Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды

В известном труде «Мефистофель и андрогин» Мирча Элиаде как раз изучает феномен андрогинности в мифологии и демонстрирует, что чем древнее бог или богиня, тем больше вероятность, что в своей изначальной форме он или она были бесполым / двуполым существом, как иранское божество Зурван, или имели признаки противоположного пола, как женоподобный Дионис. В более поздних мифологических итерациях андрогинов иногда заменяли парой разнополых близнецов. Ну и в конце концов, на римских памятниках осталась загадочная фраза Si deus si dea («Или бог, или богиня»), которую можно истолковать и как намеренное сокрытие божественного гендера, и как свидетельство его общепризнанной расплывчатости.

Далее, вода в контексте даже не мифа как такового, а мифологического сознания нередко выступает эквивалентом всех жидкостей человеческого тела, всех «жизненных соков», включая кровь. В этом смысле воду еще можно понимать как метафору жизни, и здесь вновь всплывает «бинарная оппозиция», но иного свойства: опираясь на то, что мир произошел из воды — точнее, из хаоса, существовавшего до начала времен, — мы вынуждены признать, что человек из воды рождается и в воду уходит. То есть вода вбирает в себя не только пару абстрактных понятий «мужское — женское», но и пару «жизнь — смерть». Последнее, конечно, выглядит знакомо и привычно благодаря живой и мертвой воде, известной с детства: сказка — ложь, да в ней намек! Мертвую воду при этом можно сопоставить с соленой водой шумерской Тиамат, упомянутой в предыдущей главе, а морские глубины предстают аллегорией преисподней (или, в общем смысле, той части пространства, где некая сила сопротивляется главному божеству). Ритуалы крещения (возвращения к изначальной чистоте) и омовения покойника (подготовки к погружению в первозданный хаос), очевидно, зиждутся на одном и том же фундаменте. В этом же контексте спасение пророка Ионы из китового чрева становится куда более важным событием, чем избежание смерти отдельно взятым человеком: вернувшись в мир людей из мира чудовищ, пророк посрамил эту смерть, предвещая другое, еще более грандиозное, воскресение:

Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи.

От Матфея, 12:40

Иона и кит. Гравюра Филиппа Галле. 1566 г.

Рейксмузеум, Амстердам

ВОДЫ ПРЕВЫШЕ НЕБЕС

Иона во чреве кита и упомянутый в первой главе Ноев ковчег — далеко не единственные примеры того, какое символическое значение в контексте Библии приобретает вода. Строго говоря, начинать следует не с Ионы, а с того, как «Дух Божий носился над водою» в начале времен (Бытие, 1:2).

В том же космогоническом контексте упоминаются две воды: та, что над твердью [небом], и та, что под твердью (Бытие, 1:7); здесь также можно вспомнить о пресной и соленой водах Абзу и Тиамат, которые аналогичным образом противопоставлены друг другу и неразрывно связаны с миром.

В других частях Библии «вода» означает Священное Писание, Слово Божье, учение Иисуса Христа. Вот лишь несколько примеров:

…Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царство Божие.

От Иоанна, 3:5

Жаждущие! идите все к водам; даже и вы, у которых нет серебра, идите, покупайте и ешьте; идите, покупайте без серебра и без платы вино и молоко.

Исаия, 55:1

Хвалите Его, небеса небес и воды, которые превыше небес.

Псалтирь, 148:4

Но существуют и «воды бурные», означающие лживые учения и силы зла:

…Воды потопили бы нас, поток прошел бы над душею нашею; прошли бы над душею нашею воды бурные.

Псалтирь, 123:4–5

…Извлеки меня из тины, чтобы не погрязнуть мне; да избавлюсь от ненавидящих меня и от глубоких вод…

Псалтирь, 68:15

И наконец, существуют наставления о супружеской верности, выраженные метафорически посредством все той же воды, которая в этом случае символизирует женское начало:

Пей воду из твоего водоема и текущую из твоего колодезя.

Пусть не разливаются источники твои по улице, потоки вод — по площадям; пусть они будут принадлежать тебе одному, а не чужим с тобою.

Притчи, 5:15–17

МИФИЧЕСКИЕ РЕКИ

Развитие многих культур, как существующих ныне, так и ушедших в историю, связано с реками: транспортными путями, естественными оборонительными сооружениями, источниками плодородного ила, символами и аллегориями, средоточиями мифов, преданий и легенд. Иногда это реально существующие реки, как, например, Дунай, Нил, Ганг, Хуанхэ и многие другие. Но наряду с теми водотоками, которые можно нанести на карту, есть и другие — незримые, неосязаемые, подлинно мифические.

Например, река может выступать в качестве своего рода космического стержня мироздания, быть центром вселенной — Мировой рекой, как в мифологии эвенков и кетов. В верховьях такой реки расположен мир обильных пастбищ, в котором обитают души оленей и людей, в средней части течения — мир живых, а в нижней — мертвых. Таким образом, река не просто часть пейзажа, пусть даже неотъемлемая, а основа и опора как физического, так и нематериального бытия. В кетской мифологии эта почетная роль отведена Енисею.

Еще один пример сочетания реальной реки и ее сакрального двойника — всем известный Нил, без которого не возникла бы египетская цивилизация; его ежегодные разливы, конечно же, были результатом божественного волеизъявления и происходили под руководством ряда богов, включая бога Хапи. Считалось, что воды Нила — это воды самого Нуна, первозданного океана, упомянутого в первой главе. Разливы Нила также связывали со слезами Исиды, которая каждый год оплакивала своего убитого супруга Осириса. Протекала эта великая река не только в мире людей, но и в загробном мире (Дуате), в некотором смысле связывая то и другое воедино.

Есть и другие мифологии, в которых реки играют особо важную роль.

Скандинавские реки хаоса и порядка

Иггдрасиль с волшебными источниками у корней. Иллюстрация Олуфа Багге. 1847 г.

Бостонская публичная библиотека

Эливагар («бурные волны») — в строгом смысле слова не одна река, а ядовитые потоки, существовавшие в начале времен в хаотической бездне под названием Гиннунгагап. Удаляясь от своего начала, эти потоки застывали и превращались в лед, на поверхности которого выступал яд в виде росы, а та, в свою очередь, становилась инеем. Из него в конце концов под воздействием теплого воздуха из Муспельхейма появилось на свет первое человекоподобное существо — инеистый великан Имир, от которого потом родилось целое племя.

Брызги холодные Эливагара ётуном стали, отсюда свой род исполины ведут, оттого мы жестоки[3].

В «Младшей Эдде» с Эливагаром связаны одиннадцать рек: Свёль, Гуннтра, Фьёрм, Фимбультуль, Слил, Хрид, Сюльг, Ульг, Вид, Лейфт и Гьёлль. В «Старшей Эдде» их намного больше:

Эйктюрнир олень, на Вальгалле стоя, ест Лерад листву; в Хвергельмир падает влага с рогов — всех рек то истоки: Сид и Вид, Сёкин и Эйкин, Свёль и Гуннтро, Фьёрм и Фимбультуль, Рейн и Реннанди, Гипуль и Гёпуль, Гёмуль и Гейрвимуль у жилища богов, Тюн и Вин, Тёлль и Хёлль, Град и Гуннтраин. Вина — одна, Вегсвин — другая, Тьоднума — третья, Нют и Нёт, Нённ и Хрённ, Слид и Хрид, Сильг и Ильг, Виль и Ван, Вёнд и Стрёнд, Гьёль и Лейфтр — те — в землях людей, но в Хель стремятся[4].

Гьёл(л)ь — река, текущая у самых врат Хельхейма (загробного мира). Через Гьёлль перекинут мост Гьялларбру, «выстланный светящимся золотом» и предназначенный для тех, кто покидает мир живых. Охраняет этот мост великанша Модгуд. Гьёлль немного напоминает древнегреческий Стикс, а еще славянскую огненную реку Смородину, через которую перекинут Калинов мост.

Ивинг — река, которая отделяет царство богов Асгард от Йотунхейма, земли исполинов. В «Старшей Эдде» о ней сказано так:

Ивинг — река, где проходит рубеж меж богами и турсами; воды ее не застынут вовек, льдом не оденутся[5].

Кермт и Эрмт, а также две реки под общим названием Керлауг упоминаются в «Эддах» в одном и том же контексте: Тор переходит их вброд «в те дни, когда асы вершат правосудие у ясеня Иггдрасиль».

Слид — река, упомянутая в «Прорицании Вёльвы» как холодный поток, льющийся с востока и несущий мечи, а про реку Вадгельмир читаем в «Речах Регина» следующее:

Тяжкая кара для тех, кто Вадгельмир вброд переходит; клеветники за коварные речи платятся долго[6].

И наконец, река Вимур упоминается в «Младшей Эдде» как «величайшая из рек»:

Тогда Тор пошел к реке Вимур, величайшей из рек. Опоясался он Поясом Силы и воткнул посох Грид ниже по течению, а Локи ухватился за Пояс Силы. И когда Тор дошел до середины реки, вода внезапно поднялась так высоко, что стала перекатываться через плечи Тора. Тогда Тор сказал так:

Вимур, спади, вброд я иду в Страну Великанов. Если растешь, то знай, что растет до неба мощь аса[7].

Реки древнегреческого Царства мертвых

В древнегреческой мифологии неотъемлемой частью Подземного мира (Аида, Гадеса) считались реки и озера. Две потусторонние реки хорошо известны и в наше время благодаря популярному в массовой культуре образу Харона — паромщика, который перевозит души усопших через Стикс, — и идиоме «кануть в Лету». На самом деле роль водоемов и водотоков в Аиде гораздо существеннее, чем принято считать (но не в каждом случае речь идет о воде). И еще их было не два, а намного больше.

Стикс. Гравюра Гюстава Доре. 1861 г.

Dante’s inferno: translated by Henry Francis Cary from the original of Dante Alighieri. New York: Cassell, 1889

Стикс (Стигийская река) — возможно, самая известная река (иногда озеро, а в Дантовом Аду — болото) Аида. Нередко этот водоток воспринимают как своего рода врата в Подземное царство, и Харон таким образом становится не только паромщиком, но и привратником. Стикс также именуется рекой гнева. А еще Стикс — это богиня клятв, одна из дочерей Океана и Тефиды, спутница Персефоны.

Притвор Ада и души, собирающиеся пересечь Ахерон. Иллюстрация Уильяма Блейка к «Божественной комедии» Данте.

Бирмингемский музейный фонд (по лицензии C00)

Харон гонит грешников на лодку. Гравюра Гюстава Доре.

Dante’s inferno: translated by Henry Francis Cary from the original of Dante Alighieri. New York: Cassell, 1889

Вторая из рек Аида — Ахерон (Ахеронт), или река скорби; в некоторых мифах Харон переправляет души через нее, а не через Стикс. Ахерон также может быть не рекой, а озером и даже синонимом царства мертвых как такового. Но существует и реальный Ахерон: это река в Эпирской области Теспротии, то есть в Греции, ее длина составляет 58 км.

В феспротской земле есть много достойного обозрения, в том числе особенно храм Зевса в Додоне и священный дуб этого бога; около Кихиры есть болото, называемое Ахерусия, и река Ахеронт; течет там и Кокит с очень отвратительной водой. Мне кажется, что Гомер все это видел и решил при описании адских мест во второй своей поэме дать адским рекам эти имена рек страны феспротов.

Павсаний. «Описание Эллады»[8]

В диалоге «Федон» Платона говорится, что Ахерон протекает в направлении, противоположном великому Океану, по необитаемым местностям и впадает в Ахерусиадское озеро, в котором пребывают души, ожидающие нового рождения.

Флегетон (Пирифлегетон, Пирифлегефонт) — река пламени, впадающая в Ахерон. Согласно Платону, она «изливается, после короткого течения, в обширное, горящее большим пламенем место и образует там озеро, кипящее водою и илом, превосходящее наше море. Река кружится, мутная и тинистая, и, обвиваясь вокруг земли, достигает и крайних пределов Ахерусиадского озера, причем воды последнего не смешиваются с водами этой реки. Много раз обернувшись под землею, она впадает ниже в Тартар». Упоминается также, что в эту реку после года пребывания в Тартаре попадают души отце- и матереубийц.

Когда течение прибьет их к Ахерусиадскому озеру, они тут кричат и зовут, одни — тех, кого они убили, другие — тех, кого оскорбили, умоляют и просят их — дозволить им войти в озеро и принять их туда. В случае если им удастся их убедить, они выходят [из реки в озеро], и их бедствия кончаются. Если же убедить им не удается, они уносятся [волною] снова в Тартар и оттуда снова в потоки; и не освобождаются они от этих страданий до тех пор, пока не убедят [простить их] тех, против кого они виновны: таково наказание, назначенное им судьями.

Платон. «Федон»[9]

В «Божественной комедии» Данте Флегетон — река клокочущей крови, «алого кипятка».

Люцифер, вмерзший в озеро Коцит. Гравюра Гюстава Доре.

Dante’s inferno: translated by Henry Francis Cary from the original of Dante Alighieri. New York: Cassell, 1889

Коцит (Кокит) — река плача, упомянутая в произведениях Вергилия, Гомера, Цицерона, Платона, Данте, Мильтона, Шекспира и т. д. У Данте, в частности, Коцит не река, а ледяное озеро, в котором караются предатели. В центре Коцита также пребывает вмерзший в лед Люцифер с тремя пастями, терзающий Иуду Искариота, Брута и Кассия. С Коцитом — точнее, его дочерью Минтой — связана печальная история, которую в «Галиевтике» пересказывает Оппиан: