Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Весь ужин Этери просидела как на иголках. На автомате разделывая кусочек индейки, она то и дело косилась в сторону незнакомца из книжной лавки. Мама любила условности, а потому все гости до единого сидели согласно определенной иерархии.

Во главе стола находился, как всегда, улыбчивый и учтивый Джон. По правую руку от него восседала Лилит, а по левую — Этери. Рядом с ней место всегда было занято тетей Амандой, матерью Джона. А вот напротив Аманды сидел увлеченный беседой мистер де Флуа. И чем дольше Этери разглядывала его, тем больше замечала странностей.

Элфи де Флуа был идеальным. И это совсем не тот идеал, о котором можно было подумать. Да, он был красив, но речь не о красоте вовсе, а о маленьких, едва заметных деталях. Так, не смотря на всю внешнюю красоту Лилит, возраст все таки отразился на ее лице (едва заметные морщинки около глаз — наглядное тому подтверждение). Этери не знала, сколько мистеру де Флуа лет, но у него были безупречные черты лица, без каких либо изъянов. Как бы он не повернулся, его волосы все так же спускались идеально ровными прядями к плечам. А когда Элфи коснулся ее руки, то девушку поразило то, насколько нежна была его кожа. И каждый раз взгляд Этери неизменно возвращался к его шее и пробивающемуся золотому свечению. Ей было любопытно узнать, что же он скрывает. А он явно скрывал, ведь каждый раз, сталкиваясь с ним, она видела, что его шея остается прикрыта. Мог ли Элфи знать что-нибудь о природе загадочного свечения? У Этери почти не оставалось сомнений, что так оно и было.

Откровенный взгляд девушки не укрылся от того, на чью голову она то и дело посылала мысленные кары. Мистер де Флуа перехватил его, очаровательно улыбнулся и переключил свое внимание на другую цель. К сожалению, этой целью стала сама мисс Фэрнсби.

— Хотел поблагодарить вас за чудесный выбор книги. Очень занимательно, — произнес он, делая глоток красного вина.

— Не стоит. Это моя работа.

Этери не была настроена вести диалог, но парень никак не отставал. Она кашлянула, одним глотком осушая бокал с водой. С каждым его словом в столовой все характернее пахло апельсинами и травами. Казалось, этот аромат скоро начнет душить.

— Я вам не нравлюсь, да? — беззлобно усмехнулся он.

— И как вы догадались? — тихо пробубнила Этери, но собеседник ее услышал и заливисто рассмеялся. Он потянулся и подхватил красное яблоко из корзинки с фруктами.

— Возвращаясь к нашему разговору в библиотеке, — сказал Элфи, в мгновение ока обретая серьезность. — Вас ведь неизвестность не только пугает, но и манит. Я прав?

Этери вздрогнула и сжала ладони, лежащие на коленях. Еще одна странность Элфи де Флуа — он видел ее насквозь, читал, как открытую книгу, даже несмотря на то, что эмоции девушка всегда оставляла при себе. Она носила темные очки, скрывающие выражение ее глаз, а он все равно раз за разом догадывался, что таится у нее в душе.

“Страшный человек”, — подумала Этери, не сводя с него пристального взгляда.

— В этом нет ничего дурного, — он надкусил яблоко, но сразу же скривившись, кинул его на тарелку. — Вы, как и многие люди, проявляете интерес к тому, что от вас скрывают.

— Скрывают? — встрепенулась Этери и даже поддалась вперед.

Парень довольно прищурился, будто бы только и ждал этого вопроса.

— Ваше прошлое, оно скрыто пеленой тумана, — он многозначительно замолчал.

— Что вы имеете в виду?

— О, вы понимаете, о чем я. Не делайте вид, что не слышали нашего с Лилит диалога.

— Я…

— Вы появились очень вовремя в библиотеке. Как раз в момент завершения разговора. Я не мог не удивиться такому совпадению, — каждое его слово было пропитано сарказмом.

Этери покосилась в сторону матери. Она как ни в чем не бывало, обсуждала с Джоном обстановку в большом зале, где после ужина должны были состояться танцы. Любовь Лилит ко всему старомодному не знала границ.

— Не бойтесь, они нас не слышат, — заметил мистер де Флуа тревогу на лице Этери. — Удивительное дело, где бы я не появлялся, за мной всюду следует ваша фигура.

— Что? — Этери задохнулась от возмущения. — Позвольте напомнить, что это вы посетили лавку мистера Ли еще до ее открытия. Вы оказались около моего дома, и именно вы беседовали с моей матерью в моем доме, — сделала она акцент на слове“моем”.

Элфи фыркнул, никак не отреагировав на перечисленные аргументы.

— Дам тебе дружеский совет, — его взгляд стал жестким. Улыбка, что еще минуту назад плясала на губах, испарилась. Теперь Элфи де Флуа смотрел на нее прямо и казался старше не на один десяток лет, — не лезь не в свое дело. Твое любопытство может аукнуться нам обоим и если в твоем случае ничего страшного не случится, то меня ждет расплата. А отдавать свои кровно заработанные, мне, если честно, не хочется, — нервно дернул он уголком губ.

Стараясь сдержать неуместную дрожь, Этери поднесла к губам хрустальный бокал с вином. Алкоголь обжег горло, согревая организм изнутри. Она не будет его боятся.

— Будь я не в себе, решила бы, что вы мне угрожаете.

— Но, к счастью, с вашим ментальным здоровьем все в порядке, и вы последуете моему мудрому совету, — после этих слов он демонстративно отвернулся от нее, заговорив с мужчиной напротив о погоде.

Этери допила вино и нахмурилась. Слова Элфи возымели эффект, но совершенно противоположный. Каким образом вмешательство Этери в прошлое Лилит может обернуться расплатой для мистера де Флуа? Не зря он тогда в библиотеке сказал, что он — прошлое ее матери. Он как-то связан с ее появлением посреди озера.

Лилит прервала размышления Этери своим не громким, но властным голосом.

— Прошу гостей пройти в большой зал.

На самом деле большой зал не столь велик, как можно было подумать. В детстве Этери занималась здесь танцами. Множество зеркал тянулись вдоль стен, с потолка свисала хрустальная люстра, а паркет был натерт воском для лучшего скольжения. Музыканты уже заняли свои места, и как только гости появились в зале, заиграли протяжную мелодию.

Мистер де Флуа, не теряя времени, пригласил на танец Лилит. Этери вновь обратила внимание на гармонию между ними. Удивительно, что Джон и бровью не повел…

— Разрешите пригласить вас, — появился перед Этери вышеупомянутый. Он протянул ей руку, и девушка с улыбкой приняла ее.

— Вальс? — узнала она мелодию с первых тактов.

— Он самый. — Кивнул Джон, уверенно ведя Этери в танце.

Рядом провальсировали Лилит и Элфи. Мама́ что-то бурно доказывала своему партнеру. Впервые на ее лице мелькало столько неоднозначных эмоций.

— Я заметил, ты уже пообщалась с нашим гостем, — сказал Джон, обратив внимание на пристальный взгляд Этери.

— Несколько фраз сложно назвать общением. Кто он такой?

Глаза Джона округлились в удивлении.

— Мама тебе не говорила? Мистер де Флуа — эмигрант, он приехал в Хоу-хэль в поисках чего-то важного.

— Интересно чего, — процедила девушка.

— Не припомню, чтобы он упоминал, — задумался он. — С тобой все в порядке? Выглядишь усталой, — его тон был переполнен заботой, и на душе Этери потеплело. О, Джон! Старый добрый Джон, заменивший ей отца. Она никогда не устанет благодарить небеса за то, что они послали ей и Лилит такого прекрасного человека, как он.

Когда Лилит привезли в больницу и выяснилось, что она ничего не помнит и идти ей некуда, на помощь пришел Джон Фэрнсби. Он случайно оказался в больнице. Результаты его анализов пришли на день раньше, и мужчина решил не откладывать поездку в долгий ящик. Там они с Лилит впервые и увидели друг друга. Сначала Джон просто пожалел бедную женщину и предложил ей кров и ночлег на первое время, но чем дольше Лилит жила под одной крышей с Джоном, тем больше проникалась к нему теплыми чувствами, которые были взаимны. Мужчину даже не испугала беременность будущей супруги. Он полюбил Этери как собственную дочь и подарил девочке свою фамилию.

— Тебя никогда не пугала неизвестность? — вырвался у Этери вопрос.

Джон рассмеялся, закрутив Этери посреди зала.

— Я женился на неизвестности. Как она может меня пугать?

— Но ты никогда не хотел понять, почему те события произошли?

Он сразу же смекнул, о чем толковала Этери, имея в виду “те события”. Его улыбка стала шире.

— Я благодарен судьбе, детка. Ведь если бы не те события, то я бы никогда не обрел такую прекрасную семью. И никогда бы не появилась ты.

Этери закусила губу, побоявшись, что предательские слезы прольются не вовремя. Нет, она бы в любом случае появилась, но не в жизни Джона. От этого осознания сердце защемило. Они остановились. Музыка стихла, а танец закончился. Этери шагнула в его уютные объятия и прошептала:

— Я люблю тебя, — почему-то ей казалось, что она прощается.

Он обнял ее столь же крепко. Аромат смолы и табака перекрыл запах апельсинов.

— А я тебя.

Завершение вечера должно было ознаменоваться пудингом и фейерверком, но для Этери он закончился грустным послевкусием и страшной головной болью.

Хагалаз

иная временная нить — шесть сотен гердрат от трубящего рога

По-военному, быстро и бесшумно хьенд шагал по коридорам дворца правящей семьи императора. Он ступал по короткому ворсу красного ковра, вдоль стен тянулись картины, портреты династии Вардан. Сводчатые потолки уходили вверх, выделяясь рельефными выступами. Хагалаз отлично ориентировался во дворце, хотя бывал тут не часто. Большую часть времени хэлл проводил в Часовых Городках — небольших поселениях, предназначенных для обучения юных всадников. В Часовых Городках дети познавали искусство войны и получали бесценные знания о бесконечном течении времени. Их обучали не только бесцельно махать мечом, но и иноземным языкам, культуре, ориентировании на местности. К тому же юные всадники насыщались духовно. Они ежедневно медитировали и изучали священные труды Морриган.

Невольно Хагалаз вспомнил Авалону Кэрролл. Маленькую и юркую девчонку с острым языком и со своей неизменной непокорностью. Из нее вышел отличный воин, как хэлл и предполагал. На самом деле Хагалаз солгал всего раз в жизни, когда впервые повстречал ее. Ему было любопытно, как девчонка отреагирует на его выпад. Она отличалась от других. Дети боялись всадников высшего звена и только в глазах Авалоны не было страха, лишь какая-то нелепая решимость. Он сказал, что ее ждет смерть, а она пообещала доказать обратное. Вспомнив лицо Авалоны, Хагалаз позволил себе легкую улыбку. Она еще покажет себя, но некое предчувствие опасности не оставляло мужчину. Возможно, из-за скорого политического приема делегации Дэхарт иль Зоро. Император принял решение вступить в коалицию с иноземцами, объединиться против Приморского королевства.

Хагалаз не одобрял скорое начало боевых действий, тем не менее, понимал необходимость данного решения. Не так давно их информаторы сообщили, что Примория начала ослабевать. Несмотря на то, что король Артур окружил себя проклятыми созданиями Дану, ему на войне не поможет даже волшебство. Империя припрятала несколько тузов в рукаве, и Артуру они ой как не понравятся.

Коридор заканчивался тупиком. Мраморные пилястры поддерживали уходящую вверх арку, а впереди к стене было приставлено зеркало. По краям оно было обработано фацетом, свет мягко струился сквозь стекло. Хагалаз остановился, рассматривая свое отражение.

“Надо бы побриться”, — подумал он, проводя большим пальцем по отросшей щетине.

— Мы кого-то ждем? — пропел женский голосок у него над ухом.

Хагалаз вздохнул и повернулся к Аврелии. Женщина стояла у него за спиной.

— Давно ты за мной идешь?

— Достаточно, чтобы понять, что ты вновь увяз в своих размышлениях, — ядовито улыбнулась она, — Ты бы не заметил меня даже приставь я копье к твоему горлу.

— Не будь столь уверена в себе.

Хагалаз отвернулся и подошел ближе к зеркалу, затем он надавил на скошенные углы, и зеркало медленно отъехало вперед и в сторону. Перед ними предстал еще один коридор, который заканчивался гигантским помещением.

Зал Совещаний.

С потолка на полупрозрачных нитях спускался десяток железных рунических колец абсолютно разных размеров. От рун исходило яркое сияние, затапливая помещение белоснежным светом. Вдоль зала вверх уходила круговая лестница, а на стенах размещались стеллажи с книгами. Их было так много, что понадобилось бы несколько гердрат только чтобы сосчитать их. Пол, состоящий из каменной плитки, также был испещрен рунами. А в сердце зала, прямо под самым большим руническим кольцом, находился обитый металлом стол, заваленный картами и бумагами. Во главе стола Хагалаз приметил Филберта и направился к нему.

Как и все хьенды Филберт почти никогда не снимал свои черные доспехи. На его оплечье, царапая доспех острыми когтями, сидел белый ворон. Птица сильно контрастировала с цветом доспеха. Йера, а именно так величали ворона, встрепенулся, громогласно каркнул и взлетев, стал кружить над столом.

— Гадкая пташка, — скривилась Аврелия. Она бросила копье на стол, опустилась рядом с Филбертом и, откинувшись на спинку стула, закинула ноги на стол. — Что думаешь? — спросила она, разглядывая карту Приморского королевства.

Хагалаз присел на краешек стола и, запрокинув голову, взглянул на кружащего под потолком Йеру. Ворон несколько раз каркнул, продолжая беспокойно летать.

— Я спрашивала про посвящение, — женщина закатила глаза, — а не про то, что ты думаешь обо мне.

Аврелия уставилась на Филберта. Тот лишь пожал плечами. Когда-то давно, когда Фил был простым всадником, что-то такое произошло в его жизни, что заставило его принять обет молчания. Хагалаз ничего не знает о тех событиях. Они никогда не были друзьями. Более того в часовых городках они постоянно соперничали между собой. Но то дела минувших дней. Сейчас же Филберт сильно изменился. Теперь его голос зовут Йера.

— Она ведь твоя ученица, Хагалаз? — беспечно продолжала хэлла, — Я видела твой взгляд. Милая девочка. Любопытно, как долго ты будешь оплакивать ее труп?

— Мы не настолько близки, — холодно проговорил он.

— А что насчет твоего сына? Если девчонка не справится, он умрет на войне. Тебе стало страшно, когда она назвала его имя?

Аврелия Лангс, она же Аврелия Непобедимая — это волк в овечьей шкуре. Хэлла обожала играть с людьми, выводить их из себя, впитывать их негативные эмоции. Ее внешность совершенно не подходила ее дурному характеру. Она забавлялась, и только Хагалаза и Филберта резкие слова никогда не задевали.

— Аврелия, — необычайно мягко произнес Хагалаз, — единственное, чего я боюсь, это то, что ты никогда не закроешь свой очаровательный ротик. Что до девчонки, — он снова воскресил в памяти ее полный решимости взгляд, — я верю в нее. Она справится.

— А если не справится, будем вместе отскребать ее останки от земли?

Йера недовольно каркнул и опустился на плечо Аврелии. Она зашипела, но скидывать ворона не стала.

— И в чем я не права? — возмутилась она. Йера издал утробный звук. — Ты тоже согласен с Хагалазом? — спросила она Филберта.

Мужчина вытянул руку, и Йера вернулся на плечо к своему хозяину.

— Просто восхитительно, — улыбнулась она. — Хорошо, я понаблюдаю за ней.

Хэлла поднялась, в ее руке засверкала хрустальная фигурка коня. Хагалаз не подал своего удивления, но уставился на нее подозрительным взглядом. Откуда у Аврелии фигура истины? Этот волшебный артефакт очень мощный, а найти его практически невозможно…

Женщина достала из-под стола свернутую карту империи и разложила ее на столе. Окинув ее быстрым взглядом, она нашла Коэтру. Фигурка была водружена на схематическое изображение дворца. Стоило коню коснуться карты, как внутри него начал белеть дым.

У Хагалаза возникло дурное предчувствие.

— Ты заговорила фигуру?

— Пока Авалона давала клятву, — кивнула Аврелия.

— С ума сошла? — он медленно встал со стола и подошел ближе. — Ты связала жизнь живого человека со стекляшкой!

— Успокойся. Ничего страшного не случится. Просто нам теперь будет известно где она находиться и жива ли.

— Еще ты забыла упомянуть, что стоит разбить ее, и Авалона умрет! Пресвятая Морриган, зачем ты это сделала?

— Никси что-то скрывают, — ее голос стал подозрительно спокойным. Хэлла не отрывала взгляд от фигуры. — Чиста сердцем и душой? Слишком обтекаемая формулировка.

— Твоя подозрительность и ненависть не знает границ! — продолжал бушевать Хагалаз. — Фигуры истины раньше использовали на заключенных. От этой идеи отказались из-за излишней жестокости!

Филберт склонил голову к правому плечу, а Йера, удобно расположившийся на левом, пару раз щелкнул клювом.

— Да, Фил, на фейри фигуры истины не действуют. Убить этих тварей не так просто, — выплюнул Хагалаз. — Зато людей легко.

Он сложил руки на груди, гневно уставившись на всадника. Филберт даже не улыбнулся, его взгляд был замутнен.

— Хочешь сказать ты одобряешь меры Аврелии?

Йера ответил за него.