Правдиво и честно

При звуке открывшейся двери мудрец поднял взгляд и вынул трубку изо рта. Женщина отлипла от его плеча и усмехнулась при виде моей отвисшей челюсти. Если её беспокоило, что я вижу сквозь её просвечивающее платье, она не подала виду.

Взгляд мудреца опустился к стопке листов у меня в руках.

- Что у нас здесь? Автор?

- Скромный хроникёр, - поправил я, приоткрывая дверь, чтобы выглянуть наружу. Увидев, что ведьма прочёсывает толпу перед офисом, я решил, что уходить слишком поздно, и единственное, что остаётся — обернуться и представиться.

- Я серафим Малик эль Сами ин Нассер. Уверен, вы обо мне слышали.

- А кто не слышал? - мудрец покосился на женщину и закатил глаза, затем протянул руку к моей рукописи.

- Я Хардвин Ход. Давайте посмотрим.

Я отошёл от двери и протянул свою книгу. Руки дрожали, но это не имело никакого отношения к Хардвину Ходу. Призрак неудачи навис надо мной, и единственное, о чём я могу думать — о бесконечных мучениях, ожидающих меня в царстве неверующих.

Хардвин положил стопку на стол и начал читать. Его взгляд скользил по моим страницам быстро, словно сокол. Я стоял рядом на случай, если он достанет флягу с кислотой или факел — или любую другую вещь, которую мудрецы используют на не понравившихся рукописях.

Спустя какое-то время Хардвин поднял взгляд.

- А это хорошо! - сказал он, и я сразу же понял, что недооценил его. Хардвин указал на стул. - Присаживайтесь. Девона принесёт вам что-нибудь.

Улыбка, которой наградила меня Девона на сей раз, была очаровательной и отточенной.

- Чего желаете, Малик? Шампанского? - её голос превратился в грудное мурлыканье. - Или чего-нибудь покрепче?

К счастью, я человек с железной волей, и после стольких лет одиночества и испытаний её предложение стало огромным искушением — но я не поддался, поскольку в самый неподходящий момент всегда могла появиться Руха.

Я ответил надтреснутым голосом:

- Что-нибудь перекусить, может быть — и флягу с молоком, чтобы запить.

Девона подняла бровь.

- Молоко? Типа от коровы?

- Или козы. Или овцы. Мне всё равно.

Она оглянулась на Хардвина. Тот рассмеялся и сунул ей монету.

- Не стой столбом! Перед тобой новый иконоборец «Чёрного тигра»!

Он похлопал её по пышному филею.

- Принеси человеку его молоко!

Девона послушалась, хотя остановилась у двери, чтобы накинуть плащ на своё прозрачное платье. Хардвин вернулся к чтению, часто останавливаясь, чтобы отпустить заслуженную похвалу моей рукописи, и я понял, что Хардвин Ход — человек невероятно проницательный, а его контора — вовсе не притон бесчестия, за который я её принял, но бастион свободы и вольнодумства, который окажет великие почести моей скромной персоне.

Как только я пришёл к подобному выводу, Хардвин прекратил чтение.

- Это оно, - сказал он, качая головой. - Я прочёл достаточно.

В моём горле встал такой комок ,что я едва не задохнулся. Я испугался, что ошибся на его счёт.

- Но вы прочли только семьдесят страниц!

- Мне больше и не нужно.

Его голос был спокойным, как колодец.

- Это будет продаваться. Добавим куски с Девоной, положим внутрь скелет; может быть, обложку, где она целует череп. В Порту Черепа, Лускане и других подобных местах продаваться будет отлично.

Хотя я не понимал, какое отношение куски Девоны имеют к испытанию Единственного, тень страха покинула мой разум, и от мук следующей жизни мои мысли обратились к потенциальной выгоде.

- Сколько?

Хардвин достал из ящика стола два небольших кошеля и подвинул их ко мне.

- Пятьдесят львов. Вдвое больше, чем я плачу обычно.

Конечно, это было огромным оскорблением — но я едва мог сдержать возбуждение, поскольку это было первым полученным мною предложением хоть какой-то суммы. Глубоко вздохнув, я нахмурился.

- Я рассчитываю на сумму в сотни раз больше.

Я потянулся, как будто собираясь забрать рукопись, но затем заклинание Мистры захлестнуло меня, и с уст сорвались эти ужасные слова:

- К несчастью, я вынужден принять любое предложение, поскольку у меня не осталось времени, чтобы обратиться куда-то ещё.

В глазах Хардвина скользнуло изумление, и какое-то время он просто молча сидел в растерянности. Затем наконец покачал головой и сунул руку в ящик.

- Пускай будет семьдесят пять.

Он добавил третий кошелёк к первым двум, затем наградил меня зубастой усмешкой.

- Не хочу, чтобы мой новый иконоборец чувствовал, будто с ним обходятся несправедливо.

Я сразу же понял, что он готов заплатить мне как минимум пять сотен, что, конечно, составляло всего лишь десятую часть моей желаемой суммы, но всё равно было в тысячу раз лучше, чем платить Альдо Мэнли, и в это мгновение отворилась дверь. Я оглянулся, увидев, как Девона пятится внутрь комнаты, её капюшон натянут, а руки вытянуты перед собой, так что я их не видел. Злость на проклятое заклинание Мистры слишком сильно отвлекла меня, иначе я бы почувствовал, что здесь что-то неладно, и потянулся за ядом — но увы, я лишь толкнул кошельки Хардвина обратно к нему.

- Если не желаете, чтобы я чувствовал несправедливое обхождение, перестаньте обходиться со мной несправедливо, - сказал я. - Моя книга — правдивое изложение настоящих событий. Мы оба знаем, что она стоит куда больше.

- Правдивое изложение? - нахмурился Хардвин. - Да индюк вроде вас не пережил бы даже первой главы!

- Вы не поверите, - сказал знакомый голос. - Малик живуч, как таракан.

Я развернулся к Рухе, едва она успела заговорить, но ведьма уже сбросила плащ Девоны и прижала джамбию к моему горлу.

- Что здесь происходит? - встал Хардвин, перевернув свой стул. - Кто она?

- Арфистка, всюду сующая свой нос, - с этими словами я сунул руку в рукав и начал вытаскивать свою иголку из пробки. - Она пришла за моей книгой.

- Правда? - не знаю, почему Хардвин казался так потрясён. - Значит, это правдивая история?

- Я не могу назвать «правдивым» ничего из написанного Маликом, - сплюнула Раха. - Но он действительно виновен во всём, про что рассказывает.

Взгляд Хардвина опустился к столу, и я увидел, как цена моей рукописи только что возросла в тысячу раз, и в мысленно забрал назад каждое грубое слово, которое когда-либо сказал в адрес Рахи.

- Может быть, теперь вы заплатите мне настоящую стоимость книги, - сказал я Хардвину. - Моя цена — пять тысяч золотых.

- Пять т-тысяч? - охнул Хардвин. - Я дам вам тридцать пять сотен. Это всё, что у меня есть.

Чтобы доказать это, он вытащил  ящик из своего стола и поставил его рядом с моей рукописью.

- Книга ваша! - крикнул я.

- Хорошо.

Хардвин дал знак своим переписчикам, затем повернулся к Рухе.

- Ваши дела здесь закончены. Пожалуй, вам стоит уйти.

- Я не могу это сделать.

Раха развернулась, закрываясь моим телом от переписчиков Хардвина. Я наконец вытащил отравленную иглу из бутылки, но не смел нанести удар; ведьма прижимала джамбию к моей шее так плотно, что её судороги могли вскрыть мне горло.

Я посмотрел на переписчиков Хардвина, молясь, чтобы они отвлекли ведьму.

- Спасите меня!

Хардвин кивнул, и переписчики двинулись вперёд, однако к нашему удивлению ведьма не стала пятиться.

- Нет нужды в кровопролитии, - она игнорировала мужчин и продолжала смотреть на Хардвина. - Может быть, вы хотите опубликовать книгу Малика бесплатно?

- У меня нет привычки убивать своих авторов, - сказал Хардвин, хотя был достаточно заинтригован, чтобы дать знак переписчикам остановиться.

- У меня тоже нет такой привычки, - ответила Руха. - Но я должна заставить Малика ответить за его злодеяния, а в одиночной камере ваше золото ему не понадобится.

- Арфистская ведьма! - возопил я, и не имело значения, что Руха прижала нож к моей шее так сильно, что потекла струйка крови. - Ты думаешь, что обманом можешь лишить меня состояния?

Я посмотрел на Хардвина.

- Нельзя верить ни одному её слову! Если её не волнует моя книга, зачем же она настроила каждое издательство Глубоководья против великолепия этого манускрипта?

- Против его великолепия? - оскалилась Руха. - Зачем это мне? Все достойные мудрецы смеются над тобой. Они не стали бы печатать твою книгу, умоляй об этом сам Хелбен!

Лишь мой страх умереть неопубликованным — и все мучения, которыми будет сопровождаться эта неудача — остановили мою руку с иглой.

Ведьма снова посмотрела на Хардвина.

- Так что скажете? Арфистам всё равно. Вы можете оставить золото себе, Малику оно не понадобится.

- Это мне решать! - запротестовал я, обращаясь к Хардвину. - У нас есть договор!

Хардвин проигнорировал меня и посмотрел мне за спину, пытаясь различить выражение за вуалью Рухи.

- Почему мне кажется, что это не просто подарок? Вы что-то хотите взамен. Что?

- Немного — всего лишь одну страницу, - ответила она. - Несколько мудрецов сказали мне, что в этой книге Малик раскрывает местонахождение Циринишада.

Хотя Хардвин не дочитал до этого момента, его глаза стали круглыми, как блюдца; он прекрасно знал, что Циринишад — утраченная история того, как Единственный стал богом.

- Одна страница, - сказала Руха. - Не так уж много за такую сумму.

- Эта стерва лжёт! - выдохнул я, не обращая внимание на лезвие у шеи. - Тайна местонахождения Циринишада стоит в тысячу раз больше!

К моему ужасу Хардвин покачал головой.

- Вопрос не в деньгах, Малик.

Увидев, что жадный мудрец готов меня предать, и что лучше умереть богатым автором книги без купюр, чем разгневать Единственного, позволив Рухе украсть самую важную страницу, я взялся за иглу  и приготовился ощутить жало джамбии.

Но этому не суждено было случиться, ведь пока я собирался с храбростью, Хардвин снова посмотрел на ведьму.

- Это вопрос принципа. Руха просит меня зацензурить одного из моих авторов...

- Я прошу подумать о том зле, которое вы освободите, - парировала она, и по напряжению  прижавшегося к моей спине тела я понял, что Хардвин удивил её не меньше, чем меня. - Только представьте, что может произойти.

- Я не могу об этом беспокоиться, - сказал Хардвин. Увидев, что ведьма не готова идти на уступки, он потянулся, чтобы забрать мою рукопись. - Я в ответе перед самой истиной.

- В ответе перед истиной? Да что ты вообще знаешь про ответственность!

Раха устремила взгляд своих тёмных глаз на мудреца, затем прошипела заклинание и свободной рукой выпустила искру магии на мою рукопись. Крошечные волшебные молнии затрещали на её листах, и ведьма сказала:

- Предупреждаю вас, не трогайте книгу, пока я не заберу свою страницу.

Хардвин замешкался, и в этот момент я понял, что там, где не получилось добиться своего искушением, Руха добьётся своего страхом.

- Хардвин, хватай книгу! - воскликнул я. - Чтобы остановить тебя, ей придётся отпустить меня!

С этими словами я повернулся, чтобы уколоть ведьму в ногу, но не только я пришёл в движение — и я оказался даже не самым быстрым. Хардвин схватил рукопись, и ведьма потянулась через меня налево, а переписчики бросились на неё сзади.

Моя иголка нашла только пустой воздух.

Откуда-то из кучи-малы на столе раздался резкий треск, затем появился едкий запах. Хардвин вскрикнул. Я увидел мелькнувшую фиолетовую абу Рухи и бросился в драку, протолкнув свою иголку через путаницу тел в её мягкую плоть.

Раздался удивлённый всхрип, такой короткий приглушённый, что я едва расслышал его, затем стул Хардвина опрокинулся, а следом за ним — и вся масса переплетённых тел. Будучи на самом верху, я оттолкнулся и приземлился примерно в то самое место, где стоял раньше; остальная куча с мягким стуком упала на пол.

Ящик с золотом, удерживаемый своим огромным весом, остался на столе, но мой манускрипт пропал. Я залез на стол и заглянул на другую сторону, ожидая увидеть разбросанные по всему полу страницы. Вместо этого я увидел, как гибкая фигура Рухи выбирается из кучи.

- Остановите её!