Половое воспитание Августа Флана

Они перешли в другой конец двора, и Лупик вдруг засмеялся.

— Твой Рыжик оказался храбрецом, Лина! Без его подставки я б не справился со вторым бугаем.

Лина искрящимися глазами с гордостью смотрела на своего Августа. Потом взяла его за руку, потянула к себе и посадила на колени, произнеся фразу:

— Он — удивительный мальчик.

Август сразу почувствовал, несмотря на вечернюю прохладу, жар ее ног и электричество кожи. Она склонила голову Августа на плечо так, что его губы коснулись ее шеи. И непроизвольно сомкнулись на маленьком кусочке душистой плоти. Долгие годы потом Август всегда будет целовать девушек сначала в шею, непроизвольно избегая поцелуев в губы. Он всегда будет целовать первой шею…

Она прижала его к себе крепче, и Августа опьянил неповторимый аромат ее совершенно неземной кожи.

Лина шептала ему что-то на ухо, но он ничего не понимал. А лишь ощущал своими бедрами ее горячие колени и упругую поверхность бедер. Его плечо невольно упиралось в ее грудь, а в голове царила растерянность.

Она повернула голову так, что его губы скользнули, уперевшись ей в скулу, а через мгновение она подставила к его губам мягкую и нежную мочку уха.

— Мой малыш, мой мальчик, — шептала она, — ты самый смелый!

У него таяло все внутри. А ее ноги, периодически поднимаясь на носки, прижимали его сильнее к телу под тонким платьем. Через какое-то время она поцеловала его непослушные волосы. Они поднялись, и Лина повела его к подъезду. Лупик, как тень, следовал за ними. Около подъезда он протянул Августу руку и сказал:

— Я твой должник!

Август по-мужски пожал крепкую ладонь Лупика. От волейбола у него уже начинала расширяться ладонь и удлиняться пальцы.

На следующий день весь большой двор знал о вчерашней драке, и Августик стал героем. Прыгать на двух мужиков и драться с ними — не каждый станет. Для этого нужны смелость и безрассудные мозги. Но Август потом не раз удивит в драках и бывалых бойцов.

Прошла бесснежная зима. И наступил промежуток между зимой и летом, когда Август, экономя деньги на завтраках в школе, покупал маленькие букетики ландышей маме. Букетик стоил десять копеек. Бутылка молока с булкой в школе — столько же.

В это лето, в августе, должна была состояться свадьба самого старшего двоюродного брата Георгия. Невесту он впервые привез домой из бывшей северной столицы Империи. Ее звали Полиной. На смотрины родители взяли Августа с собой. Их родовой дом, в котором жил его любимый дядя Авель, был всегда дорог Августу: здесь его любили, кормили, оставляли жить, когда родители уезжали или разводились, и всячески заботились о нем.

Август был самый родственный из всех. Он стоял в дверях и не решался переступить порог большой комнаты. Невеста сидела на диване, а когда встала, то совершенно поразила его. Полина была красивая девушка с очень стройной фигурой и ослепительно высокой большой грудью. По крайней мере Августа она поразила своим размером.

— Заходи, не стесняйся, — мягко сказала она. — Меня зовут Полина, а ты и есть Август?

Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Она подошла к нему, взяла за плечи и ввела в комнату. Август влюбился в нее в течение часа. Во время вкусного обеда он украдкой рассматривал ее стан, плечи, грудь, чуть крупные, но изящные бедра, — когда она вставала, чтобы помочь принести блюда. Она сразу вписалась в их родовой дом, в котором жили когда-то бабушка и дедушка Августа. Как будто она здесь выросла.

На прощание Полина поцеловала его в щеку. Он был покорен, очарован, ошеломлен и, идя по улице, все не мог прийти в себя и забыть запах ее духов и аромат девственной кожи. Потом, когда он вырос, он узнал, что Полина действительно выходила замуж девушкой. Это считалось величайшей добродетелью на Кавказе и главным достоинством невесты. А во многих горных селеньях было принято на следующее после брачной ночи утро вывешивать напоказ окровавленную простыню. Сегодня редко какая невеста выходит замуж девушкой. Это немодно. К моменту свадьбы она часто уже забывает, кто первый лишил ее невинности. О, времена, о, нравы! И часто, если суженая поспешила предаться наслаждениям и вкусить сладких утех до свадьбы, приходилось резать пальчик…

Свадебное торжество должно было начаться в пятницу и длиться до понедельника. Приближалась грандиозная свадьба, о которой потом долго и с восторгом говорил весь город.

Дядя Авель устраивал пир для своего старшего сына. О, и это был пир! Были наняты шесть женщин, которые целую неделю готовили угощения в трех домах родственников. Плюс тетушки Августа и жена дяди Берта — самая искусная и великолепная стряпуха, вкуснее которой никто не готовил в городе.

Свадьба началась в пять вечера. Столы ломились от яств и напитков. Пир был устроен под куполом виноградных лоз во дворе большого дома зажиточных родственников. Столы стояли длинной вереницей, прогибаясь от огромного количества блюд со свежими овощами, фруктами, всевозможными салатами, необыкновенной рыбой, ваз с икрой Каспия, паштетов, языков, фаршированных деликатесов, домашних изысканных солений, запеченных гусей, индеек, кур, уток, телятины, баранины. Это было настоящее пиршество. Прямо над головой свисали гроздья темно-синего винограда, который можно было срывать, едва привстав со стула, и сразу отправлять в рот.

Полина блистала в прекрасном белом платье, которое еще больше подчеркивало ее созревшую фигуру и волшебную, завораживающую красотой грудь. Август не мог оторвать глаз от новой родственницы.

В самый разгар веселья Полина пригласила Августика танцевать и, увидев, что он не умеет, стала учить его легким па. После двух танцев она прижала его головку к атласному животу и поцеловала в макушку. Август задохнулся, застеснявшись. Мог ли он тогда, даже в самых волшебных снах, мечтать, что через четыре месяца будет касаться ее тела, лежа в одной кровати?..

На столах уже не было места для бутылок шампанского, коньяка и изысканных напитков. Армада игристых шипучих вин лежала в больших металлических корытах, под громадными плитами кускового льда. Ошалев от веселья, впечатлений и количества народа, Август и его братья ходили в дальний конец двора и, открывая бутылки шампанского, стреляли друг в друга пробками. Открытых бутылок было на столе столько, что шипучие вина выливались в виноградную лозу, чтобы не заметили взрослые, как они открывают новые и новые бутылки.

К полуночи средних кузенов Августа, включая его старшего брата, стали под руки выносить из-за стола (они никогда столько не пили) и относить в дом, где штабелями укладывали на ковер в большой гостиной, так как все диваны и кровати были завалены свадебными подарками. За три дня на свадьбе погуляло более трехсот пятидесяти человек. Не считая детишек, — их невозможно было сосчитать.

День и ночь на кухне стояли женщины, они продолжали готовить, жарить, мыть, подносить, убирать, добавлять, доливать, докладывать. Пиршество утихало только к шести утра, чтобы в час дня начаться снова.

Жених и невеста, а также близкие родственники должны были присутствовать на свадьбе все три дня. На второй день Полина посадила Августика возле себя и не отпускала никуда весь вечер. Теперь Август видел длинное застолье с «изголовья». Папа помахал ему рукой, делая какие-то знаки, он сидел посередине стола. Рядом с ним сидел его любимый брат Авель.

Полина явно проявляла симпатию к родственному мальчику. К третьему вечеру он уже умел танцевать. Полина была его первой учительницей… Он невольно задыхался, когда грудь ее в танце прижималась к его голове. Потом она танцевала с его отцом и дядей Авелем. А чтобы станцевать с его мамой, стояла целая очередь. Мама была первой красавицей города.

Эту свадьбу Август будет помнить всегда, всю жизнь, и по-детски мечтать, чтобы у него было такое же королевское торжество. Но у него такой свадьбы не будет никогда.

Мишка, близкий друг Августа, был сибарит, он хотел получать от жизни только удовольствия. В их маленьком городке он всегда умудрялся находить новые развлечения и наслаждения, к которым пытался приобщить и Флана.

— Пойдем на стадион «Динамо», посмотрим, как девочки играют.

В их дворе жила Ира Портнова, которая была капитаном команды девушек и классно играла в волейбол. С посредственным лицом, но — походкой, бедрами и особенно спортивными ногами она привлекала взгляды окружающих, выделяясь среди остальных девушек.

Игра закончилась только к восьми, и Мишка потащил его в какой-то проем, в сгущающуюся темноту. Неожиданно Миша стал ступать осторожно и бесшумно.

— Тихо, — прошептал он, — здесь находится женская баня, где они все моются после игры.

По каким-то перекладинам они залезли на крышу, вошли на чердак, едва не упали, споткнувшись, и подползли к тому месту, из которого пробивала тоненькая струйка света. Кем-то мастерски проделанное отверстие было довольно большое.

Он приник к дырочке. Из заходивших или уже стоявших мокрыми голых девушек он сразу отметил Иру Портнову. Она выделялась своей классической фигурой, грудью с торчащими вверх сосками, а низ ее живота завершал очень густой треугольник из темных волос. Она встала под душ, как специально прямо под Фланом, откинула голову с короткой стрижкой вверх, раздвинула ноги на ширину плеч и вода струями заскользила по ее телу.

В первое мгновение от невиданного и потрясающего зрелища Август задохнулся. Как часто потом он будет вспоминать эту минуту! Это было первое девичье тело, которое он увидел совершенно голым. Не частью, не фрагментами, а полностью, целиком! От неожиданности и шока он отпрянул от глазка, но Мишка наклонил его снова и заставил прильнуть к «телескопу». Теперь Ира водила руками навстречу струям по своей груди, животу, бедрам. Мыла под мышками и гладила шею. Когда она, слегка присев и отставив зад, стала мыть между ног, в треугольнике, у Августа полностью перехватило дыхание. Он не знал, почему именно выступающий островок густых волос вызывает в нем такое смятение и возбуждение, от которого приливает кровь ко всем членам.

Эта картина — раздвинутые ноги, струящаяся по ним вода, свивающиеся колечками волосики лобка, отставленный зад — поразила его воображение. Так вот какие они голые, так вот какие… Ему вдруг захотелось спрыгнуть вниз и схватить ее за грудь… Это был инстинкт. Ира подняла голову к потолку и внимательно посмотрела. Август был уверен, что она его увидела и сейчас дико закричит. Минуту они смотрели друг другу в глаза. После этого она опустила голову, чуть шире расставила ноги, побольше присела и стала водить одной рукой по груди, как бы лаская ее, другой — вокруг треугольника, напоминавшего холм. Делая странные движения, еще не понятные Флану, она тщательно мыла себя между ног. Август дорого б отдал, чтобы наблюдать за этими движениями, за этой комбинацией прикосновений все время.

Мишка попросил его подвинуться, и он, ошеломленный, отстранился. В голове все пылало. Так вот как выглядит голая девушка. Совершенно голая, как говорят, в чем мать родила… так вот как. С тех пор ему всегда хотелось смотреть на голое тело и обнаженных девушек. Как они раздеваются или, пусть, одеваются, абсолютно голые.

— Другая стала под душ, хочешь посмотреть? — прошептал Мишка. Августик еще не успел поменяться с ним местами, как раздался дикий крик:

— А ну, брысь отсюда! Вон-н!

Их засекли — видимо, что-то посыпалось вниз. Как дикие зайцы, они бросились вниз с чердака, через проем на улицу.

Но удовольствие было колоссальное. Во дворе они сели на лавочку и стали ждать. Вскоре в короткой юбке, со спортивной сумкой на плече появилась Ира Портнова. Они впились в нее глазами, живо представляя каждый изгиб и выступ ее тела под летней одеждой. Волосы ее были мокрыми, она шла без лифчика, и груди, как живые, прыгали свободно под майкой. Они сидели обалдевшие и словно зачарованные.

— Добрый вечер, мальчики, — вежливо сказала она и вошла в свой подъезд.

«Мальчики» чуть не умерли от восторга.

— Вот это фигура, — прошептал сибарит Мишка.

С этого вечера как минимум два раза в неделю они лазили на чердак и подглядывали в женскую душевую, изучив и обсудив всю обнаженную волейбольную команду. О, что это были за молодые тела, совершенно голые, словно из космоса пришедшие на землю. Первые обнаженные тела, которые Август видел в своей жизни. И все-таки у Ирины фигура была лучше всех.

Ему захотелось прикоснуться, сжать, пощупать эти недоступные, таинственные в своих движениях тела. Чему он потом посвятит всю свою жизнь — достижению и овладению ими.

Когда же он шел со своей тренировки и навстречу ему на площадку из раздевалки шли девушки волейбольной команды, Август всегда невольно отводил глаза, здороваясь с ними не глядя. Зная, что вечером увидит их обнаженные фигуры и обнимет их завороженным взглядом.

Как ни странно, но самое первое свое сексуальное возбуждение Август испытал от картинки в журнале, под которой было написано: «Малолетние проститутки стоят, прижавшись к стене фешенебельного лондонского магазина, и курят». На снимке были две девушки с поднятыми воротниками модных кожаных курток, одна повыше, другая чуть ниже. Уже сама картинка и подпись к ней, когда он увидел совершенно запрещенное слово «проститутки», вся мизансцена необычайно возбудили его. С тех пор изображения девушек или женских тел на фотографиях, плакатах, рекламах, в журналах или каталогах возбуждали его больше всего в жизни. Больше, чем любая реальность. Потому что таких совершенных, красивых, сексуальных и зовущих, таинственных и доступных взору тел, как на картинках, в жизни ему встречать не приходилось. Может, и приходилось потом, но он не ценил тех, кого встречал, так как они были доступны. А эти были из другого мира. А если он видел их в жизни, то реальность разочаровывала. Вообще изображение на фотографиях развивало его сексуальное воображение невероятно, а вместе с ним развивалась фантазия.

Так он начал коллекционировать западные журналы. Сначала киоскерши оставляли ему чешские и польские журналы кино, там иногда попадались кадры из фильмов с обнаженными телами. Вообще славяне всегда любили голое тело. Пышное тело, сдобную плоть. Потом он впервые увидел в случайно проданном ему журнале «Чешское фото» большое количество обнаженных женщин на фотографиях, называющихся «ню» и «па». А также снимки разных частей тела. И все эти женщины были прекрасны! Ни одной голой девушки не было для него некрасивой.

Из этих снимков он узнавал, какие бывают у женщин тела, груди, бедра, ноги, животы. Он познавал разных женщин, самых разных сложений. Он выпивал их, прожигая взглядом, до дна, чувствуя сказочную плоть, кожу, пот, поры, он осязал на губах и языке их соски, овалы, подмышки, плечи. Он обалдевал от всех этих голых сокровищ, самых разных видов, разбросанных на страницах чудесных журналов. Не было тела, которое ему не нравилось, не было груди, которую он не изучил и не ощупал взглядом, с жадностью и возбуждением. Как ни странно — холмы, чащи, леса, перелески и рощи внизу живота возбуждали его меньше. А больше всего живот и бедра. А также выпуклые половинки из-под тонкой талии и на переходе к ней, где находился крестец. Лобки его начнут возбуждать потом, гораздо позже, когда он поймет, в чем их прелесть. Но не у всех: у Августа был очень изощренный вкус, со временем он перерос в тонкий и придирчивый. Обычно на девушек, которые принадлежали ему, оборачивалась вся улица и весь город. А он все равно не был до конца удовлетворен. Он желал только самых красивых, самых лучших, самых выточенных.

И они почему-то шли ему навстречу. К нему, с ним, под него…

Гпава 2

Леночка

Сперва целуют ручку, после щечку, а там, глядишь, встречаются уста.

Байрон

Впервые он заметил ее великолепные стройные ножки в белых чулочках. Выточенную фигурку и аккуратную головку на хрупких плечах. Она жила в соседнем доме в противоположном конце двора, но во двор никогда не выходила. Он ждал ее около подъезда, под неяркой, скорее, тусклой лампочкой, и, почувствовав на себе взгляд, она остановилась.

— Что ты хочешь? — спросили ее слегка припухшие губы.

Август превозмог свою робость и ответил:

— Погулять с тобой.

Она удивленно посмотрела на него и — выстрелила:

— Только завтра, — и скрылась в подъезде.

Назавтра в то же время она ждала его, рассматривая что-то на своей удивительно прямой ножке, которая сразу же понравилась Флану. Он всегда любил только стройные, красивые, выточенные ноги.

Некоторые любят ноги с изящной кривизной: захват № 8, но…

Еще было светло. Во дворе его бы засмеяли — за свидание с девочкой.

— Здравствуй, — сказал Август.

— Привет, — тихо ответила Леночка.

Позже Август осознает, что это было его первое свидание. А Леночка — первая девочка, с которой он пошел на него. Сейчас он ничего не понимал, а действовал по наитию.

— Пойдем на аллейку, погуляем.

Она повернулась, подождала, пока он сделает шаг, и пошла с ним в ногу. Ее аккуратно подстриженные волосы закрывали только две трети шеи. У нее была очень красивая шея, и когда она поворачивалась к нему лицом, была видна вся шея с нежным переходом в подбородок. У нее было правильное, по-девичьи привлекательное лицо и чуть припухшие, спелые губы. Единственный дефект — это два верхних зуба, они чуть находили один на другой. (Проблема, которая была у многих в то время в России, стране, где никогда не слышали о косметической стоматологии.) Впрочем, дефект был почти незаметен. И придавал ей своеобразное очарование. Все остальные зубы росли правильно и были ослепительно белы.

— Я никогда не видел тебя во дворе, почему?

— Мне не с кем дружить, там одни мальчишки.

— Куда же ты ходишь гулять?

— Никуда, я хожу только в школу.

— А где ты учишься?

— Во второй школе. Я тебя видела, когда ты стоял на воротах. И пару раз на стадионе «Динамо», когда я туда ходила с подругой. Ты хорошо играешь в волейбол.

Они шли по аллейке в сторону от центра. Район там был неспокойный.

— А ты знаешь, как меня зовут?

— Август.

Он совершенно не знал, о чем нужно говорить:

— А кем работают твои родители?

— Мама — учительница в школе. Папа — в Министерстве по печати.

— Кем?

— Министром печати.

— Значит, ты — дочка министра?

— Это ничего не значит.

Быстро стемнело, и зажглись редкие фонари. Навстречу им стали попадаться подозрительные личности. Они пристально рассматривали Леночку и оборачивались ей вслед. Она была в белой красивой кофточке. Леночка невольно стала идти ближе к Августу.

— Давай повернем назад, — попросила она.

Август не хотел, чтобы она думала, что он боится.

— Дойдем до конца и повернем, — сказал Флан спокойно.

Она пристально посмотрела на него.

— А твои родители врачи? — спросила она.

— Откуда ты знаешь?

— Об этом все в городе знают.

— Угу.

— Я тебе завидую, что у тебя родители врачи. Когда я вырасту, тоже стану врачом.

— У меня старший брат учится в Питере — тоже на врача.

— Пойдем назад, мне страшно, — попросила она.

— Не бойся, — он взял ее за локоть и так довел до самого конца аллейки, потом они повернули назад. К дому.