Дар (СИ)

Зиберина судорожным рывком села на постели, стискивая до боли пальцы, с зажатым в них шелком покрывала. Заставив себя разжать руки, она с отчаянием провела холодными ладонями по лицу, замечая, как их сотрясает мелкая нервная дрожь. Она встала со смятой постели, и подошла к окну. Расплескивая воду мимо кубка, она с трудом наполнила его. Прохладная вода с соком лимона и мяты не принесла долгожданного облегчения, обжигая пересохшее горло слишком кислым и горьким напитком. Зиберина поспешно отставила кубок, обхватывая себя за плечи, пытаясь успокоиться. Перед сном, зная, что может ей присниться, она намеренно приготовила зелье с очень высокой концентрацией травяного настоя, которое должно было позволить ей спать всю ночь без сновидений.

Но вместо этого, не успев закрыть глаза, Зиберина вновь представила лицо Райнира: спокойное, сосредоточенное и холодное. Такое, каким оно было в тот проклятый вечер, когда состоялась их последняя встреча. И хотя зелье позволило ей забыться тяжелым сном, облегчения оно не принесло, забрасывая ее в дурманящий черный омут страшных воспоминаний.

Несколько недель прошло с того дня, как им удалось сбежать от преследующего ее Райнира, но Зиберина не слишком-то обольщалась на счет этой кратковременной передышке. Как бы ни было горько признавать себе очевидное, но сбежать от него ей удалось только с чужой помощью, которой может в следующий раз не оказаться под рукой. Конечно, Маара, ее семья и Хале, ведьма, которая помогла им выбраться из леса живыми и невредимыми, считали, что надежные стены дворца в ЛилСуане остановят происки Райнира, но она, к несчастью, знала, что это не так.

Да, она фактически находилась на территории чужого государства, под покровительством и защитой другого правителя, но когда это останавливало слишком уверенного в своей силе и власти бывшего Советника ее отца? Никогда: не было еще ни одного препятствия, которое ему не удалось бы преодолеть. Зиберина прекрасно знала, за что так ценит своего лучшего друга король Лиарм — он не проигрывал, никогда, ни при каких обстоятельствах, в какие бы передряги не попадал. Он всегда и отовсюду выходил победителем, потому что даже явное поражение мог с легкостью обернуть для себя блистательной победой.

Зиберине оставалось только сожалеть о том, что ослепленная собственным успехом, заболевшая новой идеей, которыми с детства слишком легко увлекалась, она упустила свою возможность предотвратить все это. Ведь Салех, единственный наследник богатого и процветающего княжества, бывшего соседом Остианора, предлагал ей связать их судьбы. Этот брак принес бы только радость всем: и его семье, и королевской чете — родителям Зиберины. И ей в том числе; пусть в ее сердце не было тех чувств, что он испытывал к ней, но она всегда глубоко уважала Салеха, добившегося любви и уважения подданных и блистательных успехов на воинском поприще. Но в то время ее голова была занята другим, а он потворствовал ее капризам, уступчиво соглашаясь подождать и не спешить со свадьбой.

Судьба сыграла с ней жестокую шутку, отобрав самое дорогое, подарив взамен то, о чем она мечтала и к чему целеустремленно стремилась. Вот только без семьи, дорогих ей людей и дома эта исполнившаяся мечта была слишком горькой на вкус, боль от потерь обесценила ее, лишив всей прелести. Что толку в ставшем явью сне, если о нем некому рассказать: можно до бесконечности и сорванного голоса кричать об этом в пустоту, она все равно не откликнется…

Внезапный резкий порыв ветра всколыхнул тонкие занавеси на высоких окнах, заставив их призрачным облаком взвиться в воздух, касаясь шелковистой поверхностью ее застывшего, словно окаменевшего лица. Зиберина вздрогнула от неожиданности, отступая назад. Какое-то непонятно чувство, скорее даже инстинкт, тревожно взывал к ней, настойчиво пульсируя в крови. Холодок дурного предчувствия предательски скользнул вдоль позвоночника, заставив ее напряженно застыть. Зиберина шестым чувством знала, что кто-то или что-то стоит за ее спиной, неподвижно и безмолвно. В комнате стало значительнее прохладнее, заставив кожу, прикрытую лишь прозрачным шелком и пеной кружева, покрыться мурашками. Стараясь удерживать ритм дыхания, чтобы не выдать себя неожиданному ночному визитеру, она спокойно и плавно обернулась назад. Ее глаза сразу выхватили из серебристого сумрака, заполняющего спальню, несколько темных, призрачных фигур, словно свивающихся из черноты, притаившейся в углах, обретая неправильную, вытянутую форму.

Зиберина метнулась в сторону, когда одна из них совершенно бесшумно ринулась к ней, пролетев над головой и перекрывая окно, отрезая путь к бегству. Две другие плавно скользя над полом, быстро надвигались на нее. Она схватила с высокого столика тяжелый подсвечник, с силой запуская его в приближающуюся тень. Пролетев сквозь нее, он с грохотом рухнул на мраморные плиты, не причинив ей никакого вреда. Недовольно зашипев, сгустившаяся тьма рванула к ней, отбрасывая на постель. Зиберина не успела вывернуться, когда шелковое покрывало пришло в движение и заскользило к ней, стягивая надежными путами, надежно укутывая ее в кокон, не позволяющий вырваться.

Дверь, ведущая в ее комнату, с диким грохотом слетела с петель. Ворвавшийся первым Орнт с обнаженным мечом отлетел назад, врезаясь с грохотом в стену. Несколько стражников бросились к темным фигурам, безуспешно пытаясь сражаться с легко ускользающими тенями. Бледная Маара ползком пробиралась к постели, не отрывая от нее испуганного, лихорадочно горящего взгляда. Что-то кричала Хале… Ослепляющая вспышка залила комнату невыносимо ярким светом, заставляя присутствующих с силой зажмуриться. Яростный, леденящий душу вой пронесся по спальне, резко обрываясь. Приоткрыв глаза, смаргивая невольно выступившие слезы, Зиберина торопливо огляделась. Тени словно истаяли, не оставив после себя ни единого следа. Маара добралась до кровати, с тихими всхлипами пытаясь дрожащими и непослушными пальцами сорвать стягивающий ее шелк. Блеснуло лезвие ножа, распарывая ткань и выпуская ее на свободу. Крепкая рука помогла ей подняться, прижимая к широкой груди Оникса. Зиберина уткнулась лбом в гладкую, горячую кожу, стараясь прийти в себя и отдышаться. Кровь гулкими пульсирующими толчками билась в висках, заставляя голову кружиться.

— Что, что это такое? — Нерешительно спросила Маара, опускаясь на край смятой постели.

— Тени, — Хале подошла к ним, легко поклонилась королю, сжимающему ее в судорожном объятии, и внимательно осмотрела ее. — Ты в порядке?

— Ко мне они не прикасались…

— Прикасались?! — Маара переводила испуганный и недоумевающий взгляд с Зиберины на Хале, видимо, единственная из присутствующих не имеющая ни малейшего представления о том, с чем им пришлось только что столкнуться.

— Они — наемные убийцы, призраки погибших страшной смертью воинов, которые появились на свет в результате черного заклятия, поднявшего их с поля брани и заставившего покориться воле могущественного колдуна, — пояснил девушке Оникс, убирая кинжал в прикрепленные к руке ножны, — их прикосновения чаще всего оказываются смертельными.

— И из-за этого они пытались закутать тебя в покрывало?

— Видимо, им не был дан приказ убить меня.

Зиберина поежилась, оглядываясь на разрезанное на несколько полотнищ расшитое серебром покрывало темно-фиолетового цвета, которое до этого было всего лишь безобидным средством, чтобы прогнать холод и удержать тепло, а сейчас не могло не внушать отвращение.

— Вам не стоит оставаться в покоях одной. Тени подчиняются непосредственно лишь колдуну, принявшему их присягу, но связать их появление во дворце с вашим врагом мне не удастся.

— Райнир никогда так глупо не попадется, слишком давно он играет в эти игры…

Остаток ночи, также, как и последующие за ней, Зиберина провела в просторной спальне Маары, куда, не смотря на возражения, ее пересилили. Хале настояла на том, чтобы ночевать вместе с ней, на случай возможного повторного нападения. Напряжение с каждым днем росло, не отпуская никого из них. Все чаще Зиберину одолевали мысли о том, что так не может продолжаться дольше. Ей следовало незаметно уйти из дворца, оставив Маару и всех, кто так заботился о ней в покое и безопасности. Ведь пока она находилась рядом с ними, им всем грозила большая опасность.

Мысль о том, что все придется начинать с начала, приводила ее в отчаяние, но иного выхода она не видела. Однажды ей уже удалось построить свою жизнь на осколках прошлого, найти себе место в этом мире, спокойно прожить какое-то подобие безмятежной жизни, так почему же не сделать то же самое вновь? И пусть с ней уже не будет Маары, которую она успела так горячо полюбить, но она будет уверена, что лесная счастлива со своим мужем и живет в покое, который ей никогда не познать, пока она находилась рядом…

Эти мысли терзали и мучили Зиберину все время, не давая покоя. Она с тяжелым вздохом откинула назад голову, чувствуя твердость мрамора, холодящего затылок. Она сидела на широком парапете балкона, выходящего в сад, опираясь спиной на колонну и согнув в колене ногу, обхватывая ее руками.

— Снова бессонная ночь? — Тихо спросила Хале, выходя на балкон и медленно подходя ближе, тревожно глядя на нее.

Зиберина усмехнулась. После нападения, произошедшего пару недель назад, иначе и не бывало. Не потому, что она боялась погибнуть, смерть, после стольких прожитых лет, не пугала ее. Она не могла забыться спокойным сном, слишком взволнованная сонмом мыслей, которые не отпускали ее и не позволяли расслабиться и успокоиться. Пробужденные к жизни, самые страшные кошмары из прошлого, вновь стали реальностью, преследуя ее теперь ежедневно и еженощно в виде мучительных воспоминаний, не давая ей никакой передышки. Чтобы она не делала, память услужливо подбрасывала ей яркие картины того, как это было раньше, не позволяя ничего забыть, хотя именно этого Зиберина и желала больше всего.

— Ты так храпишь, что даже мертвого можешь разбудить, — со смехом ответила она, стараясь отделаться от проницательной ведьмы простой шуткой. Хале привязалась к ней, проникаясь какими-то странными нежными чувствами, заставляя Маару ревновать из-за своего желания быть как можно ближе к бывшей принцессе.

Зиберина с большим трудом отстояла свое право вернуться в отведенные ей покои, хотя взволнованная лесная и ее семья пытались сопротивляться этому, опасаясь возможного повторного нападения. Но она была непреклонная в своем решении, объясняя его тем, что не хочет мешать примирившимся супругам, которые должны были проводить ночи вместе, а не порознь. К тому же, она прекрасно понимала, что таким образом ставит жизнь девушки под реальную угрозу. А вот отделаться от ведьмы не удалось, упрямая Хале сразу же заявила, что не оставит ее одну в огромных комнатах, где с ней может произойти что угодно. Сначала Зиберина пыталась переубедить ее, но потом передумала. Конечно, сил колдуньи не хватило бы, чтобы справиться с Райниром или кем-то из его ближайших приспешников, а вот любой другой опасности она могла с легкостью дать блестящий и достойный отпор. Поэтому теперь ведьма делила покои с ней, только на ночь уходя в соседнюю комнату, дверь которой выходила в общую приемную, чтобы в случае чего сразу же прийти на помощь.

— Неправда! — Справедливо возмутилась Хале, обиженно насупившись. Это действительно было выдумкой, к тому же, у Зиберины был не настолько хороший слух, чтобы уловить какие-то звуки, доносящиеся из расположенной на довольно приличном расстоянии спальни, но ей нравилось дразнить ее. Ведьма отличалась крайне живым темпераментом, сильно и ярко реагируя на все, что происходило вокруг нее. — Я поняла, что ты опять не ложилась, потому что один из контуров оказался поврежденным.

— Это затишье убивает меня.

— Возможно, он осознал, что не сможет добраться до тебя, пока ты здесь, под защитой короля.

— Этого я и боюсь, — после короткого промедления призналась Зиберина, глядя невидящим взглядом вдаль, — ведь в таком случае он сделает все, чтобы выманить меня, используя тех, кто мне дорог.

— Мне кажется, что он просто ждет, пока ты сама допустишь ошибку. Не злись, но я часто замечаю, какими глазами ты смотришь на Маару и ее семью. Думаю, ты хочешь уйти, чтобы не ставить их всех под удар. Но и Райнир прекрасно понимает, как ты поступишь в таком случае.

— Знаю. Он успел изучить меня намного лучше, чем я его, ведь я даже мысли никогда не могла допустить, что судьба сделает такой поворот.

— Ну, так не доставляй ему такого удовольствия и не упрощай жизнь. Во дворце тебе ничего не грозит, потому что теперь мы все знаем, на что способен повелитель Остианора и не позволим, чтобы с тобой что-то произошло.

Зиберина перевела взгляд на девушку, улыбающуюся ей, с удивлением понимая, что за последнее время успела найти еще одного друга, который с радостью всегда был готов прийти ей на помощь. Раньше она никогда не выделяла никого, предпочитая удерживать всех на значительном расстоянии, чтобы не осложнять себе жизнь лишней в том момент времени, привязанностью. Она видела только книги и ингредиенты, не понимая, что теряет, отказываясь от простого человеческого общения. Оказывается, нет ничего лучше того, что рядом с тобой есть люди, на которых ты всегда можешь положиться в трудную минуту.

Глава 11

Жизнь во дворце била ключом, захватывая в водоворот постоянно сменяющихся событий даже тех, кто участвовать в них не имел никакого желания. Бесконечные празднества, званые ужины и приемы кружили придворных в ярком и захватывающем воображение, калейдоскопе, не позволяя соскучиться или затосковать. Пробуждающийся от недолгого сна, разгорающийся день приносил с собой что-то новое и необычное: бесконечной чередой тянулись послы из соседних и дальних государств, чтобы принести королю дары от своих повелителей и засвидетельствовать особое почтение, просители с самого рассвета собирались в специально отведенном для таких случаев, огромном зале, не найдя справедливости в других местах и уповая на милость правителя. У заднего входа во дворец, предназначенного для слуг, с раннего утра толпились торговцы, поставляющие к королевскому столу разнообразную снедь, музыканты, актерские труппы и факиры, стремящиеся представить свои номера придворным, падким до различных представлений и увеселений, скрашивающих их жизнь.

Каждое утро в одном из центральных залов огромного дворца, в котором можно было с легкостью заблудиться, просто свернув не в тот переход или галерею, проходили заседания Совета, возглавляемые королем. Наиболее приближенные к трону придворные, обладающие особым доверием монарха, собирались за большим круглым столом, чтобы выслушать самые важные новости и требующие неотложного решения, вопросы. И, посовещавшись, предложить свои варианты устранения возникших проблем. Огромное государство, каким являлась Саррога, не могло работать, как единый и слаженный механизм. То и дело происходили сбои, которые, чаще всего, были вызваны человеческими факторами: на руководящие должности были назначены только самые ответственные и доверенные люди, проверяемые лично всем составом Совета, но и они допускали ошибки, влекущие за собой порой крайне плачевные последствия. Утро для короля зачастую начиналось задолго до рассвета и заканчивалось глубоко ночью, ведь его присутствие было необходимым и обязательным для большинства важных мероприятий, проходивший в стенах дворца едва ли не ежедневно.

Этот суматошный темп, быстро сменяющаяся череда событий и сумасшедший ритм жизни напоминали Зиберине ее безмятежное детство и юность, прошедшие в такой же непосредственной и яркой обстановке, в окружении множества людей. Маленькой принцессе, с раннего детства отличающейся любопытством и живостью, сложно было усидеть на месте в детской, играя многочисленными роскошными игрушками. Она любила устраивать для своих прелестных фарфоровых кукол в изысканных шелковых нарядах и золотых уборах, веселые балы и приемы, но гораздо интереснее ей казались настоящие званые ужины, которые каждый день устраивал ее отец или мать, приглашая только самых близких и приближенных друзей из огромного числа придворных.

В такие вечера маленькая Зиберина обычно удирала от многочисленных нянек, легко обманывая их, заставляя играть с ней в прятки. И пока дюжина женщин тщетно разыскивала ее по всему дворцу, открывая двери в каждую комнату, раскрывая шкафы, отодвигая тяжелые портьеры и заглядывая под кровати, она торопливо бежала в укромный уголок, чтобы спрятаться там и из своего укрытия понаблюдать за веселящимися, танцующими и смеющимися парами… Особую прелесть ее занятиям придавало то, что она делала все это в тайне от других. По крайней мере, так казалось ребенку, наблюдающему огромными восторженными глазами за жизнью взрослых людей, которая была так не похожа на ее собственную. Со временем, взрослея, она утратила интерес к происходящему, разочаровавшись во всей этой блестящей пышности и вычурной роскоши. И только тогда узнала, что ее выходки не были ни для кого из ее семьи секретом. Отец и мать замечали многочисленные уловки, на которые шла их дочь, чтобы спрятаться куда-нибудь в незаметное местечко и понаблюдать оттуда за ними, но не предпринимали ничего, чтобы помешать ей. Наоборот, спустя долгое время, Лиарм как-то, когда Зиберина в очередной раз пропала куда-то на несколько недель, увлеченная новыми забавами, а вернувшись во дворец, не пришла на торжественный бал, устроенный в честь вельможи, близкого к трону, печально заметил, что его дочь нравилась ему куда больше, когда стремилась стать частью целого, а не отречься от него. Ее мать тогда только улыбнулась в ответ, положив свою руку поверх его, осторожно сжав. А Зиберина предпочла не заметить тоску, наполняющую ее красивые и выразительные глаза…

Теперь же она смотрела сверху на собравшихся в зале людей, которые оживленно и ожесточенно спорили о чем-то, решая очередную назревающую проблему, с грустной улыбкой вспоминая, что сама очень часто становилась невольной свидетельницей таких жарких споров между отцом, Райниром и придворными, входящими в Совет. Зиберина не знала почему, но ее с непреодолимой силой влекло на высоко расположенную галерею, окружающую зал собраний. Она была построена десятки лет назад специально для того, чтобы члены семей придворных, собирающихся внизу, могли с комфортом и удобством провести время ожидания наверху, пока внизу решалась судьба королевства. Сейчас, кроме нее, никто не посещал ее: придворные дамы, чьи мужья покидали их на время собраний, предпочитали собираться в приемной королевы или на террасах, где они могли спокойно поболтать и посплетничать, одновременно лакомясь экзотическими фруктами и изысканными лакомствами.

Зиберина не знала, кто именно заметил ее постоянное присутствие, но спустя всего несколько дней на оттоманках, щедро расставленных у стен галереи, появились шелковые покрывала и горы цветных подушечек, а на столики слуги приносили каждое утро горячие напитки и сладости. Такая забота была совершенно излишней, потому что сюда она приходила вовсе не для того, чтобы побыть в одиночестве или отдохнуть от суеты. Но и говорить об этом она не спешила, потому что была слишком многим обязана людям, приютившим ее и взявшим под свою защиту.

— Я знала, что найду тебя здесь.

Женщина неторопливо обернулась на прозвучавший за ее спиной голос, не отнимая рук от резных поручней, уже зная, кого она там увидит. Хале убедилась, что она услышала ее, выныривая из глубокой задумчивости, в которую была погружена и пошла к ней. Ее невысокую фигуру с пышными и красивыми формами плавно облегало ярко-алое платье из тончайшего, практически прозрачного шелка, расшитое изысканными золотыми узорами, открывающее при ходьбе стройные ноги, обнажая шею, плечи и руки и ниспадая по спине до пола свободной драпировкой, напоминающей своим внешним видом накидку. Зиберина видела, что ведьме неловко и не слишком комфортно в роскошном наряде, скорее обнажающем, чем скрывающем ее тело. Девушка постоянно смущалась и краснела, когда тонкая ткань соскальзывала по коже, открывая гораздо больше, чем она хотела, стоило ей забыться или задуматься и по привычке ускорить шаг. Она постоянно ворчала, что чувствует себя намного лучше, когда на ней одето простое, наглухо застегнутое платье из хлопка или брючный костюм, не стесняющий движений, но и не заставляющий ее чувствовать себя голой.

Ей приходилось мириться с временными неудобствами, потому что все женщины вокруг нее, включая и саму королеву, чьи наряды все же были немного консервативнее, одевались исключительно в такую яркую, роскошную и соблазнительную одежду. Саму Зиберину это нисколько не смущало, потому что за свою длинную жизнь она успела пройти слишком много дорог и побывать в огромном количестве стран, где были приняты такие разные обычаи. Поэтому одежда, покрывающая ее тело, для нее была всего лишь необходимым атрибутом, меняющимся в зависимости от того, где она находилась на данный момент времени. К тому же, молодая ведьма выглядела просто потрясающе в пестрых шелках, подчеркивающих искушающие изгибы ее тела и яркую, бросающуюся в глаза, красоту. Хале нельзя было назвать классической красавицей, потому что на ее лице прослеживался четкий отпечаток смешивания разных кровей: островитян и степняков, как сразу определила Зиберина, хорошо знакомая с представителями и того, и другого народа. Но именно это придавало ей особый шарм и какую-то таинственность, ведь от обитателей островов девушка унаследовала соблазнительную фигуру, невысокий рост и бархатистую, смуглую кожу. А кровь степняков ясно угадывалась по тонким, но не совсем правильным чертам, большим светло-серым глазам и копне светло-русых волос, которые, так же, как у ее предков с островов, свивались в тугие кудри, а не спускались прямо по спине.

— Похоже, это уже не секрет ни для кого во дворце, — иронично усмехнулась Зиберина, движением бровей указывая на серебряную кованую вазу с фруктами, разложенными в замысловатом порядке и ведерко со льдом, в который предусмотрительная рука положила изысканную хрустальную бутылку белого вина. Рядом, на серебряном подносе стояли тонкие бокалы и вазочки со сладостями, присыпанными кокосовой стружкой.

— Удивительные люди, — тихо пробормотала Хале, подходя к ней и останавливаясь рядом, обхватывая пальцами поручни перил.

— Спрашивай, — после короткого молчания негромко произнесла Зиберина, не поворачиваясь к девушке, но внимательно следя за выражением ее лица боковым зрением.

Та резко вскинула голову, отчего длинные золотые серьги в ее ушах качнулись, удивленно глядя на нее непонимающим взглядом.

— Я прекрасно вижу, что ты хочешь что-то спросить, но не решаешься…

— Верно, — наконец-то призналась Хале, слегка краснея, словно ей было крайне неловко признаваться в этом, — прости мое любопытство, просто мы постоянно говорили о маге, который преследует тебя.

— И тебе стало интересно узнать о нем немного больше, — догадливо предположила Зиберина с легкой улыбкой. Она нисколько не была удивлена, ведь ведьма с самого начала произвела на нее впечатление очень умной и прозорливой девушки. Поэтому ее желание узнать об их враге, как она теперь считала сама, как можно больше информации, было вполне обоснованным и закономерным.

— Я знала о нынешнем правителе Остианора только, что он является могущественным колдуном, одним из самых сильных в мире. А также то, что он давным-давно пришел к власти, сменив на престоле законного короля, на котором прежний правящий род прервался. Но ведь это не так, я права?

Зиберина медленно обернулась к девушке, смотрящей на нее широко распахнутыми, взволнованно сверкающими глазами. Похоже, Хале оказалась куда более упрямой и сообразительной, чем она думала, раз сумела отыскать в каких-то древних рукописях нужные сведения и сделать правильные выводы.

— Возможно, я ошибаюсь, — торопливо добавила она, словно опасалась, что ее собеседница сейчас прервет ее, — но мне показалось странным ваше знакомство. А твои слова, сказанные в ту ночь, в пещерах, доказывали, что ты знаешь его очень давно. Маара считает, что вы познакомились случайно во время твоих странствий, о которых ты ей как-то ненароком рассказывала. Но тогда получалось странным и неправильным то, что ты ничего не знала о восстановлении Остианора…

— Ты права, Хале. Я знала Райнира с самого детства, задолго до тех событий, о которых ты говоришь, — призналась Зиберина, спасая окончательно смутившуюся и запутавшуюся девушку. Ведьма глубоко вздохнула после последних слов, не зная, как продолжить начатый разговор.

— Я нашла древний манускрипт, в котором описывалась война, разрушившая город века назад, не оставившая камня на камне от древней и могущественной державы. И в нем говорилось, что у королевской четы, погибшей незадолго до произошедшего, чья смерть и послужила началом восстания, расшатавшего опоры страны, были две законные дочери-наследницы. Но ни одна из них не взошла на престол, который по праву крови принадлежал им. Это место занял Советник покойного короля, возглавляя армию, давшую отпор врагам, а позже отстроивший Остианор заново, возвращая ему былое величие и могущество. Я нашла всего несколько строк, где неназванный автор гадает, что же случилось с наследницами. В манускрипте написано, что старшая дочь короля была схвачена и осуждена за предательство, и скорее всего, предана смерти. А судьба младшей для всех осталась загадкой, ведь она участвовала в битве, возглавляя огромный отряд, прославившись как своей отвагой, так и созданием для этого сражения двух могущественных зелий, которые даровали воинам смелость и неуязвимость в бою. А после победы она таинственным образом исчезла. Автор записей сожалел о возможной гибели принцессы, потому что она была не только достойной преемницей своих родителей, способной привести страну к процветанию, но и величайшим в истории того времени алхимиком. Выходит, ты — та самая исчезнувшая наследница?

— Ты не ошиблась. Все верно, я на самом деле дочь легендарного короля Лиарма и его не менее прославленной супруги, королевы Лии.

— Боги, но…

— И мне действительно столько веков, сколько ты только что посчитала, но не решилась озвучить эту цифру вслух.

И без того большие глаза ведьмы стали просто огромными после ее слов. Она застыла, словно пораженная молнией, глядя на Зиберину с таким смешанным выражением, что она не решилась даже попытаться подобрать для него определение. Единственное, чего там не было и в помине — так это страха… Возможно, колдунью ее признание и поразило в самое сердце, укрепляя в уверенности, которая до этого была простыми догадками, но она не боялась ее. Хале с трудом, очень медленно, моргнула, а затем тряхнула с силой головой, заставив волосы разметаться по плечам, словно сбрасывая с себя странное и неестественное оцепенение.

— Это многое объясняет, — наконец-то хрипловатым голосом выдавила она из себя, все так же заворожено глядя на женщину совершенно круглыми глазами. Зиберина усмехнулась и бросила взгляд вниз, где очередное собрание подходило к своему логическому завершению. — Вот только принять все это оказалось не так легко…

— Ты привыкнешь. Ничего ведь не изменилось на самом деле, просто теперь на одного человека, знающего правду, стало больше.

— А Маара знает?

— Нет, я не говорила ей об этом. Сначала просто незачем было, а потом никак не могла найти подходящий случай.

— Но, судя по тому, что я узнала, Райнир преследовал тебя все эти века?

— Не знаю, — честно сказала Зиберина, пожимая плечами, — я беспечно полагала, что Остианор уже не восстановится из тех руин, в которые он обратился. Нынешнего же короля я знала только как Советника отца, не как могущественного мага, коим он оказался. Я просто стремилась уйти как можно дальше, чтобы воспоминания о случившемся остались похороненными под разрушенным городом, не думая ни о чем другом. Возможно, мне это на самом деле удалось, и Райнир не смог меня отыскать. Или же какое-то событие заставило его возобновить поиски, но я не могу даже представить, что это может быть.

— Наверное, я не имею права задавать тебе такой вопрос, — Хале нерешительно тряхнула головой, и нервно покусав губу, продолжила, — но для чего повелитель все это время искал тебя?

— Я сбежала из Остианора из-за того, что он хотел сделать меня своей королевой, — большого труда стоило Зиберине признаться. Она сдержалась, подавив тяжелый вздох, рвущийся из груди, и с силой сжала пальцами дерево, наблюдая за тем, как стремительно бледнеют костяшки.

— Но ведь трон все равно достался ему! — Пораженно воскликнула Хале. Внезапно ее лицо сильно побледнело, вся краска исчезла с него. Она хриплым шепотом добавила. — Он ведь любит тебя, верно?

— По крайней мере, он так считал века назад, — холодно согласилась Зиберина, по спине которой побежали ледяные мурашки, заставившие ее зябко поежиться. Эта тема всегда была для нее слишком неприятной и болезненной. Ведь его чувство причинило ей столько горя.

— Тогда почему он так жесток с тобой? — Непонимающе прошептала ведьма, качая головой, словно отказывалась соглашаться с собственными, известными только ей одной мыслями.

— Потому что он — такой человек.

— А ты?

— Хале, он разрушил мою страну, свел с ума родную сестру, заставив ее выступить против меня, погубил моих родителей. Как ты думаешь, как я могу относиться к нему после всего, что он совершил?

— Я бы не смогла вынести такую боль. Не представляю, чего тебе стоило прожить все эти века с мыслями о том, что уже ничего не вернуть обратно, — потрясенно выдохнула ведьма, с трудом проглатывая образовавшийся в пересохшем горле ком. Она была более чем уверена, что пережить подобное ей не хватило бы ни сил, ни мужества.

— Вот и я не смогла, — прошептала Зиберина, вспоминая долгие годы, проведенные в своего рода стазисе, когда она была полностью отрешена от мира, окружающего ее. Потребовалось огромное количество времени и участие множества людей, присутствие которых в ее жизни вернуло ее из пучины безразличия и равнодушия.

Хале оказалась одной из самых проницательных, без особого труда осознав, что именно причиняло ей в то время больше всего боли. Кроме нее, Зиберину смогла понять только Ая, да еще несколько людей, потерявших немало дорогих им людей, способных понять, что же становится самой страшной болью после самой потери.

— Но тебе удалось одержать победу над своим прошлым.

— Вот только стоило мне это сделать, как оно решило вернуться. Недаром говорят, что счастье долгим не бывает, — сыронизировала женщина, скрывая за своими словами боль и тоску. Она действительно надеялась, что все осталось позади, и теперь она сможет начать новую жизнь, взамен той, что не смогла прожить раньше. Но у судьбы на ее счет, видимо, были свои планы.

— Мы должны найти способ избавить тебя от Райнира, — убежденно произнесла Хале, с силой сжимая руки в кулаки. Она задумчиво кусала губы, вероятно, пытаясь вспомнить какой-нибудь ритуал, позволяющий ей сделать это.

— Поверь, я перепробовала все, что могла.

— Но ты — не маг… Сила позволяет очень многое, значит, должен быть выход и из этой ситуации.

— В свое время я обращалась к огромному количеству колдунов и ведьм, но все они оказались бессильны помочь мне.

— Я все равно не успокоюсь, пока мне не удастся сделать это, — упрямо произнесла девушка, глаза которой загорелись холодной решимостью и упорством.

Зиберина позволила легкой усмешке скользнуть по губам и спросила.

— Как ты попала в ту глухую деревушку, где я впервые тебя встретила?

Хале удивленно вскинула на нее глаза, а затем, после короткого размышления, пожала плечами и со вздохом ответила.

— Тебя ведь тоже не просто так притягивали горы, у подножия которых и расположилась деревня. Это место манит покоем, тишиной и умиротворением, поэтому я и остановила свой выбор на нем. Я родилась на Восточных островах, — добавила ведьма, подтверждая догадки Зиберины о том, что она полукровка, — в племени магов-наемников. Моя мать — очень сильная и могущественная колдунья, а отца я никогда не знала. Думаю, ему тоже ничего не известно о моем рождении.

— Ты ушла из своего племени?

— Да. Дети в нашей деревне, так же, как и в других, населенных наемниками, были предоставлены себе с самого раннего возраста. Родители участвовали в сражениях или надолго покидали племя, чтобы выполнить задание, поэтому малышей воспитывали специально обученные женщины, у которых не было дара. Детям позволялось все, но лишь до определенного периода. Когда им исполняется шесть лет, их передают на ученичество к опытным и сильным наставникам, чей возраст уже не позволяет им вести такой образ жизни, как раньше. Чем старше я становилась, тем отчетливее понимала, что из нас растят беспринципных и жестоких убийц, которые признают и поклоняются только одному божеству — золоту. За щедрое вознаграждение любой маг из нашей деревни был готов на любую работу, какой бы грязной и мерзкой она не была. Я притворялась, что ничем не отличаюсь от десятка других детей, чтобы меня не заподозрили раньше времени. Провинившихся наказывали очень жестоко, поэтому я старательно и прилежно училась. Я делала все, чтобы моя мать, которую я порой видела всего несколько раз в году, была мной довольна.

— Видимо, ты унаследовала от своего отца гораздо больше, чем внешность, — заметила Зиберина, когда девушка неожиданно замолчала, видимо, переживая воспоминания о прошлом, набросившиеся на нее с новой силой, стоило их лишь слегка потревожить.

— Не знаю. Я бы хотела найти его, но это невозможно. Моя мать даже имени его не спросила. Думаю, она просто заколдовала его, чтобы он провел с ней ночь, а потом забыл о том, что было между ними. Многие ведьмы нашего рода так поступают, чтобы забеременеть от чужака. Меня всегда удивляли странные отношения в нашем племени между мужчинами и женщинами, они казались друзьями и партнерами, но не возлюбленными или любовниками. Как-то раз я спросила об этом у своего наставника, а он объяснил мне, что между наемниками никакие чувства неприемлемы, потому что любящий человек слеп, и будет пытаться в первую очередь спасти того, кто ему дорог.

Зиберина не перебивала девушку, хотя знала о неприглядной стороне жизни племен, к которым принадлежала и Хале. Она не бывала на Восточных островах, но посещала побережье, где ходили странные и пугающие слухи о постоянном исчезновении детей и убийствах молодых женщин, то и дело случающихся в городках и деревнях и поднимающих волну паники среди простого населения. А позже узнала от местных магов, безуспешно пытающихся бороться с этой напастью, что виновниками страшных преступлений были жители островов. Если женщине было достаточно просто провести ночь в объятиях мужчины, чтобы забеременеть и вернуться в племя, то мужчинам приходилось действовать намного хитрее и сложнее. Они вступали в отношения с местными жительницами, либо по своей воле соглашающимися на ложный брак, либо околдованными. Выжидали, пока женщина беременела и вынашивала их ребенка. А после рождения малыша, забирали новорождённого младенца из колыбели и исчезали, оставляя мать безутешной. Но не для всех женщин подобные связи заканчивались только потерей ребенка. Наемники не считали нужным сохранять жизнь тем, кто родил от них дитя, поэтому, не раздумывая, убивали их, если они вставали между ними и их главной целью, ради которой они и приходили в человеческие селения. Истерзанные тела позднее находили у пустых колыбелек. Видимо, матери до последнего пытались защитить своих детей и не позволить забрать их мужчинам, которых считали своими мужьями.

— Мне повезло, — горько усмехнулась Хале, продолжая свой рассказ, — в нашем племени принято после обучения отпускать молодых ведьм и колдунов на несколько месяцев, чтобы дать им возможность познать мир самостоятельно. Обычно, женщины из такого путешествия возвращаются уже беременными, поэтому моя мать не имела ничего против того, чтобы и я ушла. Я сразу же отделилась от остальных, которые не стали тратить время на глупости, по их мнениям, и осели в ближайших городках, чтобы спокойно насладиться свободной жизнью без постоянной муштры. В ближайшем порту я села на корабль, идущий далеко на север, а после недолгого скитания по степям, оказалась в небольшом городке, из которого и попала в деревню, где прожила больше пяти лет.

— Ты поступила очень мужественно.

— Этот путь казался мне единственно правильным, потому что я не хотела прожить такую отвратительную и ничтожную жизнь, продавая свою силу за деньги, не выбирая, кому служить и что делать. Правда, теперь любой наемник-маг может убить меня, как предательницу.

— Возможно, защитить от этого я тебя и не смогу, — Зиберина иронично приподняла брови, лукаво улыбаясь, — а вот воскресить — всегда.

— Да, Маара говорила мне об этом, когда рассказывала о том, как ты исцелила пострадавшую после падения с высоты девушку, — задумчиво произнесла Хале, прикусывая нижнюю губу и изучающе глядя на нее серьезными серыми глазами, — вот только я не представляю, каким образом с помощью зелий можно сделать что-то подобное.

— Эликсиры нужны, чтобы исцелить раны и подготовить плоть. А для того, чтобы провести обряд воскрешения, нужен очень сложный и древний ритуал, связанный с силой крови и слова.

— Но ты — не ведьма. Я не чувствую в тебе магии!