Джентльмен Джоул и Красная Королева (ЛП)

Она усмехнулась:

– Ты прекрасно выглядишь. Иди и произведи впечатление. Я уверена, ты знаешь, как. – Она отошла, и сразу несколько человек, у которых было какое-то дело к вице-королеве, потянулись к ней, как пчелы к цветку.

С легкостью, выработанной долгой практикой, Джоул перешел в модус дипломатического атташе. Первым делом он поздоровался с командующим базой, генералом Хейнсом, который был одет как положено, в парадный зеленый мундир, и выглядел в нем солидно и неприступно. Правда, в полагающихся к форме высоких сапогах ему явно было жарко и потно.

– А, Оливер, ты здесь! – приветствовал его генерал. – Не думал, что ты сможешь выбраться. Что-то изменилось? – И с надеждой добавил: – Я могу уйти?

– «Нет» на оба вопроса. Я просто зашел по дороге. – Он оглядел прием, который явно достиг стадии «все напились и расслабились». – Что скажешь о новом эскобарском консуле?

– Он, хоть и молод, кажется мне достаточно разумным. И у него, слава богу, один определенный пол.

Джоул, проследив за взглядом Хейнса, отметил знакомую андрогинную фигуру бетанского консула, сейчас болтающего с вице-королевой. Консул Вермийон был бетанским гермафродитом, представителем сконструированного биологами двуполого… нельзя было назвать его ни видом, ни расой, Джоул предпочитал слово «меньшинство». Если назначение герма консулом и планировалось как культурное испытание для местных барраярцев, то под смеющимся взглядом вице-королевы этот план провалился. Часть сотрудников консульств в Каринбурге были подающими надежды молодыми дипломатами; если они не напортачат на Сергияре, их ожидали более престижные – и менее терпимые к ошибкам – назначения в соответствующие посольства в столицу Барраяра. Вице-королева как-то поведала Джоулу, что, по ее мнению, консул Вермийон имеет все шансы стать новым бетанским послом и вручать верительные грамоты императору Грегору. От такой перспективы у неё аж заблестели глаза – зрелище привлекательное, но и слегка пугающее.

Подошла официантка, предложив Джоулу напитки:

– Вам как обычно, сэр?

– Спасибо, Фрида, – он отпил глоток. Газированная вода, лед и что там еще было в баре, чтобы, подмешав, придать напитку обманчивый цвет алкоголя. Не пить спиртного в любом месте, где может возникнуть дипломатический казус, Джоул привык еще в бытность свою адъютантом премьер-министра, и привычка въелась накрепко.

– А, твоя девочка Фориннис тоже здесь – смотри, вот она. – Хейнс кивком показал на невысокую фигурку в парадной форме ВЖК, уставная юбка которой в такую погоду была, кстати, куда приятнее брюк с сапогами. Девушка неловко застыла по другую сторону лужайки, сжимая в руках нетронутый бокал с вином. – Мне пришлось ей объяснять, что полученное в последнюю минуту приглашение вице-королевы важнее, чем вся ее запланированная на вечер работа с бумагами.

– Отлично. Они познакомились вчера, но только мельком. Ты ее уже представил?

– Чуть раньше. И, похоже, она у тебя неразговорчивая.

– С этим Корделия справится в свой черед. Пожалуйста, присмотри, чтобы после приема Фориннис добралась до базы – у меня, гм, будет внеплановое совещание с вице-королевой, когда гости разойдутся.

Хейнс кивнул, окидывая девушку оценивающим взглядом.

– Как она у тебя, справляется?

Джоул пожал плечами:

– Пока все хорошо. Она сообразительная и явно успела поднабраться столичного лоска за время своего последнего назначения в Форбарр-Султане – а, может, это форская кровь сказывается. – Он помолчал, прикидывая. – Когда доходит дело до распределения ресурсов и личного состава, сергиярское командование всегда оказывается третьим в очереди.

Хейнс вздохнул:

– Это я уже выяснил.

– Сливки снимает комаррское командование, исходя из теории, что у них там окажется самая горячая точка, если что; и флот метрополии от них не отстает. Они постоянно сражаются за лучших, ну, а мы получаем, что останется. Как выясняется, остается множество самых лучших женщин. Что ж, присылайте ещё, мы только за. – И он добавил, сделав осмотрительную паузу: – Нет, эту тебе переманить не удастся.

Хейнс фыркнул, но явно оставил попытки мысленно заполнить свободные места в своем штатном расписании. Джоул ему радушно кивнул и отошел, предоставляя в своем лице отличную мишень для всех, кто желал воспользоваться шансом с ним переговорить. Зачастую это наиболее быстрый способ найти то, что ты ищешь – если допустить, что ты ищешь источник неприятностей.

– А, адмирал Джоул! – окликнули его.

Джоул, удерживая на лице любезную улыбку, повернулся.

К нему приближался нынешний мэр Каринбурга с одним из своих подручных, членом Городского Совета. Заметив их маневр, поближе подобралась и пара ближайших конкурентов мэра на предстоящих городских выборах. Все они привычно обменялись короткими настороженными кивками.

– Рад, что застал вас здесь, – заметил мэр Йеркс. – Скажите, а что, верны слухи, что в будущем году вы намерены закрыть базу?

– Определенно нет, сэр, – ответил Джоул. – Понятия не имею, откуда идут эти слухи, а вы?

Проигнорировав это небольшое замешательство в беседе, Йеркс пояснил:

– Активность среди гражданских подрядчиков способна сказать о многом.

– Не секрет, что его императорское величество даровал нам разрешение открыть вторую базу, – гладко объяснил Джоул, мысленно переводя: «Сейчас, когда Генштаб наконец-то пробил одобрение через Совет Графов». До того их дебаты больше напоминали затяжную войну в Форбарр-Султане. – Единственная наземная база неэффективна с точки зрения защиты, причем не только на случай нападения, но и различных природных катастроф. Покойный вице-король Форкосиган мечтал о ее расширении практически с того самого дня, как прибыл сюда. Уверен, что вице-королева присмотрит за тем, чтобы его мечты осуществились.

– Да, но где именно? – встряла госпожа Моро.

– Это вопрос еще обсуждается. – Вообще-то дошло до того, что для выбора между Гридградом и Новым Хассадаром пришлось бросить монетку. Лично Джоулу нравились оба варианта, но получить оба сразу он, естественно, не мог. Окончательный выбор места держался в секрете, чтобы предотвратить взрыв финансовых спекуляций, который неизбежно последует за его раскрытием.

– Но вы должны знать больше!

– Я бы так не сказал, мэм.

Мэр Йеркс посмотрел на него весело и досадливо, не менее расстроенными выглядели Моро и ее соперник Кузнецов. Наземная военная база Каринбурга по многим направлениям была крупнейшей экономической единицей в регионе, хотя ей и наступали на пятки множащиеся правительственные конторы и загруженный гражданский космопорт, служащий перевалочным пунктом для постоянно прибывающих колонистов. Так что после еще нескольких вопросов трио отошло дальше попытать удачи с Хейнсом. Тщетная попытка, но Джоул не мог их за нее винить.

Подошла лейтенант Фориннис, заметившая командира как раз в тот момент, как его обступили беспокойные кандидаты на должность мэра.

– Сэр, генерал Хейнс сказал, чтобы я его сопровождала, да?..

– Все верно, лейтенант.

Девушка заметно расслабилась.

– Ну, – спросил Джоул без нажима, – что вы теперь думаете про вице-королеву – когда получили шанс обменяться с ней еще парой слов?

– Она не так сильно пугает, как я думала. – Хотя Фориннис произнесла это довольно неуверенным тоном. – Я знаю, что у нее уже есть внуки, но она не слишком… похожа на бабушку. И она игнорирует все рамки и правила.

Джоул улыбнулся:

– Она всегда так делала, – признался он. – Эх, видели бы вы ее прежде…

«Прежде, чем ее свет погас».

– Вряд ли у меня была такая возможность сэр.

– Верно, не было. – Он поглядел поверх макушки ее форменного берета и кивнул: – Так, выше голову: сюда сейчас подойдут цетагандийцы.

Она резко развернулась посмотреть.

Цетагандийский консул в Каринбурге, несмотря на свой статус гем-лорда, с удобством оделся в простую одежду местного покроя – рубашку и брюки, которые, хоть и были несомненно комфортными, каким-то образом смотрелись еще и впятеро дороже, чем одежда всех остальных. Атташе по культуре, увы, был вынужден наряду с Хейнсом одеться в парадное, не слишком подходящее для солнечного дня: темный наряд с накидкой поверх. Он тоже был гемом и носил официальный гем-грим своего клана: голубые и зеленые кривые изысканного рисунка, подчеркнутые золотом. Прямо создание из подводного мира. Занимающий меньшую должность гем на не столь важном приеме в нынешние дни ограничился бы небольшой красочной наклейкой на скуле, как нынче поступил сам консул, сообразуясь со стилем одежды. Разодетый же атташе либо был новичком, либо начальник почему-то дал ему неверный совет. Сейчас консул, наконец-то заметив появление на вечеринке Джоула, что-то шепнул на ухо своему подчиненному и повел его сюда.

Пока двое гем-лордов пробирались к ним сквозь толпу гостей, Джоул освежил в памяти нынешнюю диспозицию в локальном пространстве планеты, но в утренних сводках не появилось ничего нового или тревожного. Цепочка П-В туннелей, ведущая к ближайшему из восьми основных миров Цетагандийской Империи – к Ро Кита, – выходила на маршрут от Комарры к Сергияру, ближе к первой. Такая позиция давала Цетаганде возможность перерезать этот путь и отсечь Барраярскую Империю от Сергияра и от всего, что лежит за ним. Вот почему командование комаррского флота держало военные пикеты у скачковых точек на протяжении трех четвертей этого пути, а остальную четверть так же удерживали со своей стороны вооруженные силы Ро Кита.

Последняя открыто враждебная силовая акция, предпринятая цетагандийцами в этом регионе, произошла более сорока лет назад, на втором году правления Эйрела в качестве регента юного императора Грегора. Сразу после мятежа Фордариана – неудавшегося дворцового переворота на Барраяре, который чуть не сверг ещё неустойчиво держащегося у власти Эйрела, – Цетаганда решила отобрать у Барраяра завоеванную им Комарру и новооткрытый Сергияр. Но их атакующие силы не смогли миновать цепочку П-В туннелей, упрямо удерживаемых адмиралом Канзианом, а вскоре к нему на помощь привел подкрепления лично Эйрел Форкосиган. Уже возвращаясь домой с победой, он встретил двусмысленный прием: не только чествование как героя, но и местные беспорядки на Комарре.

Если верить Эйрелу, цетагандийский план предполагал, что все эти три события произойдут одновременно. Такая массированная атака могла бы одолеть даже его, но мятеж Фордариана завершился стремительно и на несколько месяцев раньше, чем все ожидали, а непокорные комаррцы, на самом деле не предполагавшие менять барраярскую оккупацию на цетагандийскую, хотя и не возражавшие против помощи от цетов, были разобщены и задержались. Так что Эйрел смог разобраться с этими кризисами поочередно, а не получить их скопом. Хотя, как понял Джоул, эти несколько лет были сущим адом. Зато Цетаганда больше никогда не пробовала двинуться этим путем.

И на эти же годы пришлась личная трагедия Эйрела и Корделии с их искалеченным солтоксином маленьким сыном Майлзом, заново осознал Джоул. Его нынешняя перспектива самому стать отцом сделала эту мысль менее абстрактной и более тревожной.

– А, адмирал Джоул, рад видеть вас здесь, – заговорил цетагандийский консул, младший лорд из клана гем Навитт. – Могу ли я воспользоваться возможностью представить вам нашего нового атташе по культуре, Микоса гем Сорена?

Джоул поздоровался с молодым консульским чиновником, разглядывавшим его простой штатский наряд с некоторым сомнением, скрыто читавшимся во всей его фигуре. Джоул в свою очередь представил им лейтенанта Фориннис, разглядывавшую высокого гем-лорда с оцепенелым недоверием кошки, которой предложили подружиться с собакой. Не менее настороженный гем Сорен ответил ей четко выверенным полупоклоном. В войсках Цетаганды был свой собственный женский корпус с давними традициями, но в нем служили почти исключительно простолюдинки, не подвергавшиеся генной модификации.

Форы исторически были военной кастой. Как и гемы, но социальное происхождение последних оставалось более сложным – что-то среднее между простолюдинами и хаутами, однозначно лучше первых, но никогда не достигнут совершенства вторых. Этот врожденный комплекс неполноценности делал гемов болезненно чувствительными к вопросам статуса. У класса форов хватало собственных травм – по большей части, как считал Джоул, созданных их собственными руками – но тайный страх оказаться генетической посредственностью к ним, как правило, не относился.

Лицевая раскраска и цетагандийские генные модификации маскировали возраст гем Сорена для глаз барраярца, но у Джоула было преимущество: досье СБ, направленное ему на прошлой неделе, как это обычно делали в случае подобного назначения. Атташе было тридцать лет, довольно молодой возраст для такого поста: цетагандийцы жили долго. Честолюбив ли он? Глупый вопрос. Если гем жив, он есть и будет амбициозен.

– Добро пожаловать на Сергияр, лорд гем Сорен. Я надеюсь, вы найдете службу здесь приятной.

– Благодарю, сэр. Единственное, о чем я сожалею – что оказался назначен сюда слишком поздно, чтобы лично увидеть легендарного адмирала Форкосигана.

– Знать его было честью, – коротко кивнул Джоул.

– Должно быть, вашему императору теперь самым прискорбным образом не хватает как его самого, так и его потрясающего стратегического опыта.

Такой пробный шар после смерти Эйрела кидали Джоулу в беседе самые разные инопланетные наблюдатели, и не один десяток раз.

– Конечно, нам его не хватает – но не его опыта. Эйрел Форкосиган был не только великим человеком, но и превосходным учителем, и воспитал множество молодых барраярцев в духе своих умений и воззрений. Он был моим наставником в профессиональной области более двадцати лет, так что я говорю это исходя из собственного опыта.

«Вот, расшифруй-ка это, цетский щенок. Мало кому из офицеров на Имперской Службе посчастливилось получить из рук Эйрела больше уроков, чем мне, а теперь я сижу на выходе вашего П-В туннеля и охраняю его. И даже не думайте что-либо там предпринять!»

– И, конечно, я до сих пор рад пользоваться преимуществом широчайшего опыта и мудрости вице-королевы Форкосиган. Мы очень тесно работаем вместе. Вы можете найти ваше пребывание на Сергияре под ее эгидой весьма познавательным во многих неожиданных смыслах.

– Я надеюсь на это, сэр. – Гем Сорен огляделся. – А ее сад практически сравним с творениями гем-леди.

«Он лучше, мальчишка, и ты это знаешь». Цетагандийцы так же превратили искусство в арену генетического соревнования, как войну – в спорт.

– Как любезно с вашей стороны было это заметить. Сад – отрада для ее взора. Пожалуйста, скажите это ей лично, это ее бесконечно порадует. – Джоул поднял палец и в притворной заботе показал: – Но… боюсь, милорд, ваш гем-грим поплыл. Здешняя жара неласкова к официальным нарядам. Возможно, вы захотите зайти освежиться в кабинку для гостей, прежде чем предстанете перед вице-королевой, хотя она, конечно, ни словом не дала бы вам понять…

Молодой гем – что весьма позабавило Джоула, – вздрогнул и поднял руку к цветастой физиономии. Фориннис малость округлила глаза, но в остальном совсем не изменилась в лице. Консул, высмотрев, что вице-королева в дальней стороне сада ненадолго осталась одна, спешно свернул беседу несколькими стандартными дипломатическими фразами и утащил своего неопытного подчиненного прочь.

– Прежде я никогда не видела гем-лорда вблизи, – заметила Фориннис, – тем более в полной раскраске. Хотя я встречала нескольких на улицах в посольском квартале.

Джоул улыбнулся:

– Небольшое, полезное критическое замечание, произнесенное в ласковом и заботливом тоне, обычно помогает осадить даже худшие проявления их природной заносчивости.

– Я заметила, сэр.

Джоул еще подумал и добавил:

– А если удачной возможности для критики не предоставляется, вы можете похвалить величие хаутов, которыми гемам никогда не бывать – это срабатывает почти столь же неплохо.

Они оба краем глаза наблюдали, как лорд гем Сорен осторожно юркнул в садовый туалет для гостей: будочку, чью утилитарную функцию скрывало предусмотрительно размещенное буйство цветов и лиан.

Фориннис чуть улыбнулась:

– А упоминание барраярских побед над гемами в этих случаях тоже работает?

– Если оно сделано тонко. Тонкость существенна. В присутствии адмирала Форкосигана, нам, разумеется, даже не приходилось произносить это вслух.

– Уж куда тоньше!

– В свое время это хорошо работало. – «Хотя теперь нам придется изобрести нечто другое».

Исторически форские женщины не сражались, хотя в сотнях песен и рассказов юная форесса переодевалась мальчиком и следовала в битву за своим братом/возлюбленным/мужем или просто по зову мщения в своем сердце. Часть этих историй была правдой, открывавшейся в конце концов в госпитальной палатке или в морге. Конец Периода Изоляции и медицинское освидетельствование на инопланетный манер при поступлении на службу положили конец их уловкам. И все же женщинам форов чаще удавалось прославиться как матерям воинов.

Конечно, это тоже порой приводило войну к ним домой, и остававшиеся в крепости женщины были вынуждены либо героически ее защищать, либо трагически гибнуть в попытке это сделать. В разгар Периода Изоляции жила графиня Фориннис, знаменитая тем, как она насмехалась над врагами, осадившими ее замок и взявшими в заложники ее детей. Она поднялась на крепостную стену, задрала юбки, расставила колени, наклонилась и проорала врагам сверху: «Что бы вы ни сделали, детишек я еще нарожаю, убедитесь!» Осаду сняли, а дети выжили. Джоул подумал, что фамильный темперамент того поколения был поистине пугающим даже с безопасного расстояния. Надо будет как-нибудь спросить его Фориннис, не прямой ли она потомок той графини.

Наконец толпа гостей начала редеть. «Да! Черт побери, они расходятся! Мне нужна графиня Форкосиган, и немедленно!» Он отослал Фориннис к Хейнсу, отхлебнул еще своего безалкогольного коктейля и принялся ждать, стараясь не слишком трепетать перед предстоящим разговором.

Глава 3

Дипломатический прием, казалось, никогда не кончится, однако Корделии наконец-то удалось поручить вежливое выдворение наиболее пьяных из менее важных гостей своим помощникам, а уборку — крайне расторопной прислуге, и жестом пригласить Оливера проследовать за ней. Когда он неожиданно появился, приостановившись на дорожке, то выглядел так же роскошно, как и всегда, но выражение легкой паники в его голубых глазах внезапно напомнило ей кошку, по неосторожности забравшуюся в сушилку. Она направилась к саду, в свой любимый укромный уголок, проверила, не забрел ли туда случайно кто-нибудь из дипломатов, удобно расположилась на кушетке, пинком скинув туфли, и шумно выдохнула:

– Наконец-то все закончилось. О, мои ноги!

Оливер улыбнулся и уселся рядом на плетеный стул.

– Помню, как Эйрел растирал вам ступни после этих жутких мероприятий.

– О да, – она вздохнула, – зацепившись на секунду за воспоминание, от которого было не слишком больно, потом посмотрела на него с внезапной надеждой, но он не ответил на этот взгляд предложением сделать то же самое. Она села прямо, скрестила ноги и сама растерла себе ступни.

– Видела, как ты обходил всех по очереди, – продолжила она. – Спасибо. Сколько попаданий оказалось на этом вечере? Поищем в твоих карманах ключи от номеров в отелях, любовные послания на салфетках или дамское белье?

В бытность очаровательного Джоула помощником Эйрела из карманов его формы после подобных мероприятий порой извлекали совершенно неожиданные вещи, хоть он и клялся, что никто не подходил к нему достаточно близко, чтобы прикоснуться.

– Таинственные предметы белья были всего однажды, – запротестовал он в притворном негодовании. Однако после секундного размышления добавил: – Ну ладно, дважды, но то было в баре на Тау Кита, и все мы были пьяны. И оба раза — сплошная загадка. Думаете, они догадались написать спереди комм-код или что-то подобное? Или они ожидали, что я буду их разыскивать, как принц – Золушку?

Он изобразил пантомимой, будто со взглядом, исполненным надежды, держит перед собой изящные трусики. Корделия рассмеялась. Это было приятно.

– Или заставишь Имперскую СБ сделать это за тебя.

– Имперская СБ и так прибирала к рукам все, что я не мог точно опознать. Иногда я представлял себе, что мог бы раскрыть обаятельного цетагандийского шпиона, вынашивающего коварный план, но дело никогда не принимало настолько интересный оборот.

Корделия ладонью стерла с губ усмешку.

– Ну, – сказала она, откидываясь обратно на спинку кушетки. – А как прошла твоя встреча с доктором Тэном?

Он пожал плечами.

– Очень гражданский. Полон энтузиазма. И вел себя ужасно по-бетански.

– Это хорошо или плохо?