Меч императора

– «Да, подмога не помешает, – мысленно согласился с ним я. – Но Хэнг слишком далеко, ему по-любому сюда не успеть. А если и успеет, то на берегу у него будет невыгодная позиция. Тварей слишком много, и они разорвут отряд еще на подступах».

– «Я помогу…»

– «Нет, брат. На стенах тебе делать нечего».

– «Я помогу», – упрямо повторил Ворчун, и над замершей в ожидании крепостью пронеся долгий, тягучий, пронизывающий до костей волчий вой.

Услышав его, скрывающиеся в лесу твари резко замедлились, а между крепостью и собирающейся среди деревьев стаей установилось хрупкое равновесие. После этого напряжение в воздухе сгустилось еще больше. В тревожном ожидании прошла секунда, две… Но тут ашши подал голос во второй раз, его неожиданно поддержали два наших пса. А еще через миг прибрежные кусты расступились, и оттуда сплошной лавиной хлынул нескончаемый поток покрытых хитином тел, при виде которых среди защитников крепости прошел взволнованный ропот.

Я грязно выругался, навскидку насчитав почти три с половиной десятка тварей. А затем выругался снова, обнаружив, что среди них не было ни одного простого драхта – только солдаты. Быстрые, свирепые, почти неуязвимые. Всего сутки назад мы приличным отрядом с трудом завалили шестерых, при этом потеряв треть воинов и едва не оставшись без Ворчуна. А здесь их в несколько раз больше. Более того, они явились к крепости не одни – следом за охотниками из лесу выметнулась вторая волна, в которой пошли уже обычные драхты. Но их было много. Десятки, сотни… Демоновы дети! Это слишком много для нас! И что самое скверное, твари, похоже, были без поводков. А значит, не стоило надеяться, что они застопорятся или в какой-то момент отступят. Это была свора – натасканная, обученная, раззадоренная свора охотничьих псов. И невидимый хозяин, оставаясь для нас в недосягаемости, уже спустил собак с поводков, дав четкий приказ уничтожить в крепости все живое.

Тварям понадобилось всего несколько секунд, чтобы преодолеть расстояние между рекой и лесом.

– Мост! – вдруг прозвучала в воздухе запоздалая команда. – Жгите мост!

Я мысленно чертыхнулся, вскидывая арбалет, который буквально выхватил из рук пробегавшего мимо мальчишки. И подумал, что мост надо было поджечь раньше. Сразу, как только твари показались на горизонте. Но через пару мгновений понял, что граф понимал в тактике гораздо больше, потому что драхты, вопреки всему, не кинулись в воду без оглядки. Не рванули к крепости по всем возможным путям – нет, они целеустремленно рванули именно к мосту. И заполонили его в тот самый момент, когда маги наконец ударили.

Я еще успел разглядеть слетевшие со стен огненные сгустки, мгновенно превратившие деревянный мост в местный филиал ада. Успел услышать, как хрипло взвыли оказавшиеся в ловушке драхты. Даже мысленно похвалил выдержку его сиятельства и пожалел, что твари оказались не так чувствительны к пламени, как их хозяева…

А потом первые драхты подкатились к основанию крепостной стены, и мне стало не до размышлений.

Признаться, я не предполагал, что хотя бы одна медуза окажется настолько сообразительной, что не будет ждать новой атаки, а сама перейдет в наступление. Более того, у нее хватило мозгов продумать штурм и дать своим солдатам вполне конкретные указания. Хлынувшие на мост драхты-работяги еще на берегу успели смешаться с охотниками, поэтому первыми к нашим стенам подкатились обычные твари. Но вместо того чтобы тупо долбиться в камни, выцарапывать в толще стен дыры или пытаться прогрызть решетку, они рассредоточились внизу несколькими группами. Первая волна драхтов встала на задние лапы, подставляя спины тем, кто спешил следом. Вторая волна, вскочив на стоящих вплотную друг к другу тварей, подставила спины третьей. Та – четвертой… А последними на вершину этой чудовищной пирамиды устремились чуть поотставшие солдаты, или охотники, как их называли местные. С размаху взлетев по телам сородичам на самый верх, твари в огромном прыжке сумели дотянуться до верхних зубцов и до тех из нас, кто не успел вовремя выстрелить или отшатнуться.

Над крепостью пронесся многоголосый стон и яростное шипение драхтов, перекрываемое яростными окриками наших командиров. Слаженно пропели похоронную песнь арбалеты. Зло свистнули пронесшиеся мимо стрелы. Где-то внизу в третий раз бешено взвыл оставшийся не у дел Ворчун…

Засадив болт прямо в пасть выскочившему снизу охотнику, я отшатнулся, позволив Надиру пырнуть его копьем. И проводив взглядом кувырнувшуюся со стены тварь, выхватил кем-то очень кстати поданный, уже заряженный арбалет, чтобы разрядить его в глотку следующему охотнику.

– Цельтесь в нижних! – снова пронесся над крепостью зычный голос графа. – Сбивайте опорных!

Я только выругался снова. А когда ашеяр отшвырнул прочь очередного драхта, на мгновение высунулся из-за стены.

Твари, словно понимая, в чем для них самая большая угроза, умышленно пригибали головы к земле и прятали уязвимое горло! Они прикрывали друг друга так, словно и впрямь понимали, что делали! Причем это происходило везде! Вдоль всей стены, где они уже успели выстроить живые пирамиды! И был лишь вопрос времени, когда кому-то из охотников удастся перемахнуть через наши головы.

– Аш, в сторону! – гаркнул сзади Надир, и я проворно отпрыгнул, пропуская мимо себя тяжелое копье. Металлический наконечник с гулким стуком тюкнул взбирающегося снизу охотника по темечку, и копье, не причинив ему никакого вреда, улетело вниз. Ашеяр глухо ругнулся. Следом за копьем просвистел, едва царапнув гладкий череп, арбалетный болт. Одновременно с ним в драхта попыталось вонзиться несколько стрел, но тоже мимо – панцирь твари оказался слишком крепок для такого оружия.

Мать вашу! Отшатнувшись от края, я стиснул древко копья, которое кто-то ловкий и предусмотрительный сунул мне в руку. После чего снова качнулся к зубцу и с силой воткнул зазубренный наконечник в глаз выбравшейся из-за стены твари. Древко дернулось в моей руке, как живое, и мне пришлось разжать пальцы, глядя, как пораженный в уязвимое место драхт медленно заваливается навзничь. Копье, естественно, улетело вместе с ним, потому что вырвать его я попросту не успел. Но как оказалось, это не проблема: едва я подался назад, как в мою руку снова ткнулось что-то твердое. Я мельком покосился на жутковато побелевшее лицо Малька, увидел, как он держит наготове уже заряженный арбалет. Кивком поблагодарил, схватил сперва арбалет и, перегнувшись через стену, с чувством всадил болт в глаз очередной взбирающейся твари.

Уловив краем глаза подозрительную активность справа, я отшвырнул оружие назад и, забрав у мальчишки услужливо поданное копье, с силой метнул в соседнюю пирамиду. Драхт-охотник, как раз собиравшийся прыгнуть на отвлекшегося графа, бешено захрипел и завалился на бок, не удержавшись на ослабевших лапах. Второго драхта пришлось снимать ножом, потому что ждать следующего копья было некогда. Его сиятельство с проклятием отпрянул, когда прямо перед его носом просвистел мой клинок. Но на его счастье, второй драхт тоже оказался охотником, да и я не промазал. Так что замешкавшуюся тварь быстро добили копьями и сбросили вниз, умудрившись сбить ее телом еще парочку карабкающихся тварей. А следом и маг добавил, подпалив драхтам не только пятки, но и морды, благодаря чему они чуточку замедлились и дали воинам возможность расстрелять их еще на подходе.

– Аш! Слева!

Я крутнулся вокруг своей оси и рухнул на колени, одновременно выхватывая из рук Малька очередное копье и выставляя его перед собой вместо рогатины. Чудом успевший взлететь на пирамиду охотник взревел, напоровшись на него всем телом. Но толчок был настолько мощным, что копье я удержать не сумел. Правда, успел дернуть его на себя и с рваным вздохом скинул тяжеленную тварь по другую сторону стены. Прямо во двор, где вскоре раздался мокрый шлепок, сдавленный хрип и яростный волчий рык, которому вторили голоса беснующихся от запаха крови собак.

Копье, конечно, снова безвозвратно пропало, но насчет Ворчуна можно было не беспокоиться: держа с ним постоянную связь, я знал, что раненую тварь они благополучно добили. До того как та опомнилась и ринулась в атаку.

Правда, долго так продолжаться не могло. Западная стена уже полыхала снизу доверху. Мост стремительно догорал. Не успевшие по нему перебраться драхты переплывали Истрицу, то и дело напарываясь на вкопанные в дно заостренные колья. Но драхтов все равно было слишком много. И из лесу до сих пор выплескивались новые. Поэтому как бы отчаянно ни сражались люди, рано или поздно их все равно сомнут.

– Копья! – хрипло каркнул я, бросая арбалет и протягивая в стороны сразу обе руки.

Малек, неизменно крутящийся рядом, тут же всучил мне требуемое и, подобрав разряженный арбалет, принялся торопливо крутить ворот. Надир, снеся со стены выскочившего снизу драхта, вовремя очистил мне пространство для маневра. Еще одну тварь сбили соседи. После чего у меня появилась возможность взобраться на каменный зубец и, примерившись, метнуть сперва одно копье в смирно стоящих внизу драхтов. А когда один из них дернулся, открыв на мгновение уязвимую подмышку, до упора засадить туда еще один наконечник.

От предательского удара драхт сложился пополам, словно бумажная кукла, которую смяли в железном кулаке. Левая сторона живой пирамиды пошатнулась. Карабкающиеся по спинам сородичей охотники одновременно взвыли. Одного из них я без промедления снял, истратив для этого еще один нож. На мое счастье, при падении тварь зацепила когтями кого-то из соседей, заставив и без того хлипкую пирамиду потерять равновесие еще больше. Но мне пришлось испортить еще два ножа, полностью опустошив ножны на предплечьях, прежде чем вся левая сторона этого кошмарного сооружения окончательно развалилась и осыпалась вниз.

– Аш! – снова гаркнул Надир. Буквально за миг до того, как я заметил новую опасность.

Оказывается, пока я увлеченно рушил живую пирамиду, на соседней случилась беда – одному из охотников удалось-таки взобраться на стены и, расшвыряв защитников крепости, твердо встать на ноги. Я успел только голову повернуть, как проворная тварь уже устроила среди бойцов графа настоящую мясорубку. Пришлось оставить наш участок стены на ашеяра и со всех ног мчаться на помощь. Поскольку свободных копий мне больше никто не предложил, пришлось выхватывать из ножен мечи. А нагнав стремительно орудующую когтями тварь, прыгнуть ей на спину и что было силы вогнать клинки в глотку.

Хриплый, захлебывающийся бульканьем вой оглушительным воплем пронесся над охваченной огнем крепостью. Тварь, чтоб ее разэтак, аж на дыбы встала, безостановочно молотя воздух длинными лапами. Успела она кого располосовать или нет, я уже не видел – все мое внимание сосредоточилось на том, чтобы не свалиться ей под ноги. А когда драхт содрогнулся всем телом и выгнулся, получив от кого-то удар копьем в пах, я лишь чудом успел с него скатиться. Буквально за миг до того, как обмякшее тело завалилось на бок и кувырнулось на внутренний двор.

– Спасибо, – устало выдохнул эль Сар, опуская меч, с которого стекала зеленая слизь вперемешку с кровью.

Я вместо ответа коротко свистнул. Махнул рукой Мальку, который снова чудесным образом оказался рядом. Выхватил у него еще два копья. Запрыгнул на залитую красно-зеленой гадостью стену. После чего, примерившись, вышиб из угла соседней пирамиды одну из опорных тварей. Спрыгнул обратно. И, проследив, как под громкую ругань защитников крепости медленно заваливается набок еще одна живая лестница, хлопнул ошарашенно разинувшего рот Малька по плечу:

– Молодец, пацан. Ты только что спас жизнь вон тем парням.

Малек издал какое-то непередаваемое восклицание. Но прежде чем он успел что-то ответить, с западного берега раздался пронзительный звук сигнального рожка.

Ого. Неужто наших дозорных не тронули? Похоже, медуза решила мстить сразу по-крупному, не отвлекаясь на мелочи.

– Вот же черт, – пробормотал я, обернувшись в ту сторону и заметив вдалеке вьющуюся пыль. – Кажись, кавалерия подоспела.

Сигнальный рожок протрубил снова, заставив уставших, перемазанных в крови людей радостно встрепенуться. А я, напротив, помрачнел. И увидел, как драхты, словно по команде, прекратили штурм и отхлынули от стен, принявшись торопливо перестраиваться. Обнаружил, что те из них, кто еще оставался на берегу, резко передумали лезть в воду. Наскоро их подсчитал и хмуро добавил:

– Не вовремя Хэнг решил вернуться.

– Почему это? – удивился Малек.

– Потому что там осталось много тварей. А у нас больше нет моста. И помочь ему мы ничем не сможем.

Глава 10

Радостное оживление на стенах сошло на нет очень быстро. По мере того как приближался дозорный отряд, а драхты все больше и больше отступали от стены, стремясь вернуться на берег, даже тем, кто был далек от стратегии и тактики, становилось ясно, что Хэнг ведет своих людей в ловушку.

Не знаю, был ли у графа предусмотрен сигнал, способный заставить его развернуть отряд. Но даже если и был, то сейчас это стало не важно: драхты услышали шум. Они заметили появление новых действующих лиц. И даже если Хэнг развернет коней и бросит нас на произвол судьбы, его это, скорее всего, не спасет.

– Дайте сигнал тревоги, – внезапно севшим голосом велел граф эль Сар. – Пусть они хотя бы будут готовы.

В оглушительной тишине на одной из надвратных башен трижды провыл сигнальный рожок. Через мгновение пришел ответ от дозорного отряда – они услышали. И, судя по всему, пришпорили коней, еще не зная, что именно их ждет у сожженного моста.

– Приготовиться к бою, – устало приказал граф. – Лучники, арбалетчики – проверьте запасы.

– Стрел осталось на каждого по колчану, – доложил ему кто-то из снабженцев.

– А болтов?

– Их почти нет, милорд, – тихо отозвался незнакомый воин в помятом шлеме, после чего тишина на стенах стала почти оглушающей.

Каждый, кто сейчас с отчаянием всматривался в даль, отчетливо понимал, что всем нам придется смотреть на гибель товарищей, сжимать кулаки, в гневе кусать губы и при этом с ужасом понимать, что ничего исправить мы уже не в силах. Был бы целым мост, можно было выехать дозорным навстречу, ударить тварям в тыл, выиграть хоть какое-то время. В крайнем случае, погибнуть там, рядом со своими, до последнего пытаясь отстоять обреченную крепость. Но кони не пройдут по обгоревшим опорам. Идти туда пешком, с трудом балансируя на торчащих из реки камнях, да еще при оружии и в полном доспехе – самоубийство. Реку вплавь не переплыть, а брод находился слишком далеко отсюда. Разве что рискнуть покинуть замок через восточные ворота и попытаться до него добраться? Пришпорить коней в надежде, что еще можно что-то сделать?

А кто тогда крепость будет защищать? У нас народу осталось на четверть меньше, чем было изначально. Из тех, кто уцелел, часть лежит без сознания, над ними уже вовсю трудятся целители. Остальные ранены и устали – недолгий бой всем нам дался нелегко. Тогда как дозорный отряд все ближе, времени на принятие решения остается все меньше…

Я перехватил сразу несколько взглядов, обращенных на графа.

Эль Сар был бледен, успел где-то потерять свой шлем, его доспех был окрашен кровью и сильно покорежен. Сжавшиеся на рукояти меча пальцы побелели от напряжения. В глазах застыло непередаваемое выражение. Лицо, казалось, омертвело. Однако приказ открыть ворота так и не прозвучал.

«Оставь надежду всяк сюда входящий», – вот какой девиз следовало бы начертать над воротами крепости Ойт. Эль Сар не будет рисковать уцелевшими, пока остается хотя бы призрачный шанс удержать замок. Я бы на его месте точно не стал, при таком раскладе стоять на стенах – самое разумное, что нам оставалось. Однако ждать вот так, молча, и бессильно смотреть, как умирают всего в паре сотен шагов твои боевые товарищи…

Честное слово, не завидую я графу, которому пришлось принять тяжелое, но необходимое решение. Да и остальным не завидую тоже, потому что все мы были обречены смириться с происходящим.

Даже я.

Однако как только я решил, что рыпаться нет резона, как во дворе снова встрепенулся Ворчун. И в сгустившейся тишине его голос прозвучал настолько неожиданно, что не только я – вся крепость дрогнула, когда над рекой волной прокатился бархатистый волчий рык. Причем на этот раз я не ощутил в нем ни злости, ни ярости, ни бешеного желания убивать. Нет, в этом зове – а через пару мгновений стало понятно, что Ворчун отправил именно зов – осталось только нетерпение, невысказанная радость. И в нем я с удивлением ощутил невесть откуда взявшуюся надежду.

– «Брат…»

Я осекся, когда Ворчун, на миг прервавшись, снова взвыл, и к нему с готовностью присоединились два раненых, но ничуть не испугавшихся драхтов пса. А затем в моей душе шевельнулось что-то знакомое. До сознания донеслась бесконечно далекая, но вполне отчетливая мысль. После чего я на секунду замер, не веря себе и обшаривая мысленным зовом оба берега Истрицы. А получив оттуда еще один, на этот раз не только мысленный, но и реальный ответ, спохватился, лихорадочно заозирался по сторонам и, плюнув на все, принялся торопливо раздеваться.

– Аш, ты чего? – опешил Надир, когда я остервенело содрал с себя перепачканную в слизи кольчугу и принялся стягивать сапоги. – Умом тронулся?

– Зови их, Ворчун, – прошептал я, торопливо избавляясь от всего лишнего. – Дай ориентир… Может быть, у нас еще есть шанс их спасти.

– Кого?!

Я нетерпеливо отмахнулся от ашеяра и, избавившись от обуви, быстро огляделся.

– Малек! Кинь мне веревку!

– К-какую? – испуганно икнул паренек.

– Самую длинную, что есть!

– Лови!

Я благодарно кивнул, цапнув на излете брошенный пацаном тугой моток. Затем подхватил снятые ранее ножны, снова закинул их за спину. Бросил быстрый взгляд на босые стопы. Подумал. Шевельнул голыми пальцами, закатал штаны до колен. И, размотав веревку, сделал на одном конце большую петлю.

– Держи, – велел опешившему Надиру, кинув петлю ему в руки. – Выпустишь – убью.

– Аш…

И тут наконец с западного берега, с той стороны, откуда уже на всех парах к крепости спешил дозорный отряд, раздался вполне различимый топот копыт. А следом за ним прозвучал и разноголосый, слаженный, на удивление мощный волчий вой.

– Стая услышала своего северного брата, они уже рядом, – ухмыльнулся я в лицо ошарашенному ашеяру. – Так что молись своим богам, Надир, авось мы еще поживем!

С этими словами я бросил второй конец веревки вниз, вскочил на ближайший зубец и, развернувшись к берегу спиной, под испуганные вскрики спрыгнул вниз. Прямо на спины нервно переминающимся, вынужденно болтающимся под стеной драхтам, которые еще не знали, что реальная угроза намного ближе, чем им казалось всего мгновение назад.

Альпинизм не самое мое любимое увлечение, но у мастера Зена было чему поучиться. В том числе и таким вот безумным фокусам. Благодаря загодя надетым кожаным перчаткам руки я, соскользнув вниз, все-таки не ободрал. А вот приземление получилось довольно жестким. Был бы я в обувке, точно бы не удержался, соскользнув с гладкой, облитой соплями, слюной и кровью хитиновой пластины. А так ничего, только колени заныли от удара. Да в ноги хлынул поток невкусной энергии, которую я беззастенчиво высосал из пошатнувшейся твари, до того как она сообразила, зачем я снял сапоги.

Не мешкая ни мгновения, я перепрыгнул с медленно оседающего драхта на спину соседнему, по пути нагло опустошив и его. Почувствовал на себе сразу несколько раздраженных взглядов. Увидел заволновавшееся море покрытых хитином спин, обращенных в мою сторону голов и распахивающихся в ожидании добычи пастей. Но лишь ухмыльнулся. Вытянул энергию из третьей подряд твари. Выхватил из ножен мечи. И, вогнав себя в боевой транс – а точнее, в самую глубокую его часть, которой пользовался крайне редко, – с места взял запредельную даже для моего организма скорость. После чего, уподобившись гигантскому кузнечику, помчался к мосту, перепрыгивая с одного драхта на другого.

Обычно мастер-тень в таком режиме мог работать очень недолго – секунды, максимум полминуты, после чего организм истощался, и мастер из прекрасного воина превращался в кусок изможденного мяса, который можно было брать голыми руками. Будучи дарру и имея приличные резервы, я в таком режиме мог существовать чуть больше минуты. С внешней подпиткой побольше, но тоже не бесконечно, потому что даже зеленая ниточка требовала предварительного усвоения магии, а делать это со скоростью молнии не мог даже мой могучий организм.

Однако, высасывая чужие жизненные силы, я переставал зависеть от магии и снимал с себя всяческие ограничения. Такую энергию дарру мог использовать сразу, мгновенно, так что я всего лишь превратил драхтов в резервные источники питания: вытягивая силу из одного, тут же использовал ее для прыжка. Затем приземлялся, опустошал другую тварь. И мог так прыгать хоть до бесконечности, пока рядом оставались те, кого я мог без зазрения совести выдаивать досуха.

Уже не думая, как это смотрится со стороны, я промчался среди целого моря тварей к мосту, постаравшись по пути дотянуться до максимально большего количества кошмариков. Кого-то попросту выпил, кого-то зацепил мечом, кого-то напоследок пнул, оставив после себя целую просеку из мертвых тел. После чего такими же громадными прыжками понесся прямо по опорам. Выскочил на противоположный берег и с ходу врубился в собравшуюся там уже начавшую тревожиться стаю. Всего за пару мгновений до того, как на берег вылетел мчащийся во весь опор конный отряд и, не сбавляя галопа, с ревом, огнем и неистовым грохотом врубился в первые ряды тварей.

О том, сколько народу привел с собой из дозора Хэнг и сколько из них пало в первые мгновения схватки, я не знал и знать не хотел. Как и то, сколько магии потратили его люди, чтобы организовать охватившее тварей огненное кольцо. Надеялся только, что их будет достаточно, чтобы отвлечь на себя хотя бы часть драхтов и суметь удержаться до того времени, пока к месту схватки не подоспеют мои младшие братья.

Я уже чувствовал их. Слышал в голове их полные нетерпения голоса – облюбовавших эти территории монстров они тоже не любили. Более того, когда-то земли по обоим берегам Истрицы принадлежали ашши безраздельно. И теперь волки горели желанием вернуть свои охотничьи угодья, которые были вынуждены покинуть, когда драхтов в окрестностях стало бродить чересчур много даже для них.

Не знаю уж, как и когда именно Ворчун сумел до них дотянуться, но я был рад, что ему это все-таки удалось. И испытал прилив благодарности, когда почувствовал окатившую мой разум волну тепла и поддержки, а вскоре заметил скользящих среди тварей, стремительно разрезающих их, словно акулы – косяк селедки, волков.

На долгое-предолгое время кровавый круговорот накрыл меня с головой, и я отключил сознание, оставив лишь одну цель – выжить любой ценой. На несколько минут (а может, часов?) позволил себе превратиться в бездумную машину для убийства. В вечно голодного монстра, который хватал и опустошал все, что попадалось на его пути. В тот момент я был не в состоянии отличать друзей от врагов, меня не интересовали полученные в пылу боя раны, брызжущие во все стороны ошметки плоти, громкое ржание лошадей, человеческие крики, которые перекрывал бешеный рев пришедших нам на помощь волков и такой же оглушительный вой разрываемых на части драхтов…

Я просто наслаждался царящим вокруг безумием. С упоением вдыхал витающий в воздухе запах смерти. Пил его, словно дорвавшийся до вина алкоголик в завязке. И безостановочно убивал все, до чего только мог дотянуться.

Наверное, если бы не постоянно звучащий в голове голос Ворчуна, я бы позволил себе раствориться в этом хаосе окончательно. И вряд ли уже смог бы остановиться. Но брат был начеку. Он знал, чувствовал, что меня нельзя оставлять одного и тем более надолго. Боевой транс нес с собой не только скорость и неспособность чувствовать боль – он отрезал все чувства, кроме нескончаемого желания убивать. Он размывал границы дозволенного. Останавливал время, мысли. Неумолимой волной вымывал все человеческое, что во мне еще оставалось.

Потому-то мастер Зен и предостерегал от его использования без веских причин. Поэтому же предупреждал, что глубокий транс может однажды привести к беде. Я знал об этом, но в какой-то момент это стало не важным. И только зов Ворчуна сумел об этом напомнить, заставив остановиться в тот самый миг, когда вместо хитинового панциря под мой клинок подвернулся изорванный когтями, покрытый кровью, ставший бесполезным доспех.

С трудом узнав оказавшееся перед самым моим носом абсолютно белое лицо, я в последний момент развернул клинок и вонзил его в глотку навалившейся на Хэнга твари. Еще через миг рядом мелькнуло чье-то мохнатое тело. Затем еще одно и еще… После чего меня осторожно оттеснили от распластавшегося на земле человека. Окружили. Настороженно рыкнули что-то в самое ухо. После чего даже попытались укусить.

Но я уже очнулся. Опомнился. Опустил изгвазданные в слизи клинки и, тяжело дыша, огляделся.

Весь западный берег оказался усеян телами драхтов, как картофельное поле – колорадским жуками, для которых в кои-то веки нашли удачный инсектицид. Под черными хитиновыми панцирями не было видно земли. Зрелище разрубленных, разорванных, загрызенных, жестоко изуродованных, затоптанных, усыпанных обломками копий тварей было жутким. Мои ноги по щиколотку утопали в зеленой крови. Но что самое удивительное, я был жив. Даже не особенно ранен. Да и резервы опустошились лишь наполовину, несмотря на то, что я тратил их совершенно бездумно, а затем так же бездумно наполнял.

Посреди скопища мертвецов бродило два с половиной десятка громадных серых волков, выискивая среди трупов уцелевших тварей. Там же, в окружении завалов из уродливых тел, ошеломленно оглядывались всадники, которым чудом удалось сохранить лошадей. Скакуны, как и их хозяева, были сильно изранены, по тугим бокам струилась алая кровь вперемешку с зеленой слизью. Кони дрожали, нервно всхрапывали, роняли с губ желтую пену. И, кажется, находились всего в шаге от того, чтобы не сойти с ума окончательно и с ходу не понести.

Безумие схватки все еще витало над местом бойни, так что, пожалуй, я мог их понять. Но больше всего радовало, что из-под завалов один за другим поднимались невесть каким образом уцелевшие псы, а вместе с ними и наши воины. Те, кому чудом удалось уцелеть под тяжестью насевших со всех сторон драхтов. Те, кто постарался подороже продать свою жизнь. Кто уже выискивал среди трупов раненых и убитых товарищей, и кому сегодня благоволила сама богиня Рам.

Их тоже оказалось чуть больше двух десятков. Почти половина отряда, что, учитывая количество перебитых тварей, казалось абсолютно диким. Двадцать с небольшим человек против нескольких сотен тварей… Спасибо тебе, Рам, за щедрость. Ты и впрямь великая богиня, если позволила нам разменять человеческие жизни всего лишь в соотношении один к двадцати.

В последний раз глубоко вздохнув, я опустил плечи и помотал гудящей головой, прогоняя отголоски кровавого безумия. Вот же черт… все-таки занесло. Даже с учетом того, что я в первый раз рискнул зайти так далеко, шарахнуло мне по мозгам не по-детски.

– «Брат!» – ноющей болью отозвался в голове чей-то незнакомый голос.

Я поднял взгляд и, наткнувшись на хищно горящие желтые глаза, улыбнулся.

– Все в порядке. Вы вовремя подоспели.

Громадный серый вожак раздвинул губы в такой же хищной улыбке.

– «Славная была охота. Мы услышали зов».

– Спасибо. – Я подошел и, выронив мечи, со вздохом уткнулся лбом в лоб гигантского зверя. – Если бы не вы, нам бы точно не выстоять.

Волк приглушенно заурчал, позволив мне зарыться пальцами в жесткую шерсть. Он чувствовал оставшегося в крепости Ворчуна. Слегка недоумевал, почему наш общий брат не участвовал в схватке. Заметно огорчился, когда узнал, что ашши с трудом стоял на ногах. Но испытал законную гордость, когда я сообщил, что этот храбрец в одиночку удавил трех взрослых драхтов-охотников и умудрился при этом остаться в живых.

– Эй, дикарь! – неожиданно окликнули меня.