В первое мгновение Ника не нашлась, что ответить. Она никогда в жизни не заказывала платьев из соображений ведущей стихии. «Водная» природа платья казалась ей шуткой, забавой, фокусом мастера иллюзий – Хранителя Стихий.
– Хм, воздушное платье… Наверное, у него может сам собою развеваться подол, это может обернуться конфузом, – подумала она вслух.
Мальчишка заржал.
– Вы классная, – сказал он потом.
Нике было неожиданно приятно это услышать. Наверное, в чужой вселенной, где все кажется таким шатким и ненадежным, особенно нуждаешься в дружеском участии.
– Спасибо, ты тоже, – искренне ответила она.
– Но вы не воздушная, – вернулся к теме парень. – Вы не воздушная, хотя и поете, да всё об этом. Вы
– Верно, – согласилась Ника: она уже научилась не обижаться на правду, а здесь это было объективным фактом, ничего личного.
Ее собеседник отвернулся и неспешно побрел по тропинке; она последовала за ним, гадая, кто же он и как еще об этом спросить, если первые вопросы он проигнорировал.
– Я тоже хочу петь, – сказал он тихо.
– Пой! Это легко. Тем более у тебя есть слух. И голос, кажется, тоже. У тебя он сейчас ломается, наверное… Впрочем… Ты же не человек.
– Нет, я не людь, – признал он. – Людь здесь только вы.
Еще лучше, мысленно закатила она глаза. Людь! Чего только не придумают.
– Я хотела сказать, что у человеческих мальчиков в подростковом возрасте ломается голос. Когда они маленькие, они говорят примерно так же, как девочки: пищат. А примерно в твоем возрасте голос садится и постепенно становится мужским. Я слышала, в это время опасно давать голосу повышенную нагрузку, например, петь может быть вредно. Надо перетерпеть.
– И вы туда же? – мрачно буркнул парень.
– Куда же? Я просто объясняю, как это все устроено у нас. Как у вас, я понятия не имею. Вот ты стихийник или перекидыш? – поинтересовалась Ника и похвалила себя за то, как ловко снова ввернула этот вопрос.
Он взглянул на нее удивленно, даже засмеялся.
– Ах да, – протянул он, – ведь государыня Ника не разбирается!
– Вообще не разбираюсь, – честно признала она, – никого из вас в жизни не видела! И выглядишь ты – прости, конечно, если что – как самый обычный
– Ну да. Естественно. Мы же в доме Хранителя Стихий. Здесь запрещено иное обличье.
Паренек снова замолчал, а Ника расстроилась. Она так надеялась посмотреть на сильфид, русалок, дриад и – кто там еще бывает? Эх, плохо без интернета. Так что, она все три месяца будет любоваться только на подобия людей?
Между деревьев впереди прошмыгнула серая кошка. На мгновение затаилась, швыряя хвост вправо-влево, глядя на парочку круглыми желтыми глазами, и скрылась из виду.
– Кошка! – вскрикнула Ника. – Ой, мы говорили только про стихийников и каких-то перекидышей, я и забыла спросить, есть ли здесь обычные животные. Тут такие же кошки, как у нас!
Подросток вскинул брови и стал кого-то подозрительно напоминать. Эти черные глаза…
– Постой, – нахмурилась Ника. – Ты не отвечаешь, кто ты. Но ты очень похож на Хранителя Стихий! В смысле – ты не хранитель, понятно, но ты похож на Мира, вот.
Парень вытянул губы трубочкой и просвистел какую-то музыкальную фразу, незнакомую Нике. Потом решился: развернулся к ней и отвесил шутовской поклон.
– Верно, государыня Ника. Мир мой отец.
Ника растерялась, даже невольно попятилась.
– Он… сказал, что ему нужен наследник, чтобы…
– Ему нужен наследник, который станет Хранителем Стихий, все верно. Я же не могу занять этот трон: возникнет перекос. Понимаете, о чем я? Моя мать стихийница, огневушка. Какой из меня хранитель?
Ника прикусила губу. Сомнений в правдивости подростка у нее не возникло, но известие о том, что у Мира уже есть по крайней мере один ребенок, почему-то лишило ее душевного равновесия. Она успела нарисовать себе образ мужчины, заточенного в башне, – вроде той сказочной принцессы, о которой он сам упоминал, – обреченного на одиночество и на продолжение рода исключительно путем обращения к существу из иной вселенной, ни больше ни меньше. А оказывается, все совсем не так просто.
– Мир был женат на твоей матери? – глупо переспросила она.
Парень дернул головой.
– Нет, зачем ему это.
– Прости. Он жил с твоей мамой, да? Может, и сейчас живет?
«А я?..» – вдруг заныло сердце. Да с чего бы?!
Она до боли закусила щеку изнутри, чтобы привести себя в чувство. Три месяца, государыня Ника, три месяца, которые нисколько не сократят вашу жизнь и нисколько не обременят вашу память. Мир не попросит вас делить с ним постель: он же все тебе сказал напрямую, дура, ты нужна ему как функция, ему глубоко все равно, ты это, Анита или какая-нибудь Марьиванна.
– Нет, – сказал парень, внимательно разглядывая ее лицо. – Нет, знаете, теперь не живет. Огневушки весьма изменчивы. Но откуда вам это знать…
Ника развернулась и зашагала назад: тут недолго заблудиться, тропинки переплетаются, сам черт ногу сломит. Мир и словом не обмолвился о том, что у него уже есть дети. Он не считает ее достойной доверия, это понятно.
– А ты обитаешь в этом доме? – бросила она на ходу.
– Я? В этом доме никто не обитает, государыня Ника, я хочу сказать, никто из стихийников, и даже такое существо, как я, в котором лишь половина огневой крови, тут не приветствуется.
«Вот как! Он не хочет видеть своего сына?» Настроение у Ники стремительно портилось.
– Я навещаю отца, временами. – Парень будто ответил на ее мысли. – Мы видимся. Кровь стихийника в любом случае сильнее, чем дикая мешанина из разных сил, рвущих тело и душу в противоположные стороны, как вам кажется?
– Я полагаю, да. Так значит, ты живешь с мамой.
– Мама – чистый огонь, она может обретаться даже неподалеку от этого мертвенного Глаза Урагана, как мы называем пристанище отца. Я так не могу.
– Да, Мир пытался объяснить мне, что здесь тихо, однако кругом бушуют стихии. И что чем дальше отсюда, тем больше среди населения тех, в ком стихии не так сильны.
– Именно, – с насмешливым энтузиазмом подтвердил парень. – Таким образом, вы сами пришли к этому выводу: породив меня, мои драгоценные родители оба не жаждут меня видеть или воспитывать. Земляные в таких случаях говорят: «расту как трава», но я не земляной, и мне сказать нечего.
Глава 16
Какое-то время они шли рядом молча. Ника, как и подозревала, потеряла направление, и парень помог ей найти нужную тропинку. Когда в поле зрения показалась дверь с резьбой, Ника бросила туфли на землю и, опершись на руку своего спутника, обулась. А потом решилась – повернулась к мальчику и посмотрела в его жгуче-черные глаза.
– Как тебя зовут?
– Огнедар, обычно Дар. Дар – бессмысленный и никому не нужный, непрошеный, нежданный и негаданный. – Он улыбнулся, и в его улыбке Ника тоже увидела отражение знакомой горькой усмешки Мира.
– Дар, давай с тобой дружить. – Она положила руку ему на запястье. – Я здесь ненадолго, всего на три месяца. Ты тоже тут набегами, как ты сам мне сказал. Но мне будет приятно с тобой болтать. Я могу рассказывать тебе о своей вселенной, если захочешь, а ты мне расскажешь о том, как тут все устроено у вас. Правда, Мир не обещал сохранить мне память, но мне все же очень интересно! И, знаешь, я думаю, мы с тобой вполне можем прятаться здесь, в оранжерее, и что-нибудь петь. Если ты не будешь перенапрягать голосовой аппарат и не станешь петь слишком громко, это, наверное, не принесет вреда.
Парень стоял, опустив голову, не сводя глаз с ее пальцев. Опомнившись, Ника отняла руку. Дар не торопился с ответом.
– Если ты не хочешь…
– Государыня Ника, – вежливо проговорил он. – От таких предложений не отказываются, они поступают раз в жизни, да и то не каждому.
– Ты боишься, что отец будет против? Я попрошу его, и он, наверное, не станет спорить. Или лучше мы ему ничего не скажем? Он вечно занят, может, и не заметит, что мы иногда проводим время вместе.
– О, ему скажут, – покачал головой Дар. – Ему уже донесли, я уверен.
– Ну… ладно! Давай тогда подойдем к нему вдвоем. Нет никакой причины заставлять меня целыми днями молчать, правда? Неужели я не могу общаться ни с кем, кроме хозяина дома? Это было бы нелепо. А ты, ты его сын, и, разумеется…
– Разумеется, – иронически протянул мальчик и хохотнул.
– Он строг к тебе? А у него есть другие дети? Если огневушки, как ты упомянул, переменчивы, то, возможно…
– Все эти годы, пока он не стал Хранителем Стихий, он не жил затворником, государыня Ника.
– Естественно, нет. – Она снова прикусила щеку, напоминая себе, что ей нет до этого никакого дела.
– Он испробовал разное, насколько мне известно, – провернул лезвие в ране Дар, – но других детей у него не получилось. О чем это нам говорит? Возможно, его горячее сердце было более восприимчиво к огню?
«Или он научился предохраняться», – огрызнулась про себя Ника. Одного такого оболтуса Миру, наверное, хватает за глаза, особенно с учетом того, что его нельзя приблизить ни к матери, ни к отцу.
– Раньше я видел его чаще, – негромко поделился Дар. – Раньше, когда он не был Хранителем. Он был обязан путешествовать, а не привязываться, и не все время проводил со мной, но все же я видел его даже чаще, чем мать. Это теперь, когда он Хранитель, он не может часто или подолгу общаться со мной. Контакт со мной его расстраивает.
– Расстраивает?
– Не печалит, не огорчает, нет, вы неверно поняли. Расстраивает – сбивает его настрой. Он не должен принадлежать огню, не должен склоняться к огню даже в той пропорции, что присутствует у меня в крови. – Дар снова улыбнулся, глядя ей прямо в глаза. – Он не может
– Ох!
До Ники наконец дошло, и она даже зажала руками рот. Мальчик, который ничем не провинился, был отлучен от отца лишь по причине этого злосчастного поста Хранителя. А как же сам отец – лишенный в жизни даже туманной надежды на личное счастье?
– Его даже никто не спросил, – подумала Ника вслух.
– Его,
«Меня все время окружают и разрывают на части сильнейшие стихии», – вспомнила Ника слова Хранителя. Да, работа нервная – это если выразиться мягко.
– Что до моей тетки…
– Есть и тетя? – не сдержалась Ника.
– Я имею в виду тетю по отцу, – уточнил Дар.
– У твоего отца есть сестра?
Парень покачал головой:
– Не из вакуума же Мир взялся, по-вашему?
Ника хлопнула себя по губам.
– Прости.
Чем живет тетя Дара, им обсудить не удалось: на пороге возник Мир собственной персоной, угрюмый и злой.
– Огнедар, – сказал он вместо приветствия.
Дар шагнул назад и легко поклонился.
– Я даже не знал, что ты прибыл. Мне надо отслеживать такие вещи, – с упреком заметил Мир. – Ты же в курсе. Мы миллион раз обсуждали…
– Я пока не общался с тобой, папа. Зачем тебе отслеживать такие вещи? Я загрязняю твой дом своим дыханием?
«Подростки, – подумала Ника. – Одинаковы во всех вселенных: ершистые, неудобные, обозленные и ужасно уязвимые».
Лицо Мира исказилось от досады.
– Ты прекрасно знаешь, что это не мои причуды.
– Знаю, что правила и судьба вселенной превыше всего, отец. Как не знать.
– Государыня Ника, – церемонно обратился к ней Мир, – это мой сын, Огнедар. Как понятно по имени и по норову, принадлежит к стихии огня – по матери.
– Мы успели познакомиться, – пробормотала она. – Хотя вы мне и не сказали, что…
Ее голос угас: в этот раз у нее хватило ума вовремя заткнуться. Мир, к счастью, не обратил внимания на ее дерзость.
– Дар, – процедил он, обращаясь к сыну, – тебе надо уйти. Я не могу сейчас с тобой говорить. Во мне и так избыток огненной энергии. Все должно вначале стабилизироваться.
Огнедар развел руками.
– Прекрасно! Как же иначе, отец! Будет сделано!
Он развернулся и бросился прочь с нечеловеческой быстротой.
Глава 17
Ника, уронив руки, стояла молча. Развернувшаяся перед ней драма тронула ее до глубины души, и она, как ни ломала голову, не представляла, чем может помочь случайная прохожая, попавшая в эту вселенную по ошибке. Мир истолковал ее молчание по-своему.
– Мальчишка огорчил вас?
Ника покачала головой.