Ваше Сиятельство 10

— Скажи это громче! Скажи, что любишь так, чтобы слышали Белз и Костлявый! — радостно потребовала мисс Стефанс, покосившись на тех парней, которых опасался Майкл. — Хочу, чтобы слышали все мои соседи!

— Да, люблю! — чуть громче произнес барон.

— Громче! — рассмеялась Синди, поворачиваясь к Белзу, Хорасу и Костлявому.

— Люблю тебя! — простонал Майкл, так громко, как позволило его сдавленное спазмом горло.

— О, Синди, у тебя новый котенок! — расхохотался Белз, наблюдавших за соседкой и незнакомцем.

Вместе с Костлявым он направился к мисс Стефанс. Хорас не торопился. Он сделал еще несколько глотков из бутылки. Пиво я ней кончилось, осталась лишь пена, и он, метнув ее в стену соседнего дома поспешил за друзьями.

— Это мой Майкл! — не без гордости отозвалась Синди, беря своего возлюбленного под руку.

— Какой важный джентльмен! Красавчик! — Костлявый осклабился, разглядывая Майкла, хотя в свет фонаря, висевшего на углу дома, бил прямо в глаза.

— Синди, детка, ты ему тоже готовишь вечную жизнь? — весело полюбопытствовал, подоспевший Хорас.

Этот вопрос, смысла которого барон Милтон пока не мог понять, мисс Стефанс не понравился. Она занервничала и потянула возлюбленного за собой:

— Идем, Майкл!

— Синди, постой! Я хочу тоже поучаствовать! Обещай, что позовешь нас, когда начнешь его потрошить. Ради такого я даже дам тебе свой острый нож! — заверил Костлявый, остальные залились хохотом.

* * *

Видимо, Наталья Петровна решила покомандовать мной. И верно, чего время терять, пока я еще числюсь в ее подразделении. Я решил ей подыграть. Подыгрывать женщинам, тем более столь красивым, хочется почти всегда. Я щелкнул каблуками, выпалил:

— Есть шагом марш за вами, госпожа штабс-капитан! — направился за ней, неся один из пакетов, с которым она отказалась мне помочь.

Разумеется, все это было картинно, но отчего не повеселиться.

До кабинета штабс-капитана меня сопровождало множество любопытных глаз. Приказный Куницын подмигнул мне. Васильев, отвернулся, сдерживая смех.

Когда мы вошли, Бондарева подошла к окну, сдвинула штору, поглядывая в сторону площадки у входа в казарму — там до сих пор стоял полковник Бердский и несколько офицеров. Затем сказала, неожиданно резко повернувшись ко мне:

— Так объясните мне, корнет, почему! Кстати, вы угадали: я на самом деле хотела вами покомандовать. Хотя бы день. Мне это доставило каплю удовольствия и немного сожаления, что вы так быстро выходите из моего подчинения.

— Вы, Наталья Петровна, действительно хороший менталист. Это очень чувствуется, — отозвался я, поставив на пол пакет с армейской одеждой. В прошлом я знал менталистов, которые в самом деле могли читать мысли. Но то были действительно одаренные маги с большим опытом. Бондарева, конечно, не читала мои мысли в прямом смысле, но угадывала их эмоциональную форму и примерное содержание.

— Вот и хорошо. Раз так, то объясните, почему вам вдруг оказался лишним действительно хороший менталист. Можете присесть, — она указала на стул, сама устроилась на старом диване.

— Хорошо. Объясню. Только я рассчитываю, что вы тоже кое-что объясните мне относительно вашего стремления, — любезным позволением штабс-капитана я воспользовался — присел напротив нее. — Наталья Петровна, с моим отказом просто — не стоит там искать каких-то странностей, тем более неприязни к вам. Вы мне как раз очень приятны и очень сожалею, что, покидая в ближайшее время базу, вряд ли скоро увижу вас. Причина отказа такая: в моей миссии будут лишними совершенно все люди, независимо от их профессиональных качеств. Если у вас есть на этот счет какие-то обиды, то уверяю: они беспочвенны. Вы мне очень симпатичны как маг высокого уровня — я это успел почувствовать еще при первой встрече, и… не буду скрывать как женщина. Но я — одиночка. Я не люблю работать в команде. А если уж в команде, то очень ограниченной числом. И там, где мне предстоит работать в этот раз, нежелательно светиться большой группой. Два, ну три человека — это оптимально.

— Два человека, это: вы и поручик Бабский? Вы вообще откуда его знаете? — штабс-капитан смотрела на меня своими очаровательно-красивыми, зелеными глазами. Смотрела проницательно и с едва скрытым недоверием, будто ожидая, что у меня есть основания не говорить ей правду.

— В том-то и дело, что я его вообще не знаю. Даже никогда не видел. Полковник Бердский показал мне список, в котором были фамилии служащих в «Грифоне». Верхняя часть списка — люди, которых я как-бы не должен включать в готовящуюся операцию, а в нижней части, те, кого я как-бы должен был включить. И я, не горя желанием брать вообще кого-либо, ткнул в фамилию этого поручика, — говоря это я немного соврал, потому как у меня были подозрения, что здесь велась какая-то игра и Бабский был выбран неслучайно. Говорить об этом Бондаревой я не стал, так как она сама могла быть в этой игре и даже занимать в ней одно из важных мест. Мне даже вспомнился недавний случай на Карибах с Дашей. Ведь тоже менталист. Причем выдающийся. Не знаю, почувствовал ли Наталья Петровна, что я сейчас хитрю, но ментальную защиту я поставил еще в начале разговора. Очень мягкую, чтобы не было у нее оснований думать, будто я что-то старательно скрываю.

Штабс-капитан молчала, будто ожидая продолжения моих откровений. Я же решил, что сказал вполне достаточно и пришла пора ей прояснить кое-что. Откинувшись на спинку стула, я спросил:

— А вы, ваша милость, по какой причине с таким усердием желали попасть в эту операцию?

— Это личное. Вообще-то вас это, корнет, не касается, — с раздражением отозвалась она.

С этой минуты, прочувствовав ее подлинные эмоции, я понял, что Бондарева вряд ли может быть частью той игры, суть которой пристроить в мою миссию человека с пока неясными мне целями. Скорее всего, у Наташи — так я позволил ее называть себе пока мысленно — имелась какая-то обида и ее желание отправиться в Лондон было чем-то вроде выражения протеста.

— Ошибаетесь, госпожа штабс-капитан. Вы же знаете, что это моя миссия, а значит я отвечаю за ее успешность. Поэтому меня очень даже касаются мотивы каждого, кто присоединился ко мне или того, кто желает это сделать, — возразил я.

— Но вы мне отказали, корнет. Так что нет смысла говорить о моих мотивах. И ответьте мне на вопрос: вас кто-то просил об этом? Просил, не включать меня в вашу группу? — хотя Наталья отвернулась к окну, ее внимание по-прежнему было направленно на меня.

— Нет. Со мной вообще никто не говорил на эту тему кроме полковника Бердского и цесаревича. Цесаревич лишь настаивал на том, что мне нужны помощники и для этого мне следовало прибыть в расположение «Грифона», а Бердский точно не отговаривал вас взять, наоборот предлагал, потому как вы были в списки рекомендуемых им людей, — пояснил я, переведя взгляд на простенок над диваном — там висел плакат со схемой энергетических каналов, которые используются магами.

— Даже так? Меня он предлагал, — Бондарева усмехнулась. — Хорошо, граф, я раскрою свои мотивы, хотя о таких вещах не хотела бы распространяться. Я не в ладах с мужем. Он пытается ограничить мою свободу. Гермеса смог устроить так, что мне даже отказали в экспедиции в Кашмир. Затем отказали в поездке Луксор. Но я очень настойчива и умею добиваться своего.

— Гермес? Немного не понимаю, о ком вы и кто ваш муж? — мне вспомнилось, что Ковалевская что-то говорила о ее супруге, представляя его каким-то важным особо важным лицом.

— А вы не знаете? — ее бровь в недоумении надломилась. — Мой муж — человек, которого многие побаиваются. Барон Рыков Гермес Степанович.

— Сожалею, но мне это ни о чем не говорит, — в памяти шевельнулось что-то связанное с Рыковым, но как-то смутно — я не стараюсь запоминать то, что мне не нужно. — Барон Рыков… — повторил я. — У вас с ним даже фамилии разные. Но мне этот господин точно не знаком.

— Значит вы не слишком интересуетесь жизнью Верховной коллегии магов, — она усмехалась. Пожалуй, это была первая улыбка Бондаревой, которую я видел. — Под его началом отбирались маги для «Грифона». Хотя мой муж никаким образом не числится в штате «Сириуса», он имеет здесь значительное влияние. Сам он практически третье лицо в Верховной коллегии имперских магов. Входит в Совет Семи, часто председательствует в нем. Если интересно, то я оказалась в «Грифоне» вовсе не благодаря ему, а скорее вопреки. Теперь он требует моего возвращения в Москву и перевода из «Сириуса» в коллегию. Но я этого не желаю по многим причинам, о которых предпочитаю не говорить. Гермес Степанович считает, что имеет права не только на меня, но и на мою жизнь. Считает, что он может обустроить ее так, как этого он желает, не считаясь с моим мнением. Но…

Она замолчала.

— Но вы самостоятельная, своевольная женщина, которая умеет добиваться своего и не потерпите диктата мужа, — как бы продолжил я ее мысль. — Вы настолько любите самостоятельность, что даже не пожелали брать фамилию супруга при замужестве. Так?

— Так. Я дорожу своей фамилией и горжусь своим родом, — ответила она, убрав движением руки свои роскошные каштановые волосы.

— Я в самом деле никак не интересуюсь делами Верховной коллегии, как и жизнью иных сообществ магов. Зачем мне это? Попросту некогда. В моей жизни есть вещи намного более интересные, чем магистры и всякие академические склоки. Кстати, сколько вашему мужу лет? — спросил я, уловив некоторое несоответствие. — Вы очень молоды, трудно поверить, что барон Рыков вашего возраста, иначе бы он вряд ли оказался на вершине имперской магической пирамиды.

— Да, он старше меня. Ему сорок пять. Так вышло, — отозвалась она, явно не желая погружаться в эту тему. — А вы, ваше сиятельство, теперь побаиваетесь его, да? Ведь взять меня в эту операцию могло бы означать, что барон Рыков может очень рассердиться, в том числе и на вас. Не боится его только наш бравый полковник — господин Бердский. Хотя я очень удивлена, что оказалась в его списке, так сказать, рекомендованных.

Я, конечно, не такой великий психолог, как Ольга Ковалевская, но хитрый нажим штабс-капитана мигом раскусил: решила подцепить меня за мою мужскую отвагу, этак взять на слабо.

— Вы, ваша милость, случайно не читали мои статьи в газетах за прошедшую субботу. Эти статьи могли бы показать в каком я страхе перед самим Перуном. Полагаю, ваш муж — явление еще более грозное, чем Громовержец? — полюбопытствовал я.

— Не читала. Мой интерес газетам примерно такой же как у вас к жизни Верховной коллегии имперских магов. Хотя мнение об этих статьях слышала. Александр Петрович, может быть вы все-таки рассмотрите мою персону для британской операции? Понимаете, для меня это важно. Я не терплю быть проигравшей, а Рыков старательно делает меня таковой. Он унижает меня, указывая, что я без него ничто из себя не представляю. И прошу, независимо от вашего решения на мой счет, не распространяйтесь о том, что я сказала.

Знаете, как трудно устоять против просьбы красивой женщины? И я на самом деле начал рассматривать ее, как она выразилась, персону.

— Вместо поручика Бабского, если у вам так важно, чтобы группа была малочисленной, — добавила она, нарушая паузу в нашем разговоре. — Я слышала, с вами кроме наших, грифоновских, будет кто-то еще?

Вот откуда она это могла слышать? О том, что со мной будет Элизабет знал только цесаревич. Хотя, когда он, отдавая распоряжения Трубецкому или прямо Бердскому насчет содействия мне, мог обмолвиться, что я буду не один. Я пока проигнорировал ее вопрос, и Бондарева сказала:

— У меня есть еще кое-какая причина присоединиться к вам.

— Ну-ка, просветите, — меня стало еще более интересно.

— Одна из причин моего конфликта с мужем в том, что я собиралась помимо специализации мага-менталиста научится эффективной атакующей магии — это стало бы очень полезным дополнением при службе в «Грифоне». Гермес же настаивал, чтобы я перевелась из «Сириуса» в Верховную коллегию и вообще уволилась со службы. Я, разумеется, его не послушала и хотела пройти курсы по магии Стихий в академии в Тюмени. Бердский это одобрил, даже сделал временное назначение на мое место, однако, благодаря стараниям моего супруга мне по обучению в академии было отказано. И я решила учиться сама по методике Павлова и Лейбцера. Все-таки база у меня есть и хорошая. Без серьезной практики и наставлений магистров это сделать непросто, но возможно. Тем более мне нужен не диплом, а реальные навыки. Так вот… — она замолчала и неожиданно спросила: — Хотите чай?

— Нет, спасибо, Наталья Петровна. И далее? Вы решили, что эти реальные навыки вы можете получить в британской операции? — догадался я, понимая, что она сейчас повторит мысль Бердского. — Ведь у вас же в группе и в подчинении аж семеро атакующих магов.

— Да, но им очень далеко до вашего уровня. Наслышана, что вы обладаете атакующей магией такой, которой мало кто обладает в столице. И не забывайте я — менталист. У меня хорошо развита интуиция. Она мне подсказывает, что именно вы могли бы оказать значительную помощь в моем обучении дополнительной специализации. Я не слишком склонна верить слухам, но о вас, Александр Петрович ходят легенды, и я сама кое-что чувствую, — она улыбнулась.

— Ваша милость, вы же понимаете, что миссия в Британии это не расслабленная прогулка, где много пустого времени. Это одно. Второе — я не магистр, вряд ли я смогу передать вам даже малую часть своих навыков, — сказал я, думая, что в прошлых жизнях у меня было немало учеников, но всякий раз я брал их очень неохотно.

— Все-таки мне отказываете? — Бондарева встала с дивана.

Я тоже встал, подумав о Ковалевской и понимая, что мне надо принять решение, которое будет по душе не всем.

Глава 6

Куда спешит «Орис»?

— Наталья Петровна, вы — хороший маг-менталист. Возможно, даже очень хороший… — произнес я, поглядывая на ее красивое лицо, во многом напоминавшее лик Афины. Даже цветом волос и прической штабс-капитан напоминала мне Светлоокую. Однако сейчас был тот редкий случай, когда я, глядя на молодую женщину, откровенно, даже несколько нагловато любуясь ей, думал о другой. А именно об Ольге Ковалевской. О недовольстве моей возлюбленной княгини и возможном неприятном разговоре, если я сейчас включу в свою группу эту неотразимую баронессу-волшебницу. И все бы ничего, насколько я знал Ковалевскую, она бы приняла мой очередной каприз без особых волнений, но ведь совсем недавно был душещипательный разговор о Глории! Если бы я только мог развести эти два события во времени хотя бы на пару недель, все стало бы много проще.

— Дальше, корнет! — потребовала Бондарева. — Если вы мне отказываете, так и скажите. Или вы сейчас озабочены, как бы преподнести мне это помягче? Не напрягайтесь слишком: я — имперский офицер и не нуждаюсь в мягком обращении!

— Вы мне не дали закончить одну мысль, госпожа Бондарева. Замечу, у хорошего мага должна быть хорошая выдержка, — сказав это, я подумал, что в обычной жизни, не касаемой магии, моя выдержка очень далека от совершенства: я тороплив, нетерпелив. — Дайте руку, — попросил я, протянув свою.

— Зачем? — бровь баронессы удивленно надломилась. Наталия Петровна умела играть бровками так, что залюбуешься.

— Продемонстрирую немного моей ментальной магии через тактильный контакт. Смелее, — я взял ее ладонь и тут же пустил «Капли Дождя». В полную силу, не сомневаясь в основательности ее защиты, но подозревая, что она не будет ее ставить сейчас, хотя между нами нет и пока не может быть достаточного доверия. — Прислушайтесь к себе. Что ощущаете?

— Расслабление. Покой со смещением в теплую зону. Странная смесь тепла с красным оттенком и небесной безмятежности в соотношении шестьдесят на сорок. Вы будто уговариваете меня, господин Елецкий, только при этом нет ни единой мысли. Уговариваете пустотой? Это оригинально! Воздействие такое, будто я должна с вами соглашаться — именно такой отклик в ментальном теле, — ее ладонь в моей руке вдруг напряглась. — Ах, вы даже при этом еще пытаетесь меня соблазнить! — Бондарева тут же убрала свою руку. — Это у вас, граф, точно не выйдет! Не тратьте силы зря! И еще…

— Я лишь показал одну простую, но очень полезную ментальную магию, у которой много назначений. Одно из главных — расположить к себе человека. Работает очень хорошо — проверено веками, даже тысячелетиями, — я улыбнулся, понимая, что мои слова вызывают в ней не только смесь удивления с недоверием, но еще и множество вопросов. Ничего, магу-менталисту будет положено над этим подумать.

— Уверен, сейчас мы стали на шаг ближе друг к другу и между нами больше понимания. Я беру вас, Наталья Петровна, — заключил я. — Если вы, конечно, не передумали. Замечу, со мной будет очень непросто. Я не обещаю, что вы после этой поездки получите хоть какую-то пользу для себя, как маг, но обещаю, что постараюсь поделиться некоторыми атакующими техниками. И если согласны, то вы поступаете в прямое подчинение мне. Вы больше не штабс-капитан, разумеется, на время операции. Я для вас больше не корнет. Для простоты: я — Саша. А ты — Наташа.

— Вот так все просто, граф? Вы уверены, что столь спешные метаморфозы полезны для дела? — она глянула на меня так, что я почувствовал холодок, затем отошла к письменному столу.

— Уверен. Попробую это объяснить. Миссия в Лондон будет очень серьезной, поэтому для меня очень важно не отвлекаться на пустые мелочи. Я люблю простоту во всем. Тем более в отношениях с близкими людьми и теми людьми, в которыми мы делаем сложную работу, возможно смертельную. Поэтому любые формальности я считаю вредными. А полезными, считаю только простые и честные отношения, — сказал я, наблюдая, как она, будто не слушая меня, переворачивает листы в сером разграфленном на несколько колонок журнале. — Теперь уже я жду ваш ответ. Не передумали?

— Не передумала, Саша, — мое имя она произнесла с этакой насмешкой, будто намекая, что принимает мои условия без особого желания.

— Хорошо. Тогда первое поручение для тебя, Наташа. Собери мне информацию о поручике Бабском. А то я человека в группу включил, но не знаю о нем ничего. Меня интересует его прошлое, его способности, главное, мотивы, по которым он так страстно желает оказаться в нашей операции. Это первое. Второе: на сборы вам двоим один день. В понедельник и ты, и он должны быть в Москве — это я сейчас доведу до Бердского. Лучше, если к Платону Захаровичу мы подойдем вместе. По прилету в Москву связь через эйхос. Да, запиши мой номер и давай свой, — я отстегнул свой АУС от крепления на ремне, нажал боковую пластину, оживляя экран. — По эйхосу никаких разговоров, касающийся операции. Гостиницу снимайте не на свои имена — как-то решите этот вопрос с Бердским.

— Хорошо. Во вторник, как прибудем сразу скину сообщение и буду ждать распоряжений, — штабс-капитан сделала пометки в блокноте. — Как быть с оружием? — сейчас она была по-военному строгой, сосредоточенной, что придавало ее красивому лицу еще больше очарования.

— Пока не знаю. Пока даже не знаю, как нас собираются переправить к бритишам. Все это решится чуть позже. И ни в коем случае ни слова своему мужу о предстоящей операции. Если так важно этим щелкнуть его по носу, скажешь, когда вернемся, — произнес я, глянув на часы и прикидывая во сколько мы сегодня вернемся в Москву, если вылетим через час-полтора — этого времени должно было хватить, чтобы решить оставшиеся в «Сириусе» мелкие вопросы.

— Александр Петрович, вы сегодня вряд ли попадете в столицу, — Бондарева, глянула в окно, и пока, не желая переходить на «ты», отдарила меня слегка насмешливой улыбкой.

Неужели она все-таки читает мысли? Все — точно нет, но без сомнений, в некоторых случаях Бондарева схватывала часть их содержания. Да, я не ставил жесткую защиту. Защита перед магом-менталистом — это прямое указание на серьезное недоверие.

— Почему вы так думаете? — спросил я.

— Подойдите сюда! Скорее! — поторопила она, и когда я подошел к окну, указала в небо, на удалявшееся серебристое пятнышко. — Вы же, ваше сиятельство, прибыли на «Орисе»? Кстати, кстати, хороший корвет. Говорят самый быстрый в воздушном флоте. Мы с него отрабатывали высадку в Алтае.

— Ух ты, черт дери! — я с недоумением смотрел на удалявшийся на запад «Орис» и не мог понять в чем дело. Вроде, мы так с капитан-лейтенантом Лосевым не договаривались! И кто ему мог дать такую команду?

— Александр Петрович, чего вы разволновались? У хорошего мага должна быть хорошая выдержка, — баронесса с улыбкой вернула мне мою же недавнюю мудрость.

— Наташенька, ты что-то знаешь, да? Относительно меня знаешь такое, во что не посвятили даже меня? — корвет скрылся за облаками, и я повернулся к штабс-капитану.

Ее зеленые глаза хитро поблескивали. Заглядывая в них, я понял, что моя уловка с «Каплями Дождя» не прошла для этого без сомнений хорошего менталиста бесследно. Сама того, не желая и пока не понимая, она приняла мою игру в соблазнение. В то же время я понимал, что она очень непроста и если Ольга позволит мне еще одну шалость, то с Наташей просто не будет. Возможно даже вообще ничего не будет кроме флирта и взаимной игры на чувствах. Все эти мысли промелькнули в моем сознании за один миг. Я снова мысленно вернулся к корвету «Орис», улетевшему без меня по неясным причиним.

— Я знаю, что у вас есть причины задержаться на базе. Кто это устроил, не могу сказать. Возможно, так распорядился его высокопревосходительство генерал Трубецкой. Еще я знаю, что вам приготовили еще какую-то награду помимо орденов и медали, но о ней не стали говорить на плацу при построении, — сказала она, прислонившись бедром к подоконнику. — Не знаю, почему не стали. Может быть, чтобы не вызывать лишнюю зависть. По мнению некоторых в «Сириусе» вас и без того излишне вознесли.

Вопросы зависти, всякой недоброй молвы, сейчас меня не интересовали. Беспокоил лишь неожиданно улетевший корвет, и я как бы дополнил слова баронессы:

— И это, конечно, не могло быть без ведома Дениса Филофеевича.

— Конечно. Вы же, ваше сиятельство, его особый любимчик. Такой, что он даже простил вам отнятую у него невесту. Сразу скажу, это не мои мысли — я лишь делюсь слухами. Странно, да? В боевом подразделении слухи гуляют, будто на рыночной площади, — отойдя от меня Наталья Петровна, взяла эйхос, лежавший на столе и начала вводить мой номер.

— Не знаешь, какое еще там награждение и когда оно состоится? — спросил я, думая о том, как я буду теперь выбираться из сибирской глубинки в столицу. Если вернуть срочно «Орис» было распоряжением цесаревича, то мне не верилось, чтобы Денис Филофеевич попутно не решил вопрос с моим возвращением.

— Спросите у Бердского. Или просто ступайте во второй корпус размещения спец состава и дожидайтесь в своей комнате, — холодно ответила Бондарева, недавняя игривость и даже тепло в ее глазах растворились без следа.

— Наташ… — я взял ее руку в этот раз самовольно, снова пуская «Капли Дождя». — А что вообще происходит?

Штабс-капитан не пыталась освободить свою ладонь, легко принимая мою ментальную волну. При этом она умудрялась безмятежно, почти без эмоций смотреть на меня.

— Происходит вот что: вы, корнет, пытаетесь играть мной, но это зря, — все так же холодно сказала Бондарева. — Знаете сколько бравых офицеров здесь, в «Сириусе» пытались это делать? И все они потом оказались очень разочарованы. Даже ведьмой меня называли, а я всего лишь маг-менталист. Зачем эти игры, Александр Петрович? Ведь вы, так молоды. Насколько моложе меня? Лет на пять или шесть? В вашем возрасте сердце особо ранимо. Ну к чему вам лишние разочарования? Тем более при такой красавице-невесте, как княгиня Ковалевская! Ступайте, она ждет вас!

— Вы правы, Наталья Петровна — Ольга меня ждет, — я вернулся к стулу, возле которого лежал один из пакетов с моей формой.

— Не забудьте второй пакет. Если в самом деле тяжело нести, могу позвать кого-нибудь из наших бойцов. Например, поручика Бабского, — вот сейчас холодок в ее голосе исчез, и штабс-капитан позволила себе улыбку.

— Наталья Петровна, чего вы меня на словах уже исключаете из ваших бойцов? Ведь я еще в списках. И я же в какой-то степени маг. Не менталист, конечно. Но… — с этими словами я перекинул поднятый пакет в левую руку, активировал кинетику, меняя направление воздействия на обратное. Второй пакет, тот, что сюда принесла Бондарева, тут же оторвался от дивана и медленно поплыл ко мне. Сделать это было очень непросто.

В кинетике гораздо легче дается ударное воздействие, а вот превращать его в мягкую, точно акцентированную силу, к тому же силу обратной направленности — это очень трудно. И вряд ли в этом мире на такое способен кто-то кроме меня. В общем, покрасовался я своим умением перед Бондаревой. Хотя она сделала вид, будто мой фокус ее не слишком впечатлил, я почувствовал, что вполне впечатлил.

— Знаю, вы, корнет, беспокоитесь, насчет того, что скажет ваша невеста о нашем совместном путешествии. Я ее очень понимаю, женская ревность, конечно не такая острая как мужская, но она все равно имеет место в наших сердцах. Поэтому, предлагаю вам помочь, — баронесса вернула штору на прежнее место и отошла от окна. — Могу пойти вместе с вами и заверить Ольгу Борисовну, что между мной и вами не возникнет никаких иных отношений кроме служебных или товарищеских. Ни во время этой операции и никогда позже.

Я так и стал в двух шагах от двери, повернулся к Бондаревой и сказал:

— Наташ, никогда не говори «никогда»!

Конечно, в этой фразе было называние синимации из иного мира, но эти слова были кстати: они отражали мое настроение, и летели мы ведь именно в то место, где был снят данный фильм — в чертову Британию.

— Что ж с вами делать, пожелать успеха в пустых стараниях? — она сдержанно улыбнулась — госпожа-менталист умела играть в холодно-горячо. — А мне нравится ваше высказывание — афористично, — добавила она. — Итак, во вторник утром я буду в Москве. С Бабским, сведениями о нем и пока без оружия. Ждите!

* * *

— Сюда, дорогой, — Синди потянула его в темный подъезд. — Осторожно, здесь нет ступеньки! И выше тоже! Как-то здесь упала миссис Миллз, и лежала два дня. Бедненькая, ведь она была еще не слишком старой!

— Вы не помогли ей подняться? — спросил Майкл, хотя судьба неизвестной госпожи волновала его в последнюю очередь, на фоне того, что происходило сейчас лично с ним.

— Я предлагала ей дважды. Но она мне ничего не ответила. Но потом она начала дурно пахнуть, примерно, как Рут. Не отпускай мою руку, Майкл! Никогда не отпускай мою руку! Я должна чувствовать, что нужна тебе! — ее маленькая, необычно сильная ладошка сжала руку барона. — Вот, кстати шапочка миссис Миллз, — Синди пнула ногой что-то мягкое.