Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды

НАТАЛИЯ ОСОЯНУ

МИФЫ ВОДЫ

ОТ КРАКЕНА И «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА» ДО РЕКИ СТИКС И АТЛАНТИДЫ

Morphart Creation / Shutterstock.com

Morphart Creation / Shutterstock.com

ВВЕДЕНИЕ

Древнегреческий философ Фалес Милетский, подыскивая для каждого понятия другое, более широкое и общее, в конце концов пришел к тому, для чего не было подходящего слова в языке, и назвал это «водой». В результате вода в его картине мира стала первоосновой всего сущего. Почему так вышло? «Может быть, потому, — писал М. Л. Гаспаров, — что воду легче всего видеть и твердой, и жидкой, и газообразной; а может быть, потому что он вспоминал древний миф, по которому прародителем всего, что есть на свете, был старец Океан, объемлющий весь мир».

Действительно, космогонические мифы разных народов и культур основываются на идее, что до начала времен вселенная состояла из воды. Иногда это в некотором роде иносказание, поскольку имеется в виду не вода в привычном смысле — то есть не H₂O, — а хаос, пространство безграничных нереализованных возможностей, где все существует одновременно, однако ничто не имеет формы. В том, что в представлении древних хаос и океан были родственными явлениями, нет ничего удивительного. И все-таки даже в такой интерпретации первозданный океан считался источником не только опасности, но и жизни как таковой.

Божества воды — особенно океанов, морей и крупных рек — в большинстве пантеонов были очень могущественными (или же у могущественного божества имелась ипостась, связанная с водой; так, бог-воитель Индра был одновременно богом дождя). Они давали жизнь и отнимали ее, когда гневались; отвечали за плодородие земель и губили эти земли; хранили несметные сокровища и даже могли ими поделиться, но требовали чего-нибудь взамен. Во времена, предшествовавшие сотворению мира, темная и грозная Тиамат рождала богов и чудовищ — а ныне вода и водные просторы питают не только поля, леса и живых существ, но и воображение людей, создающих новые истории. Иногда такие истории становятся самостоятельными мифами, как вышло, например, с Белым китом Германа Мелвилла.

Итак, все начинается с предвечного океана — или безграничного хаоса, очень похожего на океан, — и божеств, которые им управляют. На смену этим загадочным существам, предпочитающим держаться подальше от людей и имеющим очень зыбкий облик, приходят молодые и дерзкие боги, в которых мы как будто бы давным-давно не верим, но продолжаем рассказывать о них истории. Когда и эти владыки водной стихии уходят, уступив натиску монотеистических религий (на самом деле не все; и чаще всего не уходят, а меняют имена — но об этом позже), остается легион причудливых монстров, до сих пор обитающих на старинных картах и в бестиариях, а также орда демонов и духов, обосновавшихся в воде и у воды. Они поразительно разнообразны и, в отличие от первых двух поколений, взаимодействуют с человеческим родом часто и охотно: норовят обмануть и заморочить, сбить с пути, подвергнуть испытанию, открыть какую-нибудь тайну, похвастать сокровищем, а то и просто съесть. Иногда они нам завидуют, потому что в силу своей природы (в частности, Парацельс называл их «плотью не от Адама») лишены бессмертной души, а с нею и надежды на спасение.

Может показаться, что это всего-навсего реликты, руины былых времен — нематериальные, но, по сути, не отличимые от полуразрушенных храмов, где уже много веков не поклоняются никаким богам, или богато изукрашенных манускриптов, чьих страниц касаются лишь пальцы реставраторов. Однако «плоть не от Адама» очень живучая. В наше время успешно существуют действующие культы водных божеств, объединяя множество адептов из разных стран. Да и тебе самому, дорогой читатель, наверняка случалось бросить монетку в какой-нибудь фонтан. Конечно, не все можно сравнить с поклонением — и мировоззрением, — существовавшим в древности, и все-таки вода остается не просто жидкостью, а чем-то бо́льшим, чем-то мифическим.

И это совершенно неудивительно. Вода необходима для выживания не только человеческого организма, но и общества, поэтому с нею так или иначе связаны все древнейшие цивилизации. Конечно, мифы у них сложились разные, в зависимости от конкретных условий и обстоятельств: кто-то жил на берегу великой реки, а кто-то с трепетом оберегал источники и колодцы, истинную драгоценность бескрайней пустыни. Одни считали, что река берет начало на небесных пастбищах и заканчивается в мире мертвых; другие мысленным взором видели реку колоссальных масштабов, огибающую весь мир (а то и океан, окружающий мир со всех сторон — в том числе сверху и снизу!); третьи чтили колодец, возникший в том месте, где земли коснулось крыло архангела. До настоящего времени повсюду люди разного вероисповедания совершают обряды, связанные с водой: паломничество к святым источникам, крещение, очищение, омовение в священном водопаде или реке, — и нет никаких оснований считать, что они уйдут в прошлое раньше, чем исчезнет само человечество. Вода отвечает за возникновение мира из Предвечного океана и гибель во время Потопа; вода заставляет земли цвести и приносить плоды; вода проникает даже в те пласты человеческой психики, которые мы не в состоянии постичь (цитируя Карла Густава Юнга, «психологически вода означает ставший бессознательным дух»). Вода в ряде культур издавна считалась границей между мирами, по ту сторону которой обитали сверхъестественные существа или духи умерших. А если долго плыть на запад, как думали некоторые, можно было попасть в земной рай.

Начинать рассказ о мифологии воды уместно с сотворения мира. В первой главе мы узнаем о том, что собой представляют два водных космологических сюжета: миф о Мировом океане и миф о Ныряльщике за землей. Мифическое пространство, возникшее после того, как начался отсчет времени, имеет определенную структуру, отчасти связанную с водой: океаны, моря и реки придают миру форму, которая определяет его суть. Вторая глава посвящена водному символизму, и особое внимание в ней уделяется воде, связанной с потусторонним миром. Все помнят о реке Стикс, и благодаря известной идиоме без труда приходит на ум река Лета, но на самом деле в Аиде текли и другие реки, а в целом мифических водотоков намного больше. Третья глава — о водах Всемирного потопа, призванного завершить мифическую историю человечества.

Четвертая глава повествует о великих богах, повелителях воды. К числу таковых мы относим прежде всего сумрачных владык изначального хаоса, а также повелителей морей и великих рек: Посейдона, Йемайю, Сарасвати и многих других. Еще одна разновидность великих богов повелевала не только водой, но и потусторонним миром, как, например, ирландский Мананнан Мак Лир. Боги рангом пониже описаны в пятой главе, и этих богов немало, даже если сфокусироваться лишь на Древней Греции. Помимо Нерея, Понта, Амфитриты и остальных не будем пренебрегать духами и демонами воды (зачастую отличить одних от других очень сложно). Это, конечно, морской народ — те существа, которых мы по привычке называем русалками, — а также водяные, особенно коварные кони-оборотни, обитающие в некоторых частях Британских островов. И наконец, шестая глава отведена водным монстрам: мировым змеям, кракенам, рыбам-островам и созданиям не таким уж громадным, но не менее причудливым и жутким.

Седьмая и восьмая главы посвящены водным ритуалам, обрядам и суевериям, разделенным на две группы: те, которые больше связаны с сушей, и те, которые касаются в первую очередь моряков. Мы расскажем о роли воды в религиозном очищении, о священных источниках, о мифологии приливов и отливов, а также о кораблях-призраках, особых аде и рае для моряков, огнях святого Эльма и многочисленных поверьях, которые некогда бытовали среди представителей одной из самых опасных профессий. В девятой и последней главе говорится о некоторых мифах, связанных с историей географических открытий: о чудовищах на старинных картах, волшебных островах, необыкновенных путешествиях и путешественниках.

Что касается необходимой основы, на которой зиждется эта книга, следует сразу признать, что о мифологии воды написано — на разных языках — так много, что простой подсчет источников вполне можно сравнить с решением задачи о зернах на шахматной доске. Вода в целом, а также моря, реки и источники в силу своей важности упоминаются практически во всех главных трудах по мифологии. А еще есть книги узкой направленности, посвященные мифологическим, фольклорным, антропологическим, культурологическим, религиоведческим и другим исследованиям в конкретных сферах и даже отдельным разновидностям мифических существ, в том числе обитающих в воде и у воды. Что уж говорить о научных статьях! Выбрать нужное из такого изобилия было нелегким, но интересным делом. Перечислять во введении все источники представляется нерациональным, поэтому назовем лишь те, которые упоминаются в книге чаще остальных.

Прежде всего, немало сведений о водной мифологии Античности можно почерпнуть из классических произведений греческих и римских авторов. «Одиссея» Гомера, «Аргонавтика» Аполлония Родосского, «Метаморфозы» Овидия и «Деяния Диониса» Нонна Панополитанского — в каком-то смысле справочники по мифическим персонажам, в том числе связанным с водой. Немаловажные дополнения были взяты из «Описания Эллады» Павсания, «Астрономии» и «Мифов» Гигина, «Естественной истории» Плиния Старшего и других произведений той же эпохи.

Схожим образом неоспоримую важность в качестве источника имеют «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда» — в том, что касается скандинавских мифов. Раздел о путешествиях Синдбада, которые представляют собой немаловажную часть мифологии, связанной с морскими странствиями, написан, опираясь на соответствующие главы «Тысячи и одной ночи».

Одна из любопытнейших книг по морской мифологии и морскому фольклору была опубликована впервые в 1885 году. Ее написал американский морской офицер в отставке Флетчер Бассет, и полное название этой книги звучит следующим образом: Legends and Superstitions of the Sea and of Sailors in All Lands and at All Times («Морские и моряцкие легенды и суеверия всех времен и народов»). Этот объемный, фундаментальный труд даже сейчас поражает своим охватом и вниманием к деталям. Бассет по необходимости уделяет много внимания древнегреческой мифологии и европейскому фольклору, но в его книге можно найти также сведения о мифологии Китая, Африки, Северной и Южной Америки. В XX веке достойным продолжателем Бассета стал Гораций Бек с интереснейшим и очень объемным трудом Folklore and the Sea («Фольклор и море»).

Были приняты во внимание труды известных исследователей мифологии и религии, как тематические, так и посвященные широкой проблематике: «Очерки сравнительного религиоведения» Мирчи Элиаде, «Диалектика мифа» и «Мифология греков и римлян» А. Ф. Лосева, «Мифы Древней Греции» Роберта Грейвса, — и работы тех авторов, которые посвятили себя в большей степени фольклору, а также сказкам. Речь идет о «Золотой ветви» Джеймса Джорджа Фрэзера и «Исторических корнях волшебной сказки» Владимира Яковлевича Проппа.

В контексте славянского фольклора хотелось бы особо отметить монографию Неонилы Артемовны Криничной «Мифология воды и водоемов. Былички, бывальщины, поверья, космогонические и этиологические рассказы Русского Севера». В области мифа о Земном ныряльщике опорой стали статьи Юрия Евгеньевича Берёзкина и его онлайн-курс «Археология фольклора: мифологические мотивы на карте мира».

Что касается книг и статей, посвященных очень узким темам, то с полным списком можно ознакомиться на последних страницах этого издания, а здесь хотелось бы отметить труд Чета ван Дузера «Морские чудовища на картах Средних веков и эпохи Возрождения», который не только отличается смысловой ценностью, но и поразительно красив в визуальном смысле.

А теперь приступим к рассказу с самого начала — с воды, которая возникла раньше, чем мир.

ЧАСТЬ I. КОСМОС И ХАОС

Глава 1. ВОДНАЯ КОСМОГОНИЯ

ВОДА: СТИХИЯ И ПЕРВОНАЧАЛО

Человек до некоторой степени состоит из воды. Ее конкретное содержание в человеческом теле зависит от многого — например, от возраста и телосложения, — но неоспоримо, что без воды мы не выживем. Иными словами, вода — из тех стихий и веществ, которые определяют нас в физическом и биологическом смысле. А если говорить о первостихиях и первовеществах, то определяет она и весь известный нам мир.

Со времен античной и средневековой натурфилософии существует теория о так называемых первоначалах (субстратах, элементах и так далее). Обычно четыре стихии: вода, воздух, земля и огонь — входят в их число, поскольку их важность для мироздания очевидна, хотя конкретную роль на заре человеческой мысли и могли истолковать каким-то необычным образом. К стихиям, как правило, добавляли еще один элемент, который иногда был ключевым, такой как апейрон — бесконечная и неопределенная первичная материя в философии Анаксимандра, число Пифагора или Филия и Нейкос, то есть Любовь и Вражда, движущие силы мира, согласно Эмпедоклу. И конечно, один из самых известных «пятых элементов» — небесную или звездную стихию, эфир — мы встречаем уже в философии Аристотеля.

Китайская философская концепция у-син рассматривает мироздание сквозь призму пяти стихий (среди которых и вода — шуй), позволяющих охарактеризовать связи между элементами бытия и в то же время многое поделить на пять. Место эфира в этой классификации занимает металл. Вода же, согласно ее постулатам, описывается, например, так:

«В Поднебесной нет ничего мягче и податливее воды, но она велика беспредельно, глубока безмерно, простирается в длину бескрайне, волны ее безбрежны. Вдохнет, выдохнет, сожмется, разольется. Проникает в неизмеримое. Высоко в небе образует дождь и росу, внизу на земле все питает и увлажняет. Тьма вещей без нее не родится, сотни дел без нее не вершатся. Она обнимает все множество живого, но не знает ни любви, ни ненависти. Напитывает влагой все до мельчайших существ и не требует благодарности»[1].

В индийских религиях понятию «эфир» приблизительно соответствует термин акаша, а вода как один из пяти великих элементов (махабхут) именуется ап. Термин употребляется в «Ригведе» во множественном числе (апас), когда речь идет о персонифицированных космических водах, богинях, матерях и юных женах. В этих водах обитает Варуна, владыка космического океана, а русло для них выкапывает повелитель небесного царства Индра. Апас целительны и иногда отождествляются с божественным напитком сомой; они очищают от греха, лжи и прочей скверны. В индуистской мифологии водам — особенно рекам — уделяется много внимания, о чем будет подробнее рассказано в одной из следующих глав.

В японской философии годай вода — мидзу — также считается одним из пяти первоначал (учитывая аналог эфира или акаши, именуемый сора). Мидзу представляет собой все текучее и переменчивое, способное приспосабливаться к самым разным условиям. Такими свойствами обладают и сама вода, и телесные жидкости, но еще эти свойства присущи растениям и человеческим мыслям.

В других мировых культурах, традициях, школах и течениях разных эпох включение воды в число основополагающих стихий, без которых существование вселенной немыслимо, отнюдь не редкость, хотя нюансы теорий, систем и обоснований могут различаться. В любом случае вода — составная часть мироздания и один из инструментов, с помощью которого человечество издревле пыталось осмыслить, почему все устроено так, а не иначе.

МИРОВОЙ ОКЕАН

Стоя на берегу моря и глядя в синюю даль — туда, где зачастую теряется граница между водой и небом, — многие из нас невольно задаются вопросом, не так ли выглядит бесконечность. На самом деле у столь возвышенных чувств имеется довольно крепкий мифический фундамент (видимо, простирающийся вплоть до коллективного бессознательного): многим мировым культурам известен мотив, согласно которому до начала времен вселенная в хаотическом состоянии представляла собой именно океан.

Точнее, цитируя Гомера:

…Могуществом страшный, седой Океан беспредельный, Тот, из которого всякий источник и всякое море, Реки, ключи и глубокие кладези все истекают…[2]

Итак, в мифологии древних греков Океан был, с одной стороны, старшим титаном, сыном Урана и Геи (Неба и Земли), мужем Тефии, отцом многотысячного потомства — нимф-океанид, а также всех больших и малых рек в мире; с другой стороны — стихией и грандиозной рекой, окружающей Ойкумену.

Океан — прародитель всего сущего.

Океан. Фрагмент фонтана Треви, Рим.

morenina / Shutterstock.com

Не менее грозный и прекрасный образ водной стихии, космический по своему охвату, можно обнаружить в шумерской мифологии, причем он отличается от греческого с концептуальной точки зрения, поскольку состоит из двух равноправных частей: Абзу и Тиамат. Именно их соединение, как следует из космогонического эпоса «Энума элиш», породило известный нам мир. Абзу — стихия подземных пресных вод, источник ручьев, рек и прочих водоемов, а Тиамат — хаотичный соленый океан. Предположительно, именование этого океана происходит от аккадского слова «тамту», которое в переводе означает «море».

В Древнем Египте прародителями богов также выступали воплощения океана — Нун и его супруга Наунет, одна из четырех пар космических божеств, формирующих Огдоаду — Великую Восьмерку первичных высших сущностей. Из вод Нуна вышел бог солнца Ра, и в эти самые воды, по преданию, однажды все вернется. С космологической точки зрения, принятой у древних египтян, великий темный океан по-прежнему окружает мир со всех сторон и небо — часть этого океана.

Нун поднимает ладью бога солнца Ра в небо. XI в. до н. э.

Wikimedia Commons

Среди важнейших мифов индуистской мифологии есть история о пахтанье Молочного океана, Самудра-мантхан, которая описывает, как боги и демоны-асуры добывали напиток бессмертия — амриту. Для этого Вишну, приняв образ черепахи, поместил себе на спину гору Мандару, а в качестве веревки участники использовали одного из великих змеев-нагов, Васуки. Таким замысловатым образом они вращали гору в океане, как мутовку, взбивая его воды, пока из этих самых вод не начали появляться чудесные сущности и вещи: прекрасные полубогини апсары, царь всех лошадей Уччайхшравас, корова изобилия Сурабхи, волшебные деревья Париджата и Калпаврикша, лук Кришны Шарнга и богиня вина Варуни… Последним возник Дханвантари, бог медицины, который и нес амриту. Кроме божественного нектара, участники пахтанья ненароком сотворили яд калакуту, способный уничтожить вселенную, но его выпил Шива и тем самым не допустил катастрофы (поэтому, кстати говоря, у Шивы синяя шея). Молочный океан, как отмечает исследователь мифов Девдатт Паттанаик, олицетворяет бесконечные возможности мира и материю, которая находилась во власти энтропии, пока боги и демоны не начали ее ворошить.

Пахтанье космического океана. Индия, конец XVIII в.

Метрополитен-музей, Нью-Йорк

Согласно индуистским мифам, также на водах первозданного океана, заполняющих половину вселенной, покачивается тысячеголовый змей Шеша, царь всех нагов. На теле Шеши возлежит Вишну, одно из трех главных божеств индуистского пантеона.

В зороастрийской и персидской мифологии космический океан называется Фрахвкард, но его значение отличается от ранее приведенных примеров. В начале творения бог дождя Тиштрия сотворил тучи над всей землей, а потом ту воду, что пролилась из них, дух ветра согнал на юг, где и возник Фрахвкард. По преданию, он состоит из тысячи озер, каждое 1800 фарсахов шириной; из него вытекают две священные реки, Арак и Вехруд, которые, обогнув весь мир и очистившись, возвращаются обратно. Тем самым роль этого космического океана — не резервуар энтропии, способный как породить, так и погубить мир, а резервуар дождя.

МИФ О НЫРЯЛЬЩИКЕ ЗА ЗЕМЛЕЙ

Таким образом, вода во множестве культур и мифологий выступает в качестве порождающего начала, и при этом зачастую выделяются более конкретные сюжеты и мотивы, повторяющиеся у разных народов. Один из них — миф о Ныряльщике за землей, согласно которому, если излагать его в общих чертах, до появления мира (точнее, земной тверди) существовал некий безбрежный водоем, и существа, обитающие в нем или над ним, в определенный момент по той или иной причине осознали необходимость суши. Они либо ныряли сами, либо отправляли кого-нибудь другого за крупицами земли со дна водоема — и из этих крупиц рождалась земная твердь. Подобные сюжеты характерны для Южной Азии, Сибири, Восточной Европы и Северной Америки.

Например, в различных регионах Индии за землей ныряют духи-наты, а также крабы, жуки (в том числе навозные), черепахи, пиявки и черви; иногда происходит не «ныряние в воду», а спуск в нижний мир, но поставленная кем-то более мудрым и могущественным цель сохраняется — добыча частицы земли, из которой потом в мире людей возникает суша. Сюжеты одних мифов довольно простые, других — куда более замысловатые, с подробностями, иной раз придающими повествованию нешуточный размах: в частности, миф народа байга описывает, как из нижнего мира пытались добыть землю разных видов, ради чего Черепахе пришлось совершить далекое путешествие, выдержать несколько испытаний и в конце концов, по одной из версий истории, расстаться с зубами (да, теперь вы знаете, почему у черепах их нет), потому что именно на зубах остались драгоценные частицы, из которых бог Бхагаван и сотворил желанную сушу.

Марийский миф о сотворении мира повествует об утке в небесном гнезде и ее птенцах, селезнях Кугу Юмо и Керемете. Они ныряли за землей вдвоем, и из той, которую принес Кугу Юмо, получились «широкие равнины с зелеными лугами, густыми лесами и полноводными реками», а из той, которую принес Керемет, — «крутые горы, топкие болота и непролазные овраги».

В румынской мифологии сценарий разыгрывается при участии двух демиургов: Фыртата (положительного) и Нефыртата (трикстера с тенденцией к превращению в отрицательное божество, антипода Фыртата), — при этом они иногда принимают облики голубя и утки или бабочки и червя. Нефыртат, согласно преданию, дважды пытается нарушить приказ своего светлого товарища и принести землю со дна ради собственной славы, вследствие чего она ускользает сквозь пальцы; в третий раз он сдается и доносит сущие крохи под ногтями, но даже такого маленького количества Фыртату достаточно, чтобы сотворить островок, на котором поместятся они оба. В дальнейшем островок магическим образом увеличивается, что также считается частью мифа о Ныряльщике, но напрямую с водой не связано — и мы эту часть опустим.

В Северной Америке сюжеты о Ныряльщике за землей очень разнообразны в смысле действующих лиц: это могут быть утка, шилохвость, гагара, чирок, бобр, ондатра, черепаха, жаба, лягушка, норка… Перечень отнюдь не исчерпывающий. Надо отметить, что варианты мифа, бытовавшие у тех или иных племен, отличаются друг от друга не только в том, что касается существ, которые пытаются достать землю со дна бескрайних вод. Можно условно разделить их на категории: в одном случае Создатель посылает на дно какое-нибудь существо, и рано или поздно попытка оказывается удачной; в другом варианте мифа действуют два Создателя (иногда они тоже птицы — например, Сокол и Ворон), и один из них велит Ныряльщику браться за дело, после чего оба творят сушу — разную, как Кугу Юмо и Керемет. Третья категория историй про Ныряльщиков связана не с сотворением суши как таковой, а с ее воссозданием вследствие потопа. И наконец, существуют мифы с характерными деталями, выделяющими их на фоне перечисленных разновидностей: так, на юго-востоке Аляски был записан миф, в котором Ворон вынудил «морскую женщину» (рыбу или самку морского льва) принести землю со дна, поскольку украл у нее ребенка.

В контексте мифа о Ныряльщике за землей также надо упомянуть апокрифическое сказание «О Тивериадском море» (под этим названием подразумевается первозданная водная стихия), чьи наиболее ранние рукописные копии датируются концом XVII века. Апокриф существует в двух редакциях, которые отличаются друг от друга порядком эпизодов и деталями, но по смыслу говорят об одном и том же; происхождение апокрифа вызывает споры — оно может быть как болгарским, так и русским. В повествовании речь идет об истории и устройстве мира; при этом более старая редакция начинается непосредственно со встречи Господа, который сошел по воздуху на море Тивериадское, и «гоголя пловуща» (нырка), то есть Сатаны.

И рече Господь Сотанаилу, аки не ведая его:

— Кто еси?

И рече Сотанаил:

— Аз есми Бог.

— А меня како наречеши?

И отвеща Сотанаил:

— А ты Богъ Богом и Господь господствующем.

Далее Господь повелевает Сатане принести со дна моря Тивериадского землю и кремень (в более старой редакции — и песок). Земля с песком нужны для сотворения суши, а кремень — девяти ангельских чинов и одного демонического. Апокриф повествует о свержении Сатаны, о превращении его воинства в бесов, леших, водяных, домовых и так далее.

По мнению некоторых исследователей фольклора, история о Ноевом ковчеге — модифицированный миф о Ныряльщике за землей. И действительно, говоря о сходных чертах, а не о различиях, мы можем сразу выделить общие мотивы: Ной, выступающий в роли Создателя, посылает на поиски земли птицу:

По прошествии сорока дней Ной открыл сделанное им окно ковчега и выпустил ворона, который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды.

Потом выпустил от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли, но голубь не нашел места покоя для ног своих и возвратился к нему в ковчег, ибо вода была еще на поверхности всей земли; и он простер руку свою, и взял его, и принял к себе в ковчег.

И помедлил еще семь дней других и опять выпустил голубя из ковчега.

Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него, и Ной узнал, что вода сошла с земли.

Он помедлил еще семь дней других и выпустил голубя; и он уже не возвратился к нему.

Бытие, 8:6–12

Описанное действительно совпадает со схемой действий Создателя и Ныряльщика, но, поскольку миф о Ноевом ковчеге — это все-таки миф о Потопе, мы к нему вернемся в третьей главе. И все же, упомянув о «схеме», уместно еще раз отметить интересное различие между версиями мифов, продемонстрированное с помощью ранее приведенных примеров: в одном случае мы сталкиваемся с Создателем и Ныряльщиком, в другом — с двумя Создателями, светлым и темным. Как отмечает Алан Дандес, «конкретно в случае дуализма, связанного с Ныряльщиком за землей, один элемент имеет дело с грязью, а другой — создает из нее красоту и нечто ценное».

ТРИДЦАТЬ ТРИ КИТА

В упомянутом ранее апокрифе «О Тивериадском море» (точнее, в одном из его вариантов, который был обнаружен русским филологом-славистом Виктором Григоровичем в Чебоксарах) есть такие строчки: «И рече Господь: “Будите тридесят три кита на море Тивириадском, на водах, и буди на тех китех земля”. И разсея Господь землю на них: “Буди земля толста, широка и пространна, и прорасте древеса, и травы, и цветы, горы, и холмы, и источники, и езера, и реки”. И сотвори Господь от земли звереи, и скоты, и рыбы в водах, и птасисицы, летящия по воздуху. И сотвори день, и нощ, и гады, пресмыкающяся по земли. А китом тем повеле пищу Господь ангелом от рая приносити. На них же утверждена земля и не подвизается ни в которую сторону».

Идея о том, что [плоская] Земля держится на трех китах, давно превратилась в фигуру речи, и мы теперь, будь то всерьез или с иронией, возлагаем на спины этих морских млекопитающих самые разные дела, как правило сложные и масштабные. Если говорить о вариациях популярной аллегории, то вспоминаются три (или четыре) слона и черепаха — в том числе Великий А’Туин из произведений Терри Пратчетта. Любители японской культуры вспомнят, конечно, Онамадзу — гигантского сома, который живет под Японскими островами и время от времени вызывает землетрясения. Но тема этим отнюдь не исчерпывается! Дело даже не в количестве китов — число «тридцать три» внушает уважение, но у одного из малых народов китайской провинции Юньнань есть миф, где рыб сорок четыре, — а в разнообразии опор и в том, откуда вообще взялась эта конструкция космических масштабов.

Прежде всего, как отмечает Ю. Е. Берёзкин, мотив рыбы (а также быка, черепахи и дракона) как опоры Земли встречается не во всех культурах, его не назовешь универсальным: например, у древних греков Атлант держит на своих плечах небо, а не земную твердь; великан Упеллури из хурритской мифологии держит и то и другое. Иногда интересующая нас рыба — кит, пусть не в прямом смысле, а в значении «нечто огромное» (например, бурятская царь-рыба Абарга загаhан, калмыцкая — Аварга загси, или какое-то другое хтоническое чудовище); иногда она абстрактная; но бывает и так, что разновидность указана вполне конкретным образом: щука, сом, форель, ерш. Рыба может быть одна, расположенная прямо или держащая свой хвост во рту; либо их несколько — две (в том числе крест-накрест), три, четыре (по одной на каждую сторону света) и больше. С поведением рыб связаны землетрясения: таковые происходят, когда рыбы бьют хвостом, переворачиваются, меняются местами, вертят головой «от усталости». Иногда на спине рыбы стоит бык (вол, буйвол, олень, конь, лось), который, впрочем, в некоторых мифах справляется с задачей сам или вместе с другими быками. Варианты со слонами, драконами и так далее не будем рассматривать (но их значительно меньше, чем рыб и быков).

Отметим: если рыба-миродержец и причиняет вред (посредством землетрясений), то она делает это непреднамеренно и в целом не испытывает враждебности к людям, чего не скажешь о водных чудищах вроде левиафана или кракена, о которых пойдет речь в шестой главе.

Глава 2. ВОДНЫЙ СИМВОЛИЗМ

ВОДА ЖИВАЯ И МЕРТВАЯ

Итак, вода — это одна из важнейших стихий мироздания, объясняющая на языке символов, каким образом возникла известная нам вселенная. Но мифологическое значение воды не исчерпывается ее космогонической ролью: она не только помогла миру родиться (как вариант — сама же его и породила), но еще и обусловила многие из привычных нам феноменов, опять-таки в символическом контексте.

Начнем с того, что вода теснейшим образом связана с плодородием. Это кажется вполне логичным, однако стоит учесть одну любопытную тонкость: в таком качестве вода может олицетворять как женское, так и мужское начало. С точки зрения женского начала символическое значение воды сближается со значением земли, и это тоже выглядит вполне закономерным явлением, ведь в том, что касается природного плодородия, вода во многом катализатор, а не среда; эта последняя роль отведена земле, из которой все произрастает и благодаря которой и зверь, и человек находит пропитание. Но кроме «земной» воды, есть и «небесная» — в ней и заключено ранее упомянутое мужское начало. Таким образом, интересующая нас стихия заключает в себе, по выражению Мирчи Элиаде, «бинарную оппозицию», два противопоставленных друг другу качества.