Мифы и легенды страны маори

Немного погодя раб снова предстал перед ним с пустыми руками. И тогда Тутанекаи разгневался. Забыв о своей тоске по Хинемоа, он схватил мере[2] и

бросился вниз к водоему.

Хинемоа услышала шаги и поняла, что это идет её возлюбленный. Ведь шаги раба были тяжелы и медленны, а Тутанекаи бежал легко и быстро. Она еще глубже забилась в свое убежище и затаила дыхание. Юноша остановился на берегу озерца. Поднялась луна, и Хинемоа увидела, как на воду легла тень ее возлюбленного. А за скалой было по–прежнему темным–темно.

— Где ты там скрываешься, разбиватель калебашей? — крикнул Тутанекаи — Ну–ка выходи, чтобы я мог увидеть тебя. Выходи же, если ты настоящий мужчина. Что ты прячешься, словно рак в воде?

Но никто не ответил ему. Сквозь густые волосы разметавшиеся по лицу, Хинемоа видела, как по воде все ближе и ближе подвигается к ней тень. Вот Тутанекаи протянул руку и схватил девушку за волосы.

— А, вскричал Тутанекаи. — Я нашел тебя! Ну–ка, иди сюда, негодяй! — Он еще крепче вцепился в волосы девушки, — Я хочу посмотреть, кто ты такой!

Хинемоа вышла из–за уступа скалы и предстала перед своим возлюбленным, застыдившаяся и прекрасная, словно серебристая цапля, которую можно увидеть только раз в сто лет.

— Я Хинемоа, — прошептала она.

Как исчезают летом облака едва всходит солнце, так слетела суровость с лица Тутанекаи.

— Хинемоа!

В утреннем воздухе прямыми столбиками поднимались вверх дымки костров, на которых люди готовили пищу.

— Где Тутанекаи? — спросил кто–то.

Никто не мог ответить. Наконец вышел раб и сказал:

— Ночью он спустился к водоему, чтобы разделаться с чужестранцем, с тех пор я его не видел.

— С каким чужестранцем? — удивились родственники Тутанекаи, и раб рассказал им, как ночью какой–то человек разбивал калебаши и как Тутанекаи сам отправился на озеро, чтобы наказать незнакомца.

Тогда один из стариков сказал:

— Все это очень странно! Может, что–нибудь случилось с Тутанекаи? Он храбрый воин, но ночью, когда тени скрывают врага, даже храбрейший может потерпеть поражение. Беги скорей к его фаре и посмотри, жив ли он.

Раб поспешил к жилищу Тутанекаи. Все глядели ему вслед. В наступившей тишине громко стукнула распахнувшаяся дверь. Раб заглянул в темное фаре и побежал обратно к деревенской площади.

— Там четыре ноги, — закричал он. — Я искал одного Тутанекаи, но вместо двух ног увидел четыре!

Раздался приглушенный гул голосов.

— Кто с ним? — громко, чтобы все слышали, спросил старик.

Раб ничего не ответил и снова побежал к фаре Тутанекаи. Скоро он вернулся.

— Там Хинемоа! — взволнованно закричал он.

Все обрадовались.

— Хинемоа здесь, Хинемоа с Тутанекаи! — восклицали люди.

Но братья Тутанекаи прониклись завистью. Каждый из них считал, что Хинемоа может избрать мужем только его.

— Это не Хинемоа, — сердито закричали они. — Ни одно каноэ не причаливало к берегу. Как же могла она попасть сюда ночью? Раб лжет!

Но вот из фаре вышел Тутанекаи, ведя за руку Хинемоа. Одетая в плащ мужа, она гордо шла рядом с ним. Злые выкрики братьев потонули в радостных приветственных возгласах:

— Это и вправду Хинемоа! Добро пожаловать, Хинемоа!

Вот история любви Хинемоа и ее дерзновенного путешествия по озеру к своему возлюбленному — сказание, которое будет передаваться из уст в уста, пока народ Аравы будет жить у туманных вод озера Роторуа.

Кахукура и рыбаки-волшебники

Кахукура был вождь. Он не был похож на своих соплеменников: кожа у него белела, как песок на морской отмели, волосы отливали медью и сверкали на солнце, а в выражении широко расставленных глаз было что–то неземное; казалось, они смотрели далеко–далеко, в неведомые края.

Когда тени на земле были еще коротки и молодежь работала на полях кумары, старейшины племени, умудренные жизнью воины, негромко рассуждали о своем вожде.

— Посмотрите на него, — сказал как–то старый воин Тохе. Длинный белый шрам рассекал завитки татуировки на его щеке. — Близится время, когда старики снова увидят дни своей молодости. Настанет день, и нам придется предпринять далекое путешествие в страну теней. Там нас ждут всякие чудеса. Но Кахукура еще юн. Что же ему чудится там, за океаном? Почему это скрыто от наших глаз?

Никто из старейшин не пошевелился, но их проницательные глаза устремились вдаль, туда, где за высоким частоколом, огораживающим деревню, на отдаленной скале чернела на фоне неба одинокая фигура.

Кахукура грезил. Глаза его были открыты, он стоял, повернувшись к морю, к яростно бушующим волнам. На скалу налетел вал, и Кахукуру обдало брызгами, но он даже не пошевелился. Его дух витал далеко на севере, в чудесной стране гор и лесов, в стране, где вьются и кричат чайки над песчаными берегами рек, а души мертвых мерно шествуют к гигантскому дереву, ветви которого свисают над Вратами Смерти.

Часто посещало Кахукуру это видение: ему чудилось, будто кто–то ищет его в далекой северной стране, торопит в путь, зовет туда, где кончается земля и где вечно волнующийся океан ждет воинов Аотеароа.[3]

Вождь вздохнул и пошел прочь от моря. Когда он состарится, он проследует той тропой в сопровождении рабов… Нет, еще сейчас, пока он молод и полон сил, Кахукура отправится туда.

В деревне мужчины подготавливали удочки, подбирали костяные крючки. Не так легко накормить их большую деревню; каноэ уходят в море в любую погоду, чтобы обычную пищу — корни папоротника и кумару,[4] птиц и крыс — можно было разнообразить вкусными кусками рыбы.

Вечером молодые люди плясали, пели и играли в большом фаре, а старики и старухи глядели на них, вспоминая прежние дни, когда их тела были стройными и гибкими. Кахукура не принимал участия в танцах. Ничего не видя перед собой, сидел он в углу, и вдруг среди шума и смеха над его ухом прозвучал призыв: «Отправляйся на север, Кахукура. Иди один. Отправляйся в страну теней.»

Когда танцы закончились и все улеглись на свои циновки, Кахукура тихо поднялся и прошел между спящими людьми. Только Тохе не спал. Его зоркие глаза заметили вождя, когда тот на минуту остановился в полосе лунного света и потом ушел. Тохе был мудр, и утром, когда люди его племени стали искать пропавшего вождя, он никому ничего не сказал. Тохе считал, что Кахукура знает, как надо поступать, а ему лучше не соваться не в свое дело.

День за днем Кахукура уходил все дальше на север. Когда усталость одолевала его, он останавливался и отдыхал под укрытием скал, на мшистых лесных полянках или в высокой траве. Трудно ему приходилось в пути; он дрожал от холода под проливным дождем, шагал под лучами палящего солнца — медленно двигалось оно по небу, сдерживаемое веревками, которыми опутал его Мауи. Иногда Марама–луна смотрела сверху на Кахукуру и улыбалась: к краю земли упорно двигалась крошечная фигурка.

Наконец Кахукура вышел на большую поляну. Под осенним ветром развевались длинные стебли льна. Некоторые растения были крепко связаны, и Кахукура понял, что здесь проходили души умерших. Ночью ему показалось, что он слышит их тихий плач, но все заглушал чей–то настойчивый шепот: «Вперед, в страну теней!»

И вот наступила ночь, когда он уже больше не услышал этого шепота. Вокруг стояла глубочайшая тишина, казалось, что шуршание волн по леску — это эхо, приносимое из мира теней. Кахукура закрыл глаза, но сон не приходил к нему. Вдруг он встрепенулся — с моря доносилась музыка. Она звучала все явственнее, и скоро Кахукура услышал шум весел, а затем смех и песни. Он поднялся и увидел пятна света на темной воде — это светились туреху. Волшебный белокожий народ Аотсарол.

Каноэ скользили по воде, и вода разлеталась танцующими светлячками. Волшебники ловили рыбу.

Кахукура вспомнил, что накануне вечером он видел на отмели выловленную рыбу, но следов человеческой ноги, следов рыбака там не было. Так, значит, он попал в страну теней, в рыбачьи угодья волшебного люда.

Кахукура спустился к самой воде. Покровительница–ночь скрыла его. Волшебники подплыли теперь совсем близко к берегу, и Кахукура услышал, как они говорят: «Тяни сеть! Тяни сеть!» Кахукура не знал этого слова. Что такое сеть? Рыбу можно ловить на крючок или бить копьем. А это, видно, какое–то волшебное слово, и рыбу ловят здесь волшебством.

Каноэ приближались. Они шли к берегу большим полукругом, и от одного к другому протянулась веревка, а посередине сверкали в темноте ночи серебряные огоньки — это выпрыгивали из волн рыбы.

Но вот каноэ уткнулись в берег, и из них выскочили волшебники. Кахукура понял, что удивительные веревки -— это и есть сеть. Вождь слышал, как рыба выскакивала из воды и шлепалась обратно. Волшебники тянули сеть за концы. Кахукура подошел поближе и затерялся среди них. Кожа у него была такая же светлая, как у рыбаков, и в темноте они не заметили, что им помогает смертный. Кахукура тоже ухватился за льняную веревку. Он чувствовал, как под руками скользят мокрые узлы. Но вот последний рывок — и волшебный люд вместе с Кахукурой вытащил сеть на берег. В ней словно кипело серебро. Рыбы было полным–полно. Волшебники отпустили концы сети и стали хватать трепещущую рыбу и нанизывать ее на веревки. У каждого волшебника была такая веревка, и все они очень торопились, чтобы кончить работу до рассвета. Кахукура тоже стал нанизывать рыбу на веревку, но не завязал узла на конце, и, когда поднял свою веревку, вся рыба соскользнула на песок. Один волшебник увидел, что у него все рассыпалось, и, бросив свою связку, помог Кахукуре завязать узел. Когда волшебник отошел, Кахукура развязал узел, нанизал на веревку рыбу, потом поднял ее, и снова вся рыба соскочила. В этот раз на помощь ему пришел другой волшебник.

Снова и снова повторял Кахукура свою хитрую проделку, а волшебники ничего не подозревали. Кахукура все поглядывал на восточную часть неба — вдали над морем уже начало светать. Небо светлело все больше и больше, и вот уже стали видны кусты на берегу и большая скала, будто страж возвышаю щаяся над морем. Волшебники то и дело подбегали к своим каноэ и складывали там веревки с рыбой, однако у Кахукуры рыба по–прежнему соскальзывала на песок, и волшебники спешили к нему на помощь. Стало еще светлее. Волшебники забрали бы с собой всю рыбу если бы Кахукура не задержал их.

Но вот края облаков засветились, и над океаном засиял яркий солнечный луч. Раздались возгласы ужаса — это кричали волшебники. Только теперь они заметили, что среди них человек. Они побежали к своим каноэ, но было уже поздно. Яркое, сияющее солнце залило своим светом весь океан. Золотом засверкал пед его лучами песок. Волшебники бросились врассыпную и растаяли в воздухе, каноэ стали сморщиваться и уменьшаться, и вскоре на берегу осталось лишь не–сколько связок тростника и пучки льна. Не слышно было и голосов волшебников.

Кахукура один стоял на залитом солнцем берегу Рыба исчезла, не исчезла только сеть: Кахукура держал в руках хитроумно сплетенные мокрые льняные веревки. Он вспомнил, как волшебники кричали друг другу: «Тяни сеть!»

Мудрый Тохе первым увидел возвращающегося вождя и приветствовал его.

— Добро пожаловать, вождь! — сказал он. — Ты ушел ночью, и по твоему лицу было видно, что ты сознаешь важность своего похода, а вернулся днем, и весь твой вид говорит о том, что ты совершил дальнее путешествие и добыл сокровище.

Глаза Кахукуры сияли, на плечах он нес переплетенные льняные веревки. По зову вождя собралось все племя. Люди деревни поначалу испугались, они рещили, что вождю изменил разум, так как в ответ на их приветствия Кахукура твердил одно: «Вот она сеть! Вот она сеть!»

Еще по дороге домой Кахукура научился вязать узлы, и теперь все в деревне стали плести сети. Раньше, бывало, одна рыбина дергалась на крючке или на острие копья, а теперь рыбу ловили в изобилии. Еды хватало для всех: и для вождей, и для воинов, и для их жен, сыновей и дочерей, и для рабов. Вот какое сокровище добыл Кахукура у рыбаков–волшебников в давние времена.

Маленькие сказки о звездах и луне.

Семь звездочек

Народы разных стран хорошо знают и любят семь ярко сияющих звездочек. Белые люди зовут их Плеядами. Древние греки считали их дочерьми Атланта и Плейоны. Аборигены Австралии говорят. что это семь сестер. Маори же показывают на эти звезды своим детям и объясняют им, что каждая из семи сияющих звездочек — левый глаз одного из семи великих вождей.

Жители островов на Южных морях радостно приветствуют появление Плеяд, и в тот день, когда они загораются на западном небосклоне — в первый день нового года, — люди устраивают пиршества с танцами и песнями.

Рассказывают об этих семи звездах одну легенду, и, хотя в ней повествуется о древних богах маори, родилась она не в их стране, а пришла с других островов великого океана Кивы.

В очень давние времена одна из звезд сияла на небе так ярко, что другие звезды не осмеливались даже приблизиться к ней, они боялись, что их красота померкнет в блестящих лучах соперницы. Словно вторая луна, эта звезда затмевала своим сиянием все остальные звезды. Люди, звери и птицы любили ее и каждую ночь ждали, когда она своим мягким и нежным сиянием осветит землю.

Звезду эту полюбило и крошечное озеро, затерявшееся высоко в горах. Медленно тянулся жаркий день, пока наконец на западном небе не всходила звезда. Завидев красавицу, озерцо вздрагивало. Всю ночь напролет смотрелась звезда в озеро, словно в зеркальце.

Как–то маленькое озеро дремало в лучах утреннего солнца и вдруг услышало голос Тане. Вы, наверно, помните, что когда–то, давным–давно, Тане принес Светящихся в корзинке и рассыпал их по черной мантии Неба–отца. И вот теперь Тане начал сердиться на эту звезду за то, что она блестела ярче, чем его Светящиеся. В конце концов Тане решил уничтожить красавицу звезду.

Маленькое озерцо подслушало заговор Тане. Всю ночь оно глядело на звезду, страстно желая предупредить ее об опасности. Но вот заалела заря, взошло солнце, и тогда озерцо шепотом открыло свой секрет Небу–отцу. Ранги разгневался. Против Тане он был бессилен, зато он заставил солнце так жарко гореть над озером, что вода в нем начала превращаться в пар и легким облаком подниматься над землей. Ветер подхватил облако себе на спину и понес вверх, к звезде, которая с наступлением ночи снова засияла во всей своей красе. Превратившиеся в туман воды озера обволокли звезду, и сияние ее померкло.

Когда примчались Тане и его приспешники, звезда была уже предупреждена и обратилась в бегство. Она летела через все небеса. Целую ночь гонялся за ней Тане. Он медленно настигал звезду. Когда Светящиеся начали бледнеть с наступлением утра, звезда в отчаянии понеслась ввысь, чтобы скрыть свое сияние в лучах солнца. Но Тане протянул руку, сорвал одну из Светящихся с покрывала Ранги и швырнул ее в звезду. Раздался грохот, от которого небеса содрогнулись, и красавица звезда разлетелась на мелкие кусочки. Тане сгреб их в пригоршню и швырнул в сторону.

С тех пор маленькие осколки и остались там, куда их закинул Тане. Маори называют их Матарики, что значит «Маленькие глазки», и очень любят эти крошечные звездочки, что вечно мерцают в молчаливых небесах.

Рона и луна

В сырой низине у горячего источника жил Рона со своей женой и тремя детьми. Супруги не были счастливы. Как–то после ссоры жена покинула Рону и ушла к своим родным в дюны, оставив детей мужу.

Как все мужчины, Рона не умел обращаться с детьми.

Однажды ночью дети стали плакать и просить воды. Рона забыл с вечера наполнить калебаши.

— Дай нам глоток воды, Рона! — просили дети — Мы хотим пить!

Наконец отцу надоело слушать их вопли. Он встал с циновки, взял калебаши, но — безмозглый глупец! — забыл захватить головню, чтобы размахивать ею и освещать себе путь. Пробираясь к источнику, Рона споткнулся о выступавший из земли корень дерева и больно ушиб ногу. Сделал еще несколько шагов — и опять ушибся. Тогда он сел на землю и стал растирать ногу, чтобы хоть немного унять боль. Плач детей был слышен даже отсюда: «Дай хоть глоток воды, Рона!» Он взглянул вверх, на небо — там были звезды, но их слабое сияние не освещало тропу. Нога болела, и Рону охватил гнев.

— Ах ты луна, вареная голова! — закричал он, а надо сказать, что по тем временам это было сильное ругательство. — Где ты болтаешься, луна, вареная голова? Оставила меня в темноте, и я все ноги разбил о пни да камни. Ты что мне не светишь, вареная голова?!

Ом поднялся и пошел по дорожке. Но луна уже услышала его проклятия. Она сошла со своего места на небе и ринулась на землю. Рона и опомниться не успел, как луна схватила его.

Когда Рона почувствовал, что его ноги отрываются от земли, он взял оба калебаша в левую руку, а правой ухватился за толстую ветвь дерева. Но это не спасло Рону. Луна потащила его в небо, вырвав с корнями дерево, за которое он уцепился.

Дети продолжали громко плакать и просить воды, и даже на таком большом расстоянии отец слышал их плач. Томимые жаждой, они вышли из фаре и стали звать его:

— Где ты, Рона? Как долго ты ищешь воду!

Рона закричал им с луны:

— Я наверху, среди звезд, на луне. Здесь нет воды. Посмотрите, я над вами!

Дети подняли головы и уставились на луну, но она была уже высоко в небе, и голос Роны звучал все слабее и слабее, пока наконец его совсем не стало слышно.

Дети боялись сами пойти за водой. На другой день они отправились к матери и рассказали ей, что отец стал проклинать луну и за это она утащила его на небо. Мать вернулась домой к детям и взяла другого мужа. Она не говорила ему ни одного грубого слова, потому что боялась, как бы Рона и луна не спустились ночью и тоже не забрали его на небо.

Она долго жила со своим новым мужем, но никогда не выходили они из дома в светлые ночи, особенно в полнолуние, — ведь тогда на луне ясно видны и Рона, и его калебаши, и вырванное с корнями дерево.