Космопорт, 2014 № 02 (3)

Альетт де Бодар[1]

Погружение

Утром ты уже не уверена, что знаешь, кто ты. Стоишь перед зеркалом. Отражение дрожит и течёт, показывая лишь то, что ты хочешь увидеть: разрез глаз, который кажется слишком широким, кожу, которая кажется слишком бледной. Ощущаешь странный запах, доносящийся наверное из вентиляционный системы. Это не благовония, не чеснок, а нечто другое, неуловимое, но которое тебе раньше было хорошо известно.

Ты уже одета. Нет, это не плоть, а та оболочка, которая снаружи. Это важно. Твой аватар облачен в синий, чёрный и золотой. Стильная одежда женщины из хорошей семьи, которая много путешествует.

Но когда ты отворачиваешься от зеркала, фокус в стекле мерцает, и на какой-то миг на тебя оттуда смотрит незнакомка. На ней скучное шёлковое платье. Она ниже и приземистее, чем ты. Она — это далёкое вспоминание, которое уже ровным счётом ничего не значит.

* * *

Кун стояла в порту смотрела на прибывающие космолёты. Конечно же, она могла наблюдать за медленным танцем кораблей, ныряющих в люльки стапелей, будто обратно в утробу матери, не только отсюда, но и из любого другого места на Станции Долговечность. Достаточно было через роутер вывести видео из сети на слой поверх поля зрения. Но в космопорте возникало особенное ощущение близости к происходящему, которое ей никогда не удавалось почувствовать ни в саду Золотых Карпов, ни в храме Лазурного Дракона. Только здесь, на расстоянии нескольких слоёв металла от стапелей, она могла почувствовать, что балансирует на краю холодной безвоздушной пустоты. Только здесь она могла почти явственно представить, что у неё нет семьи и что она вернулась к истоку всего.

В эти дни большая часть кораблей приходила из Галактика. А ведь ранее все думали, что бывшие хозяева Долговечности будут не слишком рады независимости колонии. Но вот после окончания войны прошло не так и много времени, как они стали приносить станции солидный доход. Чрева приходящих кораблей извергали постоянный поток туристов. Глаза прибывших были слишком круглыми и широкими, челюсти — слишком квадратными, а у розовых лиц был нездоровый оттенок сырого мяса, слишком долго пролежавшего на солнце. Они шли с легкой уверенностью владельцев иммерсеров, лишь на секунду задерживаясь полюбоваться очередной достопримечательностью — и вновь продолжали путь к вокзалу. Торгуясь на школьном ронге о цене поездки, они нанимали транспорт до рекомендованных отелей. Куи большую часть жизни наблюдала это зрелище, оно было знакомо ей до тошноты. Полчища одинаковых туристов, наводняющих станцию — это как нашествие сороконожек или пиявок.

И всё равно Куи продолжала наблюдать за ними. Они напоминали ей о времени, проведённом на Прайме, опьяняющих днях учёбы, шумных барах и бурных выходных, последних минутах зубрёжки перед экзаменами. Время без забот, которого в её жизни никогда больше не будет. Она одновременно скучала по тем денькам и презирала себя за эту слабость. Учёба на Прайме, которая должна была приоткрыть для неё дверь в более высокие слои общества станции, на деле не принесла ей ничего и лишь отдалила от собственной семьи и оставила с ощущением нарастающего одиночества, неудовлетворённости и бесцельности существования, которое она даже не могла выразить словами.

Она простояла бы так, не шевелясь, целый день, но тут на границе поля зрения появился наложенный роутером значок. Сообщение от Второго Дяди.

— Дитя. — Лицо его было бледным и помятым, под глазами темнели мешки, словно он не выспался. А может, и не выспался — последний раз, когда Куи его видела, он совещался с Ттам, её сестрой, пытаясь организовать доставку к свадебному торжеству: пятьсот восковых тыкв и шесть бочек лучшего рыбного соуса со станции Процветание. — Дитя, — повторил Второй Дядя. — Возвращайся в ресторан.

— Но у меня же выходной, — ответила Куи. Она не ожидала, что это прозвучит так зло и по-детски.

Второй Дядя был почти напрочь лишён чувства юмора, но его лицо скривилось в подобии улыбки. На зернистом фоне ярко выделился белый шрам, полученный им во время Войны за независимость. Шрам изгибался туда и обратно, будто всё ещё беспокоил.

— Знаю, — сердито сказал Дядя. — Но ты нужна мне. У нас важный покупатель.

— Галакт, — произнесла Куи. Это было единственно возможное объяснение тому, что звали её, а не кого-нибудь из братьев или племянников. Семья почему-то полагала, что благодаря обучению на Прайме она хорошо разбиралась в образе мыслей галактов. Хоть какой-то прок от учёбы, раз уж основной цели добиться не удалось!

— Да. Важный человек, руководитель местной торговой компании. — На слое обычного зрения Второй Дядя не двигался. Куи видела, как корабли, проходили сквозь его лицо, медленно выравнивались напротив своих подов, и как потом перед ними, как цветок орхидеи, раскрывалась приёмная ниша. Куи прекрасно знала, как идут дела в ресторане — число посетителей постоянно уменьшалось, самые разборчивые клиенты переезжали в районы получше, а у туристов не хватало времени на дорогие блюда из отборных продуктов.

— Хорошо, я буду.

За завтраком ты смотришь на еду, разложенную на столе: хлеб, джем и какая-то окрашенная жидкость. Мгновение в твоей голове пусто, а потом иммерсер вбрасывает информацию, что это чёрный и крепкий кофе, именно такой, какой ты обычно пьёшь.

Да. Кофе.

Подносишь чашку к губам — иммерсер аккуратно подсказывает тебе, напоминая, как браться, как двигаться, как без малейшего усилия в любой ситуации оставаться грациозной и элегантной.

— Чуть крепковат, — извиняющимся голосом произносит твой муж.

Он наблюдает за тобой с другого конца стола с таким выражением лица, которое ты не можешь истолковать. Странно, ты должна была знать всё о выражениях лиц — вся информация о культуре Галактика записана в иммерсер, и он должен был тебе всё подсказать. Но иммерсер странным образом молчит, и это пугает тебя больше, чем что-либо иное. Ведь иммерсеры никогда не подводят!..

— Идём? — спрашивает муж.

На секунду забываешь его имя, потом вспоминаешь: Гален, это Гален. Его назвали в честь какого-то врача со Старой Земли. Высокий, темноволосый, с бледной кожей. Как и у других галактов, аватар его иммерсера практически такой же. Это людям вроде тебя надо стараться, чтобы соответствовать стандартам. Ведь в тебе столько всякого царапает взгляд: раскосые глаза, морщинка в форме моли в уголке рта, тёмная кожа, приземистость, наводящая скорее на мысли об индийском хлебном дерево, а не о колышущейся листве высоких пальм. Но это не важно: ты легко можешь стать идеальной — надень иммерсер и превратись в кого-то другую, высокую, белокожую и красивую.

Хотя, если серьёзно, сколько ты уже не снимала иммерсер? И как только мелькает эта мысль, её тут же сметает поток информации от иммерсера. Стрелочки переводят всё твоё внимание на хлеб, на кухню, на отполированной металл столешницы. Они, как цветок лотоса, раскрывают перед тобой целую вселенную информации.

— Да, — отвечаешь ты. — Идём.

Запинаешься на этом слове. Была какая-то другая конструкция, какое-то местоимение, которое стоило бы использовать вместо суховатого выражения на галакто. Но на ум ничего не приходит. Чувствуешь себя полем сахарного тростника после сбора урожая: выжженным, с пеньками обрезанных стеблей, в которых не осталось ни капли сласти.

* * *

Конечно, Второй Дядя настаивал, чтобы во время деловой встречи Куи была в иммерсере.

— Это просто на всякий случай, — как всегда мягко и дипломатично сказал он.

Но там, где Куи оставила иммерсер, его уже не было. Разослав сообщения всей семье, Куи смогла узнать что-то толковое только от кузена Кхана. Он припомнил, что видел Ттам, которая промчалась по жилым помещениям, собирая всю технику Галактика, до которой она только смогла добраться.

Третья Тётя, прочитав сообщение Кхана на семейном канале, неодобрительно проворчала:

— Ттам! Эта девчонка вечно витает в облаках. Мечтами шелуху с риса не снять.

Куи промолчала. Её мечты зачахли и умерли ещё тогда, когда, вернувшись с Прайма, она провалила экзамены на должность чиновника. Но зато это так здорово, когда рядом есть хоть кто-то, кто смотрит за пределы узкого круга семейных интересов, вращающихся вокруг ресторана. Да и если не она, то кто стал бы общаться с Ттам?

В общих комнатах на верхних этажах сестры не было. Куи мельком глянула на лифт к запертым комнатам Бабушки. Это был знак уважения к Бабушке, вряд ли Ттам стала бы там разбирать технику галактов. Поэтому Куи направилась прямиком на нижний этаж, где проживала молодёжь.

Кухня была совсем близко, и казалось, что всё вокруг пропитано запахом чеснока и рыбного соуса. На нижнем этаже, со всеми его запахами и шумом полчищ официанток, разносящих еду, конечно же, могли обитать только самые младшие.

Ттам сидела в закутке, который был общей зоной этого этажа. Техника была свалена на полу: два иммерсера (вероятно, Ттам и Куи были единственными членами семьи, которые настолько легкомысленно относились к ним и бросали их где попало), беспроводная детская обучающая приставка, сейчас передающая истории о подростках, которые выросли на терраформированных планетах. А на столе лежало какое-то непонятное устройство. Ттам успела выпотрошить его как рыбу, и на столешнице валялись линзы и металлические детали.

Но, похоже, всё это Ттам уже наскучило, и сейчас, заканчивая завтракать, она втягивала лапшу из суповой плошки. Наверное, это были остатки с кухни. Куи узнала запах и почти ощутила на языке вкус специй из маминого супа. В животе заурчало, хотя Куи уже успела позавтракать рисовыми колобками.

— Снова ты за своё, — вздохнула Куи. — Пожалуйста, не бери мой иммерсер для своих экспериментов.

Ттам даже не попыталась изобразить удивление:

— Вроде бы тебе не особо нравится им пользоваться, сестрица.

— Даже если я им не пользуюсь, это не значит, что он твой, — ответила Куи, хотя настоящая причина была, конечно же, другой. Её не волновало, что младшая сестра без спросу брала её вещи, и она даже была бы рада никогда больше не надевать иммерсер. Просто она ненавидела то смутное ощущение, которое возникало, когда побеги системы проникали во все уголки её разума, чтобы подобрать лучший способ подсказывать ей правильные действия. Но при общении с клиентами, обслуживала ли она просто столик или готовила большой праздник, иммерсер был обязателен.

— Сестрёнка? — сказала Куи.

Ттам положила палочки рядом с тарелкой и широко взмахнула руками:

— Хорошо. Забирай. У меня есть свой.

Куи всмотрелась в разложенные на столе предметы и задала свой обычный вопрос:

— И как успехи?

В отличие от Куи, Ттам хорошо разбиралась в логистике и компьютерных технологиях. Большую часть времени Ттам проводила перед экраном или напрямую подключённой к компьютерной сети станции. Её работой были сетевые подключения и поддержка сети в ресторане. В свободное время Ттам возилась с техникой галактов. Она разбирала устройства, чтобы посмотреть, как они работают, а затем собирала их заново. Так одна из попыток Ттам разобраться с развлекательными приставками позволила установить в ресторане различный фоновый звук для клиентов. Теперь галакты слушали старомодную ронгскую музыку, а местные жители — декламацию новейших стихотворений.

Но с иммерсерами Ттам зашла в тупик. В этих штуках была мерзкая защита от любопытных. Иммерсеры можно было легко открыть, чтобы заменить батарейку, но не более того. В прошлый раз Ттам чуть не осталась без рук.

Судя по лицу Ттам, к новой попытке она была пока что ещё не готова.

— В их основе должна лежать такая же логика, — сказала Ттам.

— Где и какая? — Куи не могла удержаться от вопроса. Она подняла иммерсер и быстро проверила, стоит ли на нём серийный номер её устройства.

Ттам указала на разбросанные по столу детали и начала объяснять:

— Это Искусственный Писатель. Штуковина, которое сочиняет развлекательное чтиво.

— Вроде бы это не то же самое, — Куи решила подождать пояснений от Ттам.

Та продолжила:

— А вот эта штуковина вплетает в повествование существующие культурные стереотипы. Например, про людей, прокладывающих свой собственный путь и сражающихся с пришельцами за обладание планетой. Для нас на Долговечности это звучит довольно бессмысленно, мы же никогда не видели ни одной другой планеты.

Ттам резко выдохнула, глядя наполовину на разобранного «Искусственного Писателя», наполовину на какой-то из наложенный слоёв, и закончила мысль:

— Так же и иммерсеры: берут готовые культурные паттерны и в подходящей форме доносят до тебя информацию об языке, жестах, обычаях, обо всём. Один принцип.

— И всё равно не понимаю, что ты хочешь с ним сделать, — подытожила Куи и надела свой иммерсер, подтянув тонкий металлический обруч так, чтобы он ровно сидел на голове.

Она вздрогнула, когда интерфейс синхронизировался с мозгом. Пошевелила руками, меняя установки — дурацкая фиговина вечно сбрасывалась на заводские установки, и Куи подозревала, что дело тут нечисто. Но вот всё покрылось мерцающей сеткой, это медленно занимал своё место аватар. Куи продолжала видеть комнату — матрица была лишь слегка непрозрачна — но, предки, как же она ненавидела ощущение неполного присутствия!

— Как я выгляжу? — спросила она Ттам.

— Отвратительно. Твой аватар похож на труп или что-то вроде этого, — прокомментировала сестра.

— Ха ха ха, — сказала Куи.

Аватар был бледнее и выше её. И большинство клиентов говорило, что он делает её красавицей. В такие моменты Куи была рада аватару: никто не видел, как её злят такие комплименты.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — строго сказала Куи. — Так что же ты хочешь с ним сделать?

Глаза сестры сверкнули. Она продолжила:

— Только представь, как много мы могли бы сделать, если бы разобрались. Это же лучший образец техники галактов, который у нас есть!

Куи презрительно хмыкнула. Ттам понимающе улыбнулась, она прекрасно знала, как сестра относится к галактам и их пустым обещаниям.

— А ещё это их оружие, — сказала Ттам и толкнула приставку. — Как их книги, голофильмы, живые игры. Для галактов всё просто — они надевают иммерсеры с туристическими настройками, запускают ронг-скрипт (какой бы идиот его ни написал), и это ровно то, что им требуется для ориентирования в чужой культурной среде. Но мы нет. Мы им поклоняемся. Наши иммерсеры всегда настроены на культуру галактов. Мы пытаемся выглядеть как они.

Галакты подталкивают нас к этому, а мы достаточно наивны, чтобы поддаваться.

— И думаешь, ты можешь как-то исправить это? — не удержавшись, сердито воскликнула Куи. Её не надо было убеждать: на Прайме она никогда не встречала иммерсеров. Даже приезжая в другой город, галакты полагали, что знают достаточно, чтобы самостоятельно разобраться во всём происходящем. Иммерсеры были туристической штучкой для космических станций, бывших колоний, которые были буквально ими наводнены.

Глаза Ттам загорелись — такой огонь иногда горел в глазах у мятежников в исторических голофильмах — и она с жаром стала говорить:

— Если сумею их разобрать, то смогу пересобрать и разъединить некоторые логические контуры. Мы сможем получить доступ к языку и другим механизмам коммуникации так, чтобы эти устройства не поглощали нас.

— Витает в облаках, — сказала Третья Тётя. — Никто никогда не упрекал Ттам в том, что она мыслит слишком мелко. Или что не добивается поставленных целей. Ведь любая революция должна с чего-то начинаться, как в своё время Война за независимость началась всего с одного стихотворения и незаконного заключения его автора.

Куи кивнула. Она доверяла Ттам, хотя и не знала, до какой степени.

— Хорошо сказано. Но мне пора идти, а то Второй Дядя меня прибьёт. Увидимся позже, сестрёнка.

Проходя со своим мужем под широкой аркой входа в ресторан, ты бросаешь взгляд на каллиграфическую вывеску наверху. Иммерсер переводит её как «Кухня Сестры Хаи» и начинает в деталях рассказывать о меню и рекомендованных блюдах. Когда ты проходишь мимо столов, он подсвечивает то, что тебе могло бы понравиться с его точки зрения, от вареников с рисом до жаренных креветок. Он предостерегает тебя от более экзотических блюд, вроде маринованных свиных ушек, ферментированного мяса (с ним стоит быть особенно осторожным, так как его название меняется в зависимости от того, какой из станционных диалектов ты используешь) или столь любимого местными жителями сильно пахнущего дуриана.

Это кажется… не совсем правильно, думаешь ты, стараясь следовать за Галеном. Он идёт со свойственной ему уверенностью и уже сильно опередил тебя. Люди расступаются перед ним, официантка с юным симпатичным аватаром кланяется, хотя Гален не обращает на это внимания. Ты знаешь, его раздражает такое раболепие, и он часто разглагольствует об устаревших обычаях на борту Долголетия, о неравноправии и нехватке демократии. Гален считает, что местные обитатели изменятся и приспособятся к галактическому обществу, это лишь вопрос времени. Когда-то давным-давно вы спорили об этом, но сейчас остались только выцветшие воспоминания. Ты забыла слова, ты даже не помнишь, почему спорила и какой в этом был смысл. Галакты восстали против тирании Старой Земли. Они сбросили оковы и завоевали право самим определять свою судьбу. В какой-то момент все остальные станции и планеты поступят так же, поднимутся против диктатуры, которая удерживает их от прогресса. Это правильно. Это всегда было правильным.

Без спроса останавливаешься у стола и наблюдаешь за двумя девушками, палочками берущими кусочки курицы с блюда. От него поднимается запах рыбного соуса и лимонного сорго, резкий и непереносимый, как тухлое мясо. Нет, нет, не то — ты вспоминаешь образ женщины с тёмной кожей, которая подносит к столу блюдо пропаренного риса, её руки были полны того же запаха, и твой рот наполнялся слюной в предвкушении…

Девушки смотрят на тебя. Простейшие, шаблонные аватары. Одежда — яркая смесь красного и жёлтого, странный, неудобный крой, работа дешёвых дизайнеров. Лица аваторов дрожат, и под алым румянцем щёк ты замечаешь намёк на тёмную кожу. Дешёвая, неуместная безвкусица, хорошо, что ты совсем не такая, как они.

— Могу ли я вам помочь, старшая сестра? — спрашивает одна из них.

Старшая сестра. Обращение, которое ты пыталась найти раньше, одна из тех вещей, которые, казалось, стёрлись из памяти. Ты мучительно подыскиваешь слова, но всё, что предлагает иммерсер — нейтральное безликое местоимение. Инстинктивно ты чувствуешь, что это не то. Так мог бы сказать иностранец.

— Старшая сестра, — наконец повторяешь ты, так и не сумев придумать ничего другого.

— Агнес! — это издалека доносится голос Галена. И на короткое мгновение кажется, что иммерсер снова тебя подводит. Ты знаешь, что у тебя много имён. Имя Агнес дали тебе в школе у галактов. Гален и его друзья могли произносить его, не коверкая. Ты помнишь и ронгские имена. То, что дала тебе мать на Долголетии, детские ласковые прозвища и, наконец, взрослое имя.

Бе-Но, Бе-Ю. О-Сень, как память о багряных кленовых листьях с планеты, на которой ты никогда не была.

Отшатываешься от стола, скрывая дрожь в руках.

* * *

Когда Куи пришла, Второй Дядя и клиенты были уже на месте.

По приватному каналу пришло сообщение «Ты опоздала». Дядя писал без эмоций, словно заранее знал, что на неё нельзя положиться. Обида обожгла Куи.

— Позвольте представить вам мою племянницу Куи, — обратился он на галакто к человеку, который стоял за ним.

— Куи, — повторил человек.

Его иммерсер идеально схватил все нюансы произношения имени на ронге. Он был ровно таким, как она ожидала. Высокий, тонкий слой аватара, который немного сужал его подбородок и глаза и делал его грудь чуть шире. Но всё это мелкие, косметические поправки, а в общем и целом для галакта он выглядел весьма неплохо.

— Меня зовут Гален Сантос. Приятно познакомиться. Моя жена, Агнес, — продолжил клиент на галакто.

Агнес. Куи повернулась, в первый раз внимательно взглянула на женщину и вздрогнула. Там никого не было, лишь толстый слой аватара, настолько плотный и сложный, что Куи не могла даже предположить, как выглядит та, которая скрывается за ним.

— Приятно познакомиться, — поприветствовала их Куи и, согнувшись и сложив руки вместе, поклонилась всем, от младшего до старшего. Это был традиционный ронгский поклон. Только благодаря своей вечной наблюдательности, Куи успела заметить, что по телу Агнес пробежала едва заметная дрожь. Иммерсер вопил, что надо протянуть обе руки ладонями вверх, как это принято в Галакте. Но Куи была ещё на том уровне, где можно отличить свои мысли от подсказок иммерсера, поэтому она просто отфильтровывала его советы.

Второй Дядя снова заговорил (его аватар был белокожей худощавой версией его собственного облика):

— Так вы ищете место для банкета?

— Да, — ответил Гален, придвинул к себе стул и сел, мягко погрузившись в его объятья.

Примеру Галена последовали и все остальные, хоть и без такой же высокомерной грации. Когда садилась Агнесс, Куи заметила, что она снова вздрогнула, будто вспомнила что-то неприятное.