Пути к Богу: Жизнь по Бхагавадгите

Если воспринимать свою текущую жизнь с такой точки зрения — как одно звено в длинной непрерывно развертывающейся цепи претворений кармического закона, — тогда время и место рождения, ваши родители, братья и сёстры, те, кого вы любите, есть ли у вас дети и все прочие жизненные обстоятельства вы будете воспринимать как часть предопределённого кармического «пакета документов». Вся Вселенная и вы в ней суть лишь частные случаи функционирования закона кармы. Вы сами и всё, что вы видите вокруг себя — как живое, так и неживое, — суть совершенные проявления закона кармы. Система не может выйти из строя, потому что ни одна её часть не находится вне действия кармы.

Вы скажете: «Что это вы имеете в виду, говоря, что всё кругом — закон? У меня что, нет выбора? А как насчёт свободы воли? Разве в Гите Арджуне не предлагается решить, будет он сражаться или нет?»

Да, нам будет не так-то легко выяснить соотношение между свободной волей и предопределённостью, ибо мы слишком привыкли мыслить в категориях «или/или». Но в данном случае нам придётся смириться с тем парадоксом, что обе противоположности существуют в мире одновременно и равноправно — и свободная воля, и полная предопределённость. Ситуация будет выглядеть немного более понятной, если принять во внимание, что они существуют хотя и одновременно, но на разных планах реальности. Есть такой план, на котором каждый из нас является творцом своей жизни. Вы сами решаете, что надеть сегодня на работу, что съесть на завтрак, стоит ли покупать эту книгу или есть лучший способ потратить деньги. На этом плане вам совершенно необходимо жить и действовать так, словно вы и в самом деле свободны в своём выборе — чтобы совершать этот выбор и исполнять свою дхарму. Но есть и другой план, совершенно иная точка восприятия, принимая которую вы начинаете видеть, что все те знакомые мыслеформы, которые говорили вам: «Пожалуй, я сегодня выпью на завтрак какао!», появились не на пустом месте. Ну, то есть они появились именно на пустом месте, но их появление на этом пустом месте было полностью обусловлено. Каждый выбор, который мы делаем, является результатом долгой цепи предшествующих событий, которая и определяет любое ваше решение. Когда мы говорим: «Я обладаю свободой воли!» — это голос нашей кармы.

Всякий раз, когда я думаю, что принимаю решение относительно чего-либо, я вспоминаю один случай с Махарадж-джи. Во второй раз я приехал в Индию в 1971 году и сразу же попытался найти Махарадж-джи, но его нигде не было. Никто не знал, где он мог быть. Мне ничего не оставалось делать, как присоединиться к другим европейцам в медитационном центре Бодх Гайя, основанном на том месте, где Будда достиг просветления. Я подумал, что, если это получилось у него, то почему не может получиться у меня? Однако после пары недель медитаций я решил вернуться к поискам Махарадж-джи. Одна из женщин нашей группы приехала в центр через всю Индию на собственном автобусе фирмы «мерседес-бенц» с водителем в придачу. Она предложила подвезти нас из Гайи в Дели, где можно было отметить праздник Шиваратри и продолжать поиски Махарадж-джи уже оттуда. И вот тридцать пять человек — из них тридцать четыре любителя медитации и один водитель — выехали в Дели. После нескольких недель в ритрите мы погрузились в мечты, предвкушая отель с нормальными постелями и горячей водой, европейский ресторан и мороженое в стаканчиках.

Дорога на Дели проходила мимо Аллахабада, где раз в двенадцать лет проводится большой праздник под названием Кумбхамела. Миллионы людей приезжают сюда в определённый астрологами момент, чтобы совершить омовение в месте слияния трёх священных рек. Пожалуй, это самое большое духовное сборище в мире. Кумбхамела состоялась буквально за пару недель до нашего приезда, и один из попутчиков, который, как оказалось, там был, настоял на том, чтобы мы все сделали крюк и посетили священное место. В общем-то, это показалось нам разумным — все присутствующие вроде как считались практикующими йогами, а прямо перед нами находилось одно из самых священных мест Индии. Однако это означало задержку нашего прибытия в Дели как минимум на час, а то и на два — при том, что все мы страшно устали, хотели есть и пить и вообще буквально разваливались на глазах.

Дискуссия зашла в тупик, но под конец все согласились, что я как старший в группе должен принять решение за всех.

Выбор был непрост. Стоит ли нам свернуть? Или отправиться прямиком в Дели? Наконец, когда мы уже почти проехали поворот на Аллахабад, я принял решение и скомандовал водителю: «Поворачивай направо!»

Мы приехали в Аллахабад и буквально вползли на площадку, где состоялось празднество, — там было почти пусто, только несколько человек бродили туда и сюда. Парень, который тут уже бывал, велел водителю подъехать к маленькому храму Ханумана[32], который он запомнил ещё с тех времён. Когда мы припарковались у стен храма, кто-то из нас высунулся из окна и вдруг радостно заорал: «Смотрите, это же Махарадж-джи!» И правда, это был он. Махарадж-джи прогуливался по храмовому комплексу, опираясь на руку Дада, своего индийского ученика. Мы все высыпали из автобуса, крича, кланяясь и касаясь стоп учителя. Махарадж-джи, казалось, всё происходящее совершенно не удивило; он только сказал: «Давайте, следуйте все за нами!» С этими словами он и Дада взгромоздились на велорикшу, который ждал их неподалёку, и поехали по узким улочкам Аллахабада, а наш автобус не без труда продирался следом.

Когда мы приехали к дому Дада, его жена выбежала поздороваться с нами.

— Входите, входите, — кричала она. — Обед уже почти готов. Мы готовили для вас весь день. Махарадж-джи поднял нас сегодня в пять утра и сказал: «Вставайте и начинайте готовить! Сегодня к обеду у нас будет тридцать пять гостей».

После этого можно было сколько угодно сидеть в автобусе на дороге и соображать, стоит ехать в Аллахабад или нет! Задолго до того, как я принял своё решение, всё уже было решено за нас, и Махарадж-джи знал это ещё сегодня утром! Я сыграл свою роль. Я «решил» поехать посмотреть Мелу. И моё решение было неизбежным.

Так если всё уже высечено на скрижалях вечности, может ли гуру изменить вашу карму? Это весьма интересный вопрос. Во многих традициях индуизма считается, что гуру может освободить своего ученика, тем или иным способом взяв на себя его карму. Как-то раз я пришёл навестить Махарадж-джи и принёс с собой огромную авоську апельсинов, которую и положил на циновку прямо перед ним. Обычно он брал фрукты, которые ему подносили, и тут же раздавал их присутствующим, однако на этот раз он принялся жадно хватать апельсины и поедать их — прежде чем я успел оглянуться, он уже сожрал восемь штук! Я не знал, что и думать, но уже потом один из индийских учеников Махарадж-джи рассказал мне, что гуру поступает так, когда хочет взять карму другого человека.

Эта концепция долго не давала мне покоя. Получается, что мы все связаны законом, а гуру — нет? Как соотносятся карма и милосердие? И потом, если Махарадж-джи съел апельсины, чтобы взять мою карму, сделал ли он это потому, что в великом порядке вещей изначально было записано, что я приду к человеку, который съест восемь апельсинов и возьмёт на себя мою карму? Или моя карма была самому жрать свои апельсины, пока эта сущность из своего невероятного милосердия не скажет: «Посмотрите на этого сопляка — он так никогда и не научится совершать правильные поступки. Съемка я за него восемь апельсинчиков!» Была то карма или акт милосердия — вот в чём вопрос?

В конце концов, я пришёл к выводу, что всё зависит от точки зрения. Когда вы идёте по пути бхакти-йоги, гуру становится для вас всем. И в этом случае он ест ваши апельсины из чистого и совершенного сострадания. Но если посмотреть на это со стороны, то, поскольку гуру един с Богом, а, следовательно, и с Законом, для него не будет никаких причин — и, более того, никакой возможности — действовать вразрез с Законом, а потому встретить его и скормить ему ваши апельсины и была ваша карма.

Но ведь Господь должен быть неподвластен законам кармы, разве не так? Ну, в некотором смысле Господь и есть закон кармы, и тогда вопрос принимает другую форму: почему он не нарушает своего собственного закона? Разумеется, если бы вы были Богом и захотели бы действовать вне законов кармы, вы смогли бы это сделать — но проблема в том, что вы бы этого не захотели. Когда вы оказываетесь там, где можете двигать горы, вы, как правило, не делаете этого, потому что знаете, зачем поставили их там, где они стоят.

Так что все мы и всё, что нас окружает, — не более чем игры и шуточки этих самых волн жизни, кармических законов, текущих сквозь бытие жизнь за жизнью и эон за эоном. Желания движут нашими мыслями, которые мотивируют действия, которые создают ещё больше кармы, которая определяет обстоятельства нашего следующего рождения. И так продолжается снова и снова. Прямо сейчас мы пожинаем плоды кармы, как хорошей, так и дурной, накопленной за бесчисленные прошлые жизни, и в то же время создаём новую порцию кармы уже для следующего раунда.

Когда я оглядываюсь на свою жизнь, у меня волосы встают дыбом: такой сюжет мне и во сне бы не приснился! Очень уж всё получилось странно. Вот я живу в индийской деревне, придерживаюсь садханы, занимаюсь медитацией, практикую йогу — и это я, нормальный, правильный еврейский мальчик из нормальной бостонской семьи, принадлежащей к нормальному американскому среднему классу! Когда я учился в Гарварде, я даже слова «йога» не знал! Если бы кто-нибудь сказал мне: «В один прекрасный день ты станешь йогом!», я бы долго смеялся — это же полный абсурд. В мои профессиональные планы никакая йога не входила. Но потом прошли годы, и когда я оказался в Индии, то почувствовал, что вернулся домой. Это была прочная и сокровенная духовная связь, и она отозвалась в моей душе, на уровнях, гораздо более глубоких, чем все мои идеи о том, кто я такой и куда иду.

И потому меня охватило ощущение абсолютной правильности происходящего.

Но почему я? Как насчёт всех остальных ребят, с которыми я рос в Ньютон Сентер, штат Массачусетс, сейчас занимающихся одежным или обувным бизнесом или чем-то ещё, не менее достойным? Почему я?

Хари Дас (один из моих учителей) сказал мне как-то: «Ты проделал огромную йогическую работу в прошлой жизни, но не довёл её до конца». Так что пришлось доделывать начатое. Такова была моя карма — родиться в этом месте и времени, и, если Хари Дас был прав в своих догадках, причиной этому было как раз то, что я сошёл с пути в прошлый раз и должен был вернуться на него. Это одна сторона кармы. Но в тех удивительных переживаниях, которые подарили мне галлюциногенные грибы и встреча с Махарадж-джи, я пожал также и плоды хорошей кармы — быть может, благодаря той самой йогической работе, которую я, по словам Хари Даса, проделал. Моё настоящее есть результат всей прошлой кармы. Все мои прошлые жизни работали только на то, чтобы привести меня именно в это место и именно в этот момент.

Если попытаться абстрагироваться от времени, можно будет увидеть движение этих волн жизни — прошлое, настоящее и будущее в их совокупности. Существуют такие ступени духовного развития (которых я ещё не достиг), когда человек может воспринимать их непосредственно во временном потоке. Махарадж-джи был с ними знаком. Всем случалось видеть те кадры ускоренной съёмки, когда цветы растут и распускаются прямо у вас на глазах. Иногда в присутствии гуру я видел, что он как-то по-особому смотрит на меня, и тогда мне казалось, что он видит распускающийся цветок моего бытия, как в тех фильмах. А поскольку я мог видеть всё лишь в рамках собственного развития, то меня хватало только на то, чтобы гоняться за одним, хватать другое или отталкивать третье. В отличие от меня, Махарадж-джи видел всё переплетение действующих сил в развитии. Когда вы дорастаете до этого уровня, вы можете заранее видеть, какое направление принимают волны кармы, и обретаете понимание, почему всё происходит именно так, а не иначе.

Для меня это до сих пор всякий раз оказывается сюрпризом, хотя с годами я научился видеть взаимосвязи хотя бы после того, как тенденция станет фактом. Вот небольшой пример. Предположим, меня пригласили читать лекции в небольшой городок. Понятия не имею, что заставляет меня принять это приглашение, но, тем не менее, принимаю. Я еду туда, говорю с аудиторией и вижу, что им не особенно интересно то, что я могу им рассказать. Я думаю про себя: «Что я тут делаю? Махарадж-джи, ради Бога, что ты имел в виду?» Я заканчиваю лекцию и беру такси в аэропорт; у меня ещё полчаса до вылета, и поэтому я иду выпить чашечку кофе. Сажусь себе за столик, и тут подходит кто-то ещё и спрашивает: «У вас свободно?» «Естественно, — отвечаю, — садитесь, пожалуйста». А потом мы смотрим друг другу в глаза, и — вот оно! Возникает связь, ради которой и затевалось всё это путешествие. И тогда я понимаю: «Ага! Вот зачем мне нужно было в этот городишко!»

А вот ещё один, ещё того страннее. Несколько лет назад я читал лекцию в Сиэтле. Я вошёл в аудиторию, окинул взглядом собравшихся, и мой взгляд зацепился за какого-то человека, который непонятно почему вызвал у меня живейший интерес. Это был мгновенный импульс, но в результате я несколько секунд пристально смотрел на ни в чем не повинного человека. Потом я дошёл до кафедры, прочитал лекцию и больше об этом происшествии не вспоминал. Некоторое время спустя я получил письмо, в котором говорилось: «Я был у вас на лекции в Сиэтле в прошлом году. У меня уже несколько месяцев была депрессия, и я уже больше не мог так жить. Я собирался пойти после лекции домой и покончить с собой — в кармане у меня лежали таблетки, всё уже было готово. Но когда вы вошли в зал, вы остановились и минуту пристально смотрели на меня, и я понял, что вы знаете, что я собираюсь сделать. И потому, что вы заметили меня и посмотрели на меня, я больше не мог этого сделать. И вот прошёл уже год, и я чувствую себя отлично». И кто мог такое вообразить?

А ещё была история с Мехер Бабой. Он ехал в поезде с одного конца Соединённых Штатов на другой, и когда экспресс остановился в Санта-Фе, он вдруг встал с места, сошёл с поезда и пошёл по направлению к центру города. На каком-то углу, прислонившись к стене дома, стоял старый индеец. Мехер Баба подошёл к нему, и некоторое время они пристально смотрели друг другу в глаза. Затем Мехер Баба повернулся, пошёл обратно на вокзал и преспокойно сел в поезд. Потом он объяснял это так: «Это имело отношение к моей работе в том путешествии».

Хотя всё это могла быть и беззастенчивая показуха — я имею в виду, что если он действительно работал на таком высоком уровне, то вполне мог всё это проделать на другом плане и тем самым избежать прогулки в город на своих двоих. Но в любом случае это отличная история, и быть может, именно ради этой встречи и было затеяно всё путешествие Мехер Бабы. Кто знает?

Постепенно с изменением угла зрения мы начинаем рассматривать свою жизнь в контексте более широкой перспективы. Все наши мелодрамы, желания и муки перестают казаться событиями, замкнутыми между рождением и смертью в одной отдельно взятой человеческой жизни, а становятся частью некоего универсального узора. Мы начинаем понимать, что помимо нашей индивидуальной жизни есть некий более масштабный замысел, в ткань которого и вплетается наше частное воплощение.

И первый результат, который приносит такое изменение жизненной перспективы, — это внутренний мир и покой. Игра не ограничивается сроком нашей земной жизни! Ого! В этой идее кроется чувство огромного освобождения; она сразу гасит привычное ощущение тревоги и постоянную потребность куда-то нестись и что-то срочно делать. Нет никакой необходимости делать всё прямо сейчас — а кроме того, мы же всё равно не «делаем этого» сами! Всё — лишь переплетение кармы и потоки перевоплощений, текущих сквозь нас жизнь за жизнью, кальпу за кальпой. О, боги, что за свобода!

Стоит нам развить у себя более глубокое понимание кармы и реинкарнации, как мы тут же увидим, что именно эти идеи играют главную роль в том ответе, который Кришна дал Арджуне. Именно они сообщают беседе структуру и смысл, и именно поэтому мы потратили столько времени на ознакомление с ними. Но каким же образом карма Арджуны проявляется в этой ситуации? Дело в том, что он оказался в данных обстоятельствах частично благодаря своей доброй карме. Да-да, то, что он осознал свой внутренний конфликт и начал пробуждаться к той великой борьбе, которая ему предстоит, — это не что иное, как благословение. Только представьте себе, как милостива должна быть к нему судьба, чтобы в этой жизни он мог повстречаться с Богом во плоти, — разве это не крайне удачное рождение?

Но тут вступает в действие другая сторона его кармы, и она в том, что, даже несмотря на начавшееся пробуждение, его желания — вернее, привязанность к этим самым желаниям — ещё очень и очень сильны.

Арджуна не одинок в своей беде: большинству из нас эта ситуация знакома не понаслышке. Мы заблудились внутри самих себя: есть такая часть нас, которая видит всю игру насквозь, но есть и такая, которая по уши ушла в игру и не желает видеть ничего кроме неё. Таким образом, почти все мы пытаемся сидеть одновременно на двух разных стульях.

Итак, хотя Арджуне и повезло обрести воплощение, в котором он может пробудиться, у него всё же остаются пути к отступлению, и Кришна как раз пытается наставить его на путь истинный. Кришна хочет помочь ему подняться на такую ступень осознания, где его действия более не будут определяться привязанностями — никакими привязанностями к чему бы то ни было. А, не являясь результатом привязанностей, они не будут более порождать карму. И с этого момента Арджуна освободится от власти судьбы, от круговращения рождений и смертей, ибо всё это было принадлежностью прежнего образа бытия в этом мире, всё это существовало для того, чтобы можно было отработать накопившуюся карму.

Обратите внимание на смысл того, о чём говорится в последнем абзаце: даже если вы достигнете полного просветления и осознаете всю игру в целом, танец будет продолжаться до тех пор, пока не кончится музыка. Пока в вашей душе дремлют кармические энергии, пока вы излучаете волны жизни, пять скандх, пять потоков творения будут извергаться из невидимого источника. Сам Будда достиг просветления, но ещё сорок лет продолжал пребывать в этом мире, отрабатывая старую карму.

Однако, если мы хотим покончить со всем этим, первое, что нам придётся сделать, — это прекратить излучать волны жизни. Мы никогда не завершим свою работу, если так и будем каждый день посылать в пространство всё новые и новые волны! И, как Кришна объяснил Арджуне, единственный способ сделать это — снять зависимость наших действий от привязанностей. Когда мы действуем исходя только и исключительно из дхармы, а не из какого-либо, пусть даже самого благого желания, мы не порождаем волн кармы.

Вот зачем началась вся эта история, вот почему Кришна хочет дать Арджуне новый смысл жизни и новое основание для любых действий. Он пытается научить воина, как ему перестать действовать по прежним, производящим новую карму моделям. Кришна говорит ему: «Сейчас имеют значение вовсе не твои чувства к тем, кто на той стороне поля. На чашах весов нечто большее. Тебе предстоит действовать согласно тому, что требует твоя карма. Твоя карма — родиться кшатрием в этой стране и в это время, а дхарма кшатрия — сразиться на этом поле с теми, кто противостоит тебе. Вот это ты и должен сделать»[33].

Арджуна может и не чувствовать того, что требуется для исполнения этих действий, но факт остаётся фактом: теперь его дхарма — совершить именно то, что он должен совершить. Выбирая в магазине эту книгу, вы могли и понятия не иметь, что вам предстоит столкнуться с животрепещущими вопросами касательно своей жизни, её смысла и предназначения, но что же теперь поделать: вот вы, а вот вопросы. Воистину так, и деваться уже некуда. Вот оно — поле битвы. Это ваша собственная внутренняя Курукшетра. И хотя вы можете быть совершенно уверены, что никаких вопросов вы в здравом уме и твёрдой памяти не задавали, на каком-то ином уровне вы, как Арджуна, всего лишь пожинаете то, что посеяли. Вы получили награду за всю ту работу, которую совершали на протяжении всех предшествующих жизней и которая привела вас сюда, в это здесь и сейчас, где вы читаете эту чудную книгу, посвящённую вопросам, до которых нет никакого дела 99 % населения земного шара. Ну разве не странно? Зачем вы вообще читаете эту книгу? Почему вы? Что вы такого сделали?

Какая бы карма ни привела вас к этому, теперь ваша дхарма — работать со всем тем, что вы узнали. Теперь ваша задача — работать с ситуацией, в которой вы читаете эту книгу и обдумываете поставленные в ней вопросы. Вы спрашиваете: «Что это всё значит? Что мне теперь со всем этим делать?» Ну, есть, по крайней мере, один момент, который вам необходимо будет уяснить. У каждого из нас свой путь. Я понятия не имею, каков может быть ваш, — я с трудом вижу свой собственный. Только одно я могу предсказать с известной долей вероятности — как и Арджуне, вам неизбежно придётся отказаться от самых любимых представлений о себе самом, о том, кто вы такой и куда идёте.

Постепенно мы начинаем понимать, что мы — не центр Вселенной, а всего лишь часть процесса. Подумайте об этом: и вы, и я — не более чем процесс. Я — только последовательность отдельных независимых друг от друга, но взаимосвязанных мыслей. Не существует постоянного «меня», который воплощается и перевоплощается; есть лишь закон причины и следствия, который снова и снова проявляется во внешнем мире. Всё сущее — лишь непрекращающаяся манифестация законов пракриты (природы), законов непрестанно разворачивающейся перед нашими глазами великой иллюзии.

Чем больше вы открываетесь этой новой точке зрения, тем с большим бесстрастием вы созерцаете свою собственную жизнь, своё теперешнее воплощение. Вы начинаете понимать, что любая мелодрама, даже тот захватывающий сериал под названием «Я в погоне за просветлением» только создаёт всё новую и новую карму, и вы больше не можете себе этого позволить. В конце концов, невозможно одновременно держаться за мир и пытаться пройти в дверь — поэтому вам ничего не остаётся, кроме как отпустить все.

Вот почему Кришна советует Арджуне отпустить всё, что он знал до сих пор, и просто исполнять дхарму. «Почему идея сражаться со своими родственниками так расстраивает тебя? — спрашивает его Кришна[34]. — Это твоя карма и их тоже; битва должна состояться. Ты не можешь бороться с судьбой, так что просто позволь законам кармы делать своё дело. Играй предназначенную тебе роль, потому что только когда ты сделаешь это, когда полностью отдашься своей дхарме, когда перестанешь желать чего бы то ни было. Только тогда ты обретешь свой путь».

Аргументация Кришны пресекает все возражения, которые, возможно, собирался высказать Арджуна, поскольку переворачивает самый контекст дискуссии с ног на голову. Правила изменились, говорит Кришна Арджуне; теперь тебе придётся действовать исходя из принципиально новых предпосылок.

Социальные роли? Их время прошло. Теперь чувства Арджуны к семье и его социальный статус больше не могут оказывать влияние на его действия, ибо главной ценностью для него отныне становится Брахман и исполнение своего долга, своей дхармы. Сейчас Арджуной руководят новая цель и новый смысл.

Снова и снова Гита переворачивает нашу точку зрения и меняет ориентиры, как она сделала это с Арджуной, не оставляя камня на камне от наших старых представлений о том, зачем мы живём. И по мере того как мы принимаем указанные Гитой перспективы как свои собственные, обнаруживается, что наши жизненные приоритеты тоже чудесным образом изменились. Вместо того чтобы погрязать в беспрестанных попытках получить то, что, как мы думаем, нам нужно, мы успокаиваемся и учимся слушать подсказки души. Теперь мы не торопимся решать, но стараемся слышать, что говорит внутренний голос относительно правильности и целесообразности следующих действий.

Мы прислушиваемся и начинаем всё лучше и лучше слышать нашу дхарму и соотносить свои действия с этим источником глубинной мудрости.

Когда это происходит, всё то, что раньше так захватывало нас, наши роли, наши планы, наши желания и мелодрамы, — всё это начинает увядать. Мы всё больше и больше открываемся тому, чтобы быть просто инструментами дхармы. И тогда мы неожиданно понимаем, что потеряли свою жизнь — и обрели её.

3

Карма-йога

«Я уже рождался много раз, Арджуна, и много раз рождался ты. Но я помню свои прошлые воплощения, ты же — нет».

Мы уже видели, как эти слова Кришны, первое брошенное в землю семя высшей мудрости, открыли Арджуне глаза на реинкарнацию.

Кришна начал выкладывать Арджуне различные доводы в оправдание происходящему и причины, почему он должен идти дальше, вступить в битву на поле Куру, которая представляет собой не что иное, как битву дхармы и адхармы, духовного и мирского, и его первым доводом был тот, который вы предложили бы законченному материалисту, человеку, всецело преданному миру: просто исполняй свою дхарму и ни о чём не беспокойся. Рано или поздно все мы умрём.

«Ибо всё, что родилось, воистину должно будет и умереть; из смерти же воистину возродится жизнь. Обрати лицо твоё к тому, чему должно быть, и отринь печали и скорбь», — сказал Кришна.

«Смотри, — говорит он, — в один прекрасный день ты умрёшь, и то же самое произойдёт со всеми, кого ты видишь на той стороне. Смерть следует за рождением — так задумана игра. Если ты не убьёшь своих врагов, кто-нибудь ещё сделает это вместо тебя. Ты — лишь орудие их кармы, которая действует с твоей помощью, — так о чём же тогда беспокоиться? Всё предрешено и потому неизбежно. Судьба вершится через нас»[35].

Это не производит на Арджуну особого впечатления; он всё ещё не убеждён. И тогда Кришна пускает в ход второй аргумент. Он говорит воину: «Смотри, ты думаешь, что обязан что-то сделать. Можешь ли ты избежать действия?»[36] Нет. Вспомним, Арджуна сказал Кришне, что не будет сражаться, и бросил наземь свой лук. Кришна намекает на то, что ему это так легко не удастся: «Ты просто не можешь не действовать. Тебе всё равно придётся что-то сделать — не одно, так другое, и любое твоё действие повлечёт за собой ту или иную карму».

Говоря так, Кришна прямо указывает на идею, которая была весьма популярна в духовных кругах того времени и которая родилась из философии санкхьи. Центральной идеей этой философской школы является полярность, противопоставление двух начал, называемых пуруша и пракриты, — причём пуруша считается пассивным принципом, а пракриты — активным. Этим двум силам нечего было делать друг с другом; первая была всегда пассивна, а вторая — неизменно активна. Суть игры, согласно санкхье, состояла в том, чтобы перейти из активного состояния в пассивное, высшая же цель — ничего не делать, просто прекратить действовать.

Кришна противоречит этой философии; он говорит:

— Добиться свободы от действия можно отнюдь не воздержанием от него. Ибо ни единой секунды человек не может пребывать в бездействии. И потому все прикованы к действию силами, порождёнными самой природой. Тот же, кто отринул действие, но в сердце своём размышляет о наслаждениях, тот пребывает во власти иллюзий.

Последняя строка попадает в самую точку: «Тот же, кто отринул действие, но в сердце своём размышляет о наслаждениях, тот пребывает во власти иллюзий»[37]. Именно так мы занимаемся не-деланием чего-либо. Когда вы встречаете кого-то, кто БРОСИЛ КУРИТЬ, — сразу видно, что весь он состоит только из этого. Его можно спросить: «Кто ты такой?», и услышать в ответ: «Я тот, кто не курил уже целых две недели, четыре часа и тридцать две минуты». В мыслях же он совершенно очевидно выкуривает, по крайней мере, по пачке в час!

Таким образом, Кришна сообщает Арджуне: ты не можешь избежать действия, а если будешь пытаться не действовать, в то время как желания ещё сильны в сердце твоём, ты окажешься «во власти иллюзий», и получится из тебя фальшивый святой. Другими словами, невозможно изменить обстоятельства, просто сидя и плюя в потолок. 2728

Мы уже видели, как Кришна строит свою аргументацию. Он говорит: смотри, твои друзья и семья, все они всё равно умрут, так или иначе. Это был аргумент номер раз. Потом он сказал: ты не можешь не действовать, тебе всё равно придётся что-то сделать— не одно, так другое. Это аргумент номер два. А теперь Кришна проводит главную линию, причём именно таким образом, который может и должен подействовать на Арджуну, поскольку исходит с того уровня, на который он по природе своей лучше всего настроен. Кришна говорит ему: «Исполни свой долг». Арджуна — кшатрий, воин, человек действия, и потому Кришна преподносит свой главный аргумент в той форме, которая окажется для него наиболее доходчивой: «Подумай о своём долге! — говорит ему Кришна. — И отринь все сомнения. Нет большего блага для воина, чем принять участие в праведной войне. Вот война, которая откроет тебе дверь на небеса, Арджуна. Счастлив тот воин, которому довелось сражаться в битве, подобной этой»[38].

(Помните, это и наша война, та внутренняя война, с которой рано или поздно сталкивается каждый из нас, и прислушайтесь к словам Кришны, адресованным лично вам. «Счастлив тот воин…» — нам несказанно повезло участвовать в этой битве, ибо это война, которая «открывает дверь на небеса».)

Если ты не исполнишь своего долга, предупреждает Кришна Арджуну, вино обернётся для тебя уксусом: «Великие воины скажут, что ты в страхе бежал с поля битвы, а те, кто ранее возносил тебе хвалы, теперь покроют тебя позором»[39]. (Заметим, эти угрозы целят прямиком в воинскую гордость Арджуны, в его эго кшатрия. Кришна использует эго как рычаг, чтобы заставить Арджуну исполнить свою дхарму, которая выведет его за пределы эго.) И Кришна продолжает: «Вступить в эту битву за правое дело — твой долг чести».

Здесь Кришна поднимает концепцию дхармы, как её исполнять и что получится, если этого не сделать. «Дхарма» — весьма комплексное понятие; у этого слова много разных значений. Но нам сейчас важно его наиболее традиционное понимание в традиции индуизма — как долга перед высшим законом. «Вступить в эту войну есть твоя дхарма, — говорит Кришна, — следовательно, сложить оружие — значит совершить преступление, невзирая ни на какие социальные роли и моральные установления, которые могут диктовать тебе нечто совершенно противоположное. Если бы ты мог постичь всю суть этой драмы, ты бы понял, что сыграть свою роль в этой битве и есть твой долг. Именно за этим ты и пришёл сюда».

— Восстань, Арджуна, — говорит Кришна, — и приготовь свою душу к сражению[40].

Выполнение долга — одна из главных обязанностей кшатрия, и корни её уходят очень глубоко. Поэтому когда Кришна говорит о дхарме именно в таких терминах и призывает Арджуну исполнить свой долг, то с точки зрения кшатрия это весьма весомый аргумент. Но, несмотря на всю социальную силу доводов Кришны, они основываются вовсе не на этом. Он убеждает Арджуну исполнять долг не потому, что так нужно обществу, но из послушания высшему закону. Между социальным долгом и дхармой существуют весьма тонкие взаимоотношения. Если вы пытаетесь действовать исходя из законов дхармы, то ваши действия определяются не социальным долгом — и, тем не менее, вы используете социальные формы, которые служат для вас средством выражения пути дхармы. Карма приводит вас в конкретное место и время, где вы можете сыграть предназначенную вам роль. «Вот почему ты родился кшатрием, — говорит Кришна Арджуне, — так что играй свою роль, и тем ты исполнишь свою дхарму».

В индуистской традиции касты (одной из которых и являются кшатрии) представляют собой социальные группы, основанные на праве рождения и разделении обязанностей. Таким образом, каста определяла всю жизнь человека при помощи особой «системы координат». Кроме того, у них были ашрамы, или стадии жизни, которых насчитывалось четыре. От рождения до двадцати лет следовал период обучения, когда каждый учился у своего гуру. От двадцати до сорока человек был домохозяином и зарабатывал деньги, при помощи которых функционировала вся система. От сорока до шестидесяти следовал период духовного обучения. А после шестидесяти вы отрекались от мира и становились санньясином — тем, кто отпустил всё мирское и полностью посвятил себя и все свои помыслы Богу.

Вся эта система регламентации человеческой жизни при помощи двух наборов координат называлась в Индии чатур-варнашрама-дхарма, то есть дхарма каст и ашрамов. Таким образом, жизненный путь индуса был расписан буквально поминутно, словно график по координатной сетке. Если вы — кшатрий определённого возраста, у вас есть освящённое традицией и основанное на Ведах предписание, что именно и каким образом вы должны делать прямо сейчас. Это предписание носило наименование свадхармы и представляло собой совершенно чёткую структуру, описывающую действия, наиболее правильные для той или иной ситуации. И когда Кришна говорит Арджуне: «Исполни свой долг», он действует согласно системе и традиции. Делай то, что правильно!

Когда речь о том, что правильно, а что неправильно, заходит в нашей западной культуре, возникает гораздо больше проблем. У нас нет ни каст, ни ашрамов, которые могли бы подсказать нам, что делать в тот или иной момент нашей жизни, то есть, по существу, по сравнению с индийцами мы находимся на другом конце спектра. У нас есть буквально пара-тройка чётких предписаний, глубоко укоренившихся в самой плоти социума, которые хоть как-то могут сориентировать нас в вечно меняющемся житейском море. Таким образом, мы оказываемся перед необходимостью самим определять для себя, какова могла бы быть наша дхарма. Цивилизация не приготовила для нас удобного и ясного графика, по которому можно всё быстро выяснить. Нам остаётся полагаться лишь на самих себя; мы должны внимательно слушать свой внутренний голос, чтобы выяснить, каким образом наша индивидуальность определяет должное поведение в тот или иной момент. В этом процессе выбора участвуют все исходные данные: если у вас такой-то тип интеллекта или такое-то экономическое положение, это не может не оказать влияния на ваш жизненный путь в западном мире. Если вы женаты или замужем, это предоставляет вам определённые возможности, но и накладывает некие обязательства.

Кто-то может сказать: «Я могу выполнять только такую работу, которая соотносится с моей дхармой, и скорее умру с голоду, чем стану зарабатывать деньги нечестным путём». А другие: «Знаете что, я делаю лучшее, что могу, в данных обстоятельствах». Никто не вправе судить вас; каждому нужно самому знать, как ему поступать в той или иной ситуации. Если вы — садху и ведёте одинокую жизнь, полную аскезы и отречения, то, пожалуй, можете себе позволить быть пуристом, ибо от вас никто не зависит. С другой стороны, если вы домовладелец и обременены семьёй, тогда на вас лежит ответственность за домочадцев, и вам ничего не остаётся, как делать лучшее, на что вы способны. Если вы мирской человек, но играете в пуриста и не в состоянии заработать достаточно денег, чтобы прокормить своего ребёнка, то, по большому счёту, вы творите гораздо больше адхармы, чем дхармы. Если вы оказались в подобной ситуации и перед вами маячит перспектива взяться за работу, которая, как вам кажется, отнюдь не соответствует вашей дхарме, старайтесь отнестись к ситуации с возможно большей осознанностью — это всё, что вы можете сделать. Так или иначе, приходится работать с тем, что у нас есть.

Предположим, вы богаты — тогда и это частично определяет вашу дхарму. Вы не можете притвориться, что не богаты. Даже если вы пойдёте и выбросите все ваши деньги, с кармической точки зрения это ничего не изменит, хотя и будет кармически нагруженным действием. Наоборот, вам следует со всей ответственностью относиться к своему состоянию и понимать свой духовный долг, принимая его во внимание; в этот момент деньги становятся вашей дхармой.

К каждому аспекту вашей жизни нужно относиться с уважением. Какова бы ни была ваша роль — играйте её, но делайте это настолько осознанно, насколько только возможно. Такова наиболее общая концепция исполнения своей дхармы: найдите свою грядку в саду мироздания и возделывайте её так, чтобы она была совершенной. Почему вы исполняете свою дхарму — вопрос другой. На этой ступени Кришна просто говорит: «Это твой долг — просто делай, что должен, — и всё».

Но у Арджуны, как и у всех нас, проблемы со смирением. Он всё ещё держится за свои предрассудки относительно того, как, по его мнению, должны обстоять дела, и это неизбежно встаёт на пути его дхармы. То же самое происходит и с нами. Например, я отправился в «духовное путешествие», идущее вразрез с нашими интеллектуальными традициями, и поскольку я сам — интеллектуал, каких мало, у меня сформировалась стойкая привязанность к медитативным практикам, потому что они такие «подлинные» и «сущностные». Они так первозданны, точны и ясны — это не может не подкупать. Мой европейский ум был совершенно зачарован системой абхидхаммы[41], полной прекрасных и чётких категорий и необычайно изысканной с интеллектуальной точки зрения. Я был совершенно уверен, что медитация и есть мой духовный путь!

А потом я встретил Махарадж-джи — и перестал играть в эти игрушки. Оказалось, что мой путь совершенно не похож на мои измышления по поводу того, каким он должен быть.

Но, не сомневайтесь, я так легко не сдался. Довольно долгое время я пытался заставить всё работать так, как, по моему мнению, должен был работать «настоящий» духовный путь. Я, например, мог спросить у Махарадж-джи:

— Махарадж-джи, как мне поднять мою Кундалини, мою духовную энергию?

Я думал, что сейчас он поведает мне какой-нибудь секрет, раскроет тайны древнего учения, типа «медитируй на такую-то древнюю мантру».

— Корми всех, — ответил он.

— Корми кого? — не понял я.

— Корми всех, служи всем.

— Махарадж-джи, я же вас про Кундалини спрашиваю!

— Кундалини может подняться благодаря прикосновению гуру. Гуру может просто подумать об этом, и твоя Кундалини поднимется. Не беспокойся об этом — просто корми всех и служи всем.

«Исполняй свою дхарму», — вот о чём он говорил мне. А моя дхарма была не в медитации.

Только потом мне стало ясно, что моя йога — в служении и преданности, и именно в них, нравится мне это или нет. Такова моя дхарма. Это то, с чем мне придётся работать. Но пройдёт ещё много времени, прежде чем я приму это и смирюсь с «приговором».

Точно в такой ситуации оказался и Арджуна. Ему совершенно не нравится дхарма, которая стоит перед ним на поле битвы и смотрит ему прямо в глаза. У него есть другие идеи относительно того, каким должен быть его путь. Далеко не сразу мы способны осознать, что следовать своим путем — далеко не значит попасть туда, где мы всегда хотели оказаться. Нам ещё только предстоит понять, что одна лишь дхарма способна провести нас долиной теней, и смириться с ней. И именно это Кришна советует Арджуне сделать.

«Так вращается колесо закона, и тщетна жизнь того человека, который ведёт полную удовольствий жизнь грешника и никак не помогает вращению этого колеса. Но тот, кто познал радости духа и в духе обрёл удовлетворение, тот неподвластен законам действия»[42]. Это очень интересный момент: когда вы поступаете согласно своей дхарме, то оказываетесь «неподвластны законам действия». Стоит принять свою дхарму и всецело отдаться ей, как источником ваших действий становится не намерение, а дух. Когда это произойдёт, вы перестанете творить свою карму. Если вы действуете по закону дхармы, это означает отсутствие каких бы то ни было личных мотивов, а потому не влечёт за собой создания новой кармы.

Благодаря этому вам удастся не только закрыть свой кармический долг, но и изменить всё своё отношение к жизни. Всё превращается в спектакль, в игру. Плотин сказал: «Убийства, смерть во всех её обличьях, захват и разрушение городов — всё это следует считать фарсом, сменой мизансцен, полным шума и ужасов спектаклем. Ибо здесь в бездне жизни проявляется не подлинный человек, не его сокровенная душа, которая страдает и вопиет к небесам, но лишь иллюзия человека, его внешнее «я», которое играет отведённую ему роль на сцене мира»[43].

В «Паломничестве в страну Востока» Германа Гессе Лео говорит: «Человек может сделать из своей жизни всё, что ему заблагорассудится, — вечное исполнение долга, поле битвы, тюрьму, — но от этого ничего не изменится. И жизнь будет тем же, чем она является, когда полна красоты и счастья, — игрой».

Игрой? Разве это не меняет суть дела? При таком подходе всё оказывается куда менее тягостным. Когда вы действуете в согласии с дхармой, всё, что вы делаете, окрашивается миром и глубоким внутренним покоем. Майстер Экхарт писал: «Мы должны равно принимать всё, что Бог даёт нам, не сравнивая и не пытаясь выделять то, что лучше, важнее, возвышеннее. Мы просто идём туда, куда Бог ведёт нас»[44]. По мере того как мы все лучше и лучше видим изысканность общего замысла, в нас начинает пробуждаться мудрое внутреннее видение, которое помогает нам осознать, что ни одна часть творения не лучше и не хуже никакой другой — но что одна бесконечно отличается от другой, и в том её красота и уникальность. Игра идёт правильно, когда каждый человек хорошо играет свою роль — без жадности, но и без желания сыграть взамен чью-то ещё, когда исполнение своей дхармы приносит ему покой и удовлетворение.

В маленьких индийских деревнях, где жить согласно законам дхармы до сих пор считается очень важным, вы никогда не увидите столько амбиций и зависти, как здесь, на Западе. Дворник полностью поглощён тем, чтобы стать самым лучшим дворником. Такова его роль. От него не услышишь: «Посмотрите все, какой я отличный дворник!» Он просто метет улицы, стараясь делать это так хорошо, как только возможно. И, естественно, он ожидает, что продавец в магазине будет стараться быть таким же хорошим продавцом, а премьер-министр — совершенным премьер-министром. Он не тратит время на мечты о том, как замечательно было бы стать продавцом или премьер-министром, — он знает, что его дхарма не в этом. Он живёт по своей дхарме и считает, что все остальные должны жить по своей.

Конечно, это идеал, и претворить его в жизнь можно было бы лишь в том случае, если бы все мы жили в Духе. Самое интересное, что, когда оказываешься рядом с людьми, которые спокойно и гармонично играют свою роль, нередко чувствуешь в них такое внутреннее довольство, какого не встретишь у нас, на Западе, некий невыразимый душевный покой, в котором нет места борьбе и усилиям.