Главный противник - ЦРУ против России

Гораздо лучше о положении за границей был осведомлен американский военно-морской флот, который имел куда более тесные и глубокие контакты с иностранными государствами, чем армия. К 1941 году около 130 морских офицеров выполняли обязанности атташе и наблюдателей в столицах большинства стран и во всех имеющих военное значение портах. Руководившее их деятельностью Управление военно-морской разведки (УВМР) к 1941 году насчитывало сто пятьдесят человек, большинство из которых опять же не имело навыков разведывательной деятельности. Как и сухопутные коллеги, УВМР главную свою задачу видело в ведении контрразведки и предотвращении актов саботажа и диверсий на территории США.

Единственным крупным достижением американцев в сфере разведки в довоенный период стало создание действенной службы радиоперехвата и дешифровки. К 1940 году над решением этих задач в общей сложности работало около 750 человек, которым удалось добиться крупного успеха - расшифровать японский код.

Помимо того что добываемая развединформация была в массе своей невысокого качества, ее значение еще больше снижалось по причине отсутствия координации между занимающимися разведкой ведомствами и, что еще более важно, не было систематического комплексного анализа даже той информации, которую удавалось раздобыть. (Одним из результатов такой работы стал Перл-Харбор, удар по которому японцы смогли нанести абсолютно неожиданно.) Американский разведчик Р. Клайн так оценивает положение дел в предвоенный период: "Каждый компонент разведслужбы действовал вне связи с другими, не воспринимая свою работу как часть общей миссии, без понимания необходимости координировать свою деятельность с другими разведывательными агентствами, чтобы обеспечить надежное освещение международной ситуации. По состоянию на середину 1940 года, разведывательной работой было занято, вероятно, не более тысячи человек, причем большинство составляли техники из отделов радиоперехвата"28.

Несмотря на общую слабость американских спецслужб, они героически пытались собирать информацию о Советской России. Ведущую роль в этом играл государственный департамент. Кроме посла-разведчика Буллита благодаря усилиям Джорджа Кеннана, Чарльза Болена и Левеллина Томпсона в стенах госдепа появилась целая плеяда специалистов по Советскому Союзу. Впоследствии, уже в УСС, крупным специалистом по России стал выпускник Колумбийского университета Джеральд Робинсон. Однако информации об СССР все равно не хватало, и американцы не брезговали ни официальными, ни неофициальными способами ее сбора. Так, в 1938 году в Москву был командирован известный американский летчик Линдберг, бывший одним из видных представителей "изоляционистов". Он присутствовал на советском празднике в честь Дня авиации, естественно сопровождавшемся воздушным парадом. По возвращении в США Линдберг сделал доклад, в котором подчеркивал слабость советских ВВС и силу немецких. Сторонникам-то Линдберг угодил, но сколько правды было в его сделанных на глазок оценках - это еще очень большой вопрос.

Рождение спрута

Неизбежное участие США в грядущей схватке за мировое господство настоятельно требовало создания современной и эффективной разведслужбы, а отсутствие ее было чревато огромными жертвами, что и доказал Перл-Харбор. Внезапное и успешное нападение японцев на эту американскую базу 7 декабря 1941 года стало крупнейшим провалом американской разведки. Спецслужба, которая допускает такие провалы, должна быть реформирована - это понимали все.

Кроме того, свою роль в скорейшем реформировании американской резведслужбы сыграла... Англия. Чтобы ускорить вступление США в войну против Германии, Черчилль был готов делиться самой секретной развединформацией, но было, как минимум, необходимо, чтобы по ту сторону океана находился партнер, способный принимать и понимать эту информацию. Поэтому англичане, обладавшие богатейшими разведывательными традициями (начало их разведслужбы восходит еще к временам Елизаветы I), предприняли серию закулисных маневров, чтобы побудить Рузвельта и его ближайшее окружение создать свою разведслужбу по английскому образцу. Ветеран ЦРУ Р. Клайн подчеркивает, что со стороны Англии "самым весомым был дар, связанный с внедрением в сознание американцев концепции центральной разведывательной системы. Концепция эта, единожды сформулированная, уже становилась неуничтожимой. Она пережила войну и в конце концов легла в основу разведывательной системы послевоенного времени - Центрального разведывательного управления"29.

Но все это было еще впереди. А пока, ощущая недостаток в достоверной информации, Ф. Рузвельт в 1940 году направил в Европу для сбора разведывательных данных бывшего нью-йоркского адвоката У. Донована. (Напомним, что во время Гражданской войны в России Донован был представителем при Колчаке, откуда он вынес как неплохое знание России, так и стойкие антисоветские убеждения.) В рамках своей миссии Донован посетил Англию, где детально познакомился с различными аспектами деятельности ее разведслужбы, Грецию, Турцию, Болгарию и Югославию. По возвращении Донован не только сделал подробный доклад о положении в Европе, но и 26 апреля 1941 года представил докладную записку о необходимости создания централизованной разведслужбы по образцу английской.

Инициатива получила одобрение президента, и 10 июня 1941 года Донован представил "Меморандум о создании Службы стратегической информации". Основные положения меморандума гласили: "Без надежного информационного обеспечения всякая стратегия беспомощна. Равным образом от информации мало толку, если она не ориентирована на достижение стратегических целей. <...> Крайне важно создать центральную разведывательную организацию, которая будет или сама, или через посредство уже существующих правительственных учреждений добывать нужную информацию относительно потенциальных противников...

Основная цель Службы стратегической информации состоит в создании для президента (в качестве главнокомандующего) и для Совета по вопросам стратегии возможности получать точную и всестороннюю информацию о противнике, информацию, на основании которой можно будет принимать решения о тех или иных военных операциях"30.

16 июня того же года Рузвельт принял Донована в Белом доме и после беседы с ним предложил ему руководство создаваемой разведслужбой и звание генерал-майора. Донован согласился.

Глава 4

СОЮЗНИКИ ПОНЕВОЛЕ

(1941-1945)

Советско-американские отношения в годы Великой Отечественной войны

Стервятники над полем боя

Очередное изменение международной обстановки на какое-то время вновь поставило проблему взаимоотношений с СССР в центр внимания американского общества. Как известно, после начала Второй мировой войны Сталин воспользовался благоприятной ситуацией и начал войну с Финляндией. В осуждении Советского Союза объединились "интернационалисты" и "изоляционисты". В отличие от Англии и Франции, Америка не заявляла о своей готовности вмешаться в советско-финский конфликт. Правительство Рузвельта ограничилось тем, что открыло Финляндии кредиты на 30 миллионов долларов, поставляло ей оружие и одновременно наложило "моральное эмбарго" на поставку товаров в СССР. Однако в условиях начавшейся новой мировой войны дальше "морального эмбарго" американское правительство не пошло. Успехи Гитлера были столь ошеломляющими, что Рузвельт начал потихоньку выводить США из позиции добровольной изоляции. После принятия закона о ленд-лизе американские войска в апреле 1941 года были введены в Гренландию, а в июле - в Исландию, установив тем самым контроль над стратегическим участком Северной Атлантики и обеспечивая относительную безопасность морского пути в Англию и СССР.

Шаг да шагом ввязываясь в мировую войну, вашингтонская администрация делала все от нее зависящее, чтобы спровоцировать столкновение СССР и Германии. Зная уже в марте 1941 года о планах Гитлера напасть на Советский Союз, американская администрация решила ускорить неизбежную схватку двух диктаторов, связав тем самым Германии руки на востоке. Для этого заместитель госсекретаря США Уэллес через посла в Вашингтоне передал советскому руководству предупреждение о готовящемся нападении нацистской Германии. Предполагалось, что, получив предупреждение, Сталин успеет подготовиться к немецкой агрессии и гитлеровский план блицкрига будет сорван. Почти одновременно глава ФБР Гувер передал в немецкое посольство в американской столице информацию о том, что СССР якобы намеревается напасть на Германию, как только немецкая армия будет связана крупными военными операциями.

К началу Великой Отечественной войны официальные отношения между СССР и США были достаточно плохими. Мало того что подписание советско-германского пакта о ненападении и война с Финляндией существенно ухудшили отношение Вашингтона к Москве - они еще более ухудшились после заключения в апреле 1941 года пакта о нейтралитете между Советским Союзом и Японией. Сталин благодаря этому пакту получил хотя бы минимальные гарантии безопасности своих восточных границ, но Америка, рассматривавшая Японию как своего потенциального противника на Тихом океане и надеявшаяся на очередную вспышку советско-японского конфликта, была неприятно поражена.

Если по поводу советско-финской войны вашингтонская администрация ограничилась "моральным эмбарго" на торговлю с Советским Союзом, то наказанием за мирный советско-японский договор явились настоящие экономические санкции. А.А. Громыко, работавший в то время при советском посольстве в Вашингтоне, отмечал тогда: "Американское правительство сразу же после заключения указанного пакта дало понять путем усиления экономических репрессий против нас, что оно было недовольно заключением этого пакта"31. Итоговый результат этой политики был оценен советским посольством в США следующим образом: "Путем проведения ряда мероприятий американское правительство фактически к концу первой половины 1941 года свело на нет советско-американскую торговлю"32. Как мы видим, американское правительство беспардонно вмешивалось в двусторонние отношения двух суверенных государств, используя в качестве рычага экономическое давление.

Ситуация кардинально изменилась после вероломного нападения Гитлера на СССР. Теперь Советский Союз поневоле оказался в стане противников Гитлера, и США начали рассматривать его как потенциального союзника. Уже 24 июня 1941 года Вашингтон выступил с заявлением, что "США предоставят России помощь по ленд-лизу". Правда, первоначально это были только слова. В американских правящих кругах было широко распространено мнение, что Советский Союз обречен и его окончательный разгром произойдет через несколько недель или месяцев. И лишь июльский визит в Москву Г. Гопкинса несколько прояснил ситуацию.

7 ноября 1941 года Ф. Рузвельт официально распространил действие ленд-лиза на СССР. Однако американцы не выполнили даже минимальных взятых на себя обязательств. В счет оплаты военных поставок в августе - сентябре 1941 года СССР отправил в США золота на 10 миллионов долларов. Американское же правительство обещало в 1941 году направить в нашу страну помощи на 741 миллион долларов, а реально доставило в СССР за первый, самый тяжелый, год войны всего на 545 тысяч долларов, то есть лишь 0,1% от гарантированного. К примеру, вместо 750 обещанных танков СССР к январю 1942 года получил только 16, а вместо 600 самолетов - лишь 85. Американские поставки были сорваны в самое тяжелое для нас время, тогда, когда СССР истекал кровью и решалась судьба войны на советско-германском фронте - а следовательно, и всей второй мировой войны.

США явно саботировали исполнение своих обязательств перед СССР, и это было отнюдь не случайностью, а частью внешнеполитической стратегии Вашингтона в годы Второй мировой войны. Суть американской позиции на второй день Великой Отечественной войны цинично и откровенно изложил Г. Трумэн, в тот период сенатор, а впоследствии и президент США. "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше"33. Понять его нетрудно. Поскольку Вторая мировая война не затрагивала непосредственно американскую территорию, то для Соединенных штатов было бы лучше всего, чтобы она длилась как можно дольше. Соперники Америки на поприще мировой гегемонии максимально обескровили бы себя в ней, а США автоматически, не прилагая никаких усилий, оказались бы единственной могущественной державой и могли бы навязывать свою волю остальному человечеству. Да, понять Трумэна нетрудно, но уважения к американскому образу мыслей это не прибавляет ни на грош.

Подобный ход мысли не был достоянием одного лишь Трумэна - он разделялся практически всем высшим американским военным руководством. В августе 1942 года А.А. Громыко дал следующую характеристику: "Стимсон военный министр, как известно, всегда был настроен антисоветски. Его заместители (разве за исключением Мак-Клоя) также занимают в отношении СССР неблагоприятную позицию... Подавляющее большинство из генералитета армии США питают надежду, и сейчас ее не оставляют, на истощение и гитлеровской Германии, и Советского Союза. Эти надежды совпадают с надеждами руководителей промышленных кругов... Вторая группа генералитета США, вероятно, немногочисленная, но очень влиятельная, все еще лелеет надежду на сговор с Гитлером"34. Отношение к СССР со стороны командования американского ВМФ было, по словам Громыко, еще хуже, чем у армейских генералов.

Примерно такую же, разве что более осторожную и дипломатичную, позицию занимал, по сути дела, и президент США Рузвельт. В своей книге "Америка и Россия в изменяющемся мире" Гарриман свидетельствует, что в войне, которую Красная Армия вела с армиями стран оси, Рузвельт надеялся ограничить участие США лишь использованием их авиации и флота. Всю тяжесть сухопутной войны, влекущей за собой максимальное количество потерь, американский президент великодушно возлагал на плечи Советского Союза. В этой связи становятся понятными и срыв поставок по ленд-лизу, и невероятно долгое затягивание открытия второго фронта, официально обещанного в 1942 году, а открытого лишь спустя два года, когда исход войны был уже окончательно решен. Исключительно своекорыстная и в высшей степени двуличная позиция по отношению к своему "красному" союзнику по антигитлеровской коалиции была характерна для американского руководства буквально с первых же дней войны. Нет, Сталин, как бы к нему ни относиться, несоизмеримо честнее и щепетильнее выполнял свои обязательства перед западными союзниками, будь то помощь американцам во время немецкого контрнаступления в Арденнах или вступление в войну с Японией.

Туманная должность

с неограниченными полномочиями

Чтобы хотя бы более-менее успешно участвовать в мировой войне, надо было иметь стратегическую разведку. Огромный вклад в создание этой службы внес ее первый руководитель У. Донован. Его бывшие подчиненные так описывают характер своего шефа: "... Это - полный кипучей энергии ирландец, обладающий живым умом, колоссальной настойчивостью и склонностью делать вещи, которые не только необходимо сделать, но за которые никто, кроме него, никогда не помыслил бы приняться..."35. Окружающие прозвали Донована Диким Биллом, и он вполне оправдал эту кличку.

Однако необузданная и не знавшая преград энергия требовалась Доновану не только и не столько для конструктивной работы - создания централизованной разведслужбы почти на пустом месте, но и для преодоления многочисленных бюрократических препон, сопротивления и интриг влиятельных конкурентов. К моменту официального назначения Дикого Билла в США в той и иной степени занимались разведкой целых 8 ведомств: ФБР, Военная разведка "Джи-2", военно-морская разведка, разведка госдепартамента, таможенная служба министерства торговли, секретная служба министерства финансов, иммиграционная служба министерства труда, федеральная комиссия связи, кроме прочего занимавшаяся и радиоперехватом. Нечего и говорить, что все эти ведомства крайне болезненно относились к новорожденному конкуренту. Во многом из-за этих интриг Донован первоначально был назначен не главой новой разведслужбы, а неким "координатором информации".

Однако в силу президентской директивы от 11 июля 1941 года носитель этой туманной должности был наделен полномочиями, "необходимыми для сбора и анализа всех видов информации и данных, могущих иметь отношение к обеспечению национальной безопасности; ему также вменяется в обязанность соотносить эту информацию с другими доступными данными и доводить ее до сведения президента и иных лиц и учреждений по усмотрению президента. Кроме того, он обязан также - по распоряжению президента - предпринимать дополнительные действия, которые могут способствовать получению правительством важной для обеспечения национальной безопасности информации, в данное время ему недоступной"36. Пункт второй директивы гласил: "Все правительственные учреждения и агентства будут предоставлять в распоряжение координатора информации все сведения и данные, имеющие отношение к национальной безопасности, если координатор затребует их с одобрения президента"37. Должность-то туманная, да, но полномочия огромные. Директива, по сути дела, представляет собой настоящую хартию разведслужбы, которая впоследствии существенно повлияла на деятельность ЦРУ.

Первоначально новая разведслужба называлась Управлением координатора информации (УКИ), а год спустя, 13 июня 1942 года, она была переименована в Управление стратегических служб (УСС), окончательно приобретя полувоенный-полугражданский характер. Стратегическая разведка быстро развивалась во многом благодаря талантам и кипучей энергии Донована. Наиболее наглядно это можно проследить по численности сотрудников новой структуры. К середине Второй мировой войны в УСС работало 13 тысяч человек (включая вашингтонскую штаб-квартиру и зарубежных сотрудников), а к концу уже свыше 30 тысяч. Эти цифры особенно впечатляют, если вспомнить, что к началу Второй мировой войны разведкой в США по линии всех ведомств занималось около тысячи человек.

Однако, несмотря на мощную поддержку со стороны самого президента, главе УСС удалось выиграть далеко не все бюрократические битвы в вашингтонских коридорах. Так, генерал А. Макартур терпеть не мог стратегическую службу и категорически запретил ей проводить какие бы то ни было операции на тихоокеанском театре военных действий. Полуштатской организации Донована бравый генерал предпочитал военно-морскую разведку. Всемогущий директор ФБР Э. Гувер попросту не пустил новоявленных конкурентов в свою традиционную вотчину - Латинскую Америку, отстояв ее за контрразведкой. Волей-неволей Доновану прошлось ограничиться одной лишь Европой и сконцентрировать свои усилия на этой части света. Да и в самой Европе УСС находилось под контролем Объединенного комитета начальников штабов, без чего военное командование в принципе отказывалось использовать новоявленную разведслужбу.

Многие отличительные черты УСС перешли впоследствии к ЦРУ. Главное, что это была долгожданная централизованная разведывательная система. Кроме того, УСС выгодно отличалось от всех остальных американских разведывательных служб тем, что широко привлекало в свои ряды как представителей делового мира, зачастую из самых высших его слоев, так и интеллектуалов. А. Маклиш сразу обратил внимание Донована, что много полезной информации можно извлечь из открытых источников - газет, журналов и книг. Нужны были люди, умеющие с ними работать, и УСС стало активно вербовать к себе на службу ученых самых разных направлений. Все они вошли в исполинский мозг новой структуры, составлявшей примерно половину численности всего УСС, - Главное управление исследований и анализа (РА). Возглавил управление профессор истории Гарвардского университета У. Лангер и первоначально этот отдел размещался в Библиотеке конгресса США(!).

Как справедливо отмечает биограф Донована, это подразделение "в конечном итоге стало крупнейшим сосредоточением преподавателей и ученых, когда-либо собранных вместе в государственном учреждении. РА сняло сливки с факультетов общественных наук по всей стране, забрав специалистов всевозможных отраслей знаний"38. В конце войны только в одном Вашингтоне в мозгу УСС работало 1600 ученых - специалистов в области общественных наук. Третьей отличительной чертой УСС было то, что с самого начала создания УКИ Донован носился с идей создания полувоенных формирований для осуществления диверсионных рейдов в тыл врага, по образцу британских коммандос. То, что в работе управления был сделан существенный акцент именно на диверсионной деятельности, для осуществления которой в рамках УСС был создан целый Отдел специальных операций, объясняется в первую очередь личными пристрастиями неукротимого Дикого Билла.

Шпионаж против союзника

Кроме Германии и Италии, естественных противников Соединенных Штатов на театре военных действий, острие УСС было всегда направлено и против Советского Союза - официального союзника США в войне с державами оси. В рамках стратегической разведслужбы с самого начала был создан специальный отдел Восточной Европы, который возглавил профессор истории Колумбийского университета Джеройд Робинсон, имевший в Америке репутацию крупнейшего специалиста по России. С нашей страной профессор был знаком не только по книгам - в 1925-1927 годах он посетил СССР. Естественно, самым значительным в данном отделе УСС был "русский подотдел", специализировавшийся на собирании разнообразной информации о Советском Союзе.

Личный состав "русского подотдела" был укомплектован крупными учеными, квалифицированными разведчиками и проживавшими в США белоэмигрантами. Так, в УСС работали такие значительные в эмиграции люди, как внук Л.Н. Толстого Илья, князь С. Оболенский и ряд других. Соединение усилий этих трех групп привело к успеху: из всех зарубежных государств именно Америка располагала лучшей информацией о Советском Союзе. "Оценки РА мощи Советского Союза отличались от выводов англичан, и прилежный исследователь русской истории профессор Джеройд Т. Робинсон из Колумбийского университета, который впоследствии возглавил Русский институт в этом университете, отправился в Англию в имевшееся там сходное с РА ведомство, размещавшееся в Оксфорде. После недельного обсуждения английские коллеги признали: "У вас лучшие ученые, у вас больше информации, мы согласны с вашими оценками". Профессор Лангер настаивает, что ни одно правительство не имело в своем распоряжении ведомства, хотя бы приближавшегося к РА. "Включая немцев, - добавлял он, они могли бы учредить такое ведомство, если бы захотели, но не обладали для этого должной компетенцией"39.

Постепенно острие внимания американских разведчиков стало все больше сдвигаться от своего непосредственного врага - нацистской Германии в сторону союзника, после Сталинградской битвы наглядно продемонстрировавшего, кто является сильнейшей военной державой в мире. А. Даллеса в то время занимал ключевой пост резидента УСС в нейтральной, но чрезвычайно значимой Швейцарии. Американский историк Т. Пауэрс констатирует: "Некая женщина, работавшая на Аллена Даллеса в Берне, полагает, что фокус его внимания - примерно о чем думают, отходя ко сну и просыпаясь по утру, - стал перемещаться от Германии к России уже во время Сталинграда. В УСС, включая Хелмса, принимали как факт советско-американское соперничество на протяжении всей войны"40.

В результате этих нехитрых соображений филиалам УСС в Лондоне, Стамбуле и Чунцине было приказано установить контакт с разведывательными органами государств, граничащих с СССР, и приступить к вербовке агентуры для шпионажа против своего союзника. Одновременно с этим разведка постаралась максимально использовать возможности, открывавшиеся в связи с ленд-лизом, для проникновения в закрытое советское общество. "На базах, где передавалась военная техника, среди американцев было немало сотрудников разведывательных служб США, которые внимательно наблюдали за советскими представителями, практикуя подслушивание разговоров и провокационные беседы. Некоторые из них имели опыт работы в Москве под "крышей" официальных американских представительств. Группы переводчиков комплектовались в основном из белоэмигрантов или стажеров из разведывательных школ, где изучали русский язык. Все это свидетельствовало о затаенных намерениях американской администрации"41.

В самом Советском Союзе после создания антигитлеровской коалиции возможности для сбора информации несколько увеличились, хотя и ненамного. Расширились дипломатические и экономические связи между государствами. Через северные моря пошли караваны. Увеличился штат сотрудников посольства США, были созданы военная и военно-морская миссии военного снабжения. И посольство, и миссии имели своих представителей в важных городах, таких как Мурманск, Архангельск. Поэтому теперь разведчиков можно было забрасывать по легальным каналам. Они приезжали в СССР как сотрудники дипломатических представительств, представители миссий и фирм, моряки, журналисты и т.д.

И все же в деле изучения советского потенциала американцы сталкивались с большими трудностями. В письме

Г. Гопкинсу от 15 мая 1942 года глава УСС с сожалением констатировал: "Уверен, что вы представляете себе, что русские, которые очень активно разрабатывают промышленные и военные ресурсы Восточной Сибири, создали в этом районе режим особой секретности. За последние пять лет практически никто не получал права проезда через Восточную Сибирь, за исключением тех, кто путешествовал по Восточно-Сибирской железной дороге. Мой отдел по просьбе ВВС завершил исследование возможностей этой части России с точки зрения воздухоплавания. Специалисты сообщили мне, что полученная информация скудная и ее трудно проверить"42. Но Дикий Билл вышел из положения, отправив шпионить в Сибирь Д. Литлпейджа, работавшего в советском золотом тресте.

Американцы всеми способами старались добыть любые сведения, представляющие хоть какой-то интерес. Так, глава американской военной миссии по вопросам снабжения генерал Д. Дин с исключительным упорством добивался от советских военных органов разнообразной секретной военной информации, по роду его деятельности совершенно ему не нужной. Занимались шпионажем и представительства военной миссии США в советских портах Одессе, Владивостоке, Мурманске и Архангельске. Показательна, например, деятельность помощника американского военно-морского атташе Д. Рулларда. В начале войны он был направлен в Архангельск для руководства открытым там военно-морским представительством. Однако помимо обеспечения конвоирования судов, доставлявших в СССР грузы по ленд-лизу, Руллард усердно занимался сбором информации о Русском Севере, которой ему было по роду службы интересоваться совсем не положено. Затем его перевели во Владивосток в качестве помощника военно-морского атташе при генеральном консульстве США в этом городе. Там он продолжил свое второе занятие - помогала ему в этом Ирина Матутис, работавшая у него переводчицей и завербованная американцем. С ее помощью помощник атташе заводил знакомства среди советских военных, работников морского порта и флота и другими интересными ему людьми. Руллард занимался разведывательной деятельностью против СССР на протяжении всей войны.

Надо сказать, что, несмотря на большое количество агентов, отдача от их работы была значительно меньшей, чем можно было бы ожидать. Дело в том, что наши спецслужбы к тому времени были одними из лучших, если не лучшими в мире. Ведомство Берия не зря получало свой паек.

"Изучение и проверка сотрудников различных американских представительств обычно начиналось задолго до их прибытия в СССР. Через 1-е главное управление НКВД-НКГБ органы госбезопасности заблаговременно выясняли, кто, в качестве кого и когда будет направлен из США в СССР. Для сбора этих данных использовались агенты, общавшиеся с американцами. Часто первичные, а иногда даже отрывочные сведения позволяли своевременно начать изучение вновь прибывшего американского разведчика, подобрать соответствующих агентов для подставы ему еще в пути его следования к месту назначения и вести разработку.

На каждого сотрудника посольства США органы госбезопасности, независимо от наличия или отсутствия компрометирующих материалов, заводили дело агентурной разработки и принимали меры к обеспечению ее агентурой. С помощью агентов изучались политические взгляды разрабатываемых, их наклонности, сильные и слабые стороны, служебная деятельность. Агенты держали разрабатываемых под постоянным наблюдением, сигнализировали о малейшем отклонении в их поведении. В ряде случаев через этих же агентов органы госбезопасности воздействовали на взгляды и убеждения разрабатываемых"43.

...Полученная информация стекалась в мозговой центр УСС и использовалась для составления докладов и обзоров. Многие из документов не рассекречены до сих пор, но их названия говорят сами за себя. "Политическая ориентация и мораль в СССР" (№ 523 от 23 февраля 1943 года), "СССР и Югославия" (№ 959 от 19 июня 1943 года), "Основы советской внешней политики" (№ 1109 от 1 сентября 1943 года), "Русские цели в Германии и проблемы трехстороннего сотрудничества" (№ 2073 от 11 мая 1944 года), "Возможности и намерения СССР в послевоенный период" (№ 2669 от 5 января 1945 года). Допущенный к этим источникам Д. Гаддис отмечает, что почти во всех докладах тщательно прорабатывается вопрос "увязок", то есть как с помощью кнута и пряника Вашингтону "добиться уступок" от СССР. Американских аналитиков очень интересовала проблема, в какой мере политика Запада сможет определить поведение Советов. В частности, лица, определявшие объемы поставок в СССР по ленд-лизу, пытались определить "подлинные" потребности Советского Союза с тем, чтобы ничего из отправленного не перешло на послевоенный период.

Тем не менее общий уровень американских знаний о СССР можно проследить по открытым в настоящее время источникам. Один из них - подготовленный разведкой еженедельный обзор "СССР - положения, возможности, намерения" от 1 сентября 1943 года. В начале обзора разведчики откровенно признавались: "Необходимо учитывать, что современная информация Соединенных Штатов об СССР фрагментарна и далеко не точная".

В целом авторы выделяют три сферы военно-политических интересов СССР Европа, Дальний Восток и в меньшей мере Средний Восток. В обзоре был всесторонне проанализирован экономический потенциал Советского Союза и справедливо указано, что самым слабым местом в советской экономике является положение с продуктами питания. Относительно промышленности утверждалось: "Несмотря на то, что имеющаяся в нашем распоряжении информация не позволяет дать точных оценок советского промышленного производства, представляется очевидным, что СССР достиг высокого уровня военного производства ценой тяжелейшего разрушения своих экономических ресурсов, использованных на войну". Авторы обзора предсказывали, что в начале 1944 года начнется большой спад в промышленности вообще и в военном производстве в частности.

Численность Советской Армии приблизительно оценивалась в 10 миллионов человек, при этом отмечался их высокий моральный дух. Характеристика сухопутных войск, ВВС и ВМФ завершалась выводом: "СССР, политически интегрированный, психологически сильный, с экономикой, которая выглядит эффективной, но имеет и явные трещины, в военном отношении противостоит Германии на равных или даже превосходит ее". Подчеркивая, что Советы удерживают инициативу на Восточном фронте, авторы обзора считали возможным, что Сталин пойдет на заключение сепаратного мира с Германией. В документе подчеркивалось, что в целом "Сталин будет бороться за господство в Восточной Европе, он имеет интересы в Иране, в зоне Персидского залива". В анализе советско-японских отношений отмечалось, что СССР не вступит в войну с Японией до ликвидации немецкой угрозы и появления у советского руководства уверенности в возможности выиграть войну на Дальнем Востоке малой ценой. В обзоре явно прослеживается тревога по поводу возможных советских территориальных притязаний на этом потенциальном театре военных действий: "В случае ухода японцев из этого региона или угрожающего им поражения советская военная оккупация этих регионов может достичь масштабов, которые превысят соответствующие возможности других союзников"44.

После Сталинграда и Курска большинство американских военных и разведчиков пришло к выводу о примерном военном равенстве сил СССР и США и невозможности для одной стороны добиться решающей победы в потенциальном конфликте. В рекомендации, направленной 3 августа 1944 года государственному секретарю К. Хэллу, говорилось: "После поражения Японии первоклассными военными державами останутся только Соединенные Штаты и Советский Союз. В каждом случае это объясняется сочетанием их географического положения, размеров и громадного военного потенциала. Хотя США могут перебрасывать свою военную мощь во многие отдаленные районы мира, тем не менее относительная мощь и географическое положение этих двух держав исключают возможность нанесения военного поражения одной из них другой, даже если на одной из сторон выступит Британская империя"45. (И это несмотря на колоссальные потери СССР во Второй мировой войне.) Военные, как им и положено, были реалистами.

Самой антисоветской из американских спецслужб было УСС - главный конкурент армейской разведки. К запланированной на август 1943 года встрече Ф. Рузвельта и У. Черчилля в Квебеке Дикий Билл подготовил меморандум, на котором собственной рукой поставил номер 121. Текст документа, адресованного высшему американскому руководству, гласил: "Ввиду диспропорции между нашими целями и нашими возможностями предлагаются три альтернативных направления стратегии и политики в отношении Германии и России: 1. Немедленно предпринять попытку урегулировать наши расхождения с Советским Союзом и сосредоточить внимание на общих интересах, которые мы имеем с этой державой. 2. Америка и Великобритания продолжают следовать в течение некоторого времени стратегии и политике, в большой степени независимой от стратегии и политики Советского Союза, в надежде добиться таким путем как поражения Германии, так и укрепления наших позиций на переговорах для достижения некоего урегулирования, враждебного интересам России. 3. Попытаться повернуть против России всю мощь непобежденной Германии, все еще управляемой нацистами или генералами"46. Помечтав о том, как было бы здорово, заключив сепаратный мир, бросить все немецкие силы на Восток и завоевать Советский Союз, Донован, который, как разведчик, все-таки отдавал себе отчет в нереальности этого варианта, обращается к более реалистической второй альтернативе. Суть ее аналитики УСС сформулировали так: американское руководство должно "проводить независимую стратегию в надежде на дешевую победу над Германией и лучшую позицию для переговоров с Россией"47. Характерно, что и в этом меморандуме прогнозировалось, что к лету 1944 года "нынешняя нехватка продовольствия и живой силы... вероятно, вызовет значительное снижение военных возможностей России". Одно сбылось: действительно, победа в мировой войне досталась американцам малой ценой!

Идеи Донована не встретили сопротивления, и он пошел дальше, начав подкоп под давний официальный запрет Рузвельта вести разведывательную деятельность против СССР. Вскоре запрет был, правда, не отменен, но как бы "ослаблен", и уже в январе 1943 года в госдепартамент был сделан запрос о засылке в Советский Союз американской агентуры. Дипломаты ответили, что подобные акции могут вызвать серьезные осложнения и нанести ущерб отношениям США со своим союзником и... посоветовали действовать осторожнее и только в контакте с посольством США в Москве.

Четкую антисоветскую направленность имел и целый ряд акций других акций УСС, которые, хоть и проводились на территории третьих стран, своим острием были направлены против Москвы. Американские разведчики попробовали, например, осуществить излюбленный "Балканский план" Черчилля по установлению политического контроля над странами полуострова. Целью плана было перехватить этот лакомый кусочек прямо перед носом Советской Армии и не допустить распространения коммунизма на Запад, за пределы советской территории. Об этом прямо говорил резидент УСС в Берне А. Даллес, подчеркивая, что "путем расширения Польши в сторону востока и сохранения Румынии и сильной Венгрии следует поддержать создание санитарного кордона против большевизма и панславизма"48. (Неплохо было бы, чтобы и наши лидеры, как прежние, так и нынешние, брали пример с янки и, выполняя разного рода обязательства перед США, не упускали из виду панамериканизм.) Возрождение старой версальской системы "санитарного кордона" против Советской России позволило бы Америке еще более уверенным тоном вести любые послевоенные переговоры с нашей страной.

Реализация балканского плана Донована была поручена резидентуре УСС в Стамбуле. Глава турецкого отделения УСС полковник Л. Макфарленд создал для этого на Балканах довольно разветвленную разведывательную сеть под кодовым названием "Цереус", охватывавшую Румынию, Болгарию и Венгрию. Однако задуманная с размахом операция Дикого Билла полностью провалилась: часть американских агентов была арестована немцами, пристально следившими за своими союзниками, англо-американские войска были далеко, а Советская Армия - близко, и с этим объективным фактом ничего не могли поделать никакие любые интриги и заговоры.

В этом же ряду стоят попытки американцев тайком договориться с немцами о сепаратной капитуляции на западном фронте. Эта операция получила условное наименование "Кроссворд" и была поручена начальнику швейцарской резидентуры УСС А. Даллесу. Последний, в марте 1945 года, вступил в контакт с генералом СС К. Вольфом, пообещавшим обеспечить капитуляцию немецких войск в Италии. Хотя операция "Кроссворд" и проводилась в абсолютной тайне, но советской разведке удалось оперативно выяснить ее суть, и это послужило причиной для довольно резкого обмена посланиями между Советским Союзом и его западными союзниками. Небольшой дипломатический конфликт положил конец сепаратным переговорам и сорвал еще одну успешно начатую антисоветскую операцию УСС. Спустя 30 лет об этом эпизоде Второй мировой войны был снят один из лучших советских "шпионских" фильмов, о соотношении правды и вымысла в котором спорят до сих пор. Но если штандартенфюрер Штирлиц, по признанию самих авторов, персонаж вымышленный, то переговоры, как мы видим, были вполне реальными.

Попытки Донована кардинально повлиять на расстановку сил в мире с помощью секретных операций относились к области самого радужного идеализма, поскольку полностью игнорировали объективное положение вещей. Неудивительно, что все они окончились крахом. Единственное, что в этих условиях оставалось УСС, - это подбирать различных немецких шпионов и их пособников, имевших опыт работы против СССР, да осуществлять тактическую разведку против Советской Армии после того, как к концу войны советские и американские войска вошли в непосредственное соприкосновение. Так, почти сразу после взятия Берлина русскими войсками туда немедленно отправился шпионить за своим союзником офицер разведки Г. Розицки (впоследствии глава управления по делам СССР в ЦРУ), пытавшийся во время поездки на джипе высмотреть расположение, численность и вооружение советских войск. Руководил же шпионажем против Советской Армии в Германии в последние дни войны Р. Хелмс, в будущем - директор ЦРУ с 1966 по 1973 год. Этот раунд схватки американская разведка проиграла. Однако вскоре ситуация в мировой политике в очередной раз принципиально изменилась.

Глава 5

ПРИНЦИП "ТОТАЛИТАРНОЙ ДЕМОКРАТИИ" ТОРЖЕСТВУЕТ

(1945-1953)

Конец Великой Отечественной войны - смерть Сталина

Янки наглеют на глазах

Разгром общего врага - нацистской Германии положил конец добрым отношениям между Советским Союзом и Соединенными Штатами. С окончанием войны сберегшие свои силы США со спринтерской скоростью устремились к своей заветной цели - мировому господству. Единственным препятствием на этом пути была Советская Россия, мощь сухопутной армии которой нельзя было недооценивать. СССР не собирался добровольно отказываться от оплаченной миллионами жизней увеличившейся сферы своего влияния. Однако оказавшаяся у американцев к концу войны атомная бомба внушила им иллюзию всемогущества. Младенцу ясно, что варварское уничтожение никому не нужных японских городов Хиросимы и Нагасаки отнюдь не было вызвано необходимостью довершить военный разгром и без того уже побежденной Японии. Это была явная демонстрация силы, стремление запугать советское руководство, наглядно продемонстрировав Сталину мощь нового сверхоружия. По этой же причине американцы не только не пошли на установление международного контроля над этим чудовищным оружием, на чем настаивали многие творцы атомной бомбы, но постарались монополизировать его, засекретив даже от своего ближайшего союзника Англии. Дружба дружбой, а табачок (пардон, бомбы) - врозь!

Планы использования атомной бомбы в качестве рычага давления на Россию зрели у американского руководства уже давно, за несколько лет до ее применения, еще при Ф. Рузвельте. Военный министр Г. Стимсон так суммировал свое впечатление от бесед с этим президентом по поводу перспектив атомного оружия, зашифрованного в записях под названием S-1: "Необходимо ввести Россию органически в лоно христианской цивилизации... Возможное использование S-1 для достижения этого..."49. Вот тебе, бабушка, и Рузвельт - друг СССР, как его еще совсем недавно представляли наши историки. Да и сама "христианская цивилизация", загоняющая новообращенных в свое лоно, потрясая атомной бомбой, выглядит весьма специфически. Президент Рузвельт Библию-то хотя бы по праздникам открывал?

Однако при Рузвельте эти планы хоть и вызревали, но подспудно. Неизбежный перелом в советско-американских отношениях совпал со сменой "богов" на вершине американского политического Олимпа. Президентское кресло после умершего Рузвельта занял Г. Трумэн, и, едва успев занять заветное место, он поспешил продемонстрировать свое отношение к союзнику. На встрече с В. Молотовым в Вашингтоне в апреле 1945 году Трумэн подчеркнуто резко обращался с советским министром, заодно показав провинциально-миссурийский уровень своего дипломатического этикета. Вслед за этим последовала попытка шантажа СССР, а заодно и Англии, внезапным прекращением поставок по ленд-лизу. Однако Япония к тому моменту еще не была разгромлена, союзник мог пригодиться, и новому президенту временно пришлось пойти на попятный.

В благодарность за верность союзническим обязательствам после разгрома Японии последовала новая попытка шантажа. 14 сентября 1945 года американская делегация под руководством М. Колмера посетила Москву, встретилась со Сталиным и вела с ним переговоры по поводу предоставления займа СССР. В обмен на экономическую помощь делегация выдвинула целый список требований. Советский Союз должен был сообщить, какая доля его производства идет на вооружение, предоставить американцам важнейшие данные об отечественной экономике и дать возможность проверить точность этих данных. (Кстати, косвенным образом выдвижение этих требований говорит о неудовлетворительной работе американской разведки, не сумевшей собрать достаточно данных об экономическом потенциале СССР. Наши американцам таких вопросов не задавали.)

Далее, Советский Союз должен был взять на себя обязательство не оказывать политической помощи Восточной Европе и доложить американцам содержание торговых договоров с этими странами. Как в СССР, так и в странах Восточной Европы, находящихся под его контролем, Кремль должен был гарантировать полную защиту американской собственности, право распространять американские книги, журналы, газеты и кинофильмы. Наконец, американцы настаивали на выводе советских оккупационных войск из Восточной Европы. В целом, Колмер и его коллеги требовали, чтобы в обмен на американский заем Советский Союз изменил свою систему правления и отказался от своей сферы влияния в Восточной Европе. Получив от Сталина все, что было положено получить в ответ на подобную наглость, обиженные члены делегации порекомендовали президенту и госсекретарю ужесточить американский подход к Советскому Союзу.

Окончательный перелом в двусторонних отношениях произошел в конце 1945 - начале 1946 года. За их стремительным ухудшением не успел угнаться даже госсекретарь Д. Бирнс, также бывший сторонником жесткого подхода к СССР. В декабре 1945 года в Москве произошло очередное заседание Совета министров иностранных дел держав-победительниц, приведшее, к неудовольствию вашингтонской администрации, к позитивным результатам. Бирнсу, сумевшему договориться с Советами, Трумэн отписал 5 января 1946 года: "Если России не показать железный кулак и не говорить с ней жестким языком, то неизбежна новая война. Русские понимают лишь один язык - "сколько у вас дивизий?". Письмо заканчивалось следующей фразой: "Я устал ублажать Советы"50. 5 марта 1946 года Трумэн сопровождал английского экс-премьера У. Черчилля в Фултон, где последний произнес свою знаменитую речь о "железном занавесе". Не прошло и года после совместной победы над фашизмом, как бывшие союзники разругались в пух и прах. "Холодная война" была официально объявлена.

Размахивая атомной бомбой

Новый внешнеполитический курс США, развернутый на 180 градусов по отношению к прежнему, начал более чем оперативно наполняться конкретным содержанием. Меморандум 329, подписанный в США 4 сентября 1945 года, то есть на следующий день после официального окончания Второй мировой войны, ставил для американских военных следующую задачу по отношению к их бывшему военному союзнику: "Отобрать приблизительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и на контролируемой им территории"51. В приложении определялись критерии для отбора городов, предложенных Объединенным разведывательным комитетом. Цели для бомбардировок отбирались с учетом:

1) производственных мощностей, особенно производства самолетов и другого вооружения;

2) наличия государственных и административных учреждений;

3) наличия научно-технических учреждений.

Правда, относительно последнего пункта разведчики откровенно признавались в своей неосведомленности: "Мы располагаем лишь неполной информацией о расположении и функциях ведущих научно-исследовательских учреждений, находящихся в ведении Академии наук СССР (ее штаб-квартира в Москве). Эти институты, возможно работающие в контакте с ведущими университетами, представляют собой главные исследовательские центры. Следует полагать, что значительная часть этих учреждений расположена в отобранных для бомбежки районах"52. Можно сколь угодно громко и яростно ругать Берия и его ведомство, но свою задачу они выполняли отлично. Созданный ими режим глобальной секретности помешал американцам точно наметить цели для возможного удара. Тогда янки пошли по простому пути. В списке советских городов, обреченных американцами на уничтожение, значились основные города и промышленные центры страны - Москва, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Ленинград, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск и Ярославль. Кроме того, в качестве главной коммуникации планировалось также уничтожить и Транссибирскую магистраль. В то время в обреченных на уничтожение городах проживало 13 миллионов человек, которые, по мысли американских стратегов, должны были разделить страшную участь жителей Хиросимы и Нагасаки. Вот такая "христианская цивилизация"...

Если к августу 1945 года американцы располагали всего лишь двумя атомными бомбами, использованными против Японии, то уже к концу этого года их арсенал увеличился на порядок. По мнению аналитиков США, обрушив весь свой потенциал на выбранные цели, Соединенные Штаты смогли бы нанести такой разрушительный удар по промышленным источникам военной силы СССР, что он в конечном счете может стать решающим"53. Не успел Советский Союз перевести дух после Великой Отечественной войны, разрушившей половину его европейской территории, как заокеанский союзник начал планировать ему гораздо более масштабное и страшное разрушение.

Единоличное обладание атомным оружием спровоцировало американскую "элиту" показать свое истинное лицо. Ядерный удар планировалось нанести в порядке не только самообороны, но и ничем не спровоцированного нападения. В 1945 году комитет начальников штабов в своем секретном докладе обсуждал желательность нанесения атомных ударов по СССР как в виде "возмездия", так и первыми. Этот комитет рекомендовал атомное нападение не только в случае выступления СССР, но и в том случае, если успехи врага в области экономики и науки указывали на создание возможностей "в конечном итоге напасть на США или создать оборону против нашего нападения"54.

Итак, 13 миллионов советских мирных жителей должны были быть незамедлительно убиты даже в том случае, если бы американцам вдруг показалось, что Советский Союз может создать эффективную оборону против американского сверхоружия. Уже само законное общепризнанное право на самооборону расценивалось американскими военными как смертельная угроза, требующая незамедлительного возмездия. Оценивать же советские успехи в науке и экономике, а также вероятность "агрессии" должна была, естественно, разведка. Какого уровня была эта разведка, мы уже знаем.

Концепция первого удара была закреплена в 1945 году на официальном уровне - координационным комитетом, объединяющим представителей государственного департамента, военного и военно-морского министерств. Документ этого комитета СВНКК-282 гласил: "Мы не можем допустить, чтобы возобладала ложная и опасная идея - дабы избежать занятия агрессивной позиции, мы позволили первому удару обрушиться на нас. В таких обстоятельствах наше правительство должно быстро добиваться политического решения, одновременно проведя все приготовления, чтобы в случае необходимости самому нанести первый удар"55.

Однако концепции концепциями, но обсуждать возможность нанесения первого удара и реально нанести его - это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Реально неспровоцированная агрессия против суверенного государства, тем более бывшего союзника по антигитлеровской коалиции, тем более с применением атомного оружия, могла привести к непредсказуемым (точнее, вполне предсказуемым) политическим последствиям. В этом случае США могли оказаться не просто в международной изоляции, но остальной мир мог сплотиться против них, как незадолго до того - против фашистской Германии. Это был как раз тот случай, когда альянс с Советами должен был показаться наименьшим злом. Так и небыл использован "последний довод королей", т.е. война. Зато "предпоследние доводы" применялись в полном объеме.

Уже предварительное планирование высветило для американского военно-политического командования одну неприятную деталь: СССР отличался как от Германии, так и от Японии несколько большим размером территории. Для успешного решения будущих военно-стратегических задач Соединенным Штатам необходимо было иметь достаточное количество современных авиавоздушных и военно-морских баз вблизи советских границ. Это главное условие, без которого США не будут в состоянии в решающей степени воздействовать на СССР в военном, экономическом и политическом отношениях. (О "космической войне" тогда еще даже фантасты не писали.) Именно эта необходимость определила экспансионистскую политику США, стремившихся окружить Россию кольцом своих баз и готовых платить за это высокую цену. Только наши малахольные "демократы" могли всерьез утверждать, что война в Афганистане была внешнеполитической авантюрой без определенных целей (другое дело, что цели ее в полном объеме так и не были достигнуты). И афганская, и корейская, и вьетнамская войны были выполнением даже не "интернационального", а самого настоящего патриотического долга.

Для обеспечения глобальных военных планов против СССР была необходима соответствующая политико-дипломатическая поддержка, и она не замедлила последовать. Под предлогом "защиты демократии" в Греции и Турции, где шла острая внутриполитическая борьба, а сами страны географически представляли собой идеальные плацдармы для нанесения ударов по Советскому Союзу, 12 марта 1947 года была провозглашена "доктрина Трумэна". Одобренная конгрессом, она официально санкционировала одностороннее военно-политическое вмешательство США в дела других государств, что было кардинальным отступлением от прежних американских традиций. На большую политическую дорогу вышел новый "мировой жандарм".

Спасши "демократию" в первых двух странах, американцы решили спасти всю Западную Европу от советского влияния, а для полной гарантии "спасения" включить ее в зону собственного влияния. С этой целью 5 июня 1947 года был провозглашен знаменитый "план Маршалла", в рамках которого американцами было выделено 12,5 миллиардов долларов. Сам автор честно признавал, что его план - реализация все той же политики "долларовой дипломатии", о чем он и поведал сенатской комиссии по иностранным делам 27 июля 1951 года: "Мы предлагаем доллары, чтобы вооружить не наших людей. Мы предпочитаем делать взнос не людьми, а долларами... Другая сторона (то есть Западная Европа. Авт.) пусть думает о людях..."56

Расчет оказался верным и уже в 1919 году по обе стороны от Атлантики был создан военно-политический блок НАТО, нацеленный против СССР. Впервые в своей истории США вступили в военный союз с европейскими государствами в мирное время. Для оправдания этого еще в 1947 году была провозглашена доктрина "сдерживания". Ее автор, Д. Кеннан, писал, что "главным элементом любой политики Соединенных Штатов по отношению к Советскому Союзу должен быть элемент длительного, терпеливого, но твердого и бдительного сдерживания русских экспансионистских тенденций". Эта доктрина была призвана освятить создание Североатлантического и других военных блоков, которые в идеале должны были полностью окружить СССР и подчинить мир американскому диктату.

"Тоталитарная демократия" - мир по-американски

Пялит руку ваша Свобода

Над тюрьмою Элис-Айланд.

В.В. Маяковский

Следующей вехой по формированию американской внешнеполитической стратегии по отношению к Советскому Союзу стал 1948 год. В марте было установлено, что "разгром сил мирового коммунизма, руководимого Советами, имеет жизненно важное значение для безопасности Соединенных Штатов. Этой цели невозможно достичь посредством оборонительной политики". 18 августа того же года была утверждена секретная директива Совета национальной безопасности СНБ 20/1. Во вступлении четко констатировались насущные интересы Штатов: "Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум:

а) свести до минимума мощь и влияние Москвы;

б) провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России"57.

В документе детально разрабатывалось основное направление действий вашингтонской администрации как в условиях мира, так и в условиях войны. (Для мирного периода эта директива предусматривала капитуляцию СССР в результате давления извне.) В докладе специального помощника президента К. Клиффорда "Американская политика в отношении Советского Союза", сделанном 24 сентября 1946 года, отмечалось: "Война против СССР будет тотальной в куда более страшном смысле, чем любая прежняя война... К генеральной цели уничтожению или фатальному ослаблению Советского Союза - ведут два пути: война или... подрывная работа"58. Рассматривая перспективы второго пути и его возможные последствия для России, разработчики СНБ 20/1 заранее обеспечивали себе алиби: "Во-вторых, мы обоснованно не должны испытывать решительно никакого чувства вины, добиваясь уничтожения концепций, не совместимых с международным миром и стабильностью, и замены их концепциями терпимости и международного сотрудничества..." Зная язык современной демократии, нетрудно понять, что "концепции терпимости и международного сотрудничества" - это когда выполняется воля Соединенных Штатов, а если где-то американскому плану переустройства мира дают отпор, то это "не совместимо с международным миром и стабильностью". И то верно, какой уж тут международный мир, когда ослушников закидывают бомбами, как это было тридцать лет назад во Вьетнаме или совсем недавно в Сербии. Конечно, концепции независимости с международным миром никак не совместимы. Читаем дальше. "Не наше дело раздумывать над внутренними последствиями, к каким может привести принятие такого рода концепций в другой стране, равным образом мы не должны думать, что несем хоть какую-нибудь ответственность за эти события... Если советские лидеры сочтут, что растущее значение более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их власти в России, то это их, а не наше дело. Наше дело работать и добиться того, чтобы там свершались внутренние события... Как правительство мы не несем ответственности за внутренние условия в России..."59 Как США собирались добиваться уничтожения неугодных им советских концепций, мы уже знаем. Список городов, намеченных для ядерного удара, читали. Ну и чем это отличается от Гитлера?

В директиве более или менее четко определялась та внешнеполитическая обстановка, к созданию которой должны были быть направлены все усилия Америки в мирное время: "Речь идет, прежде всего, о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психологическом отношениях по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля"60. При рассмотрении военного пути решения советской проблемы разработчики особо не вдавались в чисто военные детали, а сконцентрировали свое внимание на конечном результате. Отметив, что полная оккупация всей территории СССР в силу ее огромности нецелесообразна, они выделили несколько вариантов желательного урегулирования в зависимости от исхода боевых действий. "Если взять худший случай, то есть сохранение Советской власти над всей или почти всей нынешней советской территорией, то мы должны потребовать:

а) выполнения чисто военных условий (сдача вооружения, эвакуация ключевых районов и т.д.), с тем чтобы надолго обеспечить военную беспомощность (во многом выполнено в ходе "перестройки". - Авт.);

б) выполнение условий с целью обеспечить значительную экономическую зависимость от внешнего мира"61. (Полностью выполнено в ходе "экономической реформы". - Авт.)

Особо подчеркивалось, что все эти условия должны быть жесткими и явно унизительными для коммунистического режима, напоминая этим Брест-Литовский мир 1918 года с Германией. (Впрочем, о таком унижении, которое было реально достигнуто после 1985 года, они и не мечтали.)

Эта секретная директива СНБ 20/1 для нас исключительно важна также и потому, что там впервые со всей определенностью дается понять, что смертельным врагом Соединенных Штатов является не только коммунистическая идеология и порожденный ею советский коммунистический режим. Врагом номер один США является сильная Россия как таковая, вне зависимости от формы ее политического устройства. Особенно наглядно это проявляется при рассмотрении американскими стратегами того исхода войны, при котором будет в принципе уничтожена Советская власть. Авторы документа задают и сами же отвечают на следующий принципиальный вопрос: "Так какие же цели мы должны искать в отношении любой некоммунистической власти, которая может возникнуть на части или всей русской территории в результате событий войны? Следует со всей силой подчеркнуть, что независимо от идеологической основы любого такого некоммунистического режима и независимо от того, в какой мере он будет готов на словах воздать хвалу демократии и либерализму, мы должны добиться осуществления наших целей, вытекающих из уже упомянутых требований. Другими словами, мы должны создать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:

а) не имел большой военной мощи,

б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира,

в) не имел серьезной власти над главными национальными меньшинствами,

г) не установил ничего похожего на "железный занавес".