Ведьма и компания (СИ)

— Макуша, милая… — растерянно прогудел змей. — Что мне тут делать?

Милая! Он назвал ее милой!

— Как… чего? Вождем нашим станешь!

От ловчей ямы донесся слабый протестующий возглас и тут же стих, стоило Кингу Велесу хлестнуть хвостом. Зато Симаргл принялся извиваться от восторга:

— Первый Дракон… Властитель Четырех Стихий… Вождь племени человеков! Властительница будут… в восторге!

— Замолчи, Пес! — сгусток пламени ударил рядом с катающимся по земле псом, заставив его с визгом поджать хвост. Первый Дракон повернул громадную голову к Макуше, дым тонкими струйками клубился над его ноздрями. — Девочка, это невозможно.

— Почему? — опуская голову, упрямо прошептала новая Ведающая племени.

— Потому что мне это неинтересно. — уже с легкой досадой ответил змей. — Я не для того оставил Ирий, чтоб сидеть в твоем… племени. Я хочу поглядеть ваш мир… все земли, а уже потом решать, где и надолго ли оставаться.

— Что там глядеть! — завопила Макуша. Он думает, она вовсе глупа? Остров его — последняя земля, а за Большой Водой мир уже и кончается, иначе чего б к ним чужаки приходили? Шли б себе куда-нибудь в другую сторону. — Я стану твоей бабой!

— Кем? — радужный дракон попятился, а пес завыл, дрыгая всеми лапами и молотя хвостом.

— Охотник не может без бабы! Кто шкуры скоблить будет, коренья собирать, одежу шить…

— Она тебе и чешую надраит, с песочком! — выл пес.

— Я все умею! — протянула к змею руки Макуша.

Он долго, шумно выдохнул, окутываясь белым паром. Пляшущие вокруг радужной шкуры языки пламени принялись стихать, а земля перестала качаться под ногами. Длинный чешуйчатый хвост развернулся и… легонько толкнул Макушу в грудь, заставляя усесться в пыли.

— Подрасти сперва, человечка! — прогудел змей. — Я такими маленькими… и дикими… не увлекаюсь. — громадные крылья хлопнули снова… и змей медленно и величаво поднялся в воздух. Заложил круг и понесся навстречу восходящему Глазу, постепенно тая в его лучах. В изнеможении подвывающий пес полетел следом и вот они исчезли в разгорающихся на Голубом Пологе красках. Змей не оглянулся.

Сидящая в пыли девчонка медленно поднялась, постояла, покачиваясь… и зашагала навстречу старой мамонтихе. Привычно обняла толстый, как деревце, хобот.

— Ничего… — она погладила жесткую шерсть. — Охотники волокуши притянут, вытащим твоего мамонтенка. Ты на них не сердись, глупые они… и голодные… и настоящая Ведающая у племени только вот появилась…

Мамонтиха изогнула хобот и ласково подула девчонке в волосы, заставляя легкие и густые после ирийской воды черные пряди взлететь и опасть пушистым цветком. И тогда девчонка судорожно разрыдалась, пряча лицо в густой шерсти — никто не должен видеть слез Ведающей.

— Ничего… — шептала она. — Я совладаю… Погоди, Кингу Велес! — она шморгнула носом, но зло и непреклонно поглядела в разгорающийся Горячий Глаз, в сиянии которого истаял радужный дракон. — Даже я не ведаю, будешь ли это ты, твой сын, или внук — но вы еще побегаете за такими как я… маленькими и дикими! Как хвосты ваши будете за дочками и внучками моими таскаться! Так говорю я, Ведающая людей, и будет по Слову моему! — выкрикнула она.

Подобрала камень… и отправилась уговаривать старую Ведающую научит всему, что та знала. Вспомнила совет уговаривать по-умному… и выбрала камень побольше.

Конец первой истории

История вторая

До царя Гороха

Глава 1

— Змееныш! Поганый змееныш! Катись отсюда! Катись горошком!

Брошенный меткой рукой комок грязи разлетелся об… ползущую мимо хижин летнего стойбища медвежью тушу. Туша дрогнула, развернулась и стало понятно, что не сама она плывет над землей, а лежит на плечах паренька. Лапищи добытого медведя свисали, то и дело царапая растопыренными когтями по земле, пасть скалилась у парнишки над плечом, казалось, громадные зубищи вот-вот вопьются в ухо. Медведь был огромным, парень — крупным, если бы не мальчишеская курносая физиономия его даже можно принять за взрослого мужчину, но рядом с медведем и он казался маленьким. А уж напавшие на него противники не только казались, но и были мелюзгой.

— Катись из нашего стойбища! — стайка детворы, мокрой, и от пяток до макушек покрытой илом и грязью после возни в реке, порскнула в стороны, стоило добытчику медведя повернуться к ним. Отбежали на безопасное расстояние — так, чтоб не дотянуться одним прыжком, если вдруг парнишка решит бросить добычу да погнаться за обидчиками — и снова заскакали, корча рожи:

— Змееныш, змееныш! Катись горошком! — самый высокий и крепкий из малышни, размахнулся — и горсть рыбьих потрохов влепилась пареньку в лоб, забрызгав лицо и грудь.

— Что здесь происходит? — шкуряной полог хижины отлетел в сторону и низкорослый, плотный, даже пузатый, точно баба рожавшая, мужичок выбрался наружу.

— Проснулся, змеев выкормыш! — процедила склонившаяся над колодой с еще живой, плещущейся рыбой старуха и взмахом костяного ножа распластала рыбье брюхо, при этом так мрачно поглядывая на мужичка, будто представляла его на месте рыбины.

— Вода уши залила? — возвысил голос тот. — Я спросил — что за шум?

За ним из хижины, торопливо натягивая пропитанные рыбьим клеем рубахи — не всякий топор такую и прорубит! — выбрались вооруженные копьями стражники.

— Пошли отсюда! — от растянутых на берегу сетей торопливо шагал кряжистый мужик. Рявкнул — ребятня испуганно порскнула прочь, только босые пятки засверкали. Шагнул к мужичонке, оказавшись выше на голову… и склонился в нижайшем, до самой земли поклоне. — Не гневайся на детвору, змеев слуга, не хотели будить тебя! Что с них взять, дурные дети! Заигрались, вот и расшумелись. Прости.

— Что с вас взять, мы с тобой еще поговорим, вожак. — змеев слуга осклабился, а вожак заметно помрачнел. — Хочу поглядеть, с кем ваши детишки так заигрались.

Вожак помрачнел еще больше, завертел головой — и сипло выдохнул сквозь стиснутые зубы, точно хотел ругнуться, да сдержался. Парнишка с медведем, из-за которого и начался весь шум, вовсе не стоял на месте, дожидаясь, чем же все окончится. Медведя вожак увидал уже на самом краю стойбища — полностью закрывающая паренька туша медленно удалялась вдоль берега.

— Эй, стой! Вернись! Катигорошек! Тебя змеев слуга видеть желает!

Туша продолжала удаляться. Не замедляя и не ускоряя шаг, парнишка волок медведя прочь, и не оглядывался, будто и не слышал.

— Догоните его. — бросил змеев слуга и стражники сорвались с места.

— Стой, кому говорят! — догнать вроде бы неторопливо шагающего паренька оказалось непросто. Сперва стражники двигались неспешным шагом, потом быстрее и наконец сорвались на бег. — Тебе что приказали? — запыхавшийся стражник ухватился за медвежью лапу. Рывок… вцепившегося в медведя стражника поволокло по мокрому песку следом за пареньком. А тот как шел себе, так и продолжал идти.

— Арррра! — второй стражник издал раскатистый, похожий на рык, клич и выставив копье, прыгнул наперерез. Острый кремневый наконечник уперся парню в грудь. — Своевольничать вздумал, стойбищный? Воли змиевой противиться?

Парень задумчиво поглядел на него, аккуратно, даже деловито сгрузил медведя на землю… и столь же деловито ухватился за копье. Ошеломленный стражник дернул копье на себя… толстое полированное древко хрупнуло и копье переломилось, оставив в руках стражника лишь деревяшку.

— Арррра! — подскочивший сзади напарник размахнулся, собираясь ударить древком копья парню по спине. Паренек пригнулся… стражник перелетел через его голову, врезался напарнику в грудь и оба рухнули на песок.

— Ах ты ж… Да я тебя сейчас… — стражник заворочался, пытаясь подняться. Банг! Кулак паренька опустился ему на макушку. Стражник тихо и молча ткнулся носом в песок. Его напарник вскочил… только чтоб увидеть стремительно приближающийся к лицу кулак.

— Он не из нашего племени! — успел пробормотать вожак, когда змеев слуга сорвал стягивающий кожаную рубаху тонкий чешуйчатый пояс… и швырнул в парня.

Пояс развернулся в полете… оскалил клыкастую пасть и распахнул тонкие узорчатые крылышки.

Банг! — кулак паренька врезался стражнику в переносицу, опрокинув того на песок. Парень крутанулся… и сомкнул пальцы на тельце летающего змейчика. Змейчик отчаянно заверещал, рванулся… и вдруг шипение его приобрело умиротворенные нотки и он обвился парню вокруг запястья, умильно пристроив треугольную голову в ладонь. Кончиком пальца паренек почесал змейчику надбровье — тот благодарно курлыкнул в ответ.

— Ты гляди, и впрямь змееныш! И как это раньше его никто не приметил? — хмыкнул змеев слуга и неторопливо направился к пареньку. — Как зовут тебя, сын великого отца?

— Катигорошком кличут, а отца у меня нет.

— Слышал я, как тут тебя кличут. — змеев слуга присел на корточки над медведем. — Хорош бер! Шкуру снять, мяса наварить, жира натопить — на подать от вашего племени беров жир куда как сгодится. — он небрежно потрепал жесткий мех.

— Он не из племени! — снова выпалили вожак.

— Так отними бера, вона у тебя охотников сколько. — ухмыльнулся змеев слуга.

— У него отнимешь… — вожак с неприязнью глянул на паренька.

— Выходит, пробовали уже? — пухлые щеки змеева слуги раздвинула улыбка и он захохотал, пузцо под распустившейся без живого пояса рубахой запрыгало. — Чего ты им сделал?

Парень, не отвечая, усадил печально заворчавшего змейчика на землю, и взвалил тушу на закорки.

— Расскажи! — продолжал допытываться змеев слуга. — Или боишься?

— Чего мне бояться? — донеслось из-под свисающей Катигорошку на лоб медвежьей башки. — Камень кинул.

— Камень? И всего-то? — хмыкнул змеев слуга.

Вожак и несколько соплеменников невольно обернулись — громадный, уже успевший порасти мхом валун торчал прямо посреди стойбища. Змеев слуга сперва недоуменно уставился на этот валун — а потом захохотал снова.

— Чего ж теперь терпишь, чтоб в тебя грязью кидали?

— Мелкие. — пробурчал парень из-под туши и медведя поволокло прочь.

— У них отцы есть — пусть бы они ответили! — в лохматую медвежью спину крикнул змеев слуга. Лицо вожака снова передернуло ненавистью и страхом.

— Мелкие. — снова донеслось из-под туши, и парень со своей добычей окончательно скрылся за деревьями.

Незаметная стежка уводила от берега все глубже в лес, пока не уткнулась в наполовину закопанный в землю сруб. Рядом курился костерок, на протянутых между деревьями оленьих жилах сушились выпотрошенные лещи. Сидящая у сруба женщина перебирала грибы в травяном туеске. Увидев согнувшегося под тяжестью медвежьей туши паренька женщина вспыхнула радостью, вскочила навстречу…

Змеев слуга вывернул у Катигорошка из-за спины так внезапно, что женщина уронила туесок и шарахнулась прочь.

— Сынок, кто это?

— Привязались. — мрачно буркнул парень, сбрасывая тушу с плеч.

— Поздорову ли народившая Повелителю сына? — кланяться змеев слуга не стал, но голос его звучал не в пример уважительней, чем когда он говорил с вожаком племени. Но женщину эта уважительность нисколько не обрадовала, наоборот она зло глянула на сына и шмякнула его туеском:

— Говорила тебе, чтоб не ходил через стойбище? Говорила?

— Это что же, выходит, ты от Повелителя сына прятала? — сообразил змеев слуга. — Да ты не мухоморов ли обкушалась, женщина?

Катигорошек молча взял толстяка за горло и приподнял на вытянутой руке.

— Понял, понял. — цепляясь за сомкнутые на горле пальцы, прохрипел змеев слуга. — Я не собирался грозить твоей матери!

Парень разжал руки, и толстяк свалился на землю.

— А ты молчун. — потирая шею, пробурчал он.

— Чего говорить-то? — Катигорошек оттащил медвежью тушу в сторону и примерился свежевать.

Змеев слуга бросил презрительный взгляд на его каменный нож.

— На! — другой нож блеснул в воздухе — и воткнулся в дерево у головы парня. — Не могу ж я сына Повелителя нашего без справного ножа оставить!

— Никому я не сын. Только вот мамке. — буркнул Катигорошек, но к обмотанной полосой кожи рукоятке потянулся и зачарованно уставился на нож с навершием в виде головы змеи. Тот тоже был каменным, но таким ровным и гладким, что в него можно было смотреться. Парень коснулся режущей кромки и тут же сунул набухший кровью палец в рот — таким острым было лезвие.

— Ну что, хорош ножик… мамкин сынок? — усмешливо спросил змеев слуга. И хвастливо добавил. — У твоего отца, Повелителя нашего, других ножей не держат!

Мать вскинулась, готовая что-то сказать, но зверский взгляд змеевого слуги заставил ее замереть с открытым ртом.

— Чего мне там делать? — Катигорошек примерился новым ножом к шкуре медведя. — Как ты: по людям ходить, тяжким трудом наработанное отбирать да змею под хвост волочь?

— Ишь ты! Это у вас в племени такие разговоры про Повелителя нашего крылатого ходят? Ну-ну! — толстяк покрутил головой. — А в котелках у вас варево гороховое да ячменное! Откуда б те горох да ячмень взялись без Повелителя нашего Змея?

Женщина сжала губы в тонкую нитку и одарила змеева слугу недобрым взглядом, но опять промолчала.

— Нам тот ячмень с горохом не за так, а в обмен дается. — мотнул головой парень, аккуратно вспарывая шкуру.

— За так ничего и не бывает! — захохотал змеев слуга. — Да ты не боись, для сынов своих у Повелителя кус послаще найдется, чем с дикого племени подать брать. Шестеро сыновей у Повелителя, ты седьмой будешь.

— Шестеро? — начавшая собирать рассыпанные грибы женщина так и замерла.

— А ты как думала? Одна была у него? Не шибко доволен своими сынами Повелитель наш — вона, у соседних змеев-властителей есть сыновья, что и сами змеями оборачиваются, а у ближнего соседа дочка-змеица. Все в Змеево царство ушли, только иногда наведываются, лишь у нашего Господина все человеки да человеки. Но сынов своих, хоть и неудачных, Повелитель не обижает, все в гвардии его служат, и ты послужишь. Станешь у Змеева Капища жить, сытно есть, мягко спать, не придется за берами по лесам гоняться. Да и мне кой чего перепадет, коли я тебя приведу.

— Не хочу. — продолжая разделывать медведя, пробурчал парень.

— Уж не ждешь ли ты, чтоб сам Повелитель за тобой прилетел? — толстяк хлопнул себя ладонями по коленям. — В седьмом сыне, говорят, Сила особая скрыта, да только Сил Повелителю и без тебя не занимать. А, делай как знаешь. Занятный ты парень: не идешь к тем, кто радостно встретит, а остаешься с теми, кто гонит. Нож-то верни… Катигорошек. — и презрительно скривившись, протянул руку за ножом.

Без единого слова парень вернул нож и сам вернулся к работе. Змеев слуга шагнул обратно по тропинке, но вдруг остановился:

— Спросить еще хотел — кто ж мне скажет, как не Повелителя нашего подруга да сын? — не оглядываясь, бросил он. — Правду ли говорят, где-то здесь на реке, заместо того, чтоб Повелителям и кормильцам нашим, змеям крылатым поклоняться, бабе простой да псу блохастому требы справляют?

— Откуда нам знать: правда или лжа — не слыхали мы такого. — пробурчал парень.

— Виданное ли дело — простой бабе поклоняться? — подхватила его мать.

Змеев слуга покивал задумчиво.

— Так ты подумай… — бросил он парню и пошел прочь.

— …Макошь-матушка, Всякого Добра Подательница, ему простая баба! — зло закончила мать и совсем по ежиному фыркнула. — Дорогу ему запутать разве? — и сама же отрицательно покачала головой. Запрокинула голову и крикнула в кроны деревьев. — Пригляди!

Лес ответил слаженным гулом. Мать принялась собирать рассыпавшиеся грибы, сын, упорно пыхтя, свежевать медведя.

— Сынок… а может… и прав змеев слуга? — после долгого молчания вдруг спросила мать. — Сидишь тут со мной в лесу, сыч сычом, света не видишь.

— Мешаю я тебе? — парень не поднял головы от работы.

— Дурень! — крупный гриб полетел в сына и плюхнулся у самых ног. — У меня в жизни только и есть, что ты, я каждому восходу радуюсь, ведь сын мой со мной! Да только что это за жизнь у молодого парня со старой мамкой, да еще здесь, где все змеев ненавидят?

— Я не змей. Человек я! — обиженно пробурчал парень.

— Не змей. — согласилась мать. — Но добре, что не вовсе человек, люди-то, они порой похуже змеев будут. Думаешь, не знаю, как тебя дети дразнят? Вот ужо дождусь, как мамки их ко мне за помощью прибегут! Я им зелий-то наварю — до ночи из-под куста не вылезут, все лопухи в округе изведут!