Песня Волчьей луны (СИ)

Ирвин улыбнулся. Шейла была прекрасной спутницей для князя — верной, послушной, молчаливой и сильной. Что она скажет теперь, когда Киган должен вступить в настоящий брак? Ирвин сомневался, что Шейла просто соберет вещи и вместе с детьми уедет из дворца — а спасительница королевства не потерпит, чтобы рядом с ней жила женщина, которая раньше разделяла ложе с князем.

— Я рад за вас, — искренне сказал Ирвин. — Что ты думаешь делать… со всем этим?

Киган усмехнулся. Ирвин открыл глаза, посмотрел на брата: от того веяло печалью и тоской — все это исчезнет сразу же, как только здесь, в коридоре, появятся посторонние, люди должны видеть своего князя сильным и несокрушимым. Но пока рядом с Ирвином сидел обычный молодой мужчина, усталый, придавленный к земле своим долгом.

— Что сделает ее отец, если я отправлю принцессу назад? Со всеми почестями, с щедрыми дарами, с ледарином, которого им хватит на год? — предположил Ирвин.

— Королю Якобу нужен весь ледарин из наших недр, а не годовая поставка. По счастью, его нет на полуострове, — произнес Ирвин. — Знаешь, я тут бродил на первом этаже, пока она делала уколы детям… Что, если план короля на самом деле таков: через год Арьяна умирает при родах, а он вводит войска, чтобы поддержать права своего внука или внучки? Она ему не дочь на самом деле, но важно то, что есть в документах.

Ирвин нахмурился. Когда-то отец, слушая Ирвина, говорил, что тот читает слишком много книг, если не бегает в волчьем обличье — но никогда не требовал замолчать.

— Почему это она должна умереть при родах? — возмутился брат. — Наша медицина одна из лучших в мире!

— Потому что она будет не нужна. Куда девают ненужные фигурки с игровой доски? Правильно, кладут под доску, в ее случае, гробовую. Есть много способов убить человека. Король Якоб выпустил чуму на наших детей. Он придумает, как избавиться от дочери.

Взгляд Кигана сделался тяжелым, заставляющим пригибать голову к земле. На Ирвина сейчас смотрел не брат, а владыка — и обычно за таким взглядом следует приглашение проследовать в тюремную камеру.

— Иногда я забываю, что с тобой не все в порядке, — сказал князь. — Твои фантазии звучат очень живо. Ну как бы король Якоб выпустил чуму? О чем ты говоришь?

— Она распространяется через воду. Кто мешает королю приказать вылить пару пузырьков с ядом в приграничные ручьи? Ему все это очень выгодно, согласись. Он уже оттяпал нашу землю… и со временем заберет все. У нас очень мало времени, Киган. У нас его почти нет.

Князь устало провел ладонями по лицу. В детстве Ирвин все никак не мог понять, почему должен называть брата князем и кланяться ему — это же Киги, брат, с которым они играли в одни игрушки и читали одни книги.

— Я уже передал несколько пузырьков в исследовательский центр. У нас будет свое лекарство, — произнес Киган, и Ирвин улыбнулся: новость была не просто хорошей, а отличной. — Викерет уехала утром в Шебедан, намекнет королю Эдриху о возможной вспышке сонной чумы.

Ирвин согласно кивнул. Шебеданский владыка Эдрих был старым другом и союзником: его помощь понадобится, если дело все же дойдет до войны. Он хотел было похвалить посланницу Викерет, но не успел: на лестнице послышались шаги, и Ирвин увидел канцлера Лотара.

“Вот кто решит все наши проблемы”, — подумал он. Лотару было слегка за пятьдесят, но опыта в интригах у него было столько, словно он прожил несколько сотен лет. Из-за многих часов, проведенных за книгами, он заимел привычку сутулиться, носил небольшие очки, смотрел спокойным и добродушным взглядом, часто играл в карты и проигрывал, никак не мог уложить свои взлохмаченные редеющие волосы в приличную прическу, одним словом, всеми силами создавал впечатление этакого простака, своего парня, но все равно было ясно: этот достойнейший господин редкостная змея — и лучше иметь его среди друзей, чем среди врагов. Конечно, если у змеи могут быть друзья.

— Государь, ваэрин, — с поклоном произнес он. — Рад встретить здесь вас обоих, у меня очень важная новость по поводу ее высочества Арьяны.

Ирвин невольно ощутил, как холодеет спина в предчувствии серьезных проблем. Они с братом подвинулись, Лотар сел на скамью между ними — шутки и переговоры кончились, начался импровизированный военный совет. Если отец всеми силами старался отодвинуть Ирвина от дел государства, то Лотар, наоборот, считал полукнязя чуть ли не своим преемником.

— Из достоверных источников мне стало известно, что ее высочество — дочь королевы, но не короля, — негромко сообщил Лотар. — Вам отправили бастарда, государь, и приказывают взять ее в жены. Хармиран не может подвергнуться такому унижению. А унижение — повод избежать благодарности.

* * *

— Ваше высочество, пора.

Арьяна осторожно вынула иглу, отложила шприц в металлический контейнер для стерилизации, отметила, что на пухлых щеках спящей трехлетней девочки появляется румянец, и только после этого обернулась к Бейлин.

— Князь ждет вас во дворце, — объяснила телохранительница. — И совет Хармирана тоже. Если вы не приедете, это сочтут неуважением.

Арьяна кивнула. Обернувшись к новой группе медсестер, она быстро объяснила, что нужно делать и на что обращать внимание, и вышла из палаты вслед за Бейлин. Ирвина не было — возможно, он ждал ее на первом этаже госпиталя — и Арьяна вдруг ощутила едва уловимое неудобство.

Она будто бы начала привыкать к полукнязю. А теперь вот его нет рядом.

Арьяна отбросила эти мысли как ненужные. Пока незачем об этом думать, пока ее задача — спасать детей. Ну и побеседовать с будущим мужем, конечно. При мысли о Кигане и его сыновьях, которым Арьяна сделала уколы одним из первых, ей становилось неловко. Все это было неправильным. Арьяна не собиралась разрушать чужую семью — она видела, с какой горькой любовью князь смотрел на сыновей, и чувствовала себя лишней. Кусочком мозаики, который впихивают на чужое место, а он не хочет и не может его занимать.

Надо же, во время работы она совсем не думала ни о князе, ни об их будущем браке. А теперь вот мысли закружились встревоженными осами, и ни одна не была хорошей.

Ирвин в самом деле стоял в просторном холле первого этажа — Бейлин посмотрела на него так, словно готовилась снова вытащить пистолет. “Он будет рядом, — подумала Арьяна. — Всегда. Даже когда я выйду замуж, и князь Киган поведет меня в опочивальню”. От одной мысли об этом становилось холодно.

— С вами хочет пообщаться наш канцлер Лотар, — хмуро сообщил Ирвин, когда они сели в княжеский мобиль — просторный, с дорогой отделкой и плавным ходом, он ничем не уступал тому, который был у короля Якоба. Арьяна поняла, что больше не может называть его отцом. — Он руководит нашей внутренней и внешней разведкой. Я не говорил ему о том, что вы бастард, но он об этом знает.

Арьяна поежилась. День выдался солнечным и ярким, мобиль летел по ниткам широких улиц, то ныряя в туннели в горе, то кружа по петлям серпантина, но ни воздушное очарование города, ни пышная и буйная южная природа не могли ее увлечь и успокоить.

— Чего мне ждать от нашего общения? — спросила она. Ирвин неопределенно пожал плечами.

— И Киган, и Лотар, и я хотим одного. Чтобы Хармиран остался независимым государством, а не превратился в заплеванную провинцию Варандана. Вы спасительница княжества, Арьяна, это все понимают и благодарят вас.

— Но?

Ирвин посмотрел Арьяне в глаза и на какое-то время она снова застыла под этим взглядом хищника, направленным на жертву. Ей бы надо было понять, как вести свою игру, чтобы выжить — но все это время Арьяна думала лишь о том, что должна спасти детей. Она не успела проработать собственный план — и это могло ее погубить.

— Но вы бастард. Требовать, чтобы князь Хармирана взял вас в жены — это сознательно унижать нас, — ответил Ирвин. — Вот что: мне нравится ваша стойкость. Лотар, возможно, будет давить на вас — не поддавайтесь.

— Давить? Что я такого сделала?

— Оказались пешкой в чужих руках, а пешек едят. Вы спасли наших детей, мы вам благодарны, но сколько стоит уже оказанная услуга? — Ирвин едва уловимо улыбнулся и посмотрел в окно: мобиль въезжал в широко раскрытые ворота королевского дворца. Полукнязь дотронулся до запястья Арьяны, и она не отстранилась. — Я с вами, Арьяна. Я сделаю все, чтобы вас защитить.

Торопливо подбежавший помощник открыл дверь мобиля — Арьяна вышла, опершись на руку Ирвина, и негромко сказала:

— Не думала, что здесь кому-то придется меня защищать.

Ирвин улыбнулся, и Арьяна мельком ответила, что при всей его жесткой некрасивости, у него очень приятная улыбка — она словно озаряла скуластое лицо полукнязя изнутри, делая его почти привлекательным.

— Здесь никто не причинит вам зла, Арьяна. Но вы — проблема, которую нужно решить.

Должно быть, встреча жениха и невесты планировалась более торжественной: здесь, возле дворца, должны были толпиться зеваки, а журналисты пробивались бы через толпу в поисках выгодного ракурса. Но никого не было — парадный плац был пуст, и Арьяна с Ирвином шли по нему в сторону дворца, словно по сцене. Ни утонченная красота широкой белоснежной ленты фасада, ни причудливый золоченый орнамент, ни античные статуи не привлекли и не отвлекли Арьяну.

Сколько стоит уже оказанная услуга?

Они вошли во дворец, быстрым шагом поднялись по парадной лестнице — замелькали залы, мраморные бюсты, картины на стенах, изящная мебель тонкой работы, безмолвные слуги, смотревшие куда-то в пустоту. Арьяне казалось, что ее ведут на эшафот — и ощущение усилилось, когда они с Ирвином вошли в небольшой зал и оказались перед круглым столом, во главе которого сидел государь Хармирана.

Киган улыбнулся, поднялся, приветствуя принцессу. Следом за ним поднялись и остальные: генерал с иконостасом орденских планок, белобрысый толстячок неприметного вида, немолодой худощавый мужчина с какими-то змеиными повадками. Арьяне поклонились — она поклонилась тоже, и Киган произнес:

— Я счастлив наконец-то поговорить с вами, ваше высочество. Присаживайтесь, нам с вами предстоит крайне серьезный разговор.

Глава 2

На приватную беседу с варанданской принцессой собрались все, кто решал, как будут идти дела в Хармиране. Опустившись в кресло рядом со своей истинной парой, Ирвин отметил, что собравшиеся настроены относительно дружелюбно — значит, Киган уже решил, как поступить. На столе рядом с братом лежал мгновенник, письмо, которое перебрасывают заклинанием, и Ирвин узнал изящный почерк посланницы Викерет. Судя по спокойствию собравшихся, она уже успела поговорить с Эдрихом и получить очередное подтверждение его верной дружбы и военной поддержки взамен на поставки ледарина со скидкой.

Отлично.

— Прежде всего, Арьяна, я хотел бы поблагодарить вас за спасение наших детей, — произнес Киган, и было видно, что, несмотря на официальный тон, он говорит по-настоящему сердечно, не как князь, а как отец, который едва не потерял сыновей, и теперь не скрывает своего счастья от того, что все плохое наконец-то осталось позади. — Хармиран никогда не забудет, как решительно и смело вы пришли на помощь его детям. Я наблюдал за вашей самоотверженной работой в госпитале. Это был настоящий подвиг.

Арьяна улыбнулась, как и требовал этикет, но голубые глаза остались холодными и темными.

— У меня еще много работы, — ответила она. — Детей продолжают привозить. Некоторые уже спят, некоторые пока сражаются со сном.

— Лекарства достаточно? — осведомился Лотар. Принцесса кивнула.

— Более чем.

— Прекрасно, прекрасно, — Лотар смахнул невидимую пылинку с рубина в перстне на безымянном пальце. Ирвин вспомнил, как доволен был канцлер, когда выиграл цацку в карты. — Ваше высочество, кто ваш отец?

Вопрос был задан резко и без перехода, чтобы ввести Арьяну в замешательство. Получилось — руки девушки едва уловимо дрогнули. Ирвин уловил солоноватый запах ее волнения.

— Мой отец — его величество Якоб, — с ледяным достоинством ответила принцесса. — Полагаю, вам это известно.

Общение с Лотаром всегда было похоже на отравленную конфету: сперва шла сладкая часть — похвала и благодарность князя — а потом наступал черед яда.

— Арьяна, поверьте: вы среди друзей. Ни одна живая душа в Хармиране не желает как-то обидеть или оскорбить вас, — Киган смотрел на принцессу с искренним теплом, и Ирвин недовольно подумал, что брат, пожалуй, влюбится. В спасительниц мира всегда влюбляются. — Но наша общая ситуация не слишком-то приятна, и сейчас мы должны найти выход, который устроит всех.

— Я понимаю, — кивнула принцесса. От нее повеяло холодком, словно девушка надела ледяные доспехи. “Посмотри на меня”, — подумал Ирвин, но Арьяна не обернулась в его сторону.

Сейчас все решения принимал Киган, князь хармиранский. Она не сводила с него взгляда.

— Я буду говорить прямо, уж позвольте мне, старику, такую привилегию, — промолвил Лотар, и Ирвин мысленно ухмыльнулся.

Любит же канцлер прибедняться! Если судить о том, что веселые обитательницы Зеленой слободы рассказывают о его постельных подвигах, он даст фору всем молодым.

— По долгу службы я обязан знать все секреты и темные тайны. И я знаю вашу. Вы ведь не дочь короля Якоба, Арьяна. Ваш настоящий отец — Рабан Оллер, гранд-адмирал. Достойнейший человек! Храбрец, герой, искренне любил и любит вашу матушку, но… Вы бастард, моя милая. Вы дитя измены и порока, вы порождение похоти и бесчестия. И брак с вами для владыки хармиранского попросту недопустим. Узнав о вас, я сразу же задался вопросом: как это соотносится с княжеской честью?

— Никак, — откликнулась Арьяна. Она побледнела, стиснутые в замок пальцы были словно высеченными из мрамора. Отправляясь сюда, она меньше всего ожидала, что ее прилюдно отхлещут по лицу грязными тайнами семьи.

— Верно, никак, — согласился Лотар, и Киган тотчас же добавил:

— Арьяна, повторяю: ни господин канцлер, ни я, ни кто-либо еще сейчас не хочет вас оскорбить и унизить. Вы среди друзей, пусть эти друзья и говорят горькие вещи. Да, вы бастард. Да, я не возьму вас в жены, мы не равны по праву рождения, и письмо о моем отказе уже отправлено вашему отцу. Но вы — спасительница Хармирана, и я щедро вознагражу вас.

Ирвин провел ладонями по лицу. Отправляясь сюда, принцесса вряд ли ожидала, что наградой за спасение детей будет брак с оборотнем.

— Вот мой именной указ, — продолжал Киган. Секретарь, который бесцветной тенью держался в стороне, протянул открытую папку с бумагами; князь вынул верхний лист. — Я благословляю ваш брак с Ирвином, моим братом, младшим князем Хармиранским. Отныне вы именуетесь ее высочеством Арьяной, младшей княгиней Хармиранской.

Арьяна сжала пальцы еще сильнее. Ирвин прекрасно понимал, что он для нее незавидная партия. Не тот мужчина, о котором может мечтать девушка.

Впрочем, кто и когда обращал внимание на девичьи мечты?

— Для бастарда это вершина, которой он может достичь, — улыбнулся Лотар и дружеским жестом любящего дедушки похлопал Арьяну по стиснутым пальцам. — Ну, ну, милая моя! Не стоит так волноваться! Вас прислали сюда, чтобы вы спасли Хармиран и стали княгиней — так и вышло! При этом вы еще спасаете достойнейшего человека, — канцлер с искренним уважением перевел взгляд на Ирвина, и Арьяна наконец-то обернулась к нему.

И посмотрела так, что лучше бы не смотрела вообще.

* * *

После того, как Киган, еще раз выразив всяческое почтение и вечную благодарность хармиранского народа, завершил встречу, Арьяне пришлось пойти вместе с Ирвином в его покои.

В комнатах и залах, отведенных для полукнязя, не было ничего, что указывало бы на то, что здесь, среди этих светлых стен, гобеленов, картин и изящной старинной мебели, живет практически умалишенный. Отпустив слуг, которые сервировали легкий обед, Ирвин указал на кресло и, когда Арьяна села, сказал:

— Вы устали.

Арьяна кивнула. Да, устала. Сперва работа, которая через несколько часов одинаковых торопливых движений сделалась похожа на густое желе, из которого не было выхода. Потом это заседание, на котором Арьяну взяли за воротник и окунули лицом в грязную лужу — она прекрасно знала, кто ее отец, но то, что об этом настолько легко и бесстыдно заговорил канцлер другого государства, сделало ее крошечной и беспомощной.

Надо было собраться. Надо было взять себя в руки.

— Да, — ответила она. Что скрывать очевидное? — Устала.

— Вечером вам снова в госпиталь, верно? — уточнил Ирвин. Сейчас в нем не было той волчьей жути, которая так испугала Арьяну в поезде. Просто молодой мужчина — кстати, вполне привлекательный.

— Я сказала, что вернусь к шести.

— Понял. Ложитесь.

Принцессам не положено возмущенно ахать, когда при них говорят какие-то двусмысленные гадости. Принцесса должна сохранять спокойствие и уверенность в любой ситуации. “Я бастард, — напомнила себе Арьяна. — Как он там сказал, порождение греха?”

— Приберегите ваши предложения для кого-то другого, — отрезала Арьяна. Ирвин усмехнулся и со вздохом указал на диван. Должно быть, сюда усаживали друзей или родственников, когда они навещали полукнязя — впрочем, Арьяна сомневалась, что у Ирвина бывает много гостей.

— Я не имел в виду ничего дурного. Просто предложил вам отдохнуть… без моего участия, — он подошел к столу, оторвал темно-фиолетовую виноградину от кисти. — Я вам настолько отвратителен, Арьяна?

Ей сделалось неловко. Ирвин не сделал ничего дурного, он не обидел Арьяну ни словом, ни взглядом — да, было в нем что-то пугающее, почти отталкивающее, но это ведь не отвращение. Нет.

— Вы правы, я действительно устала, — ответила она. — Все произошло слишком быстро. Меня выкинули из дома, чтобы сделать женой вашего брата. Появились вы — и мое присутствие не дает вам оборачиваться. Это ведь определенная ответственность, вы же понимаете… Столько всего случилось, у меня просто не было времени привыкнуть.

Ирвин кивнул, и Арьяна добавила так, словно искренне хотела сказать ему что-то хорошее:

— Вы не отвратительны. Нет.

Полукнязь вздохнул. Отправил в рот виноградину.

— Тогда отдыхайте, — прожевав, он кивнул в сторону дивана, и Арьяна напомнила себе: “Это оборотень. С ним лучше не спорить. И это единственный человек, который во всем на моей стороне — потому что от меня зависит его разум”.

— Это больно, быть волком? — спросила она, пройдя к дивану и сняв туфли. На диване оказалось неожиданно удобно, плотно набитая подушка легла под голову: пожалуй, если тут заснешь, то проспишь все на свете.

— Нет, это совсем не больно, — ответил Ирвин. Оставив в покое виноград, он опустился на диван, его рука, сухая и твердая, легла на левую щиколотку, и Арьяна дернулась в сторону, пытаясь освободиться.

Не получилось. Должно быть, это была какая-то магия, которая сминала собой чужую волю — не могла же Арьяна вот так спокойно пойти с полукнязем, вот так запросто ложиться на диван в его покоях. Прикосновение обжигало кожу — собственная магия Арьяны вдруг пришла в движение, потекла огненными ручейками к чужим пальцам, и негромкий призрачный голос мягко произнес: не бойся. Не бойся, все в порядке.

Это был тот же приказ подчиниться хищнику, который Арьяна уловила в поезде — но теперь в нем не было властной грубости, лишь призыв отдаться на волю того, кто не причинит вреда.

— Это не больно, но очень сильно выматывает, — продолжал Ирвин. Он легонько дунул на ногу Арьяны, улыбнулся и принялся аккуратными уверенными движениями разминать ее ступню. — Представьте себе: вот вы человек, с человеческим разумом, надеждами, устремлениями. Вы хотите жить, трудиться, найти друзей и любовь. И вот Луна круглеет, и вы уже не чувствуете себя человеком. Все, о чем вы думали и мечтали, все, чем вы жили, утекает.

С каждым его прикосновением, с каждым движением пальцев по коже Арьяне становилось труднее дышать. По щекам плеснуло огнем, глазам сделалось жарко. Она всегда старалась сохранять спокойное и ровное расположение духа и сейчас сама себя не узнавала. В ней поднималось что-то спрятанное в самую глубину души. В ней оживало то, что заставляло сердце биться с перебоями.

Она боялась не волка за мирным человеческим обликом, а самой себя.

— Вы становитесь животным, — продолжал Ирвин. Его пальцы то ввинчивались в ступню, словно хотели разобрать ее на косточки, то скользили по коже легко-легко, как перышко. — И вас ведут простые и примитивные желания. Жрать. Охотиться. Спариваться. Убивать, чувствовать чужую кровь во рту. Самое страшное, что вы настоящий — человек. И превращение в волка никак не зависит от того, хотите вы этого или нет. Вы никак не можете это отменить.

— Жутко, — призналась Арьяна. Нет, надо отвлечься, нельзя вот так растекаться горячим вареньем в чужих руках — она-то, в отличие от полукнязя, всегда была хозяйкой своих желаний, а не звериных порывов.