Отель «Крик Чайки» (СИ)

Анна схватилась за переносицу — в висках пульсировала кровь, а глаза горели огнем.

— В ванную, — несвязно прошептала она и, превозмогая боль, направилась в уборную.

Оперевшись о высокую спинку кровати, Уокер сделала несколько шагов. Выкрашенная набело дверь расплылась в черном ореоле. Женщина схватилась за косяк и, подтянув непослушное тело, включила свет. Она умылась холодной водой и приложила ко лбу мокрое полотенце. Быть может, ненадолго, но ей значительно полегчало.

За окном сверкнула молния, притащив за собой раскаты грома. Анна вздрогнула. Картину усугубило ее мертвецки бледное лицо в отражении зеркала, когда наверху что-то опять заскрежетало. Теперь это был не пол и не трубы. Так мог звучать, пожалуй, только напильник. Напильник для резки или пила. Но, что ей можно делать в ванной посреди ночи?

Анна Уокер, икона издательства Литерари написала множество кровавых эпизодов. В романах она не скупилась на вычурные сцены жестокости. Попивая кофе, она продумывала зверства книжных злодеев до мелочей. Выбирала для них орудие и способы убиства поизощреннее. В те моменты ни один мускул на лице Анны не дрогнул — написанное не являлось реальностью. Но то, что происходило сейчас над ее головой смахивало на настоящие безумие. От каждого звука пилы ноги буквально вростали в холодный кафель. Пальцы, скованные судорогой, вцепились в край раковины, а глаза бездумно уставились в собственное отражение.

Так продолжалось целую вечность, до тех пор пока распиливание не прекратилось. Однако на смену ему пришло нечто еще более жуткое — теперь елозание сопровождались всплесками. Ванная наверху казалось буквально затоплена. Но чем? Затоплена кровью? Анна почти теряла сознание. От одной только мысли о расчлененном трупе тесная комната напрочь лишалась воздуха.

Добравшись до узкого окна, писательница приоткрыла форточку. В лицо дунул промозглый ветер, а пылающие щеки покрылись брызгами дождя. Писательница более не слышала ничего кроме взбесившейся природы. Теперь шторм скрывал кровавое продолжение ночи и остужал воспаленный ум Анны.

Мрак отельного двора рассек яркий луч фонаря. Мисс Уокер отскочила от стекла и, спотыкаясь, подлетела к выключателю. В считанные секунды ее номер погрузился во тьму. Мысли о том, чтобы подойти к окну, растворились сами собой, и Анна, попятившись, опустилась на кровать. Она сидела в исступлении еще долгое время, ловя малейшие скрипы и стуки, что более не исходили этажом выше. Быть может они принадлежали призракам? Что ж, писательница отдала бы очень многое, чтобы в старинном особняке обитали призраки умерших вместо вполне живых убийц.

Беспросветная темень ирландской ночи разбавилась спасительной синевой. Казалось, с чернотой уходит парализующий разум страх, уступая место рациональным мыслям и действиям. Уокер поднялась с кровати и пробралась в ванную комнату. Она тихо закрыла окно и отошла к раковине. Подняв голову, женщина снова прислушалась и замерла. Даже в сумерках Анна ясно различила контрастное пятно, что проступило на некогда безупречно белом потолке.

— Господи милостивый… — прошептала она, тут же зажав рот ладонью.

«Что это? Кровь? Что же еще… Но как проверить? Глупо ждать скорого рассвета в такую погоду…»

Все еще шатаясь, писательница вскарабкалась на край ванной. Она оперлась ослабевшими руками о кафель и приблизилась к пятну. Оно расползлось темным кругом разнося неприятный запах. Даже в полумраке с большой уверенность Анна узнала в нем кровь.

Нога скользнула, а предплечья зашлись мелким тремором, и Анна едва не угодила в опасные объятия кафеля, стекла и стальных кранов.

— Черт, черт! — Уокер аккуратно спустилась на пол и, сев на край ванной, отдышалась.

Ее било ознобом, а из живота разрасталась неконтролируемая дрожь. Чуть различимый ранее кровяной запах теперь проедал ее легкие. Спотыкаясь, Анна вернулась в комнату и, сбросив махровый халат, спешно натянула трикотажные штаны и безразмерный свитер. В нем она написала все свои бестселлеры, в нем она стала легендарной Анной Уокер. В нем она рассекла широкими шагами отельный номер и остановилась до двери. Тот самый номер, в котором впервые в жизни услышала настоящее убийство.

Как автор она выдохлась. И сколько не убегай от правды, та неустанно напомнит о себе в шаблонных фразах, типовых героях и заезженном сюжете.

«Тебе нужен прорыв, Анна! Именно за этим ты сюда приехала. А если прорыва не будет, то можно не торопиться в Лондон. Без новой грандиозной рукописи тебя никто не ждет. Можешь оставаться на этом забытом Богом острове до конца своих дней… Тебе нужна свежая кровь!»

Уокер отодвинула дубовую тумбочку и уставилась на неизменно светлеющий потолок. Пугала ли ее мысль оказаться один-на-один с убийцей? Конечно, пугала. Но страх смерти притуплялся, когда Анна представляла, что она умерла как писатель.

«Поднимусь, разведаю обстановку и вниз к телефону…» — решила Анна и провернула ключ.

Безлюдный коридор озарился тусклыми лампами, подсвечивая кругами примятый ковролин. На стенах между номеров — туманные виды Рэтлина, и узкое окно в торце здания.

«Тихо!» — прислушалась Анна и вышла из комнаты.

Подобно секретному агенту, она прижалась к стене и еще раз осмотрела совершенно пустой этаж. Лишь на секунду замешкавшись, Анна бесшумно добежала до лестницы. Украдкой выглянув из-за угла, она один за другим осмотрела пролеты.

«Никого! По крайне мере с этого ракурса…» — заключила писательница, и уже через двадцать две ступени была наверху.

Пред ней предстал точно такой же коридор с навязчиво однообразными видами Рэтлина. Первый номер от лестницы по левую руку — комната, что прямо над ней. Подкравшись к двери, Анна прислушалась. Сквозь тишину пробивалось лишь биение ее собственного сердца. Англичанка, забыв о всяком приличии, опустилась на колени и взглянула в замочную скважину. В точности такой же номер, та же мебель и похожий беспорядок. Незаправленная часть кровати казалась совсем пустой, а на полу островками валялась одежда.

«Одинаковые коридоры, одинаковые комнаты, может и ключи одинаковые?»

Шальная мысль вынудила Анну вставить ключ и попробовать провернуть его в замке. Засовы с легкостью отщелкнулись, и Уокер осторожно нажала на ручку. Дверь послушно открылась.

«Вот так фокус…» — мисс Уокер проскользнула внутрь.

Здесь ничего не говорило о кровавых разборках, и Анна медленно обошла кровать. Она остановилась именно там, где слышала грохот. Уокер затопталась на месте, когда под ее балетками затрещало тонкое стекло.

«А это что?» — она дотянулась до настольного торшера, но с щелчком выключателя в комнате не прибавилось света.

«Разумеется, жертва сбросила лампу на пол, а убийца ее поднял!»

Осторожно коснувшись торшера, Анна ощутила непривычную гладкость дерева, словно оно было чем-то смазано. Из-за угла раздался звук одинокой капли — та сорвалась и вместо того, чтобы отскочить от кафеля, упала в воду. Внимание мисс Уокер теперь устремилось к двери, ведущей в ванную комнату. Очевидно все самое возможное и невозможное таилось там, все то, что способно лучше любого торшера пролить свет на события ночи.

Анна совершенно осознанно оттягивала этот момент. Но лучше ей не медлить. Она отняла руку от торшера, тихой поступью обошла кровать и приблизилась к уборной. Толкнув дверь, писательница обомлела. Взор утонул в багровом море густой крови, которой был покрыт весь пол и не меньше трети ванной. Оставшиеся пространство пестрило уродливыми брызгами, пятнами и подтеками. Здесь хватались за кафель рукой, тут волокли чьи-то останки. Тут откручивали окровавленными пальцами вентиля, а тут остался след от ботинка.

Металлический запах окутал гортань и осел на небе. Анна закрыла пальцами нос и растерянно попятилась, оставляя на безликом ковре красноречивые следы. Сладковатый оттенок крови смешался с приторным цветочным запахом, взявшимся изниоткуда. Смесь мгновенно вызвала пульсацию в висках и приступ мигрени. Уокер споткнулась о стул, что стоял посреди комнаты, и он тут же рухнул под тяжестью оставленной на спинке одежды. Одинокий звук эхом разнесся по особняку, что давно погрузился в предрассветную тишину.

«В полицию! Звонить в полицию!» — Анна выскочила из номера и сбежала по лестнице.

В холле было темно и пусто. Дождь колотил по зарослями плюща и железным откосам, сходя водопадами из сливных труб. Уокер забежала за стойку ресепшена и схватила черную трубку стационарного телефона. Она не припоминала последнего раза, когда пользовалась подобным аппаратом, а потому далеко не сразу заметила, что трубка не издает ни единого гудка. Уокер застыла над рядами кнопок, но вскоре поняла, что телефон, как и весь особняк, онемел. Она нашла провод и даже розетку, куда был вставлен штекер. Она проверила все соединения, нажала множество кнопок и спустя долгие минуты, наконец, осознала, что линия не работает.

«Неужели здесь нет мобильного?»

Руки Анны принялись выдвигать ящики и перемещать папки с докуменитами.

«Нет, нигде нет! Поднимать, скорее поднимать постояльцев!»

Мисс Уокер взлетела на второй этаж и замерла. Она хотела выкрикнуть «убийство», «вставайте», «помогите» или хоть что-то. Но из гортани вырвался только хрип. В конце коридора стояла низкорослая фигура. В брюках не по размеру и угловатых ботинках. В акуратно заправленной алой рубашке и взъерошенными волосами. Он сделал шаг, и настенный плафон озарил его лицо. Последнее, что отпечаталось в сознании Анны перед тем, как она его потеряла — стеклянный взгляд почти прозрачных граз и безумная улыбка карлика.

Глава 9

Несчастная Лишан

Такой знакомый и одновременно совершенно чужой в нос ударил приторный запах. Анна с усилием подняла веки. Над головой белел потолок. Дневной свет бесцеремонно прорывался сквозь щель приоткрытых штор. Как только до нужного нейрона дошел слабый электрический импульс, мисс Уокер подскочила на кровати и истерично замотала головой.

— Спокойно, спокойно! — у ног сидел отец Кейдн. — Давайте, ложитесь на подушку. Вдруг сотрясение.

Спустя несколько секунд, когда первый шок прошел, Анна ощутила наплывающую черной тучей боль. Глаза налились свинцом, а голова в разы потяжелела.

— Тихо, тихо, — святой отец поймал ее за плечи и помог лечь на кровать. — Ну-ка…

Кейдн жестом попросил пациентку следить за движением зависшего в воздухе пальца. Следить было больно, но Анна следила. После отец наклонился к кожаному саквояжу, и достал старомодный тонометр.

— Вы доктор? — под звук резиновой груши вопросила Анна.

— Да, — отрезал священник, — подождите с разговорами.

Он застыл со стетоскопом в ушах, и когда одинокий стук сообщил ему цифры под стеклом манометра, одобрительно кивнул.

— Дайте теперь взгляну на ушиб и больше вас не потревожу.

— Что вы, — перевернувшись на бок, заговорила Анна. — Я вам очень благодарна.

— Компресс уже поздно прикладывать, но шишка совсем небольшая. Денек в кровати, и будете как новенькая.

Он слабо улыбнулся, закрыл саквояж и направился к двери.

— Отец… — остановила его Анна. — Полиция уже здесь?

— Полиция? — недоверчиво сощурился Кейдн.

— В номере над нами кого-то убили. Разве вы еще не знаете?

Врач задержал на мисс Уокер долгий взгляд и, сглотнув, произнес:

— Я позову к вам Розмари, а еще лучше Бенедикта…

Он вышел из номера, и осторожно закрыл за собой дверь. Минуты превратились в вечность, за которую Анна успела различить щебетание птиц вместо свирепого шторма. Всерьез казалось с бурей растворились все ужасы ночи, но Уокер чувствовала печёнкой, что это не так.

Перед глазами запестрила выкрашенная в алый цвет ванная. Жуткое место убийства, образчик нечеловеческой жестокости. «Какого черта я вообще туда пошла?» — сдавила ладонями виски Анна. — «Что, если бы убийца был все еще там? Я, наверное, сошла с ума, подвергая свою жизнь подобной опасности…»

Мисс Уокер пыталась найти оправдание безумному поступку, но где-то в глубине души точно знала — повторись ситуация вновь, и она поступит совершенно так же, с прежней горячностью. Лишь личный опыт и пережитый поток сильных эмоций способны сотворить из набора слов уникальный текст. Страницы, что смогут затянуть в самую глубь, погрузить его в свои темные воды. И чтобы читатель поверил в историю, писатель непременно должен ее прожить.

Казалось, Анна вдоволь пережила за последние сутки. И этим утром, глядя на щель посреди темных гардин, Уокер вдруг уловила быстрый поток мыслей. Предложения кружили в воздухе, словно пылинки в одиноком луче солнца, и оседали на клавиатуру ноутбука. Гостья отеля «Крик чайки» впервые за несколько лет не подбирала слова и не пыталась искусственно вызвать эмоции. Все происходило точно по волшебству. А, быть может, писательство и есть волшебство. Отдельный вид магии, так проворно влившийся в повседневную жизнь.

Ах, Анна, не надо гнать от себя запах застывших на кафеле красных капель. Ты впервые видела столь кровавое место, а все первое никогда не забывается. Первый поцелуй, первая потеря, первый труп, лицо которого отпечаталось в памяти отчетливей лица Майкла. Макйла Маккензи — ее спутника, с которым однажды она отправилась на остров Бали.

Стояло раннее индонезийское утро. Сквозь шум бассейна послышались встревоженные голоса персонала. Анна прислушалась и, ничего не разобрав, перевернулась на другой бок. Разговор становился все громче, суета нарастала. Уокер открыла глаза и уставилась на полотна белой тюли, что слега колыхались на ветру. Во дворе отельного бунгало журчали лазурные воды и бушевала экваториальная зелень. За статуями индуистских богов пролегала высокая изгородь, разделяющая их с Майклом райский сад с другими садами.

— Что случилось? — вопросила Анна, принесшую завтрак азиатку.

— Пропала работница спа-салона, девушка по имени Лишан. Вчера она вышла из отеля, но так и не вернулась домой, — страдая сильным акцентом, пояснила та.

Туристы настороженно переглянулись, но уже очень скоро забыли об инциденте. После прилива им предстояло нырять с аквалангами на коралловом рифе. Моторка отправлялась ровно в три с низкого причала в конце длинного пляжа. Анна бежала, Майкл подгонял.

— Давай же! Если не успеем, оплату за погружение и тренинги не возвращают.

Уокер прожигала взглядом его затылок. Она старалась не замечать этой мелочности, этого вечного распорядка даже на отдыхе. По большому счету, все было хорошо, но Анне неизменно казалось — все должно быть по-другому.

Низкорослый азиат в широких штанах замахал руками. Майкл подбежал к лодке и подал ему рюкзак. Группа из шести человек отправлялась. Опоздавшие заняли места на низкой скамье, и Анна, наконец, отдышалась. Каких-то двадцать минут до рифа и отсюда уже не видно берега. Ощущение, что придется нырять посреди океана. Индийский один из самых мелких океанов после Ледовитого, но осознание этого факта никак не уменьшало страха перед синей бездной. И только когда вода начала светлеть, обнажая рифовые пики, страх немного притупился.

Европейцы натянули тугие костюмы и взгромоздили на спины кислородные баллоны. Пара минут, чтобы прекратилось головокружение и можно нырять. Анна не горела желанием делать это. Но Майкл ее заверил, что каждый живущий на земле человек в своей жизни должен погрузиться на дно морское, а после прыгнуть с парашютом. И теперь Мисс Уокер, стоя на корме качающейся лодки, в глубине души надеялась, что они с Майклом расстанутся прежде, чем доберутся до второго пункта обязанностей каждого живущего на земле человека.

— Джамп! — приказал инструктор, и писательница послушно шагнула за борт.

Лазурные воды сомкнулись над ее головой. «Это же так интересно!» — прозвучал в голове восторженный возглас Маккензи. Быть может, если к этому всему добавить звуки и запахи… Возможно, это потрясающее удовольствие, если твой обзор составляет чуточку больше, чем два эллипса тугой нырятельной маски. Возможно… Но в те несчастные полчаса, что для Анны немыслимо растянулись, она не ощущала восторга. Все то же самое можно увидеть в огромном аквариуме отельного холла, быть может, даже больше.

А пока туристка изучала причудливые кораллы, что пестрили рыбешками, и посматривала на датчик кислорода. Когда отметка дойдет до красных полос, ей можно будет выпустить последнюю череду углекислого газа и начать подъем. Вдруг сбоку мелькнуло что-то большое. Анна старалась развернуться, но пловец постоянно ускользал из вида. Бледный голубой цвет плоти намекал на юркого дельфина, что решил подружиться.

«Хоть что-то интересное!»— взбодрилась мисс Уокер.

Она оттолкнулась рукой от размашистого рифа, и постаралась перенести неповоротливые ласты в сторону, как вдруг перед самыми ее глазами предстало человеческое лицо.

Голубая кожа напомнила бога Вишну, изображения которого Анна увидела накануне в одном из древних храмов. Узкие веки прикрывали застланные пеленой глаза. Нос раздулся, став прибежищем для мелкой рыбешки, а рот оказался уродливо заклеен полосой черного скотча.

Хотелось кричать. Невыразимо хотелось. Так, словно крик был способен отнести бездыханное тело на несколько миль от Анны. Она постаралась отплыть, но ласта застряла среди кораллов, и теперь, метаясь из стороны в сторону, Уокер просто дергалась на месте. Воды толкали труп к Анне, и тот, словно прося помощи, тянул свои черные волосы к растерянной аквалангистке. Ее ногу кто-то тронул, и девушка истерично замахала руками. Остальное — как в тумане. Подъем на поверхность, крики на индонезийском, сирены полицейского катера. Мисс Уокер повернула голову лишь когда поднимали Лишан. Ее руки были связаны за спиной, щиколотки туго обмотаны черной изолентой, одежда цела, а открытые участки тела без видимых повреждений. Казалось, ее просто обездвижили и утопили.

В холле тихо играла музыка. Поглядывая на аквариум, в тот вечер Анна писала допоздна. Хотя нет, не так! Рукопись писала себя сама. Казалось Уокер лишь проводник. Все происходило словно в трансе, словно без ее участия. Анна вновь погрузилась в океан — на этот раз в океан истинного творчества. Тот вечер запомнился еще и нарочитой заботой Майкла, что была такой долгожданной, но внезапно перестала быть желанной. Теперь все мысли и фантазии Анны занимала мертвая Лишан и возможный сюжет его трагической смерти.

В номер постучали, и Анна, не отрываясь от записей, крикнула «войдите!»

— Мисс Уокер, дорогая? Что с вами стряслось? — в дверях появился Рассел.

— Со мной? — на автомате вопросила она. — Что стряслось номером выше?

Мисс Уокер неподдельно вскинула брови и уставилась на Бенедикта.

— Я затрудняюсь с ответом, — смутился он. — Наши достопочтенные гости из Америки рано утром съехали. Видимо их ждут более увлекательные места этого острова. Грин уверял, что помимо рюкзаков, с собой у них были палатки.

Стук сердца нарастал. К щекам прилила кровь, и, глубоко дыша, Анна свела брови, не решаясь произнести то слово, что криком раздавалось в ее сознании. «Убийство! Невиданное по своей жестокости убийство!»

— Но вы ведь не об их отъезде хотите меня расспросить, — Рассел обвел взглядом комнату и остановился на болезненно белом лице мисс Уокер.

— Бенедикт, — сглотнула Анна, — прошлой ночью я что-то слышала там, наверху.

— Что-то слышали? — джентльмен подошел к окну и коснулся шторы. — Дело молодое, знаете ли…

— Нет, — романистка потупила взор, — я слышала нечто жестокое. Какую-то разборку, шлепки…

— Шлепки? — обернулся Рассел.

— И удары, которые закончились убийством!

Глава 10

Железные двери

— Послушайте, дорогая Анна, — произнес Бенедикт после долгого молчания. — Я всего лишь постоялец в этом отеле, как и вы. Но, на мой неосведомленный взгляд, такое событие, как лишение жизни одним человеком другого, невозможно оставить без должного внимания…

— Так, давайте вызовем полицию! — мисс Уокер мигом придвинулась к краю кровати.

Рассел недоверчиво следил за энтузиазмом романистки. Он вновь посмотрел сквозь заросшие плющом окна и, набрав в легкие воздуха, заговорил:

— Вызвать-то можно, только вот служителям закона необходимо предоставить хоть какие-то доказательства того, что, по вашему мнению, этой ночью здесь произошло.

— Но, Бенедикт, разве утонувшая в крови ванная не доказательство?

Теперь собеседник не решался говорить. Более того — мистер Рассел не решался даже обернуться. От произнесенных Анной слов, его заметно качнуло, словно кто-то невидимый толкнул джентльмена в затылок. Вскоре он развернулся и, не произнося ни слова, принялся изучать отельный номер, лишь время от времени поглядывая на Уокер.

— Что? Что, Бенедикт? — тише обычного вопросила она.