Будь здоров 2

Минута звенящей тишины и тягостного молчания. Я уж было подумал, что ляпнул глупость несусветную, но наш КРЫС прервал молчание одобрительным ворчанием.

— А что? Может сработать! Наш артефакт официально признан. Обмануть его невозможно… Пожалуй, документально зафиксированная ссылка на идентификацию с помощью артефакта будет признана инстанциями.

Он вызвал свою сотрудницу и попросил уточнить есть ли возможность сейчас получить доступ к артефакту. Оказалось — можно.

Все вместе мы прошли к тщательно охраняемому хранилищу, предъявив на входе свои жетоны, а КРЫС какую-то бумагу. Впрочем, в само хранилище нас все равно дальше комнаты для посетителей не пустили. Хранитель, выслушав нашу просьбу, попросил подождать и вышел в другую дверь. Я проследил за ним с помощью нити-луча — интересно было, да и Финь Ю рекомендовал тренироваться, не отключаясь от реальности. Хранитель прошел еще через три комнаты с охраной и, наконец, открыл массивную дверь, приложив к ней правую ладонь. За дверью оказалась небольшая комнатка, заставленная по стенкам стеллажами с наклонными полками. Каждая полка представляла собой длинный ящик, закрытый крышкой. Хранитель подошел к ближайшему стеллажу, сдвинул крышку ящика вверх, и я увидел внутри множество ячеек с кристаллами. Как соты. Сначала я подумал, что это те самые, которые нам выдавали в виде книг, однако приглядевшись внимательнее, понял свою ошибку. Эти были гораздо дороже и, кроме того…, от каждого тянулась тоненькая, уже знакомая мне нить-связь. Она уходила куда-то вниз. Не сдержав любопытства, я проследил одну из них. Заканчивалась она, вернее, начиналась от огромной друзы кристаллов небесно-голубого цвета, возлежавших на подставке в центре помещения глубоко под зданием академии. Я понял, что это и есть артефакт академии. Самой ошеломляющей новостью было то, что никого живого в помещении не было, а… нити были. Причем, не одна, как у меня, а множество. Стало быть, те кристаллы на полках, один из которых взял хранитель, являются, скорее всего, некой внешней частью сознания — если так можно говорить про камни — артефакта. Вот. Более точно можно выразиться так: камни — дистанционные рецепторы артефакта. Во всяком случае, могут служить аналогом рецепторов живых существ.

Хранитель, между тем, положил кристалл в деревянную коробочку и вынес ее к нам. Эту коробочку он положил в шкатулку, на которую предложил мне возложить руку.

— Таких случаев у нас не было. Процедуры проверки нет и, разумеется, способ ответа артефакта не разработан. Поэтому мое предложение такое: на кристалле шкатулки загорится зеленый огонек, если артефакту личность, возложившая руку, известна. В этом случае, правда, ничего кроме того, что сия персона является или являлась когда-то студентом или преподавателем академии, мы не узнаем. Но есть возможность попытаться напрямую переговорить с артефактом, для этого я тоже возложу свою руку… чуть позже молодого человека.

Мне было очень интересно, и я положил ладонь на крышку шкатулки. Несколько мгновений ничего не происходило, но потом вдруг я увидел, как от кристалла к моей ладони протянулась нить-связь и увлекла за собой часть моего сознания. Я был страшно горд, что не все сознание, а только его часть последовала за нитью. Я по-прежнему стоял в комнате с двумя начальниками канцелярий и хранителем, одновременно осознавая себя в подвале рядом с друзой. Над ней вдруг отчетливо проявился фантом красивой девушки: круглолицей, темноволосой, кареглазой и улыбчивой.

— Здравствуй, полный целитель.

Я так растерялся, что брякнул, не подумав.

— И здесь мою фигуру критикуют.

— Причем тут фигура? — удивилась девушка.

— Вы же сказали ПОЛНЫЙ целитель…

— А-а-а-а, — весело и задорно рассмеялась та, — вот ты про что. Ну, ты и насмешил меня. Нет. Твоя фигура здесь ни при чем. Я имела в виду — полноценный целитель, то есть способный видеть нити-связи и нити-лучи. Ты еще пока в самом начале пути, но потенциал у тебя хороший.

— А кто ты? — набрался наглости спросить я.

— Более тысячи лет назад группа великих мастеров целителей решила создать артефакт, который помог бы им обучать новых магов и целителей. Работы шли более 145 лет и эта друза — ее результат. Для управления таким сложным устройством разработчики внедрили полный объем знаний одного из них в качестве блока управления. В основном, это были знания моего прототипа — молодой целительницы по имени Лантисса. Она была полным целителем, но структура ее знаний в связи с молодостью — ей тогда только-только двести пятьдесят исполнилось — оставалась достаточно гибкой и изменчивой с хорошей адаптивностью. Когда внедрение ее структуры знаний завершилось, оказалось, что блок управления артефактом принял еще и личностные особенности целительницы, поэтому ты и видишь меня такой, какой была когда-то Лантисса.

— Так ты можешь при испытаниях выявлять целителей? Тогда почему…

— Увы, это не так. Я могу только чуть-чуть приоткрыть потенциал. Мои создатели собирались заняться этим позже, потому что и этот артефакт уже был большим достижением. Получилось ли у них, я не знаю, но по сведениям, которые ко мне поступают, где-то в районе Сербано в горах есть нечто, что способствует развитию целителей. Когда начались эти ужасные войны, и целителей стали истреблять, эта группа как раз собиралась в те края.

— Но ведь ты владеешь нитями: лучом и связью — неужели за такой срок не удалось обнаружить собрата?

— Думаю, что это не собрат, а часть меня, которую все-таки сделали мои разработчики, но, к моему глубокому сожалению, эти самые нити жестко связаны с определенным количеством кристаллов и… ни с чем больше.

— Неужели за столько лет ни один кристалл не потерялся, не разбился…

— Бывало. Но достаточно в ячейку на стеллаж положить новый кристалл, как я сразу устанавливаю с ним связь. Потерянный кристалл тут же становится простой безделушкой. Вот поэтому-то мне и нужна твоя помощь. Только полный целитель, способный видеть нити-связи и нити-лучи, может соединить нас.

— Но я даже не знаю, что и как искать в этих горах.

— Но ведь мы можем надеяться и время у нас есть.

— А до меня ты с кем-нибудь еще из целителей разговаривала?

— Было несколько раз, но они были неполные целители. Помочь ничем мне не могли. А остальные… — скажи: тебе пришло бы в голову, окончив академию, вернуться сюда, чтобы пообщаться со мной, не зная даже, что я вообще есть?.. И всем остальным также не приходит в голову.

— Но… понимаешь… — помялся я. — Даже не знаю, смогу ли я вернуться в те пещеры…

— Не сейчас — так через десять, двадцать… триста лет. Просто помни обо мне, — показалось, что в голосе фантома мелькнула грусть. — А, кстати, сейчас-то ты зачем здесь?

— Я считался погибшим… как раз в горах под Сербано. Теперь мне надо как-то доказать бюрократам, что я — это я. А потом сдать экзамен за пятый курс экстерном, — я с некоторой робостью спросил. — А трудное у меня будет испытание? И как оно будет проходить?

— Ты меня удивляешь. Теорию ты усвоил — все книги для студентов копируются с моей помощью, так что я точно знаю, какие именно сведения получал некий Филлиниан, — она озорно мне подмигнула, — А то, что ты со мной напрямую общаешься — уверена, кристалл для связи тебе не нужен — значительно перекрывает самые жесткие требования к прохождению любого испытания. Поэтому с идентификацией личности поступим просто. Я внесу на твой кристалл в ректорате сведения о прохождении испытания экстерном, а ты скажешь твоим спутникам, что сдал экзамен. Нет. Не так. Я чувствую, что ко мне еще подключен хранитель — вот ему и скажу. Это будет наилучшим способом тебя идентифицировать. А теперь — тебе пора. И так долго говорили. До встречи.

Фантом послал мне воздушный поцелуй и рассеялся. Я вернулся в комнату. Оба канцеляриста, застыв, с напряженным любопытством наблюдали за хранителем. Взгляд того следом за мной прояснился, и он немного хрипло сказал.

— Артефакт сообщил мне, что некий Филлиниан деи Брасеро посредством этого кристалла только что экстерном прошел испытание за пятый курс факультета лекарского дела академии. Результат зафиксирован в его личном деле с указанием точной даты и времени.

— А как он вам сообщил, если не секрет? — спросил ксоровец.

— Он мне пишет, как на грифельной доске. Другие, говорят, слышат голос… мужской, женский… но это строго индивидуально.

Как известно: "хорошая мыслЯ приходит опосля". Когда уже отключился от артефакта, вспомнил вдруг, что он называл меня полным! целителем. А вдруг разболтает? Я даже глаза прикрыл от ужаса. Моментально сосредоточился и протянул нить-связь к знакомой друзе — такую восхитительную структуру искать совершенно не пришлось, она моментально проявилась перед внутренним зрением. А что дальше? Будь это человек, я бы материализовал фантом и заговорил бы с ним, но это же не человек. Тем не менее, фантом я все-таки создал и тот вопросил.

— Эй? Есть кто дома?

Согласен. Не смешно, скорее грустно, но другого ничего не придумал. Ответа, разумеется, не дождался. Тогда начал действовать правильно. То есть сначала подумал, потом подключился к первой попавшейся нити и чуть "подергал" ее. Над друзой вновь материализовался фантом Лантиссы.

— Что случилось? — казалось, удивленно спросила она.

— Понимаешь, с этими нитями, которые я вижу, а большинство целителей — нет, не все просто. Меня предупредили, чтобы я никому не рассказывал, иначе будут плохие последствия для всех целителей…

— Можешь не продолжать. Естественно, я никому не раскрою тайну. В меня заложен узор категорического запрета на передачу непосвященным подобных сведений. Так что успокойся. Все будет в порядке. В личное дело попадают всего лишь сведения о прохождении испытания — не более.

У меня с души здоровенная скала свалилась.

— А как тебя вызывать, если захочется поговорить?

— Ой, — почти по-девчоночьи выдал артефакт. — Ты хочешь иногда со мной общаться?

— Да.

— Я благодарна тебе за это, — она сформировала узор и продемонстрировала мне. — Этот узор вместе с отпечатком твоей структуры будет служить нам ключом для связи. Протянул нить, сформировал этот узор, направил его в сторону кристаллов и…

— Ждите ответа…

— Примерно так, — улыбнулась Лантисса. — Не бойся. Долго ждать не придется…Я удовлетворила… твое любопытство?

— Угу… Да. Благодарю.

— Тогда до связи.

Фантом снова послал мне воздушный поцелуй и растворился в кристаллах. А я вернулся в реальность целиком. Почти. Не терять самоконцентрации и постоянно быть одновременно в двух мирах стало у меня привычкой. Хорошей привычкой.

Моей новой отлучки из реальности никто не заметил. Проще говоря, все про меня забыли — хранитель ушел возвращать кристалл на место, а обе канцелярские кр… персоны направили свои стопы в сторону ректората. Видимо проверять хранителя теперь будут. Подумав, направился за ними… получать диплом. Надеюсь.

Оба начальника по два раза просмотрели мой кристалл, выданный секретарем, похмыкали и согласно покивали друг другу головами, как две сороки, поделившие, наконец, пару блестящих сережек к обоюдному удовольствию. Наш КРЫС при этом выглядел именинником. Мне казалось, что он вообще не способен улыбаться, а уж так счастливо…

— Молодой человек, оказывается, мы с вами прощаемся. Очень надеюсь, что навсегда. Ради такого случая мы оформим вам диплом в рекордные сроки. Буквально в пять минут… Э-э-э… через сорок минут подходите в приемную ректора. Все будет готово.

Уточнив в ректорате, где сейчас проходят занятия своего четвертого курса, быстро направился туда. Как раз сейчас лекцию читал дедушка Лил, а раз все, кому интересно мое воскрешение, собрались вместе, то есть смысл не дожидаться перерыва в занятиях. Я нахально постучал в дверь и тут же заглянул. Декан недовольно покосился и хотел было рявкнуть, но… Очень интересно бывает наблюдать как меняется лицо человека по мере осознавания им неких сведений: недовольство, недоумение, мучительная работа мысли, проблеск узнавания, удивление, радость. Все это быстро — декан все-таки не тугодум. А тут и группа коллективно с шумом выдохнула, как после исполнения смертельного трюка в цирке.

— Да это же ж ФИЛИН!! — рев Сена, чуть не вынес меня обратно за дверь. — Живой же ж, демон его полюби! Я ж знал! Я точно ж знал, что он же ж… А-а, чего ж там!..

Он ринулся ко мне и сдавил в объятиях. Я не удержался на ногах и пятясь вылетел все же за дверь… Акустика у нас хорошая, студенты на занятиях — никто и ничто не мешает звуку свободно и просторно изливаться, заполняя коридоры факультета от первого этажа до последнего. Вот этот самый медвежий рев в исполнении Сена широко и разлился. Захлопали двери: кто-то выглянул посмотреть, что происходит; кто-то, наоборот, баррикадировался в страшной спешке; но равнодушных к вокальным данным Сена не осталось. Вся группа вывалила вслед за нами в коридор. Меня обнимали, целова… — только в щечку! — выбили всю пыль на моих плечах, радостно галдели и наперебой спрашивали, впрочем, одно и то же — где был? что делал? куда пропал? — и так продолжалось минут пять, пока охрипший декан не навел порядок и не загнал нас обратно в аудиторию.

Пришлось мне в очередной раз рассказывать, как заблудился в горах и оказался в Лопере. Рассказал и про испытание за пятый курс и диплом, который через несколько минут мне должны вручить в ректорате. Декан тут же засуетился и потребовал, чтобы я непременно дождался группы — ведь все хотят поприсутствовать при этом событии? — отказавшихся не было и все разбежались переодеваться в праздничные мантии. Один Сен сказал, что и в этой он достаточно красивый. Не понравилось мне что-то в его голосе. Какая-то легкая тоска и меланхолическая грусть. Однако разбираться с этим решил немного позже, а пока попросил друга сходить сегодня на представление в королевский театр и рассказать Вителлине, что я жив-здоров и прошу меня извинить за то, что не смог приехать поговорить лично.

— Мне? В театр?! В ложу самой примы?! — восхитился Сен.

— Именно, дружище! В театр и в ложу самой примы, — улыбнулся я. — Только давай вместе заедем в театр, я два билета для тебя возьму, — на том и договорились.

КРЫС не подвел. Ровно через сорок минут нас, меня и всю группу во главе с деканом, принял ректор. Он сказал прочувствованную речь, вручил мне диплом и пожал руку. На прощание предупредил, что хоть я и с документом, но два года еще буду числиться студентом академии, проходя ординатуру при какой-нибудь больнице, дабы я не посрамил и гордо пронес… честь академии… ее добрая слава… и прочая и прочая. Я со всем сказанным согласился, кивая как сунский болванчик, и на этом, слава Богам, мероприятие закончилось. Всю группу я пригласил в свободный день отужинать у нас со Свентой.

Глава 3

Так горько и тоскливо, как сейчас, было как-то в далеком детстве, когда мне вдруг показалось, что никто меня не любит: ни мама, ни папа, ни сестры… и даже наш пес Джурк смотрит на меня косо, будто осуждает — и это не смотря на нашу с ним дружбу почти с младенчества. Как мы с ним когда-то играли. Маленький головастый щенок и трехлетний карапуз. Я катал его на своих плечах. Мы носились по комнатам с визгом и тявканьем. Потом щенок вырос — у собак это быстро — стал выше меня ростом и уже он катал меня на своей широкой спине. Беготня, визг и басовитое гавканье — горничные шарахаются — няньки ругаются — мать всех успокаивает — отец улыбается и молчит. И вот теперь — предатель. Хоть бы гавкнул в поддержку! А мне для счастья не хватало всего лишь красивого, красного петушка на палочке. Мы всей семьей гуляли тогда на ярмарке в Брасеро — я увидел этого красавца, восседавшего на ровной длинной палочке. Он был такой красный, такой прозрачный и льдисто-аппетитный, что мое сердце юного обжоры не выдержало, и я очень тактично попросил родителей.

— Ха-а-а-а-ачу петушка!! Купите мне петушка!

— Малыш. Я прошу тебя. Мы сейчас встретимся с одним дядей и тетей, с ними будет маленькая девочка — ей тоже недавно исполнилось целых пять лет, как тебе — мы совсем немножечко поговорим и я куплю тебе хоть десять петушков, а пока потерпи. Ладно, малыш?

Для меня было далеко не ладно, но мне с молоком матери передалась наша фамильная гордость — я, молча, кивнул, совсем не расплакался, но стало так горько… так обидно… все краски ярмарки моментально померкли, заезжие скоморохи не веселили, медведя было жалко, а праздничная толпа откровенно раздражала — им-то хорошо, а мне так очень плохо, никто меня не любит… и так далее. Правда, до сих пор не могу понять этого выражения — "с молоком матери". Мать-то у меня совсем не дворянского рода. Как с ее молоком ко мне могли перейти те самые качества — до сих пор никак в толк не возьму.

Девчонка, из-за которой мне не купили лакомство, оказалась вертлявой особой с пронзительно зелеными глазищами. Она зыркнула на меня ими и сморщила свой аристократический носик. Ах, так?! Воображала! Я тоже сморщился и продемонстрировал ей полнейшее свое презрение. Та, видимо, совсем не привыкла к подобному отношению и врезала мне кулачком под дых. Ах ты… тля! Я использовал свой любимый прием в драках с мальчишками — бросился ей на шею. Естественно, она не могла удержать такую массу и рухнула на землю. К моему удивлению, вместо того, чтобы, как положено приличной девочке, заплакать и позвать маму она своими острыми кулачками так замесила мои бока, что я не выдержал и вскочил на ноги. Она немедленно вскочила тоже. Вся растрепанная. Настолько похожая на дикую кошку, что я инстинктивно прикрыл глаза левой рукой от вероятного их выцарапывания. А девчонка с боевым кличем пиратов юга: "Йййех-хейиии!!" ринулась в бой. Тут я со всей дури размахнулся и ударил ее в грудь. Она упала, но не заплакала. А в меня ударила боль. Точно в грудь. Казалось, что ударили меня, и это я упал на землю. Это мне обидно и больно… Стало вдруг так жалко эту яростную девчушку… Тогда я впервые почувствовал явно, что такое откат. Да. Тот самый, который делал из меня тряпку после убийства людей, пусть и врагов. Единственным исключением было уничтожение тех подонков наемников, которые нагло перли на нас в коридоре горного замка, помахивая головой убитой ими служанки. Но тогда я избавил мир от тварей, не достойных называться людьми… Правда, мне подумалось, я ведь и нормальных людей могу для себя объявить тварями. Человек талантлив. Особенно в части объяснения самому себе насущной необходимости собственной подлости. Что, если завтра я смогу сам себя убедить, что сосед, который не поздоровался со мной должным образом — тварь? И смогу равнодушно его уничтожить, не терзаясь сомнениями? Вероятно, полезное качество для боевого мага. Но для целителя…

— Свентаниана!

— Филлиниан!

Родители тогда растащили нас, а меня еще и жестоко наказали — петушка я так и не получил. Другое дело, что наш повар в замке сделал мне втихаря десяток таких красавцев, которые мигом затмили того самого — ярмарочного — но горькие воспоминания о жестокости взрослых остались. В дополнение ко всему отец долго и нудно выговаривал мне прописные истины про то, как нехорошо благородному рыцарю драться с девочками. Но ведь она первая начала!

Вся эта философия лезла в мою голову от полной безысходности. Этой ночью истекли десятые сутки, а пирамиду из узоров Финь Ю я так и не смог сложить. Свента была на занятиях, дочка спала под присмотром нянек, кормилиц и бабушек, я был один в нашей спальне, возлежал на кровати и предавался грустным мыслям.

Вы тоже подумали, что я гений? Не мудрено — лучший способ убедить кого-либо в своей правоте — самому в это верить. Ну, как же. Книги-кристаллы за пятый курс я принял и усвоил, будучи еще на третьем — это ли не доказательство, что я самый умный? Никто на курсе не смог повторить моего подвига. Ну, и что? А кристаллы по метафизике или, к примеру, по экономике смог бы я также глотать? Сомневаюсь. Сегодня, немного зная принципы усвоения знаний — даже очень сомневаюсь. Усваиваются на "ура!", только те знания, которые сам человек готов воспринять. В противном случае может быть отторжение, которое проявляется, в том числе в виде… в общем, не зря первые два курса наставники дежурят в общежитии.

Таким своеобразным способом, ударившись в воспоминания, я переживал прощание с Финь Ю. Десять суток прошли — пирамида не сложилась — я не выдержал сроки — меня больше не будут учить. Горечь и тоска. Тоска и горечь. Все, что мог, я сделал. Моя совесть чиста… Или не все?

Начиная выполнять задание, я был абсолютно уверен — справлюсь завтра же. Ну, послезавтра. Метод известен — остается расслабиться и получить удовольствие. Однако не тут-то было. Как я ни напрягался, расслабляясь, — такой вот парадокс — ничего не получалось. Хоровод из шестнадцати узоров выстраивался в самые причудливые фигуры, но не в пирамиду. Та, как заговоренная, ни в какую не желала складываться, хоть плачь… что я, похоже, сейчас и начну делать. Это у меня должно хорошо получиться. С детства не тренировался, но, говорят, навык, единожды приобретенный, остается с нами на всю жизнь.

Удар палкой по зад… филейной части моего организма предотвратил смерть от утопления в собственных слезах и соплях. С совершенно круглыми от удивления глазами я каким-то чудом мгновенно оказался посреди комнаты. Вот только что лежал на спине(!) посреди далеко не маленькой кровати и вот уже стою, дико озираясь в поисках обидчика. Но как? Как ему удалось? Кровать совершенно цела… под ней… — уф, и кто сказал, что наклоны это полезно? — под кроватью никого нет… Тогда кто? Не могло же мне все это померещиться? Или от всех этих тренировок мои мозги шустренько сбежали в чертоги Богов?

Еще один прицельный удар по тем же округлостям, которые, говорят, некоторым женщинам нравятся гораздо больше, чем… широкие плечи и смазливое личико, вернул ясность моему сознанию. Пора! Давно пора… в дом душевноубогих. Там меня ждут и даже койку постелили.

Передо мной материализовался фантом Финь Ю с бамбуковой палкой в руках. Покачивая этим грозным оружием перед моим носом, он невозмутимо сказал.

— Нерадивый ученик решил игнорировать старого наставника? Если ты отказываешься учиться так и скажи. Произнеси только одно слово: "Отказываюсь", — и я от тебя отстану.

— Нет! Не отказываюсь, — торопливо заговорил я. — Только вы же сами сказали не являться, если у меня не получится за десять суток… а у меня не получилось. Совсем. Я честно старался, но не получается, хоть ты лопни!

— Лопаться не надо. И отчаиваться тоже. А вот объяснить мне, глупому, зачем нужны наставники, ты можешь? Почему не спросил у меня, если ничего не получалось? Конечно, что выживший из ума сунец может сказать гиганту разума и светилу целительства…

— Но… я не знал, что можно… думал, сам должен, — залепетал я, покраснев от стыда.

— Именно, что не думал, — он в очередной раз врезал мне палкой по многострадальной части моего тела, да так ловко, что все мои тренировки не помогли увернуться. — Оказывается, прежде чем учить тебя магии, надо научить тебя думать. Признаю — это моя ошибка. Ну, ничего, сейчас и начнем… — он зловеще покачал палкой примериваясь — …учиться. У нас в императорской опере говорят: "Чтобы оркестр заиграл, дирижер должен взять в руки палку". Я попробовал обойтись без этого полезного атрибута, но ты меня разочаровал. С чего бы начать? — он делано задумался. — С массажа нижнего мозга? Или ты сначала покажешь, как делал пирамиду?

Разумеется, массаж лучше отложить… насовсем. Я вывел узоры вовне, стал показывать и рассказывать.

— А теперь расскажи с чего ты начал, когда складывал шар?

Я подробно рассказал еще раз, недоумевая, зачем надо было повторяться.

— В чем отличие твоих действий с шаром от таких же с пирамидой?

— Да вроде все делал, как и в первый раз. Сконцентрировался и позволил бессознательному управлять процессом. Только тогда сложилось, а теперь почему-то нет.

Финь Ю нарочито закатил глаза и тяжко вздохнул.

— Я знал, что ты лентяй. Но чтобы ТАКОЙ!

— А что не правильно? Все делал как в прошлый раз! — запальчиво вскрикнул я. — Почему у меня не получилось?

— В первый раз все получилось, а во второй — нет. Какие выводы можно сделать?

— Либо я что-то упустил, либо задача решается иным способом, — немного подумав, ответил я на вопрос.

— Что ты упустил?

— Ума не приложу, — развел я руками. — Я пятый день ломаю голову, но ничего не могу придумать.

— Ты своего добился — голова у тебя действительно похожа на сломанную. Подсказываю — пирамида решается также, как и шар. Еще подсказываю — вспомни, с чего ты НАЧАЛ тогда.

Я тяжело вздохнул и начал в десятый раз объяснять.

— Тогда я изучил каждый узор, потом…

— Вот именно! — прервал меня наставник. — ИЗУЧИЛ каждый узор! Ты думаешь, сознание нам нужно только чтобы плату подсчитывать и размышлять, где деньги прогулять? Ты решил, что твое бессознательное лучше сознания знает все? — он слегка тюкнул меня палкой по голове. — Вот кто у тебя стратег, а не бессознательное. Впрочем, физически оно расположено там же. Однако не оно, а ТЫ должен управлять ситуацией. Твой штаб — сознание — вырабатывает и отдает приказы, а воины исполняют, но никак не наоборот. Однако приказы должны быть в первую очередь осмысленными и четкими. Чтобы управлять — надо знать. Сначала изучить объект, потом принимать решение и действовать. А черновую работу можно оставить нижним уровням мышления. Только так ты сможешь добиться успеха. То, что ты исцелял, и наполовину не понимая, как это происходит и что вообще делается, на первых этапах было нормально. Все с этого начинали. Как ты уже понял, есть целители, не прошедшие лабиринт. Они исцеляют, используя эталонные узоры здоровых органов. Часто восстановленные таким способом органы работают не совсем оптимально — люди разные и, например, эталонные параметры сердца, хорошо приспособленные к работе с этим конкретным организмом-эталоном, могут быть совершенно не оптимальны для другого. Есть целители, способные после лабиринта взаимодействовать с пациентом и использовать для восстановления его собственный, изначальный узор. Это тоже можно делать, доверяясь своему бессознательному, поскольку ничего необычного для него нет — целитель как бы сам себя исцеляет. А можно ли таким способом исцелить, допустим, собаку?… Отчасти да. Можно. У нас со всеми млекопитающими, можно так сказать, единая в своей основе структура. Тем не менее, трудности с исцелением собаки уже могут встретиться немалые. Все зависит от опыта целителя и насколько у него хорошо налажена связь с собственным бессознательным. Третьи целители, прошедшие лабиринт и способные к дистанционному воздействию, когда расстояния не имеют значения, — да, такие как ты и я — могут сознательно вмешиваться в структуры организма, изменяя изначальные узоры в нужном направлении.

— Но вы же сами говорили: бойся менять.

— И правильно говорил. Менять можно тогда, когда ты ПОНИМАЕШЬ, что и как делаешь. А для достижения этого понимания ты должен сначала научиться видеть простейшие узоры, из которых как из кирпичиков формируется все многообразие сложнейших структур. Осознать и понять виды их связей и взаимодействия. Ты ведь и сейчас толком не знаешь, почему надо сформировать тот или иной узор, чтобы получить нужный тебе результат. Тебе показали — ты заучил и используешь. Но этого мало. Я хочу научить тебя конструировать сложные узоры из простейших — их, кстати, не так много — с любыми заданными характеристиками… Куда девается вещество, когда проникающий шар сверлит отверстие в скале? — внезапно спросил он.