Помоги проекту - поделись книгой:
Значит, передо мной мой осведомитель.
– Кто вы? – сухо спросил я.
– Вчера я не мог ответить вам на попытки познакомиться, поэтому пришлось устроить небольшую погоню по снегу. Сперва я должен был выяснить, заодно вы с ней или нет.
Осознавая, что я преграждаю единственный выход из кабинета, я выбросил смелое понимание ситуации:
– Так вы тот трусливый фотограф, застигнутый за работой исподтишка?
Мой собеседник улыбнулся, отводя глаза и раскидывая руки на подлокотники.
– Я сомневался, что вы мне поверите, и планировал личную встречу только после доставки видео с вашим другом. Поэтому лучшим решением стало сбежать от вас. И повторюсь, я не был уверен в вашей безучастности во всей этой истории.
Я прищурил глаза и чуть отвёл голову вправо, не отрывая взгляда от собеседника. Его внешний вид был слишком вызывающим и не клеился с возможностью добрых намерений. Я постепенно привык к ситуации и оглядел письменный стол, на котором лежали разбросанные фотографии. На каждом снимке была Элла в разных нарядах, ошивающаяся вокруг дома Амалии.
Поймав мой взгляд, блондин снова заговорил:
– Элла Фокс… Психотерапевт-загадка. Она работает очень тихо и избирательно подпускает к себе клиентов. Это началось не сразу. Последние три года она ведёт индивидуальные и групповые психосессии только с конкретными клиентами. Статистика её работы показывает, что половина умерла по различным причинам, а другая продолжает посещать её консультации. Исключение составляете только вы, Уильям Мун или просто Лиам, как написано в вашей карточке клиента и на различных музыкальных синглах вашего авторства. Вы прервали свой курс психотерапевтических сеансов и выпали из поля зрения Эллы.
Я не успел удивиться услышанному, как он продолжил:
– Лиам, вам стоит сесть. Нам придётся кое-что обсудить.
В туманном подчинении я резко сел напротив в клиентское кресло и прошептал напряжёнными губами:
– Да кто вы, чёрт возьми?
Достав из внутреннего кармана пальто белую визитку, блондин положил её на стол. Золотой шрифт познакомил меня с информацией о собеседнике:
– По? Серьёзно? Типа вы фанат Эдгара Аллана По? – ехидно заметил я.
– Все яркие личности выдумывают себе псевдонимы. Я посвящаю свою жизнь расследованию мрачных и запутанных историй, поэтому моё вымышленное имя – это отсылка к гениальному мистическому писателю, – с гордостью ответил Аллан.
Кукольность этого типа больше не отталкивала меня, так как его информация об Элле перевесила чашу важности. Я посерьёзнел:
– И вы видите мистику в расследуемых историях, как в произведениях Эдгара По?
– Мистика есть везде! Вопрос в том, какая она и что в ней настоящего? Вот, например, в истории Эллы Фокс очень мистично умерла половина её клиентов. И почему-то среди них нет ни одной милой бабушки или другого человека зрелого возраста.
– Может, старшие поколения не так сильно травмированы, как более молодые люди? Или они не готовы раскрывать свои потайные карманы перед неизвестным человеком? – заметил я.
– Всё та же пресловутая статистика говорит об обратном. В поле психотерапии задействованы все возрастные группы населения, но среди клиентов вашего специалиста исключительно представители молодого поколения, достигшие совершеннолетия.
Я вспомнил контингент групповых консультаций. Меня никто не интересовал на таких встречах, не было необходимости оценивать присутствующих. Но после слов этого журналиста в памяти действительно всплыли смутные лица моих так называемых собратьев по терапии. Сплошные неуверенные сопляки, упавшие лицом в собственную депрессивную блевотину и не желающие подниматься.
– Вы можете сказать: скорее всего, Элла просто очертила для себя область профессиональных интересов и теперь работает с определённой возрастной группой, – прервал мои мысли Аллан. – Но этот вариант я уже проверил. В своей работе она берётся за решение самых разнообразных вопросов, куда входят и развод, и попытки суицида, и булимия, все виды неврозов и прочая психоерунда. Разброс слишком большой. Эти проблемы присущи практически всем возрастам, но клиентура очень конкретная. Пока мне не удалось выяснить, в чём тут подвох, но он определённо есть. В последнее время Элла слишком часто приходит к жене одного из умерших клиентов, как я позже выяснил, вашего друга – Герора Дами=ко. Возможно, эта женщина тоже в опасности.
В последнее время я узнаю слишком много информации о людях, которые в моём представлении были чётко прорисованы конкретными фломастерами. В каком заблуждении я всё это время висел? Где был вообще?
– По-вашему, Элла – очередной маньяк, который сможет стать героем вашей новой книги? – со скепсисом спросил я.
Аллан начал собирать со стола разложенные фотографии и визитку, пряча их во внутренний карман своего пальто:
– Я этого не говорил. Она явно в чём-то замешана, но является ли Элла главной героиней этой истории, я ещё не понял. Сегодня я приехал сюда, чтобы кинуть ей в лоб факты и вытащить хотя бы часть правды. Дверь офиса была открыта, но хозяйка отсутствовала. Логично предположить, что она куда-то временно отлучилась и вот-вот вернётся, никак не ожидая увидеть постороннего. Только я расположился в её кресле, как влетели вы!
Оставался главный вопрос. Я трудом сглотнул накопившуюся во рту слюну и через раздирающую боль в горле произнёс:
– А то самое видео? Как вам удалось раздобыть его?
Глаза Аллана сверкнули:
– Мне пришлось стать её клиентом. Вы не против, если я закурю?
Как я мог возражать, когда меня волновал только поток открывавшейся правды обо всей этой истории, к которому я не был готов, но хотел отчаянно проглотить, несмотря на бушевавшую ангину?
Аллан встал рядом с окном, достал из внешнего кармана серебряный портсигар с синей эмблемой в виде приготовившейся к прыжку пантеры, огромную, с ладонь, газовую зажигалку, явно той же фирмы, и закурил какую-то чересчур узкую сигарету. Дым быстро разнёс по кабинету горько-приторный запах никотина и дыни. Курил он левой рукой, поджав под грудь правую и расставив ноги на ширине плеч, будто позировал невидимому фотографу.
– Имя Анны Янковской вам о чём-то говорит?
Я лишь покачал головой.
– Она связалась со мной два года назад после смерти своей сестры. Звонок раздался поздно вечером, когда я уже собирался поджечь себе порцию самбуки под пересмотр короткого репортажа о присвоении моей книге статуса бестселлера. Девушка половину разговора прорыдала в трубку, но между всхлипами поведала мне занятную историю о сестре Бланке, которую соседи нашли мёртвой в своей квартире. Официальная версия – суицид. Свидетели и отчёт полиции гласили, что комната и организм мёртвой девушки были перегружены наркотиками и алкоголем. Но Анна настырно обвиняла во всём конкретного человека, а именно Эллу Фокс. Бланка три месяца посещала её курс психотерапии, оказавшись в клиентском кресле с симптоматикой нервного зуда при длительных собеседованиях на работу – это мешало девушке концентрироваться и спокойно вести диалоги. Анна замечала перемены в сестре каждую встречу, описывая нарастание отстранённости и апатии. Но в последние дни перед смертью Бланка, наоборот, стала чересчур эмоциональной, правда, запертой по собственной воле в своей квартире. Из окон на всю громкость стали оглушительно вылетать песни Курта Кобейна, вводившие девушку в трансовый танец. Анна приходила к сестре и могла только наблюдать за её состоянием, потому что Бланка огрызалась на попытки войти с ней в контакт и часто повторяла строчку из легендарной песни: «С выключенным светом всё не так опасно»[2]. Анна Янковская как-то пошла к Элле, чтобы поднять вопрос о состоянии сестры, но та оборвала её стандартными фразами типа «Это часть терапии» и «Всё идёт согласно запланированному лечению». Я отнёсся к услышанному очень скептически и решил: даже если и есть тут какая-то проблема, то расследование оплошности психотерапевта – слишком мелкая сенсация для такого журналиста. Откликнулся я на просьбы Анны заняться этим делом совсем недавно, когда она выслала мне фотографии, полученные после заключения судмедэксперта о причинах смерти. Она долго пыталась привлечь полицию к расследованию, но безуспешно. Тогда она снова обратилась ко мне. На теле Бланки в области поясницы оказался шрам в виде числа двадцать семь, которого, как убеждала Анна, не было ранее. Интуиция заставила меня задуматься и, как оказалось, не напрасно.
Мою реальность вытеснили кадры из вчерашней записи со шрамом в форме того же числа на руке Герора. Что ещё за мистические отметины?
Аллан продолжил рассказ:
– Я взялся за эту историю. Достал все факты о смерти Бланки Янковской благодаря знакомому из полиции, который был мне должен за тайное участие в одном из его расследований. Но это оказалась бесполезная информация. Подозреваемых нет, всё по стандартному сценарию, Эллу и не думали проверять. Но даже для ошеломляющей статьи информации было маловато. Я решил лично посетить психотерапевта в качестве клиента. Сыграл брошенного любимой и основательно отчаявшегося работника банка, но она меня вычислила. Как выяснилось, Элла обожает современные книжные бестселлеры, и моё лицо было ей знакомо благодаря вышедшей тогда книге. Она обвинила меня во вторжении в её частную жизнь и попытке выпытать тайную информацию о клиентах. Согласен, было опрометчиво не учесть мою медийную популярность.
Аллан улыбнулся, затушил сигарету и выбросил окурок в окно. Вернувшись на крутящийся стул, он продолжил:
– Это меня не остановило! Я нанял девушку, промышляющую хакерством и цифровым шпионажем. Она частенько добывала мне информацию.
– Вы хотели сказать, воровала? – перебил я собеседника, удивляясь и одновременно восхищаясь его прыткости.
– Неважно! Теперь уже она сыграла расстроенную девушку и на втором сеансе у Эллы смогла выкрасть её электронную базу клиентов. Как я уже сказал, вы единственный, кто значился прервавшим терапию.
Пришлось огорчить собеседника:
– На самом деле консультации прервались из-за недавнего случая, уложившего меня в больницу. Меня продержали там почти месяц…
– …потому что вы пытались спрыгнуть с моста в пьяном состоянии и нужно было убедиться в вашей вменяемости, верно? – закончил за меня Аллан.
Утаивать от него что-то бесполезно.
– Вы, как я вижу, хороший журналист и уже всё разузнали.
– Благодарю за комплемент, хотя это очень легко. Купить можно сегодня всё, даже информацию. Неважно, какая причина, но вы выпали из общей статистики клиентов Эллы, тем более что она фактически спасла вас! Зачем? Вопрос пока без ответа. Моя подсадная актриса продолжала посещать её сеансы и постепенно вытащила всё, что хранилось в рабочем компьютере. Меня не интересовало скачанное и спрятанное в скрытые папки видео порно, вообще не понимаю, зачем хранить такое на работе, а вот кое-что другое стало интригующим сюрпризом. Почему-то психосессии с Герором Дамико были сняты на камеру и сохранены под заголовком «Заказ».
Я побледнел.
– Так у вас есть все записи сеансов с ним?
– Именно.
– Я хочу их увидеть.
Аллан облегчённо улыбнулся. Он явно вёл меня к этому, раскручивая на какую-то сделку.
– Легко! – начал было он. – Но… Взамен мне нужно ваше участие в расследовании.
– Шутите? Да я уже в нём!
– И права на написание истории обо всём этом.
– Забирайте!
Аллан вытащил из-под стола кожаную сумку цвета лимонной цедры и достал из неё стопку дисков. Он положил их передо мной и сказал:
– Здесь вся история вашего друга. Я отдам вам её позже, когда сделаю несколько копий. Нам нужно выяснить, почему Элла ошивается около жены вашего друга и насколько реален описанный им на видео лысый человек в тёмно-коричневом плаще.
На второй вопрос у меня уже был ответ:
– Реален на сто процентов. Вчера он был у моего дома.
Аллан посмотрел на меня в упор:
– Ну теперь вы точно влипли. Найдите Анну Янковскую. Сопоставьте с ней все события. Вдруг она вспомнит что-то о лысом незнакомце. Ранее он нигде не фигурировал в рассказе Анны. Кроме того, думаю, есть шанс, что совместно вы сможете установить и другие общие детали в смертях вашего друга и её сестры. Два суицида, два клиента одного психотерапевта…
– …две истории и две пустоты.
Мы оба замолчали.
Потеря человека всегда родственна ампутации. Какую-то часть себя мы искренне дарим другому, а затем лишаемся с его уходом. Наверное, в аду, описанном Чаком Палаником[3], есть отдельное место для тех подаренных нами кусочков, без которых каждый перерождается вновь. Мы живём с чётким знанием, что в нас чего-то не хватает, с внутренней ущербностью, превращающей в уродов. Каждый при этом уродлив по-своему, а вернее, очень болен. Потом мы встречаем нового ближнего, опять отдаём частичку себя, уродуемся дальше, и так бесконечное множество раз. Вопрос: как долго мы можем продолжать и есть ли лимит этого мазохизма?
Удивительно, но, если перестать, душа очень быстро черствеет. Не стоит забывать, что, отдавая кусочек личного, мы ещё и принимаем чужой. Так мы на самом деле остаёмся целыми. Стоит обратить внимание не на отданное, а на приобретённое. Хотя это не станет лекарством от пережитой потери дорогого человека, ушедшего вместе с частью нас. Но ведь жаропонижающие таблетки тоже не лечат вирусную простуду, а просто помогают перенести болезнь чуть легче, экономя жизненные силы.
– А насчёт шрамов вам что-то известно? – спросил я.
Аллан нахмурился:
– Пока нет. Эта деталь очень крепко связывает случай Герора Дамико и Бланки Янковской, но каким образом? Ваш друг, судя по видеозаписям, опасался неизвестного преследователя, но вёл повседневную жизнь, не нарушая графика, а Бланка, наоборот, заперлась и стала уходить в трансовые состояния. Кроме странного шрама в виде числа двадцать семь всё, я бы сказал, шло по противоположным сценариям. Пока я не вижу в этом логики, но сколько мы упускаем фактов, тоже тайна. Распутывать придётся много. Информация может всплыть из самых неизвестных источников, поэтому в этой истории очень важны вы, Лиам, – велика вероятность, вы знаете что-то важное, хотя пока и не осознаёте этого. Для меня ваша жизнь – дополнительный источник сведений об этой истории. Я бы даже сказал, невероятно полезный источник.
Слова Аллана не льстили мне, да и вряд ли цель была в этом. Он прав – я был ближе всех к Герору, не считая жены, связан с Эллой, которая странно себя ведёт, видел человека в тёмно-коричневом плаще – свидетель, который чересчур центрирован в странных делах.
Я вернулся из своих размышлений, желая встретиться с человеком, пережившим подобную боль:
– Как найти Анну?
– Она бывает по пятницам на том же кладбище, что и вы по средам. Практически всю первую половину дня проводит у могилы сестры. Там вы можете её встретить. Сегодня как раз пятница. А сейчас нам стоит уйти – непонятно, куда делась Элла и почему здесь всё нараспашку. Попробую выяснить это.
Мы молча вышли из кабинета, Аллан помчался вниз по лестнице, я остался дожидаться лифта. Восьмой этаж, где обосновался кабинет Эллы, не привлекал меня перспективой скитания по зигзагам бетонного спуска.
Лифт долго ехал, сонно поднимаясь и скрипя разновысотными визгами. Потом двери плавно открылись, и внутри меня рухнули все жужжащие вопросы и мысли, обнажая инстинкт побега и ужас – в кабине стоял лысый мужчина в тёмно-коричневом плаще. Правая часть его верхней губы до самого носа была рассечена длинным шрамом, как мне показалось. Но наша внезапная – хотя это большой вопрос – встреча выглядела для него забавной. Его рот оскалился в зверской улыбке, показавшей мне, что шрам – это разделяющая щель между двумя частями верхней губы. Они разошлись в разные стороны, обнажили жёлтые зубы и значительную часть кривой десны. Некое подобие заячьей губы не бросалось в глаза так сильно в спокойном состоянии лица при его беглом восприятии, но улыбка продемонстрировала жуткую мину. Молниеносным движением правой руки он достал из кармана плаща и бросил в меня небольшое картонное изображение. Картинка долетела до моей груди и запуталась в складках шарфа. Судорожными движениями мне быстро удалось выпутать этот странный подарок, смотревший на меня чёрными глазницами изображённого на нём черепа серого скелета в тёмно-бордовом плаще. Вполоборота из-за огромной косы меня пожирала взглядом гостья из преисподней. Я держал в руках аркан Таро под названием «Смерть».
Пока я осознавал происходящее, человек из лифта ударил меня пинком в грудь. Мощная волна опрокинула меня на спину и отключила на несколько секунд возможность дышать. Лысый урод распахнул молнию на моём комбинезоне и вытащил диск с записью первой психотерапевтической встречи Герора с Эллой. Кашель сотряс меня в конвульсиях и заставил перевернуться на правый бок. Пара судорожных глотков воздуха, и я смог подняться. Незнакомец уже скрылся.
Судя по звукам скрипящих гаек в моей голове, которые распевали в унисон с механизмом спускающегося лифта мелодию стерильного ужаса, я вновь выпал из реальности на некоторое время. Вернуть меня могла только пощёчина или короткий разряд шокера по оголённой ладони.
Я подобрал брошенный в меня аркан Таро, сел на холодный кафель коридора, обхватил колени руками и всмотрелся в глаза Смерти. Несколькими этажами ниже раздался выстрел.
Глава 8
Кто лжёт?
Когда инстинкт самосохранения оглушён наркотическим желанием огромной дозы адреналина или отбит какими-то прошлыми историями победы над страхами, скорость становится излюбленным источником наслаждения. Попасть в сумасшедшее движение невидимой силы с абсолютной сдачей себя в её подчинение означает для экстремала словить кайф. На скорости какая-то внутренняя часть тебя, возможно, душа, превращается в уплотнённый комок, который начинает биться в грудную клетку. Восприятие притупляется, и всё внимание концентрируется на ощущениях. У любителя экстрима страха при этом нет, не так ли? Я же в подобные моменты погружаюсь в вакуум. Внешний мир отгораживается еле пропускающей звук плёнкой, и в ушах начинает шевелиться глухой стук. Я буквально слышу свой пульс, он усиливается под действием поднимающегося ощущения паники. Никакого удовольствия у меня тогда не возникает вовсе.
Помню, после смерти родителей я неделю просидел дома в отсутствующем состоянии. Эмоции будто пропали навсегда, и я стал никем, перестав спать и слышать свои мысли. Все чувства просто перевернулись вместе с тем самолётом, чьё пике было слишком крутым даже для переваренных яиц.
Мне было почти восемнадцать, им по сорок, а миру – невероятное количество лет. Я сидел на лекции, они на местах 12А и 12В, а я – бог знает где. Я был недвижим, они падали в океан, а планета летела по своей орбите вокруг солнца чересчур быстро – 30,29 километра в секунду. Скорость разнесла жизнь моих родителей и многих других людей вдребезги о толщу холодной воды. Третье января стало чёрным днём в моём календаре.
Мой безэмоциональный недельный карантин закончился с приходом нарастающей паники. Оглушённый инстинкт самосохранения стал пробуждать в животе смерч, расползавшийся по телу к лицу. Зажатые чувства потери располосовали все внутренние замки и принялись запускать бред в мыслях. Родительская пуповина окончательно порвалась и на отдаче хлестнула меня по щекам. Реакция побега от накрывшего меня ужаса овладела моим телом, но внешне ничего не происходило.
Отсутствие сна и еды обессилело меня. Я бежал внутри себя, был на скорости мысли посреди пустоты до тех пор, пока слабость не свалила меня ниже дна мироздания в глубокий сон на целые сутки. Принятие гибели родителей происходило ещё долго.
Но сегодня, сидя на кафеле коридора с арканом «Смерть» в руках, я не мог позволить себе снова провалиться в оцепенение. Мне нужна была вся возможная скорость. Вдруг я могу спасти Аллана.
Я не детектив. Расследования по всем правилам криминалистики мне не провести, поэтому я смял аркан в кулак и бросил его в коридорное никуда. В ногах образовалась упругая пружина, и я пролетел через все лестничные пролёты до первого этажа. Аллан был цел и невредим. Он сидел на полу около нижних ступеней и сжимал голову руками, будто та пыталась сбежать с его шеи. Его глаза смотрели вперёд. Шок уже был на спаде, и говорить он мог.
– Вы-стрел-был-хо-ло-стой, – отрывисто произнёс Аллан.
– Вы в порядке? – Я попытался его поднять.
Журналист вцепился в мои плечи и закричал:
– Этот урод вырвал у меня сумку с дисками! Он пришёл не убивать! Вот мразина!
– Мой диск он тоже забрал… То есть у нас больше нет главных доказательств истории Герора? – спросил я, уставившись на него.
– Ну в моей голове остались все факты, я же посмотрел это кинишко полностью. Но, поверьте мне, ничего конкретного там нет. Всё основное на первом видео. На остальных записях Элла пытается пробудить в нём воспоминания детства, поговорить с воображаемыми ангелами и прочая подобная психофигня.
– Но ведь у вашей воровки наверняка осталась электронная копия, она же вытащила файлы из компьютера Эллы?
Аллан стоял с отсутствующим взглядом смирения и досады:
– Нет… чтобы заметать следы, она записывает файлы заказчикам на физические носители и стирает всё у себя, включая схемы и пути добычи информации…
Отчаяние из-за потерянных записей не тронуло логики моих мыслей:
– Но ведь стрелявший в вас явно не хотел убивать. Он пришёл за дисками, зная, что они у вас с собой. На записях есть что-то важное!
Поделиться книгой: