Красная легенда

Батый понял, что сейчас ему делают предложение стать резидентом палестинского движения в Германии. Это как раз то, на что его нацеливал Центр. Связи, каналы, люди. Но для этого надо поучаствовать в крупной акции. Сможет ли он? Вопрос не в риске, к этому он готов. Вопрос: каковы будут последствия этой акции? Если он сейчас согласится и ему раскроют детали, то отказаться будет невозможно, и отсюда, из этой комнаты, живым он не выйдет. Большая игра – большие ставки.

– Рассчитывай на меня, Салех. Я готов.

– Ты примешь участие в большом деле, Юсуф. И прославишь свое имя. Я даже завидую тебе. Надо будет совершить благородное дело: освободить наших братьев из тюрем.

– Надо будет захватить тюрьму?

– Нет. Только самолет.

Глава 5

Рейс TWA 840 американской авиакомпании Trans World Airlines отправлялся по расписанию из международного аэропорта «Леонардо да Винчи» в Риме, Италия, в международный аэропорт «Бен-Гурион» в Тель-Авиве, Израиль. На борту находились 120 пассажиров и семь членов экипаж. Боинг-707 уверенно поднялся в небо, пассажиры расслабились, но не все.

Вместе с Юргеном на лайнер поднялись палестинские бойцы – лейтенант Лейла Халеф и капитан Садик Иссави. Познакомились они с Юргеном накануне на конспиративной квартире палестинской разведки в Риме. Оказалось, что вручил им новые документы, оружие и провел инструктаж Азиз, с которым Батый познакомился в Западном Берлине, в духане недалеко от мечети. Азиз сделал вид, что они не знакомы. Юрген так же не стал проявлять никаких эмоций. Только при расставании они позволили себе улыбнуться и обняться.

Кто этот человек, напарники не знали, догадывались, что европеец, отзывается на имя Юсуф. Конспирация у палестинцев была на высоком уровне. На месте выяснилось, что рейс подобран очень удачно, так как на нем, по сообщению палестинских источников, должен лететь очень влиятельный политик, посол Израиля в Соединенных Штатах Ицхак Рабин.

Роли были распределены заранее. К этому времени у палестинцев был достаточный опыт захвата воздушных судов. В этот раз основным требованием было освобождение семи бойцов из греческих тюрем и троих из израильских.

Регистрацию и паспортный контроль прошли благополучно. Проверок багажа и личных вещей не было. Группа зарегистрировалась по отдельности и поэтому оказалась в салоне на разных местах. После взлета, как обычно, пилоты попросили у бортпроводников кофе. Воспользовавшись этим, руководитель операции капитан Садик ворвался в кабину и, угрожая взорвать самолет, потребовал сменить курс на Иорданию.

Второй пилот попытался что-то сказать, но террорист четко знал, что в первые минуты захвата необходимо жестко и даже жестоко подавлять любое не то что сопротивление – любую попытку возражения. Заложники должны осознать себя жертвой. Это ломает психику, загоняет ее внутрь. Поэтому Садик сразу же ударил его рукояткой пистолета по голове, стремясь содрать кожу до крови. Вид крови всегда стресс-фактор. Это сильно подействовало и на других членов экипажа. Следом налетчик потребовал предоставить связь с землей для политического заявления и выдвижения условий.

Нападавшие не скрывали своих лиц. Юрген направился в хвост самолета, проверил грузовой отсек и с автоматом наперевес остался контролировать салон.

– Все положили руки на спинки впереди стоящего кресла. В случае неповиновения стреляю в голову. Предупреждаю, самолет заминирован.

Лейла, особо не церемонясь, вытолкала в салон перепуганных бортпроводников. У нее был компактный «Узи», больше подходящий для хрупкой женщины, чем громоздкий Калашников. Эта двадцатипятилетняя женщина, выглядевшая гораздо моложе своих лет, наводила ужас на пассажиров. Восточное скуластое лицо с широко распахнутыми глазами, казалось, пылало гневом. Она выкрикивала команды на плохом английском, но все ее понимали и тряслись от ужаса. Казалось, любое неосторожное слово может вывести ее из себя и она тут же нажмет на спусковой крючок автомата.

– Проверь у них документы, – распорядилась она по праву старшего. – Всех евреев в хвост, с остальными разберемся.

Солидный мужчина в первых, привилегированных, креслах попытался что-то сказать, но она только сунула ему под нос ствол автомата, сознательно раскровив губу, так что ему в нос шибануло запахом оружейного масла.

– Я с пятнадцати лет не расстаюсь с оружием, и оно у меня не для украшения. Ты понял, сионистская собака?!

Мужчина затих.

– Всем достать паспорта и держать их над головой, – дал команду Батый. – Обложки снять, я должен видеть, какого он цвета.

Над головами большинства пассажиров показались синие книжицы с тисненым золотом семисвечником. Все происходило безмолвно под ровный гуд моторов за обшивкой салона. По одному под резкие команды немца пассажиры менялись местами. Израильтяне пересаживались в хвостовой отсек. Через разделительные два свободных ряда разместились граждане других стран. Для большей безопасности Юрген распорядился, чтобы мужчины, представлявшие, на его взгляд, потенциальную опасность, пересели к иллюминаторам, подальше от прохода. Это ограничивало возможность неожиданного броска на налетчиков. Израильского дипломата на борту не оказалось, зато выяснилось, что строптивец с первых рядов является гражданином США и к тому же сотрудником государственного департамента.

Из-за двери кабины показался встревоженный Садик и позвал Лейлу и Юргена.

– Чертовы американцы как раз проводят военные учения в Средиземном море. Они подняли истребители и поворачивают нас с курса, – сообщил он им.

– Ты передал им условия освобождения наших товарищей из тюрем?

– Да, успел. Они обещали выяснить. До Иордании они нам не дадут долететь. Египет и Греция отказались нас принять.

– Что будем делать? – на лице женщины не было и тени неуверенности. Она была готова идти до конца.

– У нас только один вариант, – вмешался немец, продолжая внимательно контролировать салон. – Алжир.

– Нам есть с кем связаться в Алжире? – спросила Лейла. Капитан кивнул. – А если американцы не захотят пускать нас туда?

– У истребителей более высокая скорость по сравнению с Боингом. Скажи пилотам, пусть они с разворота со снижением скорости идут на посадку. Это займет минут двадцать. Янки не успеют отреагировать и проскочат дальше, а мы должны успеть, – посоветовал разведчик.

Палестинцы впервые с уважением посмотрели на Юргена. До этого они относились к нему как досадной обузе. Он же не палестинец, не единоверец.

Так и получилось. Сделав крен со снижением, лайнер освободился от цепкого конвоирования американских истребителей. Они не ожидали такого и невольно проскочили, а когда смогли развернуться, то тяжелый лайнер уже шел на траверз аэропорта Дар-Эль-Бейда в пригороде столицы Алжира. Дверь в кабину пилотов была открыта, и американец мог слышать переговоры с землей – естественно, на английском. Неожиданно он рассмеялся.

– В чем дело? – палестинка напряглась.

– Да нет, ничего. Просто аэропорт в Дар-Эль-Бейде принято называть Белый дом. Я так давно хотел попасть в Белый дом в Вашингтоне, а попал в Белый дом в Алжире. – Он захихикал, и женщина догадалась, что он пьян. В ногах у него каталась пустая бутылка из-под виски. Как и когда он смог ее опустошить, она так и не поняла. Явно профессионал.

Радиостанция пилота была включена на громкой связи. Пилот трижды запросил разрешение на посадку, но «башня» – так частенько называют наземных диспетчеров – молчала. Очевидно, там велись непростые разговоры. Когда в арабские дела вмешиваются израильтяне и американцы, то конфликтов не избежать. Только когда командир корабля ультимативно заявил, что самостоятельно заходит на посадку и пусть они пеняют на себя, диспетчер включился и стал координировать действия пилотов. Американские истребители сделали еще круг и убрались домой.

Самолет отогнали на дальнюю стоянку на краю аэропорта. С одной стороны метров через двести-триста забор из колючей проволоки, с другой – запасная полоса, а вокруг пустыня. На западе в километре виднеются здания аэровокзала и служб. Невдалеке расположен ангар и сиротливо брошенный самолет, который, видимо, разбирают на запчасти.

Резво подкатили два полицейских бронированных автомобиля еще времен английских колонизаторов, санитарный борт и несколько легковых. Летчики настроили радиостанцию на местную частоту. По ней угонщики потребовали не приближаться к самолету. Переговоры о выполнении требований вели, естественно, не сами захватчики, а представители освободительного движения. Оцепления как такового не было. Полиция и службы безопасности наблюдали, не выходя из машин.

Нестерпимо пекло солнце. Классический трюк, когда на песок ставят сковородку и разбивают в нее пару яиц, которые через пару минут превращаются в яичницу-глазунью, прошел бы здесь без задержки.

Греческое правительство в конце концов объявило через четыре часа после приземления самолета, что все арестованные в Греции террористы будут освобождены в течение одного месяца. Были предоставлены гарантии через Красный Крест. После этого всех пассажиров, кроме евреев и американца, отпустили. Израильтяне нужны были для переговоров по освобождению палестинцев из израильских тюрем, а американца планировали использовать в качестве гарантии беспрепятственного ухода тройки бойцов. Экипаж тоже на всякий случай оставили, пересадив в пассажирский салон. Отпустили только стюардесс.

Перед тем как отпустить заложников, Лейла выступила перед ними с эмоциональной речью:

– Я взяла имя Шадия на рейс 840, что по-арабски означает «благополучие», чтобы рассказать миру о преступлениях, которые израильтяне совершают против нашего народа, и продемонстрировать вам, что они не делают различий между мужчинами, женщинами и детьми. Но в своих собственных пропагандистских целях они неоднократно заявляют в вашей прессе, как мы нападаем на их «невинных» женщин и детей и насколько мы жестоки. Я хочу, чтобы вы знали, что мы тоже любим детей и, конечно, не направляем на них свое оружие. Мы изменили направление рейса 840, потому что TWA – одна из крупнейших американских авиакомпаний, обслуживающая израильские воздушные маршруты, и, что более важно, потому что это американский самолет. Американское правительство является самым верным сторонником Израиля. Оно поставляет Израилю оружие для нашего уничтожения. Он дает сионистам американские доллары, оружие, поддерживает Израиль на всемирных конференциях. Оно помогает им всеми возможными способами. Мы против Америки, потому что она империалистическая страна. Идите и расскажите всем об этом.

Оказалось, что Садик хорошо знает работу на радиостанции, у него был тайный канал связи с руководством для координации действий. После того как пилотов отправили к заложникам, капитан палестинской разведки по-хозяйски расположился в их кабине. Никто ему не мешал. Судя по всему, на связи у него было и местное подполье. Его постоянно информировали о том, что делается в аэропорту.

Лейла и Юрген периодически меняли друг друга в пассажирском салоне. Пассажиры понемногу успокоились. Теперь их донимала жара. Власти аэропорта доставили воду и несколько вентиляторов, подтянули электрический кабель. Через пару часов в противоположном конце приземлился американский транспортный Геркулес.

– Прибыли американские рейнджеры, – через несколько минут сообщил не очень приятную весть капитан.

– Понятно, – произнес Батый. – Самолет американской компании, на борту американский заложник. Значит, и заниматься нами будут американцы. Это дело престижа государства.

– Да, израильский спецназ Алжир бы к себе не допустил, – согласился палестинец.

– Видимо, американцы что-то пообещали руководству страны.

– Наверняка.

– Наши действия, уважаемый Садик?

– Ждем ответа от израильтян.

– А потом?

– Потом отдаем американца под обещание нас отпустить.

– И что, отпустят?

– Мы же никого не убили, значит, отпустят. Правда, придется месяц посидеть в тюрьме, – оптимистично заметил опытный палестинец.

– Я не хочу в тюрьме, – невольно вырвалось у Юргена. Попадать в руки полиции в его положении было недопустимо.

– Так и я не хочу, но такой порядок. Сразу выпускать нельзя.

В кабину заглянула Лейла.

– Юсуф, иди, твоя очередь стеречь пленников. Садик, может, попросим местных привезти еще воды: наша на исходе?

Ночь прошла относительно спокойно. Еще к вечеру местный араб привез тележку с водой и аптечку. С трех сторон полиция установила мощные прожектора, и самолет всю ночь был пронизан их лучами. Американский спецназ не было видно, но в том, что они здесь и уже рассматривают варианты штурма, сомневаться не приходилось. Об этом угонщиков по рации во время очередного сеанса радиосвязи предупредили местные источники.

Угон самолета получил широкий резонанс в прессе. У некоторых заложников оказались влиятельные родственники в США. Да и фигура сотрудника госдепа была довольно значимой, поэтому американцы достаточно сильно давили на израильское правительство с целью решения проблемы с арестованными палестинцами. Премьер-министр вынужден был в одном из интервью пообещать рассмотреть этот вопрос. Зацепившись за это, пусть и туманное, обещание, журналисты оповестили свои издания о готовности Тель-Авива к уступкам. Палестинское руководство посчитало, что надо воспользоваться сложившейся ситуацией и быстрее отпускать заложников, пока не произошло что-нибудь непредвиденное.

Некоторые пассажиры стали жаловаться на здоровье. В противном случае спецназ может начать штурм, и если пострадает кто-либо из пассажиров, то ответственность возложат на арабов, что даст израильтянам повод отказать в выдаче заключенных. Да и американцы долго терпеть не будут, им надо освобождать своего гражданина и самолет. Так что все были заинтересованы в скорейшем разрешении ситуации.

Юрген настаивал на активном уходе, капитан был не против, но Лейла категорически возражала. Деревенская девчонка с детства сама пробивала дорогу в жизни и очень хотела стать звездой телеэкрана. А это возможно только если сдаться властям, желательно под камеры телевизионщиков. Такая ситуация сразу выдвигала ее в руководящие круги арабского движения сопротивления. Пусть какое-то время придется провести в заточении, зато на выходе известность и карьера политика, тем более политика-женщины, ей обеспечена. Поэтому скрытый уход или смерть в результате прорыва окружения ее никак не устраивали.

Садик запросил разрешение на отход и через некоторое время получил согласие, но с обязательным условием избежать жертв среди заложников. Этот товар не должен пострадать. Так и решили. Мужчины пробуют прорваться, а Лейла остается. Она уже представила, как при любом раскладе, получится у мужчин или нет, она потребует прямую телевизионную трансляцию, торжественно передаст захваченных пассажиров и сдастся сама. А если что-то не получится, то в мире много самолетов, которые могут захватывать соплеменники, чтобы потребовать освободить сестру по вере. Теперь такой опыт есть.

– Что ты предлагаешь, Юсуф? Как будем уходить? Может, у тебя есть шапка-невидимка? – Судя по количеству вопросов, капитан хоть и согласился на прорыв, но пока не видел реального способа, поэтому нервничал и готов был в любой момент отказаться.

– Днем уйти не получится: все на виду, значит, пробовать надо ночью.

– Но прожектора все заливают светом так, что ночью светлее, чем днем, – возражал палестинец.

– Правильно, брат, – Батый старался говорить спокойно и уверенно, чтобы не дать собеседнику сорваться на эмоции и отказаться. – Значит, надо сделать так, чтобы они погасли на несколько минут. После яркого света глазам надо время, чтобы привыкнуть к темноте. Это и есть наш шанс. Согласен?

Простые логичные вопросы, когда оппонент вынужден соглашаться, позволяют снижать уровень эмоциональности и раздражительности у собеседника. Согласие хоть с чем-нибудь заставляет становиться на одну позицию даже оппонентов. В дополнение желательно подкидывать различные варианты решения. Когда человек делает выбор, то, естественно, включает через логику разум, тем самым гася излишнюю эмоциональность. К тому же выбор – это всегда рассмотрение нескольких вариантов, то есть уже элемент согласия, а не отказа.

– Это – да, но как это сделать? Перестреляем прожектора?

– Зачем поднимать ненужный шум. Мы их попросим самих это сделать. Это же лучше, чем стрельба, согласись. – Юрген уже прикинул варианты, но ему хотелось, чтобы у самолюбивого араба сложилось впечатление, что это они вместе пришли к решению проблемы.

– Это понятно, но как, Юсуф?

– Я думаю, надо сделать им предложение, которое их заинтересует, и в качестве согласия с ним они должны будут погасить прожектора на несколько минут, якобы из-за технической неисправности. Как думаешь, пройдет?

– Такое может получиться, – согласился капитан.

Напряженность у него сменилась азартом. Видимо, он понял, что легенда о том, как ему удалось вырваться из плотного кольца американского и полицейского спецназа, будет с восхищением долго передаваться среди его соплеменников. – Что предложим? Предательство?

Юрген был рад, что мысль об измене первым высказал сам араб.

– Слушай, а ведь это хорошая мысль, Садик. Напишем в записке, что кто-то из нас готов нейтрализовать двух других захватчиков и отпустить пассажиров, с условием, что власти пообещают его беспрепятственно выпустить и не преследовать в дальнейшем. Как знак согласия с таким планом попросим выключить в определенное время прожектора. Пойдет? – Батый решил, что уже достаточно говорить намеками, и зафиналил свое предложение.

– Думаю, сработает. Только надо добавить еще про миллион долларов, – почему-то смущаясь, дополнил палестинец.

«Что у вас в мозгах? Одна торговля», – подумал, но не произнес вслух разведчик.

– Миллион слишком много. Его нереально сразу собрать в этой дыре. Давай по минимуму. Сто тысяч. Согласен?

– Ладно. Пусть будут сто тысяч, – проворчал Садик и невольно вздохнул. – Пиши записку. Я запрошу посыльного с очередной порцией воды. Незаметно через него передашь.

В багаже кого-то из пассажиров Батый нашел две черных чадры – традиционное покрывало, закрывающее восточную женщину с головы до ног.

Потянулись томительные часы ожидания. Потом счет пошел на минуты. Примут власти их условия или нет? Наконец ровно в час тридцать ночи прожектора потухли. Понеслось! Несколько минут никто ничего видеть не будет.

Батый распахнул задний люк Боинга, выпрыгнул и откатился в сторону от самолета в редкие кустики. От непривычки женский просторный балахон закрутился вокруг тела, как кокон, так что он еле смог распутаться. Следом прикатилась другая фигура в черном. Глаза еще не адаптировались, поэтому они ползли по памяти. Больно ударившись сослепу о какой-то железный ящик из аэродромного оборудования, они поняли, что направление верное, и сноровисто поползли дальше к забору из колючей проволоки. Ну вот и пригодились навыки ползания по-пластунски, закрепленные на полосе препятствий в лагере палестинских террористов.

Интуитивно Батый почувствовал опасность и с силой прижал капитана к земле. Они замерли. За железный ящик, от которого они отползли всего лишь метров на пять, метнулись две тени. У одной из теней пиликнула рация, и они услышали, как приглушенный голос по-английски произнес: «Мы на месте». Бойцы американского антитеррористического отряда не стали поддаваться на соглашение с захватчиками и скрытно выдвинулись ближе к самолету для молниеносного броска.

Беглецы замерли.

Пока стояла темнота, их под темной чадрой было не видно, но, как только снова включатся прожектора, вероятность, что их засекут, резко увеличивалась. До колючки оставалось метра три. Медленно, вжимаясь в песок, молясь, чтобы ничего не звякнуло, беглецы упорно ползли в сторону ограждения. Пыль и песок забивали нос, рот, глаза. Пот катил градом. Руки до крови посекла жесткая трава, но они упрямо ползли. Свет зажегся, как всегда, внезапно. До спасительной проволоки оставался метр. Пусть не сразу, но через пару минут их засекут.

Возможно, аллах услышал их молитвы, а может быть, Лейла решила им помочь выиграть еще какое-то время. Над взлетной полосой раздался звонкий женский голос:

– Внимание всем! Мы сдаемся! Подайте лестницу, будем выпускать пассажиров.

Рация у янки снова пиликнула, оттуда донеслась команда: «Гоу». Бойцы не оглядываясь понеслись к лайнеру.

Юрген рывком преодолел остаток пути. Дальше он действовал, как учили на курсах уже разведчиков КГБ СССР. Он поймал колючку в рогатку между магазином автомата и цевьем, деревянной накладкой под стволом, затем резко перевел оружие в вертикальное положение. Первым в образовавшуюся щель полез палестинец. Чадра зацепилась за железные колючки, но, к счастью, ткань была довольно тонкая, и капитан, практически не останавливаясь, как дикий кабан, прорвался за ограду. Следом то же самое проделал и советский нелегал.

Выбраться из пустыни пешим ходом – смертельный риск, сделать это можно только на транспорте по автотрассе.

От аэропорта Дар-Эль-Бейда вели три дороги. На север – в Туггурт, на запад – в Гардая и на восток – в сторону Дебдеба через Большой Пустынный Эрг. «Эргом» арабы называют море песка. Так вот Большой Пустынный Эрг – это просто океан песка, и человек в нем не капля, а песчинка.

Полиция выставила передвижные посты на всех трех дорогах и досматривала каждый автомобиль, надеясь задержать беглецов. Ну не пойдут же они в пустыню, находясь в здравом уме, а если пошли, то искать их бесполезно.

Они пошли. В пяти километрах от аэропорта находились давно заброшенные резервуары для авиационного топлива. Большие железные бочки были установлены еще англичанами, когда они строили аэропорт в начале двадцатых годов. Со временем резервуары пришли в негодность и стали просто элементом пустынного ландшафта. От них до трассы на Дебдеб было километра полтора так же по заброшенной, едва различимой бетонке. Именно эти хорошо видимые емкости местное палестинское подполье и рекомендовало использовать как укрытие и ориентир для встречи.

До первых лучей палящего солнца беглецы успели добраться к точке встречи. Потом начался ад. Хотя они и перемещались весь день вслед за тенью, но к полудню солнце оказалось в зените и сожрало тень. Железо раскалилось так, что даже на расстоянии метра стоял непереносимый жар. Как они дотянули до времени, когда наступили спасительные сумерки, они не могли вспомнить. Память стерла из сознания этот страшный период. Только к утру, когда с одним из патрулей удалось договориться, к емкостям подкатил старенький грузовичок. Обессиленных, изможденных беглецов затащили в кузов, закидали каким-то хламом и вывезли на конспиративную точку.

Глава 6

Почти сутки Батый провалялся в полевом госпитале, приходя в себя после тяжелых суток в пустыне. Ему ставили капельницу из-за сильного обезвоживания организма, кололи стимуляторы. Крепкий молодой организм быстро восстанавливался. Еще через сутки, когда он мог уже самостоятельно ходить, ему помогли улететь в Иорданию.

Через пару часов лайнер приземлился в уже знакомом ему аэропорту столицы. Отсюда его забрал на машине лично комендант лагеря. То, что Салех сам приехал за Юргеном, было проявлением не просто вежливости, это был знак признания и уважения равного. Дорога длинная, но и обсудить им предстояло немало.

– Молодец, Юсуф. Ты отлично справился, я горжусь знакомством с таким бойцом, как ты. Наше руководство хотело с тобой встретиться лично, поблагодарить, но из-за условий конспирации руководитель палестинской разведки вынужден был отказаться от встречи. Могу сказать тебе, что только посвященные знают название этого подразделения – «Мухаббарат аль-Амм». Я согласен с нашим руководителем, что ты наш лучший секретный агент и тебя надо беречь. Поэтому чем меньше людей про тебя знают, тем безопаснее. Он лучше других знает, насколько длинны руки у Моссада и ЦРУ. Так что все публичные лавры пусть достанутся Лейле Халеф и Садику Иссави. Они уже хорошо известны израильскому Моссаду, а какой-то Юсуф, хвала аллаху, пока в их картотеке не числится. Надеюсь, ты не в претензии? – араб широко улыбнулся. Вообще, это не было ему свойственно – всегда суровый, насупленный дядька с большим грузом проблем за плечами.

– Знаешь, Салех, нас, немцев, часто ругают за то, что у нас черный юмор.

– Что значит «черный»?