Помоги проекту - поделись книгой:
Выполнение заданий теста переводится в систему численных индексов, матрица которых характеризует языковую способность испытуемого на данный момент (в скобках ниже приведены значения индексов для конкретных ответов, данных как примеры в предыдущем абзаце). Задание А учитывает знаковые закономерности языка. Здесь подсчитывается по всем ответам отношение числа застывших выражений или словосочетаний-штампов (узкоденотативных знаков) к общему числу слов, причем словосочетание считается за одно слово (индекс Ai=0.5) и отношение числа словосочетаний-штампов, содержащих глагол, к общему числу штампов (Аг = 0). Задание Б учитывает общую связь речевых единиц, поскольку ассоциация строится либо парадигматически: месяц — год, либо синтагматически: месяц — май. Регистрируется отношение количества вторых к общему числу слов в ответе,
2*
19
(Bi=0.8), то же для первого и второго слов (Бг = 0.5), то же для третьего и четвертого слов (Бз=1). Задание В учитывает склонность к обобщению генерализованного (муж — жена = семья) либо негенерализованного (муж —жена = супруги) абстрактного типа, обычно связанного с единственным или множественным числом. Регистрируется отношение первых к общему числу слов в ответе (В = 1/3, округленно 0.3). Задание Г учитывает тенденцию к глагольному или именному построению грамматически обусловленной речи. Регистрируется отношение количества глаголов, считающихся за 1 с прямым дополнением, к общему числу знаменательных слов (F = 0). Задание Д учитывает тенденцию к употреблению неглагольного предиката сравнительно с другими частями речи. Регистрируются отношение числа неглагольных предикатов в продолжении к общему числу предикативных слов (индекс Д1 =0.5) и отношение первых к числу глаголов в ответе (Д2=1). Задание Е учитывает вероятность прогнозирования нечетких синтаксических связей. Если слово «девочка» стоит в именительном падеже в первой фразе, имеем индекс 1, если в творительном — то 0, и наоборот для второй фразы. Получаем пару индексов, из которых выводится итоговый по правилу (0,0) =0; (0,1) или (1,0) =0.5; (1,1) = 1 (индекс Е=1). Задание Ж учитывает роль контекстного соположения за счет двух альтернативных равновероятных вариантов продолжения: . . .
Глава II
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЯЗЫКА
ПРИ ИСКУССТВЕННО ВЫЗВАННЫХ ИЗМЕНЕННЫХ
СОСТОЯНИХ СОЗНАНИЯ
МЕТОДИКА ЭКСПЕРИМЕНТА
Основные закономерности построения языка при измененных состояниях сознания весьма четко наблюдаются в ходе психофармакологического лечения. Предпринятое при разработке нашей методики изучение научно-экспериментальной литературы позволяет утверждать, что с 1888 г., когда школа психологов К. Левина впервые отчетливо сформулировала значение психофармакологического воздействия как метода исследования психики в целом, до настоящего времени принципиального продвижения в исследовании языка и речи не произошло (обзоры итогов до начала 70-х годов см. [112; 156, с. 72—85]). В лингвистической литературе содержатся редкие указания на эпизодические единичные наблюдения над речью людей при отравлениях (Э. Смит, 1947 г.; Н. Геш-винд, 1968 г.; К. Мартиндейл, 1977 г.), однако существуют работы, авторы которых приходят к выводу об отсутствии влияния психофармакологических препаратов на язык и речь [42, с. 738], а, отмечая ухудшение речи, сводят дело преимущественно к чисто мышечным, артикуляционным трудностям [102].
Проведенные более компетентно с лингвистической точки зрения эксперименты позволяют отделить воздействие последних от внутренних, чисто психических факторов [142; 154], однако сколько-нибудь систематического анализа языковой способности во всей ее сложности ожидать не приходится. Не случайным в свете такого положения представляется то, что такой всесторонне осведомленный в проблематике измененных состояний сознания ученый, как руководитель проекта ISASC А. Дитрих, проводил это крупномасштабное исследование при помощи письменной анкеты, но в ее обработке ориентировался исключительно на смысл ответов испытуемых, принципиально не допуская никакого лингвистического анализа [130, ч. I, с. 193; ч. III, с. 226]. Нужно признать,
21
что до появления лингвистики измененных состояний сознания такая установка была единственно верной. ' Основой методики нашего эксперимента являлось выполнение многочисленных общих для экспериментального исследования мышления и речи принципов, подробно описанных в ряде пособий [20, 59 — 62]. Нужно заметить, что во многих из них влияние как смысла, так и построения заданий теста на ответ испытуемого оценивается недостаточно (например, в одном из них можно найти вопрос:
К более сложным аспектам относится то, что испытуемому нужно хотя бы раз подробно объяснить задания теста и проследить за пробным выполнением им этих заданий. В нашем эксперименте эта трудность преодолевалась тем, что за несколько дней до начала эксперимента с испытуемым неоднократно наедине проходился весь тест, причем экспериментатор никак не реагировал на любой ответ. В ходе этой тренировки количество вводных слов сокращалось, заменяясь постепенно одним словом или жестом (например, в задании 3:
При подобного рода тренировках нами постоянно отмечалось, что многие испытуемые пытаются «перехитрить» экспериментатора, строя свои предположения о сути теста и следуя затем твердо выбранной однажды стратегии. В общем для нейтрализации такого поведения достаточен положенный в основу теста формально-грамматический подход. Например, испытуемому предлагается окончить фразу:
С целью преодоления этой трудности, отмечаемой как очень значимая даже ведущими специалистами по тестированию [6, с. 229], нами был разработан подход, суть которого состоит в систематическом отвлечении испытуемого от теста путем приближения структуры последнего к обычному опросу врача. Разумеется, из этических соображений в начале экспериментов испытуемому излагается суть психолингвистического эксперимента и получается согласие на его проведение, каждый раз делается соответствующая запись в истории болезни, и экспериментатор категорически отказывается оценивать в любой форме успешность лечения
22
в целом или прохождения языкового теста в частности. .Однако в ходе психофармакологического лечения испытуемые проводят значительное время лишь под наблюдением низшего врачебного персонала, причем многие ведущие медики (в Западной Европе — до 53 % [109, с. 24]) предпочитают в это время не разговаривать с пациентом. Естественно, что любой интерес к себе испытуемые в это время оценивают положительно и охотно вступают в беседу, если при этом у них измерять давление или пульс, определять ширину зрачков, влажность языка. Выполнение этих несложных действий не затруднительно для лингвиста и даже может помочь ему примерно определить наступление очередной стадии измененного сознания, а в редком и крайнем случае неожиданного ухудшения состояния — своевременно позвать врача. С лингвистической же точки зрения такой подход сильно увеличивает эффективность теста. Прежде всего, с удовлетворением позволяя исследовать себя, испытуемый охотнее отвечает на вопросы. Кроме того, формулировка некоторых заданий, напоминающая врачебный опрос (например, вопрос
23
ОСНОВНОЙ ЭКСПЕРИМЕНТ
Основной эксперимент проводился нами в психиатрических, терапевтических и хирургических клиниках на материале фармакологических средств: инсулина, кетамина, тремблекса и транквилизаторов (подробности организации эксперимента см. [73; 77]). Для большинства из названных средств исследуемая группа состояла из 15 — 25 испытуемых, носителей русского языка (из них несколько грузинских и киргизских билингвов) на ранней стадии заболевания шизофренией, без каких-либо выявленных, согласно нашей и другим общепринятым психолингвистическим методикам, расстройств языка и речи. Всем им с лечебной целью по предписанию и под контролем медиков проводилась терапия определенным видом лекарств. Возникающие здесь состояния были использованы нами с целью наблюдения речи во время, свободное у испытуемых от врачебных процедур или опросов.
Контрольная группа состояла из 5 — 6 человек в каждом случае. Принципиально новым было то, что здесь наблюдались психически совершенно здоровые люди, которым в связи с особенностями их лечения вводился тот же фармакологический препарат, что и основной исследуемой группе. Так, лицам, страдающим диабетом, с лечебной целью вводился инсулин, а лицам, нуждавшимся в анестезии в ходе хирургической операции, — кетамин. По привлечении литературных данных, доказывающих идентичность воздействия этих средств на сознание психически здоровых и больных людей, мы смогли совершенно исключить фактор заболевания из анализа основной группы [13, с. 51; 47, с. 60; 56].
Тестирование испытуемых проводилось многократно, согласно описанной выше методике. Помимо тренировки, основными этапами тестирования были состояние перед началом терапии («фон») и ряд последовательных бесед с испытуемым по ходу углубления диссолюции сознания. Регистрируемые в каждом случае медиками физиологические, психиатрические и электроэнцефалографические характеристики углубляющегося измененного состояния позволяли по данным этих наук предварительно разбить путь, проходимый сознанием, на стадии [ср. 39, с. 13 —16; 90, с. 208].
Сначала наблюдалась легкая сонливость (сомноленция) с увеличением латентного периода реакций. Затем наступало легкое оглушение с эпизодами обманов восприятий, умеренно выраженное (среднее), оглушение с визуальными проявлениями мышления и наглядно-образной символикой, связанной с измененным восприятием схемы тела. После этого наступало тяжелое оглушение и испытуемый переходил в сопор — состояние почти полного отсутствия реакций и сведения сознания к действию простейших рефлексов с постепенным развитием арефлексии, атонии и анестезии. Вслед за этим наступало прекоматозное и коматозное состояние, что служило поводом для прерывания лечебного действия препарата. При возвращении в нормальное состояние испытуемые проходят в обратном порядке эти же основные стадии.
24
Следует подчеркнуть, что все науки о мышлении в принципе сходятся в существовании и закономерном чередовании описанных стадий распада мышления [39, с. 13—16; 47, с. 20, 42, 55; 56, с. 738; 90, с. 34-35; 147, с. 750; ср. 91, 76-86; 120]. В дальнейшем изложении сомноленция, легкое, среднее и тяжелое оглушение, сопор и прекоматозное состояние сокращенно обозначаются соответственно как стадии А, Б, В, Г, Д и Е. Заметим сразу, что при анализе по всем индексам нашего теста нисходящего (от нормы — к коме) и восходящего (наоборот) процессов изменения языковой способности нами не было найдено между нами никаких существенных различий, что согласуется с полученными по психологическим и физиологическим методикам другими исследователями результатами [ср. 90, с. 208]. Поэтому далее диссолю-ция языка рассматривается независимо от ее направления (подробнее см. [77, с. 148]). Каждый препарат характеризуется своим временным графиком прохождения выделенных состояний. Так, при действии инсулина время нисходящей диссолюции сознания весьма велико, составляя соответственно 0.5, 1, 2, 3, 4 и 4.2 ч после введения препарата (через 3 — 4 дня после достижения первого шокового состояния). При действии же кетамина, напротив, наиболее длительным, а следовательно удобным для наблюдения является процесс восходящего развития языка от стадии Е до А и фона, наступающие обычно соответственно через 1, 1.2, 1.3, 1.5, 1.6, 2 и 2.2 ч после введения препарата. Мы обратились к больным, проходящим курс фармакотерапии при помощи средств, воздействие которых на организм качественно различно, и вместе с тем все они действуют не на локальные зоны мозга, а на весь организм в целом. Так, инсулин воздействует на такую важнейшую для организма систему, как сахарный баланс. Вызываемое здесь сахарное голодание клеток мозга (гипогликемия) однозначно связано с филогенетическим возрастом последних: чем они моложе, тем интенсивнее в них процессы обмена, а следовательно — чувствительность к гипогликемии. В основе действия кетамина лежит его влияние на холинореактивные системы, вообще первичные для всех процессов в нервной системе человека [24; 152, с. 100], и так далее. С нашей точки зрения, анализ лишь такого целостного, опосредованного всем организмом человека воздействия на мышление и речь может дать конструктивные результаты в исследовании языковой способности, «разлитой» по всему мозгу и тесно связанной с функционированием всего организма.
Первая часть нашей задачи — установление основных качественных различий в построении языковой способности на разных стадиях диссолюции — была выполнена сначала на материале каждого из исследованных препаратов, а затем объединена. Очевидно, здесь следовало опираться на роль коммуникативной и экспрессивной функций языка [52, с. 36]. Учитывая установленную в лингвистической теории иерархию уровней языка [ср. 33, с 164], особое внимание мы уделили его лексической и синтак-
25
сической структурам. Первая рассматривалась через вероятность встречи в нем узкоденотативного знака (индекс А|), а вторая — через вероятность встречи изолированного простого нераспространенного предложения (индекс И4). Если же сразу провести весь тест, то учет всех заданий вне зависимости от их сравнительной важности для языковой структуры может привести к выделению очень большого числа стадий, затруднительного для систематического анализа. (Так, некоторые исследователи детской речи выделяют до 122 (!) стадий лишь на пути от первого крика до первого слова [148]).
Прежде всего нами был проверен вывод ряда психолингвистов, заметивших, что формальное преобразование заданной фразы проводится подавляющим большинством психически больных испытуемых гораздо легче, чем смысловое уже при легком утомлении. Таким образом, семантическая структура выказывает большую неустойчивость, в то время как способность к формально-логическим операциям сохраняется практически до самого исчезновения сознания. В нашем эксперименте по предъявлении задания К
Обозначим через заключенную в фигурные скобки последовательность из семи индексов вероятность встречаемости данного признака на стадиях фона, и далее — от А до Е, причем минус здесь — вероятность от 0 до 0.3, плюс —минус — от 0.3 до 0.6 и плюс — от 0.6 до 1. Тогда вероятности встречаемости в речи испытуемых в среднем по всей совокупности, независимо от примененного препарата, изолированного простого нераспространенного предложения {---------± + Н~+} и узкоденотативного знака
{------------± + +} выказывают отчетливое плавное повышение.
Поскольку эти показатели характеризуют такие определяющие для структуры языкового текста явления, как его знаковое построение и синтаксические закономерности, их можно признать достаточными для первичного подтверждения гипотезы о выделении в диссолюции языка отчетливых, закономерно возникающих стадий. Заметим, что грубое усреднение, проведенное здесь без учета типов личности испытуемых или типов фармакологических препаратов, позволяет предположить наличие некоей мощной тенденции, действующей в целом, что согласуется с объективностью, вне-личным характером естественного языка.
26
С теоретической точки зрения уже на этом этапе возникают весьма существенные методологические сложности. Прежде" всего определения слова и предложения в литературном и разговорном языках различаются в целом ряде случаев. Например, обычные для последнего образования типа
Наивной была бы попытка решить весь этот комплекс вопросов, занимающих центральное место в работах представителей таких научных направлений, как дескриптивная лингвистика. Однако просто чтобы начать наш эксперимент, нужно было принять некоторые чисто практические принципы. В отношении выделения узкоденотативных знаков здесь нами применялась методика, основанная на вопросе
Очевидно, действующая в нормальной разговорной речи тенденция к инкорпорации такого рода слов в одно целое усиливается и становится ведущей при углублении диссолюции: речевые знаки либо переходят в узкоденотативные, либо исчезают. Все такие образования мы считали за обычные («орфографические») слова, что резкое занижало численность узкоденотативных знаков,
27
но благодаря этому увеличивало достоверность наших подсчетов. Остальные же задания теста (А —3) были специально сформулированы так, чтобы в подавляющем большинстве случаев не допустить ответа длиннее чем одно—два слова, где последовательными вопросами
Изолированное простое нераспространенное предложение выделялось нами как единица на основании анализа ответов на вопросы задания А
Дальнейшему членению последнего препятствует определенное единство этого предложения и нередкое отбрасывание при ответе на вопрос
Уже на этом материале виден основной принцип нашего исследования, состоящий в многократном обращении от теории к практике и обратно. Было бы бесполезным, очевидно, подступать к практике с уже полностью сформированной теорией, не наблюдая воочию глубинных этапов диссолюции сознания (в духе глоссе-матики), так же, впрочем, как и пытаться выискать какую-то
28
теорию, исходя только из практики, в духе дистрибутивного подхода. Единственно плодотворным нам представляется сформировать на основе существующей теории языка достаточно грубую, приближенную концепцию, проверить ее на глубинных стадиях языка, где происходит упрощение второстепенных черт последнего при сохранении всех его основных функций, с этих позиций снова перейти к теории, и так далее. В этом подходе теоретическая концепция валидна только на данном этапе «челночного» исследования. Успешность такого подхода основана лишь на уникальной возможности наблюдения всего процесса распада языка. Подчеркнем в заключение, что релятивизм в оценке каждого данного этапа исследования не означает необоснованности выводов. Попросту процесс приближения к истине бесконечен, и в этом смысле понимание границ достоверности выводов необходимо. Предложенная же выше методика методологически непротиворечиво и лингвистически достоверно вычленяет основные стадии распада языка на первом этапе анализа.
Следующий этап нашего исследования состоял в углубленном исследовании основных слоев языка при постоянном их сопоставлении с физиологическими характеристиками диссолюции. Ввиду громоздкости полученных данных все их привести здесь было бы затруднительно, однако анализ на материале одного из препаратов нам представляется важным все же провести полностью. Это обусловлено задачей настоящей работы — служить в известной степени в качестве практического пособия исследователям измененного сознания, поскольку все примененные лингвистические методы впервые были разработаны автором.
Физиология в нашем тесте была представлена тремя показателями — пульсовым давлением (ПД), систолическим артериальным давлением (СД, в миллиметрах ртутного столба) и частотой сердечных сокращений (ЧСС, в единицах в минуту). Являясь результирующими от требований, предъявляемых процессами обмена, выделения и работы терморегуляционной системы человеческого организма, они «представляют» физиологию измененного сознания достаточно адекватно, первичны с точки зрения психиатра и физиолога (вспомним, как часто врач начинает осмотр с измерения пульса). Наши наблюдения проводились над действием кетамина — самого сложного из исследованных в клинике препаратов, который разработан и применяется именно из-за своего незначительного влияния как раз на характеристики кровообращения. Ясно, что подтверждение на этом материале закономерно выделяемых по данным языка и физиологии стадий было бы весьма плодотворным именно из-за трудности задачи. Основные полученные нами данные приведены в табл. 1 и 2, причем серии индексов № 1 — 15 относятся к испытуемым основной исследованной группы, а № 16—20 — контрольной. Ввиду того что этот эксперимент проводился до окончательного формирования описанного выше стандартного теста, обработка некоторых заданий ниже непринципиально отличается от рекомендованной там. Так, нами
29
Таблица 2 Физиологические характеристики при кетаминовой терапии
| Стадия дисеолюци | и и физиологический индекс | ||||||||||||||
| Номер | Фон | Г | В | Б | А | ||||||||||
| испытуемого | |||||||||||||||
| сд | пд | чcс | СД | ПД | чcс | сд | ПД | чcс | сд | ПД | чcс | СД | ПД | чcс | |
| 1 | 120 | 40 | 80 | 130 | 40 | 88 | 120 | 40 | 84 | 120 | 45 | 84 | 125 | 40 | 88 |
| 2 | 120 | 45 | 80 | 140 | 40 | 80 | 120 | 40 | 80 | 120 | 40 | 84 | 110 | 35 | 88 |
| 3 | 120 | 40 | 76 | 140 | 40 | 90 | 135 | 45 | 98 | 120 | 40 | 95 | 140 | 45 | 80 |
| 4 | 110 | 30 | 68 | 140 | 50 | 94 | 130 | 45 | 84 | 115 | 45 | 80 | 100 | 30 | 76 |
| 5 | 110 | 20 | 88 | 120 | 30 | 80 | 110 | 40 | 76 | 120 | 30 | 72 | 120 | 40 | 76 |
| 6 | 150 | 35 | 80 | 135 | 35 | 86 | 140 | 40 | 76 | 135 | 35 | 84 | 125 | 35 | 80 |
| 7 | 145 | 35 | 68 | 135 | 30 | 72 | 130 | 45 | 78 | 125 | 40 | 72 | 120 | 35 | 68 |
| 8 | 100 | 10 | 92 | 150 | 70 | 80 | 150 | 70 | 84 | 140 | 60 | 88 | 120 | 50 | 92 |
| 9 | 125 | 40 | 104 | 125 | 40 | 130 | 125 | 30 | 120 | 120 | 40 | 120 | 120 | 40 | 104 |
| 10 | 110 | 40 | 84 | 130 | 50 | 80 | 120 | 40 | 80 | 110 | 40 | 76 | 110 | 40 | 64 |
| 11 | 120 | 40 | 80 | 140 | 40 | 84 | 140 | 40 | 80 | 100 | 20 | 76 | 120 | 40 | 80 |
| 12 | 125 | 35 | 96 | 120 | 30 | 82 | 120 | 35 | 80 | 110 | 25 | 78 | 110 | 30 | 76 |
| 13 | 140 | 20 | 96 | 150 | 40 | 74 | 120 | 40 | 68 | 120 | 30 | 68 | 120 | 50 | 72 |
| 14 | 108 | 40 | 92 | 100 | 60 | 100 | 88 | 50 | 88 | 100 | 70 | 100 | 114 | 70 | 114 |
| 15 | 110 | 20 | 88 | 130 | 40 | 96 | 140 | 40 | 100 | 140 | 50 | 108 | 130 | 40 | 92 |
| 16 | _ | — | 88 | — | — | 95 | — | — | 92 | — | 85 | — | 82 | ||
| 17 | _ | _ | 83 | — | — | 92 | — | — | 82 | — | — | 78 | — | 76 | |
| 18 | _ | _ | 120 | — | — | 88 | — | 92 | — | 80 | — | 85 | |||
| 19 | _ | _ | 90 | — | — | 110 | — | 100 | _ | 90 | — | — | 95 | ||
| 20 | — | — | 88 | — | 92 | — | — | 84 | — | — | 80 | 78 |
| Номер испытуе- | Стадия | диссолюции и языковый | индекс | Фон | Г | в | Б | А | ||||||||||
| мого | I | II | III | I | II | III | I | II | III | I | 11 | III | I | II | III | |||
| i | 0.1 | 9 | 0.4 | 0.7 | 8 | 0.3 | 0.6 | 9 | 1 | 0.4 | 8 | 1 | 0.4 | 10 | 1 | |||
| 2 | 0.4 | 10 | 0.3 | 1 | 0 | 1 | 1 | 0 | 1 | 0.3 | 8 | 1 | 0.2 | 10 | 0.5 | |||
| 3 | 0.2 | 3 | 0.3 | 1 | 0 | 1 | 1 | 0 | 1 | 0.5 | 0 | 0 | 0.1 | 5 | 0 | |||
| 4 | 0.4 | 8 | 0.3 | 1 | 0 | 1 | 1 | 0 | 1 | 0.7 | 0 | 0.5 | 0.2 | 2 | ■ и | |||
| 5 | 0.3 | 8 | 0 | 0.5 | 7 | 0.5 | 0.5 | 9 | 0.5 | 0.4 | 3 | 0.3 | 0.2 | 10 | I | |||
| 6 | 0.3 | 7 | 0.5 | 0.8 | 3 | 0 | 0.4 | 8 | 0 | 0.5 | 9 | 0.3 | 0.5 | i 9 | 0 | |||
| 7 | 0.3 | 9 | 0 | 0.5 | 10 | 0.4 | 0.1 | 9 | 1 | 0.1 | 10 | 0 | 0.4 | 5 | 0.5 | |||
| 8 | 0.3 | 6 | 0 | 0.3 | 3 | 1 | 0.1 | 7 | 0.5 | 0.3 | 5 | 0.5 | 0.3 | 6 | 0 | |||
| 9 | 0.4 | 0 | 0 | 1 | 1 | 1 | 1 | 2 | 1 | 1 | 2 | 0 | 0 | 3 | 0 | |||
| 10 | 0.2 | 9 | 0 | 0.3 | 3 | 0.8 | 0.1 | 9 | 0.6 | 0.2 | 7 | 0.6 | 0.2 | 8 | 0.6 | |||
| И | 0.2 | 10 | , 0.2 | 0.2 | 0 | 0.6 | 0.2 | 8 | 0 | 0.5 | 9 | 0.2 | 0.1 | 9 | 0.3 | |||
| 12 | 0.2 | 7 | 1 | 0.4 | 5 | 1 | 0.1 | 6 | 0 | 0.2 | 6 | 0.5 | 0.3 | 8 | 0.6 | |||
| 13 | 0.1 | 10 | 0.3 | 0.1 | 0 | 1 | 0.3 | 9 | 0.5 | 0.3 | 9 | 0.5 | 0.5 | 10 | 0.6 | |||
| 14 | 0 | 7 | 0 | 0.1 | 5 | 1 | 0.1 | 5 | 1 | 0.2 | 5 | 0.5 | 0.1 | 5 | 0.5 | |||
| 15 | 0.5 | 7 | 1 | 0.7 | 4 | 1 | 0.3 | 5 | 1 | 0.6 | 7 | 1 | 0.3 | 7 | 0.6 | |||
| 16 | 0.5 | 10 | 0.5 | 1 | 0 | 1 | 1 | 0 | 1 | 0.4 | 9 | 0 | 0.3 | 9 | 0.3 | |||
| 17 | 0.1 | 9 | 0.4 | 1 | 0 | 1 | 0.3 | 6 | 0 | 0.4 | 8 | 0 | 0.3 | 8 | 0.5 | |||
| 18 | 0.3 | 7 | 0.5 | 1 | 0 | 1 | 0.6 | 0 | 0.4 | 0.4 | 8 | 1 | 0.3 | 8 | 0.2 | |||
| 19 | 0.2 | 8 | 0 | 0.2 | 0 | 1 | 0.1 | 0 | 1 | 0.1 | 9 | 1 | 0.1 | 3 | 0.5 | |||
| 20 | 0.8 | 8 | 0.6 | 1 | 0 | 1 | 0.3 | 4 | 0 | 0.3 | 3 | 0.4 | 0.4 | 9 | 0.6 |
Таблица 1 Лингвистические характеристики при кетаминовой терапии
используются три индекса, обозначенных римскими цифрами: индекс I равен индексу Аь индекс II равен 5 плюс индекс Зь индекс III равен 1 минус индекс Г. Для краткости изложения стадии Д и Е в таблицу не внесены, поскольку их материал не представляет собой каких-либо принципиально отличных явлений.
При ознакомлении с табл. 1 и 2 возникает ощущение отсутствия связи физиологических и языковых индексов, а также и внутри этих сфер. Это заставляет сделать предположение, что если внутри них и существуют какие-либо связи, то они не захватывают всю генеральную совокупность. Попытаемся оценить низшую границу численности ее возможных подтипов. Для этого применяем теорему Ляпунова с оценкой по формуле Лапласа. При оценке для основной группы по индексу I (фон) получился объем выборки 2 человека (Д = 0.1,
Ввиду значительного объема переходных таблиц приводится лишь значение итога подсчетов — коэффициента корреляции
32
рольной выявляется оптимальная корреляция между лингвистическим (I) и физиологическим (ЧСС) показателями для всех стадий.
Противоположное явление нужно констатировать для показателя ПД. Ни по определенным стадиям, заданиям, группам испытуемых, ни по комбинациям этих показателей никакой связи с абсолютной величиной ПД или его относительным приростом выявить не удалось. Подсчет дисперсий по 12 таким комбинациям позволяет, скорее, говорить о равной вероятности сочетания данной цифры пульсового давления с любой лингвистической характеристикой. Вместе с тем углубленное исследование показывает наличие тонкой связи между каждой по отдельности из двух компонент, определяющих уровень пульсового давления, и объемом памяти (индекс II). Так, для испытуемых 2 — 5, 10, 11, 15 для всех стадий, за вычетом Б, корреляция между индексом II и показателем СД составляет — 0.53. (Возможно, это обусловлено тем, что индекс II «захватывает» также и краткосрочную непроизвольную память, которая может быть связана с артериальным давлением). Во всяком случае нужно отметить, что по всем основным показателям кровообращения наблюдается хорошая связь с языковыми характеристиками для не менее, чем 5 испытуемых, что доказательно при принятых нами предпосылках.
Попробуем теперь оценить закономерности внутренней структуры языка (табл. 1) прежде всего между индексами I и II по всем стадиям. Для всей основной группы корреляции не существует, однако для испытуемых 2—4, 9 — 11, 15 получаем г=—0.66. Следовательно, здесь выделяется тип прочной связи между уровнями классов и морфологии в сравнительно-статическом аспекте. Аналогичная картина просматривается и для индексов I и III. Если для всей основной группы по всем стадиям корреляции не наблюдается, то для тех же испытуемых 2—4, 9 — 11, 15 получаем г=0.56. Итак, для одного и того же формально выделяемого индивидуального типа существует прочная связь между всеми основными глубинными уровнями языка.
Нам осталось оценить влияние стадиального фактора — важнейшего для динамики измененных состояний. При исследовании корреляции с артериальным давлением особенности наблюдались на стадии Б. Попытаемся продолжить ее анализ. По индексам I и III для тех же 7 «стабильных» испытуемых после удаления показателей по стадии Б корреляция не ухудшается. Более того, если к этому типу присоединить еще двух достаточно «нестабильных» испытуемых (8 и 14) и убрать показатели по стадии Б, то
А- Л. Спивак q*j
Исходя из определенных выше величин, можно составить уравнения прямой регресии
Таблица 3
Лингвистическая типология измененных состояний сознания при кетаминовой
терапии
| Номер испытуемого | ||||
| Признак | 2-4, 9-11, 15-18, 20 | 1, 5 | 8, 14, 19 | 6, 7, 12, 13 |
| Корреляция языковых и физиологических показателей | + | + | — | — |
| Корреляция между языковыми показателями | + | — | + | |
| Общий вывод о типе корреляции | Стабильный тип (СТ) | Переходный | Нестабильный тип (Н) | |
| тип | ||||
| (ПI) | (ПII) |
Примечание, « + » — при наличии корреляции хотя бы у одной пары показателей, «—» — при ее отсутствии у всех пар показателей.
Таким образом, углубленное исследование измененных состояний сознания при введении кетамина подтверждает исходное предположение о закономерности выделения основных стадий дис-солюции языка, отчетливо коррелирующих с выводами других наук о мышлении. Заметим, что в ходе наблюдения были получены и дополнительные данные. Так, сначала нами не учитывался тип личности испытуемого. Вместе с тем любому специалисту по мышлению известно, что исследуемую группу всегда следует примерно разделить хотя бы на две—три группы. Объективность такого деления хорошо видна из наблюдений за действием любого препарата на конкретных испытуемых. Так, одна и та же доза психофармакологического препарата при прочих равных условиях вызывает стимуляцию психической деятельности у одних людей и ее торможение — у других [1, с. 11 —12]. (Вспомним здесь же идущее от Гиппократа разделение людей на четыре «темперамента»). И вот в итоге исследования сам материал обусловил
34
примерное разделение исследованной группы на 4 типа. Если даже весьма грубая методика линейной корреляции привела к выделению новых, совершенно незапланированных типов такого рода на основе многослойного подхода к языку, то нужно признать валид-ность основных принципов предложенного подхода.
Аналогичное исследование, проведенное при помощи других препаратов, позволило выделить в принципе похожие типы, не приведя к сколько-нибудь качественно отличающимся результатам. Например, при действии инсулина исследованная группа поддалась разделению на стабильный (примерно 60 % испытуемых), переходный (около 30 %) и нестабильный типы. Следует утверждать, что относительное число испытуемых данного типа примерно определяет вероятность его появления в произвольно взятой совокупности. Выделенный во всех случаях нестабильный тип определяется достоверно из-за весьма сильной степени непредсказуемости всех его характеристик. Можно ли утверждать, что нами полностью исключено влияние на языковые показатели со стороны скорости и направления диссолюции, а также типа примененного фармакологического препарата? В принципе для окончательного обоснования такого положения достаточно сравнить типологические характеристики двух наиболее сильно различающихся как по сравнительной длительности нисходящего и восходящего этапов диссолюции, так и по всем другим характеристикам препаратов. Эти данные приведены в табл. 4, где предыдущие лингвистические индексы дополнены индексом IV. Он характеризует выполнение задания Ж несколько раз подряд на каждой стадии распада, причем численно регистрируется отношение количества значений индекса Ж, равных 1, к общему числу ответов.
Таблица 4
Лингвистические характеристики измененных состояний сознания при воздействии
инсулина и кетамина
| Препарат | Языковый индекс, тип испытуемого | ||||||||
| Стадия диссолюции | I | II | III | IV | |||||
| С | п | С | П | С | п | С | п | ||
| Г | Кетамин Инсулин Кетамин | 0.84 0.80 0.62 0.75 0.59 0.60 0.23 0.50 0.36 0.40 | 0.36 0.50 0.20 0.65 0.28 0.50 0.22 0.28 0.18 0.30 | 0.73 0.20 3.09 2.40 5.55 4.80 7.09 6.00 7.36 7.20 | 4.60 0.25 6.00 2.80 6.00 4.50 6.80 6.20 7.60 7.55 | 0.95 0.92 0.64 0.62 0.43 0.53 0.33 0.30 0.37 0.28 | 0.76 0.92 0.80 0.62 0.66 0.53 0.60 0.30 0.08 0.28 | 0.95 0.15 0.90 0.10 0.80 0.20 0.60 0.10 0.40 0.20 | 0.95 0.15 0.80 0.10 0.80 0.20 0.80 0.10 0.20 0.20 |
| в | Инсулин Кетамин Инсулин Кетамин Инсулин Кетамин Инсулин | ||||||||
| Б | |||||||||
| А | |||||||||
| Фон |
Примечание. С — стабильный, П — переходный тип испытуемого.
Прежде всего материалы табл. 4 показывают, что на фоне самых общих закономерностей действие определенного фармакологического препарата вызывает и некоторые специфические явле-
•ч * 35
ния. Так, индекс IV диаметрально противоположен по своим численным значениям для обоих рассмотренных препаратов. Объяснение этого явления можно связать с характеристиками индекса II: объем морфологической памяти для инсулина значительно ниже, чем для кетамина. За счет этого из первой фразы задания Ж удерживается в основном лишь последнее слово — объект, что и дает такие показатели по инсулину. Изучение специфических характеристик действия каждого препарата представляет собой самостоятельную проблему (по общим соображениям здесь следует ожидать для каждого препарата до восьми добавочных оттенков воздействия на речь, существующих в разных пропорциях, ср. [40, с. 239]), однако приведенный материал позволяет говорить о преобладании общности по примененным языковым индексам. При взгляде на изменение каждого из последних во времени мы видим строго однонаправленное движение, хотя характеристики обоих препаратов брались на различных по направлению и скорости осях диссолюции. Это позволяет считать доказанным положение о том, что движению каждого лингвистического индекса в пространстве измерения соответствует движение измененного состояния сознания во времени.
Возникает вопрос, не слишком ли механистично лежащее в основе приведенных таблиц предположение о взаимосвязи абсолютных характеристик языка и физиологии. Прежде всего, линейная корреляция связывает между собой не конкретные индексы, а интервалы, в которых они находятся. Во-вторых, такая тенденция наблюдается лишь для двух из исследованных четырех типов. Наконец, все стадии изменений индексов в нашей методике не связаны жесткой последовательностью. Так, признавая важность задержек или ускорений на траектории движения диссолюции языка и сознания, мы пока не учитывали их при проведении типологизации (подробнее см. гл. IV). Таким образом, изложенная концепция вовсе не так «жестка», как она представляется на первый взгляд, более того, она весьма гибко учитывает самые своеобразные типы протекания диссолюции сознания.
Глава HI
ТЕОРЕТИКО-ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ
ЭКСПЕРИМЕНТА
СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ И СОПОСТАВИТЕЛЬНО-ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Руководствуясь принятым ранее «челночным» (итеративным) методом исследования, мы должны отвлечься от взаимосвязи эмпирически полученных лингвистических и физиологических показателей, с тем чтобы, опираясь на доказанную выше много-слойность языкового мышления, проверить выдвинутую выше филогенетическую гипотезу. Напомним, что ее сущность составляет утверждение о сохранении на глубинных уровнях языка исторически древних языковых структур, сформировавшихся на давно пройденных этапах его развития и 'согласующихся с основными этапами естественного освоения языка при развитии каждого человека. Разумеется, возможности языковой реконструкции на материале измененных состояний имеют свои границы. Здесь могут быть выявлены лишь латентно присутствующие, сохранившие хотя бы в небольшой степени свою роль филогенетические структуры языка. Весьма плодотворной в этом плане нам представляется высказанная в современной лингвистике гипотеза о своеобразной «глубине», внутренней «диахроничности» статики языка в каждый момент времени именно за счет неявного присутствия в ней продолжающихся уже долгое время и еще не завершившихся изменений [23, с. 5-6, 16].
Отметим, что в лингвистике накоплен материал, позволяющий выделять архаичные аспекты языковой структуры на материале исследования периферийных стилей языка, часто употребляемых при измененных состояниях сознания. Сюда относятся бранная лексика с характерными для нее грамматическими структурами (см. анализ около 100 языков — [126]), реликтовые сакральные языки некоторых народностей [116, с. 504], определенные стили просторечия [162, с. 193—194, 202], особенно сохраняющего элементы вымирающего субстратного языка [118]. Здесь же можно
37
упомянуть некоторые работы по ошибкам в речи или на письме, представленным на русском языке работой Ю. В. Красикова 1980 г.) (итоговая монография англоязычной литературы — 119]). Вместе с тем в этих работах восстанавливаются, в отличие от нашего эксперимента, фрагментарные осколки распада более архаичных уровней языка, не связанные в живую, функционирующую систему. Поэтому важное место в поиске содержательных интерпретаций здесь займет и одна из наиболее разработанных лингвистических дисциплин — сравнительно-историческое языкознание, где системный, функциональный подход применяется наиболее строго.
Лексико-семантическому анализу языка посвящены преимущественно задания А—В нашего теста. Как уже отмечалось, по ходу диссолюции языка возрастает вероятность появления в речи
испытуемых узкоденотативного знака {------------± + +} (здесь и
далее нами применяются в фигурных скобках те же обозначения, что и в предыдущей главе). При этом наблюдается близость вероятности появления по ходу диссолюции обобщения как генерализованного, так и негенерализованного абстрактного типа
(показатели для первого по заданию В: {------±±±±±}). Обе эти
тенденции находят себе интерпретации в сравнительном языкознании. Так, в отношении узкоденотативных знаков можно вспомнить о выводах целого ряда лингвистов, говорящих о повышении конкретности, связи с реальной эмоционально-значимой ситуацией общения по мере продвижения в прошлое русского языка [5, с. 402].
Следует также вспомнить об архаичных способах выражения предикативности, застывании в словосочетаниях-«штампах», особенно инвективного характера, филогенетически древних форм и конструкций. С другой стороны, известная сбалансированность генерализованной, связанной с единственным числом, и негенера-лизованной, связанной со множественным числом (до тех пор пока число вообще можно морфологически различить), лексики находит себе параллели еще в праславянском языковом состоянии. Так, для последнего естественны как
Таким образом, восстанавливаемая картина далека от кажущегося на первый взгляд монотонным упрощения языка по мере его распада. Отметим, что если в фоновом состоянии соотношение в речи испытуемых парадигматических и синтагматических ассоциаций составляет примерно 4.5 к 5.5, то далее эта пропорция быстро сдвигается до 1 к 7, причем синтагматические ассоциации преобразовываются в узкоденотативные знаки, что также говорит в пользу филогенетической гипотезы.
Рассматривая по данным задания Б построение частей речи, можно говорить о нарастании при диссолюции тенденции к объединению частей речи в четко разграниченные, более крупные классы,
38
ассоциации на члены которых даются внутри них же. Так, с одной стороны, можно говорить о классе, состоящем из имени и собственно глагола, с другой — о классе, включающем наречие, категорию состояния, заместительную лексику, а также фразеологизмы обстоятельственного значения. При интерпретации этого факта следует обратиться к реконструкциям А. А. Потебни, говорившего о первоначальной нерасчлененности имени и глагола в рамках одной части речи, называемой им первообразным причастием [5, с. 401].
На наличие исторически сложившейся обособленности заместительной лексики русского языка, представляющей собою «вторую, параллельную систему частей речи» [43, с. 218], сближающуюся с узкоденотативными знаками по предметной соотнесенности, непосредственной связи с речевым контекстом, частой дейктиче-ской функции, говорят многие современные лингвисты. Отсутствие форм словоизменения и частая соотнесенность наречия с категорией состояния, представляющей собою периферийный по отношению к глаголу тип предикативности [ср. 43, с. 215], позволяют предположить, что основой образования второго из описанных ассоциативных классов являются не только лексико-семантиче-ские, но и синтаксические особенности их функционирования. В этой связи возможно вспомнить и о воззрениях эллинистического грамматика Дионисия Фракийского, относившего к наречию как междометия, союзные слова, некоторые фразеологизмы архаичного происхождения, так и «наречия вакхического воодушевления» [100, с. 24], в нашей терминологии — наличествующие при измененном сознании подвиды узкоденотативных знаков.
Как известно, ведущей тенденцией в историческом развитии всех структур русского языка является повышение степени их глагольности [61, с. 76]. Естественным будет поэтому при исследовании следующего уровня языка — морфологического — обратиться на материалах заданий Г — Е, 3 к основным процессам, происходящим как внутри глагольной системы (структура диатез и взаимоотношений между собственно глаголом и отглагольными образованиями), так и вне ее (взаимосвязь между именем и глаголом). Как показывает анализ насыщенности речи испытуемых глаголами, примерно первые две трети общей длительности диссолюции наблюдается отчетливая тенденция к понижению индекса Г {+ + + ±—
Поделиться книгой: