Невеста Хранителя Стихий

Мир взглянул на нее с интересом.

– Я полагал, мне придется объяснять вам это долго. Да, отлично. Хорошая аналогия. Теперь следующий шаг. Мне пришла пора готовить себе преемника.

– А я тут при чем… Молчу, молчу, молчу.

– Государыня Ника, я уже говорил, но позвольте повторить, что вам не будет причинен никакой вред.

– Да я помню! – с досадой отозвалась Ника. – Вы просто в час по чайной ложке выдаете, нельзя же так, в самом деле. Чего вы хотите от меня? Для чего предназначали Аниту, о которой мы с вами договорились не упоминать? Почему между нами для вас нет никакой разницы, когда она налицо?

Мир кивнул своим мыслям.

– Дело в том, что эту… должность может занимать только такой же… скажем, человек, как я. Заняв этот… пост, я знаю, что примерно через тридцать, тридцать пять лет меня сместят.

– Тридцать лет на маяке – вполне достаточно, я считаю.

Его губы дрогнули.

– Достаточно, – согласился он. – Теперь трудный этап, Ника. По прибытии сюда мои остолопы засунули вас в зеркальный лабиринт, у вас взяли образец крови…

– Змея! Меня там укусила змея! Взяли образец крови?!

– Образец крови. Все для того, чтобы мы могли создать вашу копию.

Ника вскочила. Потом упала на стул.

– Да вы… Да я… – беспорядочно лепетала она, задыхаясь, не в силах подобрать нужные слова.

Температура в комнате заметно снизилась, повеял ветер.

– Это чтобы вам не было душно, – любезно пояснил Мир. – Страшное почти позади. Ваша копия воплотит мне ребенка. Вы вскоре вернетесь в свою вселенную, в свою жизнь, и совершенно забудете обо мне и о своем пребывании здесь. Вас никто не принудит делить со мной постель, вынашивать мой плод. Вы совершенно свободны во всех своих привязанностях, в выборе жизненного пути. Я верну вас в тот самый миг, когда вас выдернули из вашей вселенной. – Мир наклонился вперед, пронзая ее пылающим взглядом, выбивая из ее груди воздух. – Я прошу прощения. У меня лично и у нашей вселенной в целом нет иного выхода.

Он замолчал. Ника схватила салфетку и принялась ею обмахиваться, хотя ей было уже совсем не жарко. Бокал перед ней наполнился компотом будто сам собою: на сей раз она не заметила даже тени прислужницы. Хозяин ждал, давая ей возможность осмыслить полученную информацию.

– Вред, который мы причиняем вашей вселенной и вам лично, минимизирован, – добавил он после паузы. – Ваше тело страдает только тогда, когда берется образец крови. К сожалению, мне не удалось сделать это так, чтобы вы не испытали шока, и я еще раз прошу прощения. Все это… должно было выглядеть для вас совсем по-другому, поверьте.

Он отвернулся.

– Но вы не отпускаете меня прямо сейчас? – дрожащим голосом уточнила Ника.

– Нет. Вам придется задержаться здесь… примерно на три месяца по вашему исчислению времени. Это не отнимет ни минуты от вашей жизни в вашей вселенной.

– Да я там практически утонула! – возмутилась она.

– Да, но этого не произойдет. На этот раз вы быстро вынырнете. Анита тоже не пострадала. В каком-то смысле вы уже обе вынырнули, без сомнения.

– В каком-то смысле! – фыркнула Ника. – Надо же было додуматься!

Ее так выбили из колеи признания Мира, что она не могла понять, что чувствует. Гнев, запредельное изумление, страх? Восторг из-за того, что она наконец попала в сказку, где ей ничего не угрожает, – сказку с гарантией если не счастливого конца, то, по крайней мере, безопасного столкновения с чудесами?!

Не в силах справиться с собственными чувствами, Ника пошла по легкому пути.

– Вы все время уворачиваетесь от ответа! – ткнула она пальцем в сторону Мира. – Почему вы сказали, что я никакая?

При этих словах на его лице неожиданно засветилась мягкая, тихая улыбка, и Ника, опешив, осознала, что Мир улыбнулся ей впервые. Улыбка совершенно преобразила его сумрачные черты.

– Государыня Ника, – сказал он почти ласково. – Меня все время окружают и разрывают на части сильнейшие стихии. Я постоянно нахожусь на их пересечении и постоянно принужден выравнивать их воздействие. Вы совершенно не владеете магией, даже в зачаточном состоянии, и никакая стихия не владеет вашим сердцем, кроме чисто человеческих порывов. Простите мне это слово, в вашей вселенной оно, очевидно, оскорбительно. Простите мне это эгоистическое чувство.

Он снова подошел к ней ближе и даже взял за руку – Ника боялась спугнуть этот момент, эту светлую улыбку.

– Попробуйте понять… Блаженная тишина после оглушительного шума. Твердый берег после изнурительной борьбы с морской бурей. Я мог бы продолжать, но вы поймете. Никакая. Это честь и наслаждение для меня. Тем более острое, что продлится оно недолго.

…После ужина Мир галантно проводил Нику до дверей ее спальни, хотя заблудиться тут было невозможно. У дверей он снова поцеловал ей руку.

Ника была рада возможности остаться одной. Как она и говорила, она успела выспаться с запасом, так что теперь ей предстояло обдумать невероятные известия, которые на нее обрушились. А еще попробовать как-то освоиться с тем небывалым эффектом, который производил на нее хозяин дома – Хранитель Стихий, не больше не меньше.

– У меня еще тысяча вопросов, – предупредила она Мира.

Он кивнул. Казалось, когда он рассказал ей главное, гора свалилась с его плеч, и теперь он был готов на все, что она может запросить. Напряжение между ними никуда не делось, но оно неуловимо изменилось, и это тоже следовало осмыслить.

– Зачем я должна находиться здесь, если зеркала в лабиринте и кровь уже сыграли свою роль? И почему именно столько? И чем я буду заниматься? И почему книги в моей комнате все на незнакомом языке, однако я понимаю то, о чем говорите вы, и Виола, и Флоризель, а вы понимаете меня? Это тоже волшебство, да? И что если я не хочу забывать обо всем, когда попаду в свою вселенную?

– Не хотите? – Он удивленно поднял бровь.

Ника смущенно улыбнулась. Она еще никому не говорила о своей мечте, но, после того как Мир поведал ей свою тайну, ей подумалось, что будет только справедливо, если она поделится с ним.

– Я хотела бы сочинять истории, которые потом… покажут в кино. Как сказки, знаете?

Мир медленно покачал головой.

– Сказки? – И тут в его глазах полыхнула искорка, живо напомнившая Нике уголек, который высушил ее платье. – Вы хотите использовать историю моей вселенной как сказку для своей? И сделать на этом карьеру?

Ника слишком плохо знала Мира, чтобы толковать выражение его лица, а тем более его тон, который даже без учета произносимых слов мог вызывать у нее мурашки. Она потупилась.

– Я надеюсь, что не оскорблю этим вас, и, конечно, я укажу, как положено, что все персонажи вымышлены, все совпадения с реальными личностями – и вселенными —случайны, а имена изменены, и…

Мир прислонился к стене и вначале сдержанно усмехнулся, а потом в голос расхохотался.

– Клянусь всеми четырьмя стихиями, вы бесподобны, Ника.

Интерлюдия. Эвита

Золотоволосая девушка, сжимая в руках карту, внимательно оглядывала окрестности. Можно ли считать гору, на которую она взобралась, самой высокой? Эвите казалось, что да: простирающиеся внизу поля и леса и синеющее вдалеке море открывались ей, словно птице, парящей под облаками. Да и на карте было обозначено, что выше пика Дракона ничего не найти. Опять же – название. Названия раздавали предки, наверняка не с потолка их брали.

Что теперь?

На вершине царила тишина. Здесь было тяжело дышать. Почему-то обнаружилось множество божьих коровок, они врезались в грудь Эвиты, обтянутую мужским дублетом, лезли ей в лицо. Божьи коровки – существа безмозглые, их с посланием не отправить. Эвита высматривала кого-то посерьезнее. Голубя. Орлана. Чайку.

Неужели здесь ничего не предусмотрено для того, чтобы как-то связаться с тем, кто ей нужен?

У Эвиты подкосились ноги. Она проделала такой путь, чтобы – что? Чтобы об нее самоубились самые резвые божьи коровки?

– Эй! – крикнула она в отчаянии. – Выходи! Я пришла к тебе!

Ответом ей было молчание.

Отмахнувшись от назойливых насекомых, Эвита села на ближайший камень и вскинула голову, щурясь от слепящего солнца.

– Слушай! – проорала она. – Я пришла! И я не уйду!

Глава 10

Непривычная к слугам, Ника решила не дергать за шнурок и никого не звать – сама высвободилась из платья и, с удовольствием облачившись в ночную рубашку, влезла в кровать, растянулась под пуховыми одеялами. Небольшие светильники под потолком постепенно притушили свет, но все же его оставалось достаточно, чтобы Нике было комфортно.

Все, что с ней произошло, было невероятно, это просто не укладывалось в голове. Ника пыталась сосредоточиться, но мысли расплывались, утекали звонким ручейком, и, хотя она напоминала себе, что расслабляться не стоит: она одна в незнакомом краю, в чужой вселенной – не хухры-мухры! – все ее существо пело от радости. Отпуск там, где никто никогда еще не бывал! Приключения с гарантией безопасности! Магия без конца и без края, сосредоточенная в человеке, владеющем всеми стихиями сразу, – и нуждающемся в контакте с ней, никчемной, «никакой», ничем не отличающейся от других, но очень везучей девушкой! Целых три месяца чудес.

Хорошо бы получилось сторговаться, чтобы Мир не стирал ей память. Она обязательно все запомнит и потом воплотит на экране. Этот гипнотический голос, этот магнетический взгляд… А платье, которое вдруг превратилось в живую волну! Для воссоздания этого эффекта можно будет, наверное, подключить компьютерную анимацию.

Ника собралась было вести дневник и скрупулезно записывать все волшебное, что будет происходить с ней и вокруг нее, но вовремя сообразила, что записи вряд ли получится протащить с собой в ледяную воду заводи, куда она по глупости – или по зову этой вселенной – занырнула.

«Дурочка, дурочка! – шептал ей внутренний голос. – Этот маг выпьет тебя до донышка. Он уже начал отсасывать у тебя кровь. А может быть, ползучий гад впрыснул тебе какой-то яд, который отнимает у тебя рассудок и пьянит безо всякого вина, – и незачем подливать что-то в ягодный компот, если наркотик уже у тебя в кровотоке. Ты смотришь на хозяина влюбленными глазами, тебя приводит в восторг буквально все, что ты видишь. Но все это богатство, вся эта учтивость – такая же иллюзия, как и рыбки в подоле твоего платья. Сколько тебе лет, Ника, боже мой? Пора уже выйти из возраста сладких сказок на ночь!»

Ника села, обняла коленки. С внутренним голосом у нее издавна были сложные взаимоотношения. «Вечно тебе надо все портить, – обратилась она к нему. – Почему нельзя немного порадоваться? И какие у тебя будут конструктивные предложения, позволь узнать? Упор на слове “конструктивные”. Немедленно бежать? Раскрыть ставни, свить из простыней веревку и бежать в неизвестность очертя голову, хотя меня никто здесь не обижал – наоборот?»

Нет, бежать Ника, конечно, не собиралась. Но выглянуть в окно ей захотелось нестерпимо. Кляня себя, она слезла с кровати и подобралась к окну, потянула за ставни – ничего. Попробовала толкнуть их от себя – тоже ничего. Приникла глазом к щели, стараясь различить, что прячется за ними, однако увидела лишь непроглядную тьму. Неудивительно: сейчас в разгаре ночь. Ладно, завтра она ненавязчиво, как бы ненароком попросит Виолу помочь ей открыть окно: свежего воздуха, мол, не хватает, да и темно в комнате. Тогда и посмотрим.

Ника вновь забралась в постель и принялась перебирать, словно камешки четок, все яркие впечатления этого вечера. Естественно, все они были связаны с Миром. Он сказал, что преемник сменит его на посту через тридцать лет и что преемник будет его ребенком от… ее копии. Как загадочно устроена эта вселенная! Как это будет в переводе на реалии нашего мира? Они вырастят клон Ники? Или же это будет гомункул, как в книгах легендарных алхимиков, – некое подобие человека, выращенное искусственно с помощью заклинаний и настоящей крови?

Значит ли это, что самому Миру тридцать или двадцать девять лет? Похоже на то, хотя из-за низкого голоса он порой казался старше. Нет, может быть, он заступил на пост в тридцать лет, а наследником логично было бы обзаводиться не сразу, пообвыкнуться сначала на этом посту. Он сказал «тридцать, тридцать пять». Возможно, ему тридцать пять лет, если здесь вообще можно ориентироваться по нашему летоисчислению.

Значит ли это, что сам Мир рожден – или как он там сказал, воплощен – от копии земной женщины? И кем это делает его? Ника вспомнила, какую паузу он выдержал перед тем, как назвать себя человеком. Какая там была формулировка… «Эту должность может занимать только такой же… скажем, человек, как я». Ника содрогнулась. Радушный хозяин этого дома, приветствующий гостью и старающийся ей угодить, на самом деле вовсе не человек – кажется, это очевидно. Все-таки чудовище. Подделка под человека.

И в самом деле. Разве человек мог бы обладать такими способностями? Даже маги из сказок и фэнтези не могли вместить в себя силы сразу всех стихий. Для того, чтобы выдерживать такую нагрузку, необходимо быть сверхчеловеком. Если он усилием воли может понижать и повышать температуру в комнате, легко призывает сквозняк и, не притрагиваясь к кувшину, наполняет бокал компотом, то он, безусловно, не человек.

Ника сокрушенно вздохнула. Что ни говори, Мир очень ей понравился, и ей больно было сознавать, что у них нет совсем ничего общего. Ладно, если он использует ее в своих целях, она тоже без зазрения совести будет собирать крупицы правды этой вселенной и создавать из них сказку для своей.

Ника полагала, что после долгого отдыха днем будет переживать и размышлять всю ночь, но вскоре ее сморил сон – а снились черные глаза, в которых полыхал нездешний огонь, и больше ничего.

Глава 11

Ника проснулась бодрой и отдохнувшей, жаль, она понятия не имела, который час. Мир накануне признал, что отсутствие в комнате часов – его упущение, но не успел ничего исправить. Ставни на окне так же не поддавались усилиям Ники, и ей оставалось только освежиться и дернуть за пресловутый шнурок, вызывая служанок или любезную Виолу.

Дожидаясь помощницу, Ника нервно расхаживала по комнате. Тусклое освещение и невозможность понять, какое сейчас время суток, ее нервировали. Платье провело ночь на стуле и вроде бы не пострадало, но необходимость вновь наряжаться по-парадному и влезать в туфли на высоком каблуке раздражала. Радушные хозяева могли бы постирать Никины тряпки и вернуть их ей, она бы не отказалась от своих привычных джинсов!

– Доброе утро! – приветствовала гостью кругленькая Виола с лицом, напоминающим румяный колобок.

– Доброе утро, Виола, – отозвалась Ника и похлопала ладонью по голубому лифу. – Мне что, снова это платье надевать?

– Я подсоблю.

– Да, спасибо, конечно, но я привыкла к одежде попроще. На торжественный ужин оно подошло идеально, а теперь мне бы хотелось вернуть свою блузку и джинсы, если можно.

Виола развела руками.

– Думаю, это невозможно. Уж прости. Полагаю, хозяин от них избавился.

«Я обрету их снова в момент возвращения», – сказала себе Ника и не стала возмущаться, только кротко попросила:

– Нельзя ли тогда подобрать мне одежду поудобнее? Я не могу круглосуточно жить в вечернем платье, а от таких каблуков у меня затекают пальцы и стопы сводит. Если не предполагается, что я буду расхаживать повсюду босиком, я бы еще не отказалась от каких-нибудь кроссовок.

Виола воззрилась на туфли, потом на платье. Кажется, эта мысль даже не приходила ей в голову. Если уж женщина об этом не задумывалась, что пенять Миру? Но Ника все же не могла подавить досаду. Надо еще поинтересоваться, что, по мнению хозяина, ей следует делать все эти три месяца? Даже читать не получится! Выходить пожрать, а в остальное время смирно сидеть в темной комнате, где ни свет не включить, ни окно не открыть?

– Кстати, Виола, Мир обещал дать мне часы, чтобы я хотя бы понимала, который у нас час, а еще – вы не могли бы помочь мне открыть окно? Здесь очень темно и душно, я не привыкла к такой духоте. Пока нет часов, я бы хотя бы по солнцу ориентировалась! Но ставни будто застряли, и я…

– Нет! – категорически заявила Виола. – С окнами у нас не шутят. Окна открывать нельзя!

Ника так и села на кровать.

– Что? Тут так и будет неизменно темно и душно? Зачем окно, если его нельзя открыть? Мне хочется проветрить комнату!

– С этим вопросом только к Миру. Платье… Может, тоже сама поговоришь с хозяином? Надо ведь, чтобы ему по душе пришлось. Пока наденем это: завтрак уже стали собирать, когда ты звоночек дернула, так что в самый раз успеем.

Ника вынуждена была подчиниться. Она снова, как вчера, села перед зеркалом, гребень снова заскользил по ее волосам, но настроение у Ники портилось на глазах. Если вчера, несмотря на полное отсутствие определенности, ее переполняло радостное возбуждение, то сегодня ей хотелось надуть губы, словно капризному ребенку. «Вот так, – усмехнулась она про себя, – так люди и портятся! Ты уже считаешь, что имеешь право на всю эту роскошь, на слуг и на все готовенькое, скоро начнешь скандалы закатывать, что тебе посмели не то подать или не так взглянули».

– Ты что-то грустная сегодня, – заметила как бы ненароком Виола. – Не поладила с хозяином давеча?

Ника покачала головой.

– Мы прекрасно поладили. Просто осталось еще столько недоговоренного, что я… не грустная, я немножко озабоченная. Извините.

– Ну и хорошо, – с облегчением выдохнула Виола, заканчивая трудиться над прической. – Твоя роль тут такая важная, лучше б вы добром ладили.

Нахмурившись, Ника повернулась к ней.

– Важная? Судя по всему, что объяснил мне Мир, моя роль уже практически выполнена, мне ничего делать не нужно! Погостить здесь какое-то время, и не более. Он мне не все рассказал, да?

Виола успокаивающе замахала руками:

– Наверное, не все успел за один вечер, но, я уверена, все главное он тебе поведал, деточка! – Она доверительно склонилась к уху Ники: – Наследник нам нужен, понимаешь? Нужен!

– Но… этим буду заниматься не я! В смысле его рожать. И вынашивать. И беременеть. И с хозяином этим самым занима… Нет, не я же!

– Не ты, не ты.

Ника снова свалилась на табурет.

– А чем я здесь буду заниматься все это время? Может, помогать вам на кухне? – с надеждой спросила она у Виолы. – Узнаю какие-нибудь новые рецепты! А может, у вас и продукты какие-то другие есть, каких у нас не бывает.

Записи с собой не протащишь, но она постарается запомнить побольше всего диковинного!

– Вряд ли, – поджала губы Виола. – Не для того тебя Мир вытаскивал, чтобы ты картошку чистила.

– Картошка, значит, у вас есть! – возликовала Ника. – Ну ладно, картошку почистить я и дома успею, но мне наверняка можно просто сидеть на кухне, развлекать кухарку разговорами… Я хочу побольше узнать о вашей чудесной вселенной. И еще погулять, хотя бы по окрестностям, чтобы…

Виола аж попятилась.

– Это нельзя, – выпалила она.

– Что?

– Нельзя гулять по окрестностям.

– Это что, тюрьма? – вспылила Ника. – Почему нельзя? Нельзя выходить из дома и нельзя в окна смотреть? Три месяца тут сидеть на попе ровно?

Раздался короткий стук, и дверь распахнулась.