Убийство Вампира Завоевателя

— Значит, тебе нужна защита.

Я чувствовала, что он думает. Размышляет. Неужели ему так сильно нужна провидица, что он готов рискнуть привлечь внимание Арахессена? Разве сбежавшая Сестра заслужит такое же внимание, какое он получил бы от ордена, если бы похитил кого-то из нас? Для него это был слишком большой риск, слишком большие проблемы.

Но это… он раздумывал.

Это было глупо с его стороны. Если бы мой рассказ был правдой, Арахессен действительно бросил бы все силы на поиски и обрывание этой нити. Сестра хранила множество секретов. Опасно оставлять их в мире, тем более в руках завоевателя.

Но его глупость, по крайней мере, принесла мне пользу.

— Да, — признала я, стиснув зубы, как будто мне было больно произносить это вслух.

— Ты можешь провидеть.

— Да.

— Отлично. — Он поднял руку и щелкнул пальцами. Створка палатки распахнулась, и охранник снова вернулся, схватил меня за руки и вывернул их обратно.

Я попыталась вырваться, но безуспешно.

— Убери руки! — прорычала я с убедительным отчаянием и ноткой страха, которым немного гордился. — Отпусти меня!

Завоеватель стоял, заложив руки за спину, и смотрел, как его люди сдерживают меня.

— Нет, — сказал он. — Нам понадобятся твои услуги.

— Я не предлагаю никаких услуг, — прошипела я.

— Ты поможешь нам, — сказал он, — или мы убьем тебя. Это единственный выбор, который я предлагаю.

Он заявил об этом прямо. Никаких переодеваний, никаких игр. Я знала, что он говорил серьезно.

— Но, — продолжил он, — я справедлив.

— Справедлив?

— Тебе нужна защита. Ты ее получишь. И ты хочешь покинуть Глаэи. Ты получишь это тоже, как только мы с тобой закончим.

Я насмешливо хмыкнула.

— Ты думаешь, я поверю, что ты просто не убьешь меня, когда закончишь со мной?

Мне было почти смешно, что он вообще притворяется в обратном. Даже если бы он выполнил свою задачу, было бы глупо отпускать меня. Так же как глупо было держать меня у себя, зная, что я нужна Арахессену.

Казалось, он обиделся, что я сомневаюсь в его правдивости.

— Я не лгу.

— Все лгут.

— Только не я. — Он подходил все ближе и ближе, пока снова не оказался прямо передо мной, и в ноздри мне ударил густой запах соли и железа. — Не будь глупцом. Может, я и недолго пробыл в этой стране, но уже вижу, что она ничем не отличается от моей. Без меня ты и месяца не протянешь в Арахессене. Не плюй в лицо своему защитнику. Прими дар, когда тебе его предлагают.

Мой рот искривился в усмешке — ее было слишком легко подделать. Я подумала, не убедил ли он себя в том, что тоже является спасителем этой страны.

— Как благосклонно с твоей стороны.

Я слегка подпрыгнула от неожиданности, когда он коснулся моей щеки, шершавой подушечкой пальца зачесав прядь волос за ухо.

— Тебе повезло, — сказал он, — что я неравнодушен к птицам в клетках.

ГЛАВА 7

Меня привели в мою собственную палатку. Мои запястья были закованы в кандалы, и я была прикована к центральному столбу. По крайней мере, в качестве небольшого проявления милосердия, скобы были достаточно длинными, чтобы у меня была возможность передвигаться. Там меня оставили в покое на несколько часов.

В конце концов я прислонилась к столбу и потянулась к нитям, связывавшим меня с остальными здесь. Если я правильно угадала, сейчас было уже за полночь, и в лагере царила суматоха. Из-за плотной ткани палатки трудно было разобрать, о чем говорят снаружи, но я улавливала обрывки ворчливых разговоров об усталости или голоде, обрывки приказов, выкрикиваемых в Обитраэн молодым солдатам.

Я лучше многих знала, что все люди более или менее одинаковы. И все же даже я ожидала чего-то… менее обыденного от армии проклятых воинов-вампиров. Забавно, что их речь была так похожа на ту, что я слышала от человеческих солдат в детстве.

Я позволила себе еще больше погрузиться в окружающий мир, осознание своего тела ослабло. Нити, завязанные вокруг меня, становились все туже и туже, протягиваясь все дальше и дальше, образуя связи между мной и бесчисленными вампирами снаружи.

Иногда юные Арахессены спрашивали меня на грани слез, перестало ли им когда-нибудь быть больно. Они всегда выглядели и чувствовали себя такими совершенно безнадежными — измученными внезапным стрессом, вызванным их новым способом восприятия мира, их разум и тело напряглись от внезапного веса всего этого.

В такие моменты у меня возникало постыдное желание обнять их, погладить по волосам и солгать им. Сейчас мне тяжело, так хотелось сказать им, но потом будет уже не так больно.

Конечно, я не сказала им этого. Это было слишком легким и нечестным утешением.

Вместо этого я сказала, Однажды боль перестанет иметь значение, а сила, которую она дает, будет иметь огромное значение.

Это, по крайней мере, было правдой. Нет, болеть не переставало, но боль становилась все менее значимой, превращаясь в еще одну телесную константу.

И все же, даже для меня и всех моих лет опыта, тяжесть лагеря и тысячи душ, которые окружали меня, напрягали меня до предела. С каждым принудительным толчком моего подсознания в сторону тех, кто снаружи, головная боль становилась все сильнее, а на спине выступил пот.

Капитаны, генералы, пехотинцы. Мужчины и женщины в равных пропорциях — совсем не похоже на армии Глаэа, в которых женщины встречались редко. Всех возрастов, от подростков до опытных воинов.

Я отложила эти крупицы информации.

Хватит фактов. Теперь мне нужны были эмоции.

Изнеможение. Голод. Я не ела три долбаных дня. Но и решимости. Удовлетворения. Вапрус был уверенной победой. Впереди еще долгий путь, но мы далеко продвинулись.

Завоеватель. Покажи мне, что они думают о…

— Эй! Провидица!

Кто-то сильно тряхнул меня за плечи, заставив мир рухнуть вокруг. Мое тело отреагировало раньше, чем я приказала, вскочило на ноги и потянулось к мечу, которого у меня, конечно же, не было.

Я остановилась на полпути, прижавшись к колонне.

Пол накренился. Комната закружилась. Рвота проделала путь к горлу, прежде чем я заставила ее спуститься.

Середина.

Нити дико болтались, все еще оставляя меня частично связанной с миром за пределами комнаты. Я осторожно намотала их на катушку, возвращая свое внимание к комнате вокруг меня.

Опасно было так резко отрывать Арахессена от сеанса Хождения по Нитям. Если бы я занималась чем-то более глубоким, такое прерывание могло бы меня убить.

— Я.… простите.

Голос с акцентом был хриплым и осипшим. Передо мной стоял один из солдат завоевателя — тот самый, что вытащил меня из инферно. Он сделал несколько шагов назад, словно нервничал, находясь так близко от меня.

— Ты бы не проснулась, — сказал он наполовину извиняясь, наполовину защищаясь.

— Я была в порядке, — жестко ответила я.

Не то чтобы ему нужно было знать, что я на самом деле делала.

Он взял в руки тарелку. На ней лежала одна беспорядочно порезанная ножка индейки.

— Я принес тебе… э-э.… еду. Если хочешь. От него. — Он посмотрел на тарелку, потом на меня. — Это…

— Я знаю, что это.

— Оно приготовлено.

— Я вижу.

Мужчина, казалось, был обеспокоен этим и смотрел на меня скептическим взглядом, который, я была уверена, он не видел.

Я сползла по столбу и села, скрестив ноги.

— Спасибо, — сказала я. — Я голодна.

— Не благодари меня, — проворчал он и поставил передо мной тарелку. Он сел на пол, наблюдая за мной. Его пальцы играли с порезом на щеке — тем самым, который я дала ему в гостинице. Вампиры действительно обладали невероятными способностями к исцелению. Рана почти не болела.

— Уже намного лучше, — сказала я.

— Что?

— Твоя щека.

После минутного колебания я вгрызлась в индейку. Она была невероятно безвкусной, пережаренной и холодной, как будто кто-то привез ее из ближайшего города. Я полагала, что не могу винить их за то, что они не понимают, что едят люди.

— Так ты действительно видишь? — Он был откровенно скептичен. — Несмотря на глаза.

— Да.

— Сколько пальцев я показываю? — спросил он, не двигаясь с места.

— Ни одного, — ответила я.

Он пробормотал:

— Черт, — что прозвучало как уважение или неодобрение, а возможно, и то, и другое.

Я откусила еще кусочек. Это было ужасно, но я была голодна.

— Так ты здесь, чтобы наблюдать за мной? — сказала я.

— Что-то вроде этого. По крайней мере, пока мы не узнаем, что ты не сбежишь.

Я зазвенела цепями и улыбнулась.

— Ясно, что я никуда не убегу.

Солдат не улыбнулся в ответ.

— Мой командир высокого мнения о твоей секте. Подумал, что было бы глупо полагаться на железо, чтобы удержать тебя.

Возможно, он оказался мудрее, чем я думала. Он был прав. Если бы я хотела уйти, цепи были бы последним, что удерживало бы меня здесь.

— Очень лестно, — сказала я. Затем: — Как тебя зовут?

— Эреккус.

— Приятно наконец-то познакомиться с тобой официально. — Я откусила еще кусочек, а потом резко сказала: — А меня зовут Силина.

Поскольку никто не удосужился спросить.

Эреккус просто уставился на меня, как на выставочное животное, не мигая, потирая бороду.

Я одарила его обескураженной ухмылкой.

— Ты хочешь спросить меня о чем-то еще, Эреккус?

— Нет.

Ложь. У него было множество вопросов, которые он хотел задать мне.

Затем, немного подумав, он сказал:

— Атриус предлагает тебе очень выгодную сделку. Надеюсь, ты это знаешь.

Ах. Вот оно. Вопросительного знака не было, но вопрос все равно был ясен. Ему было интересно, почему его командир так рискует ради меня.

— Атриус, — сказала я, медленно перекатывая имя на языке. — Хорошо, когда имя соответствует лицу.