Помоги проекту - поделись книгой:
— Какого?.. — забормотал он.
Стихия набросилась на него, схватила за плечи и сильно ударила оземь. Вокруг тотчас закружились Страхи, будто слетевшись на шум. Бандит пытался сбросить с себя Стихию. Анна оцепенело наблюдала за происходящим.
Стихии удалось набросить ему на шею удавку и крепко её стянуть. Страхи возбуждались от этой борьбы. Она не успела его прикончить, как со своей лежанки вскочил последний бандит. Одурелый и встревоженный, он предпочел убежать.
Сумрак! Это же и был Честертон! Если на него набросятся Страхи…
Стихия оставила третьего бандита и, позабыв обо всём, ринулась за Честертоном. Если Страхи сейчас заберут его… Нет трупа — нет награды.
Она настигла Честертона уже у лошадей и, схватив за ноги, опрокинула на землю.
— Ах ты, дрянь! — пьяным голосом бормотал он, отпихивая Стихию ногами. — Хозяйка гостиницы. Ты меня отравила, дрянь!
Страхи стали совершенно чёрными. Глаза заполыхали зелёным — теперь они видели мир, как люди.
Стихия боролась с Честертоном, отбрасывая его руки в стороны.
— Я тебе заплачу, — кричал он, вцепившись в нее пальцами. — Заплачу.
Стихия ударила его молотком по руке. Тот взвыл от боли. Потом ударила его в лицо. Послышался хруст. Пока он стонал и дёргался, она разорвала на себе свитер и кое-как обернула вокруг его головы и молотка.
— Анна! — крикнула она. — Дай мешок, мешок!
Анна бросилась на помощь и натянула мешок на голову Честертона. Свитер был уже почти насквозь пропитан кровью. Нащупав свободной рукой на земле камень, Стихия ударила им по лицу через мешок. Свитер приглушал крики Честертона и удары камня. Она била снова и снова.
В конце концов, жертва обмякла. Анна Уильям сжимала мешок на его шее, не пропуская наружу кровь, и тяжело дышала: «О, Господи Поднебесный…»
Стихия осмелилась поднять взгляд. В темноте, словно костры, разгорались десятки зелёных глаз. Анна зажмурилась и зашептала молитву, по её щекам текли слезы.
Стихия встала рядом и вынула серебряный кинжал. Перед её глазами возникли воспоминания о другой ночи, ставшей для её бабушки последней.
Тогда для этого была возможность, тогда они были недалеко от безопасного места. Но даже это не спасло бабушку.
Те воспоминания леденили душу страхом. Что же наделала бабушка. Что она сама наделала… Сегодня у неё оставалась только одна надежда. Бегство не спасёт, слишком далеко.
К счастью, жуткие глаза начали медленно растворяться в темноте. Стихия изнеможенно рухнула на спину, выронив кинжал. Анна Уильям открыла глаза.
— О, Господи! — воскликнула она, когда Страхи исчезали из вида. — Чудо!
— Это не чудо, — ответила Стихия, — а удача. Мы вовремя их убили.
Анна сидела, обхватив себя руками.
— Сумрак, вот же сумрак! Я думала, мы уже покойники.
Тут Стихия что-то вспомнила. Третий бандит! Она не успела его придушить. Она резко вскочила на ноги и, оглянувшись, увидела, что тот лежит замертво.
— Я его прикончила, — объяснила Анна Уильям. — Пришлось своими руками…
Стихия взглянула на нее.
— Кажется, ты нас спасла. Без твоей помощи я бы их убила, но и мне настал бы конец.
Анна всё ещё следила за Страхами, теперь бесстрастно бродившими меж деревьев.
— Что должно случиться, чтобы ты в чём-то увидела не удачу, а чудо?
— Должно случиться чудо. Ладно, пойдем, натянем на них по второму мешку.
Это делалось на всякий случай, ведь самое страшное — это кровь. Бегство притягивало Страхов, но не сразу. Огонь возбуждал их мгновенно, но вместе с тем ослеплял и сбивал с толку.
И только кровь… пролитая со злости… одна лишь капля, попавшая в атмосферу, заставляла Страхов убивать не только напавшего, но и всё живое вокруг.
Стихия проверила у каждого бандита пульс. Его не было.
Они оседлали лошадей и взгромоздили на них трупы бандитов, включая часового. Спальные мешки и прочую утварь они тоже захватили. К счастью, у бандитов оказалось немного серебра. Законы позволяли забирать вещи преступников себе, если, конечно, разыскивали их не за краденое. В случае Честертона, властям нужна была только его голова. И далеко не только властям.
Стихия привязывала трупы к сёдлам, и вдруг замерла.
— Мама! — шепнула Анна, заметив то же самое. Шорох листвы. Они убрали с пиалы ткань. Свет от неё и пиалы бандитов осветил восемь человек на лошадях — мужчин и женщин.
Сразу видно, что горожане — новенькие одежды и манера озираться на Страхов. Стихия сделала шаг вперед, сожалея, что в руках у неё не оказалось молотка — с ним она выглядела бы хоть как-то угрожающе. Но молоток был в мешке, повязанном на голове Честертона. На нем была кровь, и нельзя было его вынимать, пока она не высохнет, или пока они не доберутся до какого-нибудь безопасного места.
— Поглядите-ка, — произнёс первый наездник. — А я не поверил Тобиасу, когда он вернулся с разведки, но кажется это правда. Пятеро бандитов Честертона убиты двумя поселенцами?
— Ты кто? — спросила Стихия.
— Малыш Рэд, — он коснулся своей шляпы кончиками пальцев. — Я выслеживал эту добычу целых четыре месяца. Не знаю, как тебя и отблагодарить за услугу.
Он сделал знак нескольким своим людям слезть с лошадей.
— Мам! — шепнула Анна. Стихия пристально смотрела в глаза Рэда. У него в руках была дубина, а одна из женщин за его спиной держала в руках арбалет новой конструкции с тупоносыми стрелами. Они быстро заряжались и мощно стреляли, при этом не проливали кровь.
— Отойди от лошадей, дочка, — приказала Стихия.
— Но…
— Отойди.
Стихия отпустила поводья ведомой ею лошади. Троё незнакомцев повели лошадей. Один из них с ухмылкой поглядывал на Анну.
— А ты не глупа, — Рэд изучал взглядом Стихию, облокотившись на луку седла. Мимо неё прошла одна из женщин, тянувшая за поводья лошадь Честертона с его же трупом на седле.
Стихия подошла к лошади, положив руку на седло. Растерявшись, женщина посмотрела на своего начальника. Стихия вынула из чехла нож.
— Поделись с нами, — произнесла Стихия, пряча его в рукаве. — За нашу работу. Четверть, я больше не прошу.
— Разумеется, — Рэд улыбнулся одной из тех фальшивых улыбок, которые часто изображают на портретах. — Четверть твоя.
Стихия кивнула. Она провела ножом по одной из веревок, которыми Честертон был привязан к седлу. В этот момент женщина потянула за собой лошадь, и разрез на верёвке получился глубоким. Стихия сделала шаг назад и положила руку на плечо Анны, вместе с тем украдкой возвращая оружие в ножны.
Рэд вновь коснулся шляпы, и в следующий момент охотники за головами уже удалялись в сторону дороги.
— Четверть? — шепнула Анна. — Думаешь, он заплатит?
— Сомневаюсь, — ответила Стихия, набрасывая на плечи рюкзак. — Нам повезло, что он вообще нас не убил. Пойдём.
Она двинулась вглубь Чащи. Анна шла рядом. Обе шагали осторожно, по правилам.
— Думаю, тебе пора вернуться в пристанище.
— А ты куда?
— Возвращать добычу.
Чёрт подери, она же Первопроходец! Какому-то бастионскому щёголю не забрать то, что принадлежало ей.
— Срежешь через белый луг чтобы догнать их. Ну, а дальше? Их слишком много, мама.
— Придумаю что-нибудь.
От этого чёртового трупа зависела свобода и жизнь её дочерей. Она не позволит ему раствориться, словно призраку. Страхи, совсем недавно готовые наброситься, бродили мимо и, смущаемые людским присутствием, отплывали подальше.
Эти размышления наталкивали её на выводы, признавать которые не хотелось. Только один человек знал, что сегодня она охотится, и видел её приготовления. Только у одного человека была причина завладеть Честертоном. У Богограда.
«Надеюсь, что ошибаюсь, — подумала она. — Если за этим стоишь ты…».
Они продирались сквозь Чащу в непролазных местах, где ненасытная крона деревьев днём поглощала весь свет, оставляя почву под собой мертвой. Страхи, словно слепые стражники, несли дозор в этих лесных залах. Рэд и его охотники были горожанами. Значит, они не сойдут с дороги — в этом её преимущество. Говорить, что Чаща была к поселенцам дружелюбнее, чем к другим, всё равно, что говорить, что знакомое море чем-то безопаснее незнакомого.
Стихия была в этих морях опытным моряком. Она умела ходить по ним лучше любого бастионца. И сейчас, кажется, пришло время устроить шторм.
Белым лугом поселенцы называли участок дороги с тянувшимися вдоль него грибными полями. Идти туда пришлось целый час, и к концу пути бессонная ночь начала для Стихии сказываться. Но, отбросив усталость, она старалась бодро шагать по полю. Пиала отбрасывала слабые тени на деревья и морщинистую землю.
Основная дорога делала большой крюк и приходила сюда. Если охотники направлялись в Ластпорт или любой другой близлежащий город, то эта дорога для них — единственный путь.
— Иди дальше, — сказала Стихия дочери. — Отсюда до пристанища час пути. Проверь, как там дела.
— Я тебя не оставлю, мама.
— Ты обещала слушаться. Нарушишь слово?
— А ты обещала, что я смогу тебе помочь. Нарушишь своё?
— Ты мне сейчас не нужна, — ответила Стихия. — К тому же это будет опасно.
— Что ты собираешься делать?
Стихия остановилась на обочине и, став на колени, достала из рюкзака бочонок пороха. Анна Уильям побледнела.
— Мама!
Стихия отвязала запал. Она не была уверена, что он ещё рабочий. Никогда прежде она не осмеливалась соединить эти две железки. Они создадут искры, а пружина между ними разведёт железки в стороны.
Стихия взглянула на дочь и подняла запал перед собой. Анна отступила на шаг, оглянувшись на Страхов.
— Всё и правда настолько плохо? — прошептала она. — Для нас?
Стихия кивнула.
— Ладно.
Глупая девочка. Стихия не отправит её домой. По правде говоря, ей могла понадобиться помощь. Она намеревалась вернуть себе Честертона. Труп — нелёгкая ноша, а отрезать голову возможности не было из-за Страхов.
Порывшись в рюкзаке, она вынула медицинские средства, зажатые между двумя дощечками, которые могли служить лангетами. Привязать обе дощечки к сторонам запала было делом нехитрым. Затем она вырыла небольшую яму в рыхлом месте дороги, глубиной как раз для бочонка. Вынув из него пробку, зафиксировала в ямке. Смочив носовой платок керосином из лампы, она воткнула его одним концом в бочонок, и положила дощечки на дорогу так, чтобы платок оказался рядом с клеммами, дававшими искру. Напоследок она засыпала листвой своё изобретение. Получилась своеобразная ловушка. Когда кто-то наступит на верхнюю дощечку, та прижмется к нижней, и образовавшиеся искры зажгут платок. Если повезёт…
Стихия не могла поджечь запал сама. Страхи всегда нападают сперва на тех, кто сотворил огонь.
— А что, если не наступят? — спросила Анна.
— Тогда попробуем ещё раз в другом месте.
— Ты же понимаешь, что может быть кровь?
Стихия не ответила. Если, например, кинуть на ловушку палку, то Страхи не разберутся, кто устроил взрыв. Но если при взрыве прольется кровь, Страхи придут в ярость. И вскоре уже будет не важно, кто прав, кто виноват. Всем будет несдобровать.
— Рассвет ещё нескоро, — сказала Стихия. — Спрячь мазь.
Анна кивнула и поспешила набросить на пиалу ткань. Стихия ещё раз проверила ловушку, затем увела Анну на обочину. На всём протяжении дорога петляла от одного просвета к другому — путешествуя по Чаще, каждому хотелось увидеть кусочек неба.
Прошло время, и на дороге появились охотники Малыша Рэда. Они шли молча, каждый держал в руке пиалу с мазью. Бастионцы по ночам были неразговорчивы.
Они проходили по ловушке, которую Стихия установила в самом узком месте дороги. Она затаила дыхание, следя за копытами лошадей, которые одна за другой обходили ловушку. Анна Уильям сидела на корточках, зажав уши ладонями.
Одно из копыт задело ловушку. Ничего не случилось. Стихия раздосадовано вздохнула. Что, если запал испорчен? Что теперь делать…
Тут её сотрясло взрывной волной. Страхи резко почернели, распахнув зеленые глаза. Лошади встали на дыбы и заржали, люди закричали.
Стихия вышла из ступора, схватила Анну за плечи и вытолкала из укрытия. Ловушка сработала лучше, чем она ожидала. Из-за тления платка, наступившая на ловушку лошадь успела пройти несколько шагов, прежде чем случился взрыв. Крови не было, были лишь напуганные лошади и люди. Бочонок с порохом не оказался таким мощным, как она ожидала — байки о силе пороха оказались столь же преувеличены, как и рассказы о Доме — но рвануло оглушительно.
В ушах Стихии звенело. Она с боем прокладывала себе путь сквозь ошеломлённых бандитов, в поисках трупа Честертона. Он лежал на земле, сброшенный с седла брыкливой лошадью. Стихия схватила тело под руки, Анна — за ноги. Они боком побежали в Чащу.
— Тормозы! — проревел Рэд своим опешившим охотникам. — Остановить её! Она же…
Он осекся из-за Страхов, которые заполонили дорогу и ринулись на них. Рэду удалось удержать лошадь, но она пятилась от Страхов. Разъярившись, они стали совершенно чёрными, хотя всё ещё пребывали в оцепенении от вспышки. Они слетелись на неё, словно мотыльки на огонь. К счастью, глаза этих мотыльков были всё ещё зелёными. Но если они станут багровыми…
Одного охотника, стоявшего на дороге, и крутившегося вокруг себя, настиг Страх. Спина его выгнулась, по всей коже захлестали щупальца этой твари. Он упал на колени и закричал, а кожа на его лице стянулась до самого черепа.
Поделиться книгой: