Помоги проекту - поделись книгой:
В 13.00, после четырехчасовых поисков, конвой еще не появился в поле зрения. В 13 часов 18 минут командующий флотом отпустил «Хиппер» и четыре эсминца в Тронхейм. Это решение позднее очень ограничило операционную свободу флота и привело к досрочному окончанию операции. Адмирал Маршалль должен был предположить после встречи с «Ойлпайониром» и «Орамой», что присутствие немецких кораблей в Северном море стало известно противнику. Поэтому он не считал, что сможет безмятежно провести необходимую дозаправку горючим в море. Кроме того, он все еще был привязан к операционному приказу, который рассматривал в качестве первой цели поддержку сухопутных войск посредством проникновения в Ваагс-фьорд. Вопреки приказу командования морской группы «Запад», поступившему еще утром, адмирал Маршалль использовал для прибрежных операций не линкоры, а дал «Хипперу» сопутствующую задачу поддерживать группу Фойерштайна, что можно было объединить с заправкой горючим. Командующий флотом оценил ситуацию правильнее, чем командование группы, ибо основной упор своей операции сделал на уничтожении вражеских авианосцев и продвижении кораблей в морском районе юго-западнее Нарвика. Связь между сухопутными группами восточнее Нарвика и флотом, действующим для их поддержки, была невероятно плохой. Отсутствовала непосредственная радиосвязь, оперативные сводки проходили по занимавшим много времени обходным путям через высшие главные штабы армии и морского флота. Если бы адмирал Маршалль своевременно получил донесения об отходе противника перед Нарвиком, то он, пожалуй, не разделил бы свои вооруженные силы, тем более если бы знал, что местонахождение немецких линкоров до сих пор еще неизвестно британскому адмиралтейству.
Конвой, обнаруженный бортовым самолетом с «Хиппера», линкоры не нашли. По-видимому, в сообщении о его местонахождении имелась ошибка или она была допущена при кодировании. Обнаруженные корабли были только частью больших групп разминирования, которые полным ходом шли в это время. Однако это происходило гораздо севернее. Там находился не только полностью загруженный войсковой транспорт, но и крейсер «Девоншир» с норвежским королем Хааконом и норвежским правительством на борту. Немецкие линкоры находились 8 июня едва ли в 100 морских милях на удалении от них, тем не менее вскоре из-за своих поисков они были оттянуты на юг. В 13 часов 43 минуты адмирал Маршалль отказался от поисков конвоя. Линкоры пошли северным курсом, чтобы сначала подойти к морскому танкеру «Дитмаршен» для дозаправки топливом. Как о предварительном намерении командующий флотом сообщил в 13 часов 47 минут командованию морской группы «Запад»: «Приготовиться идти на север для действий в морском районе Тромсё — Харстад».
Когда британский военный кабинет под впечатлением от быстрого германского продвижения во Франции в конце мая принял решение сдать внешнюю позицию в Нарвике с целью сосредоточения сил в метрополии, британское адмиралтейство оказалось перед трудной задачей. В распоряжении британского командующего флотом адмирала Форбса в Скапа находились только готовые к применению линкоры «Родни», «Вэлиент», «Ринаун» и «Рипалс»; только два последних по скорости соответствовали немецким линкорам. 5 июня командующий британским флотом получил донесение, что два неизвестных корабля стоят в морском районе перед Исландией, а несколько позже — что там произошла немецкая высадка. По этим ложным донесениям «Ринаун» и «Рипалс» провели поиски в морском районе между Оркнеями и Исландией. Тем самым нарвикские конвои остались в течение решающих дней без защиты тяжелых военно-морских сил, и немецкое флотское соединение не имело помех в свободе своих операций. 6 июня «Вэлиент» был отправлен в марш в Нарвик для обеспечения конвоя, но достиг его только 9 июня в полдень. Утром 8 июня английские, французские и польские войска, которые до сих пор сражались у Нарвика, возвращались обратно в четырех больших конвоях. Для их охранения в распоряжении имелись лишь «Саутгемптон» (с орудиями калибра 150 мм), зенитный крейсер «Ковентри» и шестнадцать эсминцев, так как «Девоншир», как было упомянуто, для выполнения особого задания — перевозки норвежского правительства в Англию — был отправлен в Тромсё и затем в одиночку отправился обратно. Авианосец «Арк Ройял» использовался также в службе сопровождения, в то время как «Глориес» с двумя эсминцами наикратчайшим путем должен был идти в Скапа на дозаправку.
Немецкие линкоры во второй половине дня 8 июня шли на 69° N, 3°2′ Ost курсом на север-северо-запад (330°) со скоростью 19 морских миль. Господствовал северный ветер силой четыре балла, волнение три балла, облачность и очень хорошая видимость. Незадолго до достижения линии расположения «Дитмаршена» в 16 часов 46 минут прапорщик первого ранга Госс обнаружил в формарсе «Шарнхорст» на удалении 220 морских миль по правому борту впереди в облаках дыма. В 17 часов флот дал тревогу и команду «боевая готовность корабля». Через 10 минут удалось разобраться, что противник оказался авианосцем, и вскоре после этого в поле видимости показались также мачты обоих сопровождающих эсминцев. Теперь все зависело от того, чтобы отвоевать у авианосца позицию наветренной стороны, дабы он не смог запустить свои самолеты; также следовало как можно скорее приблизиться на расстояние выстрела, чтобы быстроходный корабль не смог удалиться.
Поэтому адмирал Маршалль распорядился сначала выдерживать северо-северо-западный курс до тех пор, пока не был достигнут самый полный ход, и затем эшелонировал на северо-восток. В 17 часов 21 минуту линкоры шли со скоростью 26 морских миль курсом на юго-юго-восток. Теперь авианосец, а это был «Глориес», опознал немецкие корабли, пошел с высокой скоростью и начал задымлять себя. В 17 часов 28 минут «Гнейзенау» открыл огонь, сначала из средней артиллерии на удалении 80 морских миль по стоящему севернее эсминцу («Ардент»), через четыре минуты «Шарнхорст» также начал стрелять из тяжелой артиллерии по авианосцу. Удаление составляло 144 морские мили, теперь линкоры плыли со скоростью 29 морских миль, «Шарнхорст» был поврежден третьим залпом. С началом боя вышла из строя радиоустановка на «Глориесе», так что он мог послать только искаженную радиограмму, которая была принята тем не менее находившимся поблизости «Девонширом», который, со своей стороны, не передал ее, чтобы не выдавать своего местонахождения. Почему оба эсминца, стоявшие у «Глориеса», не дали по радио никакого боевого донесения, непонятно. В остальном они вели себя превосходно, прикрыли полностью доверенный им объект и создали плотную дымовую завесу перед авианосцем, вследствие чего сильно осложнили немецким кораблям точную стрельбу. Немецкие донесения о бое полны похвалы искусному и смелому поведению обоих британских эсминцев. Однако они не могли изменить судьбу «Глориеса». Попытка подготовить несколько самолетов к отправке в путь по полетной палубе потерпела неудачу уже в самом начале. Лифт был поврежден в ходе расстрела. Пожары помешали загрузке четырех поднятых на палубу самолетов «Свордфиш» с торпедами; кроме того, авианосец должен был повернуться для старта против ветра и подошел бы тогда к немецким линкорам.
Разыгрался текущий бой на юго-восточных курсах с удалениями от 140 до 70 морских миль. В 17 часов 46 минут «Гнейзенау», после того как встал перед «Шарнхорстом», также открыл огонь из обеих носовых башен по «Глориесу», который шел со скоростью примерно 30 морских миль. Вскоре линкоры нанесли ему несколько видимых пробоин, затем около 17 часов 58 минут вынуждены были прекратить огонь на 20 минут из-за сильного черного чада на авианосце и втором эсминце, а также из-за помех в измерительных приборах, вызванных пороховым дымом. «Шарнхорст» из-за разрывов трубы в котле не мог больше сохранять высокую скорость, его предельная скорость снизилась до 28,5 морской мили, расстояние до «Гнейзенау» составило, наконец, примерно 4000 м, что очень устраивало командующего флотом ввиду торпедной опасности. Из дымовой завесы неоднократно выходил эсминец «Ардент» и выстреливал по линкорам несколько торпед, которые тем не менее удавалось обойти ловким маневром. «Шарнхорст» вел бой с эсминцем из средней артиллерии и тяжелых зенитных пушек, израсходовав много боеприпасов, его поддерживал время от времени «Гнейзенау»: В 18 часов 18 минут «Ардент» дал сильный крен, через четыре минуты опрокинулся и затонул. Последняя торпеда, выпущенная в момент погружения, прошла непосредственно перед носовой частью «Шарнхорста». Между тем «Глориес» снова вышел из дыма и в 18 часов 18 минут попал одновременно под огонь с «Гнейзенау» и «Шарнхорста». Теперь удаление составляло 110 морских миль. Авианосец загорелся сильнее и дал крен. Стоявший до сих пор южнее эсминец «Акаста» (командир коммодор Глэсфард) присоединился, поставил дымовую завесу и открыл огонь из орудий калибра 102 мм. В 18 часов 33 минуты он четырехкратно выстрелил по «Шарнхорсту», прошел в сильном дыму мимо его носовой части по левому борту и, идя зигзагообразным курсом, пытался уклониться от сильного огня средней артиллерии. В 18 часов 38 минут «Шарнхорст», который уклонялся от торпед и еще находился на развороте, возвращаясь на старый курс, получил пробоину от торпеды в правый борт на высоте кормовой башни тяжелого орудия. Так как он пришел с огненной подветренной стороны, то сначала подумали о торпедном выстреле с подводной лодки. Это была одна из последних торпед с «Акасты», которая под острым углом поразила «Шарнхорст». Искусственная дымовая завеса, черный дым от нефти и пороха закрывали время от времени противников друг от друга, сильные перемены курсов постоянно меняли картину боя, так что на «Акасте» предположили, что нанесли пробоину в носовой части «Шарнхорста».
Попадание британской торпеды имело роковое воздействие. На «Шарнхорсте» вышла из строя башня «С» тяжелой артиллерии и на правом борту IV башня средней артиллерии, два унтер-офицера и 46 человек были убиты. Старшинский состав смог своевременно спастись из башни, камера с боеприпасами которой стала наполняться водой. Пробоина имела длину примерно 12 м и высоту 4 м, 2500 тонн воды устремилось в корабль, который вскоре получил увеличивающийся крен на правый борт. После контрнаполнения водой и перераспределения топлива удалось уменьшить крен до 1° на правый борт, корабль нырял кормой глубже, чем обычно, тем не менее маневренность не пострадала, так же как и управление кораблем, оставшиеся орудия и линии связи. Тем не менее из-за вторжения воды вышла из строя машина по правому борту, а вскоре и центральная машина, скорость снизилась до 20 морских миль.
В ту же минуту, когда «Шарнхорст» получил торпедную пробоину, с артиллерийского командного пункта «Гнейзенау» заметили, что сильно увеличился крен горящего «Глориеса». В 18 часов 40 минут он еще раз получил пробоины от огня тяжелой артиллерии «Гнейзенау» и «Шарнхорста». Удаление составляло лишь 53 км. Башня «С» на «Шарнхорсте» из-за жесткого положения вообще не участвовала в бою; похожая ситуация сложилась на «Гнейзенау». Огонь был остановлен в 18 часов 43 минуты, когда неподвижный и сильно горящий корабль с креном 40° следовало считать уничтоженным. В 19 часов 8 минут с обоих линкоров наблюдали за потоплением «Глориеса». Теперь «Гнейзенау» стал преследовать эсминец «Акаста» и в 19 часов 7 минут на удалении 55 морских миль несколько раз попал в него из средней артиллерии, вызвав в результате сильные взрывы на корме корабля. «Акаста» был окутан плотным дымом и шел со скоростью примерно 5 морских миль, тем не менее продолжал стрелять и попал в правый ствол орудия башни «В» на «Шарнхорсте», не разрушив, правда, боевые устройства. В 19 часов 16 минут «Гнейзенау» отстал от «Акасты», который горел более чем на две трети и двигался, потеряв маневренность. Теперь командующий флотом должен был позаботиться о «Шарнхорсте», поэтому «Гнейзенау» повернул на курс юго-юго-восток. Вскоре после этого «Акаста» затонул.
Морской бой при Ян-Майене, названный так по имени острова в Северном море, находящегося северо-западнее от поля боя, был закончен. На британских кораблях были убиты 1474 офицера, унтер-офицера и матроса, только 45 человек были спасены позже. Группа «Глориес» имела, по крайней мере, тот успех, что оттянула немецкие линкоры от конвоев, стоящих севернее, прежде всего от находившегося сначала под угрозой «Девоншира», который во время боя стоял в 100 морских милях западнее «Глориеса». Благодаря попаданию в «Шарнхорст» была чувствительно ослаблена боевая сила немецкой группы в решающие последующие дни. «Гнейзенау» выполнил 175 выстрелов, «Шарнхорст» — 212 выстрелов, израсходовав боеприпасы калибра 28 см, оба корабля выполнили в целом 1448 выстрелов боеприпасами калибра 15 см, ведя огонь по эсминцам. Последующие намерения командующего флотом зависели от состояния «Шарнхорста».
В 19 часов 17 минут начали марш на Тронхейм со скоростью 19 морских миль. Между тем личный состав заделывал пробоины на «Шарнхорсте», непрерывно работая в холодной воде, смешанной с топливом, чтобы устранить опасность для корабля. В течение последующих дней удалось удалить из корабля 700 кубических метров воды. Если бы адмирал Маршалль имел при себе еще «Хиппер» и эсминцы, то он поручил бы последним сопровождать «Шарнхорст» и мог бы с «Гнейзенау» и «Хиппером» продолжать операцию. Правда, и сейчас командующий флотом все еще не был информирован о положении в морском районе у Нарвика. Поступившего в 23 часа 30 минут донесения авиаразведки было совершенно недостаточно для оперативного принятия решения. Сначала командующий флотом оставил за собой право отказаться при необходимости от входа в Тронхейм. Так как боевую готовность «Шарнхорста» нельзя было восстановить временными средствами, напрашивался перевод в сопровождении флота в родную верфь. Однако это означало бы срыв операции, в то время как для «Гнейзенау» с «Хиппером» и эсминцами из Тронхейма существовала возможность для ее продолжения. Таково было мнение командования морской группы «Запад», которое отдало приказ флоту войти в Тронхейм. Адмирал Маршалль также оценил оперативную ситуацию как благоприятную, тем более что в английской фоторадиограмме ничего не бросалось в глаза. Ни присутствие немецких линкоров, ни уничтожение конвоя и «Глориеса» не были известны противнику до первой половины дня 9 июня.
В этот день «Гнейзенау» и «Шарнхорст» без особых инцидентов вошли в Тронхейм и около 16 часов стали там на якорь. В первой половине дня командование морской группы «Запад» отдало радиограммой распоряжение, чтобы «Шарнхорст» в сопровождении торпедных катеров «Грейф» и «Кондор» возвращался на родину, как только будут готовы две машины и позволит оперативная ситуация. Поэтому на «Шарнхорсте» немедленно начались все мероприятия для быстрого ввода в эксплуатацию центральной машины и заделки пробоины, причем плавучая мастерская «Хуаскаран» оказала превосходную помощь. 10 июня в 9 часов командующий флотом, после дозаправки топливом и пополнения боеприпасов, вышел с «Гнейзенау», «Хиппером» и четырьмя эсминцами для продолжения операции в Северном море. Основанием для новой операции служили поступившие во второй половине дня 9 июня радиограммы командования морской группы «Запад». Вырисовывалась следующая картина: в морском районе западнее Харстада — Лофотенских островов находилось несколько конвоев с эсминцами, шедших курсом на юго-запад, при одной группе — один крейсер, шедший южным курсом. Теперь, наконец, было также подтверждено, что разминирование Харстада и Нарвика шло в течение нескольких дней. Отягчающим обстоятельством было то, что 9 июня около 9 часов в британское адмиралтейство поступили первые донесения об операции немецких линкоров в Северном море, кроме того, несколько поспешно, служба сообщений германского вермахта 9 июня в 13 часов дала подробное сообщение о ней с названием участвующих вооруженных сил, вопреки предупреждениям командующего флотом и предложению отказаться от этого.
В действительности противник уже предпринял мероприятия для усиленной защиты конвоев в Нарвик. 9 июня утром госпитальное судно «Атлантида» на марше домой встретило линкор «Вэлиент», который из Скапа вышел навстречу первому транспорту с войсками, и сообщило ему о потоплении «Орамы» и присутствии немецких кораблей в Северном море. «Атлантида» точно придерживалась международных определений, согласно которым госпитальным судам не разрешалась передача разведывательных радиограмм. Соблюдение этого условия было непререкаемым, однако капитан «Атлантиды» не мог не информировать возвращающиеся английские конвои о сильной угрозе со стороны немецких линкоров. Поэтому передача сообщения на «Вэлиент» последовала оптическим путем. «Вэлиент» отправился на полном ходу к вооруженным силам охранения конвоев адмирала лорда Корка. Переданное с «Вэлиента» сообщение побудило британского командующего флотом, невзирая на растущую угрозу английской метрополии с французского побережья Ла-Манша, сразу отправить линкоры «Родни», «Ринаун» и шесть эсминцев из Скапа на северо-северо-восток. 10 июня он приказал также авианосцу «Арк Ройял» выступить со своим соединением. Таким образом, в Северном море была сосредоточена сильная английская группа, которая, после выхода из строя «Шарнхорста», значительно превосходила немецкие корабли.
Немецкое флотское соединение было обнаружено уже на выходе из Фрохавета английской подводной лодкой на удалении 83 морских миль. Так как из-за неблагоприятной метеорологической обстановки авиаразведка утром была отменена, флот остался предоставленным только самому себе. Когда наступление не привело к результатам, адмирал Маршалль в 20 часов снова пошел курсом на восток, чтобы возвратиться вдоль побережья в Тронхейм. Его точка зрения, что задача флота на севере ввиду освобождения Нарвика была выполнена и, следовательно, отпала настоящая цель операции, а возвращающиеся конвои имели сильное охранение, была подтверждена в 23 часа 14 минут поступившей радиограммой от командования морской группы «Запад», которая предоставила на усмотрение флота возможность войти в Тронхейм. Авиаразведка обнаружила во второй половине дня и вечером далеко к западу от Тронхейма большое количество тяжелых и легких военно-морских сил, шедших юго-западным курсом, против которых не могли задействовать немецкую боевую группу. 11 июня в 11 часов соединение вновь вошло в Тронхейм.
В 15 часов 23 минуты, по донесению английского самолета-разведчика, произошло нападение двенадцати английских самолетов-бомбардировщиков на рейд в Тронхейм, которое, тем не менее, не нанесло повреждений. 13 июня в 3 часа 2 минуты пятнадцать пикирующих бомбардировщиков с «Арк Ройяла» атаковали якорные стоянки немецких кораблей. Восемь самолетов были сбиты корабельными зенитными пушками и истребителями. Из трех бомб, сброшенных на «Шарнхорст», одна 240-кг бомба упала между IV башней калибра 15 см бэкборта и бортом, покатилась под навес башни, но не взорвалась. Снаряд был сброшен за борт и затонул. Несмотря на продолжавшуюся опасность воздушных налетов и нападения подводных лодок, флот оставался в Тронхейме до тех пор, пока 18 июня вице-адмирал Лютьенс не принял командование флотом. Он заступил на место адмирала Маршалля, состояние здоровья которого из-за разногласий с военно-морским командованием и командованием морской группы «Запад» ухудшилось настолько, что он заболел. 20 июня в 16 часов «Гнейзенау» и «Хиппер» вышли в море под командованием нового командующего флотом, часом позже вышел также и «Шарнхорст» с тремя эсминцами и двумя торпедными катерами. Последнее соединение, после безуспешных английских воздушных налетов и напрасного поиска со стороны тяжелых английских военно-морских сил (что вынудило суда временно зайти в Ставангер), смогло 23 июня вечером войти в Киль.
Напротив, командующий флотом получил задачу вместе с «Гнейзенау» и «Хиппером» наступать в морской район между Исландией — Фарерскими островами — Оркнейскими островами на английский «Северный патруль». Эта операция, задуманная как операция прикрытия для возвращающегося «Шарнхорста», закончилась, когда в 23 часа 40 минут при выходе из шхер в 40 морских милях северо-западнее острова Хальтен «Гнейзенау», который шел со скоростью 14 морских миль, в правый борт попала выпущенная английской подводной лодкой торпеда, которая пробила дыру размером 10×6 метров в обеих сторонах носовой части судна. Важное боевое имущество не было разрушено, не сожалели и о потерях в команде, и все же операцию пришлось прервать. Боеготовность корабля могла быть восстановлена только после длительной стоянки в Тронхейме, таким образом, «Гнейзенау» 25 июля вышел из Тронхейма вместе с «Хиппером», «Нюрнбергом» и четырьмя эсминцами под руководством командующего разведывательными вооруженными силами контрадмирала Шмундта на «Нюрнберге» с превосходной авиаразведкой и охранением и 28 июля в первой половине дня смог пришвартоваться в Кильском порту. Тогда же возвратились последние корабли, вышедшие в море 4 июня. Операция «Юнона» была завершена спустя 8 недель.
Немецкая флотская операция в Северном море в течение летних месяцев 1940 года является типичным примером резкого расхождения между фронтовыми впечатлениями и пониманием ситуации в главных штабах, что негативно сказывалось на возможности изменения ситуации во время проведения операции. Это в большей или меньшей степени определяло всю операцию в Норвегии. При оценке операции «Юнона» необходимо различать три фазы:
1. Исходная ситуация заключалась в затруднительном положении сухопутных войск у Нарвика. Для снятия напряженности было начато продвижение флотов в территориальные воды. До операции дело не дошло, так как командующий флотом не был убежден в успехе такого наступления.
2. С началом передвижений по разминированию Нарвика появились особенно благоприятные надежды на успех в действиях против почти незащищенных английских конвоев. Из-за столкновения с группой «Глориеса» дело до этого не дошло, а повреждение «Шарнхорста» привело затем и к прекращению операции. Еще одна попытка наступления из Тронхейма произошла слишком поздно.
3. Последняя фаза характеризуется возвращением линкоров из Тронхейма в условиях продолжающейся опасности нападения с воздуха и с подводных лодок.
Оценка обстановки командующим флотом в начале операции, как выяснилось позднее, оказалась правильной по причинам, которые еще нельзя было предвидеть при ее планировании. В ночь на 9 июня адмирал Маршалль не нашел никаких целей в Харстаде. Уничтожение авианосца было достойным внимания военным успехом, тем более что корабль этого типа — даже больше, чем тяжелая артиллерия вражеских линкоров, — создавал сложности сухопутным войскам. Особенно благоприятным обстоятельством было долговременное сохранение операции в тайне. Захват Дании также благоприятно отразился на ситуации, так как движение по морскому пути через Большой Бельт стало возможно в любое время. Операция началась под впечатлением от успехов во Франции, господствовала большая уверенность в удаче наступления немецких флотов. Однако несколько конструктивных и технических ошибок обратили на себя внимание. План запоров на линкорах не был продуман достаточно тщательно, и на «Шарнхорсте» при понятной попытке спасти команды, закрытые в волновом туннеле, центральная двигательная установка оказалась под водой и вышла из строя. Новые корабельные двигательные установки горячего пара высокого давления постоянно при длительной нагрузке давали небольшие сбои. Недостающее торпедное армирование линкоров стало заметным при потоплении «Ойлпайонира», как и в заключительной фазе боя с группой «Глориеса». Авиаразведка, которой сильно мешала погода, оставляла командующего флотом в полном неведении о положении противника. Особенно плохо обстояли дела со связью флота с военной авиацией и армией. Так как отсутствовал непосредственный радиообмен между фронтовыми частями вермахта, важные донесения опаздывали на шесть часов и затем становились бесполезными для командования флотом. Определенно это был неповторимый случай, чтобы авианосец позволил тяжелым вооруженным силам, авиаразведка которых была недостаточной, застать себя врасплох. С другой стороны, флот во время боя также не использовал авиаразведку. Разведка на запад через короткое время обнаружила бы «Девоншир».
Вся операция имела один оперативно невыгодный результат. Очевидно, под впечатлением от почти безмятежного возвращения флота из Норвегии на родину в апреле — хотя как раз при этом рассчитывали понести большие потери — при планировании операции «Юнона» на Тронхейм рассчитывали как на базу (хотя только очень условно пригодную), и обратный марш из Тронхейма на родину был поставлен в зависимость от соответствующего развития ситуации. Последовавшие с коротким промежутком повреждения обоих линкоров задержали флот, что было очень нежелательно, на более длительное время в Центральной Норвегии, и это произошло в то время, когда перемирие с Францией открыло далеко идущие оперативные возможности. Занявший три месяца ремонт на верфи обоих линкоров, который продлился до октября 1940 года, не в последнюю очередь повлиял на недоброжелательное отношение военно-морского командования к планам вторжения в Англию (операция «Морской лев»), ведь в его распоряжении больше не было тяжелых военно-морских сил для сковывания вражеских линкоров и диверсии против Шотландии.
Операции «Юнона» был дарован тактический успех, который, тем не менее, не окупил собственно военное использование. На этой операции так же, как и всем походе в Норвегию, отразилась проблема взаимодействия всех родов войск вермахта, которая в этом случае решалась не совсем удовлетворительно. Командование ВМФ стремилось снова и снова застать противника врасплох, держать его в напряжении и, используя надводные вооруженные силы, избавиться от войны с подводными лодками. Дополнительно может возникнуть вопрос, не было ли важнее для общего ведения войны прервать английские действия по разминированию перед французским побережьем, чем наступать в Северном море, для чего флот вышел в море в тот же самый час, в который Дюнкерк был взят армией. Но еще в тот же день войска у Нарвика находились в крайне бедственном положении. Поход во Франции еще не был выигран, успех в Норвегии все еще оставался под сомнением. В июне 1940 года Дюнкерк и Нарвик были двумя конечными точками растянутого германского морского фронта; слишком резко завышенные требования одновременно на обоих флангах возникли к военно-морским силам, ослабленным операцией в Норвегии. Достойным внимания остается непреднамеренное диверсионное действие британской акции в районе Нарвика, которое в последней фазе облегчило разминирование перед Дюнкерком. Наступление флота на Ян-Майен в июне 1940 года явилось окончанием операции в Норвегии. Апогеем операции флота стал артиллерийский бой, который не отличался тактическими формами от боев Первой мировой войны, но происходил в широтах, которые остались недостижимыми для эскадр линейных кораблей кайзеровского морского флота; необходимой предпосылкой для этого было право распоряжаться Бельтом и Тронхеймом как базой.
Когда немецкое ОКВ решило не сдавать Нарвик, оно понимало, что, кроме установления в боях сухопутной связи с югом, все должно быть сделано и для того, чтобы обеспечить самостоятельную защиту этого важного участка. Теперь в группе Дитля находилось примерно 4600 солдат. Личный состав эсминцев мог быть оснащен норвежским трофейным оружием. Однако не хватало оборудования и теплого обмундирования, в то время как норвежские подразделения были оснащены превосходно. Танкер «Ян Веллем» был разгружен, запасы продовольствия таяли, задействованные роты смогли получать трехразовое горячее питание лишь в течение пяти недель. Наконец, и горнорудная дорога, которая была прервана на мосту в Норддалсе, почти ежедневно находилась под обстрелом вражеских военных кораблей. 17 апреля повышенный в звании до генерал-лейтенанта командир 3-й горнострелковой дивизии Дитль задействовал к северу от Ромбакен-фьорда I и III батальоны 139-го горнострелкового полка (группа Виндиша) с фронтом на север на линии Оальгге — Пасс — Эльвенес — Лабергдален; II батальон 139-го горнострелкового полка (группа Хауссельса) с главными силами морских подразделений стоял в районе Нарвика и охранял также южный берег Ромбакен-фьорда. Первый бой произошел 24 апреля восточнее Эльвенеса. 3-я рота 139-го горнострелкового полка была атакована на своей позиции норвежским батальоном и обойдена с севера. Тем не менее подразделение смогло отойти на запад к своим войскам. На рассвете 25 апреля I батальон 139-го горнострелкового полка (майор Штаутнер) пошел в контратаку, отбросил норвежский I батальон 12-го пехотного полка с сильными потерями и взял в плен 144 человека.
В течение следующих дней город Нарвик и горнорудная дорога находились под продолжавшимся обстрелом вражеских крейсеров и эсминцев; все признаки свидетельствовали о предстоящей массированной атаке. Тем не менее генерал-лейтенант Дитль решил удерживать город так долго, насколько возможно, и отходить только под вражеским давлением. Для обеспечения левого фланга 8-я рота 139-го горнострелкового полка была переведена в Онкенес и энергично и настойчиво оборонялась там с большими потерями от двух польских батальонов до конца мая. Имели место бои в группе Виндиша, причем все больше обозначался охват правого фланга. Имевшиеся слабые резервы (1-я рота 139-го горнострелкового полка) должны были использоваться там; контратака застряла в высоком снегу и стоила значительных потерь. 7 мая превосходящий враг с артиллерией (6-я и 7-я норвежские бригады и французские альпийские стрелки) оттеснили группу Виндиша до Буккедалена — Лайогастинда — Рёсме. Ситуация севернее Нарвика была оценена группой XXI (которая 5 мая в Тронхейме приняла на себя командование также и группой Дитля) как критическая, так как удар противника, казалось, был нацелен на горнорудную дорогу у шведской границы, чтобы отрезать личный состав Нарвика от железнодорожного сообщения и окружить его. Поэтому 8 мая группа XXI дала генерал-лейтенанту Дитлю нижеследующее указание: «Силы генерал-лейтенанта Дитля необходимо удерживать насколько возможно дольше в районе Нарвика и при вынужденном отходе за счет настойчивого разрушения исключить на долгое время использование врагом горнорудной дороги. Если область перед шведской границей нельзя будет удержать, то нужно стремиться отвести привыкшие к горам, снабжаемые продовольствием по воздуху кадровые войска в направлении Бодое, в то время как оставшейся части войск в крайнем случае можно предписать переход в Швецию. Группа XXI».
Генерал-лейтенант Дитль считал, что не сможет выполнить последнее указание, так как сомневался в том, что удастся преодолеть высокогорный массив к югу от Нарвика из-за сильной усталости войск и без необходимого оборудования и, кроме того, при постоянном соприкосновении с противником. Он считал возможной оборону нынешней позиции только при подходе резервов и сильной поддержке. Для этого группа XXI уже начала определенные мероприятия, не обещая, впрочем, эффективной разгрузки.
Использование военной авиации до сих пор ограничивалось районом Тронхейма. Снабжение Нарвика осуществлялось незначительными силами 40-й боевой эскадры. 5 мая эскадрилья боевых самолетов, а также 10 мая эскадра произвели атаки на соединения кораблей у Харстада и в Вест-фьорде. Эти боевые действия были только опосредствованной помощью, и, кроме того, эффективность их воздействия снизила неблагоприятная метеорологическая ситуация. Поэтому 8 мая только два из шести гидросамолетов Do-26 смогли приземлиться в Нарвике, остальные прибыли 11 мая, таким образом были подвезены две горнострелковые роты. 14 мая на озере Хартвиг высадилась рота парашютистов. Этим силам пришлось немедленно броситься в бой, так как сильно поредевшие боевые составы группы Виндиша сами не могли образовать необходимый резерв дивизии. Важно, однако, было то, что аэродромы в Тронхейме находились в готовности для почти регулярных полетов по снабжению; это все же несколько облегчило положение 3-й горнострелковой дивизии по сравнению с 18 апреля.
13 мая утром противник начал давно ожидавшееся нападение на Нарвик. 16 военных кораблей (в том числе один линкор, два крейсера и пять эсминцев) вошли в Херьянгс-фьорд и начали обстрел Бьервика. В 2 часа там высадились два французских батальона с танками, один из которых атаковал Эльвегордсмёэн, а другой стал наступать на север. Другой батальон пошел в Гьесвик по суше. Там враг также образовал небольшой плацдарм, отбросил морской батальон Эрдменгера на восток в горы и угрожал I и III батальонам 139-го горнострелкового полка в тылу и с фланга. Чтобы исключить угрожающую фланкировку, группе Виндиша уже в полдень пришлось отойти южнее озера Хартвиг. Хотя командование 3-й горнострелковой дивизии сомневалось в успешности этого отхода, в поздние вечерние часы после ожесточенных боев 138-й горнострелковый полк смог отойти по единственному мосту на озере Хартвиг. Тем не менее на новый передний край обороны полностью измотанные войска были введены только следующим утром, к счастью, этому передвижению не помешал малоактивный противник. Лагерь Эльвегордсмёэн с боеприпасами и продовольствием необходимо было разминировать, последние места расквартирования, лошади, большая часть одежды и оборудования были утрачены, а также полевой госпиталь с тяжелоранеными и тремя врачами, которые остались при них.
Войска, не поддержанные из-за плохой метеорологической ситуации самолетами, понесли ощутимые потери. Морской батальон Эрдменгера потерял половину личного состава из-за болезней. Несмотря на незначительную боевую мощь и дальнейшую угрозу атак с северо-востока, севера и северо-запада, группа Виндиша, боевая мощь которой была в значительной мере снижена, сдерживала медленно наступающего врага и даже добивалась в контратаках локальных успехов. 3-я горнострелковая дивизия повторно запросила подкрепление по воздушному пути; 18 мая генерал-лейтенант Дитль сообщил: «Дивизия больше не имеет резервов. Положение в группе Виндиша очень обострилось, все зависит от скорейшего прибытия подкреплений».
16 мая против одного усиленного полка 3-й горнострелковой дивизии в войсках союзников были задействованы: семнадцать пехотных батальонов, одна рота горнострелковых войск, один кавалерийский полк, один пулеметный батальон, одна танковая рота, пять саперных рот, пять батарей полевой артиллерии, две батареи тяжелых полевых гаубиц, тринадцать батарей тяжелых зенитных пушек (104 орудия), восемь батарей легких зенитных орудий, четыре крейсера, шесть эсминцев, четыре конвойных корабля, двенадцать противолодочных кораблей, две подводные лодки, многочисленные вспомогательные суда и транспорты, две истребительные авиационные эскадры, одна бомбардировочная эскадра и одна эскадра штурмовиков. В ответ на это группа XXI намеревалась, отсрочив подвоз снабжения, использовать все имеющиеся в распоряжении морские транспортные самолеты береговой авиационной группы для перевозки войск в Нарвик. В течение этих дней разведывательные нападения противника (норвежцев) на правом крыле группы Виндиша были отражены; но оживленная деятельность в непосредственной близости от шведской границы позволяла снова сделать вывод о намерениях охвата. В ответ на это группа Виндиша 22 мая заняла новую, более короткую (на 6 км) и экономящую силы линию сопротивления. Речь не могла идти об обустроенной позиции, отсутствовали квартиры и искусственные препятствия. Прибытие обоих парашютно-горнострелковых рот 23 и 25 мая немного ослабило напряженное положение с рядовым составом в группе Дитля. 26 мая за ними последовали 40 парашютистов — авангард I батальона 1-го парашютно-десантного полка (командир батальона капитан Вальтер), который уже 9 апреля высадился в Осло и, между прочим, принял участие в боях в Голландии. Батальон полностью прибыл в Нарвик в начале июня. Тем не менее потребность в рядовом составе в группе Дитля ввиду сильно превосходящего противника составляла от 1500 до 2000 человек. Можно ли было доставить такую большую группу только по воздушному пути из Тронхейма, казалось сомнительным.
5-й воздушный флот на аэродроме Тронхейма испытывал недостаток в производственных материалах и должен был сначала сконцентрировать свои силы на транспортных задачах и вооруженной разведке. Не имела успеха попытка помешать проникновению вражеских кораблей в Ромбакен-фьорд с помощью восьми якорно-тросовых мин с дистанционным взрывателем, которые 23 мая были поставлены тремя самолетами Не-59 в проливе Стрёммен. Напротив, воздушные налеты на транспорты и военно-морские силы в районе Нарвик — Харстад, проведенные между 15 и 28 мая, нанесли некоторое количество пробоин. В целом положение группы в Нарвике, обусловленное борьбой военной авиации с вражескими наземными целями в непосредственной близости к фронту и нападениями на английский аэродром Бардуфосс, несколько улучшилось. Вновь прибывшие парашютно-десантные роты были использованы для усиления обороны Анкенеса и города Нарвик.
27 мая вскоре после 23 часов английская эскадра из восьми военных кораблей заняла перед Нарвиком позицию для бомбардировки и с 23 часов 30 минут открыла огонь по порту и немецким позициям севернее его. В 2 часа 28 мая ураганный огонь из всех орудий был направлен на горнорудную дорогу. Под этой огневой защитой с английских эскадренных миноносцев в 2 часа 17 минут у Орнесета севернее Нарвика высадились на сушу войска, другие подразделения высаживались с многочисленных катеров в заливе Дьюпвикен. С первой волной высадилась 13-я полубригада французского Иностранного легиона (полковник Брюне де Савиньи), который наполовину состоял из немцев. За ней последовал II батальон норвежского 15-го пехотного полка. Пулеметы и орудия калибра 20 мм уничтожали многочисленные катера, горные стрелки со своих позиций стреляли из орудий. В ожесточенных боях была предпринята попытка ликвидировать место вторжения французов в Таральдсвикбахе. Это не удалось: батальон противника поддерживали танки, и все же его прорыв к порту и окружение Нарвика были сорваны. В ранние предполуденные часы майор Хауссельс должен был отвести усиленный II батальон 139-го горнострелкового полка по дороге на Беис-фьорд. Операция удалась, так как вражеские высадки в порты не последовали и у Анкенеса немецкие войска все еще удерживали свои позиции. Теперь эти роты также могли отойти, разумеется с потерями, в Фагернес.
Главные силы, задействованные в Нарвике, достигли заградительной линии к западу от крутого Беис-фьорда — Стётта высотой 1448 м, тем не менее в ночь на 30 мая были отведены на оборонительные позиции Слеттен — западнее Миддагсфьельдета — Ресмолаксла — Дюрмольс-фьорда. Из-за связи с действующей севернее группой Виндиша потребовалось удерживать проход Стрёммен по возможности долго. Войска должны были оставить тяжелое оружие и боеприпасы в Нарвике и были боеспособны лишь ограниченно. После внезапного прорыва противника на Сильдвикскарет, чтобы избежать опасности блокады на полуострове Нарвик, 1 июня пришлось отойти за Орнёлв. Пролив Стрёммен был освобожден, и стало возможно проникновение вражеских военных кораблей во внутренний Ромбакс-фьорд. Группа Виндиша отошла на западный склон Хаугфьельдета, однако уже на следующий день возникла сильная угроза и на ее восточном фланге. Казалось, что враг намерен перенести направление главного удара на крайние северный и южный фланги. Хотя новая позиция нарвикской группы в течение последующих дней в целом могла быть удержана, если не считать локальных прорывов противника, группа XXI 2 июня рассматривала положение Дитля как крайне критическое. Подвоз личного состава снаряжения по воздушному пути был невозможен из-за сложной метеорологической ситуации, которая длительное время оставалась плохой, тогда как противник явно продолжал планомерную подготовку к нападению.
В этой очень трудной для группы Дитля ситуации шведское правительство обратилось к Берлину с официальным дипломатическим шагом, предлагая форму почетного выхода из кризиса в Нарвике. Уже при первых трудностях, возникших у группы Дитля в середине апреля, главнокомандующий военной авиацией генерал-фельдмаршал Геринг в соответствии с временными оценками обстановки, сделанными Верховным командованием вермахта, решил по частным каналам (инженер Биргер Далерус) через Швецию прозондировать, существует ли возможность нейтрализации северонорвежской области посредством одновременного отхода германских и союзнических войск и занятия ее шведскими силами, действующими в рамках нейтралитета. Независимо от этого 23 апреля тот же вопрос поставил живущий в Стокгольме норвежский государственный советник Л. Мовинкель и в начале мая подробно обсудил его со шведским министром иностранных дел Гюнтером, который очень увлекся этим планом.
Однако последовавшие переговоры с норвежским правительством в Тромсё натолкнулись на трудности, так как норвежцы не хотели слышать даже о временном занятии Нарвика шведскими войсками. Хамбро и Кот боялись прежде всего того, что у британской стороны могло возникнуть впечатление пораженчества; необходимо было избежать и впечатления, будто Норвегия за спиной Англии хотела установить контакт со Швецией и Германией.
Переговоры перешли в новую фазу, когда 28 мая Нарвик был захвачен союзниками и остатки 3-й горнострелковой дивизии были оттеснены к шведской границе. Теперь Швеция стремилась добиться английского согласия на нейтрализацию Северной Норвегии, что неожиданно быстро удалось, так как союзники уже в конце мая решили очистить Нарвик. Когда Кот и Гюнтер встретились 3 июня в Лулео, они смогли составить соответствующий меморандум, который должен был быть передан германскому имперскому правительству. Предвиделся некоторый успех, «так как немцы ранее проявили заинтересованность в таком урегулировании». Однако уже 31 мая германский военный атташе в Стокгольме получил инструкции из Берлина не пускаться в беседы о нейтрализации Нарвика. Когда шведский посланник в Берлине 4 июня посетил государственного секретаря Вайцзеккера и вновь принес ему проект, тот немедленно усмотрел в этом возможность предстоящего освобождения Норвегии союзниками. В Берлине можно было уже тогда отвергнуть шведское предложение с обоснованной надеждой, что в течение последующих дней положение группы Дитля укрепится.
После улучшения погоды, которая исключала какие-либо крупные боевые действия у Нарвика, 6 июня начались новые локальные наступления противника; английские эсминцы вошли в Ромбаксботн и обстреливали позиции парашютно-десантного батальона на горнорудной дороге. 7 июня на всех участках царила оживленная деятельность разведывательных групп. Утром 8 июня на крайнем правом фланге группы Виндиша подразделения норвежского 16-го пехотного полка перешли через шведскую область у пограничного знака 267А и пытались охватить немецкий фланг. На немедленный протест командира дивизии отреагировал шведский караул. Активные боевые действия на этом участке прекратились на весь день. Перед южным флангом группы Виндиша царило полное спокойствие, разведка через Сторелв у Трёдаля не обнаружила никакого противника. Ночью враг отошел также перед позициями группы Вальтера и группы Хауссельса. Войска, с утра преследовавшие противника, смогли достичь Беис-фьорда без сопротивления; в 21 час 30 минут немецкие роты снова вступили в Нарвик. По словам жителей, французские и польские войска в ночь с 7 на 8 июня погрузились на английские эсминцы и транспортные суда. Этот максимально знаменательный факт для всего дальнейшего боевого командования в Северной Норвегии был замечен в 3-й горнострелковой дивизии относительно поздно. 8 июня утром в группе XXI еще не имели донесения о том, что противник оставил Нарвик; эта новость в то время должна была иметь главенствующее значение для командования люфтваффе, флота й группы Фойерштайна. Авиаразведка только во второй половине дня 8 июня дала надежные результаты.
На самом деле британское военное командование уже 24 мая ввиду активного германского наступления во Франции приняло решение полностью прекратить операцию в Норвегии. Тем не менее, так как вооруженные силы союзников, задействованные перед Нарвиком, возросли до 24 000 человек, должно было быть предпринято еще одно нападение на город с целью основательного разрушения оборудования, предназначенного для отправки руды морем, прежде чем 6 июня началась посадка на суда. Оставленные в одиночестве перед группой Виндиша норвежцы еще оказывали ожесточенное сопротивление. Утром 9 июня положение в группе XXI прояснилось настолько, что, по надежным донесениям, король Хаакон и норвежское правительство в Тромсё вошли на борт английского военного корабля и предложили командующему в Северной Норвегии генералу Руге прекратить сопротивление. Группа XXI и 3-я горнострелковая дивизия во второй половине того же дня смогли установить радиосвязь с генералом Руге, который сообщил, что перемирие с норвежской стороны наступит с 24 часов. В то время как утром 10 июня, после переговоров между парламентерами 6-й норвежской дивизии и генерал-лейтенантом Дитлем, были прекращены локальные бои у Нарвика, в Тронхейме вечером 10 июня завершились переговоры о капитуляции между генералом фон Фалькенхорстом и представителем норвежского командования. Посредники, согласно полученным от правительства инструкциям, особое значение придали констатации того, что, несмотря на прекращение военных действий в Северной Норвегии, война между Германией и Норвегией продолжается; правительство последней продолжит борьбу на стороне союзников, используя норвежские военно-морские и военно-воздушные силы.
Ввиду такого поворота событий командование группы XXI не могло согласиться с норвежским требованием оставить в Финнмаркене норвежские войска для охраны границ от России. Однако, так как генерал фон Фалькенхорст поставил все на окончательное умиротворение страны, документ о капитуляции содержал далеко идущие уступки с германской стороны. Все военнопленные были отпущены, офицерам были оставлены шпаги, если они заявляли, что «в течение срока занятия Норвегии не предпримут никаких военных или враждебных действий против Германского рейха». Это произошло вопреки призыву короля Хаакона и его правительства, изданному в день отъезда в Англию и категорично непримиримому: «Командование норвежских вооруженных сил дало совет королю и правительству временно прекратить борьбу в стране… Но король и правительство не прекращают борьбу за возвращение норвежской самостоятельности. Наоборот — они будут вести ее и впредь за границами страны». Генерал Руге присоединился к этому призыву: «Сопротивление в Северной Норвегии должно прекратиться, хотя мы стоим здесь до сегодняшнего дня непобежденными (!)… Первый этап нашей освободительной борьбы миновал. Но война продолжается на других фронтах, и норвежцы ведут борьбу… Будьте стойкими и сплоченными. Ждите, верьте и думайте о старой пословице: твердый замок — это наш Бог». Хотя поражение не было признано, фактически оно наступило: правительство покинуло страну, остатки вооруженных сил капитулировали. На этом были закончены бои в Норвегии, начатые 9 апреля. 12 июня состоялась личная встреча генерал-лейтенанта Дитля и главнокомандующего норвежской армией генерала Руге, которая прошла в благородном духе лучших европейских военных. 3-я горнострелковая дивизия была расквартирована в Северной Норвегии, а 13 июня горные стрелки, сброшенные на парашютах, захватили Тромсё и Бардуфосс. Началось время оккупации.
Заключение
Потери германского вермахта при захвате Дании и Норвегии составили, по официальным данным, 1317 погибших, 2375 пропавших без вести на морском транспорте и 1604 раненых офицеров, унтер-офицеров и рядовых. Военная авиация потеряла 117 самолетов. Военно-морской флот лишился одного тяжелого, двух легких крейсеров, десяти эсминцев, одного торпедного катера, шести подводных лодок и пятнадцати малых транспортных средств. Сверх того, два линкора, два тяжелых и один легкий крейсер, несколько эскадренных миноносцев, торпедных катеров и тральщиков были повреждены и на длительное время потеряли боеготовность, хотя до больших боевых действий дело не дошло ни в походе, ни на обратном пути. Таким образом, использование завоеванной оперативной базы для тяжелых кораблей в ожидаемом объеме (как планировало военно-морское командование) оказалось невозможным. Произошедший в 1940–1941 годах прирост особенно сильных боевых единиц (линкоры «Бисмарк» и «Тирпиц», крейсер «Принц Евгений», шесть больших эсминцев) не смог ничего в этом изменить. Более важными были норвежские базы для ведения войны подводными лодками.
Операция в Норвегии занимает особое место в истории войн как первая общая операция трех родов войск вермахта. Несомненно, при этом не обошлось без трудностей. И все же вся операция была отмечена волей к деловому сотрудничеству, эта воля преодолела трудности и справилась с кризисами. Конечно, критическое освещение похода в Норвегии показывает, что эффективность руководства Гитлера отказывала при первых возникающих трудностях. Отмечалось и пагубное вмешательство верховных приказов в местное командование. Трения, тем не менее, сглаживались целеустремленностью руководства среднего звена. В целом результат похода говорит о планировании и выполнении. Только позже успех, достигнутый вопреки всему методическому ведению войны, способствовал тому, чтобы внезапность и смелость превратить в систему, которая, впрочем, не является прочной длительное время. Однако действия морского флота говорят о противоположном. Здесь из-за больших потерь материальной части и из-за временного ограничения возможности ее применения соблюдалась большая осторожность, которая сказалась при планировании операции «Морской лев» (вторжение в Англию).
Бросается в глаза параллель между немецкой и английской подготовкой операции в Норвегии. Шаг за шагом обеими сторонами предпринимаются одни и те же мероприятия. По обе стороны стремятся поразить противника; ни одна сторона не считает другую способной на аналогичную операцию. Цель одна и та же: охрана шведских рудников для своей военной экономики. В обоих случаях «уроки мировой войны» играют при планировании одну роль: оттягивание решения о фронтальном наступлении ведет к затягиванию начала наступления до поздней весны и позволяет ожидать улучшения ситуации на соседнем театре военных действий. Если бы, как было запланировано первоначально, германское нападение на Западе по времени началось
В рамках общего ведения войны операции в Норвегии нельзя отвести то бесспорное место, которое подобает ей как отдельной операции. Верно то, что военное расширение на север не входило в намерения Германии. Как превентивный акт самообороны против серьезной угрозы эта операция могла быть оправдана. Однако с этим соединились основанные на ошибочном истолковании опыта мировой войны желания, нацеленные на расширение своей морской базы. Ясное высказывание гросс-адмирала Редера перед Нюрнбергским судом 17 мая 1946 года дает ключ к пониманию этой операции: «Расширение операционной базы — это как расширение операций англичан и их последствия, так и возможность для нас опередить их и при этом, конечно, также завоевать базы, которые несли тогда для нас определенную пользу».
Конечно, манящие цели оказывались очень скоро, после их достижения, разочаровывающими, неосуществимыми, а возможности — переоцененными. Захват Исландии англичанами 10 мая 1940 года снова запер ворота в Атлантический океан. Фланкирующее воздействие против Англии не могло последовать, так как для этого отсутствовали предпосылки. Разумеется, эта фланкировка ввиду вскоре наступившей изнуряющей войны с Россией никогда не имела бы действенных последствий. С лета 1941 года захват Северной Норвегии также имел преимущества в том отношении, что помешал англичанам и русским обосноваться там и англосаксонские конвои для России были вынуждены проходить вблизи немецких баз. Скандинавские рудные запасы остались гарантированными для немецкой военной экономики и позволили выдержать материалоемкие сражения в 1942–1944 годах. Из перспективы «крепости Европы» поверили, что можно сделать вывод о том, будто захват Норвегии произошел уже с расчетом на будущие разногласия с Россией. Тем не менее это совершенно ошибочно. В апреле 1940 года речь шла о том, чтобы опередить одну угрозу, которая осознавалась как смертельная. Хотя планы союзников имели целью захват норвежских баз и первое мероприятие по постановке мин уже являлось наглядным, характерным нарушением нейтралитета, все же немецкое нападение без предупреждения 9 апреля 1940 года, которое поразило простодушных жителей Скандинавских стран после 126 лет мирной жизни, казалось этим народам подтверждением стремления Германии к военной экспансии, о которой в течение десятилетий твердила им безответственная публицистика и для которой до 1940 года все же не было никакого объективного повода. Таким образом, достойная удивления выносливость презирающих смерть немецких солдат, бои войск и снабженческих подразделений, смелое планирование и напряженная работа командования войсками, выполнение столь же трудной, как и удачной общей задачи, выглядят при позднейшем рассмотрении в двойственном свете.
Генерал-полковник фон Фалькенхорст после окончания войны в 1945 году высказался перед норвежской комиссией по расследованию, что операция в Норвегии означала «распыление сил» и была «абсолютно излишней». Гитлер из английской угрозы нарисовал «опасность на стене». Непредвзятая проверка источников не позволяет полностью присоединиться к этим отзывам, вызванным ожесточением и разочарованием от поражения. Все-таки Йодль в декабре 1945 года оценил операцию в Норвегии на основе военного опыта последних лет более критично, чем в 1940 году: «Норвежское побережье не дало нам стратегически никакого преимущества для воздушных налетов против Англии»; этот захват «потребовал от нас более 300 000 человек для защиты завоеванных позиций в течение всей войны». Немецкая общественность, однако, выказала удивительное единодушие в отношении операции. В записи шведского посланника в Берлине от 17 апреля 1940 года об этом сообщается так: «Немецкая операция против Норвегии и Дании заметно открыто критикуется в широких кругах в Германии (промышленными рабочими, бизнесменами и т. п.), эта акция неоднократно характеризуется как аморальная и глупая». Тем самым был поставлен серьезный вопрос, существовала ли веская необходимость осуществлять захват Дании и Норвегии. Автор, как более умудренный опытом, будет весьма сдержан в своем приговоре, однако приведет несколько соображений.
Без сомнения, угроза для Германии на северном фланге существовала. Проблематичной была только степень этой опасности: была ли она более серьезной, чем угрожающее вторжение союзников в Бельгию и Голландию, или решала исход войны и была «смертельной»? Оценка обстановки министерством иностранных дел, которое, по указанию Гитлера, не информировалось, конечно, о целях операции и только очень косвенно занялось проблемой Скандинавии, оказалась, как выяснилось вскоре, слишком оптимистичной. В морском флоте были представлены две различные точки зрения. Редер был убежден, что угроза была исключительно серьезной. Это был его долг главнокомандующего военно-морским флотом — указать на серьезные последствия, которые должны были вытекать для германского военно-морского командования из захвата Норвегии Англией. Другой вопрос состоял в том, какие выводы в рамках общего ведения войны нужно было сделать из этой оценки государственному руководству. Начальнику оперативного отдела командования ВМФ капитану первого ранга Фрике следовало дать право не на оценку намерений противника, а на терпеливое ожидание и выбор экономящего силы оперативного использования собственных средств. Как раз эта способность ждать вплоть до созревания решения отсутствовала в образе мыслей высшего командования вермахта весной 1940 года.
Предстоящее наступление на Западе затеняло все; в нетерпении, даже нервозности, в озабоченности перед неизвестностью исхода, несомненно, проявилась внутренняя неуверенность, которая могла увеличиваться до страха, что из-за промедления противник обгонит на круг. Безответственные политические советчики — такие, как Розенберг, движимые как личным тщеславием, так и идеологическим экстремизмом, добились в этой напряженной атмосфере пагубного влияния. Немецкое военное руководство нуждалось в распылении вооруженных сил союзников накануне большого наступления на Западе. Германия должна была смотреть на скандинавское приключение спокойно, осознавая свою силу. Без сомнения, Англию можно было бы принудить оставить Скандинавию. Военные усилия Германии в течение последующих лет (Балканы, Россия) подтверждают, что для этого имелись достаточные средства. Удар союзников по Лулео теперь затронул бы Россию самым сильным образом. Обе великие державы Балтийского моря не приняли бы захвата шведских рудных полей англо-французскими войсками. В этом пункте военный план союзников принимает авантюрный характер, что очень хорошо увидел французский главнокомандующий Гамелен. Угрожающего столкновения западных держав с Россией избежали благодаря неожиданному окончанию ее войны с Финляндией. Вновь возникшее в апреле напряжение между союзниками и Россией было предотвращено благодаря Германии. Захват Норвегии устранил опасность конфликта мировых держав.
Трагично, что Скандинавские страны не были в состоянии сохранить свой нейтралитет в столкновении великих держав. Если бы немецкие превентивные меры не коснулись Норвегии, то в ходе осуществления военных планов союзников Швеция должна была бы стать районом военных действий. Северная Норвегия стала бы русской зоной влияния; еще раз стоит вспомнить о словах Редера о том, что для Германии было лучше, если бы Тромсё овладели русские, а не англичане. Ввиду усиленных политическими лозунгами представлений о последовательном, неизменном ходе войны необходимо указать также на эти возможности, последствия которых теперь налицо. 1905 год, кажется, слишком быстро был предан забвению. Германский захват Дании и Норвегии в 1940 году, русское пассивное согласие и шведский нейтралитет представляли только
Приложения
А
Оперативные сводки главного штаба вермахта во время захвата Дании и Норвегии
7 апреля 1940 г. — 14 июня 1940 г.
Размножено на пишущих машинках в формате А 4, VIII + 216 страниц, 16 многоцветных карт с нанесенной обстановкой.
«Захват Дании, Норвегии («Учение Везер»). Составлен на основании оперативных сводок и карт с нанесенной обстановкой Верховного командования вермахта, главного штаба вермахта, отдела «Оборона страны». Штаб-квартира фюрера, осень 1940 г.».
Серый цельнокартонный переплет с эскизом (контур Скандинавии) и красной надписью «Захват Дании, Норвегии («Учение Везер»)». Серо-зеленый полульняной корешок, брошюровка белым шнуром.
В нижеследующем издании были опущены: предисловие, а также приложение: заключительный доклад Верховного командования вермахта, приказ по части фюрера и Верховного командующего вермахтом и главнокомандующего частями вермахта, в целом 15 машинописных страниц. Остальной текст оставлен без изменений. Лишь очевидные ошибки при написании названий населенных пунктов и т. п. были исправлены.
Оперативные сводки не следует путать с предназначенными для общественности сообщениями вермахта, они являются резюме поступающих с фронтов донесений всех частей вермахта для служебного пользования Верховного командования вермахта, в частности для доклада о положении начальника штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта генерал-майора Йодля. Ежедневные оперативные сводки дают, таким образом, не только точную картину соответствующей оценки Фронта Верховным командованием вермахта, но и лежат в основе его решений.
1) Эшелон снабжения, эшелоны военных кораблей, эшелоны морского транспорта.
2) Эшелон снабжения служил для транспортировки материальной части и средств; он должен был доставить их скрытно в норвежские порты назначения таким образом, чтобы при поступлении эшелонов военных кораблей и прибытии войск они уже были на месте.
3) Эшелоны военных кораблей доставляли войска с легкой материальной частью.
4) Эшелоны морского транспорта, которых было предусмотрено в целом восемь, следовавшие последовательно друг за другом (частично с использованием тех же пароходов после их возвращения), перевозили войска, лошадей, тяжелую материальную часть, средства и снабжение в порты назначения. В ходе операций вынужденно получилось, что только 1-й и 2-й эшелоны морского транспорта смогли быть проведены планомерно; последующие транспорты должны были приспосабливаться к фактическим условиям, и приходилось импровизировать.
1) Карманный линкор «Лютцов» из-за повреждения двигательной установки не может идти в Тронхейм. Вместо этого по желанию группы XXI пошел в Осло. В настоящее время — в канале им. кайзера Вильгельма на восток. Повреждение временно исправлено. Окончательный ремонт займет два дня (верфь).
2) Остальные движения начаты планомерно. Группа Нарвик и Тронхейм с линкорами в море.
3) В настоящее время 21 подводная лодка на позиции, еще 5 на подходе.
I. Северное море.
1) Движения линкоров с группами Нарвик и Тронхейм по плану. В районе продвижения ухудшение погоды и ухудшение видимости, юго-западные ветры, силой 7–8. Около 10.00 и 15.00 разведывательные операции враждебных самолетов-разведчиков, которые сообщили, тем не менее, только о эсминце и об одном крейсере. Соединение с его составом не обнаружено.
2) На основании вражеского разведывательного донесения от 10.00 возможно использование 2 легких вражеских крейсеров и эсминцев против указанных вооруженных сил.
II. Балтийское море: пароход «Куритиба» (1-й эшелон морского транспорта в Ставангер) в 4 мор. мил. севернее Хельсингборга сел на мель. 2 буксира и противолодочная флотилия к месту аварии. Освободятся, наверное, ночью.
III. Атлантика: «Ян Веллем» 6.04 в 8.00 вышел из «базы Север».
I. Северное море: передвижения линкоров с группами Нарвик и Тронхейм продолжаются планомерно. Группа Берген и Кристиансанн вышла по плану. Радиоразведка допускает вывод, что противник узнал об операции, направленной на север. В английской фоторадиограмме встречаются среди прочего «Шарнхорст» и карманный линкор. Противник направил легкие вооруженные силы. Начало английской большой акции не распознано, несмотря на срочные радиограммы. Подводная лодка У Оркнейских островов сообщает о тяжелом крейсере и 2 эсминцах с курсом норд-ост.
II. Балтийское море: группа Осло вышла согласно плану. О пароходе «Куритиба» южнее Хельсингборга нет никаких новых донесений.
I. Северное море.
а)
б)
в)
Все торговое судоходство получило указание у южнонорвежского побережья держаться независимо от побережья, так как вражеские подводные лодки атакуют пароходы в территориальных водах. Кроме того, пароходы проинструктированы маскировать себя под нейтральные.
Первоначально предполагалось, что английское предупреждение о минах в норвежских территориальных водах было дезинформацией. Охрана этого места тем не менее считается возможной. Соответственно эшелону снабжения было дано указание совершить обход. Торговые суда получили указание оставаться во фьордах. По сообщениям консула в Тронхейме и военно-морского атташе в Осло, мины в самом деле должны быть поставлены 8.04 утром.
г)
От KG26 в 11.45 ч в 110 морских милях западнее Обресбада примерно 18 эсминцев с северо-восточным курсом.
С 8.04 утром датские плавучие маяки снова дают встречные сообщения известным кодом. Через атташе потребовали немедленно остановить это мероприятие.
II. Балтийское море.
Передвижения планомерные. Пароход «Куритиба» все еще на мели.
Поделиться книгой: