Помоги проекту - поделись книгой:
Я вздохнул с облегчением, когда мы достигли конюшни, чувствуя знакомый и любимый запах хорошо смазанной кожи и древесины. "Привет, девочка," — прошептал я в пушистое ухо Мезанотты. Она тихо и понимающе заржала. Её шерсть была гладкой и шелковистой, даже лучше, чем когда я в последний раз чистил её. "Извини, что не приходил навестить тебя, но похоже, мой брат хорошо о тебе заботился".
— Вообще-то, Кэтрин взялась начищать её. Что оказалось очень плохо для её собственных лошадей, — Деймон нежно улыбнулся и подбородком указал мне на двух кобыл, стоящих в углу. В самом деле, они топтались на месте и удручённо пялились в землю, недвусмысленно показывая, насколько одинокими и никому не нужными они были.
— Ты проводил довольно много времени с Кэтрин, — наконец сказал я. Это было утверждение, а не вопрос. Конечно, он был с ней. Деймон всегда проводил свободное время в окружении женщин. Я знал, что он знал женщин, особенно после года, проведённого в армии Конфедерации. Он рассказывал мне такие истории о некоторых женщинах, которых он встречал в городах, как Атланта и Лексингтон, заставлявшие меня краснеть. Знал ли он Кэтрин?
— Да, проводил, — сказал Деймон, закидывая ногу на спину своего коня, Джейка. Он не стал развивать тему.
— Готовы, мальчики? — позвал отец, его лошадь нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Я кивнул и пустил лошадь крупным шагом вслед за отцом и Деймоном, пока мы направлялись к мосту Виккери Бридж, от одного конца до другого принадлежавшему нашим владениям.
Мы пересекли мост и повернули в лес. Я облегчённо закрыл глаза. Солнечный свет был слишком ярким. Я больше предпочитал тёмные тени деревьев. Лес был прохладным, влажные листья устилали землю, хотя за последнее время не было ни одного ливня. Листва была такой густой, что видеть можно было только небольшие клочки голубого неба, и периодически я слышал шуршание енота или барсука в кустах. Я старался не думать о звуках животных, как если бы они исходили от того самого, которое напало на Розалин.
Мы продолжили углубляться в лес, пока не добрались до небольшой поляны. Отец внезапно остановился и привязал свою лошадь к берёзе. Я послушно привязал Мезанотту к тому же дереву и огляделся. Поляна была помечена набором камней, образовывавших неровный круг, поверх которого расходились деревья, образуя естественное окно в небо. Я не был здесь несколько лет, с тех пор, как Деймон уехал. Когда мы были мальчишками, мы играли здесь в запрещённые карточные игры вместе с другими приятелями из города. Каждый знал, что поляна была тем местом, куда мальчишки приходили играть на деньги, девчонки приходили посплетничать, и каждый приходил выдавать свои секреты. Если отец действительно хотел сохранить наш разговор в тайне, лучше бы взял нас поговорить в таверну.
— Мы в беде, — сказал отец без какого-либо предисловия, глядя в небо. Я проследил за его взглядом, ожидая увидеть быстро надвигающуюся летнюю грозу. Но напротив, небо было голубым и чистым. Я не находил никакого успокоения в этом прекрасном дне. Я всё ещё был напуган безжизненными глазами Розалин.
— Мы — нет, отец, — сказал Деймон громко. — Знаешь, кто в беде? Все солдаты, сражающиеся в этой Богом забытой войне по причине, в которую ты заставлял меня пытаться поверить. Наша проблема — это война и твоя нескончаемая потребность находить конфликты везде, куда бы ты не повернулся.
Деймон гневно топнул ногой, так сильно напоминая мне Мезанотту, что я с трудом подавил в себе смех.
— Я не позволю тебе перечить мне! — сказал отец, потрясая перед Деймоном кулаком. Я переводил взгляд с одного на другого и обратно, как будто смотрел матч по теннису. Деймон возвышался над покатыми плечами отца, и впервые я осознал, что отец стареет.
Глава 12 Часть 2
Деймон упёр руки в боки.
— Тогда рассказывай. Давай послушаем, что ты там хочешь сказать.
Я ожидал, что отец закричит, но вместо этого он подошёл к одному из камней, его коленки скрипели, когда он наклонялся, чтобы сесть.
— Хотите знать, почему я покинул Италию? Я оставил её ради вас. Ради моих будущих детей. Я хотел, чтобы мои сыновья выросли, женились и имели детей на земле, которой бы я владел и которую бы любил. И я люблю эту землю и не буду смотреть, как она будет уничтожена демонами, — сказал отец, дико размахивая руками. Я сделал шаг назад, и Мезанотта долго и жалобно заржала. "Демоны", — повторил он, словно подтверждая свою точку зрения.
— Демоны? — фыркнул Деймон. — Скорее большие собаки. Разве ты не видишь, что в этом разговоре ты всё равно проиграешь? Ты говоришь, что хочешь для нас хорошей жизни, но ты всегда сам решаешь, как мы проживём эту жизнь. Ты заставил меня уйти на войну и заставил Стефана заключить помолвку и сейчас ты заставляешь нас верить в твои сказки, — орал Деймон, но я чувствовал, что он расстроен.
Я виновато взглянул на отца. Я не хотел, чтобы он знал, что я не любил Розалин. Но отец даже не смотрел в мою сторону. Он был слишком занят, враждебно глядя на Деймона.
— Я хочу для своих мальчиков только самого лучшего. Я знаю, что мы не ладим, и у меня нет времени на твои детские аргументы. Сейчас я не рассказываю сказки, — отец перевёл взгляд на меня, и я заставил себя посмотреть в его тёмные глаза. — Пожалуйста, поймите. Есть демоны, которые ходят среди нас. Они были и в Италии тоже. Они ходят по той же земле, выглядят, как люди. Но они пьют не то же, что люди.
— Ну, если они не пьют вина, это было бы настоящим благословением, не так ли? — процедил Деймон с сарказмом.
Я замер. Я помнил все случаи после смерти матери, когда отец выпивал слишком много вина или виски, запирался в своём кабинете и до поздней ночи бормотал о привидениях или демонах.
— Деймон! — сказал отец, его голос был даже более пронзительным, чем голос моего брата. — Я проигнорирую твоё хамство. Но я не позволю тебе игнорировать меня. Послушай, Стефан, — отец повернулся ко мне, — Всё, что, как ты видел, случилось с твоей молодой Розалин, не было естественного происхождения. Это не был один из Деймоновских койотов, — отец практически выплюнул последнее слово, — это был un vampiro. Они были в Италии, и сейчас они здесь, — отец говорил, морща краснеющее лицо, — и они причиняют вред. Они питаются нами. И нам нужно остановить их.
— Что ты имеешь в виду? — нервно спросил я, любые признаки изнеможения или головокружения пропали. Всё что я чувствовал — страх. Я мысленно вернулся к Розалин, но в этот раз вместо её глаз я вспомнил кровь на её шее, струившуюся из двух чётких круглых ран сбоку. Я дотронулся до своей собственной шеи, чувствуя под кожей пульсирующую кровь. Гонка под моими пальцами усиливалась, я чувствовал, как сердце пропускает удары. Мог ли отец быть… прав?
— Отец имеет в виду, что он проводил слишком много времени в церкви, где леди рассказывают свои небылицы. Отец, это история, которой пугают детей. И она не особо разумная. Всё, что ты говоришь — нонсенс. — Деймон встряхнул головой и сердито встал со своего высокого пня. — Я не собираюсь рассиживаться тут и слушать истории о привидениях.
С этими словами, он развернулся на своих ботинках с золотыми пуговицами и оседлал Джейка, глядя на отца сверху вниз, как будто провоцируя его сказать ещё что-нибудь.
— Запомни мои слова, — сказал отец, сделав один шаг ко мне. — Вампиры среди нас. Они выглядят, как мы, и могут жить среди нас, но они не такие же, как мы. Они пьют кровь. Это их эликсир жизни. У них нет душ, и они никогда не умирают. Они бессмертны.
От слова "бессмертны" у меня перехватило дыхание. Ветер поменялся, и листья начали шелестеть. Я вздрогнул. "Вампиры", — повторил я медленно. Я слышал это слово однажды раньше, когда мы с Деймоном были школьниками и обычно собирались на Виккери Бридж, стараясь напугать наших друзей. Один мальчик рассказывал нам, что он видел в лесу фигуру, припавшую на колени и пировавшую, прильнув к шее оленя. Мальчик говорил, что он закричал, и фигура повернулась к нему, показывая адские красные глаза, кровь капала с её длинных, острых зубов. "Вампир", — сказал он с уверенностью, обводя взглядом всех, чтобы увидеть, впечатлил ли он кого-нибудь из нас. Но поскольку он был бледным, костлявым и не особо умелым на охоте, мы безжалостно смеялись и издевались над ним. Он со своей семьёй переехал в Ричмонд в следующем году.
— Ну, я бы предпочёл вампиров ненормальному отцу, — сказал Деймон и, понукая Джейка ногами, умчался навстречу закату. Я повернулся к отцу, ожидая гневной тирады. Но отец только покачал головой.
— Ты веришь мне, сын? — спросил он.
Я кивнул, хотя не был уверен, что я верю. Всё, что я знал, это то, что каким-то образом на прошлой неделе весь мир изменился, и я не был уверен, что смогу приспособиться к этому.
— Хорошо, — кивнул отец, когда мы выезжали из леса к мосту. — Мы должны быть осторожными. Кажется, что война разбудила вампиров. Как будто они могут чувствовать кровь.
Слово "кровь" эхом отозвалось в моём сознании, пока мы направляли наших лошадей в обход кладбища, по кратчайшему пути через поля, спускавшиеся к озеру. Я видел, как вдалеке солнце отражается от его поверхности. Никто даже не представлял, что эта цветущая, холмистая земля может быть пристанищем демонов. Эти демоны, если они вообще существуют, являются частью старых стран с ветхими церквями и замками, среди которых вырос отец. Все слова, которые он произносил, были мне давно знакомы, но они звучали так странно в том месте, где он говорил их.
Отец глядел вокруг, как будто проверяя, не прячется ли кто-нибудь в кустах неподалёку от моста. Мы проходили вблизи кладбища, надгробные камни были блестящими и величественными в тёплом летнем свете.
— Они питаются кровью. Это даёт им силу.
— Но тогда… — сказал я, как только эта информация пронеслась через мой разум. — Если они бессмертны, то как мы…
— Убьём их? — закончил отец мою мысль. Он натянул поводья своей лошади. — Есть способы. Я слышал, один священник в Ричмонде может попытаться изгнать их, но тогда люди в городе узнают… некоторые вещи, — закончил он. — Джонатан Гилберт, шериф Форбс и я обсуждали некоторые предварительные меры.
— Если я чем-то могу помочь… — наконец предложил я, будучи неуверен, что сказать.
— Конечно, — грубо прервал отец. — Я рассчитываю на то, что ты станешь частью нашего комитета. Для начала, я поговорил с Корделией. Она знает свои травы, и она сказала, что есть растение, называемое вербеной, — отец суетливо дотронулся рукой до цветка на отвороте пиджака, — мы выступим с планом. И мы одержим победу. Потому что, в то время, как они имеют бессмертие, мы имеем Бога на нашей стороне. Здесь работает принцип "убей или будь убит". Ты понимаешь меня, мальчик? Это война, в которую ты призван, чтобы бороться.
Я кивнул, чувствуя всю гору ответственности на своих плечах. Может быть, это то, для чего я предназначен: не женитьба или бегство на войну, а борьба со сверхъестественным злом. Я встретился с отцом взглядом.
— Я сделаю всё, что ты захочешь, — сказал я, — всё, что угодно.
Последнее, что я увидел перед тем, как поскакать обратно в конюшню, была необъятная усмешка на лице отца.
- Я знаю, что сделаешь, сын. Ты — настоящий Сальваторе.
Глава 13
Я вернулся в свою комнату, не зная, что думать. Vampiros. Вампиры. Это слово звучало неправильно, не важно, на каком языке его произносить. Койоты. Вот слово, имеющее смысл. В конце концов, койот — это просто волк, дикое животное, перебравшееся в сбивающие с толку глубокие леса Вирджинии. Если Розалин убита койотом, это трагично, но понятно. Но как объяснить, что Розалин убита демоном?
Я засмеялся, но звук был больше похож на отрывистый лай, широкими шагами перешёл в спальню и сел, обхватив голову руками. Моё мучение вернулось с новой силой, и я вспомнил просьбу Эмили о том, чтобы не есть стряпню Корделии. В довершение ко всему казалось, что слуги посвящали друг друга во всё это.
Вдруг я услышал три мягкий стука в дверь. Они были настолько лёгкими, что их можно было принять за ветер, который не прекращался с тех пор, как мы вернулись из леса.
— Да? — откликнулся я нерешительно.
Стук раздался снова, на этот раз более настойчивый. На другой стороне комнаты сильно развевались хлопковые шторы.
— Альфред? — позвал я, по спине побежали мурашки. Отцовские истории определённо повлияли на меня.
— Я не буду обедать, — громко сказал я.
Я схватил нож для вскрытия конвертов со стола и держал его за спиной, пока осторожно подходил к двери. Но как только я дотронулся до дверной ручки, дверь начала колебаться изнутри.
— Это не смешно! — воскликнул я полу истерично, как ни с того ни с сего фигура в бледно-голубом платье проскользнула в комнату.
Кэтрин.
— Хорошо, потому что чувство юмора никогда не было моей сильной стороной, — сказала она с улыбкой, обнажающей её ровные белые зубы.
— Извини, — я покраснел и торопливо положил вскрыватель писем на стол, — я просто…
— Ты всё ещё восстанавливаешься, — карие глаза Кэтрин вцепились в мои, — прости, что напугала тебя, — она уселась посередине моей кровати и подняла колени к груди. — Твой брат беспокоился о тебе.
— Ой… — заикнулся я. Я не мог поверить, что Кэтрин Пирс пришла в мою спальню и сидит на моей кровати, как будто это совершенно нормально. Ни одна женщина, кроме моей матери и Корделии, вообще никогда не была в моих спальных комнатах. Я был внезапно смущён своими грязными ботинками в одном углу, сваленной в кучу фарфоровой посудой в другом, и всё ещё открытым томиком Шекспира на столе.
— Хочешь узнать секрет? — спросила Кэтрин.
Я стоял у двери, стиснув латунную ручку двери.
— Возможно, — начал я неуверенно.
— Подойди ближе и я скажу тебе, — она поманила меня пальцем. Горожане возмущались, если пара уходила гулять на Виккери Бридж без сопровождающего. Но здесь Кэтрин была без всякого спутника — как и без чулков, собственно говоря — и, забравшись на мою кровать, просила меня присоединиться к ней.
И я никак не мог сопротивляться этому.
Я робко сел на краешек кровати. Она тут же перекатилась на руки и колени и подползла ко мне. Перекинув волосы на одно плечо, она приложила руки чашечкой к моему уху.
— Мой секрет в том, что я тоже беспокоюсь о тебе, — прошептала она.
Я чувствовал на своей щеке её неестественно холодное дыхание. Мышцы на моих ногах судорожно дёргались. Я знал, что должен требовать, чтобы она ушла сейчас же. Но вместо этого я медленно придвигался к ней.
— Правда? — шепнул я.
— Да, — промурчала Кэтрин, заглядывая глубоко в мои глаза. — Ты должен забыть Розалин.
Я вздрогнул и отвёл взгляд от тёмных глаз Кэтрин к окну, наблюдая за быстро надвигающейся летней грозой. Кэтрин взяла мой подбородок в свои ледяные руки и повернула моё лицо обратно к своему.
— Розалин мертва, — продолжила она, её лицо было полно грусти и доброты. — Но ты нет. Розалин не хотела бы, чтобы ты прятался, словно преступник. Никто не желает такого для своих суженых, согласен?
Я медленно кивнул. Хотя Деймон говорил мне те же самые вещи, слова звучали намного убедительнее, когда исходили из уст Кэтрин.
Её губы изогнулись в небольшой улыбке.
— Ты снова обретёшь счастье, — сказала она. — Я хочу помочь тебе. Но ты должен позволить мне, милый Стефан, — Кэтрин положила руку мне на лоб. Я почувствовал волну жара и холод, сошедшихся на моём виске. Я вздрогнул, осознав силу разочарования, хлынувшего в моей груди, когда Кэтрин убрала руку обратно на колени.
— Это те цветы, которые я выбрала для тебя? — неожиданно спросила Кэтрин, оглядывая комнату. — Ты запихнул их в угол, где совсем нет света!
— Извини, — ответил я.
Она по-свойски перемахнула через кровать и наклонилась, чтобы достать корзину из-под стола. Она раздвинула шторы, потом пристально посмотрела на меня, сложив руки на груди. У меня перехватило дыхание. Её светло-голубое креповое платье подчёркивало тонкую талию, а ожерелье расположилось на впадинке её шеи. Она была неоспоримо прекрасна.
Она выдернула из букета маргаритку, ощипывая лепестки один за одним.
— Вчера я видела, как ребёнок играл в дурацкую игру — "любит, не любит", — она засмеялась, но её улыбка резко обратилась серьёзностью. — Как думаешь, каким был бы ответ?
И неожиданно она встала передо мной, положив руки мне на плечи. Я вдыхал аромат имбиря и лимона, не зная, что сказать, и понимая лишь то, что хотел бы чувствовать её руки на своих плечах вечно.
— Был бы ответ "любит"… или "не любит"? — спросила Кэтрин, наклоняясь ко мне. Моё тело задрожало мелкой дрожью от желания, о котором я не думал, что смогу ощутить. Мои губы были всего лишь в дюйме от её.
— Каков ответ? — спросила Кэтрин, покусывая губу, словно стеснительная дева. Я засмеялся, сам того не желая. Я чувствовал, что смотрю развивающуюся сцену будучи бессильным остановить то, что собирался сделать. Я знал, что это было неправильно. Грешно. Но как это могло быть грешным, если каждая фибра моей души желала этого больше, чем чего-либо на свете? Розалин была мертва. Кэтрин — жива. И я был жив тоже, и мне нужно было начать действовать.
Если то, что сказал отец — правда, и я собирался сражаться в битве всей моей жизни между добром и злом, тогда я должен был научиться быть уверенным в себе и своём выборе. Мне нужно было перестать думать и начать верить в себя, свои убеждения и мечты.
— Тебе действительно нужно, чтобы я ответил? — спросил я, протягивая руки к её талии. Я схватил её и стянул на кровать с силой, о которой сам не знал, что обладаю. Она восторженно вскрикнула и упала рядом со мной. Её дыхание было свежим, а руки были холодными, когда она держала мои, и внезапно все остальные — и Розалин, и отцовские демоны, и даже Деймон — потеряли значение.
Глава 14
Я проснулся на следующее утро и пошарил вокруг руками, моё настроение сразу же испортилось, когда я не нащупал ничего, кроме набитых гусиным пухом подушек. Незаметная вмятина на матрасе рядом со мной была единственным доказательством того, что всё случилось на самом деле, а не было одним из лихорадочных снов, которые я видел с тех пор, как Розалин умерла.
Конечно, я не мог ожидать, что Кэтрин проведёт всю ночь со мной. Не со своей служанкой, ожидавшей её на заднем дворе и не со скоростью распространения слухов среди прислуги. Она сказала мне, что это должно стать нашим секретом и что она не может рисковать своей репутацией. Не то чтобы она особо беспокоилась об этом. Я тоже хотел сохранить для нас наш тайный мир вместе с ней.
Я представил, как она выскользнула из комнаты, вспомнил, какие ощущения у меня были, когда я держал её в своих руках, это тепло и лёгкость, которых я никогда не чувствовал раньше. Я чувствовал полноценность и спокойствие, а мысль о Розалин превратилась в смутное воспоминание, она стала персонажем неприятной истории, которую я просто выкинул из своей головы.
Сейчас мой разум был поглощён мыслями о Кэтрин: как она задёрнула шторы, когда летний шторм градом забарабанил в окна, как она позволяла моим рукам исследовать её изящное тело. В какой-то момент, когда я ласкал её шею, мои руки натолкнулись на застёжку её витиеватого миниатюрного голубого ожерелья, которое она всегда носила. Я начал расстёгивать его, но Кэтрин грубо оттолкнула меня.
— Не трогай! — сказала она резко, её руки взметнулись к застёжке, проверяя, всё ли в порядке. Но когда она убедилась, что талисман всё ещё на своём месте на шее, она погладила его и продолжила меня целовать.
Я покраснел, когда припомнил все остальные места, которые она позволяла мне трогать.
Я свесил ноги с кровати, подошёл к умывальнику и плеснул воды в лицо. Потом посмотрел в зеркало и улыбнулся. Тёмные круги под глазами исчезли, и больше не чувствовалось, будто дойти от одной стороны комнаты до другой требует много сил. Я переоделся в безрукавку и тёмно-синие брюки и вышел из комнаты, что-то напевая себе под нос.
— Сэр? — окликнул меня Альфред, поднимаясь по лестнице. Он держал в руках серебристое куполообразное блюдо — мой завтрак. Мои губы скривились от отвращения. Как мог я лежать в кровати целую неделю, когда существует целый мир, который можно исследовать вместе с Кэтрин?
— Я совершенно в порядке, спасибо, Альфред, — бросил я, прыгая вниз по лестнице через две ступени. Ночной ураган исчез так же быстро, как и появился. На террасе утренний свет искрился через окна от пола до потолка, а стол был украшен свеже-сорванными маргаритками. Деймон уже сидел там и пил кофе, попутно листая утреннюю газету из Ричмонда.
— Привет, братишка! — сказал он, поднимая чашку кофе, как будто он произносил тост. — Боже, ты хорошо выглядишь. Наша послеобеденная поездка всё-таки принесла тебе пользу?
Я кивнул и сел напротив него, разглядывая заголовки газеты. Союз взял форт Морган. Я представил, где конкретно он находился.
— Я не знаю, зачем мы вообще получаем газету. Не похоже, чтобы отец беспокоился о чём-либо, кроме историй, которые он сочиняет в своей голове, — с отвращением сказал Деймон.
— Если ты так ненавидишь это, почему бы тебе просто не уехать? — спросил я, внезапно раздражённый его непрекращающимся ворчанием. Может, было бы лучше, если бы он уехал, тогда отец не был бы таким расстроенным. Гнусный голос моего сознания добавил: "И тогда я не буду думать о вас с Кэтрин, вместе раскачивающихся на качелях на веранде".
Деймон лишь повёл бровью.
— Что ж, было бы недобросовестно не сказать, что здесь есть и интересные вещи, — его губы изогнулись в фирменной улыбке, от которой у меня неожиданно появилось желание схватить его за плечи и долго трясти.
Сила моих бурных эмоций удивила меня настолько, что я сел и запихнул в рот кекс из переполненной корзины на столе. Я никогда не ревновал к своему брату прежде, но внезапно меня посетила убивающая мысль: прокрадывалась ли когда-либо Кэтрин и в его спальню? Она не могла. Прошлой ночью она выглядела настолько обеспокоенной тем, что её поймают, снова и снова беря с меня обещание, что я никому не скажу ни слова о том, чем мы занимались.
Вошла кухарка Бетси, нагруженная тарелками с овсянкой, беконом и яйцами. У меня заурчало в желудке, и я осознал, что умираю от голода. Я жадно набросился на еду, наслаждаясь сочетанием солёного вкуса яиц и приятной горечи кофе. Казалось, я никогда не ел завтраков раньше, и мои чувства наконец-то пробудились. Я удовлетворённо вздохнул, и Деймон в изумлении поднял на меня глаза.
Поделиться книгой: