Обратная сторона долга

Этот нахальный человек обладал какой-то непреодолимой притягательностью. Его серые глаза будто гипнотизировали меня. От него веяло такой силой и опасностью, что я невольно поежилась.

— Боюсь, господин офицер, я вынуждена вам отказать, — отчеканила я.

— Почему? — уже более жестким тоном проговорил Габриель.

— Потому, что вы совершенно не интересуете меня как мужчина, — на свой страх и риск я выкинула фразу, которая могла меня просто погубить в тот момент.

Офицер холодно прищурил глаза и ответил:

— Не было еще кобылы, которая бы не была мной объезжена.

— Я кобыла не из вашего стойла, — парировала я, отстранилась и сделав реверанс, быстро вернулась за стол.

Все сидящие за столом внимательно наблюдали за нами во время танца. По их лицам было видно, что они обсуждали нашу пару. Когда мы вернулись, разговор стих и воцарилась неловкая тишина. Анька нервно барабанила по столу своими тонкими пальцами. Алекс явно переживал за меня, поскольку скорее всего знал, на что способен его приятель и поэтому волна недовольства, которую он тщательно скрывал, все сильнее и сильнее накатывала на него, проявляясь в его потемневших синих глазах.

— Катюша чудно танцует, — с явным наслаждением проговорил фон Вольф.

По-моему, мой отказ только подлил масла в огонь. В ту минуту я корила себя за столь строптивое поведение.

— Для вас я Екатерина Дмитриевна, — вспылила я не сумев справиться с эмоциями и посмотрела на Аню, которая была белее скатерти в этот момент, затем на Алекса, безмолвно прося у него помощи, которая не заставила себя ждать.

— Габриель, не пристало кавалеру столь фамильярно разговаривать с дамой, — отчеканил он другу и обратившись ко мне, извиняющимся тоном сказал: — Примите извинения за моего друга, он не хотел вас обидеть.

— Ой, Алекс, вечно ты со своим благородством! — со смехом откинувшись на спинку стула воскликнул фон Вольф и ущипнул за зад проходящую мимо официантку.

— Кошмар, — пробормотала я себе под нос на русском языке.

— Что значит кошмар? — задал вопрос мне фон Вольф с усмешкой.

— Это значит, что у вас отвратительное поведение.

— Да, покладистостью я не славлюсь. Даже наоборот.

— Аня, ваша сестра слишком дерзко ведет себя по отношению к немецкому офицеру, вы не находите? — недовольно вмешался в нашу перепалку с фон Вольфом Фридрих.

— Отчего же, Фридрих? Катерина правильно всё делает. Она остается собой в нашем обществе, это заслуживает похвалы, а не порицания, — вступился за меня снова Алекс.

— Точно сказано. Мне интереснее видеть девушку с характером, чем испуганно хлопающую ресницами куклу. А здесь посмотрите-ка на нее! Она готова испепелить меня взглядом! — фон Вольф с интересом смотрел на меня.

— А мне совершенно не интересно то, что интересно вам! Я просто не собираюсь вести себя по-другому. Вы для меня такие же люди, как и все. И если у мужчины отвратительное поведение, то я не собираюсь делать вид, что это не так только потому, что он немец, — я многозначительно посмотрела на фон Вольфа.

— Дорогой Габриель, не сердитесь, — Анька включила тон лисы и продолжила, — Катя просто нервничает, для нее все это в новинку, и вы свои напористым вниманием просто напугали ее. Правда, Катюша? — с грозным видом она повернулась ко мне.

Мне ничего не оставалось сделать, как опустить глаза, изобразив отчаянное раскаяние, которого и в помине не было.

— А теперь прошу нас извинить, — продолжила подруга. — Но нам нужно домой. Вечер выдался трудным, нам нужно отдохнуть, чтоб завтра с новыми силами радовать вас всеми гранями искусства.

Она лучезарно улыбнулась, нежно поцеловала Фридриха в щеку и мы поспешили удалиться.

Пока мы ждали Сашку, который должен был подогнать машину, чтобы отвезти нас домой, к нам подошел Алекс.

— Катя, можно с вами поговорить наедине? — обратился он к нам с Аней.

— О, господин майор, вам то я могу доверить свою сестричку на все сто процентов без всяких переживаний, — прощебетала Анька и поспешила удалиться.

— Катя, скажите, пожалуйста, что вам сказал фон Вольф, когда вы танцевали? Я видел, вы расстроились.

— Ничего особенного, просто назвал меня кобылой, которую он обязательно объездит.

Голубые глаза Алекса потемнели от гнева.

— Не бойтесь его, я даю слово, что он вас не тронет. Но все же будьте с ним весьма осторожны. Я давно с ним дружу, но порой и сам не знаю, что в голове у этого человека.

— Спасибо вам, господин офицер, — я нежно прикоснулась к его руке. — Но я знаю свое место, а оно очень шаткое в этом мире безжалостных мужчин. Красивой женщине все равно придется выбирать покровителя, хочет она того или нет. Уж лучше сильный покровитель, чем толпа солдат.

Я посмотрела на пораженного моим ответом Алекса и пошла к выходу, где меня ждала нервно курящая Анька, давая понять, что больше не хочу говорить об этом,

Когда мы сели в машину, она на меня заорала:

— Ты о чем думала, когда так разговаривала с фон Вольфом? Ты хоть представляешь себе, что это за человек? И глазом моргнуть не успеешь, как очутишься в канаве, изнасилованная и с простреленной головой!

— Не кричи на меня.

— Не кричи? Я вообще не знаю, что теперь будет. Ты ж как крыса с ним, зубами клац клац клац, — прошипела она щелкнув пальцами у меня перед лицом.

— А он другого и не заслуживает!

— Катя, — уже более спокойным тоном проговорила Анька. — Этот офицер очень и очень опасен.

— Да знаю, уже это поняла, — спокойно ответила я.

— А мне кажется не поняла.

Сашка, который всю дорогу молчал, промолвил:

— Кать, фон Вольф — негодяй. И если он на тебя глаз положил, то горя не оберешься теперь. Надо что-то с этим делать.

— Этого еще нам не хватало, — устало ответила Анька и закрыла в раздумьях глаза. — Я поговорю с Фридрихом, может он поможет, если этот гад будет слишком настойчив. А так — развивай поскорее тему с фон Рихтером, на чужой кусок Габриель вряд ли захочет нападать. Кстати, о чем вы говорили?

Я вкратце пересказала наш разговор и Анька одобрительно кивнула. Больше мы в этот вечер с ней не перекинулись ни словом. У каждой голова была занята своими мыслями.

Вернувшись домой мы так же молча выпили чай и легли спать. Следующий день обещал быть трудным.

ГЛАВА 5

Проснулась я рано утром от того, что услышала тихий шепот в соседней комнате.

— Костя, поставка продовольствия будет через неделю во вторник, путь у них прежний, через мост. Партия будет большая. Если все пройдет хорошо, вы будете обеспечены продуктами до самого лета.

— Фрицы точно не поймут, что это ты передала информацию?

— Точно, не переживай. А теперь забирай картошку и уходи, патруль только что прошел по улице, следующий будет через полчаса. Ты должен успеть добраться до просеки.

Темная фигурка коренастого мужчины с большим мешком за плечами быстро промелькнула мимо меня и скрылась за дверью.

Аня тихо улеглась в свою постель.

— Ань, — проговорила я.

Анька подскочила, как ошпаренная.

— Я думала ты спишь!

— Да нет, я услышала ваш разговор. Это партизан?

— Много будешь знать — скоро состаришься.

— Как тебе удалось узнать о времени прибытия продовольствия?

— Ну, ты вчера видела, что мы пили только шампанское? А немцы очень любят красное вино. Значит, оно просто у них закончилось. А раз закончилось, значит, скоро должна быть поставка. Я спросила у проходящей официантки, нельзя ли принести бутылку, но Фридрих ответил мне, что я смогу выпить вина только через неделю в среду. А раз в среду, то поставка придет во вторник. Вот так, не вызывая подозрений я и добываю нужную информацию.

— Ну ты даешь! — я восхищенно смотрела на эту красивую и такую невероятно умную девушку.

— Ничего сверхъестественного, просто логика, — улыбнулась она мне. — А теперь ложись, есть еще время поваляться. Сегодня будет трудный день.

— А что сегодня такого особенного?

— Сегодня день рождения у Габриеля. У нас так заведено, что на каждый день рождения офицера я готовлю танцевальный номер. Немчура заказывает, что хотел бы увидеть на свой праздник, я исполняю. На день рождения Фридриха это был номер с средневековым танцем, Алекс отказался от представления, приезжий штурмбанфюрер СС как-то заказал мне ландлер, в общем у кого что болит как говорится. Сегодня Габриель.

— Тьфу, и как ты такое выдерживаешь!

— А так, Катенька. Пока все будут веселиться на дне рождения, а это будет большая часть офицерского состава, часть гестапо и комендатуры, основные силы патрулей будут сосредоточены вокруг театра и наши смогут вынести с завода патроны и передать партизанам. Вот так и выдерживаю, Катюш, так и выдерживаю, — проговорила Аня с грустью в глазах. — Танцую, а сама представляю количество патронов, которое получат наши мужики. Это стоит любых жертв, понимаешь?

Я кивнула в ответ и спросила:

— Ну, а что фон Вольф хочет сегодня увидеть?

— Да танец восточной красавицы, — она зевнула и потянулась. — Покручу пупом перед этим гадом за несколько сотен патронов, делов-то, — она изобразила круговое движение бедрами и расхохоталась.

— Ой, не могу, Ань, мне бы твой подход ко всему этому кошмару! — я схватила подушку и запустила в свою новоиспеченную подругу.

Еще немного поболтав, мы притихли, и каждая задумалась о своем. Анька, наверное, переживала о том, насколько успешно закончится сегодняшняя операция. А мне покоя не давала мысль о том, получится ли у меня окрутить Алекса. Хотя было видно, что я его заинтересовала, все же полной уверенности в успешном продвижении у меня не было.

Ход наших мыслей прервал приход матери Ани. Мария Дмитриевна зашла, держа в руках кувшин с молоком.

— А, проснулись уже, вертихвостки мои, — тяжело дыша она стала снимать старую стеганую фуфайку. — Сейчас молочка спарю вам и пойду к Марфе, захворала уж больно она, второй день не встает. Побуду у нее пока. Не дай бог помрет еще, помочь то некому ей. А так глядишь и выхожу ее. Вы тут справитесь без меня?

— Да, конечно справимся, мамочка! — Анька подскочила и крепко обняла свою пожилую мать.

У меня на глаза навернулись слезы. Я так скучала по своей маме! Еще хоть разок, последний разок обнять бы ее и прижать к сердцу, вдохнуть ее такой родной запах, сказать ей, как сильно я ее люблю. Попросить прощения за все обиды, какие я по своей глупости нанесла ей. «Мама! Моя милая и дорогая мама! Ну почему ты так рано меня оставила? Ничего, я устрою этим скотам фашистским! — подумала я. — Я все сделаю, чтоб отомстить за своих родных, которые той злополучной ночью погибли при бомбардировке нашего поселка!»

Встав с постели и накинув на плечи пальто я вышла на крыльцо. Мне срочно нужно было вдохнуть морозного свежего воздуха, иначе я завыла бы, как белуга. И только зимний воздух наполнил мои легкие, как мне стало свободнее дышать! Почему-то пришло понимание того, что мне нетрудно смириться со своим заданием, до сегодняшнего утра, как мне казалось, камнем лежащего на моих плечах. Нет, я справлюсь! Справлюсь ради тысяч тех детей, у которых еще живы их матери. Справлюсь ради тысяч тех детей, которые уже их потеряли в этой кровавой войне. И когда-то, когда закончится эта проклятая война, какая-нибудь смешная девчушка с веснушками на щеках обнимет свою маму, а я буду знать, что это и благодаря мне тоже! Что я, так рано потерявшая своих родителей, не осталась в стороне, а внесла вклад в победу над черной смертью, пахнущей порохом и дымом. Посмотрев на восходящее солнце я поняла, что именно сегодня родилась новая девушка Катя и нет ей более пути назад.

Спустя мгновение на порог вышла Мария Дмитриевна и, с испугом схватив меня за плечи, втолкнула в дом, пробурчав при этом: «Ишь ты, на морозе стоит! Заболеть поди еще не хватало». А я повернулась и прижалась губами к ее морщинистой старенькой щеке, пахнущей мятой и вереском, и тихим шепотом сказала «спасибо», мысленно обращаясь к своей маме. Как будто эти слова были сказаны для нее, словно через эту старенькую женщину она меня слышала, слышала и прощала за все. Потом так же быстро я прошла в комнату и закрыла с улыбкой дверь за Марией Дмитриевной.

Анька сидела за столом и с аппетитом уплетала пирожок, запивая его горячим молоком. Посмотрев на меня, она перестала жевать.

— Чего случилось? — спросила она озабоченно.

— Ничего, все просто отлично.

— Да ты какая-то странная.

— Нет, правда, все хорошо, думаю о вечере сегодняшнем, что сыграть то мне сегодня.

— Аааа, — протянула она, подозрительно на меня косясь, затем добавила серьезно, — похоронный марш сыграй.

Мы переглянулись и залились громким хохотом.

— Ладно, а теперь серьезно. Кать, по поводу вчерашнего твоего лязганья зубами в сторону фон Вольфа.

— Аня, все теперь будет по-другому, не переживай. Я справлюсь.

— Я тебя очень прошу, не дерзи Габриелю. От того, насколько у нас налажены отношения в театре с приходящими немцами, зависит многое. Ты же понимаешь? Фон Вольф занимает второе место по статусу после Алекса, но если Алекс человек чести, то фон Вольф полная противоположность ему. Это черт, Кать! Понимаешь? Черт!

— Второе место говоришь, — я задумчиво погладила лоб.

— Да. Я с ним в хороших отношениях, поскольку мне покровительствует Фридрих, а они с Габриелем дружат. Поэтому в твоих интересах скорее найти подход к Алексу, кабы не бежать потом от этого волка, черт бы его побрал. А теперь давай собираться, нужно еще подогнать костюм, украсить зал, дел невпроворот.

Через полчаса за нами заехал Сашка.

— Ну чего, Анюта, готова крутить пупом перед фрицем? — розовощекий парень улыбался во весь рот.

— Да ну тебя, — Анька запустила снежком в смеющегося парня и надула губы.

— Ладно тебе, не дуйся, — крутя руль машины он посмотрел на меня. — Она просто наше спасение, на самом деле. Она такую информацию порой вытягивает из этих самовлюбленных фрицев, я просто диву даюсь, как у нее это получается. Не девка, а клад!

— Да я уже это поняла, — улыбнулась я в ответ.

Машина подъехала к театру и мы, собрав пожитки, зашли внутрь. Анька принялась подгонять костюм под свою фигуру. Я же села разучивать никак не поддающийся кусок из произведения Вагнера. Вокруг все суетились. Официантки бегали и расставляли столы полукругом. По задумке во время танца именинник должен был сидеть в центре на стуле, украшенном по типу трона, а восточная красавица в лице Ани исполнять перед ним свой танец.

За час до того, как гости начали собираться, приехал Фридрих и подошел к Ане. Они начали живо о чем-то спорить. Аня отчаянно жестикулировала, хватала немца за руки и, как мне показалось, была в отчаянии. До меня долетали обрывки фраз, услышав которые я поняла, что речь шла обо мне. Решив не теряться в догадках, я подошла к этой дискутирующей парочке:

— В чем дело? — спросила я.

— Майор фон Вольф… — начал было говорить Фридрих, но Анька его перебила.

— Она не сможет, Фридрих, просто не сможет….