Болтушка (СИ)

– Да не старуха она! И волос светлый! А шустрая... как змея!

– А зачем вы ее вообще задевали? – голос мужчины казался спокойным, но это было спокойствие готового взорваться бочонка с гномьим порошком.

– Так баба же...

– Значит, я отправил вас в дозор, чтоб не прозевать засаду бандитов, а вы вместо этого баб ловите? – почти нежно осведомился командир, и Мальяра начала робко надеяться, что сегодня святая Тишина отведет от них с Кором беду.

Негодяи тоже отлично поняли, что командир собирается наказывать вовсе не подлую торемку, и обиженно насупились, но спорить не стали, знали уже, Лаис возражений не потерпит. Впрочем, он и нарушения приказа не потерпит... но если смолчать, то может, пронесет.

– Свег и Орет, в дозор, – еле заметно мотнул головой командир и двое всадников галопом проскакали вперед, – а вы ловите лошадь.

Последил за доставшими веревки спутниками и оглянулся на застывшую Малиху.

– Чем ты ее так?

– Перцем, – нехотя отозвалась женщина.

– И не жаль?

– Жаль, – честно призналась она и, яростно блеснув глазами, жестко закончила, – Жаль, что промахнулась.

И ведь не хотела так говорить, но что-то в тоне, да и в поведении этого человека разбудило в ее душе глубоко спрятанную гордость дочери знатного рода. А может, ее затронуло то, что он тоже не был торемцем, судя по чуть более светлым, чем у нее самой, серым глазам.

– Тварь... – процедил напарник Хаума.

– Десять плетей, – ледяным тоном сообщил ему командир.

– Да за что!

– Пятнадцать.

– Йэх, – оскорбленно фыркнул тот и стукнул пятками коня, намереваясь уехать, но почти сразу натянул поводья, услышав новый приказ.

– Стоять. Наказанные едут замыкающими! – командир спрыгнул с лошади, сделал пару шагов в сторону молчавшей женщины и вежливо попросил, – покажи метку.

Малиха молча отогнула платок и повернулась к нему правой стороной лица. Метка, темневшая на скуле между виском и ухом, ставилась на лицо каждой женщины, выходящей замуж. Совсем простенькая, похожая на крестик вначале, постепенно она обрастала дополнительными знаками. У Малихи их было два, кружок с одной стороны свидетельствовал, что она родила сына, а ломаная линия, закрывавшая другую сторону, означала, что потеряла мужа.

– Хаум! – в голосе командира слышалось бешенство, – ты видел ее метки?

– Нет, – зло буркнул тот.

– Так увидишь, когда я сдам тебя старшинам Шархема. Додуматься напасть на свободную вдову!

Мужчины, находившиеся неподалеку и хмуро прислушивавшиеся к разговору командира и бывшего дозорного, помрачнели. Почти каждый из них имел жену и сыновей, и все знали, как нелегко придется их женам, если с мужьями, не приведи боги, что-то случится. Потому-то так свято и охранялся закон о вдовах, и нарушить его решались лишь самые знатные и богатые из торемцев. Да и то всячески старались создать видимость добровольного согласия вдовы, если очень хотели заполучить хорошенькую женщину в третьи жены.

– Господин... – до затуманенных вчерашней выпивкой мозгов Хаума начало доходить, что его ждет, – пощади!

Нескончаемо долгую минуту Лаис презрительно смотрел, как здоровый бугай, разменявший пятый десяток, неуклюже ползет к его сапогам по дорожной пыли, и думал, что с удовольствием исполнил бы свою угрозу... но нельзя.

– Двадцать плетей. Обоим, – и испытующе взглянул на поправлявшую платок путницу: – Не знаешь, можно чем-нибудь помочь лошади?

– Вот, – протянула она приготовленный пузырек, – пять капель на кружку воды. Половину вылить на глаза и морду, остальное в рот.

– Тулос, действуй! И не забудь потом вернуть остатки, – отдал флакон одному из всадников командир и снова повернулся к женщине, – ты в Шархем? У нас телеги пустые, довезем.

– Сама дойду, – тихо отказалась Малиха, мечтавшая об одном, чтобы они уехали как можно быстрее.

– Не упрямься, – мягко произнес он, и пошутил, – должны же мы возместить тебе перец?

Но она шутки не приняла, отпрянула в сторону и смотрела с непримиримостью дикого зверька.

– Ну, как хочешь, – мужчина отстегнул с пояса кошель и бросил ей, – лови.

– Спасибо, – ловко поймала неожиданно тяжёлый мешочек Малиха, боясь радоваться своей удаче, – но тут слишком много. Мой перец стоит дешевле.

– Не спорь хоть раз, женщина, – устало откликнулся он, – купи сыну подарок, если самой ничего не нужно. Но от телеги зря отказалась, я обещаю, что тебя никто и пальцем не тронет. А вот возле этой дороги банда бродит... потому мы и едем с оружием.

Про банду Малиха и сама поняла, по его прежним словам, и еще поверила, что этот действительно не даст в обиду. Тяжело вздохнула и решилась.

– Ладно... только я не одна.

– А с кем? – нахмурился командир.

– Кор! – негромко окрикнула Малиха, – иди сюда.

Мальчишка вынырнул из-под куста значительно ближе, чем она ожидала, стрельнул в замерших мужчин настороженным взглядом с зареванного личика, и, метнувшись к матери, прижался к ее подолу, крепко сжимая в одной ручке помятый узелок.

– Ну что ты, солнышко? – прижав сына к себе, расстроенно шепнула Мали, – не нужно.

Но он вцепился в мать еще крепче, пряча в складках кофты лицо и не желая показывать его никому из этих людей.

А помрачневшие мужчины, представившие на месте этого мальчонки своих сыновей, меряли вчерашних дружков тяжелыми взглядами, обещавшими значительно более жестокое наказание, чем обычные плети.

Глава третья

Остановить телегу Малиха попросила шагов за триста до перекрестка, ей вовсе не хотелось, чтобы путники и жители городка связывали ее появление в этом месте с отрядом Лаиса. Ясно ведь, что могут подумать про женщину, приехавшую с отрядом из десяти всадников и шести телег.

Возница, успевший за пару часов пути узнать от своих приятелей подробности ее знакомства с командиром и проникнуться к женщине уважением, понимающе кивнул и натянул вожжи.

– Еду забери, – кивнул он на корзинку, которую принес кто-то из охранников, тайком наблюдая, как женщина, развязав узелочек, кормит помятыми пирожками не отлипавшего от нее малыша.

Но женщина к его удивлению, отказалась. И откуда было знать вознице, провожающему недоуменным взглядом их сиротливо замершие на обочине фигурки, что Малиха уже сложила в свой узелок те продукты, что не пропадут на жаре до вечера, и вовсе не собиралась таскать быстро портящееся вареное мясо и пирожки. Да и не берут обычно практичные селянки, отправляясь в путь, тяжелых круглых корзин.

Для этого есть узелки и маленькие туески, которые вешают на стеганное ярмо, крепящееся к поясу сзади и спереди. И у нее такое есть, забрала под кустом, куда, готовясь к бою, отшвырнула вместе с узлами.

– Мам, я правильно сделал, что не стал с ними разговаривать?

– Правильно, сынок. Нам они не приятели. У них свои заботы, у нас свои. Вот придём в Шархем, сниму каморку и пойду искать работу, а ты у меня останешься за хозяина. А пока придумай, чего тебе купить, тот воин... Лаис, дал мне денег. На портал там все равно не хватит... а до лета я заработаю.

На всех рынках Торема говорили про то, что зимой Ардаг договорился с Дройвией и маги-дроу выкупили у почтовой гильдии все права на переходы. А потом во всех приграничных городах ханства словно по волшебству выросли портальные башни. И всех зажиточных торемцев и торговцев очень волновало это новшество, а особенно главный вопрос – цена перехода. Ведь если она окажется терпимой, то можно будет не рисковать жизнью, пробираясь по узким горным дорожкам, а носить товары прямо в Датрон и другие большие города. Да и лавки можно там открыть, и ходить на родину за товаром и в гости так часто, как только позволят доходы.

Мечтала о портале и Мальора. Однажды ей даже приснилось, как она входит в очерченный круг, сжимает наводящую капсулу и закрывает глаза. А открыв их, видит маленький пыльный поселок, глиняные дома и крыши, падающее в красноватую даль солнце и в отчаянии кричит, что ее послали не туда! Это не Датрон!

Но вскоре оказалось, что на портал для двоих, даже с учетом того, что дети проходили за полцены, заработать не так-то просто, и она с горечью поняла, что теперь этот вид путешествий не для нее.

– А там много денег? – оторвал Мали от печальных мыслей Кор.

– Не знаю, солнышко. Считать при них было неприлично, в таких случаях радуются тому, что дадут. А садиться у дороги и считать сейчас мы тоже не станем, мало ли кто может догнать. Завистливых да злых людей много. Вот сниму каморку, там и узнаем, насколько мы стали богаче. Но кошель тяжелый, и даже если там одна медь, то всё равно месяц можем жить спокойно.

– А может, там золото? – мечтательно загорелись глазки у малыша.

– Не думаю, – вздохнула мать, – Этот командир на дурака не похож. А умные люди золото прячут подальше, да и кошели с серебром на виду не возят, чем надежнее припрячешь, тем целее останется. А медь под рукой носят для дела, конюху бросить, в харчевне расплатиться.

Командир отряда, въехавший в Шархем первым и остановившийся у ворот давно облюбованного постоялого двора, постарался скрыть досаду, когда, пропуская подчиненных, обнаружил в последней телеге вместо пассажиров лишь пустую корзину.

Но возчик заметил, как поджались твёрдые губы мужчины, и тихо буркнул:

– У перекрёстка осталась.

– Ее дело, – безучастно отозвался Лаис и занялся делами: нужно было разместить на отдых охрану и отправить телеги под погрузку.

Завтра рано утром им предстоит двинуться в обратный путь. И у него просто нет ни минутки свободного времени, чтобы тратить его на женщин, даже таких необычных. Но смешно не признаться хотя бы самому себе, как она его заинтриговала. До этого дня он не мог даже представить, чтобы торемские женщины могли сопротивляться двоим воинам и при этом почти победить. Хотя командир мог бы с полной уверенностью утверждать, что перец был далеко не последним сюрпризом в ее арсенале, и значит, не стоит говорить о том, что незнакомка уже сдалась к тому времени, как он с отрядом выехал на холм. Это именно их появление заставило ее прекратить схватку, и теперь он понимает, почему. Она не хотела, чтобы ее сын стал свидетелем страшной картины, и командир безмерно уважал ее за эту самоотверженность.

И пусть говорят обратное ничего не понявшие воины, но он-то отлично заметил, с какой ловкостью и грацией она двигалась, и ее кувырок через голову тоже рассмотрел. Так не движутся те, кто никогда не повторил этого прыжка сотни раз, и значит, ее где-то учили. Лаис даже подозревал, где и когда видел подобные движенья и заранее заготовленное нехитрое и незаметное оружие. И в таком случае сам напрашивается вопрос, почему она не работает телохранителем какой-нибудь богатой вдовы или в туинских банях, а бродит с ребенком по дорогам ханства?

Хотя, еле заметно хмуро усмехнулся мужчина, кому, как не ему знать, как непреклонна бывает порой рука судьбы, не дающая ни на шаг сойти с определенной ею тропы. Он и сам много лет жил не своей жизнью, делал не то, что хотел, и даже любил не тех женщин, которых выбрал сам. Да он даже имя все эти годы носил чужое, как впрочем, сейчас вынужден носить снова, хотя и не прежнее.

Что уж тогда говорить о бедной вдове с ребенком на руках, вынужденной, если он правильно понял по ее узелкам, скитаться в поисках лучшей жизни? И можно только догадываться, что большая часть ее напастей исходит от ее необычной для торемок внешности. Хотя женщина очень ловко это прячет, он и сам не сразу рассмотрел, что глаза у нее не черные, а серые. И если бы она не потеряла в прыжке платок, то и волос никогда бы не увидел. Именно того мягкого русого цвета, каким славятся женщины его родины и какие хочется потрогать на ощупь.

Демонская сила! Спохватился мужчина, обнаружив, до чего дошел в своих размышлениях, похоже, нужно сходить вечером в бани и немного развлечься, нельзя всё время так усердно работать, даже если это очень нужно для того, чтоб доказать новому господину свою преданность.

Лаис повелительно махнул рукой своему помощнику и решительно направил лошадь в сторону ворот, приказав себе больше не думать о незнакомке.

Каморку Малиха нашла не сразу, хотя крестов, намалеванных на воротах мелом или охрой, в Шархеме хватало. Были еще написанные тхинской зеленью и изредка дорогой лазурью, но мимо них Малиха проходила, даже не оглянувшись. Самые дешевые каморки сдавали именно там, где крест нарисован мелом, побогаче – охрой. А все остальное, дома с садом или только для знатных господ – теперь не для нее.

Но и среди тех, кто сдавал простое жилье, выбирать нужно было осторожно, обязательно расспросить и кто хозяин, и сколько у него жен, и есть ли другие квартиранты. Да и про собак и правила, какие требовал исполнять хозяин жилья, следовало разузнать заранее.

Наконец ей повезло, сдавалась комнатка с отдельным выходом в небогатом домике. Старушка-хозяйка зарабатывала на жизнь, сдавая три из четырех маленьких комнатушек, и две как раз оказались свободны.

– Может, сынишке отдельную снимешь? – с надеждой спрашивала женщина, наблюдая, как новая жиличка ловко выметает оставшийся от прежних квартирантов мусор и пыль.

– Мал он еще, отдельно жить, всего шесть лет, – привычно соврала Малиха, хотя Кору было почти восемь, – но вот если будешь присматривать, чтоб никто не обидел, пока я работу ищу, то приплачу пару медяков.

– Присмотрю, как же не присмотреть, – обрадовалась легкому заработку старуха, сразу видно, мальчонка тихий, не балованный.

– Ну и хорошо, – устало вздохнула Мали, – так где, говоришь, у тебя кипяток? Мы спозаранку в пути, чайку бы попить, да пойду я.

Вопрос про чай сразу унес проворную старушонку прочь, и квартирантка лукаво ухмыльнулась. Разглядела она, когда обходила двор, что очаг еще не разожжен и в котле нет не то чтобы кипятка, но и холодной воды.

– Беги, погуляй, – кивнула Малиха сыну, – а если сюда кто-то направится, прибеги предупредить. Я мешочком займусь.

Кор молча кивнул и отправился во двор, а женщина расстелила на столе платок и решительно высыпала на него деньги. И хотя сразу, еще развязав шнурок, заметила, что между медью светло мелькнул край серебрушки, на миг опешила, обнаружив в рассыпавшейся по платку звонкой кучке монеток и пару золотых.

– Ненормальный, – ругнулась расстроенно: мало того, что разбрасывается такими деньгами, так еще и не предупредил ее ни словечком, ни намеком!

А ну как не была бы она такой осторожной или терпеливой и поторопилась сосчитать деньги в телеге или под кустом? Ведь за такую сумму злодеи не пожалеют ни ее, ни мальчишку, под тем кустом и прикончат!

Золотые монеты мгновенно отправились в самый надежный тайник, и оказалось их целых три, потом по потайным карманам попряталось серебро. Медные монеты Малиха рассортировала и поделила, крупные ссыпала в подаренный кошель, а мелкие в свой, потертый, заплатанный и тощий. Такой порядочному жулику даже красть совестно. Ведь у воров, как слыхала Малиха, принято хвастаться награбленным друг перед другом.

Едва покончив с деньгами, женщина вскочила с места и лихорадочно принялась за уборку. Теперь ее сжигало нетерпение, портал, всю весну казавшийся недостижимым чудом, вдруг стал намного ближе, и Мелихе нестерпимо хотелось как можно быстрее выяснить, сколько нужно заработать еще, чтоб оказаться по ту сторону Южного хребта.

– Мам, там бабушка говорит, что чай готов, – прибежал с улицы Кор и вопросительно уставился на мать.

– Были, – одними губами шепнула она. – Сейчас схожу, посмотрю, сколько стоит переход. – И громче добавила: – Уже иду, только мусор соберу, чтоб снова не растащить.

Малая пирамидка, стоявшая в кабинете хозяина самого большого мебельного магазина, где Лаис по приказу господина сделал месяц назад заказ, коротко блеснула, и над ней повис почтовый пенальчик.

– Это вам, – рассмотрев начертанное на нем имя, – учтиво подал гостю письмо торговец.

Лаис небрежно кивнул, взял письмо и быстро пробежал глазами, сохраняя самое невозмутимое выражение лица, хотя хотелось выругаться от досады. Вот ведь демонское отродье, и что ему тут нужно? Теперь не придется отдохнуть так, как мечталось. Но приказ есть приказ, придется идти встречать.

– У меня срочное дело, – отставив кубок с дорогим вином – принимать выгодных клиентов здесь умели, – командир поднялся с низкого покойного кресла, – проследите сами за погрузкой. И учтите, если я обнаружу хоть царапинку...

– Не тревожьтесь, уважаемый господин Лаис! Все упаковано в самые мягкие кошмы и циновки! Я лично проверял! Мое имя знают за пределами Торема!

– Посмотрим, – холодно усмехнулся гость и вышел прочь.

Глава четвертая

– Кофе в отдельную нишу, – небрежно бросил подавальщику господин Тейлах, входя в прилепившуюся к портальной башне дорогую харчевню.

Предприимчивые торговцы открыли ее почти одновременно с башней, моментально сообразив, что у тех, кто ходит порталом, обычно достаточно денег, но мало времени и терпения.

Свободная ниша, маленькая комнатка, с занавешенной гирляндами из деревянных бус аркой, нашлась сразу, в этом заведении всегда было пустовато и тихо, что особенно ценили богатые клиенты.

– Вижу по тебе, что у вас все в порядке, – едва подавальщик расставил по столу чашки и блюдо с печеньем, важно заявил Тейлах Лаису, и тот согласно кивнул, привычно скрыв рвущуюся на губы едкую усмешку.

Трудно не сделать подобный вывод, если посылаешь письмо в мебельный магазин и через десять минут вызванный тобой подчиненный послушно ожидает в нижнем зале портальной башни.

– Позвал тебя, чтобы сообщить, что намерен нанять несколько служанок и они поедут с вами. Купишь закрытую повозку.

– А ближе нельзя было найти? – сделал недовольное лицо командир охраны, хотя и сам понимал, почему они не хотят искать ближе.

Но лучше состроить из себя дурака, чем слишком умного, меньше спрашивать будут.

– Нет, – коротко ответил Тейлах, и его собеседник промолчал, сообразив, что господин вовсе не настроен отвечать на вопросы.

Несмотря на то, что он служил Тейлаху очень недолго, всего пару месяцев, главное понять успел. Судя по той секретности, с какой возводится в пустынном заливе замок, его неизвестный хозяин категорически не желает, чтоб кто-то знал о его существовании. И это наводило на очень мрачные мысли относительно той части контракта, где было сказано, что можно разорвать его в любой момент, но Лаис пока гнал их от себя. Не для того он на него соглашался, чтоб уйти так рано.