«Цена прошлого»

«Цена прошлого»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «У КАЖДОГО ЕСТЬ ВЫБОР» Глава 1

- Мы ведь красивые?! Чего молчишь, истуканом замер – в зобу дыханье сперло?! Помять сиськи хочешь?! Выбирай любую – это тебе не письку теребить ручонкой, левой-правой, ать-два!

Никогда еще Димке не было так стремно – он неподвижным взглядом уставился на бушующее в печке пламя, старательно отводя взгляд от выставленных напоказ женских прелестей. Эти стервы, с торчащими как у не доеных коз титьками, совершенно его за человека не считали – засмеялись все трое, да что там – заржали как кобылицы, с нескрываемым злорадством, выставляя ему на обозрение всю бьющую в глаза наготу тела.

- Что же ты такой робкий, Митька? Сколько раз меня видел, а все глаза к полу отводишь? И правильно делаешь – Хозяин тебе их живо вырвет! Сходи к «погребку» – пивка холодного принеси, а то это выдохлось! Сам теплое пойло пей! А ну живо на меня посмотрел, «квазимодо»!

Женский голос кардинально изменился – насмешливая игривость в нем напрочь исчезла, зато брезгливого презрения в нем стало с избытком, так что мурашки по спине пробежали. И парень, повинуясь приказу, повернул к ней лицо, машинально закрыв печную дверцу искалеченной рукой, не почувствовал при этом боли от случайного прикосновения к пышущему жаром металлу. И тут же ему плеснули прямо в глаза из кружки. Чего-то подобного он и ожидал от этой твари - бывало уже не раз, когда хозяйская подстилка показывала свою сучность, та еще мразь, конченная.

Потому вовремя прикрыл веки, когда ему прямо в лицо выплеснули пиво из бокала, холодное, кстати. Но только молча утерся рукавом, старательно давя в себе вспышку ненависти, проявлять которую было смертельно опасно, какие там шутки – урок ему преподали показательно жестокий. Здесь Хозяин ни с кем не считался, тут ему незачем было притворяться, скрывать свое гнилое нутро – кругом свои так сказать, рабы крепостные, как в книгах о старине любили писать. Да и эту Машку он не раз в этой баньке продирал во все щели, и так, что та только визжала как свинка, попавшая под нож неумелого мясника. И он все это похотливое дело видел не раз, а куда деваться – пиво с салфетками ведь подавать нужно.

Прислуга, холуй и холоп в одном лице, и пусть на дворе миновала первая четверть XХI века, но в этом краю лесов, озер и болот часы словно остановились на времени крепостного права, когда помещики творили со своими рабами всякую дичь, и никто им был не указ. И все это наследие «лихих девяностых», когда капитализм повсеместно утверждали, и в людских душах тоже, вернее, в них в первую очередь.

- Забавный мальчонка – калека, а трудится. Машка, ты его не обижай – пиво ведь холодное, прямо из морозильника. Да и к чему им помыкать – до холодильника три метра, ты свою задницу от дивана оторви.

Странно, но на выручку к нему пришла одна из двух девиц, он никак не ожидал от проститутки столь показного сочувствия. Хотя вздумай он их так назвать прямо в глаза, девки бы сразу пожаловались. И с ним бы поступили крайне жестоко – с Хозяином на острове находились два «быка», телохранители, мать их – мордастые парни, умишком обиженные, зато богатырской силушкой не обделенные. И жестокие до ужаса, один раз его для наглядности немного помучили – день отлеживался.

Однако имелись и другие охранники (их вообще-то целое агентство в столице), совершенно на этих не похожие, цепкие и хваткие, вояки бывшие, но они все как раз остались в селе при усадьбе, сюда на остров хода им не было. Как и бодигардам «гостей» - никого из лишних на остров Хозяин никогда не пускал, только своих, проверенные кадры, так сказать - каковых тут по счету ровно десяток, включая этих трех проституток.

Но шлюхи новые не появлялись – этих каждый раз привозили на катере для утех, и не потасканные еще, смазливые. И сидящая рядом с Машкой Катька (Хозяин предпочитал давать всем русские прозвища, понятное дело, что настоящие имена у них были другие) нравилась парню своим спокойствием и доброжелательностью. Да и сохранившейся скромностью - накинула сейчас на себя простынку, не сводя с него внимательного взгляда, какого-то донельзя странного, будто оценивала товар в магазине.

- Пшел вон отсюда, щенок, нам попарится нужно, а ты своими зенками сиськи чуть ли не царапаешь, онанист!

Машка только вздернула губой на негромкие слова товарки. И к удивлению Димки, промолчала, даже выразительно засопела, наливая себе из бутылки пенящегося пива. Вот только ее красивое прежде лицо исказила гримаса, и оно стало безобразным. С узкими от ненависти щелочками глаз, из которых словно выплескивалась едва сдерживаемая ярость. Димка прекрасно понимал почему шлюха так к нему относится – хоть и холоп по положению, но прекрасно видел, что с ней делает тут хозяин, матерый криминальный авторитет в прошлом, как тихонько поговаривали знавшие его в те ранние времена люди. А ныне Алексей Борисович вполне респектабельный капиталист, «владелец заводов, газет, пароходов», как писали столетие тому назад. Жаль, что те времена давно канули в лету – воротил бизнеса, подобных ему, в СССР извели как класс, подчистую, и правильно сделали...

Димка изгнал из головы крамольные мысли, прекрасно понимая, что стоит их не удержать на привязи, то они когда-то проявятся на его лице. И если их в эту минуту заметит Хозяин, то беды не миновать – в лучшем случае к искалеченной руке добавится нога, про худший вариант и подумать было страшно. Приходилось видеть тех, кто навлек на себя его гнев. И очень не хотелось оказаться на их месте. От слова «совсем» – лучше язык за зубами держать, и своего отношения никак не выказывать.

«Своя рубашка ближе к телу» - эта народная мудрость особенно хорошо в умы крепостных доходит, когда до задницы, что приключения ищет, кнутом добираются. Здесь, на острове, иной власти, кроме барина, нет, и не удерешь – егерь в два счета найдет. Да и смысла куда-то бежать нет – в свои двадцать лет Димка не знал мест, где можно укрыться от влиятельного олигарха, который к тому же общался здесь с депутатами Госдумы не просто на равных, а покровительственно. Один такой и сегодня гостил у него на острове, вон и шлюху специально привезли, заранее им выбранную.

- Пшел вон, калека, не отирайся тут. Закинул дрова и хватит, выметайся, а то ходют тут всякие, коленки буркалами своими царапают. Только пол подотри, а то липкий будет – поди, еще вляпаешься.

Машка повторила приказ, видимо возомнив себя помещицей, вот только у ни одной шалавы такое высокомерное поведение не получится натуральным. Девчонку ведь можно вывезти из деревни, но вот «деревню» из нее невозможно, в чем он уже не раз убеждался.

- Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, я холоп твой, а ты владетельница волшебного жезла нынче.

Димка усмехнулся, униженно склоняясь перед подстилкой – у той от едва сдерживаемого гнева багровые пятна по всей роже пошли, и, тварь, сообразив, простынкой прикрылась. Вот тут он ее поймал, дал понять, что стоит ему только намекнуть хозяину о таком ее поведении, и та сразу же получит себе искомый жезл в одно место.

Димка заметил ехидные ухмылки у двух других «эскортниц», мимолетные, потому и язвительные. У хозяина таких целое агентство под рукою было, элитных проституток набирал, причем не только по внешним данным (что и говорить, они были великолепные – ножки от зубов), но и по уму и сообразительности. Хорошо знал, кого следует подкладывать под партнеров по бизнесу или представителей власти.

И требовал от всех них результата в работе, умея кнутом и пряником добиться искомого. Для чего имел нечто впечатляющих размеров, именуемое «волшебным жезлом», недаром Машка теперь взирала на него с нескрываемым испугом. Димка же спокойно произнес, показывая на браслет:

- Если что нужно будет, вы только на кнопку нажмите, я сразу же приду. Пойду пива вам другого принесу, если то, что в холодильнике не по нраву. Алексей Борисович приказал ни в чем не отказывать…

- Не нужно, хватит и этого, и так все не осилим. Вали отсюда!

Вот это был категорический приказ, и ослушание могло выйти боком – Димка попятился, еще раз посмотрев на трех нагих прелестниц. Те к нему до последних слов относились как к говорящему инструменту, живой принадлежности к этой баньке, каковой, впрочем, парень и являлся. Банщиком служил, и отвечал за все, что под его ответственностью находилось – и за само строение, внешне похожее на древнерусские хоромы, но внутри оборудованное с таким немыслимым комфортом, о котором многие и не подозревали. На иностранцев, а таковые порой тут были, стены с охотничьими трофеями производили неизгладимое впечатление, причем всех этих зверей хозяин и добыл самолично, любил ездить по стране и промышлять ради развлечения. Чем в баньке и хвалился перед гостями, особенно в поддатом состоянии.

- Может что-то еще вам принести? Есть горячие колбаски, Надежда Ивановна сняла только что гриля…

- Не нужно, Дима, спасибо. Всего тут много, и в избытке – тут на целый десяток заготовлено, какие уж колбаски, в живот не влезут просто…

Катерина как-то по-доброму улыбнулась, обведя рукой накрытый стол, заставленный блюдами, тарелками, бокалами и бутылками. Скажи ему самому лет пять тому назад, что сам будет подобными благами пробавляться, тогда бы не поверил ни за что. Но чудеса порой случаются, вот только к добру или злу, в тот момент никто не догадывается…

Баньки они разные бывают, особенно когда являются плодом воображения одичавших нравами "новых русских"...

Глава 2

Хотелось сплюнуть, но Димка сдержался – прохладный сентябрьский вечер остудил разгоряченное лицо. Девичьи прелести изрядно его взбудоражили тело, хотелось наброситься на всех троих, насытится, получить тот самый опыт, о котором так мечтают еще не целованные юноши. Ведь ему двадцать первый год, а до сих пор не знает что такое секс, вернее, «порнухи» пересмотрел уйму, в «теории», так сказать, «подкован», а вот практического опыта никакого – девчонки в школе смотрели на него с презрением, отпуская по «адресу» язвительные замечания. И тут поблагодарить маменьку стоило, алкоголичку – оставила его трехлетнего в комнате, и ушла с «кобелями» пьянствовать на кухню. Нажралась с двумя мужиками в мертвецкую, а проводку закоротило. Из огня его сосед вытащил, егерь из заказника – услышал истошные крики ребенка, и не побоялся в огонь броситься, вытянул его из-под кровати, с тлеющих досок уже задохнувшегося, и на воздухе с трудом откачал. Мать с хахалями вытащить уже не успел – те в дыму задохнулись и сгорели до косточек, туда им и дорога, проклятущим.

Но особо удивительно то, что егерь заботиться о малом «погорельце» стал, бабке охотно помогал, которая взяла ребенка к себе. А там через нее опеку над ним оформил, через «признание» фиктивного отцовства (но тут явно еще Хозяин помог). Та с Димкой охотно рассталась, и, получила деньжат немалую сумму - его ведь фактически выкупили у зловредной старухи. И тоже как сгоревшая дочка «подбухивала» частенько, и на него постоянно орала, «выблядком» именуя. Десять лет тому назад старуха померла, когда Димка четвертый класс заканчивал – и парень вздохнул с нескрываемым облегчением, все время боялся, что та его себе обратно потребует - о чем порой всем сельчанам говорила с пьяными слезами.

Егерь и взял его под опеку, в никто из сельчан с ним старался не связываться – нелюдимый был, говорил мало и только на службе по существу, порой даже с Димкой целыми сутками не разговаривал, знаками и жестами меж собой объяснялись, прекрасно понимая друг друга. И морда такая же обгорелая, страшная до жути – танкистом был, воевал еще в Афганистане, да сгорел там его экипаж, а он как-то из пылающей машины выбрался. Но то парень от людей узнал, сам Егерь никогда ему ничего не рассказывал, а водки ни капли в рот не брал. Женщин сторонился, но Димка даром, что малый был, но понял почему, случайно увидев в бане – там у него ничего и не было, шпынек, даже мочился сидя, словно женщина, иначе сам себе штаны обливал. Но это не удивительно, что сгорел «мужской корень», поразительно другое – как Егерь выжил после таких ожогов, у него только голова, окромя лица, и ноги чуть выше щиколотки белыми остались, шлемофон и ботинки спасли, все остальное тело с лицом страшными рубцами покрыто было. Но сердце не выжгло напрочь – подобрал ведь его, такого же горемычного, вытащил из дома вместе с игрушкой. И вот уже семнадцать лет он живет рядом с егерем, пока в школе учился, то с мая по сентябрь в лесу. Последние четыре года постоянно, и здесь, на острове, и ни разу в селе не появился. Да и к чему - друзьями он не обзавелся, девчонки сторонились и фыркали, учителя в школе глаза отводили. Мальчишки поначалу издевались, но стоило к егерю переехать жить, уже не задирали, боялись, и не сколько «отца», а Хозяина, у которого тот в заповеднике своим человеком был…

Машинально посмотрел на браслет, нажал одну из кнопок – на табло загорелось время. Ровно девятнадцать часов, и уже стемнело. Присел прямо на еще зеленую траву, запустил пальцы в землю, мысленно отметив ее теплоту. Ведь переправься с острова, проделай тот же опыт, то сыра-землица будет много холодней, и трава уже пожухшая, как обычно бывает в конце месяца. Но на острове кругом словно начало осени, и листва еще толком не пожелтела. А ведь пять лет тому назад ничего подобного, он все прекрасно помнил – и листва уже облетевшая была, и трава пожухшая. Обычное место, такой же остров в этих озерных краях, от других не отличимый, от Селигера до Валдая, затерянное среди непроходимых лесов и болот.

- Мошка и комары исчезли. Прежде гнус роился, а этим летом схлынул. Хотя на том берегу рожи у всех опухшие…

Димка научился говорить сам с собою, беззвучно, только шевеля губами. И виной тому браслет, который носили все жильцы, и снять его было невозможно. Вернее, легче легкого, только разрезать и стянуть с запястья. Но вот этого делать не стоило, под страхом жуткого наказания. Был в прошлом году один такой строптивец, так плохо кончил – видимо, в усадьбе сигнал получили, и не успел тот протоку переплыть, как его охранники и сцапали. И все – о судьбе ничего неизвестно. Комнату его в тереме обыскали тщательно, а потом ремонт сделали, и в нее Димку вселили. Поначалу было жутко спать, приведение беглеца мерещилось, но сейчас привык как-то, и спал у себя в горенке беспробудно, стоило только голову на подушку положить.

Еще раз посмотрел на браслет – хочешь посмотреть на время, нажми кнопку. В ряд идут четыре разноцветные лампочки, какая загорится, то руки в ноги, если красная – то Хозяин вызывает. Желтая из бани сигнал, кнопка вызова там есть. Синие мерцание – то «экономка» Марина Владимировна, та еще особь, опасней гремучей змеи. К Алексею Борисовичу запросто вхожа, за все хозяйство отвечает, и все ей подчиняться обязаны, а иначе…

Тот строптивец, упокоенный, с ней ведь на свару пошел, и плохо кончил свои земные дни!

Димка внимательно посмотрел на терем – большой двухэтажный дом, где обитал Хозяин во время своих редких приездов. Построен он был из бревен, в старинном стиле – самый натуральный боярский терем. Сейчас из окон со второго этажа лился яркий свет – Алексей Борисович пировал там с «гостями». А как уедет, то после уборки окна надолго погаснут, так как двери на лестницы запираются на ключ и никто туда не ходит, даже «экономка». А на первом этаже обитала челядь – Марина Владимировна и он, в качестве истопника и прислуги – подай там, принеси, или услужи. Внизу были две комнаты для «гостей», причем давних подельников Хозяина, которые иной раз останавливались в тереме – больших компаний Димка за последние три года не видел, а посторонних или чужих вообще ни одного. Алексей Борисович тут публичности сторонился, держал свой «остров» в тайне.

Егерь с охранниками проживали в небольших домиках, что стояли у поварни – в тереме кухни не было, Алексей Борисович не любил запахи «готовки», хотя жрал в три горла, а пил в пять глоток, и отнюдь не воду. Готовила еду Надежда Ивановна, жена Кузьмича, приходившая с другой стороны острова, где проживала с мужем – идти по тропинке было едва с версту. Да и шириной поросший лесом островок был метров с триста, причем в середине едва с полсотни шагов, напоминая по форме гантели. Там высилась опора с проводами и трансформаторной будкой, а другая уже на противоположном берегу. Вдоль побережья бетонные сваи и столбы торчат, электроэнергия из ближнего поселка шла, где у Хозяина усадьба стояла.

- Денег ему, гаду, не жалко что ли…

Димка только покачал головой – давняя мысль о том, что земля подогревается проложенным внизу кабелем, была не такой и безумной. Он видел, как пять лет тому назад проводили работы, копали канавки, укладывали в них стержни с проводами, какие-то трубки. И везде поставили еще камеры наружного наблюдения и какие-то датчики – ни сбежать с острова, ни попасть на него незаметно было невозможно. Деньжищ вбухано немеряно, все на электричестве, даже земля с «подогревом», и лишь когда «гости» с Хозяином приезжают, для него работа истопника и банщика начинается – приказано дровами топить, причем в доме исключительно березой. Видимо, тут у олигарха своя «фишка», в бане он сухой листвяк требует в топку забрасывать. Но то его банька, и девок туда пускают, а для челяди попроще строение, с вениками и кадками, и без холодильника с пивом. Но та банька сейчас холодная стоит – ему было велено ее пока не топить...

- Иди пока к себе в комнату, и жди вызова, если таковой будет, - Марина Владимировна, сухопарая женщина лет сорока, с желчным лицом, зыркнула на него глазами. Затем сжав губы «гузкой», насмешливо произнесла:

- Нечего тебе шлюхам угождать, а Машка сегодня «жезл» обязательно получит в сраку, ишь, хозяйкой себя возомнила. Рубашку смени, вся мокрая и несет от нее «духаном». Зря на берегу сидел и на блядей дулся, мог простыть – октябрь подходит. Живо переодеваться!

В словах «экономка» никогда не стеснялась, а любых «эскортниц» непонятно почему жутко ненавидела. Димка только склонил голову – теперь ему все стало окончательно ясно. В «браслетах», как он и опасался, были спрятаны микрофоны, «жучки», и записи делались исправно. В том, что во всех помещениях, и в бане тоже, стоят всякие «хитрые устройства», Димка не сомневался, как и в том, что «экономка» к ним доступ имеет, но вот его выразительное сопение в лесу мог передать только «браслет», тут эта старая стерва промашку сделала, проговорилась…

Димка метнулся к себе в горенку, маленькую комнатенку три на два с половиной метра, похожую на пенал или камеру, с узеньким окошком. Обстановка в ней спартанская, или тюремная – как взглянуть. К печной стенке придвинута деревянная кровать, стол, стул и шкаф с одеждой – интернета и телефонов «челядники» не имели, разрешалось смотреть только телевизор, да в ноутбуке «закаченные» туда книги читать. Подумав секунду, завалился на покрывало, но впервые головой не на подушку, а в противоположную сторону, прижавшись ухом к печи. Потянулся, но тут через теплый кирпич до его слуха донесся вполне узнаваемый, пусть и негромкий голос Хозяина…

Можно только удивляться, глядя на подобные терема...

Глава 3

- Куда не кинь, везде клин…

- Какой клин, Боцман – самая натуральная жопа получается. У них в банках на счетах, сколько наших «бабок» накопилось? За малым чуть ли не миллиард имелось, и это без процентов.

- На девятьсот сорок «лямов», половина в «евриках», другая в «баксах», Хозяин. За три года войны должно быть и больше, к «лярду» бы подкатилось с процентами, но сейчас получим от жилетки рукава.

На Пашку смотреть было больно – прежде полный и жизнерадостный человек за три года идущей войны весь исхудал от переживаний. И сейчас, озвучив сумму их общих потерь, вообще спал с лица, одни вытаращенные глаза горели неистовым огнем – он потерял намного больше, чем все – две трети денег на арестованных счетах принадлежали лично его компании и двум фондам. А ведь его предупреждали, и не раз, еще с началом эпидемии, чтобы выводил денежки и переводил их хоть в юани, хоть в рубли, но лучше в золото. Так нет, жадность обуяла старого друга, вот и лишился всего в одночасье, в отличие от них, что никогда не «клали яйца в одну корзину». Не верил, считал своих забугорных друзей «надежными партнерами», а право частной собственности «незыблемым» - вот и попался под «голос сирен». А жадины должны расплачиваться сами, их никогда не нужно жалеть, пусть он трижды друг, и Алексей Борисович жестко подытожил:

- И от мертвого осла уши в придачу!

Последняя фраза прозвучала как приговор судьи, который не подлежит обжалованию в вышестоящей инстанции, окончательный и бесповоротный. В отличие от отечественного права, где закон что дышло, согласно поговорке, и «повернуть» его можно в «нужную сторону».

- Нищетой стали подзаборной, с этой войной. Бог ты мой, сколько денег потеряли, и с самого начала уже не начнешь, поздно.

- Тут ты прав, теперь еще власть другая, из бюджета не «подсосешь» как раньше было, а на нары садиться как-то не хочется, возраст у нас не тот. С нынешним не побалуешь, сколько народа уже пересажали.

Алексей Борисович только засопел, и выругался, не в силах сдерживаться. Он много лет шел к разгадке тайны «острова», и вот когда эта «штука» заработала, ему начинают «отрывать руки».

- Хрен с этими немчиками, они только сладко стелют, да жестко спать будем, и то вечным сном. Шлепнут нас всех троих, тут не о деньгах, о собственной шкуре позаботиться нужно. А деньги… да прах с ними, у нас на счетах парочка миллиардов рубликов имеется, да на триста «лямов» юаней, и еще много всяких рупий, их перевести в «зеленые» при нужде сможем. И золотишко не зря прикупили по случаю, пусть слитками – но так ведь не в банковских подвалах лежат. На наш век хватит, сколько его осталось – лет пятнадцать еще протянем, если не пристрелят!

Словно понимая его состояние, в сердцах произнес Боцман. Свое «погоняло» он получил на советском флоте, где служил именно боцманом – вот и «прилипло» звание. Все трое были давними друзьями вот уже ровно полвека, с первого класса школы, а двое еще с детского сада, в одном дворе выросли, в одних «играх» участвовали. Алексей Борисович внимательно посмотрел на «морячка» – Семен Петрович раздухарился, вскипела горячая кровь, хотя ни капли спиртного еще не выпили. На столе стоял только самовар, который принес Егерь, да расставлены чашки с пепельницами – все трое сейчас дымили как паровозы, не заботясь о здоровье.

– Пускать немчуру сюда нельзя, мало ли что, какие на хрен инженеры – то разведка. Дедушки их, гитлеровцы, мать их ублюдков, ведь не зря в Демьянком котле целый год сидели. Теперь понимаю, что за «штуку» они тогда поставили здесь, полностью смонтировали, вот только не включили. И меня как осла провели, «сказочку» про «обогрев» подсунули. И даже деньги, хотя скряги, вперед дали, авансом, бля, как тому ослу морковку.

Алексей Борисович сломал сигарету, отбросил ее на пол, закурил другую. Хозяин не любил когда его столь нагло обманывали, и таким подельникам всегда мстил. Вот только сейчас «руки коротки» оказались, тут его самого в любой момент завалить могут запросто – нельзя к таким тайнам прикасаться, опасно это. Вот только поздно, недаром в народе говорят – попала собака в колесо, так пищи, но беги!

- У меня долги, чем отдавать прикажите?! По миру пойду, с протянутой рукой на церковную паперть?! Ну, ребята, чего нам стоит их сюда запустить – мне же счета сразу разблокируют!

Чуть ли не взвыл Павел Анатольевич, и схватился за голову, раскачиваясь на стуле, и начав тихонько подвывать. Боцман с Хозяином только переглянулись, и моряк ядовито осведомился:

- С каких это пор махровый иудей решил в православный храм за милостыней сходить? Чего-то я за тобой такого рвения не наблюдал раньше. И пойми, дурашка – как разблокируют, так тут же и прикроют за пять минут. Они нашли слабую точку у тебя, вот и давить на нее будут. За нас непременно возьмутся – мы же толком не знаем, что тут за хрень на острове закопана. Тут до Валдая почти рукой подать, а вдруг и туда достанет, когда персона там появится. С нас же шкуру живьем сдерут, причем в прямом смысле!

- Думаю, тут твои опасения здесь напрасны – это точно не оружие, а если таковым и является, то из разряда «климатического». Посмотри на эти фотографии, цветные я сам недавно сделал, на Кольском полуострове побывал, и собственными глазами все видел. Вот эти снимки больше века тому назад сделаны, когда император Николай правил, вот эти финны в тридцатые сделали, когда им эту землицу отдали. Фотографии пятидесятых годов уже выразительней – уже наша земля, отобрал Сталин ее у чухонцев. Восьмидесятые года посмотри – прочувствуй, как говорится, разницу. Теперь поглядите на мои снимки, то самое место, и трубите фанфары!

Черно-белые и цветные фотографии пошли по рукам, и по мере просмотра Алексей Борисович с нескрываемым удовольствием смотрел, как вытягиваются лица приятелей, и округляются выпученные глаза. Боцман опомнился первым и потрясенно произнес:

- Не может быть такого за Полярным Кругом! Откуда там кедры, где карликовые березы! А землянику с малиной ты не собрал, а купил! Хотя нет – уже готовую высадил…

- Ага, и папоротник мне как раз по плечо, и сосны с березами нормального роста. А вот тут на малину любо-дорого посмотреть, тоже привез, - Хозяин искренне засмеялся. И тут же машинально снизил голос, наклонившись над столом – сигарета дымилась в пепельнице.

- Официальная наука считает это аномальной зоной, и то, что она размером с десяток квадратных километров никого из доцентов с кандидатами не смущает. А может они и сами не знают – все материалы так засекречены, что я к ним подобраться не смог. Зато деньги могут языки «развязать», и кое-кто поведал о том, чему был свидетелем. А когда поискали хорошо, нашлись и очевидцы строительства базы «Норд» - старые фрицы на удивление словоохотливыми в мемуарах оказались. Правда, я только три нашел, причем в рукописях. И что интересно – их никто не собирался печать, а оные очевидцы что-то подозревали, так как скончались весьма подозрительно. А вот тут двое наших кое-что оставили в письменах. Поверьте мне на слово - занятное чтение у вас этой ночью будет. А с утречка вы зримое подтверждение моих слов получите, весьма наглядное…

- Уже озадачился, Хозяин, - хмыкнул Боцман – между собой они по именам почти никогда не обращались. Просто потому, что отца Алексея Борисовича, бывшего в неладах с законом, посадили в один неприятный для того день, и надолго – хищение социалистической собственности в те времена не приветствовалось, наказывалось жестоко, вплоть до расстрела. А сын так и говорил – «батю к хозяину отправили», вот «погоняло» и прилипло, особенно когда сам в начале перестройки на два года присел за спекуляцию водкой – в магазине по червонцу, а он четвертак брал.

- У тебя на островке та же хрень – словно лето еще не закончилось. И виноград на открытом грунте растет, такой как на Кубани. И вода чувствительно теплее – в поселке у пристани гораздо холоднее. Вроде «земли Санникова» стало, пусть в масштабах маленького острова. Ты хоть выяснил, что за «штуку» немцы тебе тут закопали? И кто так постарался?

- Аненербе, была такая контора в СС, «наследие предков». Занимались поиском всяких тайн и знаний сгинувших цивилизаций. И денег в эту «контору» немцы вбухали втрое больше, чем американцы в свой «Манхэттенский проект», по которому атомную бомбу сотворили. А ты учти – тевтоны ведь скуповаты, даже каждый пфенниг считали, а тут такие чудовищные затраты Они были здесь в сорок втором, но ничего конкретного так и не нашел. В Аненербе, как не крути, умели хорошо прятать свои тайны, к службе СС все же относились, зиги сдвоенных молний в петлицах не только для красоты придуманы были – тоже ведь мистика.

- Ничего себе, - задумчиво протянул Боцман, а вот Пашка чуть ли не съежился – еще бы, есть такая штука как генетическая память, а у евреев она хорошо развита. Только вот со своими миллионами он здорово лопухнулся. Но хватки не утратил, спросил быстро:

- Ты что, Хозяин – эти вещи срока давности не имеют. Как только аномалию твою выявят, контрразведка сразу займется, особенно сейчас. А тебя первого возьмут, а там и нас подтянут по этому делу. Оформят живо, по третьей категории. Бог ты мой, куда мы влезли?! Кто хоть это удумал то, потомки недобитых арийцев островок посетили?

- Нет, докопался до меня один чокнутый тридцать лет тому назад – и ведь прав старик оказался, когда мне на выходящие из земли шины показал. И надоумил к ним электричество подключить, для чего целую линию протянули по берегу. Сам бы не поверил, но вот какая штука случилась…

Эмблема и удостоверение Аненербе, своеобразного и загадочного "филиала" СС - "Наследие Предков". И под этой "вывеской" многое скрывалось, и еще больше до сих пор укутано непроницаемым пологом тайны...

Глава 4

- Твою мать, в какую задницу я попал…

Губы беззвучно шевелились, Димка мысленно крыл себя матерными словами, и в тоже время не отнимал ушной раковины от странного теплого кирпича, вернее его торца – такая была кладка печи, своеобразная. И теперь он понял почему – тот, кто ее сооружал, специально сделал слуховые отверстия по типу средневековых, для вульгарного подслушивания. О такой пользе печных труб написал Дюма в своем бессмертном романе о трех мушкетерах, который он несколько раз перечитывал. Там друзья, таким незатейливым образом, подслушали разговор между миледи и кардиналом, а позже Атос отобрал у своей бывшей супруги подписанный Ришелье «карт-бланш» - бумагу страшненькую, с правом вершить любые дела.

- Идиоты, напихали все вокруг электроникой, «вырубили» все телефоны с интернетом, а попались на нехитрую штуку. Выходит, «печник» и есть тот «засланный казачок», без которого было не обойтись.

Через «кирпич» снова послышались слова, и Димка моментально узнал Хозяина. Впрочем, и голоса двух «гостей» он уже определял практически безошибочно – с хрипотцой у «Боцмана», и чуть взвинчено истеричный у Пашки, с характерным еврейским выговором и легкой картавостью.

- Знают за «бугром» об этом островке – ведь со спутника снимки делают, а вот уже четыре зимы в подряд марево с дымкой стоит, ведь тут намного теплее. И что плохо - озеро вокруг острова перестало замерзать, и полоса расширяется. Вначале у берега лед стаял, а в прошлом феврале припай на два десятка метров уже отошел, Егерь на лодке переплывал всю зиму. Да и мальчонка его сообразительный, хоть и тупой – постоянно землю щупает и удивляется, что она теплая. Пока верит, что это наш «обогрев» так работает, но то, что подобными вопросами задаваться стал – плохо.

«Это я у тебя тупой?! Плохо ты меня знаешь… Хотя, да, тут Хозяин прав – сглупил, не сразу разобрался. Но «кирпич» помог – ведь случайно обнаружил. Хотя тут как посмотреть – ведь любые случайности есть непонятные закономерности. Я долго искал ответ на вопросы, что меня здесь мучили, и со временем их все-таки нашел. Хотя и повезло, что тут скажешь – вовремя меня старая стерва в комнату отправила».

Димка размышлял, но и подслушивать продолжал, крайне заинтригованный беседой трех олигархов, у которых денег как в поговорке – «куры не клюют». Счет на сотни миллионов парня даже не поразил, он и так знал, что Хозяин баснословно богат, хотя всю сумму, понятное дело, озвучить не мог. Странно, но сейчас Димка ему не завидовал, осознав, что тот «влип по самые гланды». И денежки ему не помогут от «костлявой» откупится. И уже не сбежит за границу как многие дельцы – и здесь его «прижучат» скоро, и там живенько в «оборот» возьмут.

- Но сейчас электроэнергию эта «штука» совсем не забирает, а скоро давать будет в невообразимых количествах – так под водою вроде огромного реактора, который полвека мощь накапливал. Вроде конденсатора с генератором, и с аккумуляторной батареей. Это мне «чокнутый» объяснял, непризнанный гений, ошельмованный другими физиками. На помойке в «лихие года» подыхал, а я его подобрал… На свою голову, больно меня любопытство тогда одолело, да и денежки тогда появились, мы ведь быстро капитал «сколотили» благодаря Пашкиной «пирамиде».

- За которую Мавроди «присел», - зло хохотнул Боцман, рассмеялся с ним и Хозяин. А затем Алексей Борисович продолжил говорить:

- На фотографиях вы видите изменения за восемьдесят лет, хотя наши физики в начале шестидесятых сообразили, что на участке кольской аномалии непонятное происходит. Слишком быстро там климат меняться стал, пусть и на строго ограниченном участке. Ну и шарахнули двумя направленными ядерными взрывами - проект «Днепр». Обосновали тем, что потребно руду добывать из-под земли будет гораздо легче…

- Что за дурь?! Она же вся радиоактивной будет, - голос Пашки парень узнал сразу – но олигарх говорил настолько потрясенно, что даже привычная картавость напрочь исчезла.

- Понятно, что объяснение для дураков, но ведь надо хоть какое разумное толкование выдать, иначе среди народа разговоры не нужные бы пошли. Особенно когда в городке неподалеку от шахты, где «ядрен-батон» упрятали на глубине, у женщин онкологию стали диагностировать в тридцать раз чаще. Но я с одним воякой говорил, он двадцать лет тому назад от лучевой болезни помер, которую там подцепил.

Хозяин остановился, послышалось даже сопение, насколько оно было выразительным. Наконец, после долгой и томительной паузы, послышались слова, произнесенные с непонятной жесткостью.

- Интересную фразу он мне сказал, странную, я ее лишь потом понял. А звучала она так – «это лишь сопутствующие потери, у нас не было другого выхода, только опередить их, не дать». И вот здесь полковник осекся, сообразив, что проговорился и выдал краешек настоящей информации.

- Кого опередить? Американцев? НАТО?

- Если бы их, - в голосе Хозяина просквозила тоска, Димка ее сразу же заметил. – У меня имеются только две версии – и первая вполне понятная. Якобы фрицы ушли в подземелья, обеспечив себя на много лет продуктами, а входы взорвали. Вот только все дело в том, что столько прожить невозможно без еды, если только мясное не заморозить как мамонтов в вечной мерзлоте. Да и сейчас бы вся эта хрень под скалами вряд ли бы работала – тепло ведь идет, раз долина эта цветет и зеленеет, и с каждым годом краше становится.

- А если автоматика стоит…

- Боцман, мы их вышибли оттуда в сорок четвертом, а в то время никаких компьютеров не наблюдалось – через тридцать лет оные появились. И даже если фрицы туда баб взяли и размножались как кролики, то сейчас внутри их внуки и правнуки, что белого света не видели. И в библиотеке у них книги восемьдесят летней давности, как не крути, а наука за это время технологический рывок сделала. Так что боялись не немцев в подземном мире, нет от них угрозы. Тут другое…

- И что же, Хозяин?! У тебя лицо стало таким выразительным!

- Вы только на меня как на безумца не смотрите, я не чокнутый уфолог, я деньги считать умею, как и вы, меня на мякине не проведешь. Бабки вкладывать нужно в реальные проекты, где результат будет, а потом и «выхлоп» соответствующий. А тут такое может быть, что ум за разум заходит, поверить нельзя, но верить поневоле приходится.