Сезон охоты на невест

Рисовать бальное платье!

Шитье, между прочим, тоже было частью бытовой магии. Но моим любимым никогда не было — я могла шить на себе и под себя, но ставить это дело на поток бы ни за что не получилось. Для этого нужно понимать, что кому подойдет и тонко чувствовать клиентуру. Мой предел тонкого чутья был где-то в районе самоубийцы: я просто один раз ляпнула в девичьей компании, что вон то свадебное платье, что сейчас очередной предсмертный писк моды, смахивает на бабушкин сарафан моей кормилицы. Собственно, после этого с подружками у меня не задалось!

Но, как говорила все та же кормилица: «главное в жизни женщины найти друга».

И почему-то рисуя свое бальное платье и вспоминая житейскую мудрость доброй женщины, я думала о герцоге.

10

Утро началось обыденно. Так обыденно, что все происшествия вчерашнего дня казались какими-то нереальными. Как бывает после сна: только что происходящее было реалистично, и вдруг ты распахиваешь глаза и оказываешься в своей мягонькой постели.

Но если герцога еще можно было отнести к разряду сновидений или даже приятных сновидений, то вот надвигающийся бал напоминал о своей реалистичности письмом мачехи. Мерзотная бумажка, равно как и ее кошмарная отправительница периодически пыталась орать. Так что я придавила ее прикроватной тумбочкой, но послание, определенно перенявшее что-то от автора, сохраняло исключительную бодрость духа и продолжало время от времени пытаться повопить. Получалось такое неприятное мычание, словно в подвале у меня сидит папенькина жена и периодически воет не то на луну, не то на солнце.

Но утро все равно началось обыденно. Я с превеликим трудом сползла с кровати, мысленно ругая себя за то, что увлеклась ночью и принялась азартно вырисовывать будущее платье. Как будто имело какое-то значение, насколько хорошо я буду выглядеть на этом дурацком балу!

После короткой схватки с подушкой и одеялом, в которой мне пришлось выиграть, я умылась холодной водой, в надежде хоть как-то взбодриться. А еще потому что теплая вода почему-то не поднималась до второго этажа, а мне все было некогда заняться этим вопросом. Затем натянула свою любимое, удобное рабочее платье и отправилась красивенько раскладывать свежую выпечку на полочках. До открытия оставалось еще несколько минут, когда в заднюю дверь кто-то неистово заколотил. Вот прям требовательно, словно случился пожар.

Я бросилась открывать, но на пороге был не бригада водяных магов, а сосед. Господин Турус владел колбасной лавкой напротив моей пекарни. Мужчиной он был взрослым, солидным, как и всякий мясник. А еще потрясающим семьянином. Каждый раз, когда я видела, как его маленькая, очаровательная жена вставала на цыпочки, чтобы смахнуть с рубашки мужа несуществующую пылинку, а Турус в этот момент ловко и звонко целовал ее, я даже немного завидовала. Нет, ну всякое конечно бывало у парокчи: и мясник иногда приползла домой на бровях, и женка его с подружками куролесила, а трое пацанов погодок младшего возраста вообще время от времени давали огня всей улице… Но даже за самым грандиозным скандалом с битием посуды и летающими чугунными сковородками никогда не случалось ничего больше грохота и шума. Как однажды призналась мне сама госпожа Турус, даже сковородку она мечет не в мужа, а в какой-нибудь ненужный предмет дома, что выкинуть жалко и оставить мочи нет. Вот такая вот генеральная уборка от простых горожан.

Итак, неприлично ранний час, задняя дверь, грохот и господин Турус на моем пороге.

— Саяра, ты в порядке? — мрачно спросил этот огромный мужчина, руками гнущий подковы и залетных воришек.

— Эээ… — растерянно ответила я.

— Я видел у тебя на чердаке какое-то странно свечение! Сначала подумал, что пожар, но огня не было. Маруша заволновалась и отправила к тебе.

— Я в порядке, — честно ответила я. — За беспокойство спасибо и вот…

Быстренько сгребла несколько булочек и плюшек в корзинку, которую пару дней назад одолжила у Турусов с очень вкусной колбасой.

— …возвращаю!

Турус смущаться и отмахиваться не стал. Дело было привычное, все на нашей торговой улице делились товаром, минуя деньги. Эдакий натуральный обмен без какого-либо внутреннего курса валюты.

— Ну ты если чего — вопи. Мы завсегда поможем, — авторитетно заявил Турус и ушел готовиться к рабочему дню.

Я закрыла за ним дверь, но вместо того, чтобы продолжить раскладывать товар, прислушалась к дому. Ничего особенного услышать я не ожидала, а потому ну очень удивилась, когда поняла, что кто-то действительно шебуршит наверху!

По-хорошему надо было бежать за Турусом и отправлять могучего мясника на разведку на чердак. Но почему-то сегодня логика решила мне отказать, и я полезла самостоятельно.

В этом помещении я была всего раз при покупке дома, проверила отсутствие плесени и неучтенной живности, да и больше не поднималась. Выкидная лесенка долго не хотела опускаться, пришлось не просто постучать по ней, но еще и поугрожать и даже немного применить бытовой магии, хотя с починкой предметов у меня было совсем скверное.

В общем, шум стоял такой, что если там наверху и затаились воры, маньяки, убивцы, то они уже должны были сигануть в окно и дать деру. Так что, когда лестница наконец изволила выпасть, явно целясь мне в голову, я полезла наверх с совершенно спокойной душой, не ожидая там никого застать.

А потому оказалась крайне, ну просто до глубины души поражена, когда поняла, что у меня завелся квартирант!

11

— Ты что тут делаешь? — ахнула я. — Ну-ка кыш отсюда!

Темный и порядком захламленный чердак тускло освещало единственный источник света. И надо сказать, я к этому источнику света отношения не имела никакого. Мало того, весь дом к нему не имел никакого отношения.

Из коробки с неизвестным содержимым высунулась пернатая голова с миленьким кучерявым хохолком. Птица уставилась на меня с таким видом, будто это не она влетела в мой дом, а я приперлась на ее чердак.

— Кыш! — повторила я, но уже не так уверенно, как первый раз.

Залетевшая ко мне на чердак птица была солнечным аристелем. Маленькая певчая крохотуля со смешным, залихватски закручивающимся хохолком и непропорционально длинным хвостом обладала небольшими магическими свойствами, за что уже несколько веков как страдала. По правде говоря, несмотря на все королевские указы и приказы, солнечный аристель был видом почти что исчезнувшим и встретить его считалось большой удачей.

Ну и в моем случае еще большой головной болью, потому что у меня между прочим любопытные и беспокойные соседи, а если кто-то посторонний узнает, что на чердаке пекарни живет редкий экземпляр магической птицы, мой домик разберут по камешку.

На мое третье растерянное «кыш» птица вообще спряталась обратно в коробку, потеряв к нагрянувшей хозяйки жилища всякий интерес. А я между прочим на квартирантов не рассчитывала!

Был бы выходной, наверное, я бы еще неуверенно помялась на пороге собственного чердака, размышляя, что же делать и как быть, но время поджимало.

— Так! — угрожающе заявила я, обозначив свою решительность, и зашагала к коробке с птицей. Пока шагала топала изо всех сил, уверенная, что приближение агрессивной хозяйки дома должно спугнуть любую нормальную дикую зверушку.

Зверушка не спугнулась!

А когда я заглянула в коробку, то поняла, что платье — это меньшая из моих проблем. Про пошив платья я кое-что знала, на балах несколько раз была в свое время, герцог вообще вылетел у меня с утреца из головы, как нечто близкое к сновидению…

А вот солнечный аристель, свивший гнездо у меня на чердаке, был совершенно реален!

— Так… — задумчиво протянула я, смотря, как птица сердито сияет изо всех сих и прикрывает крыльями кладку. — Так…

Поняв, что еще один так и пернатый жилец решит, что хозяйка дома умалишенная и можно ее не бояться, я уперла руки в боки и строгим тоном спросила:

— Ты зачем здесь поселилась? Столица — не место птичкам и птенцам!

Аристель печально вздохнула и показала лапку и остатками цепочки. Понятно, бедолага сбежала от браконьеров, по дороге на радостях нагуляла прибавление и спряталась где попало.

И «где попало» оказалось моей пекарней. Выставлять на улицу животинку у меня не поднималась рука, так что пришлось смириться с неизбежным.

— Ладно, — мрачно решила я. — Оставайся…

Аристель посмотрела на меня жалостливым глазками, и я поправилась:

— Оставайся со всем приданым. Но придется соблюдать несколько правил.

Птица с готовностью закивала.

— Во-первых, никакого сияния. А то все соседи сбегутся.

Дождавшись неуверенного кивка, и мягкого уменьшения света, я продолжила:

— И никакого чириканья! Клиентов распугаешь.

Птичка презрительно щелкнула клювом, но все же кивнула.

— И никакого постоянного проживания! Встанете на крыло и кыш-кыш отсюда, пока соседские мальчишки не поймали.

Тут аристель печально вздохнула и даже не стала спорить.

— Зайду вечером — проверю, — резюмировала я, направляясь к лестнице.

Но, конечно, уже до самого открытия я успела сбегать наверх несколько раз. Теплое одеялко, забытая кем-то вязанная игрушка, тарелка с водой, тарелка с хлебом, чудом завалявшееся пшено…

В какой момент моя пекарня превратилась в птичий отель с трехразовым питанием?

12

День не шел, летел привычно, буднично, суетливо. Я торговала булочками, плюшками и пироженками, время от времени отлучаясь, чтобы что-то забросить в печь или наоборот, вынуть. Каждое тилиньканье колокольчика старалась встретить радостной улыбкой — а вдруг это герцог явился за сладеньким? Но герцог не являлся, булочки заканчивались, а рабочий день подходил к концу.

Наконец, продав последнюю булку, я поплелась наверх проверять моих новоявленных питомцев. Каково же было мое удивление, когда я поняла, что аристелька ничего не съела!

— Ты чего?! — возмутилась я. — Кормящей матери нужно хорошо питаться. Ешь!

И придвинула ей тарелку.

Редкая птичка в ответ лишь вздохнула тоном полным безысходности. И тут до меня дошло.

— Ты это не ешь? — спросила я подозрительным тоном.

Аристелька покачала головой. Кучерявый хохолок печально помотался туда-сюда.

— А что ты ешь?

Птица начала живо рассказывать о своем рационе на птичьем языке. Спустя минуту красивой переливчатой трели я очнулась.

— Все-все, поняла. Поняла, что ничего не поняла.

Хотелось упасть своим графским профиле в подушку, ну в крайнем случае усадить свой графский филей за швейную магию, а придется шагать в городскую библиотеку и изучать аристелей.

Ну вот какой из меня орнитолог, а?

Орнитолог может быть и никакой, а арендодатель ну очень ответственный. Так что, закрыв пекарю на один большой амбарный замок и множество маленьких магических защелок, я отправилась в городскую библиотеку.

В столице городская библиотека была не просто каким-то там скучным архивом поеденных молью и плесенью книженций. Это была королевская библиотека, пафосная и на самом деле очень даже неплохая. Но тут конечно сначала это было место мажористых интеллектуалов, а уже потом библиотека.

На ступенях здания стояли, сидели и всячески кучковались светлые юные умы. Они потягивали из стаканчиков перемолотые овощи, носили пеструю одежду, слабо сочетаемую меж собой, не носили носок и надувались от собственной важности.

Пока я преодолевала ступеньки до входа успела нечаянно подслушать обрывки разговоров этих будущих гениев современности.

— …и мы организовали встречу, чтобы обсудить предстоящую встречу!.. — говорил юноша в нелепом клетчатом костюме.

— …я ем только овощи и фрукты уже третий год и чувствую себя превосходно! — радостно заявляла девушка с пергаментной кожей.

— …и я сказал им, что у мои магически биоритмы не совпадают с концепцией их рабочего графика… — с самым высокомерным видом рассуждал тощий тип.

Сложнее всего, конечно, было идти с серьезным лицом и делать вид, что я ничего не слышу. Но я слышала! И меня просто разрывало от страстного желания совершенно по-плебейски заржать.

Учитывая, что на ступенях городской библиотеки по старой доброй традиции мялись безработные выпускники магических академий, большинство этих крайне важных заявлений по сути своей были сотрясанием воздуха. Вторые-третьи дети аристократов, без шансов на внятное наследство всегда были головной боль власти. А уж когда их концентрация достигала неприличного значения, то можно было смело утверждать, что действие происходит у городской библиотеки.

В которую я вошла, старательно кусая щеку изнутри, чтобы своим хохотом не спровоцировать очень важных персон.

Собственно, только это и спасло меня от выражения нелепого удивления на лице, серьезную моську я старательно сохранила. А вот слова вырвались!

— Вы?!

13

Беркант

— Да хватит ржать уже! — рявкнул я, раздраженно наблюдая за тем, как мой лучший друг, между прочим король и все такое, хрюкая от хохота сползает под стол.

— Ыыыы… — донеслось из-под стола.

— Август!

— Все-все… — поднимаясь обратно в кресло заверила меня это коронованная рожа с трудом сдерживая ржачь.

Его Величество глотнул воды, сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь найти душевное равновесию, и заявил:

— Ну, все не так плохо. Она владеет пекарней, значит, как минимум умеет считать. Ну и пекарня опять-таки, значит, голодным ты не останешься…

— Август!! — рыкнул я, и стекла в оконных рамах жалобно тренькнули.

— Ну серьезно, все могло быть хуже! Она могла быть безграмотной прачкой, например. Или замужем.

Я зыркнул на друга, мысленно обещая мучительную смерть под завалами бюрократических бумажек, если он не угомонится. Август, видимо, угрозу уловил, и развивать тему не стал.

— Ладно, а если серьезно, что ты собираешься делать?

Я выразительно посмотрел на короля и произнес:

— Знаешь, у меня такие заслуги перед короной…

— Ой не начинай, — закатил глаза Август.

— И столько всяких наград за боевые действия…

— Ну еще бы, с нашими-то соседями, — буркнул король.

— В общем, — решил я не ходить вокруг да около, — может ты подаришь моей истинной какой-нибудь ненужный титул?

Август мгновенно растерял всю веселость.

— Безотносительно того, что раздавать женщинам друзей титулы — путь к разладу внутренней политики, ты должен понимать, что баронский или даже графский шильдик ее не спасет. Наши шакалы ее сожрут, — серьезно проговорил друг.