Аркан смерти

Мой психотерапевт зашла в дом жены Герора, и все сеансы с ней были подставлены под обстрел горящих вопросов. Можно ли Элле и её советам доверять?

Первое, что я предположил – она решила окунуться в историю Герора, чтобы глубже вникнуть в мою терапию. Но эту мысль быстро перекрыли другие. Идя от машины до двери дома Амалии, Элла вела себя так, будто проверяет, не наблюдает ли кто за ней. Почему? Амалия тоже тайно ходит на психотерапию? Или у них другие общие дела? Бредовый вариант – возможно ли, что у них любовные отношения? А может, Элла и Амалия давно знакомы и обсуждают моё затянувшееся депрессивное состояние? Я снова очутился в цирке, только в этот раз клоуном был сам. Бестолковый персонаж, которого просто обдурили.

Подслушивать под окнами было рискованно и бесполезно – они могли в любой момент выйти, а современные окна полностью изолируют звук внутри.

Резкая вспышка среди деревьев недалеко от дома Герора и Амалии отвлекла меня от лавины вопросительных знаков, колотящих по внутренней поверхности черепа. Она была еле заметной, но настолько неожиданной в моём зависшем состоянии, что я не мог не обратить внимание.

Между стволов мелькнул силуэт. Я пригляделся внимательнее и увидел перебегающую от дерева к дереву человеческую фигуру. Солнце уже садилось, и тени стали выстраиваться в поклоне одинокому дому так, что желающему скрыться среди стволов и веток это не составляло никакого труда.

Я не выдержал и крикнул: «Эй!»

Силуэт остановился на мгновение и ринулся в глубь высоких зарослей, рассыпая по сторонам куски снега. Я побежал за ним, продолжая кричать.

У меня было преимущество, так как перед очередным снегопадом площадь около дома была вычищена и не успела ещё покрыться плотной коркой, а вот среди деревьев наст усложнял движение, поэтому я быстро добежал до леса и успел разглядеть человека в зимнем спортивном костюме тёмно-синего цвета и белой шапке. Он убегал через несуществующие тропы и проваливался в снежные слои. Через плечо болталась чёрная сумка для фотоаппарата, цепляющаяся за ветки деревьев. Я не обладал такой прыткостью, поэтому сильно замедлился, застряв в снегу, и в итоге просто упал, оставив правый сапог в одном из сугробов.

Синий силуэт уже скрылся.

Глава 6

Первый сеанс

Что сближает двух людей? Притяжение, судьба, случайность, закономерность или воля высших сил? Зигмунд Фрейд говорил: каждый встречает в своей жизни только тех людей, чьи прообразы уже существуют в его подсознании. То есть с важным для нас человеком при первой встрече мы уже знакомы. И всё это иллюзия, что мы узнаём новую личность в общении? Мы обманываемся, считая, что каждый постигает глубинный мир другого человека, с которым не был знаком ранее. Но, скорее всего, личностный типаж или архетипичную принадлежность встречного мы действительно заблаговременно имеем в своей голове. Иногда становится не по себе от мысли, что эти задуманные или запрограммированные мозгом типажи уже гуляют в нашем подсознании. К каким рычагам они сейчас допущены, как скоро мы разрешим им проявиться в своей реальности?

Если допустить правдивость этой теории, то возникает гипотеза о программировании жизни. Каждый типаж в силу своих особенностей имеет склонности к определённым действиям, и как только мы неосознанно даём согласие на появление кого-либо из них в нашей жизни, сразу формируется незримый контракт и влияние на нас этих личностей. Возможно, если перевести всё это в область сознания, то мы сможем обдуманно запрещать выход определённым лицам на встречную полосу своего пути, а другим выдавать разрешение. Но сейчас, не владея подобным механизмом, можно только принимать тот факт, что в моей жизни когда-то проявились Герор, Амалия и Элла, и связь между ними определяется более сложными процессами, чем я думал.

Смятение от всех вопросов в голове и погоня за неизвестным человеком с фотоаппаратом обессилили меня. Нужно было переварить эти события, и я отправился домой.

Доехав на такси, я просто влетел в дверь и плюхнулся в зимней куртке на любимый диван в гостиной. Козырёк над порогом так и не был починен, и теперь уже не будет, если Агата не вызовет мастера – мне не до этого. Всю дорогу мой мозг, подначиваемый ощущением обманутости, строил предположения о связи двух знакомых мне женщин и странного фотографа. Я настолько был погружён в свои мысли, что даже не заметил присутствия Агаты, молча вытирающей пыль на подоконниках кухни и наблюдавшей за моими действиями.

– Это не бог весть что, но на лицо явный прогресс! – произнесла Агата. Она уже уложила мокрую тряпку на батарею у подоконника и сейчас вытирала руки о бежевый фартук.

Я вздрогнул и резко повернулся в сторону кухни, вход в которую не имел двери и спокойно открывал её внутренности. Увидев улыбающуюся мне Агату, я почувствовал спадающую волну напряжения. Будто чьи-то грубые ладони разжались и освободили мою голову. Эта женщина пятидесяти лет выглядела так, словно сама доброта спустилась на землю и приняла облик девы. Пышная фигура, светлая кожа, волосы, выкрашенные в серый цвет для сокрытия седины и завязанные в пучок, всегда выглаженная неброская одежда пастельных тонов и мимические морщинки около глаз. От Агаты просто веяло душевной теплотой и заботой.

Улыбнувшись в ответ, я сказал:

– Извини, провалился в свои мысли и даже не подумал, что могу быть не один.

– И я о том же! Первый раз вижу тебя ожившим, а не в апатии. Особенно после твоего пребывания в больнице. Я очень переживала за тебя… Сеансы с Эллой наконец-то дали свои плоды? – сказала Агата, проходя в гостиную и садясь рядом со мной на диван.

Вопрос о сеансах вернул меня к вороху запутанных мыслей, и моё лицо явно изменилось, так как Агата тут же заметила:

– Ой, что-то я не то, наверно, спросила… В любом случае это не моё дело. Я просто волнуюсь. Ты сейчас будто в смятении, но это лучше, чем прежнее овощеподобное состояние.

Она снова улыбнулась и добавила:

– Я всё закончила и надеюсь, когда уйду, ты останешься в оживлении, пусть даже тебе придётся поломать голову над тем, что сейчас завладело твоими мыслями. Это лучше, чем ничего.

Она погладила меня по плечу и направилась к прихожей.

Я молчал. Не хотелось комментировать своё смятение, которое точно подметила Агата, но я не мог не выразить благодарность за её участие:

– Спасибо тебе за всё.

Надевая утеплённое пальто и ажурный вязаный платок из белой ангорской шерсти, Агата выразительно посмотрела на меня и с улыбкой вышла из моего дома. Закрывая за собой дверь, она обернулась и сказала:

– Совсем забыла! В спальне оставила посылку, которую сегодня принесли на твоё имя. Маленький квадратный свёрток. Не забудь! Всего доброго!

Я нахмурился, судорожно предполагая, что за посылка мне пришла. Мои родители давно умерли, никаких близких родственников или друзей, которые могли бы присылать мне подарки, нет. Я направился в спальню и нашёл на кровати, как и сказала Агата, квадратный свёрток, упакованный в почтовую бежевую бумагу. Мой адрес значился в графе «Получатель». Строчки под заголовком «Отправитель» пустовали…

Я распаковал странную посылку и обнаружил внутри диск, на котором чёрным маркером было написано: «Посмотри меня». Это вызвало ассоциации с Алисой в Стране чудес, которая находила различные напитки с надписями «Выпей меня». Каждый раз такие подарки имели для девочки неприятные последствия, поэтому этот диск не сулил мне ничего хорошего. Первая мысль при получении непонятной вещи – где, когда и в каком непристойном виде меня запечатлели и как будут шантажировать? Скорее всего, здесь запись какого-то неприличного события из моей жизни. В голове мелькали разные воспоминания, когда я оказывался в самых казусных положениях. Но все они были похожи на нелепые случаи типа опрокидывания на жену одного из крутых музыкальных продюсеров бокала красного вина во время презентации её дебютного альбома или неожиданные ругательства, нечаянно записанные в голосовом сообщении для радиоэфира. Нужно быть сумасшедшим, чтобы шантажировать такой чепухой. Поэтому на диске либо то, о чём я не помню, очень постыдное, либо нечто другое.

Я взял ноутбук с журнального столика у окна и разместился с ним на кровати. Вставил диск в дисковод и сел на пол в ожидании загрузки. На экране появилось окно с папкой «Первый сеанс». Я навёл с помощью тачпада курсор на интригующее название и открыл её. Там был видеофайл объёмом семьсот тридцать четыре мегабайта, перед просмотром которого у меня почему-то участилось сердцебиение. Все тактильные сенсоры перешли в режим автопилота, и указательный палец правой руки без осознанного контроля двойным щелчком запустил видеофайл. Экран заполнился заставкой программы воспроизведения изображений, анимационных фрагментов и фильмов. Сотые миллисекунды загрузки диска длились, как десятилетний обет молчания старого аскета, ушедшего в хижину посреди дикого леса. Во вселенной теперь существовали только моё зрение и слух, и вот вознаграждение за ожидание. Видео начало проигрываться.

Я увидел половину стола, за которым стоял стул, а справа от него замер человек. В охват видео попадали только его чёрные брюки без стрелок и нижняя часть серого худи.

– Садись, пожалуйста, и мы начнём, – прозвучал женский голос, который я не мог перепутать ни с чьим другим. Он произносил такую же фразу, с той же интонацией и динамикой в начале всех моих психотерапевтических сеансов. Неужели в этом видео Элла снова меня удивит?

Немного замешкавшись, человек, стоящий у стола, сел, склонил голову с тёмно-каштановыми растрёпанными волосами. Лица всё ещё не было видно, но одна часть меня уже понимала, кто это. Другая не могла поверить в то, что показывает экран. Человек вытер нос тыльной стороной правого рукава худи и поднял голову. С экрана на меня смотрел Герор с раскрасневшимися и опухшими от слёз глазами. Моё тело тут же отключилось.

Не знаю, сколько я пробыл в обмороке, но, когда очнулся, на экране ноутбука снова была заставка программы для воспроизведения явно закончившегося видео. Я резко поднялся и повторил все действия, чтобы запустить запись снова. Руки дрожали, меня сильно знобило. Никакие мысли не появлялись в моём разуме, будто я превратился в программу записи судебных дел, готовую фиксировать новые сведения. Все эмоции провалились в тело и забились в кости, разум стал совершенно чистым и холодным. Запись началась снова. Я увидел повтор сцены и на этот раз не отключился.

Продолжение. Сев на стул и показав камере своё лицо, Герор охрипшим голосом спросил:

– Вы что, всё записываете?

– Да, с твоего разрешения, конечно. В моей практике ещё не встречался случай, как у тебя, и я хотела бы каждый наш сеанс тщательно анализировать, чтобы подбирать эффективные методы работы. Ты не против? – ответила Элла за кадром.

– Если это только для внутреннего пользования, то нисколько. Я не боюсь камер.

– Вот и хорошо! И я бы предпочла общаться на «ты».

Герор кивнул.

– Давай всё по порядку. Чтобы начать терапию, мне понадобятся детали. Можешь подробно обрисовать, что с тобой происходит? – произнесла Элла, и в её голосе чувствовалась мягкая улыбка.

Герор ударил по столу, выкрикнув:

– Меня преследуют, твою мать!

Элла выждала паузу, явно предлагая тем самым собеседнику продолжить речь и давая «добро» на проявление любых психических реакций.

– И моя жена мне не верит!

– Ты говорил об этом только ей? Больше никому?

– Никому.

– Почему? У тебя нет ни единого слушателя, который мог бы принять и разделить твои беспокойства?

– Есть… Мой друг Лиам. Но он не поймёт. Да кто вообще поверит во всю эту историю?

Мои глаза расширились до боли в веках, а голову обдало кипятком. Эмоции устали бродить по телу и полезли наружу. С чего вдруг такой вывод?!

– Хорошо. Расскажи тогда, кто тебя преследует, с чего всё началось?

Герор помолчал мгновение, скрестил руки на груди и, отведя взгляд чуть вправо, отрешённо заговорил:

– Я обратил внимание, возвращаясь домой с работы, что за мной кто-то идёт. Лысый высокий человек. На нём всегда тёмно-коричневый плащ, и он держится на достаточном расстоянии, чтобы я не мог разглядеть его лица. Но одежда всегда одинаковая, я её запомнил. Это длилось четыре месяца…

– То есть с конца лета до первого ноябрьского мороза он был в одной и той же одежде?

Герор посмотрел прямо, похоже, собеседнице в глаза и, усмехаясь, произнёс:

– И ты туда же… Не веришь.

– Пытаюсь собрать все факты. Но, согласись, это звучит странно.

– Я уже думал о том, какие игры ведёт со мной мой разум. Но это ведь часть всех событий.

– Продолжай, – заинтересованно произнесла Элла.

– После пары случаев такого преследования однажды вечером, засидевшись на работе с документами, я получил странный звонок. Завопил рабочий телефон, я снял трубку и ответил. Тишина, но явно чувствовалось, что меня слышат. Секундная пауза и одно слово: «Пора посвящаться…»

– И что в этом плохого? Странные звонки с розыгрышами постоянно донимают людей.

– Да ничего, если бы тут же на мой факс не пришёл файл с распечаткой карты старшего аркана колоды Таро под названием «Смерть».

Собеседники помолчали несколько секунд. Элла явно переваривала услышанное и думала о следующих шагах ведения беседы.

– Ты так легко распознал, что это карта Таро?

– Нет, просто порылся сразу в Интернете. Достаточно было описать это изображение, и поисковик тут же выдал мне подробную информацию. Всю эту чушь по толкованию карт я не читал. Я был шокирован, но не испуган. Сложил распечатанное изображение, убрал в портмоне и отправился домой, чтобы всё обдумать и в случае угрозы обратиться в полицию. Преследования в этот вечер не было. Наутро распечатанное изображение исчезло, – продолжил рассказ Герор.

– То есть ты его не нашёл?

– Нет, моё портмоне весь путь домой было со мной и потом пролежало ночь во внутреннем кармане пиджака. А аркан всё-таки пропал.

Сказать, что история Герора выглядела странной, значит, ничего не сказать. Его уже несколько месяцев мучила явная мания преследования, и он тщательно это скрывал.

– Не надо говорить мне: скорее всего, я сам потерял ту распечатку или ещё что-то типа того. Я в своём уме.

Послышался вздох Эллы, и она проговорила:

– Герор, я не считаю тебя сумасшедшим. Но был ли вообще этот звонок? А аркан? Нам порой просто кажется, что…

– Это тебе со стороны всё кажется! – резко прервал её собеседник. – Как ты объяснишь это?! – Он задрал левый рукав худи и показал на внутренней стороне предплечья два очень маленьких шрама в виде числа двадцать семь.

– Откуда это у тебя? – Элла говорила спокойно и заинтересовано, продолжая сохранять состройку с Герором, но я услышал в её голосе отдалённые нотки беспокойства.

– Это появилось на следующий день после звонка и факса с арканом. – Герор опустил рукав и откинулся на стуле. – Я остался дома один. Амалия уехала в срочную командировку закупать какие-то подсвечники для своей общественной организации, помогающей «потерявшимся душам в этом мире найти себя», как говорит она сама.

Герор сделал паузу, ухмыльнувшись явно воспроизведённым словам жены, и продолжил:

– Я не мог уснуть без неё, не люблю оставаться один… Вертелся на кровати с боку на бок. После полуночи не выдержал и отправился на кухню выпить зелёного чая, полистать новостные ленты в социальных сетях. Пока читал статьи в Интернете, во мне нарастало ощущение, что я не один. Хотя в тишине дома не было ни единого звука, и присутствие кого-то неизвестного ничем не выдавалось. Лиам научил меня технике замедления дыхания для восстановления эмоционального баланса, и я решил воспользоваться ею, чтобы вывести себя из этого состояния. Как видишь, попытки поставить под вопрос мои странные ощущения были. Я сомневался в реальности происходящего. Медленно вдохнув и задержав на мгновение дыхание, я, похоже, сделал свой слух более восприимчивым и уловил сзади лёгкий скрип половицы. Меня резко схватили за горло и стали давить с двух сторон около кадыка. Я сам упростил нападавшему задачу, задержав дыхание. Бесполезно было барахтаться в сковавших меня руках, я вырубился очень быстро. Очнулся на полу кухни под утро с щиплющей болью в предплечье и увидел эти шрамы.

Между собеседниками повисла пауза. Хоть Эллы в кадре не было, я будто видел её спокойное лицо. В ней, скорее всего, бушевали самые обычные человеческие чувства, желание прокричать «Чёрт!», «Это ужасно!», «Тебя могли убить!», «Кто же этот человек?» и тому подобное. Но как профессионал она сдерживалась. Весы самообладания могли чуть наклониться в какую-либо сторону, но в голове Эллы всегда находился контраргумент, не позволявший одной из чаш перевесить, и вся конструкция, чуть покосившись, возвращалась на своё место. Наверное, это профессиональный навык психотерапевтов. Или просто перед нами невероятный профи!

Запись закончилась, оставив меня с бурлящим котлом супа из нарезанных мыслей и натёртых эмоций, приправленных щепоткой растерянности. Закипающая смесь заставила меня ходить по комнате вокруг кровати. Лицо запылало – срочно захотелось окунуться в снег и провалиться в стужу. Я подошёл к окну и прикоснулся щекой к морозному стеклу, закрыв глаза. Трезвость стала усыплять эмоции, давая мыслям право на временное монархическое правление, в центре которого значился вопрос: было ли преследование Герора настоящим или в его сознании произошёл сбой системы?

Я открыл глаза, ожидая увидеть за забором поздне-вечерний пейзаж самой обычной улицы в тихом районе частных домов. Но эта картина была дополнена ещё одним элементом, который никак не вписывался в общий сюжет. Фонарный столб освещал стоящего за моим невысоким забором человека, и мрак зимнего пространства будто намеренно не скрывал его тёмно-коричневый плащ.

Глава 7

По

Одиночество может быть красивым, ласковым и даже изысканно-приторным. С ним можно молча выпить кофе на веранде и бессловесно поговорить о самом горячем. В такой беседе будто бы открывается красная дверь, разделяющая сознание и мир оголодавших демонов, логово которых каждый из нас оберегает от чужих глаз, как нечто хрустальное и сто=ящее немалых денег. Заглянуть туда всегда страшно, но мазохистское желание запереться вместе с детьми от страха и тени почему-то кажется опьяняюще привлекательным. И всё-таки инстинкт самосохранения не дремлет и сигнализирует кучей сирен о чрезмерной опасности исполнения такого намерения. Лучше частично приоткрывать красную дверь в минуты единения и выпускать демонов наружу порциями.

Одиночество ведь не осудит. Ему плевать на твоё чувство ущербности из-за синдрома выученной уродливости, на желание отомстить унижавшему тебя в школе учителю физкультуры, на кайф от запаха краски и клея или на жалость к себе во время простуды с мерзкой температурой тридцать семь и два. Оно будет тихо наблюдать и соприсутствовать в надежде, что дверь не откроется нараспашку. Ослаблять контроль на сто процентов нельзя, ведь в твоём личном ящике Пандоры хранится много неизвестного, а иногда и устрашающего даже для самого Создателя.

Чего там только нет. Тайная комната или личный ад индивидуальных пороков, желаний, страстей, мыслей. Часть из всего этого многообразия мы накапливаем сами, но нечто достаётся нам по генетической памяти. Всё это светится манящим огоньком, который притягивает мощнейшим магнитом, и обжигает при лёгком прикосновении. Некоторые вещи незаслуженно отправлены в это пространство, потому что их хозяина напугали родительские наставления или общественные предрассудки. Хотя многое могло бы пригодиться в жизни и защитить от другого дерьма. Многое, но не всё.

Наш организм награждён самыми необыкновенными процессами и возможностью сочетать их в разных коктейлях. Одни ингредиенты дают «Секс на пляже» или «Космополитен», другие превращаются в испорченную «Кровавую Мэри». Можно получить кайф. Можно хапнуть отравы. Не всё из тайной комнаты стоит доставать.

Особенно тщательно нужно держать в демоническом логове панику. Эта подруга слишком энергична и креативна. Поток фантазии настолько ослепляет, что последствия действий её пленника могут вывести за пределы изощрённых форм уголовного преступления.

Принятие своего одиночества позволяет установить фильтр на красную дверь, сухо отшлифовать решётку, которая пропустит только самое необходимое. Компания может получиться очень даже неплохая.

Одиночество наблюдало за мной и сейчас, как и всё последнее время, пока я смотрел в окно на своего гостя. Из-за красной двери моей комнаты с личными демонами проскользнуло только оцепенение, когда я резко захлопнул её, просто моргнув. Холод стекла, ощущаемый щекой, удерживал меня в настоящем. Свет фонаря показывал гостя и велел запоминать как можно больше деталей. Сумасшедший стук в висках просился наружу, и это был явный голос паники, желавшей сиюминутной свободы и сокрушительной вседозволенности.

Я медленно зашёл за штору, и сумерки спальни превратили меня в человека-невидимку. Фигура в тёмно-коричневом плаще тоже стала медленно отходить в тень. Пара холодных капель скатилась по моим скулам, руки сжались в кулаки, а мысли стали драться за право управления телом. Ноги рванулись с места.

Я разорвал своим появлением слишком тихую ночь. Моё дыхание могли услышать даже мёртвые. Фонарный столб освещал пустую улицу, досадно обвиняя меня в опоздании жёлтым взглядом старой лампочки. Исчезнувший посетитель решил поиграть в прятки, провоцируя меня поддаться ужасу и сомнению в реальности происходящего. Похоже, с Герором у него получилось это провернуть.

Бессонная ночь после неудавшейся встречи с незнакомцем показалась мне слишком короткой – я пересматривал присланное видео, погружаясь во всевозможные детали. Около четырёх утра меня просто вырубило. Было уже около двух часов дня, когда разбудила острая боль в горле. Зажатые в глотке вопросы и слишком частые вылазки на холодный воздух привели меня к любимой ангине. Каждый глоток накопившейся во рту слюны активировал два самореза, которые вкручивались через нёбные миндалины прямо в барабанные перепонки.

Полоскание горла разбавленной спиртовой настойкой календулы, наспех сделанный бутерброд с печенью трески (спасибо Агате за купленные продукты), снова полоскание, и вот я, уже обмотанный синим шарфом из мериносовой шерсти поверх тёплого голубого комбинезона с красными ромбами на спине и рукавах, пересекаю на троллейбусе главную площадь города. Диск с записью во внутреннем кармане. Элле придётся объяснить мне это видео и свой вчерашний заезд к Амалии.

Никакой метели. Слишком солнечно и морозно этот день отражался на лицах бегущих в самой разной обуви людей. Особо мерзлячие и богатые предпочитали унты, среднестатистические жители облюбовали замшевые кожаные сапоги из натурального, как они думали, меха, а люди с экономным бюджетом, как ни странно, отличались особым разнообразием в этом плане. Пара подростков с синими губами в джинсовках поверх вязаных свитеров нелепо шевелили стопами в кедах, а их щиколотки были предоставлены пасти двадцативосьмиградусного мороза благодаря укороченным брюкам и отсутствию носков. Сгорбившийся мужчина бежал в летних шлёпках и серой куртке поверх длинного клетчатого халата. Одинокая девушка приплясывала в ожидании зелёного сигнала светофора в чёрных ботфортах до середины бедра с разъехавшейся молнией. Но самой уникальной обувью обладала дама в лисьей шубе, занимавшая полтора сиденья в середине троллейбуса. Её странно-бирюзовая шляпа с брошкой в виде лисы очень точно гармонировала с шуршащими бахилами, натянутыми поверх серых валенок с вышитыми по бокам рябинами и снегирями. Меня затошнило.

Я посмотрел на свои белые зимние кроссовки, шнурки которых по привычке не были завязаны и просто теснились внутри рядом с большими пальцами ног, натирая сквозь носки кожу до мелких мозолей. Эта минимальная боль была моим якорем при фантазийных путешествиях.

Творческая натура, подаренная мне природой, генами, Создателем и вселенной, с одной стороны, давала возможность сочинять музыку в этом мире, с другой – позволяла перемещаться в астральные плоскости. Я часто пользовался этим в детстве, сбегая от всего кривого и колющего.

Мой отец родился в стоге сена, в тепле, но холод, взбудораживший метель в день его рождения, поселился в нём вместо отключённых Лайлой воспоминаний о прошлых жизнях. Он холодно мыслил в самых сложных ситуациях. Бросался осколками словесного льда, воспитывая во мне второго себя и пытаясь проколоть пульсирующую творческую жилку. Именно в эти моменты я стал улетать в вымышленные истории и картинки, но слишком увлёкся. В шесть лет родители и их знакомые врачеватели заподозрили во мне наличие аутизма. Причины разыскивались внутри моего кишечника, в центре мозга, где-то под сердцем и даже под ногтями. Моё тело подвергалось чрезмерным манипуляциям и само стало выводить из медитативных состояний, обеспечивая таким образом связь с действительностью. Оно спотыкалось, падало, кололось обо что-то, провоцировало боль. Так постепенно сформировался мой якорь для этой реальности. Я стал неуклюжим, чрезмерно худым и странным.

Повзрослев, я решил, что могу истощиться, нарываясь постоянно на боль, и придумал эту фишку с развязанными шнурками, потирающими пальцы ног в узкой носовой части обуви. Именно сейчас это небольшое пощипывание сохраняло меня в тонусе мыслей, пока я репетировал в голове будущий разговор с Эллой. Во мне включилась холодная отцовская расчётливость, составившая множество сценариев развития планируемого разговора. Я был готов ко всему, как я думал. Но все мы знаем, что в формулу успеха часто встревает сторонний элемент, переворачивающий всё уравнение наизнанку и рушащий логически выверенные числовые построения.

Я просто влетел в кабинет своего психолога, рассчитывая застать её в разгар рабочего сеанса или в неудобной позе. Например, за утренним ритуалом, когда она подносит к губам чай из крутого кипятка и дёргается от моего эффектного появления. Но за столом Эллы сидел молодой мужчина.

Нагло откинувшись на спинку и сложив ладони с переплетёнными пальцами на солнечном сплетении, он с полуудивлённой улыбкой смотрел на меня в упор через большие круглые очки в золотой оправе. Синее пальто на нём выглядело слишком ярким по контрасту с выбеленными до оттенка свежего снега волосами. На вид не более тридцати, много уверенности, слащавости и туалетной воды.

– Наверно, мы оба ищем хозяйку этого кабинета, – начал разговор блондин. – Не думал, что встретимся с вами так скоро, всё-таки необходимо время для переваривания того видео, не так ли? Его ведь доставили?