Помоги проекту - поделись книгой:
«Приветливость – вернейший путь к знакомству и дружбе».
«В Евангелии сказано:
«Жену делает любезною не благообразие тела, но добродетель души, не притирания и подкрашивания, не золото и драгоценные одежды, но целомудрие, кротость и постоянный страх Божий».
«Когда муж раздражен, уступи ему, а когда утомлен, помоги ему нежным словом и добрыми советами. И укротитель львов не силою усмиряет разъяренного зверя, у которого в бешенстве прерывается дыхание, но укрощает его, гладя и приговаривая ласковые слова».
«Разве не бывает, что мы думаем: „Ах, хорошо бы, если не надо было бы жить по Евангелию, если можно было бы жить слегка, просто по течению, без усилия, без этих страшных заповедей самоотверженной любви!..“ Разве не бывает, что мы холодно смотрим на чужое страдание?., на голод, на нищету, на обездоленного человека – и проходим мимо… Перед лицом страха, перед лицом смерти, перед опасностью мы вдруг делаемся по отношению к себе, к жизни, к людям, к Богу – серьезными. Мы перестаем играть в жизнь. Мы перестаем жить так, будто пишем только черновик, который когда-то позже – о, много позже! потому что кажется, что времени-то столько впереди – будет превращен во что-то окончательное».
«Нужно жить нелицемерно и вести себя примерно, тогда дело будет верно, а иначе будет скверно. Жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтенье».
«Христианин – это человек, кому Бог поручил заботу о всех людях, о тех погибших овцах, о тех потерянных, растерянных, которых здесь нет… К ним должна простираться наша любовь и наша забота, о них нам надо раньше всего молиться. Но не так молиться, как молился фарисей, стоя в храме, зная, что он „по праву“ стоит в этом храме, благодаря Бога о том, что он такой праведный, что он Бога знает, что он соблюдает посты, что он знает все правила молитвы, что он чист. Молиться надо о потерянных и пропавших, как молится человек, когда собственный сын или дочь пропали без вести, когда отец или мать пропали без вести, так что сердце не находит себе покоя. Болит, болит душа; не может утешиться человек о том, что самый дорогой – жених, невеста – исчез, и никто не знает, куда унесла его горькая судьба. Так надо думать о тех, которых нет среди нас, такой любовью, такой жалостью, таким состраданием, такой молитвой».
«Мы завидуем сознательно и бессознательно всему, что видим и узнаем; все нам надо: и еда, и одежда, и дом, и чужая обстановка – все, что служит для комфорта в жизни, что видим в чужих домах, магазинах… Если я увидел – уже желаю это и для себя. И даже какую-то обиду мы чувствуем, если у нас этого нет: готовы жаловаться и на жизнь свою, и на свое несчастье, как мы это называем. Расстраивались так, что доходили до болезни, – и все это из зависти».
«Что такое зависть? Это когда у другого есть, а у тебя нет… Пример – русская революция 1917 года. Люди позавидовали тому, как живут другие, и решили все отнять под благородными лозунгами „справедливости“. На самом деле это была попытка узаконить зависть, чтобы „по закону“ отнять то, что принадлежит другим».
«Для здоровья и сохранности тела проветривают и меняют жилище, призывают искуснейших врачей даже издалека, воздерживаются от пищи и питья, принимают самые горькие лекарства, позволяют себя и жечь, и резать. А для здоровья души, для избежания соблазнов, для удаления от греховной заразы не делают ни одного шага, но остаются в том же воздухе, в том же недобром обществе, в том же порочном доме и не ищут никакого врача для души или выбирают врача незнакомого и неопытного и скрывают от него то, что уже известно и небу, и аду, и о чем они сами хвастаются перед всеми. Когда умирает тело, тогда слышится скорбь и отчаяние; а когда умирает душа от смертного греха, тогда часто и не думают об этом!»
«Те жены, которые блистают красотою душевною, чем больше проходит времени и чем больше они обнаруживают свое благородство, тем сильнее делают привязанность в своих мужах и более воспламеняют их любовь».
«Приведший свое наружное поведение (внешность) в порядок, подобен хорошо обделанному сосуду, без скважин: в такой сосуд можно влагать драгоценное миро, влагать с уверенностью, что миро сохранится в целости».
«Тело не терпит ни одного пятна на лице, никакой нечистоты на руках, никакой заплаты на одежде. А душа, с головы до ног покрытая сквернами, только и делает, что переходит из одной греховной тины в другую, и своей ежегодной, но часто лицемерной, неискренней исповедью только умножает заплаты на одежде своей, а не обновляет ее».
«Уклонение от гневливых помыслов и от возмущения сердца яростию. Терпение. Последование Христу, призывающему ученика Своего на крест. Мир сердечный. Тишина ума. Твердость и мужество христианское. Неощущение оскорблений. Незлобие».
«Как гордость и возношение ума низвергли… с высоты небесной в бездну, так смирение и кротость возвышают человека от земли до неба».
«Как истинный христианин, старающийся стяжать побольше добрых дел и сокровище любви, радуйся всякому случаю оказать ласку ближнему. Не ищи, чтобы тебе оказывали ласку и любовь, а считай себя недостойным их. Больше всего радуйся, когда тебе предстоит случай помочь другому. Оказывай любовь просто, без всякой задней мысли, без всяких корыстных расчетов…»
«Ведай… что болезнь лености и нерадения ядом своим невидимо мало-помалу растлевает не только начальные и малые еще корни, из которых могли со временем произрасти навыки добродетельные, но и те, которые уже давно углубились и служат основой всех порядков доброй жизни. Как червь мало-помалу нечувствительно источает дерево, так она, продолжаясь, нечувствительно снедает и истребляет самые нервы духовной жизни».
«Согрешаем леностью, прости нас, Господи! С детства лень: уроки не делают, трудно утром вставать, трудно что-то сделать, и везде все – лень, лень, лень. И усилия над собой не делаем. Согрешаем леностью к молитве, неделанием добрых дел к исправлению своей души».
«На почве тщеславия вырастает еще одна страсть – лицемерие, то есть стремление разыгрывать из себя благочестивого человека, не будучи таковым на самом деле. Может, с какой корыстной целью делали добрые дела напоказ; такие дела не только не приносят никакой пользы, но и навлекают на себя гнев
Божий.
«Бывает… вошел в храм человек, и вдруг все вокруг дают ему почувствовать, что он лишний и чужой, что нет ему места: он не так одет, он не так держится, он не знает, как креститься, он не пришел так, как надо было прийти… Он пришел, может быть, первый раз в жизни, в поисках Бога, а вместо Бога он находит фарисейское общество людей, которые „знают“ все обо всем; только одного не знают – любви; только одно забыли – сострадание; одного только не помнят – что Христос пришел в мир грешных спасти, а не праведных; что Он пришел и Его еще при жизни упрекали в том, что Он ест с мытарями, общается с людьми, от которых делается стыдно приличным людям. И все мы, православные христиане – увы! себя чувствуем „приличными“ людьми… Мне вспоминается, как я раз вошел в храм – не православный, но это могло бы случиться и в нашей среде – и увидел надпись: „Вход запрещен нищим“. Это был храм, где собирались люди, для которых лишни были нищие, лишни немытые, лишни бедные, – лишни во всех отношениях, не было им там места. Я помню старика нищего, который там подошел к священнику и спросил: „Скажите, а где Хозяин? Вы меня сюда не пускаете, а ваш-то Хозяин с нами ел и пил, и пришел нас спасать – не вас, мытых…“ И мы все „мытые“, мы все праведные, чистые. Мы все знаем о том, как в церкви поступать, – а вот приди чужой человек, разве мы первым взором вглядываемся в его душу? разве первое наше движение: „Ты нам брат, ты нам сестра, иди, иди сюда! Тебе, может быть, некуда уйти, у тебя, может быть, нет друзей, тебя, может быть, никто не любит, ты, может быть, потерял уважение к себе, ты, может быть, заслужил презрение от всех? – иди к нам. Здесь никого не презирают, потому что мы все грешники перед Богом, а Бог наш – о чудо! – Бог наш такой, что Он открывает Свои объятия грешнику, зовет грешника, никого не отталкивает, моет ноги Своим ученикам“… Подумайте об этом».
«Лукавый человек, конечно, опаснее зверя. Зверь не имея разума, не находит зла против человека, а лукавый человек, владея разумом, пользуется им в своих целях и, когда хочет, при его помощи изобретает ловушки. Лукавый человек наносит удар прежде всего себе и больше никому. Таким образом он враг самому себе. Душа такого человека всегда полна печали, в то время как мысли его всегда угрюмы».
«Что свойственно любви к ближнему? – Искать не своих выгод, но выгод любимого к пользе душевной и телесной».
«Если ты одних людей ненавидишь, к другим относишься равнодушно, а третьих очень сильно любишь, то заключи из этого, как ты еще далеко отстоишь от совершенной любви, которая побуждает одинаково любить всякого человека. Совершенная любовь не разделяет единого человеческого естества согласно нраву людей, но одинаково любит всех людей. Добрых любит, как друзей, а недобрых, как врагов (по заповеди), благодетельствуя им и терпеливо перенося все, причиняемое ими, не только не воздавая им злом за зло, но даже при необходимости страдая за них, чтобы по возможности сделать их своими друзьями».
«Мать – есть второе ваше я… Вы подумайте, ведь мать – такой же родитель, как и отец, а отношение к ребенку иное, почему? А вот здесь Господь тайну свою заложил. Мать, не раздумывая, отдает жизнь за свое дитя, мать до последних сил защищает его в неравном бою, а если уж обидели ее детище, то мать становится тигрицей… А как же может быть иначе, если девять месяцев вынашивала она под сердцем свое чадо. Не спала ночей, возможно, сама голодала, отдавая все своему крохе… И обиды она прощает, потому что сердце матери Господь слепил из другой глины, чем сердце отца. Эта глина материнского сердца не сравнима ни с чем. Господь слишком много внес в ее состав любви, доброты, нежности, мягкости, сочувствия, сострадания, самопожертвования… Поэтому, дорогие мои, никогда не будем осуждать матерей!»
«Сердце милующее – это горение сердца о всем творении: о людях, птицах, животных… От сильной жалости умиляется его сердце, и не может он слышать или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемой тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред он постоянно молится, чтобы сохранились и были помилованы».
«Кто оказывает милость ближнему, тот найдет милость у Господа, но суд без милости не сотворившему милости. Не проходи, человек, мимо бедняка с протянутой рукой, хотя бы во имя того, что руку протягивает в его лице Сам Господь».
«…Святой Иоанн Златоуст говорит: „Милостыня состоит не в том, чтобы давать деньги, а в том, чтобы давать с христианским чувством милосердия“. Это значит, благотворить должно добровольно, охотно, радушно, с почтительностью и непритворной любовью к бедным, с чувством благодарности к принимающему, помня, что блаженнее даяти, нежели принимати. Надо стараться своей помощью не унизить, не оскорбить человека, которому хотим помочь. И далее святой Иоанн Златоуст говорит: „Если кто дает не с таким расположением, то лучше не давать, ибо это не милостыня, а напрасная трата…“»
«Святитель Иоанн Милостивый никогда не отказывал просящим. Однажды по дороге в больницу он встретил нищего и велел дать ему шесть сребреников. Нищий, переменив одежду, обогнал патриарха и снова стал просить милостыню. Иоанн снова дал ему шесть сребреников. Когда же нищий в третий раз попросил подаяния и слуги стали гнать назойливого просителя, патриарх приказал дать ему двенадцать сребреников, сказав: „Не Христос ли искушает меня?“».
«Внимательнее относитесь к просьбам людей, обращающихся в храм за материальной помощью. Если даже 10 просителей обманывают, 11-й может оказаться человеком, которого действительно постигла беда, которому некуда идти».
«Мирно принимай досаждение от другого и радуйся, что досаждают тебе, а не ты. Потому что есть некоторые люди, которых не волнует, если они причиняют кому-то беспокойство, их волнует только, чтобы не беспокоили их…»
«Если хотите быть всегда мирными, ни с кем не расставайтесь в неудовольствии; но всячески старайтесь от души простить всех и даже по возможности умиротворить, чтобы разойтись в мирном духе, тогда и сами будете наслаждаться душевным спокойствием».
«Не должно непременно высказывать все, что мы имеем в уме, но должно стараться удалять из самого ума порочные пожелания и всякую постыдную мысль. Если же когда незаметным образом мы допустим у себя нечистые помыслы, то не будем никогда выводить их наружу языком, но будем подавлять их молчанием.
У тебя нечисты мысли? Пусть же, по крайней мере, будут чисты твои уста, не выноси вон этой грязи, чтобы не сделать вреда и другому и самому себе, потому что не только говорящим, но слушающим другим, когда говорят постыдное, передается много нечистоты».
«Человек, озлобленный против нас, есть человек больной; надо приложить пластырь к сердцу его – любовь; надо приласкать его, поговорить с ним с лаской, с любовью, и если в нем не закоренелая против нас злоба, а только временная вспышка, посмотрите, как сердце его или злоба его растает от нашей ласки и любви, как добро победит зло. Христианину нужно быть всегда благим, мудрым…»
«В начале земной жизни Христа Спасителя мы видим, что к его колыбели пришли сперва пастухи, а уже потом ученые мужи, волхвы. К сожалению, ум часто является препятствием на пути к Богу. Поэтому простецу легче Бога узреть, и во все времена в любом православном храме всегда людей простых было больше, а ученых меньше. Не так надмевает человека внешняя красота, физическая сила, красивый голос или еще что-нибудь, как ум. В нем заключается его главное преимущество перед остальными существами видимого мира, поэтому им-то и кичится он более всего, забывая о своем Творце и подателе этого ума и всех остальных дарований и возможностей».
«Страсть к наживе может развиться до такой степени, что захватит всю душу человека; все помышления и стремления его будут направлены на приобретение денег и обогащение любыми путями. Постепенно душа человека меняется: исчезают ранее значимые нравственные ценности: Бог, Церковь, нравственные принципы, заповеди Божий, семья, дети, друзья и дружба. Человек черствеет душой, все его мысли направлены на добывание денег, развитие своего дела любыми честными и нечестными путями…»
«Очень сложный вопрос о наследственности грехов. Еще в Ветхом Завете было сказано, что благословение – в роды родов, а наказание – до седьмого поколения. То есть наказание не длится без конца, а благословение – в роды родов. Сейчас в церковь приходят люди, у которых деды и прадеды были даже гонителями веры, а они вдруг приходят к вере, несмотря на то что их воспитывали без веры. Так что связь между поколениями, конечно, существует, и в земном смысле всякие наследственные наклонности передаются, но, видимо, все эти вещи не абсолютные по своей силе. И когда человек стремится к спасению, он все-таки преодолевает свою наследственность. При этом он страдает, в этом случае можно сказать, что за грехи предшествовавших поколений. Если же человек не борется с дурной наследственностью, то она над ним довлеет, мучает, мучают грехи, которые передаются по наследству, такие, как пьянство, всякие блудные вещи, потому что может быть некая предрасположенность в характере, в стремлениях. Но, кроме воспринятия грехов, существует также воспринятие добродетелей, как, например, у преподобного Серафима, который унаследовал добродетели матери, у преподобного Сергия и других святых. То есть если греховной наследственности противостоит стремление человека к исправлению, то наследственная греховность гасится, проходит. А если на добродетельную наследственность накладывается еще и стремление самого человека к добродетели, то она еще больше возрастает и может действительно просиять в этом человеке. Много примеров указывают на то, что существует такая связь поколений, когда передаются как добродетели, так и греховные наклонности. Но это вовсе не оправдание: „Он такой, ведь у него дурные наклонности“, потому что у каждого есть возможность с этим бороться… этот подвиг внутренней борьбы с тем, что тебе дано по наследству – он очень высоко ценится в очах Божиих».
«Не любишь ли, сын мой, смеяться над другими?.. Во всякой насмешке в большей или меньшей мере есть следующие вредные свойства: во-первых, она закрывает, а иногда извращает добрые качества того лица, на которое падает. В том, над кем смеются, перестают видеть достойные уважения черты характера, следовательно, в насмешку приметно или неприметно входит клевета. Во-вторых, она больнее прямого порицания отзывается в душе человека, который подвергается ей, и на других производит более сильное и продолжительное впечатление, чем прямой укор, следовательно, имеет особенно разрушительную силу для чести ближнего. Наконец, она осуждению ближнего придает характер удовольствия: смеяться над другим значит не только осуждать его, но и находить приятность в этом осуждении, следовательно, с насмешкой соединяется злорадство чувство, недостойное христианина».
«Не возлюби века сего, потому что делает запинание любящим его, и на час услаждает, в тот же час отпускает обнаженным. Горе тебе, душа, что пребываешь бесчувственною в настоящей жизни, каждый день предаваясь роскоши, смеху, рассеянности и живя распутно, в будущий век будешь плакать… Предусматривай будущее как человек разумный, наблюдай настоящее как человек смертный».
«Очень частая ситуация: человек едет навещать больного за тридевять земель, а дома у него четверо больных, которые нуждаются в гораздо большем уходе, вполне реальном и конкретном. Но гораздо легче, расчесывая свое самолюбие, тщеславие, честолюбие и религиозное чувство, куда-то съездить, поговорить с человеком, который гораздо более приятен, чем этот родственник, который бесконечно надоел и к тому же еще неблагодарен. Родственники друг к другу обычно неблагодарны: ни муж жене не благодарен за то, что она за него душу кладет, ни жена не благодарна мужу за то, что он деньги приносит. Это все принимается как само собой разумеющееся. И чтобы дети были благодарны родителям, этого я пока в жизни не встречал. Может быть, это где и есть. Во всяком случае, я глубоко надеюсь, что вообще-то, по идее, быть должно, потому что земля как-то должна стоять, поэтому, наверное, такие дети есть».
«Рассказ об иноке, который всегда хорошо думал о других. Если у кого было чисто в кельи, он думал: у этого душа такая же чистая, как его келия. У кого было грязно – он говорил: человек много трудится для Бога и у него нет времени убирать свою келью».
«В одном монастыре жил беспечно один инок. Но настали для него дни скорби, разболелся инок и разлучался с телом тихо и даже с улыбкой на устах. Братья удивленно спросили его: „Мы видели, брат, как проводил ты жизнь в нерадении, и сейчас не можем понять, откуда у тебя в страшный час такое спокойствие и даже улыбка?“. Умирающий инок приподнялся на одр И МОЛВИЛ: "Да, вы правы, братья мои, был я нерадивым монахом, и вот сейчас Ангелы Божьи показывали записи всех моих грехов и спросили: знаю ли я про них? Я ответил: да, знаю хорошо, однако с тех пор, как оставил мир и постригся в монахи, я не осудил ни одного человека, не имел ни на кого злобы и молю, чтобы исполнилось на мне слово Христово:
«Нестяжание – удовлетворение себя одним необходимым для спасения души. Ненависть к роскоши и милосердие к нищим… Спокойствие и свобода духа. Мягкость сердца. Кротость. Нестяжание имения (богатства), бескорыстие, бедность».
«Как черно-желтые и худосочные тела всякую пищу, какую бы они ни приняли, превращают во вредные соки, хотя бы она была и самой полезной, так и душа с испорченным нравом получает вред от всего, с чем имеет дело, даже от самого хорошего. А имеющий добрый нрав подобен тому, кто имеет здоровый организм, который, если и проглотит что-либо и не совсем полезное, все же превратит все в хорошие соки. Так и мы, если будем иметь добрый нрав и будем хорошо себя настраивать, то от всякого дела получим духовную пользу».
«Неразумен человек, ищущий человеческой справедливости, и еще неразумнее тот, кто не забывает обид, причиненных ему другими людьми, и добра, которое он сделал для других».
«Люди высокого духа переносят обиды мужественно и с радостью».
«Если рассмотреть внимательно, обидчивость наша происходит в основном от самолюбия, вот, оказывается, в чем зло. Мы, Господи, честолюбивы, мы любим только похвалы, а в лучшем случае молчаливое признание наших мнимых достоинств, и ни малейшего замечания ни от кого, даже своего духовного отца, начальника по работе, родителей дома, не можем смиренно принять, уж не говоря о том, чтобы поблагодарить Господа, открывающего нам глаза на наши недостатки через людей. Ожидая похвал и одобрений и не получая их, мы раздражаемся, досадуем, теряем покой; увлеченные самовозношением, мы преисполнены зависти к совершенствам и достоинствам других людей!»
«В разные годы, в разном возрасте, при разных обстоятельствах мы должны жить по-разному… В молодом человеке горит огонь; в старом человеке светит свет. Надо уметь, пока горит огонь – гореть; но когда прошло время горения – суметь быть светом. Надо в какой-то момент жизни быть силой, а в какой-то момент быть тишиной. И каждый из нас должен задуматься над тем, где он находится и умеет ли он совершить этот переход от творческой силы до созерцательного света. Людям порой больше нужен свет, чем наша деятельность; нужен свет, нужно молчание, нужна тишина, нужно то глубокое, безмолвное понимание, которое можно дать человеку только тогда, когда сам внутренне успокоишься, не путем застоя, а путем углубленной внутренней тишины».
«"Одиночество – это плохо". „Полюбите меня – а я полюблю вас“. Нет, ты полюби, и тогда другие полюбят тебя! Ты научись любить – и тогда твое одиночество прекратится, в ответ на твою любовь обязательно отзовутся другие люди».
«Человек старается защитить себя, оправдать свои поступки, возвеличить себя и перед другими получше показаться. В храм опоздал, потому что автобус не пришел; молитвы утром не прочитал, потому что вчера поздно лег; не пощусь, потому что нечего есть; на работе с начальником поругался, потому что он не прав; родителям нахамил, потому что они, как теперь говорят, „достали“ выпил, потому что предложили… ничего в жизни не достиг, потому что система плохая, государство плохое. И получается, что ты ни в чем не виноват. А раз ни в чем не виноват, значит, зачем куда-то идти? Вокруг все плохо, все кругом виноваты, он только хорош. Такое состояние души, когда человек себя постоянно оправдывает – это есть духовная смерть».
«Мы потонули в осуждениях и пересудах! Мы жить без этого не можем. Собрались двое или трое, не успели рта раскрыть, всего несколько фраз произнесли – и уже осуждение, а уж в мыслях мы и вообще из осуждения не выходим… Ваш ближний пал! Но знаете ли вы его историю? Знаете ли вы, какие заблуждения окружали его, какие обольщения обуревали, какие искушения застилали ему свет, загромождали ему путь? Знаете ли вы, что в роковой час падения ему недоставало братской руки, могущей его поддержать и спасти, и эта рука могла быть вашей?»
«Как избежать греха осуждения ближнего? Отбросить злобу, ненависть, зависть. Молиться Богу милосердному и просить, чтобы не допустил власть во грех осуждения. Удаляться от тех людей, которые имеют злую привычку других осуждать. Преподобный Серафим Саровский говорит: „Стяжите дух мирен и вокруг тебя тысячи спасутся“. Обличать можно. Сказано: „Обличи разумного – он тебя возлюбит, не обличай безумного – он тебя возненавидит“. Подчеркиваю – все надо делать ласково, с любовью. Только так можно бороться со злом. Так, если мы видим в человеке какие-то грехи, увидим свои грехи в нем. Увидели – еще ничего грешного в том нет, но если скажем: „Этот человек пьяница“, „Этот – вор“ и т. д., то мы уже их осудили. А это уже грех в нашей душе. Надо быть очень духовным, чтобы прозревать в том или другом человеке грех, не осуждая, а жалея его, молиться чтобы человек от него избавился».
«Каковы мы бываем с людьми? Иногда мы холодно, без участия сердца, по должности или из приличия высказываем им свои просьбы, похвалы, благодарность или делаем для них что-либо; а иногда с теплотою, с участием сердца, с любовью; или иногда притворно, иногда искренно».
«Господь сказал:
«Если Господь кого из вас поставил начальником, то не грешны ли мы потворством или, наоборот, жестоким обращением с подчиненными? За своими начальническими обязанностями забыли, что в нашем подчинении живые люди, с живыми душами, и что никто не снял с нас обязанности быть человеком по отношению к подчиненным».
«Как прекрасна наша земля в тех местах, где не ступала нога человека, – какая там чистая вода, какие там прекрасные растения, какие там замечательные животные!.. Теперь посмотрим на животный мир – как там все гармонично: каждая травинка является лекарством, одно животное живет за счет других и везде наблюдается гармония, равновесие».
«По поводу стремления компенсировать недостаток общения с людьми общением с животными следует сказать, что человек – существо удивительно богатое, в его жизни есть разные элементы, включающие в себя, в том числе, и общение с животными…Но все это вовсе не вместо общения с друзьями».
Но вот другая сторона. «Не дозволил ли ты себе когда-либо жестоко обращаться с твоими домашними животными? Не морил ли их голодом и не бил ли? Знай, что домашние животные – слуги твои, данные тебе в помощь Господом. Обращаясь жестоко с ним, возлагая на них тяжесть сверх силы и отказывая им в необходимом, ты делаешься недостойным дара Божия и оскорбляешь этим Господа всей твари… Все святые кротко и сострадательно обращались не только с домашними, но и с дикими животными; нередко лечили их, когда они были больны, и часто кормили из собственных рук. Таковы, например, преподобные Герасим Иорданский и Сергий Радонежский. Будем и мы подражать им».
«Иногда можно услышать и такие слова: „Я животных больше люблю, чем людей“. Какое безумие! Сказано, правда: „Блажен, иже и скоты милует“, но отдавать всю свою привязанность животным – это грех. Кто в этом грешен, кайтесь Господу!»
«Не согрешил ли ты когда-либо непочтительностью к родителям? Не оскорбил ли их непослушанием, дерзким словом? Не оставил ли их без помощи? Помни, что крайне тяжкий грех не почитать родителей. За почитание родителей Господь обещает два великих блага: долгоденствие и благоденствие, а за неуважение к отцу и матери отнимает эти два драгоценные блага…»
«В жизни есть три трудности: отдавать долги, дохаживать старых родителей, молиться Богу».
Поделиться книгой: