Красная легенда

– Мы часто в шутках упоминаем покойников, смерть, насилие. Например, на вопрос: «Где бы ты хотел, чтобы тебя повесили?» – немец отвечает: «В дрезденской картинной галерее».

Комендант лагеря не сразу понял юмор, но потом долго смеялся.

– Так вот, – продолжил Юрген, – к твоему вопросу про израильскую разведку. Я бы хотел, чтобы моя фамилия фигурировала не в расстрельных списках Моссада, а в солидной чековой книжке.

– Как я тебя понимаю, друг, – поддержал его араб, – но могу только пообещать, что теперь твои данные будут занесены в секретные списки палестинской разведки «Мухаббарат аль-Амм» с присвоением тебе звания лейтенант. Так что поздравляю, гордись.

– Спасибо, Салех, – ответил нелегал советской разведки, это было неожиданно. Ему невольно пришла мысль: «Теперь я стал лейтенантом сразу двух разведок. То ли еще будет».

– Я переговорил с руководством, мы поможем вам с оружием и взрывчаткой, – продолжил араб, не отвлекаясь от дороги. Машину он вел уверенно, даже не заглядывая в карту. Видимо, этот путь был ему хорошо знаком. – С тобой постоянно на связи будет наш оперативник. Иногда мы будем просить тебя помогать нашим сотрудникам в Европе, и мы готовы помогать вашей борьбе с империалистами. Надеюсь, ты понимаешь, что о наших отношениях не должен знать никто, даже твои товарищи?

– Конечно, уважаемый. Я правильно понял, что буду выполнять роль координатора палестинской разведки в Германии?

– Именно так, Юсуф. У нас есть люди в Европе, и мы хотим замкнуть их на тебя. Пока, как ты верно сказал, для координации, а в дальнейшем, возможно, и подчиним их тебе.

– Это потребует вложений: транспорт, съемные квартиры, взятки чиновникам. Разведка – дело дорогое. Не каждое государство может позволить себе такие расходы.

– Разведка – это глаза и уши для безопасности нашей страны, и мы хотим, чтобы они были широко раскрыты. У нас есть трудности с деньгами, но мы будем их решать. В мире есть структуры, которые готовы нас финансировать, – не очень уверенно заявил палестинец.

– Разреши высказать свое мнение, уважаемый Салех.

– Слушаю тебя, брат.

– Финансы – дело тонкое. Особенно их легализация. Я не хочу быть просителем. Ты же знаешь, что самого страшного мафиози Америки Аль Капоне арестовали не за криминал, а за неуплату налогов. Мне бы не хотелось ломать голову, чтобы объяснить, откуда появляются деньги. Самое простое, если вы поможете мне открыть пусть небольшой, но свой бизнес. Легальную фирму.

– Я рад, что не ошибся в тебе. Конечно, это был бы лучший вариант. Как ты себе это предсталяешь? У тебя есть конкретные предложения?

– Я много думал на эту тему и хочу посоветоваться с тобой. Я открываю немецкую фирму по экспорту-импорту товаров с Ближнего Востока. Заметь, не из Палестины или Иордании, а что-нибудь нейтральное: Оман, Эмираты, Египет, Турция. Мне кажется, лучше, если это будет не просто торговля, а еще и какое-нибудь, пусть небольшое, производство.

– Слушаю тебя внимательно, продолжай.

– Например, сухофрукты или специи я закупаю оптом, а расфасовку и упаковку произвожу у себя, в ФРГ или Италии. Пусть это будет небольшая фирма, но обязательно работающая по всей Европе. Широкая сеть – это хорошее прикрытие и возможность запутать ищеек.

– Тогда мы сможем легализовать через твою фирму не только деньги, но и людей как работников. Мне очень нравится твоя идея. Мы обязательно найдем такие контракты для тебя. Легальные поставки товара – это гораздо выгоднее, чем затраты на контрабандистов. Это очень хорошее прикрытие. Я в ближайшее время свяжусь с нашим руководством, так что жди от нас конкретные предложения, и запускаем это мероприятие. Только есть небольшая проблема, без решения которой никак не обойтись.

– Какая? – Юрген напрягся, хотя догадывался, о чем пойдет речь.

– Питер. Ты должен решить этот вопрос. Мы не можем рисковать. Ты меня понимаешь?

– Понимаю, Салех. – На самом деле, Питер был большой проблемой. Впервые перед разведчиком остро встал вопрос о решении насчет чьей-то жизни. Он готов был рисковать своей, но теперь надо было забрать чужую. Очень тяжелое решение.

– Приятно иметь с тобой дело, не то что с твоими товарищами. – Лицо коменданта исказила гримаса презрения.

– Что с моими друзьями? – тут же встревожился Юрген.

– Они подняли мятеж.

У Бодера окончательно сдали нервы. Его раздражало буквально все. Муэдзин, громко призывающий к намазу тогда, когда хочется спать рано утром, надоел так, что с радостью выпустил бы очередь по нему из автомата. Удручающая еда, к которой он так и не привык и был готов надеть тарелку на голову соседу, нечаянно оказавшемуся рядом. Невыносимая жара, изматывающая до дрожи так, что готов сорвать раздражение на любом подвернувшемся арабе.

И он сорвался.

Когда Юрген вернулся в лагерь, то застал непривычную для Востока картину. Среди дня, когда положено быть на занятиях, на плоской крыше дома, в котором поселили немцев, проводила время компания абсолютно голых людей. Они натянули тент от палящих лучей солнца и нежились от безделья под громкую рок-музыку из приемника.

В арабском обществе, где доминируют мужчины, тело женщины воспринимается как вместилище греха. Провоцирующее грешные мысли голое тело способствует моральной деградации истинного мусульманина. Поэтому оно должно быть максимально укутано, желательно бесформенной одеждой.

В Азии женщину еще с доисламских времен рассматривали в качестве добычи или рабыни. Нарушение этих норм порождает ненависть к носителям европейской культуры, многие молодые плохо образованные арабские юноши не в состоянии понять и приспособиться к другой культуре. Поэтому появление обнаженных немок у всех на виду вызвало всплеск агрессии, которую с трудом удалось погасить руководству лагеря.

У входа на ступеньках дома сидел обнаженный по пояс Хуберт Малер, по сути серый кардинал немецкой террористической организации «Группа Красной Армии». Если Бодер и Ульрика были вдохновителями и идейными вождями «Группы Красной Армии», признанными кумирами немецкой революционно настроенной молодежи, то Малер, бывший юрист, являлся основной двигательной силой. На нем были финансы, кадры, безопасность, да и практически вся организация.

Юрген устало присел рядом с товарищем.

– Что у нас творится, Хуберт? По-моему, мы здорово разозлили палестинцев.

– Мустафа, наш куратор, показывал на стрельбище, как надо заходить в незнакомый объект и захватывать помещение. Осторожно заходим и короткими прицельными очередями зачищаем опасные участки.

– Все правильно. И что?

– А Бодер вваливается напропалую и лупит по всему длинными очередями от бедра. Мустафа делает ему замечание. Андреас начинает орать, что для нас главное – научиться грабить банки. А при налете на банк нужно проявлять не столько осторожность, сколько напор, главное – ошеломить присутствующих, подавить их волю. Для этого больше подходит огонь не на точность, а для создания шока. Бодер беспрестанно орет на все, что попадается на глаза. Палестинский майор пообещал больше не выдавать ему патронов. Тогда Андреас замахнулся на него автоматом, Мустафа приставил ему ко лбу пистолет. Чуть не перестреляли друг друга. Хорошо, Гудрун была рядом – оттащила разбушевавшегося скандалиста. Теперь наш парень объявил голую забастовку до тех пор, пока нас не начнут учить тому, что нам надо. Так что теперь мы на занятия не ходим, а загораем в голом виде. Этим страшно раздражаем местное население, – с усмешкой рассказал немец. Непонятно было, осуждает он своего товарища или поддерживает. – Ты где пропадал, Юрген?

– Был на операции, – коротко ответил собеседник.

– Это я вижу. Кожа обгорела на солнце, руки сбиты, похудел. Даже внешне изменился: стал более мужественным, что ли. Но выглядишь победителем.

Батый оценил цепкость взгляда и проницательность Хуберта, но развивать тему не стал.

– Что будем делать, Малер?

– Ребята дошли до точки, дальше будет только хуже. Кое-чему мы тут научились. Во всяком случае, теперь при стрельбе из Калашникова не закрываем глаза. Семьдесят из ста выбивают из пистолета даже женщины. Пора домой. Нас там ждут великие дела.

– Согласен.

– Это хорошо, что ты согласен, только с чем мы вернемся? Я полагался на тебя, рассчитывал, что ты найдешь с палестинцами общий язык, сможешь получить от них оружие. Я не ошибся в тебе? – взгляд у Малера был холодный и колючий.

– Не волнуйся. Мы получим оружие. Сейчас пистолеты и немного взрывчатки. Основную партию заберем на месте, в Германии.

– Отлично. Что еще? Я же вижу, что есть что-то еще, – Юргена снова озадачила проницательности немца.

– Питер работает на американцев.

Разведчик ожидал удивления, возмущения или какой-либо другой реакции на новость, что в их рядах предатель, но немец остался совершенно спокоен. Показалось, что он даже не услышал утверждения.

– Это все?

– А что, этого мало?

– Насколько проверена информация? Это не провокация наших арабских друзей?

– Я сам видел шифровку для местного американского резидента, которую оставил Питер. Что будем делать, Хуберт?

– Пока ничего. Это наше внутреннее дело, нечего палестинцам в него лезть.

– С арабами понятно, – стал возбуждаться Батый таким странным спокойствием Малера. – Но я хотел бы конкретики. Теперь стало понятно, почему не состоялось покушение в Берлине на госсекретаря США. Нас сдал Питер. Что ты молчишь? Ты задумал какую-то игру с нашей контрразведкой?

– Очень рад, приятель, что у тебя стали появляться здравые мысли. Я юрист, поэтому всегда знал, что рано или поздно полиция или контрразведка будут засылать в наши ряды своих осведомителей. Это их работа. Кто-то приходил сам и рассказывал, что его пытаются вербовать, кто-то до сих пор под подозрением. В нашей команде я больше всего думал, что это ты заслан к нам, – голос Хуберта оставался совершенно спокойным. – Хорошая физическая подготовка, знание языков, не очень-то увлекается политикой, не падок на выпивку, деньги и женщин. Классический засланный агент.

Юрген невольно напрягся. С точки зрения любого контрразведчика, это действительно выглядело так.

– Теперь ты изменил свое мнение? – его голос предательски дрогнул.

– Да. Ты прошел проверку. Сначала у нас, в Германии. Ни один немецкий полицейский не разрешил бы своему агенту участвовать в таком количестве операций и не сорвать их. Но главную проверку тебе, уверен, устроили арабы. Не знаю, в каких операциях они тебя задействовали, но, если ты жив, значит, они тебе поверили. Они сделали нашу работу.

– Ну а как быть с Питером?

– Ты уверен, что его связь с контрразведкой для меня новость? – вопросом на вопрос ответил бывший адвокат.

«Неужели Малер вычислил, затем перевербовал Урбаха, и Питер теперь двойной агент», – пришла неожиданная мысль.

– Ты хочешь сказать, что знал об этом раньше? Почему же с ним не разобрались до этого?

– Да все просто. Пока у контрразведки есть свой человек, они поостерегутся посылать еще кого-нибудь. Зато мы знаем, как с ним себя вести. Вот если мы уберем его, тогда они пришлют другого, нового. Значит, потребуется время и силы его вычислить.

«У этого парня есть чему поучиться», – опять удивился нелегал, а вслух сказал:

– Ну и как долго он будет шпионить? Он же может сдать нас?

– Он нам нужен, чтобы пересечь границу, потом решим с ним вопрос. Контрразведка захочет взять нас на конкретном деле, в момент преступления, с железными уликами. Тогда нашим адвокатам не удастся развалить дело. До этого момента мы в относительной безопасности. Так что он поможет нам вернуться, пусть под присмотром, но зато спокойно.

– То есть благодаря ему нас не будут трогать, пока мы не залезем окончательно со всеми потрохами в мышеловку.

– Верно. Мы этим как раз и воспользуемся, а там посмотрим. Так что договаривайся побыстрее с арабами, мы скоро возвращаемся назад, в Германию. Эта жара уже достала всех до печенок.

Как они и рассчитывали, Магда привела с собой и Кристину. Режиссер согласился провести с настойчивой девицей небольшой кастинг. Кристина скромно расположилась в последнем ряду. Вскоре робко появился Карл, нервно поправляя сползающие с носа круглые очки и теребя в руках какие-то листки. Режиссер заметил его и сразу начал на повышенных тонах:

– Идите сюда, молодой человек. Прочитал я, что вы принесли. Вы думаете, он написал хорошую пьесу? – Макс почему-то обратился к Магде. Та, не зная, что сказать, стояла открыв рот. – Ерунда. Байка из эпохи рыцарей и принцесс. Кому сейчас интересны рыцари? Вот ты, Магдалена, хотела бы играть принцессу? – все больше распаляясь, жестикулировал Макс.

– Да, – тут же с надеждой ответила девушка.

– Помолчи. Пойми, Курт, мы – современный театр, и темы у нас современные, злободневные, даже провокационные. Я читал твою пьесу и чуть от скуки не уснул. Кому сейчас нужен этот сопливый романтизм. Вот, Магда, ты хочешь, чтобы тебе посвящали стихи, пели под твоим балконом по ночам серенады, приносили цветы?

– Да, – опять согласилась кандидатка в актрисы.

– Помолчи. Нам нужен конфликт, драма. Молодой человек должен преодолевать трудности, закалять характер, он должен бороться. Девушка должна страдать, потому что ее пытаются использовать, унизить, обмануть. Только через страдания закаляется характер. Я прав?

– Да, – опять проговорила Магда, ничего не понимая из сказанного.

– Помолчи. Разве может быть сейчас героиней девушка с большим бюстом, толстыми ляжками и томным взглядом, как у коровы? – эмоционально вопрошал режиссер. Заметив, что Магда опять собирается что-то сказать, заранее оборвал ее: – Помолчи. Вот, Курт, смотри, – он указал на одиноко сидящую Кристину. – Вот про кого ты должен писать. Тихая, скромная, бедная девушка. Девушка, вы страдаете?

Кристина от неожиданности не знала, что сказать, и Макс так же эмоционально продолжил:

– Конечно, страдает. Она недоедает, потому что не хватает денег. Ее обесчестил и бросил жених. Ей негде жить, потому что она сирота. Ее ждет нищета и убогость, но она борется, находит в себе силы противостоять такой жизни. Вот что нам сейчас надо. Понятно?

– Да, мэтр, – согласился несостоявшийся автор пьесы. – Где же мне найти такую героиню?

– Так вот же она! – вскричал Макс, показывая на Кристину.

– Да нет, это я – такая героиня, – пробовала переключить внимание на себя Магда. – Это меня бросили, у меня нет денег.

– Помолчи, – снова остановил ее режиссер. – О тебе речь отдельно. Ты-то как раз и будешь злой разлучницей. Короче так, герр Фогель, забирайте вот эту девушку, делайте что хотите, но чтобы через неделю у меня на столе был хороший задел для современной пьесы. Иначе я сделаю так, что вас не примут ни в одном издательстве и тем более ни в одном театре. Все.

Курт с мольбой во взгляде робко подошел к девушке.

– Ради бога, помогите мне. Только вы можете меня спасти.

– Но как? – Кристина была ошеломлена разыгравшейся перед ней сценой.

Как и рассчитывали заговорщики, человек, оказавшись под сильным эмоциональным накатом, не понимая, что от него хотят, теряет критичность восприятия и гораздо сильнее подвержен внешнему влиянию, становится более внушаемым. Таран, воспользовавшись ее состоянием, быстро уговорил Кристину отправиться с ним в кафе и обсудить сложившуюся ситуацию. Контакт состоялся. Сердобольная девушка не могла бросить в беде привлекательного и несчастного молодого человека. Конечно же, она готова была ему помочь, выручить в сложившейся ситуации.

При встрече с незнакомым человеком всегда срабатывает психологическая защита. Нам надо знать, что это за человек, который хочет с нами познакомиться, и что ему от нас надо. Требуется время и аргументы, чтобы снизить такой психологический барьер. Но если у собеседника сформировать желание вам помочь, то получается, что этот контроль, рождающий недоверие, обойден. Дистанция резко сокращается. Теперь после установления контакта встает следующий вопрос о его удержании. Здесь недостаточно только эмоционального контакта, нужна совместная деятельность. Совместный труд сближает людей гораздо быстрее и крепче, чем совместные развлечения.

В кафе, куда Курт и Кристина сбежали от Магды, все пошло, как учили Тарана на курсах в разведшколе. Надо побольше задавать вопросов о жизни собеседника. Когда новый знакомый произвел на тебя первое приятное впечатление и искренне начинает интересоваться твоей жизнью, увлечениями, окружением, то за счет появившейся эмпатии собеседник сам формирует и укрепляет чувство приязни и доверия к другому. Это схоже с техникой самогипноза.

Юноша проводил после кафе девушку на лекции в университет, а на следующий день пригласил к себе на занятие в гимназии со скаутами.

Он включил ее в одну из групп, и она с удовольствием приняла участие в соревнованиях подростков по перетягиванию каната и в эстафете, разучивала вместе с ними веселые песни-речевки. Потом они вдвоем опять пошли в кафе. Не избалованная вниманием сверстников и оказавшись теперь, как взрослая, без плотной опеки родителей, девушка попала под обаяние молодого человека. Параллельно с укреплением контакта необходимо решать задачу перехвата лидерства и доминирования. С Кристиной это не составило особого труда. Быстро пройдя стадию тревожности, она доверилась новому знакомому. Конечно, это заняло некоторое время, но Курта никто не торопил. Только контролировал.

Пришло время выхода на родителей, вернее, на отца девушки. Схема установления отношений строилась на сильном природном инстинкте – любви отца к дочери.

Александр фон Шорт отвечал за северо-восточное региональное направление в Бундесбанке. Это был волевой, довольно жесткий человек. Подчиненные его боялись и трепетали перед ним. Однако дома его авторитаризм был гораздо ниже, прежде всего потому, что его супруга, мать Кристины, имела не менее сильный характер. У них давно сложился вооруженный нейтралитет, основанный на признании равных сил, поэтому конфликты возникали крайне редко. Если ты знаешь, что другая сторона пойдет до конца, зачем рушить и ее, и свою жизнь, надо искать компромисс.

Кристина уже несколько раз приглашала Курта в гости, познакомила с мамой. Скромный юноша произвел на мать положительное впечатление, но не более. Вежлив, воспитан, а там посмотрим. В один из вечеров выходного дня, узнав, что отец дома, гость попросил об аудиенции. Папа согласился. Он уже пару раз видел молодого человека у себя в доме, наверное, пришло время составить о приятеле дочери более глубокое мнение.

– Герр Шорт, я хотел бы поговорить с вами о будущем Кристины, – сразу после приветствия начал гость. Этим он сразу удивил хозяина кабинета, и тому ничего не оставалось, как предложить молодому человеку продолжить. Интригующий вопрос сразу поднял эмоциональность общения. Интрига провоцирует рефлекс, который немцы называют рефлекс Was ist das, или любопытство. Любопытство – это бессознательное стремление к познанию, присущее не только человеку, но и многим живым существам. Над любопытством не давлеет рациональность, может быть, поэтому оно лежит в основе любого познания. То есть у него нет конкретной цели, но оно приводит к сближению сторон.

– Поясните, о чем идет речь, молодой человек.

– У вашей дочери скоро производственная практика, хотелось, чтобы она действительно попробовала свои силы как будущий архитектор.

– Ах, вот вы о чем, – с облегчением выдохнул отец. – Не вижу здесь проблем. Напишет реферат, как и все остальные студенты.

– Она хочет проверить свои творческие силы на практике, и я знаю, как это сделать. Вы можете как помочь нам в этом, так и отказаться.

В этом «нам» уже звучал вызов, как противопоставление между «мы» и «вы».

– У вас есть какое-то конкретное предложение? – в голосе отца стали пробиваться нотки раздражения.