Стурлур – место, где все началось

«Наконец-то мы прибыли», — с явным облегчением проговорил торговец, потирая затылок. Перед ними, после долгих дней пути по пустошам, наконец-то открылись величественные стены Стурлура. У ворот города царило оживление. Стены были высокими и массивными, с башнями и баллистами. Стража пропустила их без лишних вопросов, и едва они въехали внутрь, Володус, не теряя времени, соскочил с повозки.

«Что ж, приятной поездки, удачи тебе», — бросил он торговцу, не оглядываясь, и поспешил прочь. Торговец, явно озадаченный столь быстрым прощанием, крикнул вслед: «Спасибо за добрые слова, но у нас принято благодарить не только словами, но и чем-то более весомым.» Володус обернулся. Его глаза хитро сверкнули, но лицо оставалось приветливым и добродушным.

«О, как же я мог забыть! Я ведь не упомянул, что еду на прием к самому Великому хану. Мы давние друзья, знаешь ли. Конечно, ты можешь взять с меня плату, но я предлагаю нечто более ценное. Представь, что я замолвлю за тебя словечко перед ханом. Какие невероятные торговые перспективы откроются для тебя! Вместо этой разваливающейся повозки, ты уже через пару месяцев будешь владеть целым караваном. Как умный человек, ты наверняка рассмотришь выгоду моего предложения.» — удивлённый торговец, после небольших раздумий проникся энтузиазмом и поверив в выгодную сделку, согласился.

Володус, удовлетворённый своим успехом, наклонил голову, чтобы скрыть довольную улыбку, и уже собрался было уходить, как, обернувшись на 360 градусов, добавил: «Знаешь, раз уж тебе выпала честь везти такого почётного гостя, как я, было бы весьма уместно не отправлять меня на прием с пустыми руками. К тому же, что может быть лучше, чем показать хану и его окружению великолепие твоего товара?» Торговец, ослеплённый мечтами о предстоящей удаче, не задумываясь, полез в свои запасы, чтобы угодить своему «почётному» спутнику.

«У меня не так уж много товаров с собой, но в следующий раз я привезу больше. Вот, держи этот мешочек специй,» — сказал торговец, бросая мешочек Володусу. Тот ловко поймал его и, с лёгкой усмешкой, продолжил:

«С таким-то скромным подношением мне и в голову не придет идти к хану. Ведь мы говорим не о какой-нибудь лавочке на рынке, а о самом Великом Хане! Конечно, моё влияние во дворце немалое, но даже для меня будет сложно убедить визиря в твоей важности с таким товаром. Найди что-нибудь поинтереснее, чтобы не стыдно было преподнести важному человеку.»

Торговец тут же принялся извиняться: «О, прошу прощения за оплошность, милый господин. Кажется, у меня есть нечто более достойное. Вот это изделие — крайне редкое и ценное. Обычно такие вещи я не продаю, но для вас, вероятно, найдётся возможность представить его важным лицам. Если Великий Хан одобрит мою работу, я уверен, что это компенсирует все мои расходы.»

Торговец передал Володусу роскошную шелковую вуаль. Она была поистине изысканной: глубокий пурпурный цвет завораживал своей насыщенностью. Легкая, словно из паутины, вуаль мерцала нежными белесыми бликами на солнце. Изящные золотистые кружева, украшающие края, искрились, придавая изделию ещё больше элегантности. Даже неискушённый покупатель мог бы оценить его исключительную ценность, но Володус, в этот раз, не придал особого значения истинной стоимости вещи.

«Не беспокойся, можешь быть уверен, что Великий Хан оплатит тебе всё: от коней и повозки до любых товаров, какие найдутся. Сомнений никаких,» — уверенно произнёс Володус, слегка поглаживая приятную на ощупь ткань. Её мягкость и легкость доставляли ему удовольствие, даже если он и не осознавал, насколько ценна была эта вещь.

Удовлетворившись вуалью и мешочком специй, он собрался отправиться в путь. «Не волнуйся, считай, что ты уже стал караванщиком. Думаю, к вечеру люди хана сами тебя найдут, а если нет — смело иди во дворец, там тебе всё организуют,» — с этими словами Володус отправился прочь, довольный своим успехом.

Необычный город предстал перед взором Володуса, который стоял у главных ворот. Первое, что привлекло его внимание, — множество одноэтажных домов песчаного цвета, с плоскими крышами и низкими парапетами. Городские стены имели тот же оттенок, что и дома вокруг ворот, в то время как единственным высоким зданием, выделяющимся на фоне остальных, был дворец, далеко на горизонте, с высокими куполами, сверкающими на солнце и создающими величественное золотое впечатление. Также в другом конце города возвышался храм, который, как и дворец, выделялся своей высотой.

Размышляя о том, куда направиться в первую очередь и где искать синего мага Палландо, Володус решил посетить рынок. Его план прервал звук марша солдат, и любопытство подтолкнуло его посмотреть, что происходит. Он заметил колонну элитных гвардейцев, входившую в город, с характерными знаками и символами истерлингов. Поведение местной стражи говорило о том, что эти солдаты были гостями. Во главе колонны ехал вождь истерлингов, погруженный в свои мрачные мысли. «Интересные гости у вариагов,» — промелькнуло у Володуса, и он направился в сторону рынка.

С раннего утра город был полон жизни и активности; люди спешили из стороны в сторону. Торговцы и сутенеры особенно оживленно торговали, ведь в Стурлур прибыли не только истерлинги, но и воины племен Харадрим, во главе с вождём, недавно объединившим все племена Харада под властью своего клана Змеи. Для них были выделены целые кварталы, где разместились их лагеря. Хотя большинство иностранных войск оставались в своих становищах, в городе можно было встретить представителей Харада и людей Востока — именуемых истерлингами.

§2 Пират Гром

Несколько дней назад, по приказу Агандаура капитан пиратов по имени Гром отправился в город Стурлур. Несмотря на относительно молодой возраст, он уже приобрёл известность и успех, став капитаном своего корабля, чья слава разнеслась по всему побережью Умбарского залива.

Гром добился этих высот благодаря своей смелости и хитрости. Однажды он обратил внимание, что пираты, имеющие за плечами многовековую историю устрашающих деяний, не стремятся в полной мере использовать свою зловещую репутацию. Когда, жертвы морских разбойников — купеческие корабли замечали на горизонте черную ладью, их капитаны, как правило, спешили менять курс или готовились платить дань, понимая, что за пиратским судном всегда следуют целые флоты ужасных черных кораблей. В таких обстоятельствах пытаться сохранить свои сокровища было бессмысленно.

Вместо того, чтобы нанимать дополнительные корабли и объединяться с другими капитанами в единый флот, молодой капитан предпочитал добывать богатства через блеф и хитрость, оставляя весь добытый куш только своим людям.

Гром был первый и единственный, кто решил вопреки сложившимся пиратским традициям, взять в качестве основного орудия — зловещую репутацию. Он отправлял свой единственный корабль против целой флотилии купеческих судов, зная, что торговцы, как правило, не решаться испытывать судьбу. Он проводил долгие месяцы в море, возвращаясь в порт Умбара с трюмом, забитый товарами, драгоценностями и деньгами до самого потолка. Это продолжалось до тех пор, пока однажды он не столкнулся с флотилией торговых кораблей, на борту одного из которых находился наследник Дол-Амрота, Имрахиль.

Когда молодой княжич заметил трусость своего капитана, решившего заплатить откуп, он пришёл в ярость. Сняв капитана с должности, Имрахиль вдохновил свою команду на борьбу и взял на себя командование торговым флотом лебединых кораблей.

Гром, как и Имрахиль, отличался смелостью и решимостью. Он не стал отступать и решился на отчаянную атаку на главный корабль, надеясь, что это сломит боевой дух остальной флотилии. На такие риски Гром бросался не раз, и, хотя временами ему противостояли отважные капитаны, храбрость дол-амротцев, как правило, угасала при виде неистовства и ярости, с которой сражалась его команда. Но в этот раз моряки Дол-Амрота бились не только за свои жизни — они сражались бок о бок со своим принцем, наследником и будущим правителем, а потому шансов на победу у пиратов почти не было.

Корсары, соскучившиеся по рукопашной схватке, с энтузиазмом атаковали моряков, охваченные яростью. Используя свою мастерскую технику фехтования с изогнутыми клинками, они танцевали вокруг своих противников, успешно убивая моряков Дол-Амрота одного за другим.

Вот уже, один из корсаров быстро забрался на главную мачту вражеского корабля и срезал белый лебединый флаг. Однако капитаны других судов поспешили на помощь, и, оказавшись в таком численном преимуществе, что пираты были вынуждены признать поражение, потеряв более половины своих бойцов.

После разоружения и заставив оставшихся в живых пиратов встать на колени, Имрахиль произнес: «Ваше бесстрашие действительно впечатляет — один корабль против целого флота, пусть и торгового. Похоже, для вас ценность жизни так же неважна, как благородство и честность». Гром, молча глядя на молодого княжича, который почти был ему ровесником, не нашел, что ответить.

Капитан судна, который ранее пытался откупиться, появился и выразил презрение к пиратам, пытаясь пнуть ногой Грома. Однако Имрахиль быстро схватил его и оттолкнул, удержав за воротник, прежде чем тот успел упасть. «Твоя трусость вызывает отвращение. Ты понесешь наказание за то, что хотел отдать казенное имущество пиратам, когда мы вернемся в Дол-Амрот. Свяжите его и уберите с глаз долой!», — произнес Имрахиль, оттолкнув перепуганного капитана, и его матросы быстро исполнили приказ.

Лицо капитана пиратов Грома оставалось спокойным, даже когда его глаза оказались в сантиметре от сапога трусливого капитана Дол-Амрота. Имрахиль обвел взглядом всех пленников, чуть более двадцати, и снова остановил взгляд на Громе: «Ваши поступки привели к гибели множества людей сегодня. Многие семьи потеряли своих близких.», — сказал он, опустившись на одно колено, чтобы встретиться взглядом с Громом. — «Пират, скажи мне, что заставляет тебя и таких как ты посылать свою команду на смерть и убивать людей ради сокровищ? Неужели жажда наживы, это все ради чего вы живете?»

«Спроси своих родителей, золотой мальчик. Пусть они расскажут тебе, как наши народы могли воссоединиться, но вы, благородные и честные, оклеветали и изгнали достойную женщину, уничтожив шанс положить конец вражде между Умбаром и Гондором», — ответ Грома поразил молодого Имрахиля. Он не был силен в истории и не понимал, о чем именно говорит пират, но его слова зародили в нем смятение. Уверенность, с которой Гром говорил, поколебала его решимость и поставила в неловкое положение перед своими людьми. — «Ну же принц, не тяни кота за хвост. Хочешь перерезать мне глотку? Давай, потешь себя мимолетным триумфом,» — произнес Гром, сохраняя низкий и невозмутимый тон.

Слова Грома глубоко смутили Имрахиля, но еще больше его смутили перешептывания его моряков. В глазах своих людей, княжич заметил то ли понимание слов пирата, то ли сочувствие. Голову наследника Дол-Амрота тревожили мысли о том, что, возможно, у его рода были темные страницы в истории, о которых он не догадывался. Не желая выглядеть смущенным, перед своими людьми, Имрахиль резко сменил тему разговора, неожиданно для самого себя с его уст сорвалась фраза:

«Я не намерен принимать решение о твоей судьбе, морской пес. Ты сам можешь попытаться взять её в свои руки. Если уж тебе так милы морские просторы, пусть море определит твоё будущее. Я дам тебе и половине твоих людей возможность отправиться в Умбар, в то время как другая половина будет ждать суда в Дол-Амроте. Ты можешь сам выбрать, кто из ваших отправится, возможно, в последнее плавание.»

«Ты издеваешься надо мной, аристократишка? Может, у вас и принято торговать своими сестрами с братьями, но я предпочту разделить судьбу моей семьи вместе. Каждый корсар здесь для меня как родной брат. Ты действительно считаешь, что я приму твою „милость“ и позволю покрыть себя несмываемым позором? Режь, топи, делай что угодно, только избавь меня от своей нерешительности!» — выпалил Гром с неприкрытым возмущением. Он действительно относился к своей команде как к семье и требовал того же от каждого члена своего экипажа. Обречь на виселицу половину выживших и спастись самому, даже с частью остальных корсаров, было для Грома совершенно неприемлемо.

«Решимости ждёшь? Хорошо, пусть будет так!» — ответил Имрахиль, с сильным замахом ударив Грома эфесом своего меча по голове, мгновенно вырубив пирата.

Гром пришёл в себя на шлюпке, посреди открытого моря. Открыв глаза, он увидел троих членов своей команды, которые были рядом. Вдали плыли ещё две шлюпки, каждая вмещала по четыре человека. Имрахиль лично выбрал тех, кто будет разделять судьбу дерзкого пирата. Называть это милостью было бы неправильно, ведь путешествие на шлюпках по открытым водам в Умбар скорее предвещало смерть.

Вода была спокойной, вдали виднелись волны, искрящиеся брызги. Небо над ними было ясным, а солнце ярко светило, отражаясь от поверхности воды. Возможно, на горизонте можно было разглядеть далекие острова или берега. Рядом с шлюпками плавали морские птицы, а иногда над волнами пролетали рыбы. В воздухе витал запах морской соли, а звуки волн и шум прибоя наполняли пространство. Однако, к сожалению, спокойствие не продлилось долго.

Даже слабая непогода угрожала в любой момент перевернуть эти хрупкие суденышки, а уж о шторме и говорить не приходилось. Хоть шторм, обошёл стороной выживших корсаров, сильный шквал и неспокойные волны стали серьёзным испытанием, с которым Гром не смог справиться.

Внезапный порыв ветра и высокая волна выбросили капитана из шлюпки в воду. Один из членов команды немедленно прыгнул за ним, пытаясь спасти. Однако шлюпка была обречена плыть туда, куда дул ветер, ведь парус был полностью раскрыт. Корсары изо всех сил старались как можно быстрее спустить паруса, но ни капитан, ни его спаситель не смогли выбраться из воды, и команда была вынуждена продолжать плавание, лишь испытывая острое чувство потери и сожаления.

Гром тонул. Он уже смирился со своей судьбой, чувствуя, как его легкие наполняются водой, а сознание становится всё более тяжелым и непослушным.

В какой-то момент, всматриваясь в темную бездну, Гром разглядел перед собой силуэт. Хотя он продолжал опускаться на дно, пират вдруг ощутил, что чувствует себя в воде так же комфортно, как на суше. Он не дышал, но и не задыхался; сознание перестало ускользать, словно застыло во времени.

В его голове прозвучал голос: «За долгие тысячелетия я стал свидетелем множества морских странствий, и ты, безусловно, выделяешься среди тех немногих моряков, кто сумел привлечь мое внимание, прежде чем принять решение навсегда остаться в моих владениях.»

Гром, прекрасно уловив алегорию, пытался мыслено ответить, что «решение» остаться исходит не от него самого. Но сущность, что он видел перед собой и ее голос в своей голове неосознанно для самого себя направили ход мыслей пирата в особое русло.

Чужие мысли заполонили сознание Грома, которые звучали его же голосом: «Я ощущаю неотвратимость судьбы, которая утягивает меня буквально на морское дно. Я осознаю, что удача, которая прежде сопровождала меня, теперь покинула меня, и я остался один на один с неизвестностью. Вопрос о том, кого я вижу перед смертью в этих мутных водах, кажется странным и пугающим. Неужели я говорю с кем-то, кто обладает властью над моей судьбой? Или это всего лишь игра моего воображения? Но одно я знаю точно: мой земной путь подошел к концу, и я готов принять свою участь. Я готов встретиться с тем, кто стоит за этой загадкой, и узнать, что меня ждет дальше. Верно подмечено, что удача не будет благоволить мне вечно, если я не смогу сам управлять своей судьбой. Я готов принять вызов и попытаться изменить свою жизнь. Пусть эта беседа станет началом нового этапа в моей жизни, где я буду сам диктовать условия своей судьбы.»

В голове Грома послышался легкий смешок: «Твоя судьба в моей власти, как и всё остальное, что окружает тебя. Хочешь, я подарю тебе возможность завершить это путешествие, не заставляя прощаться с жизнью? Риторический вопрос: вы, смертные, все дорожите своей жизнью. Немногие на моей памяти из вас были готовы отдать её во имя высоких идеалов, но ты ведь не из таких… Нет, не из таких». — На конце своих слов голос на мгновение задумался, а после продолжил: «Я знаю о тебе всё, пират. Ты большую часть жизни провел, бороздя МОИ владения, и теперь я нахожу справедливым не отказывать себе в удовольствии взглянуть на чужие, твоими глазами…»

В этот момент Гром ощутил, как его тело окуталось холодной тенью. Перед ним стояла высокая фигура, детали которой с трудом различались сквозь воду; силуэт сливался с ней, словно был частью морской бездны. Гром почувствовал, как начинает терять контроль над своим телом, как будто кто-то или что-то вторгалось в его мысли и движения. В его сознании возникли образы, напоминающие чужие воспоминания, пронзая его ум. В этот миг он испытал мощное чувство беспомощности, смешанное со страхом перед неизвестным.

Голос замолк, и силуэт перед его глазами окончательно растворился в воде. Пират вдруг осознал, что вода заполняет его легкие; он начал по-настоящему тонуть. Боль и страх, переходящие в панику, захватили его сознание, а мрак перед глазами принес с собой гнетущую тишину.

Когда Гром очнулся на пустом песчаном берегу, он четко помнил все произошедшее. Он был в полном замешательстве и не знал, как оказался здесь. Подумав, что увиденное в воде было всего лишь кошмаром, а он сам стал одним из тех, кого спасли волны, он отправился искать путь в Умбар.

На протяжении месяца Гром безрезультатно искал оставшихся в живых членов своей команды, каждый день проводя в порту, надеясь получить хоть какую-то информацию о них. В этот трудный период он рассчитывал на поддержку своей близкой подруги и любовницы — Шани, юной и весёлой пиратки, которую он не взял с собой в последнее плавание, чем она была очень обижена. Однако, по возращению в город он нигде не встречал её.

Шани славилась своей непредсказуемостью — она могла появиться внезапно и исчезнуть без предупреждения. В её отсутствие по всему Умбару за Громом обычно следовала черная кошка, которая всегда была верной спутницей Шани, но в тот раз, Гром бродил по улицам Умбара в одиночестве. Пират удивлялся, как эти кошки умудрялись так ловко следовать за ней, иногда даже проникая на его корабль, оставаясь при этом незамеченными.

Сначала присутствие этих кошек его раздражало, затем вызывало лёгкое смущение, а вскоре он просто смирился с неизбежностью их компании. Когда его спрашивали, откуда у Шани берутся эти кошки, она только улыбалась, смеялась и ловко переводила разговор на другую тему.

Удручённый потерей прежней жизни, Гром не находил себе места.

Вдобавок к этому он столкнулся с новыми трудностями. Ар-Гимильхад, король ар-адунаим — так назывался покоренный народ под властью короля темных нуменорцев, которые в свою очередь предпочитали называть себя «истинными нуменорцами» — издал новый закон в Умбаре. Король объявил, что все пиратские корабли являются его личной собственностью. Капитаны теперь несли полную ответственность за любые потери своих судов и должны были возмещать убытки, если потеря произошла по их вине, а не по приказу короны.

Таким образом Гром, за утрату своего же корабля оказался в огромном долге перед короной. До поры до времени, пират решил оставаться «мертвым», пока не найдет способ выплатить долг. Он не желал присоединяться к другому капитану из-за своей гордости и опаски быть узнанным, поэтому решил искать иные способы заработать злосчастные монеты.

В течение нескольких месяцев Гром работал простым наёмником в Умбаре. Несмотря на то, что Шани также стала заниматься этой деятельностью с момента их последней встречи и даже собрала свою команду, удивительные обстоятельства не позволили им пересечься в течение всего этого времени. К тому времени Шани уже считала Грома погибшим.

Денег от сольной наемничьей жизни Грому хватало, только чтобы умерено сводить концы с концами. Такими темпами он бы не скоро вернулся к прежней жизни. К его счастью, он узнал об исключительной предстоящей возможности для получения прибыли. Он услышал, что Агар, старый и опытный капитан пиратов, с которым у него были не самые лучшие отношения, собирает свою команду для сухопутного похода. Это известие сильно удивило Грома, учитывая фанатичную привязанность Агара к морским традициям, это означало, что награда была настолько велика, что заставила даже его забыть о море.

Следуя примеру Агара, еще десяток других капитанов решили отправиться в сухопутный поход. В этот раз Гром решил подавить свою гордость и присоединиться к одной из самых непримечательных команд. Он по-прежнему не желал раскрывать свою личность, ведь Агар, узнав о его участии, вряд ли приветствовал бы его с распростертыми объятиями.

Выяснилось, что за этим грандиозным заказом стоит некий, черный нуменорец, который никогда не кланялся даже перед Ар-Гимильхадом. Его люди предпочитали нанимать наемников из числа пиратов для выполнения своих целей, о которых, что странно, никто не знал. Гром подумал, что это предприятие действительно обещает быть выгодным. Предводитель черных нуменорцев выглядел влиятельным и угрожающим человеком, и, похоже, его заказ мог принести немалые деньги, способные покрыть все его долги.

Грозный черный нуменорец в рванной накидке красного цвета поверх черных лат лично возглавлял наемников и свою элитную гвардию черных нуменорцев. Его караван, состоящий из наемников и личной свиты, двигался на восток через земли Харадрим. Необычным было то, что ни цели миссии, ни вознаграждение за неё не были оглашены. Их ожидал долгий путь, конечной точкой которого была Стурлур — столица Кханда, страны, населенной степными вариагами. Из Умбара путь вел через пустынные земли Харада. Даже при ускоренном марше с хорошо оборудованным караваном путешествие заняло почти целый месяц.

В течение некоторого времени Гром успешно сохранял анонимность, оставаясь в пределах той части каравана, в которую был включен. Он старался избегать общения с кем-либо, кроме своего капитана, чтобы не привлекать лишнего внимания и не стать объектом сплетен. Однако наниматель этого сборища проявлял стремление контролировать все аспекты путешествия до мельчайших деталей. Во время похода он захотел познакомиться с каждым, кто присоединился к его отряду. Личность Грома была ему знакома: он не знал его в лицо, но при первой встрече, а затем, после дополнительной проверки, предводитель черных нуменорцев смог установить его истинную личность.

На тот момент репутация Грома все еще имела вес, и, узнав его истинную личность, наниматель не стал задавать вопросов о причине его анонимного присоединения. Напротив, он держал его поближе, позволяя сохранить желаемую скрытность.

Таков был путь Грома, до того, как его отослали в одиночку в столицу степных вариагов.

В Стурлуре пирату было приказано вывести из строя баллисты, расположенные на открытых надвратных башнях. Однако по прибытии в столицу Гром осознал, насколько сложно выполнить задание в одиночку. Первую ночь в городе он провел, пытаясь разработать план, но все его усилия оказались тщетными. В конце концов, он начал пить ром, и времени на выполнение задания оставалось все меньше. Каждый вечер Гром стоял у главных ворот, наблюдая за стражей и баллистами, но не рисковал действовать и продолжал пить, позабыв о своей миссии.

§3 Малдуст

На крыльце скромного домика сидел Малдуст. Старый волшебник, задумчиво покуривая трубку и встречал первые лучи рассвета. Он был одет в простую, но аккуратную одежду: льняные штаны и легкую рубаху, а на нем был причудливый синий халат. Его величественный головной убор — шляпа, украшенная позолотой и бронзой — выделялся среди простоты остального наряда. Старец жил один, на протяжении многих тысяч лет обитая среди истерлингов племени Дракона.

Малдуст существовал на этом свете долго… Очень долго. Его воспоминания о далеком прошлом были смутными, иногда ему снились сны о еще более древних временах. Он считал свою осознанную жизнь начавшейся в начале Третьей эпохи, которая стартовала ровно 2967 лет назад, с момента, как Исильдур отнял единое кольцо у Темного властелина.

Старец обожал созерцать звезды. Глядя на них, он испытывал непередаваемое чувство странной ностальгии. Дневное небо не могло подарить ему тех же ощущений, кроме солнца, которое придавалось ему отчасти такое же чувство, как и при наблюдении за звездами, но с ним приходила и глубокая печаль. Тем не менее, несмотря на грусть, его неодолимо тянуло встречать рассвет, когда ярчайшая звезда вновь вставала на горизонте.

Этим утром Малдуст, встречая очередной рассвет размышлял о сновидении, что приснилось ему этой ночью. Он вспоминал, что во сне он оказался среди звезд, словно сам стал одной из них. Это было необычно и странно, но в то же время он чувствовал себя здесь естественно, как будто это место было ему более родным, чем сама земля. Наслаждаясь видом открытого космоса, он вдруг ощутил, как пространство вокруг него преобразилось в нечто, напоминающее комнату, хотя по своему внешнему виду оно оставалось безбрежным пространством вселенной.

В этот момент Малдуст видел вокруг себя бескрайние просторы космоса, усыпанного яркими звездами и сверкающими планетами. Он ощущал себя частью этой бесконечной вселенной, окруженной тишиной и таинственной красотой. Невероятные цвета и оттенки окружающих его звезд и галактик создавали неповторимый и захватывающий вид.

Вокруг Малдуста по-прежнему простирались бескрайние просторы космоса, но он стоял на невидимой поверхности, почти как будто на земле, хотя под ногами не было ничего. Вдалеке он заметил, как к нему медленно приближается изящная женская фигура с черными прямыми волосами, сверкающими, словно звезды — будто ее волосы были отражением ясного ночного неба.

Грациозная фигура медленно приближалась к Малдусту, подчеркивая изящество и хрупкую красоту. Она была одета в платье, напоминающее мерцание звезд, что создавало мистическую атмосферу и впечатление, будто она явилась из самого космоса. Ее глаза сверкали, словно звезды на небесах, а легкий ветерок беззвучно развевал ее длинные черные волосы, создавая ощущение, что она растворяется в бескрайних просторах вселенной.

Старый волшебник чувствовал, что когда-то знал эту женщину, но воспоминания ускользали от него. Его тело рефлекторно поддалось мышечной памяти, и он неосознанно опустил колено в знак почтения.

Он услышал в себе красивый, нежный и в то же время внушающий благоговение голос: «Приветствую тебя, мой старый друг. Я надеюсь, что время залечило твои старые душевные раны, и ты нашел смирение и утешение в своем сердце. Я буду кратка, ибо времени мало: ныне все иначе, наша эпоха близится к концу, и многие рассчитывают на различные финалы. Долгое время я отмахивалась и предпочитала не вмешиваться, но сейчас сомнения стали разъедать и мое сердце. Ступай в земли Кханда, найди итильдин, и я верю, что ты сам все поймешь. Ты, конечно, можешь и вправе проигнорировать мое обращение, но напоследок скажу, что вскоре именно от твоих решений будет зависеть судьба народа, так полюбившего тебя. Удачи, старый друг…»

Старый волшебник оказался глубоко заинтригован таинственным посланием от неизвестной женщины, пробудившим в нем не только любопытство, но и часть давно утраченных воспоминаний. Он точно знал эту женщину, испытывая к ней трепет и уважение, однако не мог вспомнить, кто она такая.

Глубоко погрузившись в свои размышления о загадочном сне, все еще раскуривая трубку и пуская клубы дыма, Малдуста отвлек знакомый голос:

«Снова встречаешь рассвет, как обычно?» — послышался знакомый тон. Перед волшебником стоял высокий и коренастый мужчина в возрасте, с сединой и горделивой осанкой. Это был Улдор — вождь племени Дракона, представитель истерлингов.

Улдор выглядел внушительно: его мощная, широкоплечая фигура свидетельствовала о силе и уверенности. Кожа его была смугловатой, насыщенной солнечными лучами, а лицо украшала густая седа. Зеленые глаза смотрели строго и решительно, отражая уверенность и авторитет. На голове у него красовалась широкая черная шапка из кожи дракона, а на спине он носил кожаную накидку, украшенную символами, которые подчеркивали его статус вождя. В каждом его движении ощущались сила, мудрость и стойкость.

«Рад видеть тебя, мой друг. Почему ты пришел один? Вождю не следует без охраны бродить беспечно», — приветливо произнес Малдуст, доставая из кармана вторую трубку и наполняя ее табаком. — «Присаживайся рядом, встретим рассвет вместе». Улдор с радостью согласился и сел рядом на ступеньки у порога избушки. Малдуст прикурил табак во второй трубке, используя небольшой огонек на конце своего указательного пальца, чтобы разжечь его.

Улдор, сделав несколько затяжек, продолжил разговор: «В землях своего племени я иногда мечтаю избавиться от бремени власти. Ты помнишь, как в детстве ты предсказывал, что однажды я буду приходить к тебе и жаловаться на усталость от руководства? О, молодость! Если бы мне удалось встретить себя в те годы, я бы непременно посоветовал себе наслаждаться беззаботностью».

«Ты бы даже себя не послушал. В те времена ты мечтал о славе и нетерпеливо ждал момента стать вождем. В этом и заключается человеческая природа — он никогда не ценит настоящее, вечно живет либо в будущем, либо в прошлом». Выдыхая густые облака дыма, Малдуст сосредоточил мысли на их превращении в образ молодого человека с мечом. — «Из тебя вышел хороший воин и достойный вождь».

Густые клубы дыма, выдыхаемые Малдустом, казались настолько плотными, что обрели почти материальную форму. Сосредоточившись на них, он заставлял облака медленно преображаться, и из них постепенно вырисовывался образ молодого воина. Дым, подобно плотному холсту, начинал принимать форму тела, затем на нем появлялась одежда, меч в руке и живые движения. Казалось, что этот образ обретал жизнь, когда Малдуст направлял все свои мысли на создание воина. Это было поистине удивительное и завораживающее зрелище.

«Только благодаря твоей поддержке и советам», — ответил Улдор, подчеркивая, что это было важным фактором его успеха.

«Ха, в молодости ты часто не обращал на них внимания», — заметил Малдуст, отмечая, что это было типично для него в те времена.

«Возраст учит не наступать на одни и те же грабли, именно поэтому я пришел к тебе. Хан Юватха созывает совет, на который приглашает множество вождей истерлингов и Харада. Я не знаю многих деталей, но гонец принес мне письмо, в котором говорится о синих магах из ордена Истари. Они несут важное сообщение, которое Юватха хочет донести до нас. Я ничего не знаю об Истари, но ты — единственный волшебник, которого я знаю лично. Можешь рассказать мне о них?» — обратился с просьбой Улдор.

«Истари… Я слышал, что они прибыли около двух тысяч лет назад из далекого запада. Не знаю, чего они хотели и каковы были их цели, поскольку никогда не встречался с ними. Предполагаю, что они обладают определенной… Хм… природой… Но понимаю, что эти слова только порождают больше вопросов. Я не считаю, что они представляют собой прямую угрозу, хотя, возможно, она сопутствует им». Малдуст знал о майарах, духах, сотворенных в древние времена, и о том, что они могут принимать различные формы и облики на земле Средиземья. Появление пятерых волшебников, обладающих великой мощью, логично объяснялось их сущностью, о которой он имел представление, но не был уверен в своих выводах.

«Ты считаешь, что нам следует отказаться от этого? Если эти Истари противостоят Темному Властелину, это может вызвать серьезные проблемы», — ответил Улдор, который очень ценил мнение Малдуста и внимательно слушал каждое его слово.

«В наших землях крайне трудно скрыть что-либо от взора Саурона. Ты обоснованно боишься опасности, но проявление страха сейчас может быть неразумным. Наше племя древнее и уважаемое среди истерлингов, но мы слабы в одиночку. Если мы усомнимся в своей силе, наши соседи обязательно попробуют нас проверить. Хотелось бы посоветовать тебе остаться, но оба понимаем, к чему могут привести такие последствия», — отвечал Малдуст.

Улдор признал, что неизвестность волнует его не меньше, чем угроза. Он решил отправиться в Стурлур, чтобы прояснить ситуацию и развеять туман неопределенности. Тем не менее, он попросил Малдуста об услуге — выехать раньше, чтобы узнать больше о происходящем на месте.

«Хм, как раз так получилось, что мне тоже нужно было направиться в столицу вариагов», — сказал Малдуст, вспомнив о своем сне, который указывал именно туда.

Вождь истерлингов не стал долго задерживаться на пустых разговорах и вскоре ушел, пообещав после обеда отправить людей за волшебником, чтобы сопровождать его в Стурлур. Как и обещал, ближе к вечеру к дому Малдуста прибыли четыре всадника с еще одним конем для волшебника. Эти воины были из племени дракона, не личной охраной вождя, но достойными и опытными стражами. Убедившись, что он собрал все необходимое, Малдуст отправился в путь. Он еще раз бросил взгляд на беспорядок в своем доме, почесал затылок и, махнув рукой на бардак, отправился в дорогу.

Малдуст прибыл в Стурлур на несколько дней раньше ожидаемого приезда Улдора. За это время ему не удалось узнать много нового. Хотя в городе действительно находились истари, он так и не смог встретиться с ними.

Он поручил одному из воинов истерлингов передать Улдору следующее письмо: «Город находится в ожидании и активно готовится к приезду вождей, включая правительственных чиновников и торговцев. Воины-харадрим уже были в Стурлуре к моменту моего прибытия, приведенные из Харада под единым знаменем Великого Змея Кхузаймаха. Видимо, слухи о его намерениях объединить все земли под своей властью оказались правдой. Они были сопровождаемы его личной змеиной гвардией и целым легионом южных воинов. Я тревожусь по поводу такого большого количества солдат в одном городе. Даже среди наших союзников поддержание дисциплины в войсках порой становится сложной задачей, а здесь собирается разношерстная армия с разными лидерами. Я не смог собрать много информации об истари, но известно, что один из них постоянно находится рядом с Ханом Юватхой. Я решил не появляться во дворце до твоего приезда. Я не заметил непосредственных угроз для тебя, кроме обилия вооруженных сил. Если ты решишь вернуться в Мистранд, знай, что я останусь здесь на неопределенное время по личным делам. В противном случае, мы встретимся в Стурлуре. С уважением, Малдуст.»

§4 Первая встреча

Уверенный в себе и с самодовольной улыбкой Володус подошел к рынку, держа в одной руке мешочек с восточными специями. Он осматривал торговцев, как охотник, высматривающий новую цель для своего остроумия. Внезапно его внимание привлекла сцена, разворачивавшаяся между тремя истерлингами и одним харадрим.

Представитель народа Харада, облаченный в традиционную броню легионера, олицетворял южный антураж. Его доспехи были изготовлены из кожи животных, обитающих в пустынях-харадрим, и каждый квадратный дюйм был украшен интригующими геометрическими узорами, создавая игру света и тени при каждом его движении. Прочная кольчуга и защитные пластины из необычного материала, напоминающего выцветшее дерево, придавали ему вид непоколебимого воина, как будто в его душе таился огненный песок древней пустыни.

Трое истерлингов были облачены в легкие кольчуги, и каждый из них, представляя свое племя, носил поверх брони особую ткань, отражающую цвета и символику своего народа.

Первый воин с гордой осанкой, выделялся лазурной тканью, усыпанной серебристыми узорами, создавая впечатление замерзшего озера в лунном сиянии. Он принадлежал к племени Гидры, и цвет его ткани символизировал связь с морем. Это было не случайно, ведь его племя контролировало почти все побережье моря Рун на землях истерлингов. Лишь племя Дракона, помимо Гидры, имело выход к морю благодаря своему порту, расположенному в столице Мистранд.

Второй воин, с строгими чертами лица, носил темно-зеленую ткань, украшенную золотыми и зелеными узорами, напоминающими лианы и лесную растительность. Это племя, обитающее в густых лесах, глубоко уважало природу своей земли, находясь на самой границе Рованиона — королевства, с которым у них были давние споры.