Помоги проекту - поделись книгой:
Аллея вывела их на университетский двор, и они начали подъем по железной лестнице на следующий уровень. На полпути полицейский из пожарной охраны наскоро проверил их детектором на окись углерода и, махнув рукой, пропустил наверх.
— А что думает по этому поводу Сэнгер? — спросил Грегсон, когда они вышли наконец на 637‑ю улицу и направились к остановке пригородных лифтов.
— Этот думать не умеет, — ответил Франц. — Он даже не понял, о чем я говорю.
— Боюсь, что я с ним в одной компании, — кисло усмехнулся Грегсон.
Франц купил в автомате билет и встал на посадочную платформу с указателем «вниз». Сверху раздались звонки, и на платформу медленно опустился лифт. Франц обернулся:
— Потерпи до вечера — увидишь своими глазами.
У входа в «Колизей» администратор отметил их пропуска.
— А, студенты? Проходите. А это у вас что? — Он указал на длинный сверток, который они несли вдвоем.
— Это прибор, который измеряет скорость потоков воздуха, — ответил Франц.
Администратор что‑то пробурчал и открыл турникет.
В самом центре пустой арены Франц распаковал сверток, и вдвоем они быстро собрали модель. К узкому решетчатому фюзеляжу сверху были прикреплены широкие крылья, сделанные из бумаги на проволочном каркасе, похожие на лопасти вентилятора, и высоко задранный хвост.
Франц поднял модель над головой и запустил ее вверх. Она плавно пролетела метров шесть и опустилась на ковер из опилок.
— Планирует вроде бы устойчиво, — проговорил Франц, — теперь попробуем на буксире.
Он вытащил из кармана моток бечевки и привязал один конец к носу модели. Когда молодые люди побежали, модель грациозно взмыла в воздух и полетела за ними метрах в трех над ареной.
— А теперь попробуем с ракетами, — сказал Франц. Он расправил крылья и хвост и вложил в проволочный кронштейн на крыле три пиротехнические ракеты.
Диаметр арены был сто двадцать метров, высота — семьдесят пять; они отнесли модель к самому дальнему краю, и Франц поджег фитиль. Модель медленно поднялась на полметра и заскользила вперед, покачивая крыльями и оставляя за собой ярко окрашенную струю дыма. Внезапно вспыхнуло яркое пламя. Модель круто взлетела к потолку, где на мгновенье зависла, затем стукнулась об осветительный плафон и рухнула вниз на опилки.
Подбежав к месту ее падения, Франц и Грегсон принялись затаптывать тлеющие искорки.
— Франц! Это невероятно! Эта штука летает! — кричал Грегсон.
Франц отпихнул ногой покоробленный фюзеляж.
— Кто в этом сомневался? — раздраженно буркнул он. — Но как сказал Сэнгер, что в этом проку?
— Какой еще прок тебе нужен? Она летает! Разве этого мало?
— Мало. Мне нужен большой аппарат, который смог бы поднять меня в воздух.
— Франц, остановись! Одумайся! Где ты будешь на нем летать?
— Почем я знаю? — огрызнулся Франц. — Но где‑то же должно быть такое место?
С другого конца стадиона к ним с огнетушителями бежали администратор и два сторожа.
— Слушай, ты спрятал спички? — торопливо спросил Франц. — Если нас примут за поджигателей, нам не миновать суда Линча.
Три дня спустя Франц поднялся на лифте на сто пятьдесят уровней и зашел в окружную контору по продаже недвижимости.
— Большая «расчистка» есть в соседнем секторе, — сказал ему один из клерков. — Не знаю, подойдет ли она вам. Шестьдесят кварталов на двадцать уровней.
— А крупнее ничего нет?
— Крупнее?! — Клерк удивленно уставился на Франца. — Что вам, собственно, нужно? «Расчистка» или легкий приступ агорафобии?
Франц полистал карты, лежащие на стойке:
— Мне нужна длинная «расчистка». Пустырь длиною в двести или триста кварталов.
Клерк покачал головой и вернулся к своим занятиям.
— Разве вас не учили основам градостроительства? Город этого не выдержит. Сто кварталов — это предел.
Франц поблагодарил и вышел.
За два часа он добрался южным экспрессом до соседнего сектора. На пересадочной станции он сошел и прошел пешком метров триста до конца уровня.
Это была обветшавшая, но еще оживленная торговая магистраль, пересекающая насквозь пятнадцатикилометровый Промышленный куб: по обеим сторонам первые этажи были заняты магазинчиками готового платья и мелкими конторами. Внезапно улица обрывалась. Далее царил хаос покореженного металла и бетона. Вдоль края обрыва были установлены стальные перила. Франц заглянул в огромную пещеру километров пять длиной, полтора шириной и метров четыреста глубиной; тысячи инженеров и рабочих были заняты расчисткой сотовой структуры Города.
Глубоко внизу сновали бесчисленные грузовики и вагонетки, увозя строительный мусор и обломки; вверх поднимались клубы пыли, ярко высвеченные прожекторами. Послышалась серия взрывов, и вся левая стена, словно отрезанная ножом, рухнула вниз, обнажив пятнадцать уровней.
Францу и прежде доводилось видеть крупные «расчистки». Десять лет назад его родители погибли в печально знаменитом завале в округе КУА; три несущих пилона не выдержали нагрузки, и двести уровней рухнули вниз на три тысячи метров, раздавив полмиллиона жителей, словно мух, забравшихся в концертино. Однако сейчас его воображение было сковано и ошеломлено зрелищем этой бескрайней пустоты.
Слева и справа от него над бездной, словно террасы, выступали уцелевшие перекрытия; они были густо облеплены людьми, которые, притихнув, смотрели вниз.
— Говорят, здесь будет парк, — с надеждой в голосе проговорил стоявший рядом с Францем старик. — Я даже слышал, будто им, может быть, удастся заполучить настоящее дерево. Подумать только! Единственное дерево на весь округ…
Мужчина в поношенном свитере сплюнул вниз.
— Каждый раз одни и те же посулы. По доллару за фут, вот и все обещания.
Какая‑то женщина начала нервно всхлипывать. Двое стоявших рядом мужчин попытались увести ее, но она забилась в истерике, и пожарный охранник грубо оттащил ее прочь.
— Дурочка, — хмыкнул человек в поношенном свитере. — Должно быть, жила где‑то здесь. Выставили ее на улицу и дали компенсацию девяносто центов за фут. Она еще не знает, что ей придется выкупать свой объем по доллару десять центов. Поговаривают, что только за право стоять здесь с нас будут сдирать по пять центов в час.
Франц простоял у перил около двух часов, потом купил у разносчика открытку с видом «расчистки» и направился назад.
Прежде чем вернуться в студенческое общежитие, он заглянул к Грегсонам. Те жили на 985‑й авеню в районе Западных миллионных улиц в трехкомнатной квартирке на самом верхнем этаже. Франц частенько заходил сюда после гибели их родителей, но мать Грегсона все еще относилась к нему со смешанным чувством жалости и подозрительности. Она встретила его обычной приветливой улыбкой, но Франц заметил, как она бросила острый взгляд на сигнализатор пожарной опасности, висевший в передней.
Грегсон в своей комнате деловито вырезал из бумаги какие‑то замысловатые фигуры и наклеивал их на шаткую конструкцию, отдаленно напоминавшую модель Франца.
— Привет, Франц! Ну, как она выглядит?
— Впечатляющее зрелище, и все же это всего‑навсего «расчистка».
— Как ты думаешь, ее можно будет там испытать? — Грегсон указал на свою недостроенную модель.
— Вполне.
Франц сел на кровать, поднял валявшегося на полу бумажного голубя и запустил его из окна. Голубь скользнул над улицей по широкой ленивой спирали и исчез в открытой пасти вентиляционного колодца.
— А когда ты начнешь строить вторую модель? — спросил Грегсон.
— Никогда.
— Но почему? — удивленно поглядел на него Грегсон. — Ты же подтвердил свою теорию.
— Мне нужно совсем другое.
— Я тебя не понимаю, Франц. Чего ты ищешь?
— Свободное пространство.
— Как это — свободное?
— Во всех смыслах. От стен и от денег.
Грегсон печально покачал головой и принялся вырезать очередную фигуру. Франц встал:
— Послушай, возьмем, к примеру, твою комнату. Ее размеры — 6 х 4, 5 х 3. Увеличим ее неограниченно по всем направлениям. Что получится?
— «Расчистка».
— Неограниченно!!!
— Бесполезная пустота.
— Почему?
— Потому что сама идея абсурдна.
— Но почему? — терпеливо переспросил Франц.
— Потому что подобная штука существовать не может.
Франц в отчаянии постучал себя по лбу:
— Почему не может?
— Потому что в самой идее заключено внутреннее противоречие. Словесная эквилибристика. Вроде высказывания «я лгу». Теоретически идея интересна, но искать в ней реальный смысл бесполезно. — Грегсон швырнул ножницы на стол. — К тому же попробуй представить, во сколько обойдется это твое «свободное пространство»?
Франц подошел к книжной полке и снял с нее увесистый том:
— Заглянем в атлас улиц округа КНИ. — Он раскрыл оглавление. — Округ охватывает тысячу уровней, объем — сто пятьдесят тысяч кубических километров, население — тридцать миллионов.
Франц шумно захлопнул атлас.
— Округ КНИ вместе с двумястами сорока девятью другими округами составляет 493‑й сектор; ассоциация из тысячи пятисот соседних секторов образует 298‑й союз. Он занимает округленно 4 х 10
Франц остановился и посмотрел на Грегсона.
— Кстати, ты слышал об этом?
— Нет, а откуда ты…
Франц бросил атлас на стол.
— А теперь скажи, что находится за пределами 298‑го союза?
— Другие союзы, надо думать. Не понимаю, что здесь такого сложного?
— А за другими союзами?
— Еще другие. Почему бы и нет?
— Бесконечно?
— Столько, сколько это возможно.
— Самый большой атлас, какой только есть во всем округе, хранится в старой библиотеке департамента финансов, — сказал Франц. — Сегодня я там был. Он занимает целых три уровня и насчитывает миллионы томов. Заканчивается он 598‑м союзом. О том, что было дальше, никто и понятия не имеет. Почему?
— Ну и что с того, Франц? Куда ты клонишь? Франц встал и направился к выходу:
— Пойдем‑ка в музей истории биологии. Я тебе кое‑что покажу.
Птицы, всюду птицы. Одни сидят на грудах камней, другие расхаживают по песчаным дорожкам между водоемами.
— Археоптерикс, — прочитал вслух надпись Франц на одном из вольеров. Он бросил сквозь прутья пригоршню бобов, и тощая, покрытая плесенью птица хрипло закаркала. — Некоторые из этих птиц до сих пор сохранили рудиментарные перья. И мелкие кости в мягких тканях вокруг грудной клетки.
— Остатки крыльев?
— Так считает доктор МакГи.
Они побродили по дорожкам между вольерами.
— И когда же, по его мнению, эти птицы умели летать?
— До Основания Города, — ответил Франц. — Три миллиона лет назад.
Поделиться книгой: