Школьные годы чудесные

Красавин кивнул и заметил:

- Экспертам тоже всякая хрень мерещилась. Одного рука из-под земли во дворе ухватила. Другого вдруг в будку собачью чуть не утянуло. Следаки тоже жаловались – ручки не пишут, карандаши ломались. Листы протоколов на глазах рвались сами собой в клочья.

- Шефу не говори! – посоветовал Воронцов.

- Да я уж и следователям, и экспертам то же самое сказал, - согласился Красавин. – Спишем на пожар да и всё.

- Кстати, - Воронцов собрался уходить, уже у двери обернулся к Красавину. – Знаешь, откуда сигнал был?

Красавин пожал плечами.

- Из таксофона, с остановки поселка Химик. Дежурная сказала, звонила женщина. Понял?

- Ага!

После ухода Воронцова Красавин достал из холодильника бутылку водки, тарелку с нарезанной колбасой и хлебом, поставил на стол два стакана. Налил по половине, кивнул Шишкину:

- Давай, Вень, поправим здоровье. И это, - он стукнул себя пальцем по лбу, - тоже.

Они чокнулись, почти одновременно выцедили водку, закусили.

- Поговори с Гавриловой, - посоветовал он Шишкину. – Оклемаешься, съезди. Ладно? Сдается мне, она на «02» звонила… Тогда другая картина вырисовывается.

- Да что мне? – отмахнулся Шишкин. – Завтра буду, как огурчик. Иваныч, ты реально думаешь, что это пацана работа? Где он и где уголовнички? И почему сразу он?

- Вениамин Вениаминыч! – укоризненно ответил Красавин. – Я, как услышал про все эти непонятки с вами, в первую очередь про него и подумал. Объяснений этому вообще нет! Ладно, массовую гибель уголовников можно объяснить отравлением, в конце концов! Есть там всякие секретные яды, которые следов не оставляют. Кто знает, кому они дорогу перебежали? Может, своим каким-нибудь, а, может, нашим «старшим братьям»?

Глава 4

Глава 4

Фарца – дело серьезное

В воскресенье утром Светка на зарядку не пришла. Или пришла, но позже меня. Во всяком случае, я её на стадионе не встретил. После пробежки я сначала дошел до таксофона, опустил «двушку», набрал номер Кеши.

- Алло! – голос Иннокентия был крайне недовольным. Ну, конечно, воскресенье и половина девятого утра.

- Ты сегодня дома? – поинтересовался я.

- Дома, дома! – злобно отозвался он. – Что хотел?

- Духи французские, пару штук.

- Приезжай! - Кеша бросил трубку.

Maman никуда уходить не собиралась, возилась на кухне с готовкой на неделю. У меня начиналась учёба, поэтому освободить её от поварских забот дальше было бы проблематично. Она уже начала ворчать, мол, отвыкла совсем готовить.

- Ма, ты денюжки куда дела? – поинтересовался я.

- А зачем тебе? – совершенно по-еврейски вопросом на вопрос ответила она.

- Я думаю, нам дверь сменить надо, - сказал я. – Это во-первых. А во-вторых, ты себе ничего не хочешь купить? Дубленку, например?

- Дорого, сынок, - пожала плечами maman. – Да и где её купишь? В универмаге они свободно не висят! Там только пальто категории «прощай, молодость!». А с дверью ты, наверное, прав.

- Тогда я займусь!

Дверь у нас реально стала чисто символической преградой для кого-либо. Замок в полотне двери держался на деревянных планочках, прибитых маленькими гвоздиками. Чёртов участковый Дубовицкий выломал ее, заодно разворотив и косяк.

Просто Кеша, в гости к которому я собрался, жил в доме, на первом этаже которого располагался большой хозяйственный магазин. Магазин, один из немногих, работал по выходным, а не только в будние дни в рабочее время.

Первым делом я рванул на вокзал к камере хранения. В автоматических камерах вещи хранились трое суток, потом надо было либо продлевать, либо забирать их. Иначе по истечении срока хранения они изымались на склад.

Я опустил пятиалтынный, набрал код, открыл дверцу. Сменил код на внутренней стороне, закрыл. Снова опустил 15 копеек в монетоприемник. Дверь чвакнула и закрылась. Я огляделся. Вроде никого из подозрительных не заметил. А то станется. Может, успели, выставили уже уголовнички посты наблюдения? Чемоданы-то приметные. Надо было их завернуть или в сумки какие побольше положить. Или вообще переложить оттуда вещи, которые я даже не удосужился осмотреть. Некогда было.

Только после этого я выдвинулся к Иннокентию, но, разумеется, сначала в хозяйственный.

В этом хозмаге я, собственно, и заказал дверь с доставкой. Сначала заказ не хотели брать. Продавец скептически отреагировала на мой возраст. Чуть ли не до директора дошло. Благо, что я успел заплатить в кассу 21 рубль за дверь, хорошую, хоть и деревянную, но толстую, вместе с рамой, и 7 рублей за доставку. Дал еще «трёшку» - договорились доставить в конкретное время, а не «в период с 9.00 до 18.00».

Осталось только в ЖЭК сходить, договориться насчет установки с мастером. Но в магазине благодарная администраторша за один рубль сдала плотника, который «колымил» на установке дверей. Я тут же набрал ему с таксофона.

- Доставка когда? – спросил он.

- Завтра, первого сентября в 14.00! – ответил я, рассчитывая, что завтра особо занятий не будет и домой можно слинять пораньше.

Плотник долго расспрашивал, что за дверь я купил, какая стоит сейчас, какой замок врезать. Потом, наконец, выдал:

- Будет стоить вся работа 30 рублей.

- Не, дорого! – сразу отказался я. – В ЖЭКе за червонец сделать обещали.

- Ладно! – плотник пошел на попятный. – Двадцатка. Согласен?

- Согласен, приезжайте, - я продиктовал адрес. Потом бросил еще двушку и набрал Иннокентия.

- Ты дома?

- Нет, млиат! – настроение у Кеши было ниже нуля. – Я в космосе! Заходи.

На этот раз он меня запустил на кухню, где даже предложил кофе, правда, растворимого, нашего - «Московского». Молотый кофе, конечно, от растворимого отличался как небо от земли.

- Плесни молока! – посоветовал Кеша, глядя на мои гримасы. – И сахару кинь побольше. Паёк отцу такой дали, - пояснил он. – Хочешь отдам тебе? Бесплатно!

Он выставил на стол две жестяных блестящих банки – кофе «Московский» растворимый. Я возражать не стал, забрал.

- Спасибо! Сгодится в хозяйстве.

- Духи нужны, - сообщил я. – Буржуйские, желательно, французские какие-нибудь. 2 флакона. И женская дубленка, 48 размер.

Кеша задумчиво посмотрел на меня, почесал затылок:

- Духи есть. Тебе одинаковые или разные? – сообщил он. – Есть «Пуазон», «Шинелька», в смысле, «Шанель № 5». «Клима» есть. Всё по сотке. С дубленкой хуже. Я поспрошаю у чуваков. Сделают, но не скоро. Будет дорого, рублей 500 минимум плюс я свой интерес забью.

Он глотнул кофе и тоже сгримасничал.

- Я себе сотку сверху забью. С такого обычно две или три. Но тебя ж Дэн рекомендовал.

- Заказывай! – я махнул рукой. – Желательно, конечно, примерить…

- А ты сними размеры у девчонки! – посоветовал Кеша. – Длину рукава, рост, талию, грудь…

Он ехидно усмехнулся и добавил:

- Объем груди лучше самому замерять, по сиськам. Тебе понравится!

И заржал. Я улыбнулся за компанию, но предупредил:

- Вообще я для maman хотел!

Кеша отмахнулся, встал, потянулся:

- Вот тебе не спится! Поднял меня чуть свет. Завтра в школу. Всё, лафа кончилась.

- А родители у тебя где? – поинтересовался я. Второй раз уже захожу к нему, а дома он один.

- На юге предки! – отмахнулся он. – В санатории в Ялте. Еще неделя свободы.

Он принес картонную коробку, раскрыл. Я с удивлением стал наблюдать, как он, словно фокусник, достал оттуда несколько коробочек духов, красивую квадратную коробку «Ruby Rose»…

- Набор теней и всякой «штукатурки», - пояснил Кеша. – Румяна, пудра. Даже какая-то помада. Это мамаша из Польши привезла чуть ли не чемодан целый.

- Давай я у тебя куплю! – решил я. – Духи три штуки разные и вот эту коробочку.

- Слушай, а тебе женские сапоги югославские не надо? – вдруг спросил Кеша. – Дёшево отдам! За сотку. 39-й размер.

У maman, кажется, 38-й был. Ладно, возьму!

- Давай!

Домой я ехал с полной сумкой – Кеша выдал из своих запасов, но финансово облегченный аж на 500 рублей. Зато Светке на день рождения подарок есть, maman сапоги с косметикой разжился! Да и денег, собственно, не жалко было. Я maman еще про те десять тысяч не сказал…

На остановке поселка встретил отца с пузатой Катериной. Они ждали автобус в город. Я первым подошел к ним. Мы поздоровались. Катерина тепло мне улыбнулась. У меня сразу зачесались руки. Я открыл сумку, достал коробочку «Пуазона», протянул ей:

- Держите!

Катерина от неожиданности открыла рот, потом растерянно улыбнулась:

- Спасибо! Но это ведь очень дорого…

- Фигня! – отмахнулся я.

Отец изменился в лице.

- С ума не сходи! Ты откуда такие деньги взял?

Катерина жалобно посмотрела на меня, прижимая к себе коробочку с духами. Очень ей не хотелось их возвращать.

- Дело есть, бать! – я «перевел стрелки». – Поговорить надо.

Я вспомнил разговор в школе насчет распределения квартир и у меня сразу родилась идея. Я потянул отца за рукав.

- Давай отойдем!

- Сейчас автобус поедет! – отмахнулся отец. – У тебя горит что ли?

- Тебе квартира нужна? – спросил я в лоб.

Отец нахмурился, вздохнул:

- Все квартиры уже раздали.

- Ну, ты-то подавал заявление? – продолжал я. – Твоё заявление есть в профкоме?

- Есть, есть! – отец направился к жене. Автобус завелся, с места стоянки тронулся к остановке.

- Па! – крикнул я. – Как вернешься, зайди обязательно! Слышишь?

- Ладно!

Глава 5

Глава 5.

Дела домашние и очень приятные

Если сказать, что maman обрадовалась моим презентам, значит, ничего не сказать. Конечно, она не скакала по квартире «австралийской кенгурой» от восторга, но столько счастья на лице я у неё давно не видел.

Югославские зимние сапоги оказались маломерками, то есть пришлись впору. До этого maman таскала (иначе не назвать!) сапоги питерской (пардон, ленинградской!) фабрики «Скороход» - тяжелые, некрасивые, по форме похожие на солдатские кирзовые сапоги.

А тут… Она надела их и минут 20 ходила по квартире, не снимая.

- Надо, чтоб нога привыкла! – авторитетно заявила она.

- Ма, до зимы еще три месяца, - сообщил я. – Успеешь привыкнуть.