Помоги проекту - поделись книгой:
Глава 4. Большой Совет
По ту сторону двери находился зал совершенно круглой формы. Прямо напротив Ады стоял гранитный трон, на его высокой спинке и на подлокотниках сверкала мозаика из драгоценных камней — рубинов, сапфиров, изумрудов.
В стенах зала Ада разглядела еще несколько дверей. В зале было светло, как днем, благодаря десяткам свечей в настенных канделябрах и нескольким электрическим фонарикам. "Наверно, фонарики выменяли у домовых на грибы и ягоды" — догадалась Ада.
Узор потолка повторял узор пола и, по всей видимости, являлся колдовским: на редкость свирепыми выглядели огненные драконы, изумрудные змеи и черные фантастические птицы с крючковатыми клювами. На дверях изнутри тоже были узоры, но Ада не смогла их рассмотреть — слишком далеко.
По кругу, лицом к трону сидели лесные существа. Существа непринужденно болтали, размахивали лапами, вертели хвостами. Казалось, что они чего-то ждут. Ада переводила тревожный взгляд с одного лица на другое.
И вдруг… Нет, не может быть! Бяка не поверила своим глазам. Она зажмурилась, но когда открыла глаза, то снова увидела знакомую рыжую шерсть с кругляшками репейника. "Неужели это Васька? Что она здесь делает?" — подумала Ада. Василиса хитро улыбалась.
У небольшой двери в противоположной стороне зала навытяжку стояли трое бук — Главнокомандующий армией Бякандии генерал Дрындель и его телохранители Ясень и Липа. Телохранители были похожи друг на друга как братья-близнецы — выпяченные подбородки, грубые лица словно вырезаны из дерева неумелой рукой. В лапах они держали дубины, с которыми их самих можно было перепутать.
Фефелы возбужденно галдели, а рядом с ними несколько испуганных задохликов, один другого меньше, тесно жались друг к дружке.
Сквозь замочную скважину Ада не могла рассмотреть весь зал. Сгорая от любопытства, она подбежала к следующей двери. Тут бяка снова приникла глазом к отверстию, но сразу же отпрянула с испуганным визгом: совсем рядом, по обе стороны от двери сидели два чудища. Слева притаился Упырь Альбинос. Крылья его порозовели, а это означало, что он успел перекусить с тех пор, как набросился утром на Аду.
Справа от двери, словно бесформенная гора, расположилась серая, скользкая, зловонная Мымра, на прошлогоднем празднике Солнцестояния удостоенная почетного титула "королева уродства". Мымра была настолько тучной и неповоротливой, что даже ходила обычно как будто с трудом, медленно передвигая слоновьи ноги восемьдесят шестого размера с загрубевшими подошвами. Мягкие складки потрескавшейся кожи свисали по всему телу и колыхались в такт тяжелой поступи. В лесу Мымру боялись, но уважали, потому что она страшно таращила огромные навыкате серые глаза и не говорила ничего кроме "о, да" и "о, нет". А так как она сильно гнусавила и шепелявила, то получалось всегда "о, та-а…" и "о, те-ет…" В безобразных устах эти самые обычные слова звучали таинственно и пугающе.
Голоса в зале неожиданно смолкли, со скрипом распахнулась дверь, и в зал вступила Верховная в сопровождении своего верного слуги Старого Пня.
За последние полвека Верховная бяка почти не изменилась, разве что немного прибавила в весе. Одни существа считали ее толстой, а другим она казалась просто статной и крупной. Одни считали ее седину признаком старости и близкого заката, а другие, наоборот, думали, что серебристые пряди только украшают длинную, иссине-черную шерсть. Но все держали свое мнение при себе, потому что любое обсуждение Верховной приравнивалось к государственному заговору и влекло за собой строгое (даже чересчур строгое) наказание.
Верховная устремила неподвижный взгляд на трон, и он подъехал к ней, сверкая изумрудами. Существа в зале затаили дыхание. Верховная неторопливо опустилась на трон, положила рядом кнут с золотой рукояткой и скрестила мохнатые задние лапы на красной бархатной подушечке. Передние лапы с длиннющими, тщательно заостренными когтями она положила на подлокотники — на длинных, цепких пальцах играли и переливались всеми цветами радуги бриллианты и рубины.
Старый Пень примостился у подножия трона и тут же пустил корни в землю. Его крючковатый нос, похожий на сучок, безостановочно двигался, словно вынюхивая сплетни, чтобы бы сразу же передать их хозяйке.
Бяка Ада наблюдала за существами в зале, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни единого слова, ни единого жеста. "Что происходит? Почему они все собрались здесь?" — недоумевала бяка. И тут ее осенило.
— Да это же Большой Совет… — завороженно прошептала Ада. — И Круглый зал, о котором судачит весь лесной народ. Далеко не каждому удается проникнуть сюда хоть раз в жизни. Вот так удача! Ех-хо! Понаблюдать за Большим Советом — что может быть интересней! Ну-ка, что они там еще выдумают?
Ада подкатила камень поближе к двери, устроилась поудобнее и, вновь припав глазом к замочной скважине, собралась подглядывать и подслушивать. Горящий факел бяка прислонила к двери, напрочь позабыв о том, что дверь-то деревянная… Отсыревшие за столетия доски начали дымиться, но Ада, поглощенная удивительным зрелищем, этого не заметила.
Верховная обвела зал внимательным взглядом из-под тяжелых век с редкими белесыми ресницами, ее неподвижное лицо напоминало маску. Верховная бяка держалась спокойно и уверенно, и только легкое помахивание хвостом с седой кисточкой на конце выдавало ее волнение.
Она подняла мохнатую лапу. По залу разнесся низкий, вкрадчивый голос.
— Существа! Да здравствует День Солнцестояния!
Существа забухтели, забубнили, завизжали в ответ. Верховная вытянула вперед лапу, призывая к тишине. Алый отблеск рубина на ее кольце пронизил комнату.
— Вчера я беседовала с Пещерным духом, — вкрадчиво произнесла Верховная. Существа задрожали: беседы с Пещерным духом не сулили им ничего хорошего, как правило взамен на очередную тайну дух требовал от лесного народа очередную жертву.
— Пещерный дух поведал мне один секрет… — Верховная обвела проницательным взглядом своих слушателей. На лицах появился интерес, глаза заблестели. Даже страх не мог победить природного любопытства лесного народа.
— Пещерный дух сказал мне, что ключ от Тридесятого царства, который я ищу вот уже сто лет… — Верховная сделала паузу, — хранится у Лешего!
Мертвенно-бледное лицо Верховной исказилось ненавистью, глаза налились кровью. Леший был лютым врагом Верховной. Она ненавидела его всем сердцем, особенно после того, как тот переметнулся на сторону добра. Но справиться с Лешим, который был не менее сильным волшебником, чем она сама, у Верховной не хватало сил.
— Вы должны принести мне этот ключ! — тихо, но властно произнесла Верховная.
— У нас не получится… Мы же слабые… Мы не владеем магией… — робко забубнили существа.
— Мне не интересно, как вы добудете ключ, — прервала их Верховная. — Можете украсть его, или убить Лешего — мне все равно.
— А награда? — робко спросил кто-то и тут же спрятался за спиной соседа.
— Награда… — Верховная усмехнулась. — Кто принесет мне ключ, тому я отдам трон Бякандии!
Твари словно онемели. Они никак не ожидали услышать подобного: Верховная правила лесным народом уже тысячу лет и очень дорожила своей властью. Что же произошло? Ради чего Верховная правительница Бякандии готова отречься от трона? Существа терялись в догадках…
Даже Старый Пень растерянно потирал корнем лоб.
— А теперь давайте-ка споем, — Верховная неожиданно встала, взяла в руку кнут, лежавший рядом с ней на троне, и взмахнула им. В то же мгновение, хрипя и подвывая, существа затянули песню. Эта песня была похожа на шуршание опавшей листвы в пасмурный день, на гулкий топот ног в подземном лабиринте, на раскаты грома где-то вдали, на плеск воды, издаваемый в ночи хвостом одинокой рыбы. От этих звуков мурашки бежали по коже:
Существа, будто зачарованные, раскачивались в такт своеобразной музыке, а Верховная, как дирижерской палочкой, поводила кнутом превращений, самым мощным магическим оружием в Бякандии. Когда песня кончилась, существа встряхнулись, хлопнули в ладоши и сбросили с себя остатки чар.
— Ты сильна, Верховная, — прожужжал Альбинос, — мы и не собирались петь ничего такого…
— Пустяки, я всего лишь добавила немного колдовства в мотивчик, — усмехнулась правительница, весьма довольная собой. — но ни одно великое дело не обходится без магии. И еще одно, — Верховная помолчала, собираясь с мыслями. — Вы знаете, что Пещерный дух ничего не делает даром. Взамен настоящей тайны он требует настоящую жертву.
— О, те-ет, — прошептала Мымра.
Этого-то существа и боялись. Съеживаясь под холодным взглядом Верховной, они прятались друг за дружку и попискивали от ужаса.
— На этот раз Пещерный дух не примет в жертву белку, зайца или оленя, — слова Верховной звучали как приговор. — Он требует… — Верховная обвела беглым взглядом присутствующих и уставилась на Василису, — чтобы я отдала ему существо.
Глава 5. Мишель
Ада подслушивала и подглядывала за Большим Советом, запоминая все слово в слово. То прикладывала к замочной скважине ухо, то приникала глазом. Изредка она закрывала рот рукой и позволяла себе восклицания вроде: "Вот это да!" или "какая подлость!"
Ада была так увлечена происходящим в Круглом зале, что и не заметила, как дверь загорелась. Дым защекотал ей ноздри. Бяка чихнула, но тут же снова припала к замочной скважине, боясь прослушать самое интересное: вот сейчас Верховная объявит, кого принесут в жертву Пещерному духу. А что, если Ваську, или Вилли, или даже ее саму, бяку Аду?
Но в зале воцарилась подозрительная тишина. И вдруг фигуры на полу и на потолке ожили! Гигантские драконы захлопали перепончатыми крыльями, извергая огонь, черные птицы вонзили острые клювы в своих беззащитных жертв, змеи свивались в клубки и изгибались в завораживающем танце. И не понятно было — где фигуры настоящие — на полу или на потолке, а где их отражение. Но самое страшное — что все это происходило в полной тишине. Ада увидела, как Верховная подняла вверх руку, на пальце сверкнул огромный красный камень.
— Существа, — глухо произнесла Верховная, — предатель проник в нашу святыню, в наш подземный город.
Хвост Верховной часто-часто застучал по трону. Она подалась вперед, втягивая носом запах гари. Ада сжалась в комок, липкий страх подбирался к самому горлу, она еле сдерживала крик.
— Враг подслушал наш секрет, — произнесла правительница. — Я не знаю, кто это был, и никто никогда не узнает, потому что предатель умрет. Он воспользовался огнем, но сам погибнет от огня. Он хотел отравить нас дымом, но сам погибнет от дыма. Он навек останется здесь, в каменном лабиринте!
И тут Ада почувствовала, как огонь, объявший дверь, перекинулся на нее. Алые драконы плясали в языках пламени, изумрудные змеи обвивали шею, а черные птицы клевали прямо в голову. От дыма слезились глаза, тяжесть наваливалась на тело. Ада медленно опустилась на пол. Она задыхалась. Тяжесть, какая тяжесть… И почему она не послушалась Вилли…
— Вилли, где же ты, помоги!.. — голос бяки потонул в гуле подземного города.
Словно гигантский валун придавил Аду к земле, и длилось это целую вечность. Когда бяка с огромным трудом приоткрыла глаза, то обнаружила, что по-прежнему лежит в лабиринте, а на груди у нее сидит мышь. Очень симпатичная мышь, приятного серого цвета, с красивыми длинными усами, в серебристой шляпе-цилиндре. Мышь галантно приподняла лапкой шляпу.
— Позвольте представиться, Мишель. Мишель Крупье к вашим услугам.
— Тогда окажи услугу: слезь с меня, — прошептала Ада пересохшими губами. — Ты тяжелая, как слон.
Мышь, кажется, слегка обиделась, но спрыгнула вниз.
— Во первых, смею вас заверить, мой вес не имеет никакого отношения к вашему состоянию здоровья. А во-вторых, если уж на то пошло, я не тяжелая, а тяжелый. Почему-то все думают, что если мышь, то обязательно женского пола. Так вот знайте: лично я — самец. Джентльмен, если угодно. И, кстати, отсюда снизу мне вас очень плохо видно.
Ада слегка повернула голову и взглянула на мышонка. Тот стоял на задних лапах и даже приподнялся на цыпочки, чтобы она его лучше слышала. Серебристый цилиндр съехал набок, черные глаза-бусинки блестели от возмущения, усы топорщились. Мышонок выглядел так забавно, что Ада захихикала, несмотря на весь ужас своего положения.
— Жуть какая-то, — проговорила она сквозь смех, — драконы, змеи, мыши… Мне приснился страшный сон. Обычно кошмары снятся, когда объешься на ночь, а на самом деле я вообще уже давным-давно ничего не ела. Только это противное ожерелье из рябины. Интересно, а мыши съедобны?
— Ужасно невкусные, — залепетал мышонок, — просто отрава. Откусишь кусочек, и все, — мышонок провел ребром ладони по шее. — Все, каюк. Язва желудка и переворот кишков с вашего позволения.
— Ты имеешь ввиду заворот кишок? — усмехнулась Ада.
— Он самый, — подтвердил Мишель. — Просто я всегда страшно волнуюсь, когда говорят о вкусе мышей.
— Что-то я тебе не верю, — задумчиво сказала бяка. — Вид у тебя слишком аппетитный. — Пожалуй, все-таки попробую мышатины.
С этими словами Ада сцапала мышонка и поднесла к глазам, чтобы получше рассмотреть. Мишель пищал, кусался и изо всех сил пытался вырваться.
— Отпусти меня сейчас же, я здесь совсем не за этим!
— Все мы здесь не за этим.
— Если упадет хоть один волосок с моей шкурки, будешь иметь дело с Лешим!
— С Лешим? — Ада открыла рот от удивления и поставила мышонка на землю.
— Я Лешего не боюсь, — сказала Ада. Он управляет только зверями и птицами, а мы, лесные существа, ему не подчиняемся.
— Ах, значит тебе уже лучше? Вот ты как заговорила! — Мышонок на всякий случай отбежал на безопасное расстояние.
— Пока ты мне все не объяснишь, я за себя не ручаюсь, — сказала Ада. — Проглочу и забуду. Давай, рассказывай, кто ты такой, и что здесь делаешь. И говори проще, а то я тебя плохо понимаю. — Ада улеглась поудобнее, подперла голову лапой и приготовилась слушать.
— Ладно, так и быть. Попробую все объяснить так, чтобы даже бяка поняла. Только быстро, у нас очень мало времени, — пропищал Мишель, поправляя цилиндр.
— Так вот. Я — волшебник, помощник и ученик Лешего, можно сказать, его правая рука, — начал он. — Я знаю много языков: английский, французский, ежовый, моржовый, рысий, лисий, жабий, крабий… и рыбий со словарем.
Мои предки известны по всей Европе. Во время войны мой прадед служил мышью при полевой кухне. Да, пришлось ему понюхать пороху, не то, что штабным крысам! Со временем он стал ученым-биологом — изучал различные виды злаков и пытался определить, какие из них лучше на вкус. Под старость осел в шикарном казино, отсюда и пошла наша фамилия — Крупье.
Ада зевнула.
— Сын его — мой дед, был одной из самых образованных мышей своего времени, — продолжал Мишель. — Дед работал в библиотеке, и за время его работы там не осталось практически ни одной не проеденной им книги. Любил музыку, театр… А мой отец помогал в мастерской художнику Мышьяру. По ночам отец залезал в его палитру, а затем бегал по холсту, разложенному на полу для сушки. У папы был настоящий талант, его картины имели бешеный успех…
— Тебе не надоело хвастаться? — перебила его Ада. — Расскажи мне лучше про Лешего. Я ведь его не видела ни разу, он очень далеко живет. На другом берегу озера, да?
— У нас там дом, — ответил Мишель. — Ну, вернее, у Лешего. Но я там живу с самого детства. Дядя Леший меня воспитал, он был очень дружен с моим отцом.
— Как интересно! — воскликнула бяка. — А это правда, что Леший теперь добрый?
— Еще какой! — пискнул Мишель. — Между нами говоря, немножко занудный, особенно когда начинает нотации читать, но, в общем, с ним можно иметь дело. А когда Леший узнал, что ты попала в беду, он отправил меня сюда, чтобы я тебе помог.
— А с чего это вдруг он вздумал мне помогать?
— Понятия не имею, зачем ты ему понадобилась — фыркнул Мишель. — Я бы сам ради тебя и лапой не пошевелил. Мышонок встряхнулся и снова напустил на себя важности. — А теперь вставай, — скомандовал он. — Пора сматываться отсюда, с вашего позволения. Верховная наложила удерживающее заклятие на лабиринт, а Лешему удалось снять его всего на один час.
— И если мы сейчас же не смоемся, мышеловка захлопнется, — догадалась Ада.
— Я бы предпочел назвать эту "мышеловку" бяколовкой, — пискнул Мишель. — Но в целом ты права.
Ада нехотя поднялась на ноги. Голова кружилась, подташнивало. Но разве стоит обращать внимание на такие мелочи, когда впереди — танцы на поляне, встреча с Вилли, бякобук и еще куча всяких приятных вещей. "Представляю себе выражение лица Вилли, когда я ему расскажу обо всем, что видела этой ночью," — подумала Ада.
— Эй, мышь, не отставай, а то предки на тебя обидятся! — бяка весело рассмеялась. — Ех-хо! И она побежала по лабиринту.
Глава 6. Праздник Солнцестояния
Мишель бежал впереди, показывая дорогу — одна бы Ада ни за что не выбралась из лабиринта. Поворот направо, налево, опять налево, потом три раза подряд направо. Вскоре вдали забрезжил свет. Сначала желтое пятно было размером с пуговицу, потом с блюдце, и вот наконец Ада с Мишелем подошли к выходу из пещеры. Наверху в массивной двери было круглое окошко, откуда и струился свет. Бяка сразу поняла, что это не та дверь, через которую она вошла в пещеру: та дверь была золотой, а эта — деревянная. Не долго думая, Ада потянула за ручку, и дверь легко приоткрылась. Бяка выглянула наружу.
— Осторожно! — пискнул Мишель.
— Мышихе своей будешь приказывать, — отрезала Ада.
Глазам бяки открылось удивительное зрелище: перед ней, залитая лунным светом, как на ладони, лежала Большая поляна — праздник Солнцестояния был в самом разгаре. По всей поляне были расставлены столы, за которыми сидели лесные существа. Многие, в основном бяки, танцевали, а сидящие за столами весело болтали и смеялись, и, конечно, ели: лесной народ любит вкусно поесть. Перед каждым существом стояло его любимое блюдо. Злыдни предпочитали спагетти из пиявок, фефелы — гоголь-моголь, буки — жареных жуков с мятным соусом, а бяки — малиновый сироп. Официанты сновали туда-сюда без устали, еле успевали обслуживать посетителей. По всему лесу разносилась мелодичная волшебная музыка.
Бяки чрезвычайно музыкальны, даже самые упитанные из них двигаются плавно и грациозно. Стоит бяке заслышать музыку, как она теряет голову, всецело отдаваясь во власть мелодии. В следующий момент Ада почувствовала, что начинает пританцовывать помимо воли. Ноги сами понесли ее из пещеры на поляну, к свету, в самую гущу танцующих.
— Эй, ты куда, с ума сошла? — запищал Мишель. Но было уже поздно: Ада привлекла к себе внимание. Существа вокруг толкали друг друга локтями и показывали на нее пальцами.
Поделиться книгой: