Соприкосновение. Часть 1, 2. (СИ)

Глава 1

  ЛИНА.

(наш мир)

На часах было десять вечера. Телевизор тихо и монотонно бормотал очередной бред о пьяных полицейских и разгуле преступности, всё это уже никто не слушал. Лина вошла в зал. Мама сидела в кресле перед столиком и дремала. На её коленях лежала непроверенная тетрадь.

"Как всегда", подумала Лина. Она аккуратно вынула тетрадь из сонных маминых пальцев и положила на стол рядом с остальными, затем заботливо укрыла её пледом. 

Мама работала в школе учителем начальных классов. И в прошлом году набрала очередных первоклашек. Лина открыла оставшуюся непроверенной тетрадь -- математика. Проверив примеры, благо они были легкие, поставила законную четверку и, положив в стопку к остальным, выключила телевизор. Сразу стало оглушительно тихо. Только на стене тихонько тикали часы. 

Часы. Большие, с маятником и "боем", в деревянном корпусе, их покупали еще вместе с папой. Она оглядела комнату, все как всегда: уже выгоревшие обои на стенах, старая "стенка", купленная еще во времена перестройки, и теперь морально устаревшая. Раньше, это было пределом мечтаний и поводом зависти у соседок, а теперь просто хлам. 

Палас, перевернутый протертой стороной к окну -- под шторами не так заметно, и телевизор, который отдали соседи. Себе они недавно купили новенькую "плазму". Да, да те самые соседи, которые так завидовали "стенке". Лина не завидовала, ну их! 

Да, раньше все было по-другому, все были другими и все были рядом. "Мама, папа, я, счастливая семья", как любили говорить в больше не существующей стране.

Папа умер, когда Лине исполнилось шесть лет. Когда он был жив, это было самое счастливое время для их семьи. У него было свое "дело".Тогда в лихие девяностые, все зарабатывали, как могли, и папа, собрав с друзьями денег, открыл небольшую пекарню. И некоторое время благополучно снабжал хлебом пол района.

Мама позволяла себе не работать. Все свое свободное время она посвящала дочери. Они ходили в театры, на выставки, маленькая Лина посещала бальные танцы и даже кружок итальянского и английского языков. Помимо всего этого, она всегда что-то рисовала. Наверное, именно поэтому и выбрала художественный факультет.

А потом все изменилось. Однажды пришли какие-то люди в черных кожаных куртках и позвали маму на кухню, там они недолго говорили. Когда люди ушли, Лин тихонечко вошла на кухню. Мама сидела за столом и смотрела, казалось, в одну, только ей видимую точку за окном. Она молча обняла дочку и неслышно заплакала.

Только теперь, много лет спустя Лина понимала, что именно тогда, за тот час с небольшим, мама как будто бы постарела на несколько лет. Глаза её больше никогда не светились тем задором и радостью, что прежде. Она как-то сразу поблекла и осунулась. Нет, она не стала жёстче или строже, просто как будто бы тот внутренний свет, и огонь, что давал ей папа исчез, потух и больше не возвращался.

Как оказалось позже, "люди в черном" - это какие-то папины знакомые. Они вместе работали. Папа разбился на машине, отказали тормоза. Но вездесущие соседки, как всегда придумывали свои версии. Одни говорили, что его "заказали", другие - что разбился по пьянке, третьи - что это кара за грехи, а именно за сытую, счастливую жизнь. 

Но, во-первых, папа не пил, во-вторых, ни у кого ничего не украл.

Кроме того, на похоронах и одни, и вторые, и третьи гурьбою шли за гробом и старательно изображали сочувствие. 

Как же, теперь все в равных условиях: и "разведенка" Наташка, одна воспитывающая сына, и Марина из второго подъезда с мужем алкоголиком и двумя вечно сопливыми детьми, и бездетная Тамарка с матерью-инвалидом. 

И, в общем-то, не важно, что и одной, и второй, и третьей мама всегда помогала чем могла. То одежду для детей Марины, то Тамаркиной маме лекарства заграничные доставала. Мужу Марины, когда тот выходил из запоев, папа еще и работу подкидывал, где разгрузить, где погрузить, все копейка в семью. 

Но, как говорится, "благими намерениями прокладывается дорожка в ад". Люди начинают привыкать, что им все время помогают, и наконец, воспринимают это как данность. А когда помощь заканчивается, то бывший благодетель становится чуть ли не первым врагом. Так и случилось: кончились мамины деньги, кончилась и дружба. Хотя дружбой это и назвать было нельзя. Так, легкий паразитизм.

После папиной смерти все изменилось. Деньги обесценивались с каждым днем. А так как другого дохода, кроме папиного, больше не было, сбережения на книжке таяли, словно мартовский снег. 

Прошло еще какое-то время, прежде чем мама нашла работу и мало-помалу стала на ноги. 

Первое образование позволило ей устроиться в школу учителем начальных классов. Хотя она всегда тяготела к искусству и когда-то мечтала о профессии дизайнера. Но, увы, развиваться в этом направлении не было ни средств, не возможности. 

По совместительству, вела еще и "продленку". На это, она тоже пошла ради Лины, потому что оставить дочь дома было не с кем. А Лина как раз тогда пошла в первый класс. Зарплаты учителя хватало в обрез, что бы заплатить за квартиру и купить минимум еды.

Десять минут одиннадцатого.

Расстелив маме диван, Лин направилась в свою комнату. Там, в завалах из бумаги, красок и карандашей белел монитор компьютера. Это был подарок папиных друзей...

Три года назад они неожиданно объявились на пороге, настырно трезвоня в дверь. А потом так же неожиданно исчезли опять. Интересно, на сколько? 

Мама тогда только руками всплеснула. Предводитель -- коренастый крепыш с бритой головой, в неизменной черной куртке (не удивительно, если в той же самой), - отозвал ее на кухню. Потом, вышел в коридор на лестничную площадку, тихонько свистнул. Вошли еще двое одинаковых и внесли какие то коробки. Мама и рта раскрыть не успела. Крепыш сказал, чтоб не боялись, не краденное: просто помощь по старой дружбе. И они опять исчезли, как будто и не было их. Только коробки напоминали о том, что это была не галлюцинация. А в коробках оказался новенький компьютер.

Теперь это был для нее основной рабочий инструмент и способ общения с миром. Конечно, спустя три года, машина несколько устарела, но сосед по лестничной клетке дядя Коля помог ее модифицировать.

Лина уселась перед монитором, пошевелила "мышкой" - и вот перед ней все ее друзья. Как раз пришло новое сообщение от подруги Машки, та спрашивала, все ли готово? 

"Да, все". Сумка уже уложена, в ней все необходимое для не слишком дальней дороги.

Лина ехала к Маше на дачу, провести последний в этом сезоне пленэр. Этюдники они перетащили заранее. Завтра вечером на электричку, и прощай город! На несколько дней только чистый воздух, новые впечатления и куча этюдов. 

Она обожала пленэр. Только там получались самые интересные работы: Лина работала быстро, с упоением, наслаждаясь каждой минутой единения с воздухом, водой, небом, деревьями. Они рассказывали ей, как набухают почки, как распускаются первые цветы, созревают семена и падает на землю последний желтый лист.

Девушка ответила, что все в порядке, вечером в пять часов на трамвайной остановке возле дома. Они еще перекинулись парой фраз, и Лина выключила компьютер.

Сразу стало тихо. Тихо и одиноко. Жаль, что мама не встретила никого, а если и встретила, то наверняка отказалась от своего счастья ради дочери. А может, и это скорей всего вероятнее, что она просто до сих пор любит папу. 

Правда, надежда еще оставалась -- на соседа по лестничной клетке дядю Колю. У него тоже была личная трагедия. Жена умерла, оставив его с маленьким сынишкой на руках. Это-то их наверно и сблизило. 

Мишутка, сын-первоклассник, теперь был частым гостем в их квартире. Приходил то в компьютерные игры поиграть, а то получить от мамы тарелку ароматных щей или блюдо пирогов. Она всегда пекла их побольше, что бы всем досталось. Мишутка, хоть и пошел в первый класс в этом году, но сразу же стало понятно, что это будет круглый отличник. 

И было в кого. Николай Иванович работал в местном НИИ, занимаясь физикой, на его счету было много перспективных разработок. Но как это всегда бывает в нашей стране: идеи есть, денег нет. Невыгодно значит, иметь стране сильную науку.... Вот и сегодня, Мишутка только недавно ушел. Потому, что дядя Коля задержался на работе. 

Заходит всегда смущенный, что ребенка на соседей пришлось оставить - а маме, наоборот, в радость. Она его всегда зайти уговаривает, он отказывается, но потом, как всегда соглашается. И они пьют чай на кухне и разговаривают о всяких интересных вещах. 

О "черных дырах" например, было вчера, о возможности существования других измерений позавчера, о теории вакуума сегодня. Его всегда интересно слушать, потому, что он на понятном простому человеку языке говорит о сложных научных теориях. Тем более, что эти теории не всеми учеными принимаются.

Сегодня, например, он поведал про физическую теорию вакуума. По которой выходит, что все вокруг нас построено из упругих частиц пустоты, только размещенных особым образом. И каждый человек, имея нужные знания и энергию, мог бы творить все, что захотел, начиная атомами и заканчивая мирами, звездами и вселенными! Создавать новых существ и могущественные цивилизации... Но, как сказал Николай Иванович -- все это только далекое будущее.

А еще он всегда придерживался той мысли, что во вселенной может быть несколько различающихся по своим свойствам миров. А наш мир может быть лишь одним из их бесчисленного множества. И удивительным образом, (были помянуты какие-то фазовые состояния), в нашем материальном мире те, остальные, могут быть не заметны. По его мнению - следуя концепции "сверхземная", согласно которой странные существа, объекты и силы существуют вместе с нами. И порой проявляются в нашем мире, вторгаясь в нашу реальность.

 "Половина одиннадцатого, надо спать" -- подумала Лина, завтра предстоит долгий день. А то, еще немного, и начнутся холодные проливные дожди, промозглая сырость, что и из дома выходить не захочется. Хотя можно, конечно, писать пейзажи из окна. 

Она часто так делала, тем более, что окна ее квартиры выходят на лесопарк, где за деревьями, блестит разлитым серебром небольшой пруд. Здесь всегда красиво, даже в пасмурные дни.

Решив, по старинной русской традиции, перед сном попить чая, Лин пошла на кухню. Она тихонько вышла из комнаты и, включив свет в коридоре, закрыла дверь в зал, что бы ни разбудить маму. 

Проходя мимо зеркала в прихожей, Лина как любая уважающая себя девушка критически рассмотрела свое отражение. Повернулась вправо, влево... Ничего не изменилось за те два часа, что она себя не видела. 

Все как всегда: рост средний, не модельный, вес нормальный. Лицо обычное, если бы не глаза: огромные, цвета свежей весенней зелени. И "разрез", и цвет достались ей от папы. Старая растянутая майка и потертые джинсы. Лин вздохнула. 

Да, все равно не то, что Людка из параллельной группы, у которой что не день, то новый наряд, да не с распродажи, а последняя коллекция "кого-нибудь" из модного бутика. И ничего, что эта "последняя коллекция" скорей всего сшита китайцами в соседнем подвале. Но все равно, все ребята её. И не беда, что лицом не вышла, косметика спасет все! 

"Зато я парней ни у кого не отбиваю, - подумала Лина, - никто на мою голову проклятий не шлет, и то ладно". 

Наливая себе чая, Лин еще немного подумала о Людке, о ее успешности, и успокоила себя тем, что папа всегда называл ее красавицей.

Чай был обжигающе горячим, пах душицей и мелиссой. Только мама умела такой заваривать. В комнате скрипнула мебель и через несколько минут на пороге появилась мама. Щурясь на свет, она спросила: 

-- Что не спишь?

-- Собираюсь. Вот, чайку пришла выпить, и на "боковую".

-- Ты точно решила завтра ехать?

-- Да мам, мы же вчера договорились.

-- Я беспокоюсь, это далековато...

-- Ну да, один час на электричке за город, и ты уже на другой планете, -- сарказма было хоть отбавляй.

Мама с укором посмотрела на дочь:

-- Вот будут у тебя свои детки, тогда и будешь решать, где далеко, а где близко.

-- Ну мамуля, мама, мамочка! -- затянула Лин, -- ну не начинай пожалуйста, мы же вчера все обсудили.

-- Да, обсудили, -- мама устало посмотрела на нее, -- Ты вещи теплые взяла и ботинки... Вдруг дождь? Обещали облачность, но кто знает, может за городом все же дождь будет.

-- Мам, я положила все, что нужно, не переживай. Я еду всего на два дня, да и погоду хорошую передавали. Поэтому мы с Машкой и сорвались к ней на дачу. Там знаешь, какая красотища! 

Дочь еще долго расписывала красоты Машкиной дачи, а Надежда сидела напротив нее и думала: "Как же она выросла, совсем самостоятельная стала. Не то, что некоторые девочки в ее возрасте: только мальчики и наряды на уме. Учителя наперебой ее хвалили, а в художественной школе, где она раньше училась, помогли устроить выставку ее работ. В основном это были пейзажи, декоративные панно, и несколько работ в технике "батик". Конечно, жаль, что у нее не было друга, но это дело наживное. Мальчики в этом возрасте гуляют с одними, а женятся, как правило, на других. Хотя, бывают и редкие исключения, например как у них с Виктором - Лининым отцом".

 Июнь 1985 года.

Жара. Кажется, еще немного, и асфальт расплавится в вязкую жидкую кашу под ногами, и с мозгами в голове, скорее всего, произойдет тоже самое. 

Вступительные экзамены в институт закончены, и списки счастливчиков наконец-то вывесили перед входом. 

Увязая каблучками в раскаленной мостовой, Надежда перебежала проезжую часть по "зебре" и, взлетев по гранитным ступеням храма наук, стала проталкиваться через толпу таких же, как она, взволнованных юношей и девушек. Чтобы, наконец, с замиранием сердца отыскать свою фамилию в длиннющем списке. 

Да! Она поступила! Конец зубрежке, бессонным ночам и неизвестности!

Выбравшись из толпы еще ничего не знающих о своей участи ребят, девушка отошла в сторону, в спасительную прохладу вековых лип - туда, где уже узнавшие свою судьбу будущие студенты кучковались по группам, обменивались телефонными номерами и благоговейно перешёптывались, переписывая имена и отчества будущих учителей. Примкнув к двум девушкам, знакомым по экзаменам, Надежда поздоровалась с будущими одногруппниками. 

В тени, за ее спиной, какие-то молодые люди тоже возбужденно обнимались, хлопая друг друга по спине и громко поздравляя с поступлением. Надежда обернулась, чтобы посмотреть на крикунов, и встретилась взглядом с ним...."

-- Мам! -- позвала Лина, -- Ты меня слушаешь!?

Надежда моргнула и виновато улыбнулась.

-- Мам, иди спи, я тебе еще давно расстелила. Завтра, кстати не буди -- у нас день самостоятельного обучения.

-- Хорошо, спасибо за чай. Спокойной ночи.

Мама улыбнулась, потянулась и пошла в зал. Ей завтра тоже никуда не спешить, второклашки, по субботам не учились.

Лина перемыла чашки, вытерла руки и выключила свет. 

В темноте светилось чужими огнями незанавешенное окно. Девушка подошла к подоконнику и прислонилась лбом к прохладному стеклу, всматриваясь в яркие, теплые огоньки в домах напротив. В каждом из них кто-то жил, смеялся и грустил, за каждым своя, особая история. Они все одинаковые и все такие разные. Может быть, где-то в одном из таких же окошек, Он тоже смотрит на нее. Только вот где этот Он? Какой Он?

Лина еще немного постояла у окна. На душе было тоскливо. "Пойду-ка я спать", -- подумала она. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому свет в коридоре зажигать не стала. 

Лин лежала и думала: неужели вся жизнь-это детский сад, школа, институт, работа, дети и наконец, счастливая старость где-нибудь на дачных грядках, среди кабачков и патиссонов?

Конечно, это не так плохо, как кажется, но должно же быть в жизни и еще что то? Что-то необычное, не такое, как у всех. Хотя, наверное, каждый хочет быть необычным, хочет иметь какую-то способность, которой нет у других. А может, не каждый этого хочет? Вот, к примеру, Людка, о чем она мечтает? 

Ну, о чем она еще может мечтать, кроме как о новых джинсах со стразами "Сваровски" и Денисе с параллельного потока? Лина не представляла Людку нигде, кроме как в торговом центре с кучей фирменных пакетов.

"Вот есть, например, такие люди, которые двигают предметы всего лишь усилием мысли.  Другие видят то, что не видят остальные. Например, как человек-рентген, внутренние органы. Третьи ауру, четвертые утверждают, что общаются с душами умерших людей или с внеземным разумом... Но последним она как то не особо верила, хотя, кто знает...

Дядя Коля говорит, что такие способности может развить в себе любой человек, что возможности нашего мозга и сознания, настолько велики, что и представить трудно. Просто особыми тренировками пробуждаются те отделы головного мозга, что не были задействованы ранее. И этому может научиться практически каждый, даже методики существуют уже давно - правда, многими из них владеют только военные. 

Даже если на минутку представить, что все обладают такими возможностями, это ж какие перспективы открываются! То, во что привыкли верить, что считали правильным, переворачивается с ног на голову. Но тут возникает вопрос, а как быть с теми, кто не столь честен и чист душой? Значит, "знанием" должны обладать только избранные. А это ведет к еще большему неравенству, зависти и еще Бог знает чему. Может, получив такие способности, люди уже не будут такими жестокими по отношению друг к другу.... А что, если не все захотят получить эти знания? Нет, наверное, пусть уж остается все по-прежнему. 

Мысли начали путаться. Лин перевернулась на другой бок и уснула.

Разбудило ее треньканье дверного звонка. Будильник на столе показывал девять минут десятого утра. Она прислушалась, мама открывала дверь звеня цепочкой и ворочая ключом в замке. Мужской голос поздоровался, "Ну, понятно, это Николай Иванович зашел оставить Мишутку у нас, а сам, в институт бежит". Лин начала прислушиваться.

Мама, как всегда, зазвала его на утренний кофе. "Сейчас последуют невнятные оправдания и отговорки, но в конце концов, он согласиться.... Ну вот, так и есть, протопали на кухню". Она представила высокого, всегда застенчивого соседа, с аккуратной светлой бородкой и в очках тонкой металлической оправы. В чуть коротковатых серых брюках, чуть линялой коричневой замшевой куртке и чуть потертым клетчатым шарфом. Подмышкой всегда кожаный, видавший виды портфель. Прямо, что ни на есть, букинистический физик, хоть портрет пиши!

Через десять минут запахло свежим кофе. Мама варила его с корицей и сахаром. Лин не любила корицу в кофе, а вот дядя Коля любил.

Лина потянулась. Вставать не хотелось, спешить сегодня некуда, так что можно немного поваляться. Тем более, не хотелось мешать дяде Коле и маме на кухне. 

Наконец, шепот и хихиканье переместилось из кухни под дверь, вновь щелкнул замок, и стало тихо, только мамины шлепанцы зашлепали обратно.

"Ну, все, теперь, пора и мне", -- подумала Лина. Выбравшись из постели, она надела халатик и по дороге на кухню заглянула в зал. 

Там, с кружкой чая и бутербродами смотрел мультфильмы конопатый Мишутка. На фоне окна, его светлые, еще взлохмаченные спросонок волосы напоминали белый одуванчик на тонкой ножке-шейке.

-- Привет, -- сказала Лин.

Мальчик обернулся, и улыбнувшись, с набитым ртом ответил:

-- Ш доввым уфвом...

Лин улыбнулась и, оставив его наедине с телевизором, сама пошла завтракать.

На кухне мама уже ставила чистую посуду на стол. Она улыбнулась через плечо.

-- Чай, или кофе?

-- Кофе, но только без корицы. -- поморщилась Лина, --  Что там опять у дяди Коли, аврал на работе?

-- Да нет, вернее, это версия для Мишутки, -- шепотом сказала мама, -- А на самом деле, он поехал за компьютером и столом. Им вчера в институте премию и зарплату за полгода отдали.