	Им совершенно не приходило в голову, что для мальчика в возрасте Клайда и с его характером возможна какая-то другая работа и иные формы общения с людьми, помимо переноски чемоданов от дверей отеля к конторке и обратно.

And it was naively assumed by both that the pay for such work must of necessity be very small anywhere, say five or six dollars a week, and so actually below Clyde's deserts and his years.	И оба они наивно полагали, что плата за такую работу должна быть очень невысокой, скажем, пять или шесть долларов в неделю, в сущности меньше, чем заслуживал Клайд по своим годам и способностям.
And in view of this, Mrs. Griffiths, who was more practical than her husband at all times, and who was intensely interested in Clyde's economic welfare, as well as that of her other children, was actually wondering why Clyde should of a sudden become so enthusiastic about changing to this new situation, which, according to his own story, involved longer hours and not so very much more pay, if any.	Поэтому миссис Грифитс, которая была все же практичнее, чем муж, и больше заботилась о материальном благополучии Клайда и других детей, недоумевала: почему вдруг Клайд так радуется новой службе, которая, по его же словам, будет отнимать больше времени и даст едва ли больше денег, чем прежняя.
To be sure, he had already suggested that it might lead to some superior position in the hotel, some clerkship or other, but he did not know when that would be, and the other had promised rather definite fulfillment somewhat earlier - as to money, anyhow.	Правда, Клайд уже намекнул, что в отеле можно и повышение получить, например стать клерком, -но он и сам не знал, когда это будет, а на прежнем месте он скорее мог бы добиться чего-то лучшего, по крайней мере в смысле заработка.
But seeing him rush in on Monday afternoon and announce that he had secured the place and that forthwith he must change his tie and collar and get his hair cut and go back and report, she felt better about it.	Но когда в понедельник он примчался домой и объявил, что получил место и что ему надо поскорее сменить галстук и воротничок, подстричься и бежать назад, на поверку, она, глядя на него, успокоилась.
For never before had she seen him so enthusiastic about anything, and it was something to have him more content with himself - not so moody, as he was at times.	Никогда прежде она не замечала, чтобы он так увлекался чем-либо; ему же будет лучше, если он почувствует себя увереннее в жизни и станет повеселее.
Yet, the hours which he began to maintain now - from six in the morning until midnight - with only an occasional early return on such evenings as he chose to come home when he was not working - and when he troubled to explain that he had been let off a little early - together with a certain eager and restless manner - a desire to be out and away from his home at nearly all such moments as he was not in bed or dressing or undressing, puzzled his mother and Asa, also.	Он отдавал этой работе все свое время с шести часов утра до полуночи; лишь изредка он возвращался раньше, в какой-нибудь не занятый работой вечер, когда ему вдруг приходило в голову пойти домой, - и тогда он спешил объяснить, что его отпустили немножко раньше времени. В манерах его появилось что-то резкое, беспокойное; если только он не спал и не переодевался, он тотчас старался убежать из дому... Все это вместе взятое сильно озадачивало и мать и отца.
The hotel!	Отель!
The hotel!	Отель!
He must always hurry off to the hotel, and all that he had to report was that he liked it ever so much, and that he was doing all right, he thought.	Вечно он торопится в этот отель, но из его слов можно лишь понять, что ему там очень нравится и что с делом своим он как будто справляется.
It was nicer work than working around a soda fountain, and he might be making more money pretty soon - he couldn't tell - but as for more than that he either wouldn't or couldn't say.	Работа эта куда приятнее, чем возня с содовой водой, и он надеется, что сможет зарабатывать здесь больше, и очень скоро, но когда - точно не знает... Однако сверх этого он ничего не хотел или не мог рассказать.

And all the time the Griffiths - father and mother -were feeling that because of the affair in connection with Esta, they should really be moving away from Kansas City - should go to Denver.	Отец и мать Клайда все время чувствовали, что из-за истории с Эстой им следует уехать из Канзас-Сити и поселиться в Денвере.
And now more than ever, Clyde was insisting that he did not want to leave Kansas City.	А Клайд упорнее чем когда-либо хотел остаться в Канзас-Сити.
They might go, but he had a pretty good job now and wanted to stick to it.	Они могут ехать, но у него здесь хорошая работа, и он намерен держаться за нее.
And if they left, he could get a room somewhere - and would be all right - a thought which did not appeal to them at all.	Если они уедут, он найдет себе комнату, и все будет хорошо. Но этот план совсем не нравился родителям.
But in the meantime what an enormous change in Clyde's life.	А какая огромная перемена произошла в жизни Клайда!
Beginning with that first evening, when at 5:45, he appeared before Mr. Whipple, his immediate superior, and was approved - not only because of the fit of his new uniform, but for his general appearance - the world for him had changed entirely.	В тот первый вечер, ровно в пять сорок пять, он явился к мистеру Уиплу, своему ближайшему начальнику, и был им одобрен, - не только за то, что на нем хорошо сидел форменный костюм, но за свой вид в целом, - и с этой минуты весь мир для него преобразился.
Lined up with seven others in the servants' hall, immediately behind the general offices in the lobby, and inspected by Mr. Whipple, the squad of eight marched at the stroke of six through a door that gave into the lobby on the other side of the staircase from where stood Mr. Whipple's desk, then about and in front of the general registration office to the long bench on the other side.	Клайд и еще семеро юношей выстроились перед мистером Уиплом в служебном помещении, которое примыкало к бюро по обслуживанию, и начальник осмотрел их; после этого, как только часы пробили шесть, весь отряд промаршировал по вестибюлю мимо главного бюро и большой лестницы к конторке Уипла и дальше, к длинной скамье.
A Mr. Barnes, who alternated with Mr. Whipple, then took charge of the assistant captain's desk, and the boys seated themselves - Clyde at the foot - only to be called swiftly and in turn to perform this, that and the other service - while the relieved squad of Mr. Whipple was led away into the rear servants' hall as before, where they disbanded.	Здесь все восемь мальчиков уселись (Клайд -последним в ряду) в ожидании вызова, готовые броситься выполнять любое поручение; сменившаяся команда мистера Уипла была отведена в помещение для служащих и там отпущена. Пост Уипла за конторкой занял сменивший его мистер Барнс.
"Cling!"	Дзинь!
The bell on the room clerk's desk had sounded and the first boy was going.	Зазвонил звонок у конторки номерного клерка, и первый мальчик убежал.
"Cling!" It sounded again and a second boy leaped to his feet.	Дзинь! - прозвенело снова, и вскочил второй мальчик.
"Front!"-"Center door!" called Mr. Barnes, and a third boy was skidding down the long marble floor toward that entrance to seize the bags of an incoming guest, whose white whiskers and youthful, bright tweed suit were visible to Clyde's uninitiated eyes a hundred feet away.	- Очередной! К центральному входу! - крикнул мистер Барнс, и третий мальчик заскользил по мраморному полу к двери и подхватил чемоданы входящего гостя, чьи белые бакенбарды и не по возрасту светлый шерстяной костюм даже неопытный глаз Клайда различил за сто шагов.
A mysterious and yet sacred vision - a tip!	Таинственное и священное видение - чаевые!
"Front!" It was Mr. Barnes calling again.	- Очередной! - снова позвал мистер Барнс.

"See what 913 wants - ice-water, I guess."	- Узнай, чего желает девятьсот тринадцатый. Воды со льдом, наверно.
And a fourth boy was gone.	И четвертый мальчик исчез.
Clyde, steadily moving up along the bench and adjoining Hegglund, who had been detailed to instruct him a little, was all eyes and ears and nerves.	Клайд, все время передвигавшийся по скамейке вслед за Хеглендом, которому было поручено подучить его немного, весь обратился в зрение и слух.
He was so tense that he could hardly breathe, and fidgeted and jerked until finally Hegglund exclaimed:	Нервы его были так натянуты, что он с трудом дышал, то и дело вздрагивал и никак не мог усидеть спокойно; Хегленд наконец сказал ему:
"Now, don't get excited.	- Брось ты трусить.
Just hold your horses will yuh?	Держи крепче вожжи, понял?
You'll be all right.	Все будет в порядке.
You're jist like I was when I begun - all noives.	Меня сперва тоже трясло, с новичками всегда так.
But dat ain't de way.	Но это не дело.
Easy's what you gotta be aroun' here. An' you wants to look as dough you wasn't seein' nobody nowhere -just lookin' to what ya got before ya."	Полегче надо, вот что: И нечего таращиться по сторонам - смотри прямо перед собой, будто тебе и дела нет ни до кого.
"Front!" Mr. Barnes again.	- Очередной! - опять крикнул мистер Барнс.
Clyde was scarcely able to keep his mind on what Hegglund was saying.	Клайд едва соображал, о чем говорит Хегленд.
"115 wants some writing paper and pens."	- Сто пятнадцатый требует бумаги и перьев.
A fifth boy had gone.	Пятый мальчик скрылся.
"Where do you get writing paper and pens if they want 'em?" He pleaded of his imtructor, as one who was about to die might plead.	- Где вы берете бумагу и перья, когда надо? -умоляюще, тоном приговоренного к смертной казни, спросил Клайд своего наставника.
"Offn de key desk, I toldja.	- Я же говорил тебе - у клерка, где ключи выдают.
He's to de left over dere.	Вон, налево.
He'll give 'em to ya.	Он даст и бумаги и перьев.
An' you gits ice-water in de hall we lined up in just a minute ago - at dat end over dere, see - you'll see a little door.	А воду со льдом берешь в том зале, где мы сейчас строились на поверку. Вон там, в углу, маленькая дверь, видишь?
You gotta give dat guy in dere a dime oncet in a while or he'll get sore."	Парню, который наливает воду, иной раз дашь десять центов, - его тоже надо задобрить.
"Cling!" The room clerk's bell.	Дзинь! - звонок номерного клерка.
A sixth boy had gone without a word to supply some order in that direction.	Шестой мальчик, не говоря ни слова, отправился выполнять какое-то поручение.
"And now remember," continued Hegglund, seeing that he himself was next, and cautioning him for the last time, "if dey wants drinks of any kind, you get 'em in de grill over dere offn de dining-room.	- И еще запомни, - продолжал Хегленд, видя, что подходит его очередь и спеша дать Клайду последние наставления, - коли захотят чего выпить, напитки получишь вон там, за столовой.

An' be sure and git de names of de drinks straight or dey'll git sore.	Да не путай названий, а то гости разозлятся.
An' if it's a room you're showing, pull de shades down to- night and turn on de lights. An' if it's anyt'ing from de dinin'- room you gotta see de headwaiter - he gets de tip, see."	А коли вечером будешь показывать номер, спусти шторы да открой свет, а коли надо что в столовой, разыщи там старшого да сунь ему в руку понял?
"Front!"	- Очередной!
He was up and gone.	Хегленд вскочил и исчез.
And Clyde was number one.	Теперь Клайд был первым номером.
And number four was already seating himself again by his side - but looking shrewdly around to see if anybody was wanted anywhere.	Четвертый номер уже снова сел около него, зорко поглядывая - не понадобятся ли где-нибудь его услуги.
"Front!" It was Mr. Barnes.	- Очередной! - возглас Барнса.
Clyde was up and before him, grateful that it was no one coming in with bags, but worried for fear it might be something that he would not understand or could not do quickly.	Клайд вскочил и стал перед ним, радуясь, что никто не входит с чемоданами, но терзаясь страхом, что не поймет поручения или выполнит его недостаточно быстро.
"See what 882 wants."	- Узнай, чего хочет восемьсот восемьдесят второй.
Clyde was off toward one of the two elevators marked, "employees," the proper one to use, he thought, because he had been taken to the twelfth floor that way, but another boy stepping out from one of the fast passenger elevators cautioned him as to his mistake.	Клайд помчался к лифтам с надписью "для служащих", помня, что именно этим путем он поднимался с Оскаром на двенадцатый этаж; но другой мальчик, выходивший из лифта для гостей, указал ему на его ошибку.
"Goin' to a room?" he called.	- Вызвали в номер? - окликнул он.
"Use the guest elevators.	- Тогда иди к лифту "для гостей".
Them's for the servants or anybody with bundles."	А эти два для служащих и для тех, кто с вещами.
Clyde hastened to cover his mistake.	Клайд поспешил исправить свой промах.
"Eight," he called.	- На восьмой, - сказал он.
There being no one else on the elevator with them, the Negro elevator boy in charge of the car saluted him at once.	В лифте больше никого не было, и маленький негр-лифтер заговорил с Клайдом:
"You'se new, ain't you?	- Новенький, да?
I ain't seen you around her befo'."	Не видал вас раньше.
"Yes, I just came on," replied Clyde.	- Да, я только что поступил, - ответил Клайд.
"Well, you won't hate it here," commented this youth in the most friendly way.	- Ну, вам тут понравится, - дружелюбно сказал мальчик.
"No one hates this house, I'll say.	- Тут, знаете, всем нравится.
Eight did you say?"	Вам какой этаж, восьмой?
He stopped the car and Clyde stepped out.	Он остановил кабину лифта, и Клайд вышел.

He was too nervous to think to ask the direction and now began looking at room numbers, only to decide after a moment that he was in the wrong corridor.	От волнения он забыл спросить, в какую сторону ему идти, и теперь, начав искать нужный номер, быстро убедился, что попал не в тот коридор.
The soft brown carpet under his feet; the soft, cream-tinted walls; the snow-white bowl lights in the ceiling - all seemed to him parts of a perfection and a social superiority which was almost unbelievable - so remote from all that he had ever known.	Пушистый коричневый ковер под ногами, светлые, окрашенные в кремовый цвет стены, мягкий свет, льющийся сквозь белоснежные шары, вделанные в потолок, - все это казалось ему атрибутами наивысшего социального благополучия, почти неправдоподобного совершенства, - так далеко это было от всего, что он знал.
And finally, finding 882, he knocked timidly and was greeted after a moment by a segment of a very stout and vigorous body in a blue and white striped union suit and a related segment of a round and florid head in which was set one eye and some wrinkles to one side of it.	Наконец, отыскав номер 882, он робко постучал и через мгновение в приоткрывшуюся дверь увидел кусок синей в белую полоску пижамы и выше соответствующую часть круглого румяного лица и один глаз, окруженный морщинками.
"Here's a dollar bill, son," said the eye seemingly -and now a hand appeared holding a paper dollar.	- Вот тебе доллар, сынок. - Казалось, что это говорил глаз, и сейчас же появилась рука, державшая бумажку в один доллар.
It was fat and red.	Рука была толстая и красная.
"You go out to a haberdasher's and get me a pair of garters - Boston Garters - silk - and hurry back."	- Сбегай к галантерейщику и купи мне пару подвязок. Бостонские подвязки, шелковые. Да поскорее!
"Yes, sir," replied Clyde, and took the dollar.	- Слушаю, сэр, - ответил Клайд и взял доллар.
The door closed and he found himself hustling along the hall toward the elevator, wondering what a haberdasher's was.	Дверь захлопнулась, а Клайд уже мчался по коридору к лифту, гадая про себя, что такое "галантерейщик".
As old as he was - seventeen - the name was new to him. He had never even heard it before, or noticed it at least.	Хотя Клайду было уже семнадцать лет, он не знал этого слова, - никогда прежде не слышал его или, может быть, слышал, но не обращал внимания.
If the man had said a "gents' furnishing store," he would have understood at once, but now here he was told to go to a haberdasher's and he did not know what it was.	Если б ему сказали "магазин мужского белья", он бы сразу понял. Но ему велели пойти к "галантерейщику", а он не знал, что это такое.
A cold sweat burst out upon his forehead.	Холодный пот выступил у него на лбу.
His knees trembled.	Колени подгибались.
The devil!	Черт!
What would he do now?	Как теперь быть?
Could he ask any one, even Hegglund, and not seem -	Что, если он спросит у кого-нибудь, даже у Хегленда, и его сочтут...
He pushed the elevator button. The car began to descend.	Он вошел в лифт, и кабина пошла вниз.
A haberdasher.	Галантерейщик...
A haberdasher.	Галантерейщик...

Suddenly a sane thought reached him.	И вдруг его осенило.
Supposing he didn't know what a haberdasher was? After all the man wanted a pair of silk Boston garters.	Допустим, он не знает, что это такое. Но в конце концов нужна пара шелковых бостонских подвязок.
Where did one get silk Boston garters - at a store, of course, a place where they sold things for men.	Где же достать шелковые бретонские подвязки? Ясно, там, где вообще покупают принадлежности мужского туалета.
Certainly.	Ну, конечно!
A gents' furnishing store.	Магазин мужского белья.
He would run out to a store.	Надо сбегать в магазин.
And on the way down, noting another friendly Negro in charge, he asked:	И по дороге вниз, заметив, что и этот негр-лифтер смотрит приветливо, он спросил:
"Do you know if there's a gents' furnishing store anywhere around here?"	- Не знаете, где тут поблизости магазин мужского белья?
"One in the building, captain, right outside the south lobby," replied the Negro, and Clyde hurried there, greatly relieved.	- В этом же здании, как раз около южного входа, -ответил негр, и Клайд, испытывая величайшее облегчение, поспешил туда.
Yet he felt odd and strange in his close-fitting uniform and his peculiar hat.	Он все еще чувствовал себя неловко и странно в туго затянутой форменной куртке и в этой забавной круглой шапочке.
All the time he was troubled by the notion that his small, round, tight-fitting hat might fall off. And he kept pressing it furtively and yet firmly down.	Ему все казалось, что она вот-вот слетит с головы, и он исподтишка то и дело старался поплотнее надвинуть ее.
And bustling into the haberdasher's, which was blazing with lights outside, he exclaimed,	Вбежав в ярко освещенный магазин, он торопливо сказал:
"I want to get a pair of Boston silk garters."	- Мне надо пару шелковых бостонских подвязок!
"All right, son, here you are," replied a sleek, short man with bright, bald head, pink face and gold-rimmed glasses.	- Отлично, сынок, пожалуйста! - елейным тоном сказал галантерейщик, невысокий, румяный человек с блестящей лысиной и в золотых очках.
"For some one in the hotel, I presume?	Наверно, для кого-нибудь в отеле?
Well, we'll make that seventy-five cents, and here's a dime for you," he remarked as he wrapped up the package and dropped the dollar in the cash register.	Ну вот, это стоит семьдесят пять центов, а вот десять центов для тебя, - сказал он, завертывая покупку и опуская доллар в кассу.
"I always like to do the right thing by you boys in there because I know you come to me whenever you can."	- Я всегда рад услужить мальчикам из отеля: знаю, что вы и в другой раз ко мне придете.
Clyde took the dime and the package, not knowing quite what to think.	Клайд взял десять центов и пакет. Он не знал, что и думать.
The garters must be seventy-five cents - he said so.	Подвязки стоят семьдесят пять центов - так сказал галантерейщик.
Hence only twenty-five cents need to be returned to the man.	Значит, вернуть нужно только двадцать пять центов сдачи.
Then the dime was his.	Выходит, десять центов остаются ему.

And now, maybe - would the man really give him another tip?	А теперь... может быть, и гость тоже даст ему на чай.
He hurried back into the hotel and up to the elevators.	Он побежал назад в отель, к лифту.
The strains of a string orchestra somewhere were filling the lobby with delightful sounds.	Где-то играл струнный оркестр, и чудесные звуки наполняли вестибюль.
People were moving here and there - so well- dressed, so much at ease, so very different from most of the people in the streets or anywhere, as he saw it.	Неторопливо проходили люди - такие нарядные, самоуверенные, так непохожие на тех, кого он встречал на улицах и вообще вне стен отеля.
An elevator door flew open.	Дверца лифта распахнулась.
Various guests entered. Then Clyde and another bell-boy who gave him an interested glance.	Несколько человек вошли в кабину, после всех -Клайд и другой рассыльный, поглядевший на него с любопытством.
At the sixth floor the boy departed.	На шестом этаже этот мальчик вышел.
At the eighth Clyde and an old lady stepped forth.	На восьмом вышли Клайд и пожилая дама.
He hurried to the door of his guest and tapped.	Он поспешил к двери номера 882 и постучал.
The man opened it, somewhat more fully dressed than before. He had on a pair of trousers and was shaving.	Дверь приоткрылась; обитатель номера успел уже сменить пижаму на брюки и побриться.
"Back, eh," he called.	- А, уже! - воскликнул он.
"Yes, sir," replied Clyde, handing him the package and change.	- Да, сэр, - ответил Клайд, протягивая пакет и сдачу.
"He said it was seventy-five cents."	- Он сказал, подвязки стоят семьдесят пять центов.
"He's a damned robber, but you can keep the change, just the same," he replied, handing him the quarter and closing the door.	- Он просто грабитель! А сдачу все равно возьми себе, - ответил тот, протянул Клайду двадцать пять центов и закрыл дверь.
Clyde stood there, quite spellbound for the fraction of a second.	Мгновение Клайд стоял, как завороженный.
"Thirty-five cents"- he thought -"thirty-five cents."	"Тридцать пять центов, - думал он, - тридцать пять центов!
And for one little short errand.	За одно пустячное поручение!
Could that really be the way things went here?	Неужели тут всегда так?
It couldn't be, really.	Не может быть!
It wasn't possible - not always.	Это невозможно!"
And then, his feet sinking in the soft nap of the carpet, his hand in one pocket clutching the money, he felt as if he could squeal or laugh out loud.	Ноги его тонули в мягком ковре, а рука сжимала в кармане деньги; в эту минуту он готов был завизжать или громко расхохотаться.
Why, thirty-five cents - and for a little service like that.	Шутка - тридцать пять центов за такой пустяк!
This man had given him a quarter and the other a dime and he hadn't done anything at all.	Один дал ему двадцать пять центов, другой -десять, а ведь он ничего не сделал!

He hurried from the car at the bottom - the strains of the orchestra once more fascinated him, the wonder of so well-dressed a throng thrilling him - and made his way to the bench from which he had first departed.	Внизу он поспешно выскочил из кабины. В вестибюле его снова пленили звуки оркестра, а нарядная толпа, сквозь которую он пробирался обратно к скамье рассыльных, привела его в трепет.
And following this he had been called to carry the three bags and two umbrellas of an aged farmer-like couple, who had engaged a parlor, bedroom and bath on the fifth floor.	Затем его послали отнести три чемодана и два зонтика пожилой супружеской чете, - видимо, фермерам, снявшим номер с гостиной, спальней и ванной на пятом этаже.
En route they kept looking at him, as he could see, but said nothing.	По дороге, как заметил Клайд, супруги внимательно разглядывали его, хотя ни слова не сказали.
Yet once in their room, and after he had promptly turned on the lights near the door, lowered the blinds and placed the bags upon the bag racks, the middle-aged and rather awkward husband - a decidedly solemn and bewhiskered person - studied him and finally observed:	Как только они вошли в номер, Клайд быстро повернул выключатель около двери, опустил шторы и разместил чемоданы; и тут пожилой и неуклюжий супруг, все время наблюдавший за Клайдом, - весьма солидная личность в бакенбардах, - изрек наконец:
"Young fella, you seem to be a nice, brisk sort of boy - rather better than most we've seen so far, I must say."	- А вы как будто юноша исполнительный и проворный. Нам попадались и похуже, скажу я вам.
"I certainly don't think that hotels are any place for boys," chirped up the wife of his bosom - a large and rotund person, who by this time was busily employed inspecting an adjoining room.	- Я вообще считаю, что отель - не место для мальчика, - прощебетала его любезная супруга, пышная, круглая, как шар, особа, занятая в эту минуту осмотром смежной комнаты.
"I certainly wouldn't want any of my boys to work in 'em - the way people act."	- Не хотела бы я, чтобы который-нибудь из моих сыновей работал в отеле... Как тут люди ведут себя!
"But here, young man," went on the elder, laying off his overcoat and fishing in his trousers pocket.	- Вот что, молодой человек, - продолжал фермер, снимая пальто и роясь в кармане брюк.
"You go down and get me three or four evening papers if there are that many and a pitcher of ice-water, and I'll give you fifteen cents when you get back."	- Сбегайте-ка вниз и купите мне три или четыре вечерние газеты - сколько найдется - и захватите кувшин со льдом, а когда вернетесь, получите пятнадцать центов на чай.
"This hotel's better'n the one in Omaha, Pa," added the wife sententiously.	- Этот отель лучше, чем в Омахе, папочка, -объявила его супруга.
"It's got nicer carpets and curtains."	Здесь ковры и занавеси лучше.
And as green as Clyde was, he could not help smiling secretly.	Как ни был наивен Клайд, он не мог не улыбнуться про себя.
Openly, however, he preserved a masklike solemnity, seemingly effacing all facial evidence of thought, and took the change and went out.	Однако лицо его сохраняло торжественную неподвижность, словно маска, лишенная всяких признаков мысли. Он взял мелочь и вышел.
And in a few moments he was back with the ice-water and all the evening papers and departed smilingly with his fifteen cents.	А через несколько минут принес воду и вечерние газеты и удалился, улыбаясь, с пятнадцатью центами в кармане.

But this, in itself, was but a beginning in so far as this particular evening was concerned, for he was scarcely seated upon the bench again, before he was called to room 529, only to be sent to the bar for drinks - two ginger ales and two syphons of soda - and this by a group of smartly-dressed young men and girls who were laughing and chattering in the room, one of whom opened the door just wide enough to instruct him as to what was wanted.	Но то было лишь начало этого необыкновенного вечера. Едва Клайд снова сел на скамью, как его позвали в 529-й номер. Надо было сбегать в бар за двумя бутылками фруктовой воды и двумя сифонами содовой.
But because of a mirror over the mantel, he could see the party and one pretty girl in a white suit and cap, sitting on the edge of a chair in which reclined a young man who had his arm about her.	Когда дверь приоткрыли, чтобы передать Клайду заказ, он успел увидеть в зеркале над камином компанию франтоватых молодых людей и девиц; они весело болтали и смеялись; миловидная девушка в белом сидела на ручке кресла, в котором развалился молодой человек, обнимавший ее за талию.
Clyde stared, even while pretending not to.	Клайд загляделся на эту сценку, хотя и старался делать вид, что не смотрит.
And in his state of mind, this sight was like looking through the gates of Paradise.	Для него сейчас это было все равно, что заглянуть во врата рая.
Here were young fellows and girls in this room, not so much older than himself, laughing and talking and drinking even - not ice-cream sodas and the like, but such drinks no doubt as his mother and father were always speaking against as leading to destruction, and apparently nothing was thought of it.	В номере собрались девушки и молодые люди ненамного старше его самого; они смеялись, болтали и даже пили - не какую-нибудь содовую воду с мороженым, но, конечно, такие напитки, которые, по словам его родителей, неминуемо ведут к гибели, а молодые люди, как видно, ничуть об этом не беспокоились.
He bustled down to the bar, and having secured the drinks and a charge slip, returned - and was paid - a dollar and a half for the drinks and a quarter for himself.	Клайд сбежал вниз, в бар, взял напитки и счет и, вернувшись в номер, получил плату - полтора доллара за напитки и двадцать пять центов для себя.
And once more he had a glimpse of the appealing scene.	И еще раз бросил взгляд на заманчивую картину.
Only now one of the couples was dancing to a tune sung and whistled by the other two.	Теперь одна пара танцевала, а остальные напевали или насвистывали мотив.
But what interested him as much as the visits to and glimpses of individuals in the different rooms, was the moving panorama of the main lobby - the character of the clerks behind the main desk - room clerk, key clerk, mail clerk, cashier and assistant cashier.	Было так интересно забегать в номера и украдкой, торопливо разглядывать их обитателей. Не меньше занимала Клайда изменчивая панорама центрального вестибюля: он наблюдал клерков за главной конторкой - один клерк ведал номерами, другой багажом приезжих, третий выдавал корреспонденцию; были тут и кассир и помощник кассира.
And the various stands about the place - flower stand, news stand, cigar stand, telegraph office, taxicab office, and all manned by individuals who seemed to him curiously filled with the atmosphere of this place.	И различные киоски вокруг: с цветами, газетами, сигарами, отделение телеграфа, бюро по вызову такси. И на всех, кто здесь работал, казалось Клайду, самая атмосфера отеля наложила какой-то особый отпечаток.

And then around and between all these walking or sitting were such imposing men and women, young men and girls all so fashionably dressed, all so ruddy and contented looking.	А вокруг разгуливали и сидели такие важные мужчины и женщины, юноши и молодые девушки, все так богато и модно одетые, такие довольные, с таким прекрасным цветом лица.
And the cars or other vehicles in which some of them appeared about dinner time and later.	А в каких автомобилях и экипажах многие приезжали сюда в обеденное время и вечером!
It was possible for him to see them in the flare of the lights outside.	Он мог хорошо рассмотреть их при ярком свете фонарей у подъезда.
The wraps, furs, and other belongings in which they appeared, or which were often carried by these other boys and himself across the great lobby and into the cars or the dining-room or the several elevators.	А какие накидки, меха и прочие вещи были на этих людях! Какие чемоданы несли за ними мальчики, а иногда и сам Клайд, к машинам или к лифтам!
And they were always of such gorgeous textures, as Clyde saw them.	И все на них сшито из превосходного материала.
Such grandeur.	Такое великолепие!
This, then, most certainly was what it meant to be rich, to be a person of consequence in the world - to have money.	Так вот что значит быть богатым, быть влиятельным человеком в обществе! Вот что значит иметь деньги!
It meant that you did what you pleased. That other people, like himself, waited upon you.	Это значит - можешь делать все, что душе угодно, а другие люди, такие, как он, Клайд, будут тебе прислуживать.
That you possessed all of these luxuries.	И вся эта роскошь - твоя.
That you went how, where and when you pleased. ? Chapter 7	И можешь в любую минуту пойти и поехать куда заблагорассудится. 7
A nd so, of all the influences which might have come to Clyde at this time, either as an aid or an injury to his development, perhaps the most dangerous for him, considering his temperament, was this same Green-Davidson, than which no more materially affected or gaudy a realm could have been found anywhere between the two great American mountain ranges.	Итак, из всех благотворных или вредных для его развития влияний, каким в то время мог подвергнуться Клайд, быть может, самым опасным при его характере было как раз влияние отеля "Грин-Дэвидсон": на всем пространстве между двумя великими цепями американских гор вряд ли можно было найти место, где полновластнее царило бы все материальное и безвкусно-показное.
Its darkened and cushioned tea-room, so somber and yet tinted so gayly with colored lights, was an ideal rendezvous, not only for such inexperienced and eager flappers of the period who were to be taken by a show of luxury, but also for those more experienced and perhaps a little faded beauties, who had a thought for their complexions and the advantages of dim and uncertain lights.	Здешнее кафе, уставленное мягкой мебелью и слабо освещенное, как будто даже сумрачное, однако все в веселых огнях цветных фонариков, было идеальным местом свиданий и встреч - и не только для неопытных и восторженных девчонок, которых можно подкупить показной роскошью, но также и для более опытных и, может быть, слегка поблекших красавиц, которым надо помнить о своем цвете лица и о преимуществах мягкого, не яркого освещения.

Also, like most hotels of its kind, it was frequented by a certain type of eager and ambitious male of not certain age or station in life, who counted upon his appearance here at least once, if not twice a day, at certain brisk and interesting hours, to establish for himself the reputation of man-about-town, or rounder, or man of wealth, or taste, or attractiveness, or all.	"Грин-Дэвидсон", как и все отели такого рода, посещался людьми известного сорта: тут бывали главным образом тщеславные мужчины неопределенного возраста и неопределенных занятий, жаждавшие легкого успеха и рассчитывавшие своим появлением здесь раз, а то и два в день, в часы наибольшего оживления, укрепить за собой репутацию светского человека, или прожигателя жизни, или богача, или человека со вкусом, или покорителя сердец, или всего сразу.
And it was not long after Clyde had begun to work here that he was informed by these peculiar boys with whom he was associated, one or more of whom was constantly seated with him upon the "hop-bench," as they called it, as to the evidence and presence even here - it was not long before various examples of the phenomena were pointed out to him - of a certain type of social pervert, morally disarranged and socially taboo, who sought to arrest and interest boys of their type, in order to come into some form of illicit relationship with them, which at first Clyde could not grasp.	И едва Клайд поступил сюда, как эти удивительные юноши, его новые товарищи, бок о бок с которыми он проводил немало времени на скамье в вестибюле, поспешили просветить его относительно многого, что происходит в отеле: рассказали, что здесь бывают извращенные, безнравственные, отверженные обществом мужчины определенного склада (Клайду указали на нескольких), которые ищут сближения с такими вот мальчиками, чтобы вступить с ними в некие недозволенные отношения.
The mere thought of it made him ill.	Клайд сперва не понимал, что это значит; его тошнило при одной мысли об этом.
And yet some of these boys, as he was now informed - a certain youth in particular, who was not on the same watch with him at this time - were supposed to be of the mind that "fell for it," as one of the other youths phrased it.	И все же некоторых мальчиков в отеле (особенно одного, работавшего не с Клайдом, а в другой смене) подозревали в том, что они "попались на эту удочку", как выразился один из юнцов.
And the talk and the palaver that went on in the lobby and the grill, to say nothing of the restaurants and rooms, were sufficient to convince any inexperienced and none-too-discerning mind that the chief business of life for any one with a little money or social position was to attend a theater, a ball-game in season, or to dance, motor, entertain friends at dinner, or to travel to New York, Europe, Chicago, California.	Одних только разговоров в вестибюле, не говоря уже о сценах в баре, в ресторанах и номерах, было достаточно, чтобы внушить каждому неопытному и не очень разборчивому существу, будто главное занятие в жизни для всякого, у кого есть кой-какие деньги и положение в обществе, - это ходить в театры, летом посещать стадион, танцевать, кататься в автомобиле, угощать друзей обедами и ездить для развлечения в Нью-Йорк, Европу, Чикаго или Калифорнию.
And there had been in the lives of most of these boys such a lack of anything that approached comfort or taste, let alone luxury, that not unlike Clyde, they were inclined to not only exaggerate the import of all that they saw, but to see in this sudden transition an opportunity to partake of it all.	А существование почти всех этих мальчиков настолько лишено было всякого подобия комфорта и вкуса, не говоря уже о роскоши, что они, как и Клайд, не только преувеличивали значение увиденного в отеле, но и считали, будто эта внезапная перемена судьбы дает им счастливую возможность самим приобщиться к такой жизни.
Who were these people with money, and what had they done that they should enjoy so much luxury, where others as good seemingly as themselves had nothing?	Кто они, эти люди с деньгами, и что сделали они для того, чтобы наслаждаться всей этой роскошью, тогда как у других, по-видимому, точно таких же людей, нет ничего?

And wherein did these latter differ so greatly from the successful?	И чем именно обойденные так сильно отличаются от преуспевающих?
Clyde could not see.	Клайд не мог этого понять.
Yet these thoughts flashed through the minds of every one of these boys.	И такие мысли приходили в голову всем мальчикам.
At the same time the admiration, to say nothing of the private overtures of a certain type of woman or girl, who inhibited perhaps by the social milieu in which she found herself, but having means, could invade such a region as this, and by wiles and smiles and the money she possessed, ingratiate herself into the favor of some of the more attractive of these young men here, was much commented upon.	А вдобавок - комплименты и даже прямое заигрывание со стороны дам и девиц определенного типа, которые, вероятно, были очень сдержанны в своем кругу, но благодаря своему богатству имели доступ в отель и здесь кокетством, улыбками и деньгами добивались расположения наиболее красивых юношей. Об этом часто говорили сослуживцы Клайда.
Thus a youth named Ratterer - a hall-boy here -sitting beside him the very next afternoon, seeing a trim, well-formed blonde woman of about thirty enter with a small dog upon her arm, and much bedecked with furs, first nudged him and, with a faint motion of the head indicating her vicinity, whispered,	Так, на второй же день службы Клайда в отеле паренек по фамилии Ретерер, сидевший рядом на скамье, подтолкнул его локтем и едва заметным кивком головы указал на закутанную в меха, нарядную, хорошо сложенную блондинку лет тридцати, входившую в вестибюль с маленькой собачкой на руках.
"See her?	- Видал? - шепнул он.
There's a swift one.	- Лихая бабенка!
I'll tell you about her sometime when I have time.	Я тебе про нее потом расскажу.
Gee, the things she don't do!"	Ну и штучки выкидывает!
"What about her?" asked Clyde, keenly curious, for to him she seemed exceedingly beautiful, most fascinating.	- А что такое? - с жадным любопытством спросил Клайд, так как женщина показалась ему необыкновенно красивой, очаровательной.
"Oh, nothing, except she's been in with about eight different men around here since I've been here.	- Да ничего, просто за то время, что я тут работаю, она приходила сюда с восемью разными мужчинами.
She fell for Doyle"- another hall-boy whom by this time Clyde had already observed as being the quintessence of Chesterfieldian grace and airs and looks, a youth to imitate -"for a while, but now she's got some one else."	Она было спуталась с Дойлом (один из рассыльных, очень красивый и изящный мальчик, с приятными манерами, которого Клайд уже отметил как образец, достойный подражания), а теперь нашла другого.
"Really?" inquired Clyde, very much astonished and wondering if such luck would ever come to him.	- Неужели правда? - воскликнул Клайд, очень удивленный, мысленно спрашивая себя, не выпадет ли когда-нибудь и на его долю такое счастье.
"Surest thing you know," went on Ratterer.	- Верней верного, - ответил Ретерер.
"She's a bird that way - never gets enough.	- Это уж такая птица - ей все мало.
Her husband, they tell me, has a big lumber business somewhere over in Kansas, but they don't live together no more.	У ее мужа, говорят, большое лесное дело где-то в Канзасе, но теперь она с ним не живет.
She has one of the best suites on the sixth, but she ain't in it half the time.	У нее здесь лучшие комнаты на шестом, но она половину времени не бывает дома.

The maid told me."	Мне горничная говорила.
This same Ratterer, who was short and stocky but good-looking and smiling, was so smooth and bland and generally agreeable that Clyde was instantly drawn to him and wished to know him better.	Этот Ретерер, маленький, коренастый, но миловидный и улыбающийся, был так приветлив, мягок и приятен в обращении, что Клайд сразу почувствовал симпатию к нему и захотел познакомиться с ним поближе.
And Ratterer reciprocated that feeling, for he had the notion that Clyde was innocent and inexperienced and that he would like to do some little thing for him if he could.	И Ретерер платил Клайду тем же, так как заметил, что Клайд наивен и неопытен и охотно окажет ему любую дружескую услугу.
The conversation was interrupted by a service call, and never resumed about this particular woman, but the effect on Clyde was sharp.	Разговор о белокурой женщине был прерван вызовом на работу и больше не возобновлялся, но на Клайда он произвел сильное впечатление.
The woman was pleasing to look upon and exceedingly well- groomed, her skin clear, her eyes bright.	Женщина была хороша собой, выхолена, с прекрасной кожей и сияющими глазами.
Could what Ratterer had been telling him really be true?	Неужели правда то, что сказал Ретерер?
She was so pretty.	Она такая хорошенькая!
He sat and gazed, a vision of something which he did not care to acknowledge even to himself tingling the roots of his hair.	Клайд смотрел в пространство, и перед ним возникало смутное, щекочущее нервы видение, в значении которого он даже сам себе не хотел признаться.
And then the temperaments and the philosophy of these boys - Kinsella, short and thick and smooth-faced and a little dull, as Clyde saw it, but good-looking and virile, and reported to be a wizard at gambling, who, throughout the first three days at such times as other matters were not taking his attention, had been good enough to continue Hegglund's instructions in part.	А нравы и философия всех этих юнцов!.. Кинселла, низенький, толстый, добродушный и глуповатый, как казалось Клайду, но довольно красивый и мужественный, по рассказам -отчаянный картежник, первые три дня отдавал все свободное время обучению новичка, начатому Хеглендом.
He was a more suave, better spoken youth than Hegglund, though not so attractive as Ratterer, Clyde thought, without the latter's sympathetic outlook, as Clyde saw it.	Он был вежливее и говорил правильнее, чем Хегленд, но показался Клайду, не таким привлекательным и симпатичным, как Ретерер.
And again, there was Doyle - Eddie - whom Clyde found intensely interesting from the first, and of whom he was not a little jealous, because he was so very good-looking, so trim of figure, easy and graceful of gesture, and with so soft and pleasing a voice.	И этот Эдди Дойл, который с самого начала очень заинтересовал Клайда и которому Клайд немало завидовал, так он был хорош собой - с изящной фигурой, красивыми, грациозными движениями и мягким, приятным голосом.
He went about with an indescribable air which seemed to ingratiate him instantly with all with whom he came in contact - the clerks behind the counter no less than the strangers who entered and asked this or that question of him.	Необычайно обаятельный, он мгновенно пленял всякого, с кем сталкивался, как служащих отеля, так и посторонних, которым случалось обратиться к нему с вопросом.

His shoes and collar were so clean and trim, and his hair cut and brushed and oiled after a fashion which would have become a moving-picture actor.	Ботинки его и воротничок ослепительно блестели, волосы были подстрижены, причесаны и напомажены по последней моде, точно у киноактера.
From the first Clyde was utterly fascinated by his taste in the matter of dress - the neatest of brown suits, caps, with ties and socks to match.	Клайда сразу же покорили его вкус и уменье одеваться - его изящнейшие коричневые костюмы, кепи, его галстуки и носки, подобранные в тон.
He should wear a brown-belted coat just like that.	Он будет носить коричневое пальто такого же покроя, с поясом, думал Клайд.
He should have a brown cap.	И точно такую же коричневую кепку.
And a suit as well cut and attractive.	И так же хорошо сшитый, изящный костюм.
Similarly, a not unrelated and yet different effect was produced by that same youth who had first introduced Clyde to the work here - Hegglund - who was one of the older and more experienced bell-hops, and of considerable influence with the others because of his genial and devil-may-care attitude toward everything, outside the exact line of his hotel duties.	Примерно такое же впечатление произвел на Клайда и тот паренек, который первым знакомил его с работой, - Хегленд. Один из самых старших по возрасту и наиболее опытных рассыльных в отеле, Хегленд оказывал большое влияние на других своим веселым, беззаботным отношением ко всему, что выходило за пределы его прямых служебных обязанностей.
Hegglund was neither as schooled nor as attractive as some of the others, yet by reason of a most avid and dynamic disposition - plus a liberality where money and pleasure were concerned, and a courage, strength and daring which neither Doyle nor Ratterer nor Kinsella could match - a strength and daring almost entirely divested of reason at times - he interested and charmed Clyde immensely.	Он не был так образован или миловиден, как некоторые другие, но он очень заинтересовал Клайда, очаровал его своим пылким, энергичным характером, своей щедростью, когда дело касалось денег и развлечений, наконец, храбростью, силой, смелостью, - тут с ним не могли сравняться ни Дойл, ни Ретерер, ни Кинселла, - он был силен и смел подчас до безрассудства.
As he himself related to Clyde, after a time, he was the son of a Swedish journeyman baker who some years before in Jersey City had deserted his mother and left her to make her way as best she could.	Как он сам позднее рассказал Клайду, он был сыном шведа, подмастерья пекаря, который несколько лет назад бросил его мать в Джерси-Сити на произвол судьбы.
In consequence neither Oscar nor his sister Martha had had any too much education or decent social experience of any kind.	Поэтому ни Оскар, ни его сестра Марта не могли получить сносного воспитания или завести сколько-нибудь приличные знакомства.
On the contrary, at the age of fourteen he had left Jersey City in a box car and had been making his way ever since as best he could.	Четырнадцати лет Оскар бежал из Джерси-Сити в товарном вагоне и с тех пор сам пробивал себе дорогу в жизни.
And like Clyde, also, he was insanely eager for all the pleasures which he had imagined he saw swirling around him, and was for prosecuting adventures in every direction, lacking, however, the nervous fear of consequence which characterized Clyde.	Он, как и Клайд, безрассудно стремился броситься в водоворот наслаждений, которым казалась ему окружающая жизнь, и готов был на любые приключения, но при этом не знал свойственного Клайду нервного страха перед последствиями.

Also he had a friend, a youth by the name of Sparser, somewhat older than himself, who was chauffeur to a wealthy citizen of Kansas City, and who occasionally managed to purloin a car and so accommodate Hegglund in the matter of brief outings here and there; which courtesy, unconventional and dishonest though it might be, still caused Hegglund to feel that he was a wonderful fellow and of much more importance than some of these others, and to lend him in their eyes a luster which had little of the reality which it suggested to them.	У него был друг по фамилии Спарсер, немного постарше его, который служил шофером у одного богача в Канзас-Сити; иногда он тайком брал машину и предоставлял ее Хегленду для коротких загородных прогулок. Эта любезность приятеля, хотя и не вполне честная и законная, придавала Хегленду в глазах других юнцов особый, хотя и далеко не оправданный блеск и возвышала его в собственном мнении.
Not being as attractive as Doyle, it was not so easy for him to win the attention of girls, and those he did succeed in interesting were not of the same charm or import by any means.	Хегленд был не так красив, как Дойл, и ему было куда труднее завоевать внимание девиц, а те, у которых он добивался успеха, были далеко не так очаровательны.
Yet he was inordinately proud of such contacts as he could effect and not a little given to boasting in regard to them, a thing which Clyde took with more faith than would most, being of less experience.	Все же он чрезвычайно гордился приключениями подобного рода и немало хвастал ими, причем Клайд по своей неопытности больше других верил этим рассказам.
For this reason Hegglund liked Clyde, almost from the very first, sensing in him perhaps a pleased and willing auditor.	Быть может, поэтому, чувствуя в Клайде благожелательного слушателя, Хегленд чуть не с первого дня привязался к нему.
So, finding Clyde on the bench beside him from time to time, he had proceeded to continue his instructions.	Когда им случалось сидеть на скамье рядом, Хегленд продолжал поучать Клайда.
Kansas City was a fine place to be if you knew how to live.	Канзас-Сити - прекрасное место, если только умеешь жить.
He had worked in other cities - Buffalo, Cleveland, Detroit, St. Louis - before he came here, but he had not liked any of them any better, principally - which was a fact which he did not trouble to point out at the time - because he had not done as well in those places as he had here.	Он работал прежде в других городах: в Буффало, Кливленде, Детройте, Сент-Луисе, но нигде ему так не нравилось, как в Канзас-Сити... главным образом потому, - но об этом он тогда не счел нужным сообщить, - что дела его всюду шли не столь блестяще, как здесь.
He had been a dishwasher, car-cleaner, plumber's helper and several other things before finally, in Buffalo, he had been inducted into the hotel business.	Он был "судомойкой", уборщиком вагонов, помощником водопроводчика... брался за всякую работу, пока наконец в Буффало не поступил на службу в отель.
And then a youth, working there, but who was now no longer here, had persuaded him to come on to Kansas City.	А потом один малый, который теперь не служит здесь, уговорил его переехать в Канзас-Сити.
But here:	Зато здесь...
"Say - de tips in dis hotel is as big as you'll git anywhere, I know dat. An' what's more, dey's nice people workin' here.	- Понимаешь, - говорил он, - чаевые в этом отеле -таких нигде не получишь, уж я знаю, а главное -народ тут хороший.
You do your bit by dem and dey'll do right by you.	Ты будь с ними по-хорошему, и тебя не обидят.
I been here now over a year an' I ain't got no complaint.	Я тут уже год, и жаловаться не на что.
Dat guy Squires is all right if you don't cause him no trouble.	Этот парень Скуайрс - ничего, сойдет, коли не причинять ему беспокойства.

He's hard, but he's got to look out for hisself, too -dat's natural.	Строг, но ведь надо ж ему о себе позаботиться.
But he don't fire nobody unless he's got a reason.	А зря никого не выставит.
I know dat, too.	Это я знаю.
And as for de rest dere's no trouble.	Остальное все просто.
An' when your work's troo, your time's your own.	Кончил работу - и сам себе хозяин.
Dese fellows here are good sports, all o' dem.	Ребята у нас хорошие и повеселиться умеют.
Dey're no four-flushers an' no tightwads, eider.	Не подведут и не наябедничают.
Whenever dere's anyting on - a good time or sumpin' like dat, dey're on - nearly all of 'em.	Коли что где затевается - вечеринка или что другое, - все тут как тут.
An' dey don't mooch or grouch in case tings don't work out right, neider.	И не ворчат и не распускают нюни, коли что не ладится.
I know dat, cause I been wit 'em now, lots o' times."	Уж я знаю, ведь у нас тут всякое бывало!
He gave Clyde the impression that these youths were all the best of friends - close - all but Doyle, who was a little standoffish, but not coldly so. "He's got too many women chasin' him, dat's all."	Из его болтовни Клайд понял, что все мальчики в отеле живут очень дружно - все, кроме Дойла, который держится несколько обособленно, хоть и не высокомерно. ("Слишком много женщин бегает за ним, вот и все".) Всей компанией ходят в гости, в дансинг, на обеды, в одно место, где можно сыграть в карты, и еще в некое местечко под названием
Also that they went here and there together on occasion - to a dance hall, a dinner, a certain gambling joint down near the river, a certain pleasure resort -"Kate Sweeney's"- where were some peaches of girls - and so on and so forth, a world of such information as had never previously been poured into Clyde's ear, and that set him meditating, dreaming, doubting, worrying and questioning as to the wisdom, charm, delight to be found in all this - also the permissibility of it in so far as he was concerned.	"Кэт Суини", где есть премиленькие девочки, и так далее, и так далее - много всякого, о чем никогда раньше и не слыхивал Клайд. Эти рассказы заставляли его задумываться, мечтать, сомневаться, тревожиться и спрашивать себя -умно ли это и действительно ли в этом столько прелести, да и позволительны ли для него эти удовольствия?
For had he not been otherwise instructed in regard to all this all his life long?	Ведь его всю жизнь учили как раз обратному.
There was a great thrill and yet a great question involved in all to which he was now listening so attentively.	Во всем, к чему он теперь так внимательно прислушивался, таилось что-то глубоко волнующее, но и неясное, нерешенное.
Again there was Thomas Ratterer, who was of a type which at first glance, one would have said, could scarcely prove either inimical or dangerous to any of the others.	А Томас Ретерер! С первого же взгляда видно было, что вряд ли он может повредить кому-нибудь, стать чьим-то врагом.
He was not more than five feet four, plump, with black hair and olive skin, and with an eye that was as limpid as water and as genial as could be.	Ростом он был не выше пяти футов четырех дюймов, толстый, черноволосый, оливково-смуглый, с веселыми ясными глазами.
He, too, as Clyde learned after a time, was of a nondescript family, and so had profited by no social or financial advantages of any kind.	Он тоже, как впоследствии узнал Клайд, был из совсем бедной семье и не имел в жизни никаких материальных или социальных благ.

But he had a way, and was liked by all of these youths - so much so that he was consulted about nearly everything.	Но он был самостоятельный, и все товарищи любили его и всегда с ним обо всем советовались.
A native of Wichita, recently moved to Kansas City, he and his sister were the principal support of a widowed mother.	Он был родом из Уичиты и только недавно переселился в Канзас-Сити. Он и его сестра были главной поддержкой для матери-вдовы, которую оба очень любили.
During their earlier and formative years, both had seen their very good-natured and sympathetic mother, of whom they were honestly fond, spurned and abused by a faithless husband.	В детстве они видели, как унижал, оскорблял и обманывал их добрую, доверчивую мать ее вероломный супруг.
There had been times when they were quite without food.	Бывали дни, когда семья оставалась без куска хлеба.
On more than one occasion they had been ejected for non-payment of rent.	Не раз их выгоняли из квартиры, когда им не удавалось вовремя за нее заплатить.
None too continuously Tommy and his sister had been maintained in various public schools.	Ни в одной школе Томми и его сестра не могли оставаться долго.
Finally, at the age of fourteen he had decamped to Kansas City, where he had secured different odd jobs, until he succeeded in connecting himself with the Green-Davidson, and was later joined by his mother and sister who had removed from Wichita to Kansas City to be with him.	Наконец четырнадцати лет от роду Ретерер переселился в Канзас-Сити, где брался за всякую случайную работу, пока ему не удалось попасть в "Грин-Дэвидсон"; позже к нему переехали из Уичиты мать и сестра.
But even more than by the luxury of the hotel or these youths, whom swiftly and yet surely he was beginning to decipher, Clyde was impressed by the downpour of small change that was tumbling in upon him and making a small lump in his right-hand pants pocket - dimes, nickels, quarters and half-dollars even, which increased and increased even on the first day until by nine o'clock he already had over four dollars in his pocket, and by twelve, at which hour he went off duty, he had over six and a half - as much as previously he had earned in a week.	Но даже больше, чем роскошью отеля или этими юнцами, - их-то он довольно быстро раскусил, -Клайд восхищался потоком мелких подачек, который изливался на него, все увеличивая приятную тяжесть в правом кармане его брюк: монетки в пять, десять, двадцать пять центов и даже полу доллары - их становилось все больше и больше, и уже в первый день к девяти часам накопилось свыше четырех долларов, а к двенадцати, когда кончилось дежурство Клайда, у него было больше шести с половиной долларов -столько, сколько он раньше зарабатывал в неделю.
And of all this, as he then knew, he need only hand Mr. Squires one - no more, Hegglund had said - and the rest, five dollars and a half, for one evening's interesting - yes, delightful and fascinating - work, belonged to himself.	И из всей этой суммы нужно только отдать доллар Скуайрсу - один доллар, не больше, так сказал Хегленд, а остальное - пять с половиной долларов за один вечер интересной, восхитительной, изумительной работы - принадлежит ему!
He could scarcely believe it.	Он едва мог этому поверить.
It seemed fantastic, Aladdinish, really.	Право же, как в сказке! "Тысяча и одна ночь"!
Nevertheless, at twelve, exactly, of that first day a gong had sounded somewhere - a shuffle of feet had been heard and three boys had appeared - one to take Barnes' place at the desk, the other two to answer calls.	И, однако, ровно в двенадцать часов этого первого вечера где-то прозвучал гонг, послышалось шарканье ног, и появились три мальчика: один занял место Барнса за конторкой, двое других должны были исполнять поручения.

And at the command of Barnes, the eight who were present were ordered to rise, right dress and march away.	И по команде Барнса восемь мальчиков его смены поднялись, выстроились в ряд и направились к двери.
And in the hall outside, and just as he was leaving, Clyde approached Mr. Squires and handed him a dollar in silver.	В служебном помещении, как только его отпустили. Клайд подошел к мистеру Скуайрсу и вручил ему доллар серебром.
"That's right," Mr. Squires remarked.	- Правильно, - сказал мистер Скуайрс.
No more.	Только и всего.
Then, Clyde, along with the others, descended to his locker, changed his clothes and walked out into the darkened streets, a sense of luck and a sense of responsibility as to future luck so thrilling him as to make him rather tremulous - giddy, even.	Затем Клайд вместе с другими спустился в гардеробную к своему шкафчику, переоделся и вышел на темную улицу. Он счастлив, и в будущем счастье зависит только от него самого! Это ощущение было таким волнующим, что он весь дрожал и даже голова у него кружилась.
To think that now, at last, he actually had such a place.	Подумать только, что он добился такого места!
To think that he could earn this much every day, maybe.	Каждый день получать столько денег!
He began to walk toward his home, his first thought being that he must sleep well and so be fit for his duties in the morning.	Он направился было домой, решив хорошенько выспаться перед завтрашней работой.
But thinking that he would not need to return to the hotel before 11:30 the next day, he wandered into an all-night beanery to have a cup of coffee and some pie.	Но, вспомнив, что на следующий день ему нужно явиться в отель только в половине двенадцатого, зашел в ночное кафе и спросил чашку кофе и кусок пирога.
And now all he was thinking was that he would only need to work from noon until six, when he should be free until the following morning at six.	И теперь он думал только о том, что завтра надо работать всего лишь с двенадцати дня до шести вечера, а потом он будет свободен до шести часов следующего утра.
And then he would make more money.	И заработает еще денег.
A lot of it to spend on himself. ? Chapter 8	И немалую часть истратит на себя. 8
T he thing that most interested Clyde at first was how, if at all, he was to keep the major portion of all this money he was making for himself.	Больше всего занимала Клайда мысль, как сохранить для себя львиную долю денег, которые он зарабатывал.
For ever since he had been working and earning money, it had been assumed that he would contribute a fair portion of all that he received - at least three-fourths of the smaller salaries he had received up to this time - toward the upkeep of the home.	С тех пор как он впервые начал работать, установился такой порядок, что большую часть своего заработка - по крайней мере три четверти -Клайду приходилось вкладывать в общее хозяйство.
But now, if he announced that he was receiving at least twenty-five dollars a week and more - and this entirely apart from the salary of fifteen a month and board - his parents would assuredly expect him to pay ten or twelve.	Но если он теперь сообщит, что получает по меньшей мере двадцать пять долларов в неделю -и это не считая пятнадцати долларов жалованья в месяц и дарового стола, - родители, конечно, захотят, чтобы он давал им в неделю долларов десять - двенадцать.

But so long had he been haunted by the desire to make himself as attractive looking as any other well-dressed boy that, now that he had the opportunity, he could not resist the temptation to equip himself first and as speedily as possible.	Однако его слишком долго томило желание выглядеть не хуже любого изящного и хорошо одетого юноши, и теперь, когда представлялся счастливый случай, он не мог устоять перед искушением прежде всего хорошо одеться - и поскорее.
Accordingly, he decided to say to his mother that all of the tips he received aggregated no more than a dollar a day.	Поэтому он решил сказать матери, что все его чаевые не превышают доллара в день.
And, in order to give himself greater freedom of action in the matter of disposing of his spare time, he announced that frequently, in addition to the long hours demanded of him every other day, he was expected to take the place of other boys who were sick or set to doing other things.	А чтобы иметь возможность распоряжаться своим свободным временем по собственному усмотрению, он заявил, что нередко ему приходится, вдобавок к обычным рабочим часам, заменять других мальчиков, когда кто-либо из них болен или занят другой работой.
And also, he explained that the management demanded of all boys that they look well outside as well as inside the hotel.	Он сообщил также, что администрация отеля требует, чтобы у служащих был приличный вид не только в отеле, но и вне его.
He could not long be seen coming to the hotel in the clothes that he now wore.	Ему нельзя будет долго ходить в отель в том платье, которое он носит теперь, сказал он.
Mr. Squires, he said, had hinted as much.	Мистер Скуайрс уже намекал на это.
But, as if to soften the blow, one of the boys at the hotel had told him of a place where he could procure quite all the things that he needed on time.	Но, прибавил Клайд, чтобы смягчить удар, один из мальчиков указал ему место, где можно купить все необходимые вещи в рассрочку.
And so unsophisticated was his mother in these matters that she believed him.	И мать была так наивна во всех этих делах, что поверила ему.
But that was not all.	Но это было еще не все.
He was now daily in contact with a type of youth who, because of his larger experience with the world and with the luxuries and vices of such a life as this, had already been inducted into certain forms of libertinism and vice even which up to this time were entirely foreign to Clyde's knowledge and set him agape with wonder and at first with even a timorous distaste.	Клайд постоянно находился теперь в обществе юнцов, которые, работая в отеле, приобрели немалый жизненный опыт, познакомились здесь и с излишествами и с пороками и были уже посвящены в некоторые формы разврата, до сего времени совершенно неведомые Клайду. Он только рот раскрывал от удивления, а вначале также и от пугливого отвращения.
Thus, as Hegglund had pointed out, a certain percentage of this group, of which Clyde was now one, made common cause in connection with quite regular adventures which usually followed their monthly pay night.	Хегленд, например, сказал ему, что определенный процент заработка компании, к которой принадлежал теперь Клайд, шел на кутежи, которые устраивались в складчину раз в месяц -обычно в вечер после получки.
These adventures, according to their moods and their cash at the time, led them usually either to one of two rather famous and not too respectable all-night restaurants.	Эти кутежи, в зависимости от настроения компании и от наличных денег, начинались иногда "шикарным" ужином с выпивкой в одном из двух довольно известных, но не слишком респектабельных ночных ресторанов.

In groups, as he gathered by degrees from hearing them talk, they were pleased to indulge in occasional late showy suppers with drinks, after which they were wont to go to either some flashy dance hall of the downtown section to pick up a girl, or that failing as a source of group interest, to visit some notorious - or as they would have deemed it reputed - brothel, very frequently camouflaged as a boarding house, where for much less than the amount of cash in their possession they could, as they often boasted, "have any girl in the house."	Потом все гурьбой отправлялись в танцевальный зал попроще, чтобы подцепить там какую-нибудь девчонку, или, если этого казалось мало, шли в какой-нибудь известный, по их мнению, публичный дом (обычно замаскированный под "комнаты с пансионом"), где за небольшие деньги можно было, как они часто хвастали, получить "любую девочку на выбор".
And here, of course, because of their known youth, ignorance, liberality, and uniform geniality and good looks, they were made much of, as a rule, being made most welcome by the various madames and girls of these places who sought, for commercial reasons of course, to interest them to come again.	И так как они были очень юны и, в сущности, наивны, щедры, веселы и недурны собой, они встречали в этих домах самый радушный прием у "мадам" и у девиц, старавшихся - из коммерческих соображений, конечно, -понравиться им и заставить прийти снова.
And so starved had been Clyde's life up to this time and so eager was he for almost any form of pleasure, that from the first he listened with all too eager ears to any account of anything that spelled adventure or pleasure.	И настолько скудна была до сих пор жизнь Клайда, что теперь его неодолимо потянуло ко всяким развлечениям, и он жадно ловил каждый намек на приключения и удовольствия.
Not that he approved of these types of adventures.	Не то чтобы он одобрял похождения такого рода.
As a matter of fact at first it offended and depressed him, seeing as he did that it ran counter to all he had heard and been told to believe these many years.	Правду говоря, вначале эти рассказы оскорбляли и угнетали его: они слишком противоречили всему, что он слышал с детства и во что его заставляли верить много лет.
Nevertheless so sharp a change and relief from the dreary and repressed work in which he had been brought up was it, that he could not help thinking of all this with an itch for the variety and color it seemed to suggest.	И, однако, эта жизнь была таким резким контрастом, таким облегчением после безрадостных, гнетущих занятий, к которым Клайда приучали дома, что его неудержимо влекло к этим соблазнительным похождениям, казалось, обещавшим столько разнообразия и блеска.
He listened sympathetically and eagerly, even while at times he was mentally disapproving of what he heard.	Он слушал внимательно и жадно даже тогда, когда внутренне не одобрял слышанного.
And seeing him so sympathetic and genial, first one and then another of these youths made overtures to him to go here, there or the other place - to a show, a restaurant, one of their homes, where a card game might be indulged in by two or three of them, or even to one of the shameless houses, contact with which Clyde at first resolutely refused.	Видя, что он всегда приветлив и весел, товарищи один за другим стали приглашать его то в театр, то в ресторан, то к себе домой - сыграть в карты, -а то в один из тех непристойных домов, куда Клайд вначале наотрез отказывался идти.
But by degrees, becoming familiar with Hegglund and Ratterer, both of whom he liked very much, and being invited by them to a joy-night supper - a "blow-out" as they termed it, at Frissell's - he decided to go.	Но постепенно он все больше сближался с Хеглендом и Ретерером - оба они ему очень нравились, - и, когда, собираясь устроить кутеж в ресторане Фриссела, они позвали его, Клайд согласился.

"There's going to be another one of our montly blow-outs to-morrow night, Clyde, around at Frissell's," Ratterer had said to him.	- Завтра вечером мы устраиваем у Фриссела очередной кутеж, - сказал ему Ретерер.
"Don't you want to come along?	- Хочешь пойти, Клайд?
You haven't been yet."	Ты еще ни разу с нами не пировал.
By this time, Clyde, having acclimated himself to this caloric atmosphere, was by no means as dubious as he was at first.	К этому времени Клайд уже освоился с атмосферой отеля и почти избавился от своей прежней нерешительности.
For by now, in imitation of Doyle, whom he had studied most carefully and to great advantage, he had outfitted himself with a new brown suit, cap, overcoat, socks, stickpin and shoes as near like those of his mentor as possible.	Старательно и не без пользы для себя подражая Дойлу, он обзавелся новым коричневым костюмом, кепкой, пальто, носками, булавкой для галстука и ботинками, по возможности такими же, как у его ментора.
And the costume became him well - excellently well -so much so that he was far more attractive than he had ever been in his life, and now, not only his parents, but his younger brother and sister, were not a little astonished and even amazed by the change.	И костюм очень шел ему, чрезвычайно шел, - он казался теперь привлекательнее, чем когда-либо: не только его родители, но и младший брат и сестра были удивлены и даже потрясены происшедшей с ним переменой.
How could Clyde have come by all this grandeur so speedily?	Как сумел Клайд так великолепно одеться и так быстро?
How much could all this that he wore now have cost?	Сколько все это стоило?
Was he not hypothecating more of his future earnings for this temporary grandeur than was really wise?	Не наделал ли он ради этого преходящего великолепия слишком больших долгов в надежде на будущий заработок и благоразумно ли это?
He might need it in the future.	Ему могут потом понадобиться деньги.
The other children needed things, too.	И другие дети тоже во многом нуждаются.
And was the moral and spiritual atmosphere of a place that made him work such long hours and kept him out so late every day, and for so little pay, just the place to work?	Да и подходящая ли моральная и духовная атмосфера в этом отеле, где его заставляют работать так много и задерживают каждый вечер так поздно, а платят так мало?
To all of which, he had replied, rather artfully for him, that it was all for the best, he was not working too hard.	На все это Клайд отвечал (довольно умело), что все идет хорошо, что работа не слишком тяжелая.
His clothes were not too fine, by any means - his mother should see some of the other boys.	Его костюм вовсе не так уж хорош, - посмотрела бы мать на других мальчиков.
He was not spending too much money.	Он тратит не слишком много.
And, anyhow, he had a long while in which to pay for all he had bought.	И, во всяком случае, все это куплено в рассрочку, и он может расплачиваться постепенно.
But now, as to this supper.	Но ужин!
That was a different matter, even to him.	Это уже совсем другое дело.
How, he asked himself, in case the thing lasted until very late as was expected, could he explain to his mother and father his remaining out so very late.	Пирушка, вероятно, затянется допоздна, и как он тогда объяснит матери и отцу свое долгое отсутствие?

Ratterer had said it might last until three or four, anyhow, although he might go, of course, any time, but how would that look, deserting the crowd?	Ретерер говорил, что веселье кончится не раньше трех-четырех часов ночи; впрочем, Клайд, конечно, может уйти в любое время. Но хорошо ли расстраивать компанию?
And yet hang it all, most of them did not live at home as he did, or if they did like Ratterer, they had parents who didn't mind what they did.	Да, но, черт возьми, большинство из них не живет в семье, как Клайд, а если и живут, то родителей -например, мать Ретерера мало беспокоит, что делают дети.
Still, a late supper like that - was it wise?	Но все же благоразумное ли это дело такая поздняя пирушка?
All these boys drank and thought nothing of it -Hegglund, Ratterer, Kinsella, Shiel.	Все его новые друзья - и Хегленд, и Ретерер, и Кинселла, и Шил - выпивают и не видят в этом ничего дурного.
It must be silly for him to think that there was so much danger in drinking a little, as they did on these occasions.	Глупо с его стороны думать, что это так опасно -выпить немножко, как все они делают в таких случаях.
On the other hand it was true that he need not drink unless he wanted to.	И потом ведь он может не пить, если не захочет.
He could go, and if anything was said at home, he would say that he had to work late.	Он пойдет, а если дома спросят, он скажет, что пришлось задержаться на работе.
What difference did it make if he stayed out late once in a while?	Почему бы ему когда-нибудь и не прийти поздно домой?
Wasn't he a man now?	Разве он теперь не взрослый человек?
Wasn't he making more money than any one else in the family?	Разве он не зарабатывает больше всех в семье?
And couldn't he begin to do as he pleased?	Пора бы ему вести себя так, как хочется.
He began to sense the delight of personal freedom - to sniff the air of personal and delicious romance - and he was not to be held back by any suggestion which his mother could now make. ? Chapter 9	Он уже начал ощущать всю прелесть личной свободы, уже предвкушал восхитительные приключения, и теперь никакие материнские предостережения не могли его удержать. 9
A nd so the interesting dinner, with Clyde attending, came to pass.	И вот настало время веселой пирушки с участием Клайда.
And it was partaken of at Frissell's, as Ratterer had said.	Как и говорил Ретерер, она должна была состояться у Фриссела.
And by now Clyde, having come to be on genial terms with all of these youths, was in the gayest of moods about it all.	И Клайд, уже успевший подружиться с товарищами по работе, был ужасно доволен и весел.
Think of his new state in life, anyhow.	Ведь для него настала новая жизнь.
Only a few weeks ago he was all alone, not a boy friend, scarcely a boy acquaintance in the world!	Всего несколько недель назад он был совсем одинок: ни одного друга, почти никаких знакомых среди сверстников!
And here he was, so soon after, going to this fine dinner with this interesting group.	И вот так быстро - он собирается на шикарный ужин в такой интересной компании!

And true to the illusions of youth, the place appeared far more interesting than it really was.	Клайду, верному иллюзиям юности, ресторан показался гораздо более привлекательным, чем он был на самом деле.
It was little more than an excellent chop-house of the older American order.	Этот ресторан был по сути чем-то вроде хорошей американской закусочной доброго старого времени.
Its walls were hung thick with signed pictures of actors and actresses, together with playbills of various periods.	Стены были густо увешаны старыми афишами и портретами актеров и актрис с их автографами.
And because of the general excellence of the food, to say nothing of the geniality of its present manager, it had become the hangout of passing actors, politicians, local business men, and after them, the generality of followers who are always drawn by that which presents something a little different to that with which they are familiar.	Здесь прекрасно кормили, притом хозяин отличался радушием, и потому ресторан стали охотно посещать заезжие актеры, политические деятели, местные дельцы, а за ними и все, кого тянет ко всему новому, хоть немного не похожему на то, что уже приелось.
And these boys, having heard at one time and another from cab and taxi drivers that this was one of the best places in town, fixed upon it for their monthly dinners.	И мальчишки-рассыльные, которые не раз слышали от возчиков и шоферов такси, что ресторан Фриссела - один из лучших в городе, выбрали его для своих ежемесячных пирушек.
Single plates of anything cost from sixty cents to a dollar.	Отдельные блюда стоили здесь от шестидесяти центов до одного доллара.
Coffee and tea were served in pots only.	Кофе и чай подавались только целыми кофейниками и чайниками.
You could get anything you wanted to drink.	Здесь можно было получить любые напитки.
To the left of the main room as you went in was a darker and low-ceilinged room with a fireplace, to which only men resorted and sat and smoked, and read papers after dinner, and it was for this room that these youths reserved their greatest admiration.	Налево от главной залы находилась полуосвещенная комната с низким потолком и большим камином, куда обычно удалялись мужчины: после обеда они садились здесь у огня, курили и читали газеты; эта комната больше всего восхищала мальчишек из "Грин-Дэвидсон".
Eating here, they somehow felt older, wiser, more important - real men of the world.	Здесь они чувствовали себя как-то старше, более опытными, более значительными - настоящими светскими людьми.
And Ratterer and Hegglund, to whom by now Clyde had become very much attached, as well as most of the others, were satisfied that there was not another place in all Kansas City that was really as good.	Ретерер и Хегленд, к которым Клайд очень привязался, равно как и большинство остальных, считали, что во всем Канзас-Сити и впрямь не найти лучшего места.
And so this day, having drawn their pay at noon, and being off at six for the night, they gathered outside the hotel at the corner nearest the drug store at which Clyde had originally applied for work, and were off in a happy, noisy frame of mind - Hegglund, Ratterer, Paul Shiel, Davis Higby, another youth, Arthur Kinsella and Clyde.	И вот в назначенный день Хегленд, Ретерер, Пол Шил, Дэвис Хигби (тоже мальчик из отеля), Артур Кинселла и Клайд, получив свой месячный заработок и освободившись в шесть часов вечера, собрались на углу подле аптекарского магазина, где Клайд вначале искал работу, и веселой, шумной компанией отправились к Фрисселу.
"Didja hear de trick de guy from St. Louis pulled on the main office yesterday?" Hegglund inquired of the crowd generally, as they started walking.	- Слыхали, какую штуку сыграл вчера с нашей конторой один парень из Сент-Луиса? - спросил Хегленд, обращаясь ко всем сразу, когда они двинулись в путь.

"Wires last Saturday from St. Louis for a parlor, bedroom and bat for himself and wife, an' orders flowers put in de room.	- В субботу заказывает по телефону из Сент-Луиса номер для себя и для жены -гостиную, спальню и ванную и велит поставить в комнаты цветы.
Jimmy, the key clerk, was just tellin' me.	Мне сейчас рассказал Джимми, номерной клерк.
Den he comes on here and registers himself an' his girl, see, as man and wife, an', gee, a peach of a lookin' girl, too - I saw 'em.	Потом он приезжает сюда со своей девочкой, и они записываются как муж и жена, понятно? А девчонка премиленькая, я видел.
Listen, you fellows, cantcha?	Нет, вы слушайте!
Den, on Wednesday, after he's been here tree days and dey're beginnin' to wonder about him a little -meals sent to de room and all dat - he comes down and says dat his wife's gotta go back to St. Louis, and dat he won't need no suite, just one room, and dat they can transfer his trunk and her bags to de new room until train time for her.	Прожил он в отеле три дня, наши уж стали коситься на него - понимаете, обеды в номер и все такое. Потом в среду приходит он в контору и говорит, что его жена едет назад в Сент-Луис и что ему теперь не нужен такой номер - хватит и одной комнаты и чтоб перенесли его сундук и ее вещи в новую комнату, пока жене не пора будет на поезд.
But de trunk ain't his at all, see, but hers.	А сундук-то вовсе не его, а тоже ее, понятно?
And she ain't goin', don't know nuttin about it.	И никуда она не едет и знать ничего не знает.
But he is.	А едет-то он.
Den he beats it, see, and leaves her and de trunk in de room.	Натянул всем нос, понятно?
And widout a bean, see?	И бросил ее с сундуком и без единой монетки. Понятно?
Now, dey're holdin' her and her trunk, an' she's cryin' and wirin' friends, and dere's hell to pay all around.	А теперь они ее не выпускают с ее сундуком, а она плачет да друзьям шлет телеграммы. А платить-то уйму надо.
Can ya beat dat?	Видали вы этакое?
An' de flowers, too.	Цветы в комнату!
Roses.	Розы!
An' six different meals in de room and drinks for him, too."	И по шесть раз еду в номер носили, ну и пил он тоже, ясное дело!
"Sure, I know the one you mean," exclaimed Paul Shiel.	- Я знаю, кто это! - воскликнул Шил.
"I took up some drinks myself.	- Я носил ему вино.
I felt there was something phony about that guy.	Так я и знал, что тут что-то неладно.
He was too smooth and loud-talking.	Уж очень он был вежливый и говорил чересчур громко.
An' he only comes across with a dime at that."	А на чай только и дал, что десять центов.
"I remember him, too," exclaimed Ratterer.	- И я его помню, - сказал Ретерер.
"He sent me down for all the Chicago papers Monday an' only give me a dime.	- Он велел мне принести все чикагские газеты за понедельник и тоже дал только десять центов.
He looked like a bluff to me."	Он мне сразу показался пройдохой.

"Well, dey fell for him up in front, all right." It was Hegglund talking.	- Да, сели они с ним в калошу, - сказал Хегленд.
"An' now dey're tryin' to gouge it outa her.	- А теперь стараются вытянуть деньги из нее.
Can you beat it?"	Ловко?
"She didn't look to me to be more than eighteen or twenty, if she's that old," put in Arthur Kinsella, who up to now had said nothing.	- Мне она показалась лет восемнадцати-двадцати, не больше, - вставил молчавший до сих пор Артур Кинселла.
"Did you see either of 'em, Clyde?" inquired Ratterer, who was inclined to favor and foster Clyde and include him in everything.	- А ты их видел, Клайд? - спросил Ретерер; он вообще покровительствовал Клайду и теперь старался ободрить его и втянуть в общий разговор.
"No" replied Clyde.	- Нет, не помню, - ответил Клайд.
"I must have missed those two. I don't remember seeing either of 'em."	- Наверно, меня к ним не посылали.
"Well, you missed seein' a bird when you missed that one.	- Ну, значит, ты упустил случай поглядеть на редкую птицу.
Tall, long black cut-a-way coat, wide, black derby pulled low over his eyes, pearl-gray spats, too.	Он такой высокий, в длинном черном английском пальто, котелок надвинут на глаза, и светло-серые гетры.
I thought he was an English duke or something at first, the way he walked, and with a cane, too.	Видали бы вы, как он разгуливает, да еще с тросточкой! Я сперва думал, что это какой-нибудь английский герцог.
All they gotta do is pull that English stuff, an' talk loud an' order everybody about an' they get by with it every time."	Нужно только вырядиться во все английское, да говорить погромче, да всеми вокруг командовать, - и клюнет: кто угодно поверит.
"That's right," commented Davis Higby.	- Это верно, - заметил Дэвис Хигби.
"That's good stuff, that English line.	- Хорошая штука английский стиль.
I wouldn't mind pulling some of it myself sometime."	Я бы и сам не прочь так приодеться.
They had now turned two corners, crossed two different streets and, in group formation, were making their way through the main door of Frissell's, which gave in on the reflection of lights upon china and silverware and faces, and the buzz and clatter of a dinner crowd. Clyde was enormously impressed.	Они дважды завернули за угол, пересекли одну за другой две улицы и наконец всей компанией вошли к Фрисселу. Клайда ослепил яркий свет, отражавшийся на фарфоре, на серебре, на лицах обедающих, он был оглушен жужжанием голосов и звоном посуды.
Never before, apart from the Green-Davidson, had he been in such a place.	Никогда еще, если не считать отеля "Грин-Дэвидсон", не был он в таком месте.
And with such wise, experienced youths.	Да еще с такими сведущими, опытными ребятами!
They made their way to a group of tables which faced a leather wall-seat.	Они прошли к столикам, которые были расставлены перед длинным кожаным диваном, тянувшимся вдоль стены.
The head-waiter, recognizing Ratterer and Hegglund and Kinsella as old patrons, had two tables put together and butter and bread and glasses brought.	Метрдотель, узнав завсегдатаев Ретерера, Хегленда и Кинселлу, распорядился сдвинуть вместе два столика и подать стаканы, хлеб и масло.

About these they arranged themselves, Clyde with Ratterer and Higby occupying the wall seat; Hegglund, Kinsella and Shiel sitting opposite.	Компания расселась: Клайд с Ретерером и Хигби -на диване у стены, Хегленд, Кинселла и Шил -напротив них.
"Now, me for a good old Manhattan, to begin wit'," exclaimed Hegglund avidly, looking about on the crowd in the room and feeling that now indeed he was a person.	- Я начну с доброго старого манхэттенского, -объявил с жадностью Хегленд, оглядывая публику за столиками и чувствуя себя поистине важной персоной.
Of a reddish-tan hue, his eyes keen and blue, his reddish-brown hair brushed straight up from his forehead, he seemed not unlike a large and overzealous rooster.	Красновато-смуглый, с живыми голубыми глазами, с темно-рыжими волосами ежиком, он походил на большого задорного петуха.
And similarly, Arthur Kinsella, once he was in here, seemed to perk up and take heart of his present glory.	И Артур Кинселла тоже, как и Хегленд, разом оживился, попав сюда, и, казалось, наслаждался собственным величием.
In a sort of ostentatious way, he drew back his coat sleeves, seized a bill of fare, and scanning the drink-list on the back, exclaimed:	Он демонстративно поддернул рукава, взял в руки меню и, просматривая прейскурант вин, напечатанный на обороте, воскликнул:
"Well, a dry Martini is good enough for a start."	- Ну, на мой вкус, для начала недурно сухое мартини.
"Well, I'm going to begin with a Scotch and soda," observed Paul Shiel, solemnly, examining at the same time the meat orders.	- А я предпочитаю шотландское виски с содовой, -торжественно произнес Пол Шил, изучая тем временем перечень мясных блюд.
"None of your cocktails for me to-night," insisted Ratterer, genially, but with a note of reserve in his voice.	- Увольте меня сегодня от ваших коктейлей, -весело, но решительно заявил Ретерер.
"I said I wasn t going to drink much to-night, and I'm not.	- Я сказал, что не буду сегодня много пить, - и не буду.
I think a glass of Rhine wine and seltzer will be about my speed."	С меня довольно стакана рейнвейна с сельтерской.
"For de love o' Mike, will you listen to dat, now," exclaimed Hegglund, deprecatingly.	- Нет, вы только послушайте! - негодующе воскликнул Хегленд.
"He's goin' to begin on Rhine wine.	- Он начнет с рейнвейна!
And him dat likes Manhattans always.	И это он, старый любитель манхэттенского!
What's gettin' into you all of a sudden, Tommy?	Что с тобой стряслось, Томми?
I t'ought you said you wanted a good time to- night."	Ты ведь, по-моему, хотел повеселиться?
"So I do," replied Ratterer, "but can't I have a good time without lappin' up everything in the place?	- Я и хочу, - возразил Ретерер. - Но разве нельзя веселиться, пока не вылакаешь все, что только тут найдется выпить?
I want to stay sober to-night. No more call-downs for me in the morning, if I know what I'm about.	Сегодня я хоту быть трезвым, не хочу больше получать выговоры по утрам и не получу, если буду понимать, что делаю.
I came pretty near not showing up last time."	В прошлый раз я насилу выполз на работу.
"That's true, too," exclaimed Arthur Kinsella.	- Верно! - поддержал Артур Кинселла.
"I don't want to drink so much I don't know where I'm at, but I'm not going to begin worrying about it now."	- Я тоже не хочу напиваться так, чтоб терять голову. Но пока еще рано об этом беспокоиться.

"How about you, Higby?" Hegglund now called to the round-eyed youth.	- А ты, Хигби? - обратился Хегленд к глазастому пареньку.
"I'm having a Manhattan, too," he replied, and then, looking up at the waiter who was beside him, added, "How's tricks, Dennis?"	- Мне тоже манхэттенского, - сказал тот, и, взглянув на официанта, стоявшего рядом, спросил: - Как делишки, Дэннис?
"Oh, I can't complain," replied the waiter.	- Не могу пожаловаться, - ответил официант.
"They're breakin' all right for me these days.	- Последние дни совсем хорошо.
How's everything over to the hotel?"	А как дела в отеле?
"Fine, fine," replied Higby, cheerfully, studying the bill-of-fare.	- Прекрасно, прекрасно, - весело ответил Хигби, изучая меню.
"An' you, Griffiths?	- А ты, Грифитс?
What are you goin' to have?" called Hegglund, for, as master-of-ceremonies, delegated by the others to look after the orders and pay the bill and tip the waiter, he was now fulfilling the role.	Что ты будешь пить? - спросил Хегленд. Он был избран церемониймейстером, чтобы следить за выполнением заказов, заплатить по счету, дать чаевые, и теперь исполнял свою роль.
"Who, me?	- Кто?
Oh, me," exclaimed Clyde, not a little disturbed by this inquiry, for up to now - this very hour, in fact - he had never touched anything stronger than coffee or ice-cream soda. He had been not a little taken back by the brisk and sophisticated way in which these youths ordered cocktails and whisky.	Я? О, я... - воскликнул Клайд, немало смущенный этим вопросом. Ведь он еще никогда до этой минуты не прикасался к чему-либо крепче кофе или мороженого с содовой водой и теперь был немного испуган веселой развязностью, с какою остальные заказывали коктейли и виски.
Surely he could not go so far as that, and yet, so well had he known long before this, from the conversation of these youths, that on such occasions as this they did drink, that he did not see how he could very well hold back.	Конечно, он не может зайти так далеко... однако он давно знал из их разговоров, что в такие вечера они все пьют, и не представлял себе, как можно отстать от остальных.
What would they think of him if he didn't drink something?	Что они подумают о нем, если он откажется выпить?
For ever since he had been among them, he had been trying to appear as much of a man of the world as they were.	Попав в эту компанию, он с самого начала старался казаться таким же искушенным светским человеком, как и они.
And yet back of him, as he could plainly feel, lay all of the years in which he had been drilled in the "horrors" of drink and evil companionship.	И все же он ясно чувствовал за плечами те годы, когда ему непрерывно твердили об ужасах пьянства и дурной компании.
And even though in his heart this long while he had secretly rebelled against nearly all the texts and maxims to which his parents were always alluding, deeply resenting really as worthless and pointless the ragamuffin crew of wasters and failures whom they were always seeking to save, still, now he was inclined to think and hesitate.	В глубине души Клайд давно уже восставал против всех этих текстов и изречений, на которые всегда ссылались его родители, и глубоко презирал за тупость и никчемность оборванную толпу бездельников и неудачников, которых в миссии Грифитсов пытались спасать, - и все же теперь он заколебался.
Should he or should he not drink?	Пить или не пить?
For the fraction of an instant only, while all these things in him now spoke, he hesitated, then added:	Он колебался лишь какую-то долю секунды, когда в нем заговорило прошлое, потом сказал:

"Why, I, oh - I think I'll take Rhine wine and seltzer, too."	- Что ж, я... я тоже выпью рейнвейна с сельтерской.
It was the easiest and safest thing to say, as he saw it.	Он понимал, что такой ответ - самый легкий и безопасный.
Already the rather temperate and even innocuous character of Rhine wine and seltzer had been emphasized by Hegglund and all the others.	Невинный характер этой смеси - рейнвейна с сельтерской - уже был подчеркнут Хеглендом и остальными.
And yet Ratterer was taking it - a thing which made his choice less conspicuous and, as he felt, less ridiculous.	И все же Ретерер заказал себе именно рейнвейн, это обстоятельство, как чувствовал Клайд, делало и его собственный выбор не столь заметным и смешным.
"Will you listen to dis now?" exclaimed Hegglund, dramatically.	- Что делается! - в притворном отчаянии воскликнул Хегленд.
"He says he'll have Rhine wine and seltzer, too.	- Он тоже хочет пить рейнвейн с сельтерской!
I see where dis party breaks up at half-past eight, all right, unless some of de rest of us do someting."	Давайте что-нибудь предпримем, а то, видать, наша вечеринка кончится к полдесятому.
And Davis Higby, who was far more trenchant and roistering than his pleasant exterior gave any indication of, turned to Ratterer and said:	Дэвис Хигби, гораздо более резкий и шумный, чем можно было предполагать по его приятной внешности, повернулся к Ретереру:
"Whatja want to start this Rhine wine and seltzer stuff for, so soon, Tom?	- Чего ты спозаранку завел эту муру насчет рейнвейна с сельтерской. Том?
Dontcha want us to have any fun at all to-night?"	Не хочешь повеселиться сегодня?
"Well, I told you why," said Ratterer.	- Я же сказал почему, - ответил Ретерер.
"Besides, the last time I went down to that joint I had forty bucks when I went in and not a cent when I came out.	- И потом, когда мы в прошлый раз зашли в тот притончик, у меня было сорок долларов, а вышел я оттуда без единого цента.
I want to know what's goin' on this time."	На этот раз я хочу знать, что со мной творится.
"That joint," thought Clyde on hearing it.	"Тот притончик", - подумал Клайд, слушая разговор.
Then, after this supper, when they had all drunk and eaten enough, they were going down to one of those places called a "joint"- a bad-house, really.	Значит, после ужина, когда все порядком выпьют и поедят, они отправятся в одно из тех мест, которые называются притонами, в такой дом.
There was no doubt of it - he knew what the word meant.	Тут не могло быть никаких сомнений. Он понимал, что это значит.
There would be women there - bad women - evil women.	Там будут женщины... дурные женщины... развратные женщины...
And he would be expected - could he - would he?	Но как же он? Неужели он тоже...
For the first time in his life now, he found himself confronted by a choice as to his desire for the more accurate knowledge of the one great fascinating mystery that had for so long confronted and fascinated and baffled and yet frightened him a little.	Впервые в жизни Клайду представлялась возможность, которой он давно жаждал: узнать наконец великую, соблазнительную тайну, что так давно влекла его и сбивала с толку, манила, но и пугала.
For, despite all his many thoughts in regard to all this and women in general, he had never been in contact with any one of them in this way.	Хотя он много думал обо всем этом и о женщинах вообще, он никогда еще не был близок ни с одной.

And now - now -	А теперь... теперь...
All of a sudden he felt faint thrills of hot and cold racing up and down his back and all over him.	Он вдруг почувствовал, что его бросает то в жар, то в холод.
His hands and face grew hot and then became moist -then his cheeks and forehead flamed. He could feel them.	Лицо и руки стали горячими и влажными, он ощущал, как пылают его щеки и лоб.
Strange, swift, enticing and yet disturbing thoughts raced in and out of his consciousness.	Странные, быстрые, заманчивые и тревожные мысли проносились в его мозгу.
His hair tingled and he saw pictures - bacchanalian scenes - which swiftly, and yet in vain, he sought to put out of his mind. They would keep coming back.	Мороз пробегал по коже. Он невольно рисовал себе соблазнительные вакхические сцены - и тотчас пытался выбросить их из головы, но напрасно: они возвращались снова.
And he wanted them to come back. Yet he did not.	И ему хотелось, чтобы они возвращались, - и не хотелось...
And through it all he was now a little afraid.	И за всем этим скрывался испуг.
Pshaw! Had he no courage at all?	Но неужели же он такой трус?
These other fellows were not disturbed by the prospects of what was before them.	Остальных все предстоящее ничуть не тревожило.
They were very gay.	Они были очень веселы.
They were already beginning to laugh and kid one another in regard to certain funny things that had happened the last time they were all out together.	Они смеялись и подшучивали друг над другом, вспоминая кое-какие забавные истории, которые произошли с ними во время последнего кутежа.
But what would his mother think if she knew?	Но что подумала бы его мать, если б узнала?
His mother!	Мать!
He dared not think of his mother or his father either at this time, and put them both resolutely out of his mind.	Он не смел думать ни о ней, ни об отце и поспешил прогнать мысль о них.
"Oh, say, Kinsella," called Higby. "Do you remember that little red head in that Pacific Street joint that wanted you to run away to Chicago with her?"	- А помнишь, Кинселла, ту маленькую, рыженькую, в доме на Пасифик-стрит? -воскликнул Хигби. - Она еще упрашивала тебя бежать с ней в Чикаго?
"Do I?" replied the amused Kinsella, taking up the Martini that was just then served him.	- Конечно, помню, - усмехнулся Кинселла, наливая себе мартини: ему как раз подали вино.
"She even wanted me to quit the hotel game and let her start me in a business of some kind.	- Она даже хотела, чтобы я бросил отель. Обещала, что поможет мне взяться за какое-нибудь дело.
'I wouldn't need to work at all if I stuck by her,' she told me."	Говорила, что мне вовсе не придется работать, если я останусь с ней.
"Oh, no, you wouldn't need to work at all, except one way," called Ratterer.	- Да, тогда у тебя была бы только одна работа! -заметил Ретерер.

The waiter put down Clyde's glass of Rhine wine and seltzer beside him and, interested and intense and troubled and fascinated by all that he heard, he picked it up, tasted it and, finding it mild and rather pleasing, drank it all down at once.	Официант поставил перед Клайдом бокал рейнвейна с сельтерской. Глубоко взволнованный, заинтересованный, восхищенный всем слышанным, Клайд поднял бокал, пригубил вино, нашел, что оно нежно и приятно, и залпом выпил.
And yet so wrought up were his thoughts that he scarcely realized then that he had drunk it.	Он был так занят своими мыслями, что сам не заметил, как это получилось.
"Good for you," observed Kinsella, in a most cordial tone.	- Молодчина, - сказал Кинселла самым дружеским тоном.
"You must like that stuff."	- Эта штука тебе понравится.
"Oh, it's not so bad," said Clyde.	- Да, это совсем неплохо, - ответил Клайд.
And Hegglund, seeing how swiftly it had gone, and feeling that Clyde, new to this world and green, needed to be cheered and strengthened, called to the waiter:	А Хегленд, видя, как быстро идет дело, и понимая, что Клайд - совсем еще новичок в этой компании и нуждается в поддержке и одобрении, подозвал официанта:
"Here Jerry!	- Послушай, Джерри!
One more of these, and make it a big one," he whispered behind his hand.	- И прибавил так, чтобы не слышал Клайд: - Того же самого, да побольше...
And so the dinner proceeded.	Ужин продолжался.
And it was nearly eleven before they had exhausted the various matters of interest to them - stories of past affairs, past jobs, past feats of daring.	Было уже около одиннадцати часов, когда они наконец исчерпали все интересные темы -рассказы о прежних приключениях, о прежней работе, о разных ловких и дерзких проделках.
And by then Clyde had had considerable time to meditate on all of these youths - and he was inclined to think that he was not nearly as green as they thought, or if so, at least shrewder than most of them -of a better mentality, really.	У Клайда было достаточно времени поразмыслить над всем этим, и теперь он склонен был думать, что сам он вовсе не такой уж желторотый, как кажется его приятелям. А если даже и так... Зато он хитрее большинства из них, умнее...
For who were they and what were their ambitions?	Кто они такие и к чему стремятся?
Hegglund, as he could see, was vain and noisy and foolish - a person who could be taken in and conciliated by a little flattery.	Хегленд, как стало ясно Клайду, тщеславен, глуповат, криклив, и его легко подкупить пустячной лестью.
And Higby and Kinsella, interesting and attractive boys both, were still vain of things he could not be proud of - Higby of knowing a little something about automobiles - he had an uncle in the business -Kinsella of gambling, rolling dice even.	Хигби и Кинселла незаурядные и славные юноши - чванились тем, чем Клайд не стал бы очень гордиться: Хигби хвастал, что понимает кое-что в автомобилях (его дядя имел какое-то отношение к этому делу), а Кинселла - умением играть в карты и даже в кости.
And as for Ratterer and Shiel, he could see and had noticed for some time, that they were content with the bell-hop business - just continuing in that and nothing more - a thing which he could not believe, even now, would interest him forever.	А Ретерер и Шил - он еще раньше заметил это -были вполне довольны своей работой в отеле, готовы были заниматься ею и впредь и ни о чем другом не мечтали. А Клайд уже теперь не мог себе представить, чтобы должность рассыльного осталась пределом всех его желаний.

At the same time, being confronted by this problem of how soon they would be wanting to go to a place into which he had never ventured before, and to be doing things which he had never let himself think he would do in just this way, he was just a little disturbed.	В то же время он с некоторой тревогой думал о той минуте, когда все отправятся туда, где он никогда еще не бывал, чтобы делать то, чем он никогда не предполагал заниматься в таких условиях.
Had he not better excuse himself after they got outside, or perhaps, after starting along with them in whatsoever direction they chose to go, quietly slip away at some corner and return to his own home?	Не лучше ли ему извиниться, когда все выйдут из ресторана? Или, может быть, выйти вместе с ними, а там тихонько скользнуть за первый же угол и вернуться домой?
For had he not already heard that the most dreadful of diseases were occasionally contracted in just such places - and that men died miserable deaths later because of low vices begun in this fashion?	Он слышал, что в таких вот местах можно схватить самую страшную болезнь и что люди умирают потом жалкой смертью от низменных пороков, которые там приобретают.
He could hear his mother lecturing concerning all this - yet with scarcely any direct knowledge of any kind.	Его мать произносила немало речей на эту тему, хотя вряд ли толком что-нибудь об этом знала.
And yet, as an argument per contra, here were all of these boys in nowise disturbed by what was in their minds or moods to do.	И, однако, вот перед ним довод, опровергающий все эти страхи: его новые товарищи, ничуть не обеспокоенные тем, что они собирались делать.
On the contrary, they were very gay over it all and amused - nothing more.	Наоборот, для них это очень веселое и забавное приключение - только и всего.
In fact, Ratterer, who was really very fond of Clyde by now, more because of the way he looked and inquired and listened than because of anything Clyde did or said, kept nudging him with his elbow now and then, asking laughingly,	И действительно, Ретерер, искренне привязавшийся к Клайду - больше за его манеру смотреть, спрашивать и слушать, а не за то, что Клайд делал или говорил, - то и дело подталкивал его локтем и, смеясь, спрашивал:
"How about it, Clyde?	- Ну, как, Клайд?
Going to be initiated to-night?" and then smiling broadly.	Сегодня посвящение? - и широко улыбался.
Or finding Clyde quite still and thinking at times, "They won't do more than bite you, Clyde."	Или, видя, что Клайд совсем притих и задумался, он говорил: - Не бойся, тебя не съедят, самое большее - укусят.
And Hegglund, taking his cue from Ratterer and occasionally desisting from his own self-glorifying diatribes, would add:	А Хегленд время от времени прерывал свои самовосхваления и, подхватывая намеки Ретерера, прибавлял:
"You won't ever be de same, Clyde.	- Нельзя всю жизнь таким оставаться.
Dey never are.	Так не бывает.
But we'll all be wid you in case of trouble."	Но в случае чего мы за тебя постоим.
And Clyde, nervous and irritated, would retort:	Клайд, нервничая, наконец оборвал с досадой:
"Ah, cut it out, you two.	- Да отстаньте вы!
Quit kidding.	Хватит насмехаться!
What's the use of trying to make out that you know so much more than I do?"	Для чего это вам нужно хвалиться, что вы знаете больше меня?
And Ratterer would signal Hegglund with his eyes to let up and would occasionally whisper to Clyde:	Ретерер подмигнул Хегленду, чтобы тот оставил Клайда в покое, а сам шепнул:
"That's all right, old man, don't get sore.	- Не сердись, старина, все в порядке.

You know we were just fooling, that's all."	Мы просто пошутили малость, ты ж понимаешь!
And Clyde, very much drawn to Ratterer, would relent and wish he were not so foolish as to show what he actually was thinking about.	И Клайд, которому очень нравился Ретерер, быстро смягчился и пожалел, что так глупо себя выдал.
At last, however, by eleven o'clock, they had had their fill of conversation and food and drink and were ready to depart, Hegglund leading the way.	Наконец около одиннадцати часов, когда уже вдоволь наговорились, наелись и напились, вся компания под предводительством Хегленда вышла из ресторана.
And instead of the vulgar and secretive mission producing a kind of solemnity and mental or moral self-examination and self-flagellation, they laughed and talked as though there was nothing but a delicious form of amusement before them.	Бесстыдные и темные намерения не заставили их призадуматься, не вызвали в них стремления к умственному и нравственному самоисследованию и самобичеванию, - напротив, они так весело смеялись и болтали, словно их ожидала просто милая забава.
Indeed, much to Clyde's disgust and amazement, they now began to reminisce concerning other ventures into this world - of one particular one which seemed to amuse them all greatly, and which seemed to concern some "joint," as they called it, which they had once visited - a place called "Bettina's." They had been led there originally by a certain wild youth by the name of "Pinky" Jones of the staff of another local hotel.	С изумлением и отвращением слушал Клайд, как они вспоминали свои прежние похождения. По-видимому, всех особенно забавлял случай в притоне под названием "Дом Беттины", где они однажды побывали. Их привел туда один бесшабашный малый по прозвищу Малыш Джонс, служащий из другого отеля.
And this boy and one other by the name of Birmingham, together with Hegglund, who had become wildly intoxicated, had there indulged in wild pranks which all but led to their arrest - pranks which to Clyde, as he listened to them, seemed scarcely possible to boys of this caliber and cleanly appearance - pranks so crude and disgusting as to sicken him a little.	Этот Малыш и еще один паренек, по имени Бирмингэм, вместе с Хеглендом, который отчаянно напился, позволили себе такие выходки, что их чуть не арестовали. Клайд слушал и с трудом верил, что эти мальчики, внешне такие порядочные и опрятные, могли проделывать подобные вещи: выходки были так грубы и отвратительны, что Клайда даже немного затошнило.
"Oh, ho, and de pitcher of water de girl on de second floor doused on me as I went out," called Hegglund, laughing heartily.	- А помните, как девчонка со второго этажа окатила меня водой из кувшина, когда я выходил!- громко хохотал Хегленд.
"And the big fat guy on the second floor that came to the door to see. Remember?" laughed Kinsella.	- А тот толстяк во втором этаже! Как он подошел к двери посмотреть, помните? - смеялся Кинселла.
"He thought there was a fire or a riot, I bet."	- Он наверняка решил, что тут пожар или бунт!
"And you and that little fat girl, Piggy.	- А ты с той маленькой толстушкой Пигги!
'Member, Ratterer?" squealed Shiel, laughing and choking as he tried to tell of it.	Помнишь, Ретерер? - визжал Шил, захлебываясь от хохота и еле выговаривая слова.
"And Ratterer's legs all bent under his load. Yoo-hoo!" yelled Hegglund.	- У него даже ноги подкашивались, так было тяжело! - вопил Хегленд.
"And de way de two of 'em finally slid down de steps."	- А как они оба под конец скатились с лестницы!
"That was all your fault, Hegglund," called Higby from Kinsella's side.	- Это все ты был виноват, Хегленд! - крикнул Хигби.

"If you hadn't tried that switching stuff we never woulda got put out."	- Если бы ты не затеял эту историю с поркой, нас бы не выставили.
"I tell you I was drunk," protested Ratterer.	- Говорю вам, я был пьян, - возражал Ретерер.
"It was the red-eye they sold in there."	- У них там дьявольски крепкое виски.
"And that long, thin guy from Texas with the big mustache, will you ever forget him, an' the way he laughed?" added Kinsella.	- А тот длинный тощий техасец с большими усами? Помните, как он хохотал? - прибавил Кинселла.
"He wouldn't help nobody 'gainst us.	- Он не хотел никому помогать, кто был против нас.
' Member?"	Помните?
"It's a wonder we weren't all thrown in the street or locked up.	- Еще чудо, что нас всех не выкинули на улицу и не арестовали.
Oh, gee, what a night!" reminisced Ratterer.	Ну и ночка была! - вспоминал Ретерер.
By now Clyde was faintly dizzy with the nature of these revelations.	Все эти разоблачения ошеломили Клайда.
"Switchin'."	"Порка"!
That could mean but one thing.	Это могло значить только одно!
And they expected him to share in revels such as these, maybe.	И они воображают, что он примет участие в чем-либо подобном?
It could not be.	Этого не будет.
He was not that sort of person.	Он не такой.
What would his mother and father think if they were to hear of such dreadful things?	Что подумали бы его мать и отец, если б услышали все эти ужасные истории...
And yet -	И все-таки...
Even as they talked, they had reached a certain house in a dark and rather wide street, the curbs of which for a block or more on either side were sprinkled with cabs and cars.	Болтая, они подошли к какому-то дому на темной широкой улице; у тротуаров, вдоль всего квартала и даже дальше, стояла вереница кэбов и автомобилей.
And at the corner, only a little distance away, were some young men standing and talking.	Неподалеку на углу остановились, разговаривая, несколько молодых людей.
And over the way, more men.	На другой стороне - еще мужчины.
And not a half a block farther on, they passed two policemen, idling and conversing.	А через полквартала компания Клайда прошла мимо двух мирно беседовавших полисменов.
And although there was no light visible in any window, nor over any transom, still, curiously, there was a sense of vivid, radiant life.	И хотя нигде, ни в одном окне не было света, но, как ни странно, всюду чувствовалась яркая, кипучая жизнь.
One could feel it in this dark street.	Она ощущалась даже в темноте улицы.
Taxis spun and honked and two old-time closed carriages still in use rolled here and there, their curtains drawn.	То и дело раздавались гудки мчащихся мимо такси, прокатили две старомодные закрытые кареты со спущенными занавесками.
And doors slammed or opened and closed.	И двери то хлопали, то тихо открывались и закрывались.

And now and then a segment of bright inward light pierced the outward gloom and then disappeared again.	И тогда из домов вырывался яркий свет, прорезывал мглу улицы и снова исчезал.
Overhead on this night were many stars.	А над головой сияли звезды.
Finally, without any comment from any one, Hegglund, accompanied by Higby and Shiel, marched up the steps of this house and rang the bell.	Наконец, не говоря ни слова, Хегленд в сопровождении Хигби и Шила, поднялся по лестнице и позвонил.
Almost instantly the door was opened by a black girl in a red dress.	Почти мгновенно дверь открыла молодая негритянка в красном платье.
"Good evening.	- Добрый вечер!
Walk right in, won't you?" was the affable greeting, and the six, having pushed past her and through the curtains of heavy velvet, which separated this small area from the main chambers, Clyde found himself in a bright and rather gaudy general parlor or reception room, the walls of which were ornamented with gilt-framed pictures of nude or semi-nude girls and some very high pier mirrors.	Заходите, пожалуйста, - приветливо пригласила она, и все шестеро прошли за тяжелые бархатные драпри, отделявшие маленькую переднюю от остальных комнат. Клайд очутился в ярко освещенной и довольно безвкусно обставленной гостиной; на стенах висели картины в золоченых рамах, изображавшие обнаженных и полуобнаженных женщин, и огромные зеркала.
And the floor was covered by a bright red thick carpet, over which were strewn many gilt chairs. At the back, before some very bright red hangings, was a gilded upright piano.	На полу лежал толстый ярко-красный ковер; по всей комнате было расставлено множество золоченых стульев, в глубине на фоне ярко-красных портьер - пианино, тоже золоченое.
But of guests or inmates there seemed to be none, other than the black girl.	Но ни гостей, ни обитательниц дома здесь не было, - никого, кроме негритянки.
"Jest be seated, won't you?	- Присядьте, пожалуйста, - сказала она.
Make yourselves at home.	- Будьте как дома.
I'll call the madam."	Сейчас позову мадам.
And, running upstairs to the left, she began calling:	И она побежала по лестнице налево, крича:
"Oh, Marie!	- Мэри!
Sadie!	Сэди!
Caroline!	Каролина!
They is some young gentlemen in the parlor."	В гостиной молодые джентльмены.
And at that moment, from a door in the rear, there emerged a tall, slim and rather pale-faced woman of about thirty-eight or forty - very erect, very executive, very intelligent and graceful-looking - diaphanously and yet modestly garbed, who said, with a rather wan and yet encouraging smile:	В эту минуту из двери в глубине комнаты вышла высокая, стройная и бледная женщина лет тридцати восьми или сорока - очень прямая, изящная и, видимо, очень властная и умная, в полупрозрачном и все же скромном платье.
"Oh, hello, Oscar, it's you, is it?	- А, здравствуйте, Оскар! - заговорила она со слабой, ободряющей улыбкой.
And you too, Paul. Hello!	- И Пол тут?
Hello, Davis!	И вы, Дэвис?
Just make yourselves at home anywhere, all of you.	Пожалуйста, располагайтесь все как дома.

Fannie will be in in a minute.	Фанни сейчас придет.
She'll bring you something to drink.	Она принесет вам чего-нибудь выпить.
I've just hired a new pianist from St. Joe - a Negro.	У меня теперь новый тапер - негр из Сент-Джо.
Wait'll you hear him.	Хотите послушать?
He's awfully clever."	Прекрасно играет!
She returned to the rear and called,	И она позвала:
"Oh, Sam!"	- Сэм!
As she did so, nine girls of varying ages and looks, but none apparently over twenty-four or five - came trooping down the stairs at one side in the rear, and garbed as Clyde had never seen any women dressed anywhere.	В это время по боковой лестнице в глубине зала сбежали девять девушек, разных по возрасту и по внешности, но, по-видимому, не старше двадцати четырех - двадцати пяти лет, - все в таких нарядах, каких Клайд еще никогда ни на одной женщине не видал.
And they were all laughing and talking as they came -evidently very well pleased with themselves and in nowise ashamed of their appearance, which in some instances was quite extraordinary, as Clyde saw it, their costumes ranging from the gayest and flimsiest of boudoir negligees to the somewhat more sober, if no less revealing, dancing and ballroom gowns.	Они смеялись и болтали, как видно, очень довольные собой, и ничуть не стыдились своей внешности, так поразившей Клайда; между тем их одеяния были необычны: от легчайшего неглиже, пригодного разве что для будуара, до несколько более пристойного как будто, но не менее откровенного бального туалета.
And they were of such varied types and sizes and complexions - slim and stout and medium - tall or short - and dark or light or betwixt.	И какие разные были эти девушки: худые и толстые, среднего роста, высокие и маленькие, брюнетки, блондинки и рыжие.
And, whatever their ages, all seemed young. And they smiled so warmly and enthusiastically.	И все они казались очень юными, и все ласково и восторженно улыбались гостям.
"Oh, hello, sweetheart!	- Здравствуй, милый!
How are you?	Как дела?
Don't you want to dance with me?" or	Потанцуем?
"Wouldn't you like something to drink?" ? Chapter 10	Или: - Хочешь чего-нибудь выпить? 10
P repared as Clyde was to dislike all this, so steeped had he been in the moods and maxims antipathetic to anything of its kind, still so innately sensual and romantic was his own disposition and so starved where sex was concerned, that instead of being sickened, he was quite fascinated.	Клайду, которого воспитывали в большой строгости, прививая ему понятия, не допускавшие посещения подобных мест, то, что он увидел, должно было бы показаться отвратительным. Однако от природы он был таким чувственным и романтичным и в нем так настойчиво звучал давно подавляемый голос пола, что теперь он был не возмущен, а, наоборот, очарован.
The very fleshly sumptuousness of most of these figures, dull and unromantic as might be the brains that directed them, interested him for the time being.	Его занимала сейчас телесная пышность почти всех этих фигур, хотя бы ими и управлял тупой и лишенный романтики ум.
After all, here was beauty of a gross, fleshly character, revealed and purchasable.	В конце концов здесь все же была красота: бесстыдная, чисто плотская, обнаженная и доступная.

And there were no difficulties of mood or inhibitions to overcome in connection with any of these girls.	И не нужно было преодолевать какие-то настроения, нарушать какие-то запреты, чтобы сблизиться с любой из этих девушек...
One of them, a quite pretty brunette in a black and red costume with a band of red ribbon across her forehead, seemed to be decidedly at home with Higby, for already she was dancing with him in the back room to a jazz melody most irrationally hammered out upon the piano.	Одна из них, очень миленькая брюнетка, одетая в черное с красным и с красной лентой на лбу, держалась запросто с Хигби и уже танцевала с ним в глубине комнаты под джазовый мотив, который кто-то бестолково барабанил на пианино.
And Ratterer, to Clyde's surprise, was already seated upon one of the gilt chairs and upon his knees was lounging a tall young girl with very light hair and blue eyes.	И Ретерер, к удивлению Клайда, уже сидел в позолоченном кресле, а на коленях у него полулежала высокая девица с очень светлыми волосами и голубыми глазами.
And she was smoking a cigarette and tapping her gold slippers to the melody of the piano.	Она курила папиросу и притопывала золочеными туфельками в такт мотиву.
It was really quite an amazing and Aladdin-like scene to him.	Поразительное, сказочное зрелище - казалось Клайду!
And here was Hegglund, before whom was standing a German or Scandinavian type, plump and pretty, her arms akimbo and her feet wide apart.	А перед Хеглендом стояла, подбоченясь и расставив ноги, пухлая, миловидная девица немецкого или скандинавского типа.
And she was asking - with an upward swell of the voice, as Clyde could hear:	И Клайд слышал, как она спрашивала высоким пискливым голосом:
"You make love to me to-night?"	"Поухаживаешь за мной сегодня?"
But Hegglund, apparently not very much taken with these overtures, calmly shook his head, after which she went on to Kinsella.	Но на Хегленда, по-видимому, не очень действовали эти заигрывания: он равнодушно покачал головой, и девушка отошла к Кинселле.
And even as he was looking and thinking, a quite attractive blonde girl of not less than twenty-four, but who seemed younger to Clyde, drew up a chair beside him and seating herself, said:	Пока Клайд глядел и размышлял, хорошенькая блондинка лет двадцати четырех - ему она показалась моложе - придвинула стул и села рядом с ним.
"Don't you dance?"	- Вы не танцуете? - спросила она.
He shook his head nervously.	Клайд нервно покачал головой.
"Want me to show you?"	- Хотите, научу?
"Oh, I wouldn't want to try here," he said.	- У меня все равно не получится.
"Oh, it's easy," she continued.	- Да это же совсем нетрудно!
"Come on!"	Пошли!
But since he would not, though he was rather pleased with her for being agreeable to him, she added:	Но Клайд решительно отказался, хотя ее любезность была ему приятна.
"Well, how about something to drink then?"	- Ну, может, выпьете? - предложила она тогда.
"Sure," he agreed, gallantly, and forthwith she signaled the young Negress who had returned as waitress, and in a moment a small table was put before them and a bottle of whisky with soda on the side - a sight that so astonished and troubled Clyde that he could scarcely speak.	- Непременно, - любезно согласился он. Девица сделала знак негритянке, и через минуту перед ними оказался столик, а на нем бутылка виски и содовая. Клайд едва не онемел от испуга.

He had forty dollars in his pocket, and the cost of drinks here, as he had heard from the others, would not be less than two dollars each, but even so, think of him buying drinks for such a woman at such a price!	У него в кармане всего сорок долларов, а он слышал от других, что здесь каждый бокал стоит не меньше двух долларов. Подумать только, что он тратит такие деньги! И угощает такую женщину!
And his mother and sisters and brother at home with scarcely the means to make ends meet.	А дома у него мать, сестра, братишка, и они едва сводят концы с концами...
And yet he bought and paid for several, feeling all the while that he had let himself in for a terrifying bit of extravagance, if not an orgy, but now that he was here, he must go through with it.	И все же он заказывал и платил, чувствуя, что он ужасно, невозможно расточителен, прямо устроил какую-то оргию... Но раз уж он здесь, надо держаться до конца.
And besides, as he now saw, this girl was really pretty.	Притом Клайд заметил, что девушка и в самом деле хорошенькая.
She had on a Delft blue evening gown of velvet, with slippers and stockings to match. In her ears were blue earrings and her neck and shoulders and arms were plump and smooth.	На ней было вечернее платье из голубого бархата, туфли и чулки того же цвета, в ушах голубые серьги. Открытые плечи, шея и руки были полные и нежные.
The most disturbing thing about her was that her bodice was cut very low - he dared scarcely look at her there - and her cheeks and lips were painted -most assuredly the marks of the scarlet woman.	Особенно смущали Клайда глубокий вырез ее платья - он едва осмеливался смотреть в ту сторону - и ее накрашенные щеки и губы -вернейшие приметы продажной женщины.
Yet she did not seem very aggressive, in fact quite human, and she kept looking rather interestedly at his deep and dark and nervous eyes.	Однако она не казалась слишком навязчивой, наоборот, держалась очень просто и с интересом смотрела в его глубокие, темные глаза, полные тревоги.
"You work over at the Green-Davidson, too, don't you?" she asked.	- Вы тоже работаете в "Грин-Дэвидсон"? -спросила она.
"Yes," replied Clyde trying to appear as if all this were not new to him - as if he had often been in just such a place as this, amid such scenes.	- Да, - ответил Клайд, всячески стараясь показать, что все это для него не ново и что он уже не раз бывал в таких местах, в такой же обстановке.
"How did you know?"	А откуда вы знаете?
"Oh, I know Oscar Hegglund," she replied.	- Я знаю Оскара Хегленда.
"He comes around here once in a while.	Он здесь бывает.
Is he a friend of yours?"	Он ваш Друг?
"Yes.	- Да
That is, he works over at the hotel with me."	То есть мы вместе работаем в отеле.
"But you haven't been here before."	- Но вы раньше здесь не бывали?
"No," said Clyde, swiftly, and yet with a trace of inquiry in his own mood. Why should she say he hadn't been here before?	- Нет, - быстро ответил Клайд и тут же мысленно спросил себя, откуда она знает, что он не был здесь раньше.
"I thought you hadn't.	- Я так и думала.
I've seen most of these other boys before, but I never saw you.	Я уже видела почти всех остальных, а вас ни разу не видала.
You haven't been working over at the hotel very long, have you?"	Вы недавно в отеле, правда?

"No," said Clyde, a little irritated by this, his eyebrows and the skin of his forehead rising and falling as he talked - a form of contraction and expansion that went on involuntarily whenever he was nervous or thought deeply.	- Да, - сказал Клайд не без досады. Он поминутно то морщил лоб, то супил брови в непроизвольной гримасе: это бывало с ним всегда, когда он нервничал или глубоко задумывался.
"What of it?"	- Ну и что же?
"Oh, nothing.	- Да ничего.
I just knew you hadn't.	Просто я сразу догадалась.
You don't look very much like these other boys - you look different."	Вы не похожи на них, совсем другой.
She smiled oddly and rather ingratiatingly, a smile and a mood which Clyde failed to interpret.	Она улыбнулась странно и ласково. Клайд не понял ни этой улыбки, ни настроения девушки.
"How different?" he inquired, solemnly and contentiously, taking up a glass and drinking from it.	- Чем же я другой? - хмуро и сердито спросил он, отпивая из бокала.
"I'll bet you one thing," she went on, ignoring his inquiry entirely. "You don't care for girls like me very much, do you?"	- Одно я знаю наверняка, - продолжала она, не обратив внимания на его вопрос, - вы не очень-то любите таких девушек, как я. Правда?
"Oh, yes, I do, too," he said, evasively.	- Нет, почему же... - сказал он уклончиво.
"Oh, no, you don't either.	- Нет, не любите.
I can tell.	Я вижу.
But I like you just the same.	Но вы мне все равно нравитесь.
I like your eyes.	Мне нравятся ваши глаза.
You're not like those other fellows. You're more refined, kinda.	Вы не такой, как все эти ребята, - благороднее, добрее.
I can tell. You don't look like them."	Я уж вижу, что вы другой.
"Oh, I don't know," replied Clyde, very much pleased and flattered, his forehead wrinkling and clearing as before.	- Ну, не знаю, - ответил Клайд, очень довольный и польщенный. Он все продолжал морщить лоб.
This girl was certainly not as bad as he thought, maybe.	Возможно, эта девушка не такая уж плохая, как он думал.
She was more intelligent - a little more refined than the others.	Она умнее других, как-то утонченнее.
Her costume was not so gross.	И костюм у нее не такой бесстыдный.
And she hadn't thrown herself upon him as had these others upon Hegglund, Higby, Kinsella and Ratterer.	И она не набросилась на него, как другие на Хегленда, Хигби, Кинселлу и Ретерера.
Nearly all of the group by now were seated upon chairs or divans about the room and upon their knees were girls.	Теперь почти все его товарищи сидели на стульях или диванах, держа на коленях девиц.
And in front of every couple was a little table with a bottle of whisky upon it.	Перед каждой парой стоял столик с бутылкой виски.
"Look who's drinking whisky!" called Kinsella to such of the others as would pay any attention to him, glancing in Clyde's direction.	- Смотрите-ка, кто пьет виски! - крикнул Кинселла тем, кто еще мог обратить внимание на его слова, и указал глазами на Клайда.

"Well, you needn't be afraid of me," went on the girl, while Clyde glanced at her arms and neck, at her too much revealed bosom, which quite chilled and yet enticed him.	- Не надо меня бояться, - говорила девушка, в то время как Клайд, испуганный и очарованный, смотрел на ее руки, шею, на слишком открытую грудь.
"I haven't been so very long in this business. And I wouldn't be here now if it hadn't been for all the bad luck I've had.	- Я не очень давно этим занимаюсь, и не была бы я здесь, да вот не везло мне в жизни.
I'd rather live at home with my family if I could, only they wouldn't have me, now."	Мне бы хотелось жить дома с родными, но теперь они меня не возьмут.
She looked rather solemnly at the floor, thinking mainly of the little inexperienced dunce Clyde was -so raw and green.	Она с серьезным видом опустила глаза, думая главным образом о том, какой неопытный и глупый этот Клайд - совсем желторотый птенец.
Also of the money she had seen him take out of his pocket - plainly quite a sum.	И еще она думала о деньгах, которые он у нее на глазах вынимал из кармана, изрядная пачка...
Also how really good-looking he was, not handsome or vigorous, but pleasing.	И еще о том, что он и правда миленький: не то чтобы очень красивый или сильный, но славный.
And he was thinking at the instant of Esta, as to where she had gone or was now.	А Клайд в эту минуту думал об Эсте, о том, куда она уехала и где она теперь?
What might have befallen her - who could say?	Кто знает, что с ней?
What might have been done to her?	Что могло с ней произойти?
Had this girl, by any chance, ever had any such unfortunate experience as she had had?	Может быть, и с этой девушкой случилось такое же несчастье, как с его сестрой?
He felt a growing, if somewhat grandiose, sympathy, and looked at her as much as to say:	В нем росло искреннее, хотя и немного презрительное сочувствие, и он смотрел на сидящую рядом девушку, словно желая сказать:
"You poor thing."	"Бедняжка".
Yet for the moment he would not trust himself to say anything or make any further inquiries.	Но сейчас он не решался вымолвить ни слова, не решался ни о чем спросить.
"You fellows who come into a place like this always think so hard of everybody. I know how you are.	- Вот вы, молодые люди, приходите в такие дома, как наш, и всегда думаете о нас очень плохо, я ведь знаю.
But we're not as bad as you think."	А мы вовсе не такие скверные.
Clyde's brows knit and smoothed again.	Клайд все морщил лоб.
Perhaps she was not as bad as he thought.	Может быть, и в самом деле она не такая уж скверная?
She was a low woman, no doubt - evil but pretty.	Она падшая женщина, конечно... испорченная, но хорошенькая.
In fact, as he looked about the room from time to time, none of the girls appealed to him more.	Время от времени он посматривал на остальных девиц, и ни одна ему не нравилась так, как эта.
And she thought him better than these other boys -more refined - she had detected that.	И она находит, что он лучше других, благороднее, так она сказала.
The compliment stuck.	Комплимент попал в цель.

Presently she was filling his glass for him and urging him to drink with her.	Она наполнила бокал Клайда и заставила его выпить вместе с ней.
Another group of young men arrived about then - and other girls coming out of the mysterious portals at the rear to greet them - Hegglund and Ratterer and Kinsella and Higby, as he saw, mysteriously disappeared up that back stairs that was heavily curtained from the general room.	Тем временем явились новые гости, и новые девушки вышли из загадочных глубин дома им навстречу. Клайд заметил, что Хегленд, Ретерер, Кинселла и Хигби таинственно скрылись куда-то по задней лестнице, отделенной от зала тяжелыми портьерами.
And as these others came in, this girl invited him to come and sit upon a divan in the back room where the lights were dimmer.	И когда появились новые гости, девушка предложила Клайду перейти на диван в глубине комнаты, где было меньше света.
And now, seated here, she had drawn very close to him and touched his hands and finally linking an arm in his and pressing close to him, inquired if he didn't want to see how pretty some of the rooms on the second floor were furnished.	Здесь она придвинулась к нему вплотную, погладила по руке и, наконец, взяв его под руку и тесно прижимаясь, спросила, не хочет ли он посмотреть, как мило обставлены комнаты во втором этаже.
And seeing that he was quite alone now - not one of all the group with whom he had come around to observe him - and that this girl seemed to lean to him warmly and sympathetically, he allowed himself to be led up that curtained back stair and into a small pink and blue furnished room, while he kept saying to himself that this was an outrageous and dangerous proceeding on his part, and that it might well end in misery for him.	И Клайд, видя, что он остался здесь один из всей компании и никто за ним не наблюдает, позволил льнувшей к нему девушке увлечь его по занавешенной лестнице наверх, в маленькую розово-голубую комнату. И все время он твердил себе, что делает преступный и опасный шаг и что это может кончиться для него большой бедой.
He might contract some dreadful disease.	Вдруг он схватит какую-нибудь ужасную болезнь.
She might charge him more than he could afford.	Или девушка потребует с него больше, чем он может заплатить.
He was afraid of her - himself - everything, really -quite nervous and almost dumb with his several fears and qualms.	Он боялся девушки, себя, всего на свете... безмерно волновался и чуть не потерял дар речи, одолеваемый страхами и сомнениями.
And yet he went, and, the door locked behind him, this interestingly well-rounded and graceful Venus turned the moment they were within and held him to her, then calmly, and before a tall mirror which revealed her fully to herself and him, began to disrobe. ? Chapter 11	И все же он шел, и, как только дверь закрылась за ним, эта прекрасная, грациозная Венера с округлыми формами обернулась и обняла его; потом спокойно стала перед большим зеркалом, в котором он мог видеть ее всю, и начала раздеваться... 11
T he effect of this adventure on Clyde was such as might have been expected in connection with one so new and strange to such a world as this.	Приключение это подействовало на Клайда так, как оно только и могло подействовать на новичка, глубоко чуждого всему этому миру.
In spite of all that deep and urgent curiosity and desire that had eventually led him to that place and caused him to yield, still, because of the moral precepts with which he had so long been familiar, and also because of the nervous esthetic inhibitions which were characteristic of him, he could not but look back upon all this as decidedly degrading and sinful.	Правда, острое любопытство и непреодолимое желание привели его сюда и заставили поддаться соблазну, но строгие моральные правила, которые ему издавна внушали, и характерное для него отвращение ко всему грубому, не эстетичному, заставляли его смотреть на все, что произошло, как на нечто, несомненно, унизительное и греховное.
His parents were probably right when they preached that this was all low and shameful.	Наверно, родители были правы, когда утверждали в своих проповедях, что это низменно и постыдно.

And yet this whole adventure and the world in which it was laid, once it was all over, was lit with a kind of gross, pagan beauty or vulgar charm for him.	Все же это приключение и мир, в котором оно произошло, теперь, когда все было уже позади, приобретали в глазах Клайда какую-то грубую языческую красоту, своеобразное вульгарное очарование.
And until other and more interesting things had partially effaced it, he could not help thinking back upon it with considerable interest and pleasure, even.	И пока другие, более яркие впечатления не заставили побледнеть это воспоминание, Клайд против воли возвращался к нему с большим интересом и даже удовольствием.
In addition he kept telling himself that now, having as much money as he was making, he could go and do about as he pleased.	К тому же он повторял себе, что теперь, зарабатывая так много денег, он может ходить, куда угодно, и делать, что угодно.
He need not go there any more if he did not want to, but he could go to other places that might not be as low, maybe - more refined.	Ему незачем идти снова в тот дом, если не хочется, - он может найти другие места, возможно не такие бесстыдные, более утонченные.
He wouldn't want to go with a crowd like that again.	Ему не хотелось бы идти опять вместе со всей компанией.
He would rather have just one girl somewhere if he could find her - a girl such as those with whom he had seen Sieberling and Doyle associate.	Лучше бы просто найти себе какую-нибудь девушку, вроде тех, с которыми он видел Зиберлинга и Дойла.
And so, despite all of his troublesome thoughts of the night before, he was thus won quickly over to this new source of pleasure if not its primary setting.	Таким образом, несмотря на все тревожные мысли, мучившие Клайда в ту ночь, он быстро освоился с новым источником удовольствия, если и не с обстановкой, в которой его познал.
He must find a free pagan girl of his own somewhere if he could, like Doyle, and spend his money on her.	Он должен, как Дойл, найти себе девушку нестрогих правил и тратить на нее деньги.
And he could scarcely wait until opportunity should provide him with the means of gratifying himself in this way.	И Клайд с нетерпением ждал удобного случая, чтобы осуществить свои планы.
But more interesting and more to his purpose at the time was the fact that both Hegglund and Ratterer, in spite of, or possibly because of, a secret sense of superiority which they detected in Clyde, were inclined to look upon him with no little interest and to court him and to include him among all their thoughts of affairs and pleasures.	Интересам и желаниям Клайда в это время вполне отвечало то обстоятельство, что и Хегленд и Ретерер, хотя втайне и чувствовали его превосходство, а может быть, именно поэтому, стали относиться к нему с особенным вниманием: ухаживали за ним, вовлекали его во все свои дела и развлечения.
Indeed, shortly after his first adventure, Ratterer invited him to come to his home, where, as Clyde most quickly came to see, was a life very different from his own.	Так, вскоре после того первого приключения Ретерер пригласил Клайда к себе, и Клайд с первого же взгляда понял, что семья Ретерера жила совсем иначе, чем его собственная.
At the Griffiths' all was so solemn and reserved, the still moods of those who feel the pressure of dogma and conviction.	У Грифитсов все было строго и степенно: всегда чувствовалась сосредоточенность людей, живущих под давлением религиозных догм и убеждений.
In Ratterer's home, the reverse of this was nearly true.	В доме у Ретерера было как раз наоборот.

The mother and sister with whom he lived, while not without some moral although no particular religious convictions, were inclined to view life with a great deal of generosity or, as a moralist would have seen it, laxity.	Мать и сестра его не чужды были известных если не религиозных, то моральных убеждений, однако смотрели на жизнь довольно свободно, - а моралист, пожалуй, сказал бы "беспринципно".
There had never been any keen moral or characterful direction there at all.	Тут никогда и речи не было о каких-либо строгих нравственных устоях, о твердой линии поведения.
And so it was that Ratterer and his sister Louise, who was two years younger than himself, now did about as they pleased, and without thinking very much about it.	И потому Ретерер и его сестра Луиза (она была на два года моложе его) поступали так, как им нравилось, и не слишком задумывались на этот счет.
But his sister chanced to be shrewd or individual enough not to wish to cast herself away on just any one.	Но Луиза обладала достаточным умом и характером, чтобы не броситься на шею первому встречному.
The interesting part of all this was that Clyde, in spite of a certain strain of refinement which caused him to look askance at most of this, was still fascinated by the crude picture of life and liberty which it offered.	Любопытней всего, что Клайд, несмотря на некоторую утонченность, заставлявшую его смотреть косо на большую часть того, что его окружало, был пленен безыскусственностью и свободой открывавшейся перед ним жизни.
Among such as these, at least, he could go, do, be as he had never gone or done or been before.	По крайней мере среди этих людей он волен был поступать так, как ему доныне никогда еще не приходилось, и мог держаться непринужденнее, чем когда-либо.
And particularly was he pleased and enlightened - or rather dubiously liberated - in connection with his nervousness and uncertainty in regard to his charm or fascination for girls of his own years.	Особенно приятно было ему, всегда нервному и неуверенному в обращении с девушками, что теперь он почти освободился от сомнений в своей привлекательности.
For up to this very time, and in spite of his recent first visit to the erotic temple to which Hegglund and the others had led him, he was still convinced that he had no skill with or charm where girls were concerned.	До сих пор, несмотря на свой недавний первый визит в храм любви, куда Хегленд и остальные показали ему дорогу, Клайд был убежден, что у него нет ни ловкости, ни обаяния, необходимых, чтобы нравиться девушкам.
Their mere proximity or approach was sufficient to cause him to recede mentally, to chill or palpitate nervously, and to lose what little natural skill he had for conversation or poised banter such as other youths possessed.	Стоило какой-нибудь девушке оказаться рядом или хотя бы направиться в его сторону, как он уже чувствовал себя совсем подавленным: его бросало в холод, в нервную дрожь, он глупел и окончательно терял способность разговаривать или шутить, как другие молодые люди.
But now, in his visits to the home of Ratterer, as he soon discovered, he was to have ample opportunity to test whether this shyness and uncertainty could be overcome.	Но теперь, бывая у Ретереров, он получил полную возможность испытать, сумеет ли он побороть свою застенчивость и нерешительность.
For it was a center for the friends of Ratterer and his sister, who were more or less of one mood in regard to life.	В этом доме постоянно собирались друзья самого Ретерера и его сестры Луизы, более или менее одинаково смотревшие на жизнь.
Dancing, card- playing, love-making rather open and unashamed, went on there.	Здесь танцевали, играли в карты, беззастенчиво флиртовали.

Indeed, up to this time, Clyde would not have imagined that a parent like Mrs. Ratterer could have been as lackadaisical or indifferent as she was, apparently, to conduct and morals generally.	До сих пор Клайд не представлял себе, что родители могут быть такими снисходительными или равнодушными в вопросах поведения и нравственности, как миссис Ретерер.
He would not have imagined that any mother would have countenanced the easy camaraderie that existed between the sexes in Mrs. Ratterer's home.	Он не представлял себе, чтобы какая-либо мать могла одобрять такие свободные товарищеские отношения между юношами и девушками, какие существовали в доме Ретереров.
And very soon, because of several cordial invitations which were extended to him by Ratterer, he found himself part and parcel of this group - a group which from one point of view - the ideas held by its members, the rather wretched English they spoke - he looked down upon. From another point of view - the freedom they possessed, the zest with which they managed to contrive social activities and exchanges -he was drawn to them.	Но очень скоро, благодаря дружеским приглашениям Ретерера, он почувствовал себя частью этой компании; на членов ее он смотрел несколько свысока за их распущенность, за не слишком правильную речь, но, с другой стороны, его привлекала их непринужденность, общительность, уменье веселиться.
Because, for the first time, these permitted him, if he chose, to have a girl of his own, if only he could summon the courage.	В этой компании он наконец-то может выбрать себе подругу, лишь бы хватило смелости!
And this, owing to the well- meant ministrations of Ratterer and his sister and their friends, he soon sought to accomplish. Indeed the thing began on the occasion of his first visit to the Ratterers.	И Клайд вскоре попытался осуществить это при поддержке Ретерера, его сестры и всех их знакомых; случай представился в первое же его посещение Ретереров.
Louise Ratterer worked in a dry-goods store and often came home a little late for dinner.	Луиза Ретерер служила в мануфактурном магазине и часто опаздывала домой к обеду.
On this occasion she did not appear until seven, and the eating of the family meal was postponed accordingly.	В этот день она не могла прийти раньше семи часов, и обед поэтому отложили.
In the meantime, two girl friends of Louise arrived to consult her in connection with something, and finding her delayed, and Ratterer and Clyde there, they made themselves at home, rather impressed and interested by Clyde and his new finery.	Тем временем к Луизе зачем-то зашли две ее подруги и, застав вместо нее Ретерера и Клайда, расположились как дома, заинтересованные Клайдом и его новым костюмом.
For he, at once girl- hungry and girl-shy, held himself nervously aloof, a manifestation which they mistook for a conviction of superiority on his part.	Но Клайд, одновременно и жаждавший общества девушек, и робевший перед ними, держался нервно и отчужденно, а подругам Луизы показалось, что он высокомерен и заносчив.
And in consequence, arrested by this, they determined to show how really interesting they were - vamp him -no less.	Обиженные, они решили показать себя во всем блеске и вскружить ему голову - никак не меньше.
And he found their crude briskness and effrontery very appealing - so much so that he was soon taken by the charms of one, a certain Hortense Briggs, who, like Louise, was nothing more than a crude shop girl in one of the large stores, but pretty and dark and self-appreciative.	Клайду очень понравилась их грубоватая веселость, и его быстро очаровала одна из них -Г ортензия Бригс, хорошенькая и крайне самоуверенная брюнетка, которая, подобно Луизе, была всего лишь простой продавщицей в большом магазине.

And yet from the first, he realized that she was not a little coarse and vulgar - a very long way removed from the type of girl he had been imagining in his dreams that he would like to have.	И все же Клайд сразу увидел, что она довольно вульгарна и грубовата и совсем не похожа на девушку, о какой он мечтал.
"Oh, hasn't she come in yet?" announced Hortense, on first being admitted by Ratterer and seeing Clyde near one of the front windows, looking out.	- Как, она еще не пришла? - воскликнула Г ортензия, поздоровавшись с Ретерером и взглянув на Клайда, который стоял у окна и смотрел на улицу.
"Isn't that too bad?	Какая досада!
Well, we'll just have to wait a little bit if you don't mind"- this last with a switch and a swagger that plainly said, who would mind having us around?	Ну, мы чуточку подождем, если вы не возражаете. Эти слова сопровождались кокетливыми ужимками, ясно говорившими: "Кто же будет возражать против нашего присутствия!"
And forthwith she began to primp and admire herself before a mirror which surmounted an ocher-colored mantelpiece that graced a fireless grate in the dining-room.	Она подошла к зеркалу, любуясь собой, и стала перед ним охорашиваться.
And her friend, Greta Miller, added:	А ее подруга, Грета Миллер, прибавила:
"Oh, dear, yes.	- Конечно, подождем.
I hope you won't make us go before she comes.	Надеюсь, вас не выгонят до ее прихода.
We didn't come to eat.	Мы не обедать пришли.
We thought your dinner would be all over by now."	Мы думали, вы уже покончили с едой.
"Where do you get that stuff -'put you out'?" replied Ratterer cynically.	- С чего это вы взяли, что вас отсюда выгонят? -развязно ответил Ретерер.
"As though anybody could drive you two outa here if you didn't want to go.	- Кто же вас отсюда выгонит, раз вам тут нравится?
Sit down and play the victrola or do anything you like.	Садитесь, заведите граммофон, вообще делайте, что хотите.
Dinner'll soon be ready and Louise'll be here any minute."	Скоро будем обедать, и Луиза вот-вот явится.
He returned to the dining-room to look at a paper which he had been reading, after pausing to introduce Clyde.	Познакомив девушек с Клайдом, он вернулся в столовую дочитывать газету.
And the latter, because of the looks and the airs of these two, felt suddenly as though he had been cast adrift upon a chartless sea in an open boat.	А Клайд под их взглядами сразу почувствовал себя брошенным в утлой шлюпке на произвол судьбы среди неведомого моря.
"Oh, don't say eat to me!" exclaimed Greta Miller, who was surveying Clyde calmly as though she were debating with herself whether he was worth-while game or not, and deciding that he was: "With all the ice-cream and cake and pie and sandwiches we'll have to eat yet to-night.	- Не говорите мне про еду! - воскликнула Грета Миллер, спокойно разглядывая Клайда, как будто решая про себя, стоит ли он внимания, и, решив, что стоит, пояснила: - Сколько нам сегодня придется съесть: и мороженое, и пирог, и пирожные, и сандвичи.
We was just going to warn Louise not to fill up too much.	Мы как раз пришли предупредить Луизу, чтобы она не очень наедалась.

Kittie Keane's givin' a birthday party, you know, Tom, and she'll have a big cake an' everythin'.	Знаешь, Том, Китти Кин справляет день рожденья. У нее будет огромный пирог и много всякой всячины.
You're comin' down, ain't you, afterwards?" she concluded, with a thought of Clyde and his possible companionship in mind.	Ты ведь придешь туда потом, правда? - закончила она, подумав, что, может быть, с Ретерером придет и Клайд.
"I wasn't thinkin' of it," calmly observed Ratterer.	- Вряд ли, - спокойно ответил Ретерер.
"Me and Clyde was thinkin' of goin' to a show after dinner."	- Мы с Клайдом надумали после обеда пойти в театр.
"Oh, how foolish," put in Hortense Briggs, more to attract attention to herself and take it away from Greta than anything else.	- Ну и глупо, - вставила Г ортензия Бригс главным образом для того, чтобы привлечь к себе внимание, центром которого до сих пор была Грета.
She was still in front of the mirror, but turned now to cast a fetching smile on all, particularly Clyde, for whom she fancied her friend might be angling,	Гортензия все еще стояла у зеркала и теперь обернулась, чтобы послать обольстительную улыбку всем и особенно Клайду, в чью сторону, как ей казалось, уже закинула удочку ее подруга.
"When you could come along and dance. I call that silly."	- По-моему, глупость - идти в театр, когда можно пойти с нами к Китти и потанцевать.
"Sure, dancing is all you three ever think of - you and Louise," retorted Ratterer.	- Конечно, вы только о танцах и думаете - и вы обе, и Луиза, - заметил Ретерер (он умел иногда быть весьма здравомыслящим человеком).
"It's a wonder you don't give yourselves a rest once in a while.	- Прямо удивительно, как вам только не хочется иной раз отдохнуть.
I'm on my feet all day an' I like to sit down once in a while." He could be most matter-of-fact at times.	Вот я целый день на ногах и подчас не прочь посидеть.
"Oh, don't say sit down to me," commented Greta Miller with a lofty smile and a gliding, dancing motion of her left foot, "with all the dates we got ahead of us this week.	- Не говорите мне про отдых! - заявила Грета Миллер с надменной улыбкой и сделала па влево, словно готовясь заскользить в танце. - У нас эта неделя сплошь занята.
Oh, gee!"	Жуть!
Her eyes and eyebrows went up and she clasped her hands dramatically before her.	- Она закатила глаза и трагически сжала руки.
"It's just terrible, all the dancin' we gotta do yet, this winter, don't we, Hortense?	- Просто ужас, сколько нам придется танцевать этой зимой, - правда. Гортензия?
Thursday night and Friday night and Saturday and Sunday nights." She counted on her fingers most archly.	По четвергам, по пятницам, по субботам и воскресеньям.
"Oh, gee!	Ну и ну!
It is terrible, really."	Вот ужас, правда?
She gave Clyde an appealing, sympathy-seeking smile.	Она кокетливо отсчитывала дни по пальцам и улыбалась Клайду, точно ища у него сочувствия.

"Guess where we were the other night, Tom. Louise and Ralph Thorpe and Hortense and Bert Gettler, me and Willie Bassick - out at Pegrain's on Webster Avenue.	- Угадай, Том, где мы на днях были, - Луиза с Ральфом Торпом, Гортензия с Бертом Гетлером и я с Вилли Бэсиком!
Oh, an' you oughta seen the crowd out there.	У Пэгрена на Уэстер-авеню.
Sam Shaffer and Tillie Burns was there.	Видел бы ты, сколько там было народу!
And we danced until four in the morning.	Мы танцевали до четырех утра.
I thought my knees would break.	Я думала, у меня ноги отвалятся.
I ain't been so tired in I don't know when."	Даже не помню, когда я так уставала.
"Oh, gee!" broke in Hortense, seizing her turn and lifting her arms dramatically.	- Да уж! - вмешалась Гортензия, трагически воздев руки к небесам.
"I thought I never would get to work the next morning.	- Я думала, что не смогу работать на следующее утро.
I could just barely see the customers moving around.	У меня до того слипались глаза, я насилу различала покупателей.
And, wasn't my mother fussy!	А мама как волновалась!
Gee!	Просто ужас!
She hasn't gotten over it yet.	Она до сих пор не может прийти в себя.
She don't mind so much about Saturdays and Sundays, but all these week nights and when I have to get up the next morning at seven - gee - how she can pick!"	По субботам и по воскресеньям еще ничего, но теперь мы танцуем и на неделе, а мне наутро в семь часов вставать, и уж тут мне от мамы так достается - ну и ну!
"An' I don't blame her, either," commented Mrs. Ratterer, who was just then entering with a plate of potatoes and some bread.	- Я ее хорошо понимаю, - сказала миссис Ретерер, которая как раз вошла с блюдом картофеля и хлебом.
"You two'll get sick and Louise, too, if you don't get more rest.	- Вы захвораете, если не дадите себе передышки, и Луиза тоже.
I keep tellin' her she won't be able to keep her place or stand it if she don't get more sleep.	Я все говорю ей, что она не сможет работать и потеряет место, если будет так мало спать.
But she don't pay no more attention to me than Tom does, and that's just none at all."	Но она все равно как Том: сколько я ни говорю -ни капельки не слушается.
"Oh, well, you can't expect a fellow in my line to get in early always, Ma," was all Ratterer said.	- Ну, мама, ты же знаешь, какая у меня работа, не могу я рано приходить домой, - только и ответил Ретерер.
And Hortense Briggs added: "Gee, I'd die if I had to stay in one night.	- Да я умерла бы с тоски, если б мне пришлось просидеть вечер дома! воскликнула Гортензия Бригс.
You gotta have a little fun when you work all day."	- Целый день работаешь, надо же и повеселиться немножко.
What an easy household, thought Clyde.	"Как у них приятно в доме, - думал Клайд.
How liberal and indifferent.	- Как легко, свободно!
And the sexy, gay way in which these two girls posed about.	И как задорно и весело держатся эти девушки.

And their parents thought nothing of it, evidently.	Очевидно, их родители не находят в этом ничего дурного".
If only he could have a girl as pretty as this Hortense Briggs, with her small, sensuous mouth and her bright hard eyes.	Вот если бы у него была такая хорошенькая подруга, как эта Гортензия Бригс, с маленьким чувственным ротиком и блестящими дерзкими глазами...
"To bed twice a week early is all I need," announced Greta Miller archly.	- Хватит с меня, если я два раза в неделю отосплюсь, - заявила Грета Миллер.
"My father thinks I'm crazy, but more'n that would do me harm."	- Отец думает, я сумасшедшая, а мне просто вредно много спать.
She laughed jestingly, and Clyde, in spite of the "we was'es" and "I seen's," was most vividly impressed. Here was youth and geniality and freedom and love of life.	Она весело рассмеялась. А Клайд слушал ее с восхищением, хоть она и пересыпала свою речь неправильными и вульгарными оборотами. Вот воплощение юности, веселья, свободы и любви к жизни!..
And just then the front door opened and in hurried Louise Ratterer, a medium-sized, trim, vigorous little girl in a red-lined cape and a soft blue felt hat pulled over her eyes.	В эту минуту входная дверь распахнулась, и быстро вошла Луиза Ретерер, стройная, крепкая девушка среднего роста, в накидке на красной подкладке и в мягкой голубой фетровой шляпе, надвинутой на глаза.
Unlike her brother, she was brisk and vigorous and more lithe and as pretty as either of these others.	Луиза была подвижнее и энергичнее своего брата, мягче обеих своих подруг, и притом не менее хорошенькая.
"Oh, look who's here!" she exclaimed.	- Вот у нас кто! - воскликнула она.
"You two birds beat me home, didnja?	- Эти две девчонки и домой прилетели раньше меня!
Well, I got stuck to-night on account of some mix-up in my sales-book.	А я сегодня застряла из-за путаницы в отчетной книжке.
And I had to go up to the cashier's office.	Пришлось объясняться в конторе.
You bet it wasn't my fault, though.	И совсем я не виновата, можете поверить.
They got my writin' wrong," then noting Clyde for the first time, she announced:	Просто они не разбирают мой почерк.
"I bet I know who this is - Mr. Griffiths. Tom's talked about you a lot.	- И тут только заметив Клайда, она воскликнула: -Держу пари, что я знаю, кто это!
I wondered why he didn't bring you around here before."	Вы - мистер Грифитс! Том много про вас говорил. Я все удивлялась, почему он вас раньше не привел.
And Clyde, very much flattered, mumbled that he wished he had.	И Клайд, крайне польщенный, пробормотал, что он рад был бы познакомиться раньше.
But the two visitors, after conferring with Louise in a small front bedroom to which they all retired, reappeared presently and because of strenuous invitations, which were really not needed, decided to remain.	Обе гостьи вместе с Луизой удалились в маленькую спальню, чтобы о чем-то посовещаться, но вскоре снова появились и после настойчивых уговоров, в которых, в сущности, не было надобности, решили остаться.

And Clyde, because of their presence, was now intensely wrought up and alert - eager to make a pleasing impression and to be received upon terms of friendship here.	Клайд благодаря их присутствию очень оживился, повеселел и всячески старался произвести приятное впечатление и завязать дружбу с девушками.
And these three girls, finding him attractive, were anxious to be agreeable to him, so much so that for the first time in his life they put him at his ease with the opposite sex and caused him to find his tongue.	А все три девушки, находя его симпатичным, так усиленно старались понравиться ему, что он первый раз в жизни почувствовал себя свободно в женском обществе, и к нему вернулся дар речи.
"We was just going to warn you not to eat so much," laughed Greta Miller, turning to Louise, "and now, see, we are all trying to eat again." She laughed heartily.	- Мы пришли предупредить тебя, чтобы ты не слишком много ела, а сами уселись обедать, - со смехом говорила Грета Миллер Луизе.
"And they'll have pies and cakes and everythin' at Kittie's."	- А у Китти будут и пироги, и пирожные, и всякие вкусные вещи.
"Oh, gee, and we're supposed to dance, too, on top of all this.	- Да, и после всего этого надо будет танцевать! -прибавила Гортензия.
Well, heaven help me, is all I have to say," put in Hortense.	- Помоги нам боже, одно могу сказать!
The peculiar sweetness of her mouth, as he saw it, as well as the way she crinkled it when she smiled, caused Clyde to be quite beside himself with admiration and pleasure.	Ее рот и особенно улыбка казались Клайду прелестными; он был вне себя от восторга.
She looked quite delightful - wonderful to him.	Удивительная, очаровательная девушка!
Indeed her effect on him made him swallow quickly and half choke on the coffee he had just taken.	Она так поразила его, что он чуть не захлебнулся кофе.
He laughed and felt irrepressibly gay.	Он рассмеялся в приступе неудержимого веселья.
At that moment she turned on him and said:	В этот миг она обернулась к нему и воскликнула:
"See, what I've done to him now."	- Смотрите, что я с ним сделала!
"Oh, that ain't all you've done to me," exclaimed Clyde, suddenly being seized with an inspiration and a flow of thought and courage.	- Вы еще гораздо больше сделали! - сказал Клайд, ощущая внезапный прилив вдохновения и храбрости.
Of a sudden, because of her effect on him, he felt bold and courageous, albeit a little foolish and added, "Say, I'm gettin' kinda woozy with all the pretty faces I see around here."	В обществе Гортензии он вдруг почувствовал себя дерзким и смелым, хотя и немного поглупевшим, и прибавил: - Знаете, тут столько красивых девушек, что у меня голова кружится!
"Oh, gee, you don't want to give yourself away that quick around here, Clyde," cautioned Ratterer, genially.	- Ну, не сдавайся так быстро, - добродушно предостерег Ретерер.
"These high-binders'll be after you to make you take 'em wherever they want to go.	- Они зацапают тебя и заставят водить их, куда им вздумается.
You better not begin that way."	Лучше не связывайся.
And, sure enough, Louise Ratterer, not to be abashed by what her brother had just said, observed:	И в самом деле, Луиза Ретерер, нисколько не смущаясь тем, что сказал брат, обратилась к Клайду:
"You dance, don't you, Mr. Griffiths?"	- Вы, конечно, танцуете, мистер Грифитс?

"No, I don't," replied Clyde, suddenly brought back to reality by this inquiry and regretting most violently the handicap this was likely to prove in this group.	- Нет, я не умею, - ответил Клайд, мгновенно отрезвленный этим вопросом; в эту минуту он от души пожалел, что не обладает столь необходимым качеством.
"But you bet I wish I did now," he added gallantly and almost appealingly, looking first at Hortense and then at Greta Miller and Louise.	- Но сейчас мне ужасно хотелось бы уметь, галантно прибавил он и почти умоляюще взглянул сначала на Гортензию, а затем на Грету Миллер и Луизу.
But all pretended not to notice his preference, although Hortense titillated with her triumph.	Все сделали вид, что не заметили этого предпочтения, хотя оно приятно пощекотало самолюбие Гортензии.
She was not convinced that she was so greatly taken with him, but it was something to triumph thus easily and handsomely over these others.	Она еще не была уверена, так ли уж ее интересует Клайд, но столь легко и с таким блеском восторжествовать над подругами - это уже кое-что!
And the others felt it.	И подруги это почувствовали.
"Ain't that too bad?" she commented, a little indifferently and superiorly now that she realized that she was his preference.	- Да, плохо дело. - Теперь, уверенная, что Клайд предпочитает ее остальным, она говорила с ним равнодушно и несколько свысока.
"You might come along with us, you and Tom, if you did.	- Если бы вы танцевали, вы и Том могли бы пойти с нами.
There's goin' to be mostly dancing at Kittie's."	У Китти почти все время будут танцевать.
Clyde began to feel and look crushed at once.	Клайд был уничтожен.
To think that this girl, to whom of all those here he was most drawn, could dismiss him and his dreams and desires thus easily, and all because he couldn't dance.	Подумать только: эта девушка, к которой его влечет сильнее, чем ко всем остальным, так легко отталкивает его со всеми его мечтами и желаниями только потому, что он не умеет танцевать.
And his accursed home training was responsible for all this.	И во всем виновато его проклятое воспитание.
He felt broken and cheated.	Он чувствовал себя разбитым, обманутым.
What a boob he must seem not to be able to dance.	Каким простофилей они его считают!
And Louise Ratterer looked a little puzzled and indifferent, too.	Вот и Луиза смотрит удивленно и равнодушно.
But Greta Miller, whom he liked less than Hortense, came to his rescue with:	Но тут Грета Миллер, которая нравилась ему меньше, чем Г ортензия, пришла к нему на помощь:
"Oh, it ain't so hard to learn.	- Можно и научиться, - это не так уж трудно.
I could show you in a few minutes after dinner if you wanted to.	Если хотите, я после обеда в пять минут вас обучу.
It's only a few steps you have to know.	Надо только запомнить несколько па.
And then you could go, anyhow, if you wanted to."	И тогда вы сможете пойти с нами, если хотите.
Clyde was grateful and said so - determined to learn here or elsewhere at the first opportunity.	Клайд обрадовался и стал благодарить. Он непременно научится танцевать - здесь или в другом месте, при первом же удобном случае.

Why hadn't he gone to a dancing school before this, he asked himself.	Почему он раньше не пошел в школу танцев, спрашивал он себя.
But the thing that pained him most was the seeming indifference of Hortense now that he had made it clear that he liked her.	Но особенно огорчало его видимое равнодушие Г ортензии - и это после того, как он ясно показал, что она ему нравится.
Perhaps it was that Bert Gettler, previously mentioned, with whom she had gone to the dance, who was making it impossible for him to interest her.	Может быть, он потому и не интересует ее, что существует этот Берт Гетлер, которого тут поминали и с которым она ходила танцевать.
So he was always to be a failure this way. Oh, gee!	Ну до чего ему всегда не везет в этих делах!
But the moment the dinner was over and while the others were still talking, the first to put on a dance record and come over with hands extended was Hortense, who was determined not to be outdone by her rival in this way.	Но когда обед кончился и все еще разговаривали, сидя за столом, именно Г ортензия завела граммофон и первая предложила дать ему урок танцев: она и тут не хотела позволить сопернице одержать над нею верх.
She was not particularly interested or fascinated by Clyde, at least not to the extent of troubling about him as Greta did.	Клайд ей вовсе не нравился, во всяком случае не так, как Грете.
But if her friend was going to attempt a conquest in this manner, was it not just as well to forestall her?	Но если подруга намерена добиться успеха таким способом, то почему бы ее не опередить?
And so, while Clyde misread her change of attitude to the extent of thinking that she liked him better than he had thought, she took him by the hands, thinking at the same time that he was too bashful.	И вот, пока Клайд удивлялся перемене в поведении Г ортензии и вообразил уже, будто она относится к нему лучше, чем ему казалось, она взяла его за руки, думая при этом, что он чересчур застенчив.
However, placing his right arm about her waist, his other clasped in hers at her shoulder, she directed his attention to her feet and his and began to illustrate the few primary movements of the dance.	Она обвила его руку вокруг своей талии, другую руку вложила в свою, держа ее на уровне плеча, и, приказав ему внимательно следить за каждым движением ног; начала показывать основные па танца.
But so eager and grateful was he - almost intense and ridiculous - she did not like him very much, thought him a little unsophisticated and too young.	Но как ни был он усерден и благодарен, почти смешон в своем напряженном усердии, Г ортензии он не очень нравился: она находила, что он простоват и слишком юн.
At the same time, there was a charm about him which caused her to wish to assist him.	И все же было в нем что-то милое, что вызывало у нее желание помочь ему.
And soon he was moving about with her quite easily -and afterwards with Greta and then Louise, but wishing always it was Hortense.	Скоро он уже танцевал с ней совсем легко, а потом танцевал и с Гретой и с Луизой, но все время думал только о Гортензии.
And finally he was pronounced sufficiently skillful to go, if he would.	В конце концов все признали, что он достаточно наловчился и может идти с ними, если хочет.

And now the thought of being near her, being able to dance with her again, drew him so greatly that, despite the fact that three youths, among them that same Bert Gettler, appeared on the scene to escort them, and although he and Ratterer had previously agreed to go to a theater together, he could not help showing how much he would prefer to follow those others - so much so that Ratterer finally agreed to abandon the theater idea.	Клайду непременно хотелось оставаться возле Гортензии и еще потанцевать с нею. И хотя в это время появились три молодых человека, в том числе пресловутый Берт Г етлер, готовые сопровождать девиц к Китти, и хотя он еще раньше уговорился с Ретерером пойти в театр, -Клайд не мог скрыть желания отправиться с остальными, так что Ретерер в конце концов согласился оставить мысль о театре.
And soon they were off, Clyde grieving that he could not walk with Hortense, who was with Gettler, and hating his rival because of this; but still attempting to be civil to Louise and Greta, who bestowed sufficient attention on him to make him feel at ease.	Вскоре вся компания вышла из дома, и Клайд, огорченный тем, что он не может идти с Г ортензией, которую сопровождал Г етлер, немедленно возненавидел соперника; все же он старался быть любезным с Луизой и Гретой, которые оказывали ему достаточно внимания, чтобы он мог чувствовать себя свободно.
Ratterer, having noticed his extreme preference and being alone with him for a moment, said:	Ретерер заметил его увлечение Г ортензией и, улучив удобную минуту, когда они остались вдвоем, шепнул ему:
"You better not get too stuck on that Hortense Briggs.	- Ты не очень бегай за этой Гортензией Бригс.
I don't think she's on the level with anybody.	По-моему, она просто кокетка.
She's got that fellow Gettler and others.	Вертит и Гетлером и другими.
She'll only work you an' you might not get anything, either."	Ты только будешь плясать под ее дудку и ничего от нее не добьешься.
But Clyde, in spite of this honest and well-meant caution, was not to be dissuaded.	Но это честное дружеское предупреждение уже не могло образумить Клайда.
On sight, and because of the witchery of a smile, the magic and vigor of motion and youth, he was completely infatuated and would have given or done anything for an additional smile or glance or hand pressure.	Колдовство улыбки, магическая прелесть и сила юности, чувствовавшаяся в каждом ее движении, -все это окончательно вскружило ему голову, и он готов был отдать и сделать все что угодно еще за одну улыбку, за один взгляд, за пожатие руки.
And that despite the fact that he was dealing with a girl who no more knew her own mind than a moth, and who was just reaching the stage where she was finding it convenient and profitable to use boys of her own years or a little older for whatever pleasures or clothes she desired.	А ведь перед ним была девушка, которая не больше мотылька знала, к чему она стремится, и лишь недавно поняла, как удобно и выгодно использовать юношей ее возраста или немного старше для того, чтобы получать любые развлечения и наряды, какие она только пожелает.
The party proved nothing more than one of those ebullitions of the youthful mating period.	Вечеринка оказалась обычным сборищем молодежи, где бурно проявляется стремление девушек и юношей подыскать себе пару.
The house of Kittie Keane was little more than a cottage in a poor street under bare December trees.	Китти Кин жила в простеньком домишке на бедной улице, где стояли голые декабрьские деревья.
But to Clyde, because of the passion for a pretty face that was suddenly lit in him, it had the color and the form and gayety of romance itself.	Но Клайду, внезапно охваченному страстью к хорошенькому личику, все вокруг казалось ярким, веселым и романтичным.

And the young girls and boys that he met there - girls and boys of the Ratterer, Hegglund, Hortense stripe -were still of the very substance and texture of that energy, ease and forwardness which he would have given his soul to possess.	Девушки и юноши, которых он встретил там, -девушки и юноши типа Ретерера, Хегленда, Гортензии, - все еще были для него истинным воплощением силы, непринужденности и самоуверенности, а он готов был душу отдать, лишь бы самому обладать этими качествами.
And curiously enough, in spite of a certain nervousness on his part, he was by reason of his new companions made an integral part of the gayeties.	Любопытно, что Клайд хотя и нервничал немного, но благодаря новым друзьям быстро освоился и принял участие в общем веселье.
And on this occasion he was destined to view a type of girl and youth in action such as previously it had not been his fortune or misfortune, as you will, to see.	Для него это был случай наблюдать, как ведут себя и как развлекаются известного типа девушки и юноши, - зрелище, какого он не видел раньше, к своему счастью или несчастью, как вам угодно.
There was, for instance, a type of sensual dancing which Louise and Hortense and Greta indulged in with the greatest nonchalance and assurance.	Здесь, например, были в ходу особенно чувственные танцы, и Луиза, Грета и Гортензия предавались им с величайшей беспечностью.
At the same time, many of these youths carried whisky in a hip flask, from which they not only drank themselves, but gave others to drink - boys and girls indiscriminately.	Многие молодые люди принесли с собой виски в карманных флягах и не только потягивали сами, но и угощали других - и юношей и даже девушек.
And the general hilarity for this reason being not a little added to, they fell into more intimate relations -spooning with one and another - Hortense and Louise and Greta included.	Общая веселость от этого немало усилилась, отношения между юношами и девушками стали интимнее, флирт смелее. Гортензия, Луиза и Грета тоже принимали в этом участие.
Also to quarreling at times.	Иногда вспыхивали ссоры.
And it appeared to be nothing out of the ordinary, as Clyde saw, for one youth or another to embrace a girl behind a door, to hold her on his lap in a chair in some secluded corner, to lie with her on a sofa, whispering intimate and unquestionably welcome things to her.	И, очевидно, здесь считалось самым обычным делом, если молодой человек обнимал девушку где-нибудь за дверью, или держал ее у себя на коленях, сидя на стуле в каком-нибудь укромном уголке, или полулежал с ней на диване, нашептывая интимные и, несомненно, приятные ей признания.
And although at no time did he espy Hortense doing this - still, as he saw, she did not hesitate to sit on the laps of various boys or to whisper with rivals behind doors.	Правда, Клайд ни разу не заметил, чтобы Г ортензия лежала в подобной позе на диване, но и она, как он видел, преспокойно усаживалась на колени к разным юношам и шепталась с ними за дверьми.
And this for a time so discouraged and at the same time incensed him that he felt he could not and would not have anything more to do with her - she was too cheap, vulgar, inconsiderate.	И это так обескураживало и злило его, что он решил больше не иметь с ней дела: слишком она доступна, вульгарна и безрассудна!
At the same time, having partaken of the various drinks offered him - so as not to seem less worldly wise than the others - until brought to a state of courage and daring not ordinarily characteristic of him, he ventured to half plead with and at the same time half reproach her for her too lax conduct.	Чтобы не показаться менее светским и опытным человеком, чем другие, Клайд пробовал все напитки, которые ему предлагали, пока наконец не набрался необычайной для него храбрости и дерзости, - тут он осмелился, не то умоляя, не то упрекая, заговорить с Гортензией о ее слишком вольном поведении.
"You're a flirt, you are.	- Вы кокетка, вот что.

You don't care who you jolly, do you?"	Вам все равно, кому кружить голову, да?
This as they were dancing together after one o'clock to the music of a youth named Wilkens, at the none too toneful piano. She was attempting to show him a new step in a genial and yet coquettish way, and with an amused, sensuous look.	Он сказал это, танцуя с ней после часу ночи. Юнец по фамилии Уилкинс играл на изрядно расстроенном пианино, а Г ортензия с добродушным и кокетливым видом показывала Клайду новые па и смотрела на него томно и весело.
"What do you mean, flirt?	- Что вы хотите сказать?
I don't get you."	Не понимаю.
"Oh, don't you?" replied Clyde, a little crossly and still attempting to conceal his real mood by a deceptive smile.	- Ах, не понимаете? - сказал Клайд сердито, но все же с натянутой улыбкой, за которой он пытался скрыть свое подлинное настроение.
"I've heard about you.	- Я уже слышал о вас.
You jolly 'em all."	Вы всем кружите головы.
"Oh, do I?" she replied quite irritably.	- Вот как? - воскликнула она с досадой.
"Well, I haven't tried to jolly you very much, have I?"	- Ну, вам-то я, кажется, не очень старалась вскружить голову?
"Well, now, don't get mad," he half pleaded and half scolded, fearing, perhaps, that he had ventured too far and might lose her entirely now.	- Да ну, не сердитесь, - сказал он просительно и вместе с тем ворчливо, опасаясь, что, пожалуй, зашел слишком далеко и может совсем потерять ее.
"I don't mean anything by it.	Я не хотел сказать ничего обидного.
You don't deny that you let a lot of these fellows make love to you.	Ведь вы же позволяете многим парням за вами ухаживать.
They seem to like you, anyway."	Во всяком случае, вы им нравитесь.
"Oh, well, of course they like me, I guess.	- Ну да, конечно, нравлюсь.
I can't help that, can I?"	Но что же я могу поделать?
"Well, I'll tell you one thing," he blurted boastfully and passionately. "I could spend a lot more on you than they could.	- Так вот что я вам скажу, - хвастливо, с азартом выпалил он, - я могу тратить на вас куда больше, чем любой из них.
I got it."	У меня денег хватит.
He had been thinking only the moment before of fifty-five dollars in bills that snuggled comfortably in his pocket.	Только за минуту перед тем он подумал о пятидесяти пяти долларах, которые уютно лежали у него в кармане.
"Oh, I don't know," she retorted, not a little intrigued by this cash offer, as it were, and at the same time not a little set up in her mood by the fact that she could thus inflame nearly all youths in this way.	- О, не знаю, - возразила она, очень заинтересованная этим, так сказать, денежным предложением и в то же время очень гордая своей способностью так воспламенять чуть ли не всех молодых людей.
She was really a little silly, very lightheaded, who was infatuated by her own charms and looked in every mirror, admiring her eyes, her hair, her neck, her hands, her figure, and practising a peculiarly fetching smile.	Г ортензия была не слишком умная девушка, очень легкомысленная и самовлюбленная; она не могла спокойно пройти мимо зеркала: каждый раз восхищалась своими глазами, волосами, шеей, руками и практиковалась в особенно пленительных улыбках.