Помоги проекту - поделись книгой:
ПУСТОЙ БОКАЛ ИЗ-ПОД ШАМПАНСКОГО
современный любовный роман
АННОТАЦИЯ:
Это история о разведенной женщине, которая в поисках себя и желании забыть о невеселом прошлом
уезжает в глубинку и начинает жизнь заново. И счастье не заставляет себя ждать...
» ГЛАВА 1
ПУСТОЙ БОКАЛ ИЗ-ПОД ШАМПАНСКОГО
ЧАСТЬ 1
ГЛАВА 1
Говорят, раны заживают.
Да, они заживают, но как вернуть в пустую потраченное время, которое могло быть наполнено новыми возможностями, интересными встречами, увлекательнейшими приключениями? Как вернуть себя прежнюю, ту, что шла вперед, невзирая на неудачи, решительную, смелую Виту, чьи идеи были одна фантастичней другой, а время расписано по минутам?
Пожалуй, это вопросы, на которые я пока не находила ответов.
Я, Виталина Хмелевская, в возрасте тридцати одного года начинала жизнь заново. Пыталась, по крайней мере. А вот мой муж… теперь уже бывший муж, начал жизнь с чистого листа, как оказалось, лет пять назад. И ведь я даже не догадывалась, что все может так быстро закончиться.
— Наш брак с самого начала был ошибкой! — говорит Азат, обхватив меня за плечи — не мягко и нежно, как он это делал, когда мы были еще семьей, а твердо, бескомпромиссно, словно он полицейский, а я, жалкая и беспомощная, пришла к нему за решением своих проблем.
— Не говори так, — жалобно бормочу я, все еще не в силах принять произошедшие в нем перемены. А ведь когда-то он дрался из-за меня и совершал героические поступки, которые по плечу разве что безумно влюбленному человеку. В какой момент все изменилось?
— Вторая семья, Азат. Это слишком даже для тебя.
— Я знаю. Но все получилось... как-то само собой.
— Ребенок не появляется «как-то само собой». Вы ведь его... планировали, не так ли?
— Тебе же известно, что я всегда мечтал о сыне. А если учесть, что за эти десять лет ты так и не забеременела…
— Это подло, Азат. Обвинять меня в том, что я не могу иметь детей!
— Проклятье! Я ни в чем тебя не обвиняю, Вита! Ты же не слушаешь меня! Просто так получилось. Мы с Эрикой ничего планировали специально. Она забеременела, и я… Я выбрал ребенка.
— Понимаю.
А что еще я могла сказать? Я действительно его понимала. Это был козырь, против которого все мои шестерки и девятки ничего не стоили. Я проиграла.
И теперь я должна попытаться жить заново. Без Азата. Без детей. Без сна…
Спать я перестала вскоре после того, как узнала, что у моего мужа кто-то есть. С тех пор моей самой заветной мечтой стало желание выспаться.
О да! Еще одна правда этой бессмысленной жизни: под давлением разных, не самых приятных, обстоятельств наши мечты со временем мельчают. Это говорит женщина, которая в двадцать лет мечтала написать мировой бестселлер и получить за него Пулитцеровскую премию. А теперь мне тридцать один, я разведена, живу на съемной квартире, без денег, без работы, без каких-либо целей и амбиций. Вернее, есть одна цель — забыть Азата и навсегда вычеркнуть из памяти те десять лет, которые я прожила впустую, тратя молодые годы на лепку мантов и хинкали и создавая уют в доставшейся от родителей мужа двухкомнатной квартире в самом центре Москвы.
Для начала я порвала все наши свадебные фотографии. Кроме одной.
Там я запечатлена одна, сидящей за столиком новобрачных. Грустная, едва заметная улыбка, отрешенный взгляд, в руке — пустой бокал из-под шампанского.
Глядя на этот снимок, я видела себя теперешнюю, одинокую, покинутую, забытую — с пустым бокалом из-под вина. Сухого вина.
— Эй, Вита! — машет у меня перед носом моя лучшая подруга Кристя, с которой мы вот уже двадцать два года делим один капуччино в Старбаксе и маффин в МакДональдсе. Образно говоря, конечно. Потому что в то время ни о каких маффинах и капуччино мы даже не помышляли. — Аллё! Ты слышишь меня? Хватит глазеть на эту чертову фотографию! Ты в ней скоро дырку прожжешь! Может, займешь себя чем-нибудь?
— Например? — устало поднимаю на нее глаза. — Вязать я не умею, — начинаю деловито загибать пальцы, — шить тоже, вкуса я не чувствую, так что готовка отпадает, к тому же в моей квартире нет телевизора, иначе я бы уже залипла перед ним с теплым пледом и шоколадным мороженым… Ах да, — стукаю я ладошкой себя по лбу, — у меня же еще сахарный диабет! Так что мороженое я тоже не могу себе позволить.
Кристина закатывает глаза. Мне известно ее мнение о моем треклятом заболевании: руки-ноги есть, видеть-слышать могу — значит жить можно.
— Да-да, я помню то твое полное выпадение из жизни, которое длилось около десяти сезонов, — продолжает она как ни в чем не бывало, при этом наворачивая спагетти с сыром. — Как, напомни, назывался тот сериал?
— «Доктор Хаус». И ты как всегда преувеличиваешь: он длился не десять, а всего лишь восемь сезонов. Это... случилось со мной как раз после развода. Мне необходимо было забыться.
— Похоже, твой доктор Хаус не такой уж крутой, как ты о нем говорила, раз не смог вылечить твою депрессуху.
— Он-то крут. Это у меня все сложно. Каждый раз наливая себе кофе, я вспоминала как тоже самое делала для Азата. Как заваривала для него черный чай с листочками мяты и чабрецом... варила его любимое рагу с кроликом и молодой морковкой. Наши совместные завтраки и ужины... Как мы занимались любовью…
— Чтобы заниматься любовью, нужно любить. А этот сукин сын никогда тебя не любил, иначе не сделал бы того, что сделал.
— То есть не завел бы семью на стороне? — грустно заключаю я, в глубине души понимая — все, только что сказанное Кристиной, правда. Азат никогда меня не любил по-настоящему. Я — всего лишь еще одна цель, которую ему — хоть кровь из носу — необходимо было достичь. А когда он меня заполучил, я, как это обычно бывает, перестала быть ему интересной и стала бесплатным приложением к его дому и постели. С факультета журналистики я забрала документы как только получила звание супруги известного московского адвоката Азата Эгояна. И моя мечта о Пулитцеровской премии за вклад в мировую художественную литературу так и осталась мечтой. С того момента я перестала мечтать.
— Послушай, — начинает Кристина свою уже заезженную пластинку. — Тебе нужно развеяться. Сходить куда-нибудь… Да хотя бы на тот же шоппинг! Не смотри на меня так. Деньги я тебе одолжу. Отдашь, когда… когда отдашь. Ты должна с кем-нибудь познакомиться, развлечься. Только другой мужчина способен помочь тебе забыть этого… «Дон Жуана». Как видишь, я учла твое пожелание не называть его «гавнюком» или «козлом» или «кабелем» или…
— О! Это очень любезно с твоей стороны. Благодарю. Но — нет!
— Что «нет»? Ты не хочешь шоппиться? Или брать у меня деньги? Говорю же, это не проблема. Отдашь, когда найдешь работу…
— Нет, Кристя. Я не об этом. Мне не нужен другой мужчина. Мне вообще мужчина не нужен. Понимаешь?
— Честно говоря, не понимаю. Что значит тебе не нужен мужчина? Ты же создана для брака! Готовишь шедеврально, любую — даже самую убитую — квартиру ты способна превратить в конфетку, а дети — это твое призвание. Ты должна родить по крайней мере троих. А на эту скотину забей. Он и мизинца твоего не стоит.
— Ну уж нет! Никаких детей, никакого брака МНЕ НЕ НУЖНО. Все! Я заношу всех мужчин и все эти долбаные мечты о счастливой семье в черный список. Теперь на эту тему у нас наложено вето. С сегодняшнего дня я начинаю жизнь с чистого листа. Без Азата и ему подобных. Я не хочу больше страдать, Кристя. То, что я пережила за эти несколько лет… больше со мной такого не повториться. Стрессы, депрессия, бесконечные слезы по ночам в подушку — все это в прошлом. Если бы не Азат со своей пассией и ребенком, возможно, я бы не заболела и мне не нужно было бы колоть этот чертов инсулин. Но теперь я буду жить для себя. Наконец-то я смогу писать, понимаешь, Кристя? Я смогу написать книгу! Я мечтала об этом всю свою жизнь.
— Ну а пока книга не написана, ты уже думала, чем будешь заниматься?
— Думала. Стану фрилансером. Буду писать статьи на заказ. Сейчас, говорят, это востребовано.
Какое-то время Кристина сидит, задумчиво уставившись в одну точку. Она отрешенно крутит в пальцах чайную ложку, которой пару минут назад размешивала таблетки сахарозаменителя в чае — чтобы поддержать меня, Кристина уже около года не ела сладкое, мучное и прочие запрещенные мне продукты. Теперь мы налегали на горький шоколад и десерты без добавления сахара и белой муки.
Когда-то я думала, что очень ее люблю, но за последние два года — когда я узнала, что у Азата есть другая семья, более того в ней подрастает четырехлетний сын и со дня на день ожидается рождение дочери, когда мне поставили диагноз сахарный диабет — я поняла, что словосочетание «очень люблю» не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую по отношению к ней. Кристина и ее муж Эдик стали моими папой и мамой, которых я потеряла пять лет назад.
— Окей! — Кристина хлопает ладонью по столу, чай проливается, но она не обращает на него внимание. — Я знаю, что мы сделаем. В Подмосковье мне от бабули достался домик. Он небольшой, без водопровода. Но там чудесно спиться и даже настоящая русская печь имеется. Тебе лишь необходимо покрасить окна и кое-где побелить, ну и воды натаскать с колодца во дворе. Уверена, деревенский воздух пойдет тебе на пользу. Можешь писать книгу, заниматься своим… как его?.. фрилансом, заваривать чай с чабрецом и мятой. Там этого добра хватает. Ну как тебе моя идея?
Думаю я от силы пару минут.
Домик в деревне, почти в двухстах километрах от Москвы, с настоящей русской печкой…
— А там ловит интернет?
» ГЛАВА 2
ГЛАВА 2
Когда начинаешь жизнь заново, хочется подойти к этому как можно ответственнее.
В юности я вела списки, которые нередко меня выручали. Вот и сейчас я решила прибегнуть к своей давней привычке и набросала на бумаге список изменений, в той последовательности, в какой я собиралась к ним приступить.
Воспоминания мне ни к чему.
Кем я впрочем, и была последние десять лет.
С тех пор как мы с Азатом поженились, я никогда не экспериментировала со своими волосами - ни с цветом, ни с длиной. Обычные русые волосы, прямые, спускающиеся чуть ниже талии, которые я скручивала в узел или заплетала в косичку. Мне казалось, что так я выгляжу моложе. Да и Азат в первый же день нашей семейной жизни категорически запретил мне какие-либо перемены с внешностью — ни так модного тогда мелирования, ни химии, а уж о стрижке он и слушать не хотел.
Наконец-то я осталась один на один со своими волосами. И тут уж не было места никакой жалости.
Глядя на обновленное отражение в зеркале, я вдруг подловила себя на мысли, что необычайно нравлюсь себе. Короткая стрижка выгодно подчеркивала скулы и открывала шею. А от предвкушения чего-то нового искрились глаза и выступали ямочки на пухлых щеках, от которых я так и не избавилась, даже похудев до сорок шестого размера. Мало изменилась и пятая точка, но с ней воевать бессмысленно — это гены. Тем выигрышнее смотрится тонкая талия и стройные ноги. А если учесть, что мужчины любят худеньких девушек модельной внешности с тонкими ручками и ножками и пухлыми губами, то опасаться мне нечего. Мужское внимание мне не грозит, что впрочем, играет мне на руку. Я твердо решила прожить оставшуюся жизнь без оных особей под боком, без каждодневного стояния у плиты и прочего пустого времяпрепровождения, сопровождающего слово «брак».
Свои координаты я оставила только Кристе и строго-настрого наказала никому их не давать. Азату в первую очередь.
Домик в деревне оказался именно таким, каким я его себе и представляла. Небольшое деревянное строение, состоявшее из веранды, крохотной кухни, зала и спаленки, обогреваемых большой русской печкой. Деревянная лестница вела на заваленную разным хламом мансарду, откуда открывался потрясающий вид на березовую рощу и озеро. Именно здесь я решила обустроить себе кабинет.
Ковыряясь в куче пыльных матрасов, бутылей для самогонки и стопок выцветших, перевязанных бечевкой, газет, я наткнулась на старый железный сундук, в котором чего только не было. Уже к вечеру я красовалась перед зеркалом в оренбургском платке и длинной цветастой юбке, которую собиралась перешить и носить с однотонными топами и рубашками. А еще я откопала томик чудесных стихов Ахматовой и две копии Айвазовского в старинных деревянных рамах. Это были настоящие сокровища!
Марафет в доме я наводила долго и упорно в течение пяти дней. Под конец вынесла весь хлам на улицу и устроила огромный костер, в котором кануло в лету все, что так или иначе не подлежало ремонту или реконструкции.
Но кое-что из мебели я все-таки сохранила. Старый облупленный буфет я перекрасила в белый цвет, деревянные ручки заменила коваными, и теперь он служил мне на кухне местом хранения для любимых кастрюлек и тарелок с чашками. Та же участь постигла слегка перекошенный комод, который я подбила и починила, два стола, пять стульев и все оконные рамы в доме.
Стены и потолок я побелила, полы выдраила, половики и дорожки тщательно выбила хлопушкой, запаслась дровами и водой, на мансарду — едва не лопаясь от усилий — затащила стол со стулом и связки привезенных с собой книг. Единственным напоминанием о том, что на дворе все же XXI век, а не XIX, служил ноутбук, вольготно разместившийся на столе в компании небольшой лампы и вазы с полевыми цветами.
На пятый день, уже к вечеру, уставшая, с ноющей поясницей и ногами, но довольная, я наградила себя огромной тарелкой спагетти со шпинатом и просмотром любимого сериала.
Утром, расплачиваясь за немногочисленные покупки в местном сельпо, я с ужасом поняла, что мои сбережения катастрофически заканчиваются. Поэтому, вернувшись домой, я тут же села за ноутбук и всю последующую неделю посвятила поискам потенциальных клиентов.
Поначалу все шло не так гладко, как я предполагала. Но — потихоньку-помаленьку — и дело сдвинулось с мертвой точки. Уже к концу месяца я удаленно сотрудничала с несколькими журналами, а также в частном порядке создавала контент для довольно интересных веб-ресурсов.
Деньги небольшие, но на жизнь хватает. А главное — свободное время я могу посвятить написанию своей собственной книги, идею и сюжет которой я вынашиваю с восемнадцати лет.
Этим утром я встала не выспавшейся — до четырех часов ночи писала статью для одного научного сайта, для чего мне пришлось перелопатить гору энциклопедий и справочников. Но результат того стоил.
Пока варится кофе в турке, жарю яичницу с помидорами, закидываю пару кусочков черного хлеба в тостер, расставляю приборы на подносе, чтобы, как обычно, позавтракать в саду, в тени раскидистой яблони.
Устраиваюсь поудобнее в плетеном кресле, каким-то чудом сохранившемся на чердаке в сарае среди кучи ненужного барахла. Там же я откопала и местами облупленный круглый стол, который слегка отреставрировала и покрасила. Этот дуэт, как нельзя кстати, влился в романтическую атмосферу, царившую под яблоней.
— Доброе утро, Виталина Романовна! — слышу я звонкий голос своей пятнадцатилетней соседки Риты, которая почему-то решила, что я — приехавшая из-за бугра графиня, и называет меня не иначе как по имени-отчеству. В общем, у всех свои причуды.
— Доброе утро, Рита, — делаю я знак рукой, приглашая ее присоединится к моему завтраку.
Рита та еще сладкоежка, и, рассмотрев с пристрастием содержимое моего подноса, брезгливо морщится и достает откуда-то из-за спины тарелку жареных оладий со сметаной и клубничным вареньем.
— Мамка велела вам передать. Но вы же сидите на какой-то там заморской диете?
— Верно, — улыбаюсь я, понимая, к чему она клонит. — К сожалению, я такое не ем.
— Тогда вы не будете против..? — указывает она взглядом на горку аппетитных, в меру поджаристых оладий.
Поделиться книгой: