Помоги проекту - поделись книгой:
— А есть возможность посмотреть, сколько стоят потом эти умения после перемещения? — поинтересовался я, но все значки, которые были и раньше недоступными, остались недоступными и сейчас, кроме небольшого системного сообщения, что всё распределённое сейчас можно будет восстановить потом за баллы, выданные во время самого выполнения задания. Этим мне явно намекали, что выбор нужно делать здесь и сейчас, без оглядки на прошлое и будущее.
— Ладно, сколько я максимум могу потратить на Транслятор, — отбросил я невесёлые думы и полез обратно в нужное окошко.
— Так, выберу простой деревянный крест и возможность отправки найденных монет сразу, чтобы получать за это максимум, — сделал я выбор и скривился, когда увидел, что у меня в таком случае остаются свободными только 4500 баллов.
Вернувшись ещё на шаг назад, я в своём настроенном фильтре поменял только одну строчку с 5000 на 4500 баллов и перед глазами появился только один доступный мне для переноса младенец, который умер при родах, а потому не оставил никакого следа в истории — Иньиго де Мендоса, сын Диего Уртадо де Мендоса-и-Суарес де Фигероа и Брианды де Луна.
Покрутив его родословную, я понял, что это то, что мне и нужно, лучше я просто не смогу найти, поскольку как ни крути отец младенца, которого я сейчас рассматривал, был дворянином главной ветви рода Мендоса, взрослые члены которой, из-за своего влияния и богатства стоили огромных баллов для переселения.
— Что же, на лучшее, я просто не могу надеяться, — покрутив фильтры и так, и сяк, я больше не нашёл, что ещё могу выжать из доступных мне баллов.
— Что же прощай Евгений Орлов, надеюсь там мне хватит баллов, чтобы потом вернуть себе своё я, — вздохнул я, активирую взглядом кнопку «Далее» и подтверждая свой выбор.
Глава 3
В руках повитухи новорождённый смотрелся словно демон, вышедший из утробы христианской девы: маленький, сморщенный, весь трясущийся словно в лихорадке, он был ужасен. Женщина, принимающая роды последние сорок лет у тысяч людей, впервые видела подобного монстра.
— Марта, ну что там? Кто? — раздался голос её помощницы, — кем Бог наградил нашего сеньора?
Повитуха, зажав молчащего ребёнка в левой руке, смотрящего на неё не обычным бессмысленным взглядом новорождённого, а цепким, колючим осмысленным взором, быстро перекрестилась и ответила.
— Позови фра Эрнандо, быстро!
Та хоть и удивилась такой необычной просьбе, но молча вышла из комнаты и вскоре рядом с Мартой появился священник.
— Что случилась дочь моя? — удивился он тому, что позвали его, ничего не сказав ожидающим за дверью сеньорам.
— Отец, я боюсь его, — женщина показала на лежащего на столе уродца, который если что и делал, так молча смотрел на взрослых.
Священник потянулся к своему кресту, но тут заметил лежащий на кровати, рядом с роженицей, которая отходила от родов, простой деревянный крест. Как только он к нему прикоснулся, ребёнок тут же заорал таким пронзительным голосом, что оба взрослых испуганно переглянулись, а когда он требовательно протянул руки к кресту, то священник тут же осторожно протянул крест новорождённому и тот крепко в него вцепившись, обнял его и замолк.
— Думаю ты зря беспокоишься Марта, — фра Эрнандо облегчённо вздохнул и на всякий случай трижды перекрестил ребёнка, тот не завопил, не запах серой, а лишь счастливо заулыбался беззубым ртом, крепче прижав к телу крест, который ему понравился. Не самое привычное действие, что видел священник среди новорождённых, но зато явно показывающая, что он точно не демон.
— Но отец, как о нём я скажу сеньору Диего? — повитуха покачала головой, — сеньора Брианда в послеродовой горячке, я не думаю, что она переживёт эту ночь.
Священник перекрестился и тяжело вздохнул.
— На всё воля Господа.
Минута молчания, воцарившаяся в комнате, была разрушена слабым голосом от кровати.
— Где он? Покажите моего ребёнка!
Священник с повитухой переглянулись, и он кивнул. Марта аккуратно подняла трясущегося ребёнка и поднесла его к матери. Это были её девятые роды, прошедшие весьма тяжело, так что едва она увидела сына, как гримаса отвращения исказила лицо женщины.
— Кто это? Где мой ребёнок⁈ — требовательно посмотрела она на повитуху, несмотря на собственную слабость.
— Это ваш сын сеньора, — заметила Марта, — я недавно извлекла его из вас.
— Нет! ЭТО не может быть моим ребёнком! — роженица отрицательно покачала головой, — выбросьте его в окно!
— Сеньора Брианда! — тут же возмутился священник, — это грех! Прекратите говорить такие вещи! Бог прогневается на вас только за мысль об убийстве невинного дитя!
Мать отвернулась от обоих и закрыла глаза, было видно, как всё её тело лихорадит.
— Мы не можем тянуть дольше, ей нужен врач, — священник посмотрел на ребёнка, так и лежащего в обнимку с крестом, и пошёл к двери.
Выйдя, он несмотря на требовательные взоры кучи людей, которые ожидали оглашения пола ребёнка, поманил к себе отца. Взрослый мужчина, для которого это был уже девятый ребёнок, удивлённо на него посмотрел, но подошёл и затем по знаку вошёл внутрь, сразу первым делом бросившись к кровати, где рыдала его жена.
— Брианда! Как ты? — он хотел взять женщину за руку, но та лишь бессильно лежала на кровати.
Дон Диего повернулся к повитухе и его лицо исказила гримаса боли.
— Ребёнок мёртв?
Марта смутилась, но на помощь ей пришёл священник.
— Сеньор, он жив…
— Он? — тут же обрадовался дворянин, — это мальчик⁈
— Дон Диего, послушайте меня, — священник подошёл ближе, — это не совсем обычный ребёнок, точнее не такой, как все ваши остальные дети.
— Что с ним? — Диего поднялся на ноги и сразу увидел маленькое, трясущееся нечто, лежащее с деревянным крестом в обнимку. Ужас от вида ребёнка охватил его и он повернулся к священнику.
— Что это?
— Ребёнок, — тот ответил, не моргнув и глазом, — ваш ребёнок сеньор Диего.
Дворянин покачал головой и показав рукой на больше похожего демона из кошмаров, чем человеческого ребёнка, сказал.
— Я не приму это!
— Вы обязаны! — фра Эрнандо возмутился, — это невинное дитя!
— Это монстр! — Диего покачал головой, стараясь даже не смотреть на ребёнка, — я отрекусь от него!
— Дон Диего, я буду свидетельствовать на суде, что он ваш ребёнок, родился от доньи Брианды в точно положенный срок! — возмутился священник, — больше того, ваш брат дон Педро обещал крестить его!
— Его должны скоро рукоположить епископом первой же освободившейся епархии, — ответил Диего, — не знаю, успеет ли он приехать, он ожидает решения примаса в Толедо.
Дверь комнаты внезапно открылась и внутрь вошёл румяный, розовощёкий мужчина лет двадцати пяти, в сутане священника.
— Брат! — он развёл руки, — какое счастье, что я решил поехать домой! У тебя родился сын!
— Не уверен брат, — Диего раздражённо показал ему рукой на младенца, — иди посмотри на него, нам нужно решить, что делать дальше.
Тот подошёл к ребёнку, улыбка на его лице погасла, он поднял золотой крест, висящий у него на чётках, и трижды перекрестил ребёнка, шепча первые строки молитвы:
— Pater noster, qui es in caelis;
sanctificetur nomen tuum;
adveniat regnum tuum…
Ничего не произошло, младенец лишь засунул конец того деревянного креста что он держал в руках себе в рот и стал его обсасывать.
— Это обычный ребёнок, — Педро наклонился, чтобы забрать крест у младенца, чтобы тот не подавился, но включившийся голос того, тут же остановил его. Как только он убрал руку от креста, младенец сразу замолчал.
Парень удивлённо посмотрел на акушерку и второго священника.
— И так с самого рождения, — подтвердили они оба.
Лицо Педро стало серьёзным, он повернулся к брату.
— Он будет священником брат мой, тут нет сомнений, какой путь бог выбрал для этого дитя.
Диего повернулся к брату.
— Хорошая мысль брат, — покивал он, — как только достаточно подрастёт, сразу отправим его в монастырь, подальше от нас.
— На этом и порешим, — согласился с ним тот и заметил, — пойду найду врача для твоей жены, ей явно нездоровиться после родов.
— Благодарю тебя, — Диего благодарно кивнул, отдав приказ повитухе, а сам подошёл и сел на кровать к тяжело дышащей жене и с тревогой взял её слабую руку в свою.
— Подготовьте его для представления моим родным, только замотайте побольше в ткань, чтобы не видели это уродство, — приказал он повитухе.
Марта поклонилась.
— Слушаюсь сеньор.
Прибытие главы дома Мендоса, 1-го маркиза Сантильяна, дона Иньиго Лопес де Мендоса заставило всех слуг носиться словно ужаленными пчёлами, вычищая дворец в котором проживала многочисленная семья Мендоса от пыли и приводя помещения в ещё больший порядок, чем обычно. Визит не был запланированным, поскольку тот больше времени проводил при дворе короля, чем в своих Гвадалахарских владениях. Так что не удивительно, что встречать главу дома вышли все, кто проживал в огромном дворце.
Дон Иньиго появился в сопровождении большой свиты из родственников, которые служили с ним при дворе и Диего нахмурился, если большинство Мендоса вернулось в Гвадалахару, это значит, что при короле мало кто остался, а это в свою очередь пахло опалой.
Выйдя вперёд, он, как и положено старшему сыну обнял прибывшего отца.
— Рад вас видеть отец, — сын посмотрел на запылённое и грубое лицо, которое словно застыло.
— Взаимно Диего, взаимно, — кивнул тот и следом с ним стали здороваться остальные дети.
Когда приветствие закончилось, глава повернулся к Диего.
— Я должен сам его увидеть.
Диего поморщился, это больная для него тема была вот уже второй год головной болью, а также темой непрекращающихся слухов, волнами, расходящимися по Кастилии.
— Отец, вы только с дороги, я думаю лучше вам будет сначала смыть с себя дорожную пыль и отдохнуть, — попытался увильнуть он, отстрачивая неизбежное.
— Диего, благодарю за подсказки, но я сам решу, что мне нужно, — отец спокойно посмотрел на старшего сына, давая понять, что у того нет выбора.
— Тогда идёмте, — Диего повернулся и зашагал вперёд, туда, где в самых дальних покоях обитал главный затворник семьи.
Не то, чтобы они его скрывали специально, но поскольку каждый его выход из принадлежавших ему комнат сопровождался привлечением десятков любопытных, желающих посмотреть на уродца, так что сам сын старался реже выходить, что уже устраивало самого Диего. Большой любви к нему, он, как и, впрочем и с трудом оправившаяся от тяжёлых родов жена, не испытывали.
Слуги, которые прислуживали сыну, тенями расходились к стенам, при виде господ, так что Диего сам открыл последнюю дверь и пропустил отца войти первым.
Картина, которую тот увидел была для него явно необычной, но вот Диего, наоборот, видел это почти каждый день последние два месяца, так что остался спокоен.
На стуле, со специально сделанными под него высокими ножками сидел карлик даже по меркам двухгодовалого ребёнка, со сморщенным, перекошенным лицом, горбатый, руки которого периодически вздрагивали, а левая нога была явно короче правой. Ребёнок сидел за столом и читал Старый Завет, а его любимый крест, с которым он никогда не расставался, лежал тут же рядом с ним.
Шум от открытия дверей привлёк его внимание, так что он поднял взгляд, отрывая его от страниц с латинским текстом.
— Отец? — раздался спокойный голос, без ошибок и детских коверканий, так привыкли оба слышать от детей подобного ему возраста.
— Я твой дедушка Иньиго, — глава семьи жестом руки остановил Диего, подходя ближе к столу.
— Я бы встал, приветствуя главу дома Мендоса, но боюсь потом понадобиться помощь слуг для того, чтобы взобраться на свой трон обратно, — ответил малыш с самым цепким взглядом, который только видел в своей жизни дон Иньиго, заставивший его вздрогнуть.
— Сиди, — дон Иньиго посмотрел на священный текст в руках малыша, и удивлённо спросил, — ты умеешь читать на латыни?
— Вынужден учиться самостоятельно, в нашей семье видимо нет денег для того, чтобы дать мне нормальное образование, — дерзко ответил ребёнок, на что у дона Диего зачесались руки, чтобы дать ему подзатыльника.
Вместо него это сделал отец, лёгким шлепком заставив клюнуть ребёнка в книгу.
— Следи за своим языком, если уж научился разговаривать, — нравоучительно заметил дед.
Поделиться книгой: