Помоги проекту - поделись книгой:
Другое дело мы с вами. События на экране телевизора имеют для нас чрезвычайно важное значение, мы заинтересованно смотрим передачу, переживаем, сердимся, смеемся. Порой происходящее на экране настолько захватывает и увлекает нас, что мы начинаем жить как бы в другой, иллюзорной реальности и становимся участниками событий, отдаленных от нас в пространстве и во времени. Все это настолько естественно для нас, что мы даже и не задумываемся, что видим созданное электронным лучом сложное изображение, состоящее из многочисленных световых точек.
Так в чем же кроется разница между восприятием человека и животного? Прежде всего в том, что для животного существуют лишь конкретные вещи, его восприятие неотделимо от той реальной среды, в которой оно живет и действует. В нашем примере для кошки реально значима только конкретная собака, с которой она может столкнуться нос к носу. «Телевизионный вариант» собаки для нее ничего не значит. Человек же в ходе своего эволюционного развития приобрел уникальную способность создавать в своем воображении идеальные образы реальной действительности. Но они уже не являются как бы прямым слепком с конкретной вещи. Благодаря развитию познавательной деятельности, в частности, процессов абстрагирования и обобщения, человек может вычленять какие-либо отдельные признаки изучаемого объекта, отвлекаясь от всех прочих, несущественных деталей. Таким образом, человек обладает способностью формирования обобщенного образа реальной вещи, который позволяет видеть и распознавать общие признаки и качества различных явлений действительности.
Надо отметить, что эволюция познавательной деятельности человека шла по пути возрастания уровней обобщения – от менее общих к более общим понятиям, что в конце концов отразилось в создании с помощью слов обобщенных понятий, суждений, отвлеченных от конкретной действительности. Процесс формирования речи, начинающийся еще в раннем детстве, как раз и представляет собой иллюстрацию постепенного освоения все более высоких уровней обобщения. Чем больше словарный запас человека, тем большая роль в его мыслительной деятельности отводится функции обобщения.
Но как рано в эволюции человека сформировалась эта уникальная способность его мозга и психики? Здесь я хочу познакомить вас с результатами одного увлекательного эксперимента на обезьянах шимпанзе, проведенного известным физиологом, профессором Валерием Ивановичем Сыренским. Задача опыта была вроде бы проста: обезьяна по звуковой команде экспериментатора нажимала рукой на педаль, доставала вкусную приманку и съедала ее. Поскольку во время всех опытов экспериментатор неотлучно находился рядом с обезьяной, она привыкла к нему и четко выполняла требуемое задание. Но вот решили изменить условия опыта. На место экспериментатора в исследовательской камере, где находилась обезьяна, был помещен... телевизор, с помощью которого и велось дальнейшее «командное управление» деятельностью обезьяны. Таким образом, благодаря телевизионным установкам, обезьяна могла не только следить за действиями человека, но и слышать его команды. Экспериментатор, в свою очередь, имел возможность вести наблюдения за поведением животного, находясь в дальней комнате.
Что же произошло? Как только на экране появилось изображение знакомого экспериментатора, шимпанзе протянул руку к экрану, подошел к телевизору ближе, сел возле него. Затем последовала переданная по микрофону звуковая команда экспериментатора, обезьяна выполнила требуемое задание и получила желанную приманку. И так повторялось неоднократно. Всякий раз, увидев на экране изображение знакомого человека, обезьяна вела себя так же, как и при реальной встрече с ним: подходила, протягивала к нему руки, показывала зубы, хлопала в ладоши – в общем, проявляла все признаки радости и предвкушения приятного общения. Более того, когда через телеэкран экспериментатор попросил обезьяну дать ему фантик от конфеты, она охотно пошла на это: схватила фантик и бросила его в экран. Интересным было и то, что обезьяна чутко реагировала на эмоциональное сопровождение команд. Так, если экспериментатор произносил слова со спокойной интонацией и улыбкой, обезьяна справлялась с задачей быстро и безошибочно. Однако как только на экране появилось суровое выражение лица экспериментатора и интонация его команд стала резкой, обезьяна просто-напросто отказывалась выполнять задание. И не мудрено: кому охота работать из-под палки?
В пользу того, что обезьяна воспринимала данное изображение так же, как и конкретно существующий объект, говорит и следующий факт. Однажды на телеэкране появилось изображение незнакомого человека. Обезьяна вначале застыла на месте, затем у нее шерсть поднялась дыбом, она начала притопывать, издавать характерные звуки угрозы и агрессии. Но как только на экране вновь появилось изображение знакомого экспериментатора, обезьяна успокоилась и начала выполнять требуемую задачу по поиску приманки.
В. И. Сыренский задался целью узнать, с какого возраста у шимпанзе обнаруживается способность узнавать телевизионное изображение. Для этого аналогичные эксперименты были проведены с детенышами шимпанзе в возрасте двух-трех лет. Так, шимпанзе Альфа, увидев впервые на экране телевизора изображение экспериментатора, замерла, а затем устремилась к экрану, улыбаясь. Услышав команду: «Альфа, работаем!» – обезьяна повернулась, пошла на свое «рабочее место», взяла рычаг в правую руку, затем отпустила его и вновь полезла к экрану. Попытки прямого, контактного общения с экраном были столь настоичивыми, что создавалось впечатление поиска экспериментатора в самом ящике телевизора. Можно с достаточной долей уверенности сказать, что в возрасте двух-трех лет у детенышей шимпанзе способность к отвлечению и обобщению достигает такого уровня развития, который позволяет им воспринимать телевизионные изображения и фонограмму голоса как образы реальной действительности. Что же лежит в основе становления этих функций? Ведь, как утверждают многие ученые, шимпанзе не могут узнавать и произносить слова.
В. И. Сыренский считает, что решающую роль в процессе восприятия и понимания обезьяной происходящих на экране событий играет не смысловое значение слов, а такие признаки, как интонация звукового ряда, мимика, жесты и действия. Ведь обезьянам присуща биологическая потребность в общении, в том числе в общении на расстоянии. Это очень наглядно продемонстрировано в широко известном фильме другого ученого – профессора Леонида Александровича Фирсова – «Обезьяний остров». Но для того, чтобы успешно общаться, необходимо иметь четко выработанную систему сигналов. Таковыми для обезьян и являются звуковые сигналы с их интонацией, а также жесты, мимика и определенные действия. Комплекс этих сигналов получил название дословесного (довербального) языка, в отличие от человеческого языка, который полностью основан на построении смысловых фраз. Значит, уже шимпанзе – человекообразные обезьяны – обладают образным мышлением, отвлечением и обобщением.
Поэтому образное мышление составляет древнюю основу нашей психической деятельности, которая в процессе эволюции человека обогатилась, по словам И. П. Павлова, очень важной прибавкой в виде словесного, или логического, мышления.
Элементы знания
Вся наша жизнь есть непрерывный поток познания, т. е. приобретения все новых и новых знаний об окружающем мире и о себе самом. С этим согласны все. А вот что касается «братьев наших меньших», то по этому поводу идут бесконечные споры. Одни ученые говорят, что животные способны воспринимать лишь конкретные сигналы-признаки и отвечать на них столь же конкретными реакциями, другие считают, что в животном мире существуют такие формы поведения, которые могут служить отдаленным прообразом человеческой способности познавать мир. И действительно, чем больше мы узнаем о поведении животных, об их разнообразных способностях сверхчувствования, тем больше задумываемся над тем, что же отображается их мозгом во время восприятия какого-то явления.
И еще дана задача: как выяснить, воспринимает ли животное отдельные сигналы-признаки или целостные образы окружающих предметов? Решить эту задачу непросто. И вот как идет исследовательский поиск. Однажды, находясь в очередной раз в Праге, я посетил научную лабораторию моего близкого друга, известного во всем мире ученого Яна Буреша. Я знал, что он большой придумщик всяческих необычных приспособлений и методик для изучения поведения животных, и поэтому я просил его рассказать мне о новых исследованиях. И я не ошибся в своих ожиданиях, потому что Ян продемонстрировал мне очень интересный и убедительный опыт на обыкновенных белых крысах, предупредив, что исследует сейчас мыслительную деятельность крыс. А надо сказать, что в то время в среде ученых, как отечественных, так и зарубежных, было распространено мнение о крысах как о довольно примитивных животных. Именно с таким мнением об интеллектуальных способностях крыс я и вошел в лабораторию.
Посередине комнаты на полу размещался 12-лучевой радиальный лабиринт. Приподнятая над полом круглая площадка с отверстием посередине имела 12 непрозрачных дверей. Каждая из них вела в отдельный коридор, расположенный по радиусу, в конце которого находилась пища. Животное помещали на круглую площадку-арену. Поначалу крыса тщательно ее обследовала и случайно, дотронувшись мордочкой до одной из дверец, открыла ее, пробежала по коридору, полакомившись пищей, вышла через другую дверцу и спустилась на пол. Исследуя пол круглой площадки, любопытства ради пролезла через отверстие наверх. Так она вновь оказалась посередине площадки, вокруг которой размещались те же 12 закрытых дверей. На этот раз крыса уже с большей уверенностью открыла дверцу и проникла в коридор. Но не в ту дверцу и не в тот коридор, который она посетила только что, а в другой, где она еще никогда не была раньше. Конечно же, подумаем мы, ведь она, побывав в предыдущем коридоре, съела приманку, а значит, запомнила, что во второй раз ей незачем вести там же пустые поиски и лучше ей всякий раз выбирать новую дверцу, ведущую в коридор с нетронутой приманкой. Рассуждая так, мы невольно приписываем крысе нашу собственную логику поведения. В общем, в этом нет ничего предосудительного. Так поступают многие ученые, которые занимаются описанием поведения животных.
Но самое удивительное, что действительно поразило меня в этом опыте, заключалось вот в чем. Крыса шесть раз поднималась на центральную площадку и всякий раз выбирала все новую и новую дверцу, так ни разу и не воспользовавшись уже посещенными коридорами. Затем Ян Буреш извлек крысу из лабиринта и, отсадив ее в отдельную клетку, пригласил меня обедать. Мы вернулись в лабораторию через полтора часа, и Ян Буреш решил продолжить опыт с той же самой крысой. Оказавшись вновь в лабиринте, крыса продолжала посещать все новые и новые коридоры. Она ни разу не посетила те шесть коридоров, в которых была до перерыва.
Придирчивый экспериментатор сразу стал бы требовать многих дополнительных проверочных опытов. Надо было исключить возможность влияния запаховых ориентиров, которые оставляет крыса, чтобы пометить пройденный путь. Экспериментаторы это предусмотрели. Оказалось, что, пока мы обедали, весь 12-лучевой лабиринт был обработан специальным дезодорирующим раствором, отбивающим какой-либо запах. Однако это никак не повлияло на успешность ориентации крысы и ее память. Многие специальные проверки наводили на мысль, что крысы воспринимают не отдельно выработанные ориентиры-знаки, а в целом всю обстановку на центральной площадке, запоминают дверцу уже посещенного коридора и в каждом следующем выборе пользуются этим «знанием» (как результатом познания действительности). Ученые называют такое поведение когнитивным, от английского cognition – знание, познавательная способность. А тот образ, который складывается в результате восприятия окружающей обстановки, называют когнитивной картой.
А вот другой опыт на ту же тему. И снова я наблюдал его в лаборатории Яна Буреша в Праге. Круглый резервуар диаметром 2 м наполнен водой, в которую добавлено молоко, чтобы вода была непрозрачной. Подопытные животные снова крысы, которые, вопреки распространенному мнению, оказались великолепными пловцами. В одном месте такого бассейна на глубине 3 см от поверхности воды располагается неподвижная площадка. Из-за растворенного в воде молока она остается невидимой для крыс. Крысу выпускают в бассейн в определенном месте – возле вертикальной стенки. Установленная видеокамера фиксирует плавание животного, переводит изображение на телевизионное устройство и затем с помощью компьютера вычисляются время плавания, направление, повороты, скорость и прочие показатели. Случайно крыса наталкивается на скрытую площадку, поднимается на нее и начинает заниматься собственным туалетом.
В следующий раз крыса, выпущенная в том же месте бассейна, находит площадку уже значительно быстрее. И так постепенно животное учится находить площадку, подплывая к ней по прямой за несколько секунд. А теперь попробуем выпустить крысу в бассейн не с привычного для нее места, а с какого-либо другого, например противоположной стороны бассейна. И вновь крыса быстро ориентируется и кратчайшим путем достигает невидимой для нее спасительной площадки. Какие же ориентиры действуют в этом случае? Ведь площадка скрыта под водой. Оказывается, что роль таких ориентиров могут выполнять и совершенно посторонние предметы, расположенные вокруг бассейна: окна в комнате, лампы дневного света, шкафы, столы и т. д. Мы проверили это. Стоило изменить обстановку в комнате, как крыса забыла место расположения площадки и была вынуждена обучаться заново. Значит, животное обучается познавать всю окружающую обстановку и определять место спасительной площадки по отношению к этим обстановочным ориентирам. Можно сказать, что в мозгу животного формируется некая когнитивная карта местности, в которой ему предстоит ориентироваться. Это своеобразная географическая карта, по которой животное прокладывает себе путь, опираясь на ориентиры, только ему одному ведомые.
Мы не слишком погрешим против истины, если представим себе, что подобную карту формирует и маленький ребенок, находясь в детской кроватке. А особенно когда он подрастает и начинает свободно передвигаться по комнате. Таким образом, в подсознании ребенка закладываются основы пространственного мышления. Без этих знаний человек не способен ориентироваться в окружающем его мире, познавать его, использовать эти знания в своей мыслительной деятельности.
Способности к пространственному мышлению, хотя и в простейшей форме, развиты у животных. Но в отличие от нас животные лишены очень важной особенности: большинство из них, за исключением обезьян, не способны к обобщениям и абстракциям. Если и признавать существование у животных какого-либо знания, мышления, то надо учитывать, что оно всегда конкретно, т. е. соотносится лишь с конкретными предметами и явлениями окружающего мира. В отличие от животных наши знания и мышление большей частью абстрактны и в каждый момент времени могут совершенно не соотноситься с конкретными образами среды. К примеру, возьмем такую область человеческого знания, как картография – наука о географических картах, о методах их создания и использования. Абстрактные знаки и символы на географической карте – это обобщенные образы реальной действительности. Вся географическая карта – это сложно закодированное знание, накопленное человечеством за всю историю его развития. На занятиях в школе с атласами и контурными картами мы обучаемся воспринимать весьма отвлеченные представления о расположении городов, рек, морей, континентов, овладевая тем самым высшими формами когнитивного обучения.
Следовательно, когнитивные карты жизненного пространства – это та основа, на которой строится наше пространственное мышление.
Оперативная память
А теперь я хочу рассказать о собственных исследованиях нейронных основ памяти, которые проводились совместно с моими учениками А. А. Пироговым и А. А. Орловым на обезьянах – макаках-резусах.
Обезьяна во время опыта находилась в специальном приматологическом кресле в затемненной камере (как показано на рисунке). Перед животным располагался пульт, состоявший из панели с двумя рычагами, над которыми были вмонтированы лампочки экрана, закрывавшего рычаги и устройства для подачи пищевого вознаграждения.
В начале экспериментальной задачи подавался условный сигнал – поочередное мигание лампочек возле правого и левого рычага в течение 2–5 (секунд. Экран в это время был закрыт. После выключения условного сигнала следовала пауза – 5-20 секунд, в течение которой обезьяна должна помнить, какая из лампочек зажигалась. Никаких сигналов в это время не подается. Этот период называется отсрочкой, именно в это время и осуществляются процессы кратковременной оперативной памяти. Затем экран отодвигали, открывая доступ обезьяне к рычагам. Если обезьяна в течение отсрочки запомнила, с какой стороны зажигалась лампочка, то она должна нажать на рычаг, расположенный на той же стороне пульта, т. е. справа или слева. Если обезьяна правильно выбрала рычаг, то она получала пищевое вознаграждение (драже). Такие тесты в течение одного опыта применялись многократно.
После такой многодневной тренировки, когда количество ошибочных выборов не превышало 10–15 %, на голове обезьяны, находящейся под наркозом, размещали устройство для крепления микроэлектродов, позволяющее с помощью электронной аппаратуры одновременно регистрировать электрическую активность нескольких отдельных клеток мозга.
Вопрос об участии различных мозговых структур в осуществлении оперативной памяти до сих пор является предметом дискуссии. Мы изучали нейронные механизмы лобной коры мозга обезьян. Лобная кора является самой молодой и наиболее сложно организованной структурой мозга, которая осуществляет высший контроль за деятельностью его остальных отделов и участвует в процессах памяти.
А теперь давайте посмотрим, как ведут себя отдельные нейроны лобных долей мозга при выполнении обезьяной вышеописанной поведенческой задачи.
Каждый тест начинался с предъявления условного сигнала, а значит, с записывания мозгом информации о его пространственном местоположении. Именно эта информация в данном исследовании является самой главной, ибо она и определяет направление предстоящего движения – нажатия правой лапой на правый или левый рычаг.
Оказалось, что в лобной коре существуют клетки, которые «описывают» именно пространственные признаки условного сигнала – они называются
Так, один тип нейронов проявляет избирательность только в период действия самого условного сигнала. Но как только лампочка гаснет, избирательность этих нейронов исчезает и активность их возвращается к прежнему уровню. Такие нейроны коры головного мозга называют
Следующий самостоятельный тип клеток – нейроны, обнаруживающие свойство пространственной избирательности только в период оперативной памяти и не реагирующие ни на условный сигнал, ни на открытие экрана. Эти нейроны как бы принимают эстафету от группы сенсорных нейронов и удерживают информацию о пространственном расположении ранее действовавшего условного сигнала на протяжении периода оперативной памяти, поэтому эти нейроны названы
Третий тип клеток обнаруживает свою пространственную избирательность лишь после открытия экрана, т. е. непосредственно перед выполнением движения нажатия на тот или иной рычаг. Эти клетки не проявляют каких бы то ни было ответных реакций во время всех предшествующих этапов поведенческой задачи и включаются в работу только в момент, непосредственно предшествующий совершению целенаправленного двигательного акта. Эти клетки также по принципу эстафеты активируются клетками памяти, но характер их реакции уже существенно отличается от реакций предыдущих типов нейронов. Реакции этого типа клеток зависят как от местоположения действовавшего ранее условного сигнала – информации, полученной от клеток памяти, так и от направления предстоящего движения к рычагу. Эта последняя информация уже извлекается из долговременной памяти, в которой «записаны» результаты условнорефлекторного обучения, т. е. автоматизированные двигательные программы, поэтому такие нейроны называются
Итак, оперативная память, являющаяся промежуточным элементом между условным сигналом и соответствующим условнорефлекторным движением, обеспечивается пространственно избирательными нейронами памяти, которые эстафетно активируются сенсорными нейронами и сами, в свою очередь, эстафетно активируют нейроны моторных программ, а они и запускают соответствующее целенаправленное движение.
ПАРАДОКСЫ ВОСПРИЯТИЯ
Иллюзии восприятия
Слово «иллюзия» происходит от латинского слова illudo, означающего «обманываю, насмехаюсь, разыгрываю». И действительно, еще с древних времен известно свойство нашей психики зачастую искаженно воспринимать внешний мир. Отдельные примеры иллюзорного восприятия можно встретить уже у античных авторов: в научных трактатах греческого философа Аристотеля, римского архитектора Витувия. Поэт и философ Тит Лукреций Кар, отмечая относительность нашего зрительного восприятия, писал:
«Наши глаза познавать не умеют природу предметов. А потому не навязывай им заблужденье рассудка».
Множество неразрешенных проблем таит в себе наша психика. И пожалуй, чем больше мы узнаем о ней, тем большее число удивительных загадок она ставит перед ученым. Вот одной из таких загадок и являются так называемые обманы чувств или иллюзии восприятия. Мне кажется, что это уже хорошо известное свойство психики играет далеко не второстепенную роль в нашей повседневной жизни, а для пытливого ума это еще одно основание для обдумывания извечного вопроса: как же мы воспринимаем окружающий мир?
О природе иллюзий нам пока мало что известно, и полностью ответить на этот вопрос сегодня не возьмется ни один человек. Наиболее изученными к настоящему времени являются зритель ные (или оптические) иллюзии, которые представляют собой ошибки в оценке и сравнении между собой длин отрезков, величин углов, расстояний между предметами, в восприятии формы предмета и пр. Ошибки наших суждений о зрительно воспринимаемом мире связаны во многом с тем, что создаваемые образы, благодаря активной работе мозга, являются целостными (интегративными), и потому оценка предмета в целом переносится и на оценку его деталей. Причем интересно отметить, что чем целостнее образ, тем сильнее иллюзия оценки его отдельных частей. Так, на рисунке диагональ
Другая группа зрительных иллюзий возникает благодаря свойству нашего восприятия оценивать предмет с учетом всего того, что его окружает. Давайте рассмотрим круг, окруженный восемью маленькими кружками. Он при сравнении с другим кругом, помещенным между пятью большими кругами, кажется крупнее. Здесь действует психологический закон контраста. Измерьте, и вы убедитесь, что круги совершенно одинаковы по размеру. Приходится признать ненадежность зрительного восприятия. Однако нельзя забывать о том, что окончательный результат узнавания предмета во многом зависит от нашего прошлого жизненного опыта, т. е. памяти, которая хранит бесчисленное множество зрительных образов вместе с их смыслом и значением для нашего поведения.
Иллюзорные обманы имеют важное значение в изобразительном искусстве и архитектуре, где умелое их использование расширяет возможности художника или архитектора. Наверное, многим из вас знакомы законы перспективы, которые используются при создании произведений искусства. Кому посчастливилось побывать во дворце города Павловска (под Петербургом), могли видеть роспись потолка одного из залов, выполненную по заказу непревзойденного мастера перспективной живописи XVIII в., талантливого итальянского художника Пьетро Гонзаго. Мы даже забываем, что над нами плоская поверхность потолка, настолько сильна эта полная иллюзия уходящего ввысь пространства.
Но посмотрите на рисунок, также построенный с учетом законов перспективы: высота дерева, дома и любого другого предмета воспринимается меньшей, чем она есть на самом деле. Наш практический опыт научил нас вносить в такое искаженное восприятие соответствующие поправки, и мы правильно представляем относительные размеры изображенных предметов.
Зачастую мы сами активно используем эффект зрительной иллюзии в нашей повседневной жизни. Например, при выборе одежды знание определенных правил помогает нам скрывать некоторые дефекты телосложения. Так, невысокий молодой человек или девушка, стремясь выглядеть повыше, должны помнить, что ткань в вертикальную полоску зрительно удлиняет фигуру; тот же эффект достигается включением в фасон одежды линий продольного направления. И наоборот: преобладание горизонтальных полос и линий в одежде сделает более пропорциональной высокую и худую фигуру. Мы видим, что во всех этих случаях происходит как бы обратный эффект: отдельные детали образа (вертикальные или горизонтальные полосы на одежде) меняют оценку самого целостного образа.
Интересно отметить, что зрительные иллюзии бывают тесно связаны с направленностью нашего внимания. Ведь для того, чтобы увидеть какой-то предмет из множества других, расположенных вокруг, мы должны зафиксировать на этом предмете свое внимание. Пристально рассматривая один предмет, мы на какое-то время можем не обращать внимания на все остальные. Значит, наше восприятие избирательно, и мы не просто пассивно и безразлично «фотографируем» то, что оказывается перед нами, а заинтересованно выбираем то, что для нас в данный момент оказывается наиболее важным и значимым. При рассматривании одного рисунка попеременно можно увидеть то молодую женщину в несколько старомодной шляпке с перьями, то старуху с меховым воротником, с выдающимся подбородком и большим крючковатым носом. Все зависит от того, на что направлено
Наконец, еще один вид зрительных иллюзий состоит в полном противоречии наших чувственных ощущений и разумных толкований предмета. На этой странице изображен предмет, которого в природе не существует. Левая сторона воспринимается как композиция из круглых стержней, расположенных параллельно. А правая половина видится как четырехгранный двойной угол. Посередине рисунка мы обнаруживаем переходный участок, в котором пытаемся перенести одно представление в другую часть рисунка. Однако мы не в состоянии точно отметить этот переход. Закройте рукой сначала левую часть рисунка, а потом правую, и вы увидите два совершенно разных изображения. Таким образом, рассудок, как результат способности к логическому мышлению, противоречит зрительному восприятию и переживанию.
Все вышесказанное свидетельствует о том, что наши восприятия – это только первая ступень познания, начальный этап знакомства с предметом, который оценивается не изолированно, а в контексте всей окружающей обстановки. Восприятие углубляется мышлением и проверяется практикой.
Предвзятость восприятия
Эмоции являются мощнейшими усилителями нашего восприятия. Они способствуют надежному закреплению созданного «интегрального образа» (по А. А. Ухтомскому), в который включена и наша собственная оценка события, в фонде памяти. Поэтому значение эмоций в создании того или иного представления о людях или явлениях чрезвычайно велико: они формируют не только наше отношение к предстоящим событиям или встречам, но и весь характер их будущего восприятия. Особенно это бывает важным тогда, когда наше представление о человеке сформировано не на основании собственного опыта взаимоотношений с ним, а под влиянием чужого мнения о нем.
На рисунке приведен психологический фотопортрет. Попробуйте вдвоем с товарищем рассмотреть его повнимательней, стараясь при этом не обмениваться своими мнениями. Затем представьте себе, что кто-то третий (ведущий) сообщает одному из вас, что человек на фотографии – крупный ученый, а другому – что это один из самых опасных преступников-рецидивистов.
Если вслед за этим попросить каждого из вас дать словесную характеристику изображенного на фотографии лица, то перед нами предстанут две совершенно различные картины. В одной будет подчеркнута глубина взгляда, мягкость характера, ум, широкая образованность этого человека, доброта. В другой будут отмечены прямо противоположные качества: жестокость, способность к импульсивным поступкам, мстительность и т. д.
Вот насколько разные человеческие качества могут быть увидены нами в одном и том же портрете. А ведь все зависело от того, какую дополнительную информацию (установку) дал каждому из нас ведущий. На самом деле это портрет ученого, уважаемого и заслуженного человека.
Это лишь один пример. Но вспомните, сколько раз вы ошибались в жизни, доверившись предвзятому, навязанному вам отношению к малознакомому человеку. Поэтому не торопитесь составлять мнение о своем новом знакомом – оно может быть ошибочным, и своим необдуманным поведением вы можете незаслуженно обидеть, оттолкнуть человека. Как говорит старая русская пословица: «Не узнавай друга в три дня, узнай в три года», «Друга узнать – вместе пуд соли съесть».
Значит ли это, что правильнее всего просто игнорировать мнение других людей, не обращать на него никакого внимания? Конечно же нет! Однако это мнение, не подкрепленное вашим собственным умозаключением, не должно определять основную линию поведения по отношению к новому товарищу. Оставьте это мнение «при себе». Ведите себя без всякой предвзятости, и спустя некоторое время вы сами почувствуете, достоин ли новый знакомый вашего внимания. Ведь он может стать именно вашим товарищем, а не товарищем вашего соседа! А друг – это самое большое богатство, которого достоин человек. Предвзятость является следствием наличия у нас такой системы взглядов и поведенческих поступков, которые в данное время являются для нас наиболее важными, ведущими. Они на какое-то время, а может быть и надолго, порождают предвзятость. Например, чувство симпатии к другому человеку, а особенно любви обязательно сопровождается тем, что мы не замечаем в нем многих мелких недостатков, прощаем ему отдельные поступки, идеализируем его как личность. Без этого невозможно представить себе весь период ухаживания за девушкой, которая идеализирует своего избранника и сама оказывается объектом идеализации.
Предвзятость (со знаком «+» или знаком «-») постоянно сопровождает наше поведение и восприятие действительности, формируя наше мнение о предмете, явлении, о человеке в связи с нашим внутренним функциональным состоянием (доминантой, по А. А. Ухтомскому) и вне зависимости от объективных характеристик окружающей нас действительности.
Мона Лиза
Поделиться книгой: