Помоги проекту - поделись книгой:
И был день, когда пришли сыны Божий предстать пред Господа; между ними пришел и сатана.
И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу, и сказал: я ходил по земле, и обошел ее. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла.
Вы видите? Это не сатана, а Сам Господь первым упомянул имя Иова. Все последующие беды, обрушившиеся на его бедную голову, стали возможными именно потому, что Бог похвалился им. Все это вызывает во мне желание просить Бога не упоминать моего имени в каких бы то ни было беседах, которые Он когда–либо будет вести с дьяволом.
Так или иначе, но сатана отвечает Богу вопросом на вопрос, говоря: «Разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле. Но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя?» (Иов 1:9,10).
«Разве даром богобоязнен Иов?». Древнееврейское слово «даром» означает «бесплатно», «беспричинно», «бескорыстно». Иными словами сатана спрашивает Бога: «Разве Иов богобоязнен без каких бы то ни было скрытых причин?».[43]
Дьявол подвергает сомнению бескорыстие побуждений Иова. Поскольку сам он считает, что служить Богу глупо, то когда он встречает кого–нибудь, кто считает иначе, он сразу подозревает этого человека в тайной надежде на последующую выгоду.
Конечно, Иов богобоязнен и богопослушеи, говорит дьявол. Смотри, как Ты благословил его! Только глупец не станет служить Тебе, зная, что может с этого получить. Но если бы это вдруг перестало приносить выгоду, если бы Ты вдруг пожелал забрать у Иова все, что даровал ему за эти годы, Ты бы увидел его истинное лицо. Он проклял бы тебя, не сходя с места!
Из того, что сказал сатана, верно лишь то, что Господь действительно благословил Иова. Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц, много прислуги, а также семь сыновей и три дочери. Человек этот был знаменитее всех сынов Востока.
А теперь мы подходим к главной мысли книги Иова. Вопрос состоит не в том, почему страдают праведники, но почему праведники служат Богу.
Сатана заявляет, что Иов богобоязнен, потому что надеется получить от Господа награду. Всяк согласился бы поклониться Богу на таких условиях. Но урежь его доходы, и он отречется от Тебя.
Похоже, сатане удалось связаться с тем моим прихожанином. Если бы Господь избавил его сына от тюрьмы, будьте уверены, счастливый отец был бы в числе первых на раннем воскресном богослужении в нашей церкви, и он бы от всей души славил Бога. Но даром он этого делать не будет.
Однако прежде чем осуждать этого человека, я сам должен ответить на этот вопрос: «А почему я славлю Бога?». Это очень важный и очень верный вопрос. Почему я славлю Бога? Потому ли, что Он посылает мне Свои благословения? А что если блага прекратятся? Что если Он заберет даже то, что когда–то даровал? Будем же честны друг с другом: легко быть добрым, когда у вас много добра.[44]
Когда мы запускаем новый проект для увеличения бюджета, мы говорим людям, что если они будут платить десятину, Господь обязательно благословит их, Он сделает так, что оставшиеся девяносто процентов послужат им лучше, чем первоначальные сто. Но что если этого не произойдет? Что если все, что у вас останется после того, как вы заплатили десятину, это сумма, на десять процентов меньшая той, которая у вас была до того? А что если налоговая служба вдруг объявит, что деньги, отданные в церковь или на благотворительность, не будут более вычитаться из ваших доходов?
За подозрениями сатаны кроется более широкий, более принципиальный вопрос: а возможны ли вообще истинная вера, истинная набожность? Возможна ли полная и беззаветная преданность человека Богу, без всяких условий (типа: Ты — мне, я — Тебе), без всяких соглашений и договоров?
Иов становится жертвой пари, заключенного на небесах. Сатана бросает Богу вызов и предлагает пари. «Держу пари, говорит он, — если Ты прострешь руку Твою и коснешься всего, что у пего есть, вряд ли он благословит Тебя!».
Господь принимает вызов. Тем самым Он показывает, что уверен, что Иов служит Ему не за награды и блага, но за то, что Господь есть Бог. «Вот, все, что есть у него, в руке твоей; только на него не простирай руки своей» (Иов 1:12).
Ради всего святого! С какой стороны не взгляни, но все это в высшей степени неправильно и несправедливо! Запомните, пожалуйста, этот момент — мы к нему еще вернемся.
Итак, начнем. «Станет ли кто служить Богу даром?». Поскольку книга Иова вся состоит из вопросов и ответов, мы тоже попытаемся отыскать ответ, задавая много разных вопросов.
Первый из них таков: «Может ли кто–нибудь служить Богу, когда жизнь его рассыпается в прах?».
ГЛАВА 12
КОГДА ЖИЗНЬ РАССЫПАЕТСЯ В ПРАХ
Когда умер наш сын, мы получили мешки писем, полные сочувствия и слов утешения. Мы их храним и дорожим всеми ими, но мне особенно запомнилось одно из них. Это было письмо от семейной пары, прихожан той церкви, которую я как раз посетил накануне. Первый абзац содержал обычные соболезнования нашему горю, но второй абзац запечатлелся в моем мозгу.
Там было сказано: «Брат Дани, мы знаем, что Вы — человек Божий, что Вы и Ваша жена посвятили свою жизнь служению Господу. Мы не понимаем, как такое могло случиться с
Они бы поняли, если бы такое случилось с ними, с простыми смертными. Но я–то был на особом счету, я был человек Божий. Они, наверное, думали: «Если такое могло случиться с человеком Божиим, то что тогда грозит таким, как мы?».
«Мы не понимаем, как такое могло случиться с
Откровенно говоря, я чувствовал, что не заслуживаю подобного обращения. Мое положение и мой статус должны были быть приняты во внимание. В самом деле, если человек всю жизнь свою положил на служение Богу, он вправе рассчитывать на кое–какие послабления, разве не так? На какие–нибудь дополнительные милости? Или небольшие премии? Какое–нибудь особое отношение при рассмотрении моего дела? Я ведь как–никак дитя Божие! Я посвятил свою жизнь Ему, и Он не должен забывать об этом, когда в очередной раз начнет раздавать людям беды и несчастья. Тогда это будет справедливо.
Справедливости! Это все, чего я прошу, Господи! Будь же справедлив! Неужели я слишком многого хочу? Разве это справедливо, что дети наших знакомых растут, заканчивают университет, устраиваются на работу, женятся, заводят детей, в то время как мой сын лежит в могиле? Всего лишь немного справедливости, Господи!
Немного справедливости!
Я наблюдал наводнение 1993 года но телевизору. Старушка Миссисипи разбушевалась не на шутку и принесла горе многим семьям. Было много разговоров о дамбах и плотинах, но на экранах мы видели, как свирепая река прорывала любые заграждения, затопляя поля и города. На одном из каналов показали, как какой–то фермер со своей женой пересекали на водных лыжах свои соевые плантации.
«На возведение всех этих дамб были затрачены миллионы долларов, — жаловался мэр города, оказавшегося под водой.
Мы так надеялись, что они удержат напор стихии, но, увы, они не устояли».
Как я понимаю вас, брат мой! Я тоже так надеялся, что плотины, сооруженные из моей веры и молитв, сдержат натиск потоков несчастий и страданий, по, увы, они не устояли. По крайней мере, мне тогда так казалось.
Другими словами, вера всегда представлялась мне своеобразным буфером, большой и мягкой подушкой, способной смягчать любые удары судьбы. Но когда один из ударов оказался чуть посильнее, когда боль от него проникла в мою веру и пронзила плоть, тогда и появились первые сомнения. Тогда–то я и сделал леденящее душу открытие: оказывается, можно верить Богу и в то же время страдать.
Именно в такие моменты вы начинаете осознавать, какова же в действительности ваша вера, потому что единственное, в чем согласны Бог и дьявол, это то, что вера, основанная на благополучии, неискренна. Так что упрек, который бросил в лицо Господу сатана, вполне правомерен.[45]
То, что случилось с Иовом, — невообразимая (и незаслуженная) трагедия. В один прекрасный день в доме Иова появляется изможденный и перепуганный работник, неся весть о том, что разбойники напали на стадо, похитили всех волов и ослиц, а слуг перебили. В живых остался он один.
И пока он еще говорил, прибыл другой гонец, сообщивший, что огонь Божий упал с неба и поглотил всех овец и пасущих их и лишь он один спасся.
И не успел Иов оправиться от этого сообщения, как в дверь к нему уже стучался третий вестник, поведавший о том, что ветер поднялся из пустыни, обрушил кровлю дома, под которой погибли все его дети. Думаю, я бы на месте Иова возопил бы, что убыо любого, кто посмеет переступить порог моего дома.
Но что сделал Иов? Он нал на землю и поклонился Богу. Вот его слова:
Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!
А далее следует самая потрясающая фраза во всей Библии: «Во всем этом не согрешил Иов, и не произнес ничего неразумного о Боге» (Иов 1:22).
Ставки растут
Бог выиграл первый раунд.
Сатана, наверное, был в ярости. Но он не думал сдаваться. Настал день, когда он вновь предстал перед Господом, и Бог снова похвалился праведностью Иова. Но дьявол вновь подверг сомнению искренность преданности Иова.
«Кожа за кожу, — возражает он Богу, — а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его, — благословит ли он Тебя?» (Иов 2:4,5).
И Бог вновь принимает этот вызов: «Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги» (Иов 2:6). Зачем же сберегать душу Иову, то есть оставлять его в живых? Да потому что тогда непонятно будет, кто сорвал банк: если он умрет, он уже не сможет прославить Бога.
И каков результат? Иов, сидящий на куче пепла с черепицей в руке, чтобы скоблить себя от проказы, и его жена, призывающая похулить Бога и умереть. «Ты все еще тверд в непорочности твоей?» — насмехается она над мужем (Иов 2:9).
И что же ей отвечает Иов? Вы не поверите! Он говорит: «Ты говоришь, как одна из безумных; неужели доброе мы будем принимать от Бог, а злого не будем принимать? Во всем этом не согрешил Иов устами своими» (Иов 2:10).
Потрясающе.
Станет ли кто служить Богу, если их ровная и спокойная жизнь вдруг обратится в трагедию? Я употребляю слово «трагедия» в прямом смысле, чтобы не путать с тем, что некоторые богословы называют страданиями.
Джон Барбур определяет трагедию следующим образом:
Серьезные страдания (трагедия) это страдания, которые разлагают, деморализируют и разрушают человеческий дух, а также такие, до причин которых невозможно докопаться, чтобы понять, насколько они заслуженные (например, смерть ребенка).[47]
Обеспокоенный, озадаченный
Иов страдает именно потому, что он хороший человек. Он обнаружил, что можно праведно служить Господу и все равно быть несчастным. И именно поэтому все мучения кажутся ему необъяснимыми: он их не заслуживает!
Если бы Иов был известный грешник, мы бы сказали: «Да, воистину есть справедливость на земле! Старина Иов получил по заслугам!». А был бы он обычный человек, мы бы сказали просто: «Да уж, у Иова был сегодня тяжелый день. Но такова жизнь: одним везет больше, другим — меньше».
Будь Иов дурным, никчемным человеком, дело было бы ясное, но он же был само совершенство… И подобные вещи всегда служили веским аргументом в устах тех, кто отрицал существование Бога. Почему с хорошими людьми случается дурное? Все знают, что добро должно быть счастливо, однако же человеческая нравственность не гарантирует счастья в этой жизни. Равно как и счастье не обязательно способствует нравственной жизни.[48]
Настоящие трудности
Страдания Иова нельзя свести только к потере имения и детей или даже к физической боли, которую он испытывал. Был еще один источник невыразимой муки.
Иов осознал, что та правоверная доктрина, которой он придерживался всю свою жизнь, оказалась ложной. Его стройная богословская система рассыпалась в прах под давлением неоспоримых фактов.
А бытующая в то время теология была достаточно проста: Бог благословляет праведных и проклинает неправедных. Физические и материальные блага (здоровье и богатство) были неоспоримыми признаками расположения Господня. Утрата же здоровья или богатства была неоспоримым признаком Божьего недовольства.
Иов знал в сердце своем, что он чист перед Богом, он не сделал ничего такого, что могло послужить объяснением его невообразимых страданий. Но с ним происходили ужасные вещи — от этого ему было не уйти. Все то, во что он свято верил, что привносило в его жизнь порядок и смысл, что, как ему казалось, он знал о Боге, — все это рассыпалось в пыль в мгновение ока.
А это худшее, что может случиться с человеком. Все мы строим нашу жизнь, опираясь на некую систему взглядов, на веру в то, что в этом мире существуют порядок и справедливость, которыми управляет всевышний Творец. И вот когда рушится наша внутренняя крепость, дающая нам ощущение защищенности и безопасности, жизнь наша превращается в бессмысленный хаос — если только нам не удается проникнуть в корень вещей и найти подобающее объяснение происходящему, которое вернуло бы смысл нашему существованию. Во времена Иова таким объяснением был грех.
К счастью, подобное мировоззрение осталось в прошлом, ведь так?
Нет, не так.
Мне на ум приходит одно письмо, которое я получил недавно от знакомого пастора, где говорилось: «Ваше финансовое положение является отражением вашего духовного состояния». (Забавно, но в тот же день я получил еще одно письмо от того же пастора — на хорошей бумаге с цветным шрифтом, — где он просил о финансовой поддержке.)
Все это, конечно же, совершеннейшая чушь. Смехотворны и попытки некоторых радетелей доказать, что Иисус и ученики Его были богаты!
Дело в том, что все мы чувствуем себя виноватыми, когда у нас случаются неприятности. Мать, стоящая у постели больного ребенка, шепчет в отчаянии: «Это Бог меня наказывает!». Она точно не знает, за что, но наверняка есть причины. Обанкротившийся бизнесмен, вздыхая по утраченным капиталам, размышляет, какой грех он совершил.
Мне кажется, каждый из вас испытал нечто подобное в своей жизни, иначе вас не заинтересовала бы эта книжка. Возможно, это «нормально» — думать, что все наши страдания обусловлены совершенными нами прегрешениями. Очень многие разделяют эту точку зрения. Однако такие люди становятся на сторону дьявола и трех приятелей Иова, когда советуют нам «веровать сильнее» или «исповедовать свой грех».
Но вернемся к Иову. Когда корабль нашей жизни терпит крушение, когда мы не понимаем, за что нам приходится терпеть все эти муки, мы, подобно этому библейскому страдальцу, вынуждены искать новые пути общения с Богом и новые способы размышления о Нем. Будем ли мы и дальше служить Ему?
Я до сих нор благодарен одному моему другу, который сказал как–то, что скорбь отчуждает. Он имел в виду не только то, что я, скорбящий, обособлен от вас, счастливых. Он считал, что разделенная скорбь разъединяет людей, которые делятся ею друг с другом. Несмотря на то что все мы скорбим, мы все скорбим по–разному. Так же как каждая смерть имеет свое лицо, свой характер, так и скорбь но поводу разных смертей различна в своих проявлениях. У каждого человека свой способ и свои сроки, в которые он переживает свое горе, и никто не вправе судить его. Мне может показаться странным, что вы сегодня рыдаете с утра до вечера, а вчера глаза ваши были сухи, в то время как я вчера обливался слезами. Но мое горе — это не ваше горе.
И еще один момент: мне приходится так отчаянно бороться за то, чтобы вновь вернуться к жизни, что у меня не остается сил протянуть руку помощи вам. И с вами происходит то же самое. Только некто нескорбящий в данный момент может помочь нам обоим. Только радостные и счастливые люди могут сказать: «Давайте соберемся вместе!».
ГЛАВА 13
КОГДА МЫ ОДНИ
Недавно мы с Кай ужинали в ресторане с одним нашим знакомым пастором и его женой. Эта женщина в последние годы страдала тяжелой формой маниакальной депрессии. В ходе разговора выяснилось, что тяжесть ее болезни усугублялась отношением к ней друзей и коллег. Подобно многим жертвам этой болезни, она несла на плечах двойной груз: ей приходилось не только мириться со своим недугом, но и терпеть насмешки и отчуждение со стороны окружающих. Я, помнится, читал где–то, что клеймо позора, которое навешивается на душевнобольного человека, является наиболее деструктивным фактором при лечении этой болезни и замедляет процесс выздоровления.[49] Я также помню, как за пару недель до самоубийства сына меня пригласили участвовать в конференции, которую проводил один известный но всей стране христианский психолог. Однако после того, как Ронни покончил с собой, я больше не получал никаких приглашений.
Пока Кай слушала, как жена нашего знакомого пастора делилась с нами различными, зачастую довольно странными, эпизодами из своей жизни, связанными с протеканием ее болезни, она все время кивала головой и повторяла: «Да–да, с Ронни происходило то же самое. Да–да, Ронни поступал точно так же!».
И вдруг эта бедная женщина вскочила на ноги и, задыхаясь от радости и облегчения, вскричала: «Вы меня понимаете! Боже, вы понимаете!».
Я был потрясен, увидев, как мало ей было надо. Мы не давали ей никаких советов, не предлагали ответов на ее проблемы, да она их и не просила; все, что ей требовалось, — это немного понимания, и когда она нашла его, она уже не была одинока.
Ей просто сказали: «Я вас понимаю».
Иову не так повезло в этом смысле.
Пятым, завершающим, несчастьем, обрушившимся на его голову, стала проказа, которая считалась самым верным признаком Божьего недовольства. Теперь он не просто испытывал нестерпимую, мучительную боль, он превратился в изгоя, которому надлежало сидеть на куче пепла за пределами города и скрести себя щербатым черепком.
Там и обнаружила его жена.
И она сказала мужу: «Ты все еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри» (Иов 2:9).
Никакого понимания.
Весть о несчастиях Иова достигла и ушей его друзей, Елифаза, Вилдада и Софара, и они пришли утешить его. Увидев Иова, они были потрясены его столь бедственным положением. Они возопили громким голосом и зарыдали, разодрали одежды свои и стали бросать пыль над головами своими в небо.
Ну, наконец–то. Вот оно, понимание. Вот оно, сочувствие.
Потом три друга сели рядом с Иовом на землю и просто были с ним, не говоря ни слова, в течение семи дней и ночей.
Просидев так целую неделю, подобно стервятникам, терпеливо выжидающим, когда умирающий испустит дух, они, наконец, заговорили.
Елифаз сказал: «Твой грех навлек на тебя гнев Божий».
Вилдад сказал: «Господь не ошибается. Он знает твой грех, даже если ты о нем не ведаешь».
Софар сказал: «Кто ты такой, чтобы сомневаться в путях Божиих? Ты страдаешь за свои грехи».
Вот так дружеское утешение! Вот так понимание!
Они, конечно же, во всем винили Иова. Они вынуждены были так поступить, у них не было иного выхода. Обладая довольно узким мышлением, правоверность они ценили выше истины. Споря с Иовом, они боролись за собственные религиозные представления. Их «страх Господень» и «непорочность путей» подверглись опасности. Страдающий Иов, терпящий муки праведник, сотрясал основы их богословской системы. «Единственный способ защититься был — отречься от друга, отвернуться от него. И если это отречение от одной человеческой жизни — это та цепа, которую они должны заплатить, чтобы сохранить в целости свою богословскую систему, значит, так тому и быть».[50]
Мы так отчаянно стремимся во что бы то ни стало сберечь свои теологические представления и взгляды, что готовы приложить немало усилий, чтобы отыскать те ошибки и недочеты, которые обрушили на Иова столько горя. И нам не важно, что в этой книге трижды — один раз автором и дважды самим Богом — Иов был назван человеком праведным и непорочным.
Не обращая ни малейшего внимания на слова Господни, сказанные Им, что Иов страдает «безвинно» (достаточно резкое, кстати, заявление для воинствующих ревнителей веры), многие хватаются за вопль Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне» (3:25). «Ага, радостно восклицают эти современные приятели Иова, вот причина — страх! Если бы Иов не боялся всех этих ужасов, с ним бы ничего не случилось!».
Не говоря уже о том, что Библия в принципе не принимает подобных объяснений, этот вывод наводит страх и на нас — страх того, что в какой–нибудь едва уловимый момент неосторожное слово или случайная мысль обрекут нас на трагические несчастья. Скажите, какой родитель хотя бы раз в жизни, на краткий миг не испытывал страха за своего ребенка, что тот может погибнуть или заболеть?
Поделиться книгой: