Десять тысяч стилей. Книга двенадцатая

– Может, лошадей отдать?

– Отдавай не отдавай, а всех повесят, – мрачно ответил глава, делая глоток из бокала вина. – Едем на восток. Я договорюсь за переправу – подадимся на Юг.

Юг! Каждый дагул знал, что их народ – родом с Юга. Но дагулы ушли оттуда много веков назад и с тех пор не возвращались. Никто из кочевников не поменяет вольготные степи и широкие реки на нестерпимую жару и песок.

– Как – на Юг? – спросила Дея, ехавшая рядом.

– Только так на Запад и вернемся. Переправимся, поедем в Ишбатану, в Страну Мудрости и Песков. Через нее пересечем Великую Пустыню и уйдем на Запад.

– Сколько же лет это займет?..

– Не меньше пяти, – ответил глава и грозно глянул на Дею. Девушка не посмела сказать что-то еще.

Во всей этой ситуации Дея чувствовала себя виноватой. Если бы она не подначивала Мануша, он не сделал бы что-то настолько глупое. Но поступок мужчины – это поступок мужчины. Дагулку могут простить, дагула – нет.

На конюшне лошадей хватились только под утро.

– Увели! – прокричал начальник конюшни, одновременно с горечью и с осуждением своих подчиненных.

Несложно было догадаться, кто смог это сделать. Проникнуть на конюшню и вывести лошадей так, чтобы те не издали ни звука – четкую работу дагулов легко было распознать.

– Найдем. И повесим, – с зевком сказал местный начальник Внешнего Корпуса.

Дело оставалось за малым – отыскать дагулов.

Следов копыт не осталось, поэтому разослали всадников во все окрестные деревни и города. Быстро выяснили, что недалеко как раз проходил лагерь дагулов – кочевники двигались к морю.

Но дагулы будто испарились. Всадники доехали до моря и никого не нашли. Начальник Внешнего Корпуса поднял на поиск дагулов больше людей, и тогда всадники с пополнением двинулись в сторону Запада, зная, что кочевники обязательно свернут туда.

Прошли три дня. Дагулов так и не нашли.

– Может, на восток подались? – спросил обеспокоенно начальник конюшни.

– Может, и на восток, – с зевком согласился начальник Внешнего Корпуса.

Тогда поиски развернули в другую сторону. Но когда это сделали, дагулы, которые ехали почти без остановок, пересекли границу.

Праздное Королевство граничило с Республикой Гранита. Тем из Верховных «Единства», кому дали территорию, позволили самим выбирать форму правления. Гранит, как маг, уважал свободомыслие. Именно поэтому он учредил республику, в которой, правда, правил совет – совет магов.

Всадники с Праздного Королевства легко могли заявиться в Республику Гранита. Вот только конкуренция не давала беспрепятственно пропустить бойцов Внешнего Корпуса другой страны. Не такое больше дело – украденные кони, поэтому на оформление ушло еще десять часов.

А тем временем дагулы, которые, конечно, и не думали ехать через пропускные пункты, уходили на восток все дальше.

Кочевники знали, что за ними гонятся. Знали, за что. И знали, что с ними будет, если их догонят.

– Король крестовый. Плохо дело, – покачала головой старая дагулка. – Хотя вот семерка, должны успеть.

Старый Баро лишь махнул рукой. Гадания он не любил и понимал, что дело плохо. Но в этот раз ремесло старой дагулки не подвело.

– Что, вас всех перевезти? С телегами и конями? Уходите отсюда, дагулы. Придумали тут, – сказал начальник переправы.

– Ты подумай, – ответил глава дагулов. – Мы деньги заплатим. Хорошие.

В подтверждение своих слов он открыл мешок. Внутри лежали серебряные монеты.

– Ну-у, раз такое дело, – протянул начальник переправы, деловито оглядывая телеги и коней. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, сколько нужно плоскодонных кораблей, чтобы переправить дагулов.

Кочевники не появились бы на востоке Централа просто так. Зная это, начальник переправы ничего не спрашивал. Выяснишь хоть что-то – и уже соучастник.

Кони упирались и не хотели подниматься на раскачивающиеся на волнах корабли. Другие бы провозились много часов, но дагулы умели ладить с лошадьми. Через час погрузили всё добро – и корабли отшвартовались, чтобы переправить кочевников на другой берег.

Когда-то давно Централ был соединен с Югом. На месте пролива, через который перевозили всех желающих на плоскодонных кораблях, в прошлом тянулись болота. Но произошел бой – и болот не осталось. Вместо них теперь было море, пусть и совсем мелкое – не больше десяти метров в глубину. В двух местах пробили каналы, чтобы суда могли спокойно пройти, но, если речь заходила о перевозке с Централа на Юг, обычный корабль не подходил. Поэтому переправа всегда была загружена работой, а глава дагулов здорово отсыпал поверх обычной цены за срочность.

Всадники Внешнего Корпуса прибыли в порт в середине дня. К тому времени дагулы уже проплыли половину пути.

– Вы что, конокрадов повезли?! – возмущался сотник Внешнего Корпуса.

В ответ начальник переправы лишь пожимал плечами. «Такие же клиенты, как и все. Вдруг они совсем не воруют. Деньги заплатили, в порту никого не обманули и не обокрали», – сказал он, на что сотник выхватил меч из ножен. Начальник переправы лишь невозмутимо перевел взгляд на клинок.

Сотнику не оставалось ничего другого, кроме как уйти с пустыми руками. Что толку убивать начальника переправы? Много чести дагулам, и так коней увели. У начальника переправы забрали деньги, но, глядя на его лицо, сотник понимал: дагулы дали больше, а часть портовые работники где-то спрятали.

На другой стороне был точно такой же порт, как и в Централе. Когда дагулы сошли на берег, они учуяли запах – запах чужой земли.

Здесь все было почти так же, как в Централе, но все же немного иначе. Вместо присущего любому порту запаха вина – запах пива. В лавках у дороги готовили мясо, и в нос сразу бил острый запах специй. На клумбе у роскошного двухэтажного дома росли цветы – и здесь дагулы учуяли совершенно новый аромат.

Поэтому кочевники, отлично ощущающие себя в Централе и на Западе, растеряли прыть и открытость. Дагулы молчаливо ехали на повозках и смотрели по сторонам, а люди глядели им вслед. Для них они были очередными путешественниками, ведь здесь, на Юге, о дагулах почти не слышали.

За городом кочевники поехали быстрее. Болот с древних времен не осталось, зато тут и там виднелись небольшие озера. Дагулы могли бы остаться в порту, чтобы подзаработать, но глава был осторожен. Стоило уйти на юг как можно дальше, туда, где не придется волноваться за свою жизнь.

На пути дагулы видели поля и огороды. Местные жители со смуглой кожей обрабатывали землю и смотрели на чужаков скорее с интересом, чем с настороженностью.

– Смотрите! Памятник!

Спустя три дня, когда села и люди остались позади, из-за горизонта появилась стела. Будто распарывая небо клинком, она увеличивалась и увеличивалась с каждым шагом коня. Стелу поставили так давно, что верхняя половина отвалилась много лет назад и сейчас лежала у подножия. Когда дагулы подъехали ближе, стало понятно, что это место популярно среди путешественников – за стелой можно было укрыться от ветра, поэтому там остались следы костров.

– Здесь!

Глава дагулов скомандовал – и кочевники остановились, чтобы впервые за много дней хорошо отдохнуть. Кто-то отправился по дрова, кто-то – за водой. Зашумели котелки, наполняя жизнью пустынное место.

– Что там написано? – спросила Дея.

Если кто-то и мог прочитать старые языки, то только дядя Баро. Пожилой дагул наморщил лоб, переводя взгляд от буквы к букве, а затем сказал:

– Кир Великий.

– А кто это? – спросила вновь Дея.

– Кто его знает, – неспешно ответил Баро, раскуривая трубку. Он был явно доволен собой.

Разрушенный монумент внушал неподдельное уважение. В далеком прошлом в честь великого человека воздвигли стелу – и она простояла века. Может, этого человека уже никто и не помнил, ведь даже дядя Баро не знал никакого Кира Великого.

«Человека – нет, а памятник – стоит», – подумала Дея.

После дагулов не оставалось ни памятников, ни монументов. История дагула – она как ветер. Сегодня – здесь, а завтра – уже далеко. Пока есть близкие, дагула помнят. Но вырастут дети, вырастут их дети – и того старого дагула как будто никогда и не было. На всем белом свете не построили дагулы ни одного памятника. Да и где его строить? У дагулов нет земли – только свобода.

В дороге поговорить с местными почти не выходило. Глава лишь иногда выспрашивал что-то, узнавая обрывки информации. Поэтому знал: дальше на юг – джунгли.

Они появились на горизонте, как зеленая крепостная стена. Люди степей не любили путешествовать по лесам, и джунгли вселили в их души что-то среднее между страхом и неприязнью.

Радовало одно – дорога вела не в многометровые заросли. Она обходила зеленую стену сбоку, так, что джунгли оставались по левую руку. Сначала дагулы хотели податься вправо, подальше от зарослей, но глава не дал этого сделать. Вскоре стало понятно почему.

Земля становилось все суше, трава хирела, а вскоре ее почти не осталось. На смену степи пришла пустыня – отлично знакомая дагулам, которые видели пески на Западе.

– Плохое место, плохое. Как меж двух миров идем, – заголосила старая дагулка.

– Молчать! – крикнул глава. Шум затих.

«Интересно, почему так?», – подумала Дея, не решаясь спросить даже у дяди Баро. С одной стороны возвышались джунгли, с другой шелестел песок пустыни. Как будто кто-то и вправду провел черту, разделив мир на две части: из одной половины он вытянул жизнь, чтобы сполна подарить второй.

В этих краях не осталось ничего знакомого. Дагулы встали на ночевку подальше от джунглей, в пустыне. Молодежь считала, что старшие слишком осторожничают, но, когда из леса раздался жуткий крик, сковавший сердца страхом, все поняли, что осторожность не помешает.

Дея то и дело просыпалась среди ночи. В джунглях кричали животные, которых она не знала. Порой их крики напоминали людские и пугали девушку, как в детстве пугали крики лисиц.

Утром дагулы отправились в путь. Все поглядывали на джунгли, ночь возле них заставила понервничать каждого. Но люди свыкаются. Свыклись и дагулы.

Первые три дня дорога шла строго между джунглями и пустыней, потом привычный уклад начал меняться. Иногда лес просто пропадал, а путь вел дагулов дальше. Они ехали по пустыне так, что джунгли виднелись лишь на горизонте, а порой их не было видно вовсе. Но дорога рано или поздно возвращалась к лесу.

Если путешествие по пустынным землям дагулы терпели без проблем, то, когда со всех сторон начинали возвышаться джунгли, кочевники начинали нервничать. Никто не понимал, как дорога еще не заросла. Сначала дагулы думали, что торговцы расчищают путь, но за неделю дороги они не встретили ни одного человека. Оставалось только пожимать плечами и вести лошадей дальше.

Один раз дагулы не успели «вынырнуть» из джунглей. Пришлось ночевать прямо там, и тогда Дея – да и остальные из лагеря – познакомились с местными лесами поближе. Огромные змеи и пауки приводили дагулов в ужас. А ночью какая-то ядовитая тварь укусила Лачо.

– А-а-а! Помогите! Помогите мне, братья! Как горячо, как горячо! Боги, помогите!

Молодой объездчик лошадей кричал так, что перебудил весь лагерь. Лачо становилось хуже прямо на глазах, и ни травы, не зелья дагулок-знахарок не помогали.

– К старику его, – сказал глава, и дагулы будто вышли из оцепенения. В панике они забыли о старике, которого все эти дни везли под тканью.

Лачо поднесли и приложили его руку к искореженному человеку. Не прошло и пяти секунд, как молодому дагулу стало лучше.

– Про старика не забывать, – строго сказал глава.

Оказалось, что до конца джунглей дагулы не доехали всего час. Дорога снова нырнула в пустыню, и люди облегченно выдохнули.

Земля становилась безжизненней с каждым днем. Раньше кони легко находили корм, сейчас им приходилось раскапывать копытами песок, чтобы отыскать съестное. Когда дорога вновь подходила к джунглям, дагулы рубили свежий корм впрок.

– Не поеду! – прокричал Лачо.

– Стал трусом, Лачо, – строго сказал глава. – Дагул боится смерти? Сколько раз тебя с того света доставали, Лачо? И ты испугался каких-то ядовитых тварей?

– Не их, тато! Этот лес будто смотрит. Не могу я!

– Так оставайся здесь.

Глава махнул рукой. Женщины заголосили, но он был неприступен. Сейчас было не до уговоров. Дорога могла стать еще тяжелее – никого уговаривать глава не собирался.

– Ты посмотри какой Лачо трус. Догонит нас, Дея, – рассмеялась Гили.

– И то верно, – вторила ей Дея, громко хохоча.

Вот только каждый дагул понимал, что лежало на душе у Лачо. Понимал это и глава.

Лачо дагулов не догнал. «Решил развеяться», – сказал дядя Баро. А позже стало не до Лачо: дагулы неожиданно наткнулись на деревню.

Местные были одеты в шкуры и держали в руках луки, копья и дротики. Когда жители деревни увидели дагулов, они напряглись. Но глава поднял ладони вверх. Местные переглянулись, и от них вперед вышел переговорщик со шкурой пантеры на плечах.

Дея даже представить себе не могла, что глава сможет что-то объяснить. Он совсем не знал языка дикарей, и все же это не помешало главе дагулов. В основном он изъяснялся жестами, постоянно пытаясь выяснить слова из местного языка. И у главы получалось. «Разговор» занял двадцать минут, но зато после него переговорщик что-то крикнул остальным – и местные опустили оружие.

Дагулы взялись за ремесла.

Кузнецы показали свою работу, и обрадованные дикари понесли им железные вещи. Одним ремонтом дело не ограничилось: местные хотели, чтобы им сделали ножи и наконечники для копий. В обмен дикари несли еду – мясо и плоды. Пока вопрос денег решили не поднимать, да и куда их тратить в пустыне?

Гадания оказались никому не нужны. Во-первых, попробуй объясни без языка. Во-вторых, гадалок здесь и своих хватало. Правда, гадали они по-другому. Дагулки смотрели на кости и карты, а дикарки потрошили мелких зверушек, разглядывая их внутренности. Некоторые вслушивались в звуки леса, и дагулки, пусть и чуждые местному ремеслу, старались понять как можно больше.

Танцы и песни дикарям понравились больше всего. Они присоединились к веселью и танцевали по-дикарски резко, не так, как дагулы.

Настала очередь главного «номера». В центр дикарской деревни выкатили телегу и стянули с нее ткань, обнажая миру искалеченное тело старика.

Глава 2. Время делить шкуру

– Даум.

– Дага.

– Бортош.

– Хум.

Четыре старика на камне по очереди повторяли свои имена, пока мужчина моложе лет на двадцать подносил им воду. Старики жадно пили, а затем продолжали свой нелегкий труд, который длился не одно столетие.

Недалеко от камня появилось искалеченное тело. Можно было решить, что это – еще один старик, пусть и здорово изуродованный. Но это было не так. Искалеченный человек не прожил и пятидесяти лет – ничто в мире боевых искусств. Вот только на этом его путь завершился, а невероятно сильное тело теперь напоминало высушенную рыбу.

– Ты снова пришел, Ливий. Ты сильно изменился.