Боевыми кабанами не рождаются

- Сринши, - указав на древнюю эльфийку, представила её потрясённым тэянцам Симбул, - несколько сторожей-норнов этого дома, и леди Даланс Шарет из сембийской церкви Мистры.

Теривель обнаружил, что в его голосе нет ноток недоверия, и из этого родилась нить ярости.

- Сринши? Из давно сгинувшего Миф Драннора? Хотите, чтобы я поверил в ваши выдумки?

Сринши улыбнулась ему сверху.

- Верь во что хочешь, Эмрил Теривель, сын Носкара. Вера — это сила волшебников. Смотри сам; твой нож не смог одержать победу, твои резервы остались спящими, и все три твоих личных защитных заклинания исчезли. Повторяю: верь во что хочешь.

Когда Теривель беспомощно уставился на неё, пытаясь сглотнуть пересохшим ртом и ещё более сухим горлом, Халавандер снова беззвучно потерял сознание.

***

Восходящая луна коснулась первыми прохладными пальцами садов дома Халлоумер. Она коснулась Мирта из Глубоководья, который фыркал от смеха, услышав слова вепря. Эльминстер тоже посмеивался, но по другой причине.

- Ха! Что за безумие! - наконец сказал Мирт, покачивая головой. - Ну ладно. Что мы будем делать с этими двумя дураками?

Эльминстер коснулся руки Аластриэль. Потом он сжал бицепс Мирта достаточно крепко, чтобы успокоить развеселившегося купца, и спросил вепря:

- Ты ли это, Бролант?

Какое-то мгновение зверь таращился на него во мраке... а затем шевельнулся и заговорил.

- Да, - коротко ответил кабан. - Ты знаешь..?

- Я слышал. Самаэрра, ученица Ларлоха, наложила на тебя проклятие на волшебной ярмарке, после того, как ты... ну, скажем, познакомился с ней поближе.

- Да-да, - проворчал кабан. - Можешь не напоминать!

- Если я правильно помню, поцелуй был последним условием, чтобы развеять проклятье. Оно предупреждает тебя, когда моя... когда Симбул рядом. Значит, ты сожрал тринадцать бешеных бурундуков?

- Да, - ответил вепрь, которого, похоже, затошнило от одних воспоминаний.

- Нашёл Цеп Таммаска и вернул его купеческой гильдии Торговцев Чести в Тельфламме, исполнив пророчество?

- Да, - отозвался кабан, голос которого неожиданно прозвучал так, как будто он вот-вот готов расплакаться. - Боги, как больно было, когда я ударился о воду. Я сломал... много костей.

- Какое пророчество? - пророкотал Мирт.

- В пасти своей вепрь принесёт утраченный Цеп Таммаска прямо в руки гильдмейстеру-рашеми, за землёй берсерков, на вершину башни, а затем — спрыгнет вниз, - тихо процитировала Аластриэль. - Мне всегда было интересно. Башня в гавани, я полагаю?

Боевой вепрь кивнул, и она тоже кивнула, прежде чем пристально посмотреть на зверя.

- Боевое знамя Расколотых Бивней?

- Внутри, - сказал тот хнычущим мужским голосом. - На праздничном столе. Замечательная скатерть. Выкрашенная кровью убитых врагов, которым живьём выпустили кишки, и всё такое. Орок продал скатерть, но сначала я сделал с ней то, что должен был.

- Да? И что же? - спросил Мирт.

- Неужели нам надо проходить через это всё? - устало спросил кабан. - Вы собирались на меня поохотиться? А когда закончите, если я буду ещё жив и останусь в этом теле, не превратившись в поганку, камень или ещё что-нибудь, я буду навечно проклят, пока какой-нибудь голодный лесник или аристократ не проткнёт меня на охоте и не зажарит — или пока не сварюсь заживо под заклинанием какого-нибудь мага в Агларонде, пытаясь пробраться в тронный зал Симбул!

- Чтобы развеять ту часть проклятия, которая сделала его немым, - объяснил Мирту Эльминстер — ему пришлось найти орка или полуорка, который обмотает знамя вокруг головы и станцует голым на человеческом базаре — среди дня, пока вокруг кипит торговля.

Он посмотрел на Орока, потом на кабана, и широко усмехнулся.

- Ты купил ему бочонок эля, так?

- Три бочонка, - угрюмо отозвался зверь. - Он глупее, чем кажется, но не полный простофиля.

- Похоже, эта Самаэрра хотела, чтобы ты умер вепрем, - хмыкнул Мирт.

- Она уже давно желает мне смерти, - тихо отозвался кабан. - Почти столько же, сколько я хочу умереть сам... но Ларлох держит меня в живых — думаю, как напоминание о её гордости и о том, что не стоит разбрасываться проклятьями. Скорее всего, сейчас он наблюдает за нами.

- Ого, - произнёс Эльминстер. - Это лишний раз убеждает меня в моём решении.

Кабан подозрительно взглянул на него.

- Каком решении?

Старый Маг хмыкнул, широко раскинул руки и провозгласил:

- Бролант из Тэя, сегодня ночью ты поцелуешь королеву Агларонда!

***

- Это лучшее вино, что мне доводилось пить, - медленно сказал Теривель, поднимая свой кубок к свету. - Я... хотелось бы мне верить, что это не последняя ночь, в которую я смогу вообще что-нибудь пить. Простите, госпожа, я не хотел быть невежливым. Я просто не могу... не могу...

- Поверить, что мы ужинаем вместе и ведём вежливую беседу?

Красный маг медленно кивнул, встретившись с ней взглядом, и тяжело сглотнул.

- Если... если вы собираетесь потом напасть на нас, позвольте сказать, что я извиняюсь... за то, как называл вас в других местах. Вы очень красивы и очень любезны.

Симбул медленно улыбнулась.

- Благодарю вас, лорд Теривель. Мне непросто проявлять вежливость к... таким, как вы — впрочем, как и вам наверняка непросто делать мне комплименты.

Она неожиданно рассмеялась — громкий, искренний смех, который так редко позволяют себе женщины. Звук заставил всех тэянцев заметно напрячься. Из кубка Хортила пролилось вино. Затем она подалась вперёд с бесовской усмешкой и спросила предводителя тэянцев:

- Может быть, позже потанцуем?

Теривель бросил быстрый взгляд на галерею менестрелей, где женщины в чёрной и серебряной коже, которых там раньше не было, играли музыку на арфе, певчем роге и шоме, и пробормотал:

- Арфисты?

- Боюсь, что так. К тому же, вооружённые до зубов, - отозвалась королева Агларонда.

Теривель закрыл глаза, слегка содрогнулся, затем открыл их снова, чтобы встретить её взгляд.

- Я... мы все будем глубоко почтены, ваше величество.

- Зовите меня просто Симбул, - сказала она с блеском в глазах. - Или даже «эй ты, чокнутая сука!» Я нахожу это крайне приятным — возможность хоть раз сбросить мой привычный плащ ненависти.

Красный волшебник поморщился.

- Да. Хоть раз.

***

- Эл, - со смешком сказала Аластриэль. - Я не уверена, что это хорошая идея.

- Почему нет, подруга? Я часто её целовал и до сих пор жив!

- Да, но ты...

- Её любовник? Однажды я был для неё просто памятью о ворчливом старом мудреце, а вдобавок — соперником-магом!

- Да, но Эл, взгляни на себя! И на вепря! Так вот, как ты думаешь, кого Алассра предпочтёт поцеловать?

Мирт перевёл взгляд со старого мага на вепря — они купались в одних и тех же лучах лунного света. Он потёр подбородок, покачал головой и прогрохотал:

- Я и сам не думаю, что здесь могут быть варианты.

Развернувшись на каблуках к призрачным норнам-часовым, что сверкали серебром в свете луны, он спросил:

- А вы что думаете?

Взмахом руки Мирт указал на вепря и на Старого Мага и добавил:

- Похожи, как родные братья, правда?

Как будто в ответ, раздалось громкое фырканье. Одно — принадлежавшее вепрю — говорило об отвращении. Другое издала Аластриэль, пытавшаяся сдержать смех.

Эльминстер протянул морщинистую старую руку и пощекотал её прямо над одним бархатно-гладким бедром. Когда она посмотрела на мага, он хрюкнул, прямо как свинья — и она расхохоталась, заулюлюкала звёздам, бросаясь его обнять.

Кабан повернулся к полуорку, который по-прежнему неуверенно мялся рядом. Сердитый взгляд Орока сменился озадаченностью, а небольшой арсенал его оружия наполовину опустился к земле.

- Я так и думал, - проворчал мужчина, запертый в теле вепря. - Все маги — абсолютно, невыносимо чокнутые!

Орок опустил взгляд на борова,  потрёпанное лицо полуорка выразило ещё большее недоумение, и он прорычал:

- Разве это новости?

***

Разговор свернул на вино, и было продегустировано достаточно разных сортов, чтобы все четверо красных магов погрузились в оживлённую беседу с хозяйкой. Затем отворилась дверь и вошёл непредставленный гость, опоздавший к трапезе. У него за спиной в дверях показалось несколько лиц, наблюдавших за гостем.

Тот с некоторой осторожностью подошёл к большому столу, лавируя между арфистами, разносившими блюда и графины, заменявшие жаркое сладостями и фруктовым льдом. Они лишь улыбались гостю, но виной тому, вероятно, была его внешность. Они все уже встречали Эльминстера из Долины Теней — хотя сейчас он, судя по всему, не пребывал в своём обычном весёлом настроении.

Достигнув последней колонны перед просторным центром увенчанного куполом зала, где стоял пиршественный стол, гость замерцал, исчез — и на его месте оказался грязный, покрытый шрамами вепрь, моргающий в свете свечей.

Животное оглядело беседующих за столом, обращая внимание на блеск вина, на то, как гости любуются зрелищем, которое обеспечивало платье их хозяйки с низким вырезом, когда она подавалась вперёд, чтобы наполнить их кубки... и как будто глубоко втянул в себя воздух.

Затем кабан засеменил вперёд, направляясь к одному из мест.

- Здравствуй, любовь моя, - сказал голос Эльминстера на ухо Симбул, когда неожиданное выражение испуга на лице Теривеля предупредило её, что вепрь — живой, крупный и вонючий — обошёл стол и целенаправленно направляется к ней, и клыки сверкают над его слюнявым рылом. - Как тебе моя личина? Благодаря ей сегодня я попал куда нужно!

К полному изумлению красных волшебников, королева Агларонда сердечно рассмеялась, когда кабан подошёл и протянул к ней своё рыло. Обхватив руками его здоровенную косматую голову, она наклонилась вперёд и с энтузиазмом поцеловала зверя.

Перед ней вспыхнул свет. Плотная и вонючая свиная голова закружилась, задёргалась в её руках в самом сердце клубящегося сияния, и из ниоткуда тихий, но яростный женский голос произнёс: «Я проклинаю тебя, Бролант из Тэя, на...»

Симбул обнаружила, что смотрит в испуганное лицо грязного, вонючего голого мужчины, такого испачканного и волосатого, что с тем же успехом он мог носить меховой жилет. Он посмотрел на неё в ответ с отчаянной надеждой и абсолютным ужасом в глазах, его губы дрожали, как будто он хотел прокричать что-то, что боялся сказать — а затем откуда-то ударило ещё более яркое серебристое сияние, обернуло его плащом, и он исчез.

Королева Агларонда почувствовала, как у неё по подбородку течёт кабанья слюна, увидела грязь на своих руках. Она вскочила на ноги. Её стул с высокой спинкой упал на бок. Её гости из Тэя застонали в ужасе, отпрянув, когда она как будто нависла над ними, выше любой смертной женщины. Все свечи в комнате погасли — а затем взорвались колоннами пламени до самого потолка.

- Это ВАШИХ рук дело? - проревела она голосом, от которого кровь текла из ушей, а услышать его можно было даже в самых шумных тавернах Ордулина. - Как вы, черви, ПОСМЕЛИ...

Четверо красных волшебников вскочили на ноги и разбежались во все стороны — и комната взорвалась вокруг них.

Огромная каменная рука вырвалась из ближайшей стены и потянулась к Имриту Халавандеру. Тот взвыл, беспомощно замахал руками в воздухе, и в очередной раз потерял сознание. Молнии метались по комнате, швыряя по галереям корчащихся арфистов со вставшими дыбом волосами. Пол вздыбился, как грозовое море, швырнув Калрата Хортила на колени, а потом ничком, когда тот снова попытался сбежать, и как куклу подбрасывая бесчувственное тело Халавандера.

Йондро Беласк зарычал, выхватил два жезла и выстрелил ими в Симбул — а потом ещё раз и ещё, и продолжал стрелять, даже когда они превратились в небольшой лес рук скелетов, рвущих его костяным нестройным хором.

Все двери в зал резко распахнулись, и внутрь вошли Сринши, Аластриэль, леди Шарет, норны-часовые и Эльминстер, спешно читая заклинания. Воздух в доме Халлоумер трещал от энергии, покусывая лица, как солёные брызги шторма. Симбул Агларондская вскинула руки, её лицо — маска ярости, и отправила купол над головой к звёздам при помощи магии, опалившей уши, глаза и старый камень с одинаковой обжигающей злостью.

Сквозь бурю сражающихся заклинаний отчаявшиеся арфисты увидели, как Дурнан из Глубоководья практически небрежно хватает волшебника Хортила. Старый воин взял тэянца под мышку и понёс его обратно к месту за столом, шагая сквозь бурлящую магию, как мужчина, сопротивляющийся клыкам сильного грозового ветра.

Эльминстер задумчиво огляделся вокруг, и тонкие длинные линии силы, похожие на крохотные молнии, ударили с его пальцев, разрезая волшебную бурю, чтобы сплести силовой купол над зияющей дырой, которую Симбул проделала в крыше. Он успел как раз вовремя, чтобы схватить и удержать дюжины камней и кусков черепицы, которые подбросило в воздух и они уже возвращались обратно.

Симбул рычала от ярости, испуская новые заклинания, которые без разбору били о стены арфистов и норнов-часовых. Теривель из Тэя мельком заметил Сринши, под защитой своей могучей магии, благодаря которой её не тронул волшебный ураган, похожую на крохотный белый маяк. От неё, от силового купола Эльминстера, от Аластриэль и леди Шарет заклинания Симбул отскакивали, обрушиваясь назад на королеву Агларонда.

Теривель увидел, как она пошатнулась, сделала несколько шагов вбок, и голодные молнии окружили её подобно удавке работорговца. Симбул испустила захлёбывающийся яростный крик, упав на колени под мощными разрядами.

Не думая, Теривель бросился на её защиту. Он швырнул самое сильное защитное заклинание и плащом обернул вокруг женщины.

Он увидел, как действует магия, и как меняется её лицо, и решил, что жить ему осталось лишь долю секунды.

Но хватило величественного взмаха рукой, чтобы буря заклинаний улеглась. В воздухе дома Халлоумер на мгновение ослепительно ярко свернула Пряжа, и все присутствующие заморгали, прикрывая глаза руками.

В наступившей неожиданно тишине — безмолвии, нарушаемом лишь резкими ударами черепицы, разлетающейся на части, когда её долгий полёт заканчивался встречей с полом — все отчётливо расслышали мягкие, удивлённые слова Симбул.

- Как это мило с твоей стороны, Теривель, - чуть ли не застенчиво сказала она.