Нелегалы

— А где Вы были три дня назад? — оперативник игнорировал лексику подозреваемого.

Тот немного поморщил брови, вспоминая что он делал.

— Улетал я в командировку. Билеты, гостиница, все есть! — Соболев насмешливо улыбнулся: — Шах и мат, господа полицейские!

— Ну сам не убил, так нанял кого-то, — как бы ненароком высказался Никита.

— Э, командир, не натягивай сову на глобус. Я тут не при делах, — чуть сбавил гонор подозреваемый.

— А что, сударь? Телефончик давайте ваш посмотрим? Пароль снимете? Может там отчет от исполнителя есть? — Никита пошел ва-банк, достав из пакета с вещами задержанного его смартфон.

— А без санкции не имеете права, — заволновался Соболев.

Никита с переглянулся с Мошковичем, и начал было вставать:

— Ну санкция, так санкция. Заодно и машину с домом обыщем. Вдруг опять наркотой торгуешь.

— Погодите, — произнес Соболев, затем, после небольшой паузы он притянул к себе телефон, разблокировал и двинул в сторону полицейских. — Мне скрывать нечего. Я со старым завязал.

Никита взял телефон и просмотрел все мессенджеры, затем фотографии, включая удаленные. Кроме мемасиков, пошлых картинок и переписки с семьей ничего интересного не было. Правда, мессенджер в Телеграме был настроен на самоудаление чатов, что могло свидетельствовать о подозрительной переписке. Мошкович тем временем дооформил протокол допроса и дал Соболеву в нем расписаться.

— Могу быть свободен? — обретя свою былую уверенность, спросил Соболев у оперативников.

— Пока да, — ответил за них обоих Никита. — Из города не уезжайте пожалуйста без оповещения.

— Не вопрос.

Они проводили Соболева до дежурки, где ему под роспись вернули вещи и пошли в свой кабинет.

— Это самое, ты и вправду хотел санкцию на обыск просить? — недоверчиво спросил Мошкович напарника.

— Конечно, нет. Это же судья дает. Да и потом Соболев опытный злоумышленник. Вряд ли ствол домой принес. Так, на понт его взял, — улыбнулся Никита.

— Молодец. Что в целом о нем думаешь?

— Не особо верится, что он нанял киллеров из-за собаки. Погадить на забор, дом поджечь, самому разборку устроить — это да. Но чтобы он стал тратить деньги на наемных убийц? Да и потом уже столько времени прошло, с чего ему вдруг именно сейчас мстить начинать?

— Может наркомана послал? — Мошковичу хотелось побыстрее раскрыть дело. — Чего он убегал тогда?

— Инстинкт. Мы догоняем, они убегают, — неожиданно для самого себя Никита выдал философскую сентенцию о сути взаимоотношений правоохранителей с преступниками.

Беседу оперативников прервал Воронцов, заглянувший в их кабинет.

— Так парни, тут такое дело. Прислали мне молодое дарование, сказали обкатать в серьезном деле. Так что у вас помощник появляется. Пойдем представлю.

— А он что-то умеет? — ворчливо спросил начальника Мошкович. — Или это самое, «подай-принеси»? Сколько можно мне за весь отдел пахать?

— Да я откуда знаю? Начальство сказало, взять на стажировку. Мол, давно просишь вакансию закрыть. Вот, знакомьтесь, — Воронцов распахнул дверь своего кабинета. За его столом сидел крупный симпатичный парень с голубыми глазами и светлыми бровями.

— Это Филипп. Это Никита и Вадим, — Воронцов показал руками на всех присутствующих. Парень поспешно вскочил и пожал руку обоим оперативникам. Рукопожатие было довольно крепким, Филипп явно занимался спортом.

После знакомства Никита доложил об успехах:

— Допросили соседа, чью собаку убитый застрелил. Ну Соболев, который, с темным прошлым. Алиби слабое, жена. Проверим. Телефон показал, подозрительного ничего не нашли. Отпустили пока так, на меру пресечения не тянет, — продолжил он. — Вы что думаете?

— Без улик, однако сложно будет. Давай на прослушку поставим телефон. Вадим, займешься? — Воронцов повернулся к Мошковичу.

Тот кивнул, не забыв обреченно вздохнуть.

— Я старое дело поднял. Кое-какие зацепки есть, но что-то сомнительно, что тот же исполнитель, чуть не тридцать лет прошло. Пистолет, кстати, там ТТ был, — продолжил доклад Никита. — Может ну его, архив ворошить? Роман «Тридцать лет спустя», — хмыкнул он.

— От того что преступление старое, оно им не перестает быть. Для вас любая жизнь должна важной быть. Что сейчас отнятая, что тридцать лет назад, — неожиданно серьезно сообщил Воронцов.

Затем он смягчил тон:

— Давай, проверь до конца. Хотя и вправду сомнительно. Так, к Берштейнам. С близкими разговаривали? Может что-то с детьми или с родственниками там не поделили?

— Ну дочка, наверное, вне подозрений. Реально ее, это самое, накрыло, — покачал головой Мошкович. — А сына проверим. Ну еще там родственников каких поищем. Может все-таки наследство.

— А чем они по жизни занимались? — Воронцов пытливо посмотрел на подчиненных.

— Гуляли в основном, в теннис играли, книг в доме много. Съездил я в теннисный клуб с утра пораньше. Хорошие отзывы, бесконфликтные товарищи. Похоже, с Севера приехали, пенсия ранняя. Надо запросить пенсионный фонд, посмотреть, что там, — теперь на вопрос ответил Никита.

— А хотите, я быстро проверю? У меня подружка в пенсионном фонде работает, — вмешался в их разговор Филипп. Ему явно хотелось быть полезным в расследовании.

— О. Вот и стажеру работа нашлась. Давай, — на правах старослужащего благословил его Мошкович.

Они поговорили еще немного о дальнейших действиях и разошлись. Филипп взял установочные данные на погибших и поехал в Пенсионный фонд. Мошкович с Никитой, договорившись со следователем, созвонились с дочерью Берштейнов и поехали к ней в гостиницу.

— Нина, здрасьте. Как Вы? — Мошкович поздоровался с женщиной, спустившейся в фойе. Сегодня она выглядела намного лучше. Легкий спортивный костюм подчеркивал ее отличную фигуру, а лицо, полностью лишенное косметики, было довольно привлекательным, несмотря на паутинки морщинок вокруг глаз. Да и сами глаза были красными от слез.

— Спасибо. Чуть полегче, — она шумно вздохнула.

— Коллегу моего, Никиту Вы помните? — Мошкович показал на коллегу.

Нина кивнула, еле заметной улыбкой поприветствовав полицейского.

— Расскажите нам про родителей. Я диктофон включу, потом Вам расшифровку привезу, чтобы подписать. Не гонять же Вас в отдел, — с необычным для себя участием сообщил Мошкович молодой женщине.

Никита про себя хмыкнул: «Какой Вадим стал внимательный. Явно, блондинка понравилась». Впрочем, он и сам, наверное, поступил бы также. Никита прослужил еще не настолько долго, чтобы очерстветь и проникнуться цинизмом, свойственным всем полицейским. Тем временем Нина осмотрелась и предложила подняться в номер:

— Шумно тут.

В номере было всего два стула, так что Никита остался стоять. Мошкович включил диктофон, положил его на журнальный столик и посмотрел на женщину. Нина откашлялась и начала рассказывать про родителей.

— Они у нас дипломаты были. В 1990 вернулись вместе с нами из Америки. В 1995 вышли на пенсию и сюда переехали. Мы с братом в Москве учились, в школе для детей дипломатов, они к нам на выходные приезжали.

— А еще родственники ваши есть? Здесь, в Смоленске может живет кто-то? — уточнил Никита.

— Нет тут никого. Да и вообще у нас родственников не было. Они оба москвичи были, но у мамы все бабушка и дедушка рано умерли. А отец и вовсе детдомовский.

— А почему в Смоленске они поселились? — продолжил задавать вопросы Никита. Краем глаза он видел, что Мошкович не сводит глаз с миловидного лица Нины.

— Да я и не знаю. Вроде отцу сказали, что он отсюда родом. Кто-то посоветовал, мол город хороший, климат нейтральный.

— Город хороший, — с оттенком гордости за свою малую Родину подтвердил Никита. — Про брата расскажите.

— Зовут Лева. Лев Максимович. До сих пор не женился, мама все расстраивается, — Нина машинально упомянула мать в настоящем времени. — Работает в банке каком-то иностранном. Все хорошо у него. С отцом, правда, плохие отношения.

— Почему? — как-бы невзначай поинтересовался Никита.

— Обижается, что он его из Америки увез. Я-то маленькая была, совсем это время не помню. А Лева что-то помнит и претензии отцу предъявлял. Вроде как в шутку, но они все время ссорились. Сегодня вечером приедет.

— Вы ему подскажите, чтобы нас набрал. Нам с ним тоже поговорить надо, — попросил Никита.

— Хорошо, — кивнула Нина.

— Последний разговор с родителями вспомните, пожалуйста. Что-то может быть необычное было?

— Да все, как всегда. Обсудили детей моих. Папино здоровье. Их планы на лето, — глаза Нины непроизвольно начали увлажняться.

— Сами кого-то подозреваете? — Никита продолжил допрос, стараясь не смотреть в повлажневшие глаза молодой женщины.

— Да ну что вы? Они же очень интеллигентные были. Когда отец эту собаку соседскую застрелил, неделю переживал. Вы этого соседа проверили? — Нина строго посмотрела на оперативников.

— Конечно, проверили. Но у него похоже что на самом деле алиби есть, — заверил ее Мошкович.

— Как с деньгами у Ваших родителей дела обстояли? Может что-то покупать собирались, копили на что-то. Или наоборот в долги влезли? — Никита решил проверить корыстные мотивы.

— Да вроде все хорошо было. Лева им квартиру в Москве подарил, типа вдруг захотят переехать. Они ее сдавали, плюс пенсия. Так что долгов точно не было. А вы думаете, их могли из-за денег? — Нина расширила глаза.

Никита чуть не ляпнул «точно не из ревности», но вовремя осекся и рассудительно произнес:

— Это достаточно распространенный мотив для преступлений. Может что-то дорогое купить собрались и проболтались?

— Да вряд ли. Машина отца устраивала, хоть и ломалась часто. Да и кто сейчас дома деньги держит?

— Ваша правда. Что-то еще может вспомните? Друзей в Смоленске не было у них? — Никита взял допрос на себя.

— Да не особо. С соседками иногда общалась мама. Отец все больше в интернетах с кем-то спорил.

Никита сделал пометочку: «проверить чаты».

— Мы обязаны спросить — три дня назад где Вы были?

— В Москве. Детей со школы забрала, затем сына на соревнования возила, — нейтрально ответила Нина, не став возмущаться вопросом об ее алиби.

— Еще маленькая формальность. Нам, чтобы Ваши отпечатки и генетические следы исключить, надо у вас образцы взять. Вы не против? Просто ватной палочкой по щеке изнутри мазнуть, кровь брать не будем, не бойтесь, — вступил в разговор Мошкович, доставая набор.

— Конечно, — покорно согласилась молодая женщина и выполнила процедуру.

— Хорошо. Если что-то еще вспомните, звоните сразу же. Брату скажите, мы его ждем завтра утром, — резюмировал разговор Никита.

В этот момент в номер кто-то постучался. Это оказался Альберт, муж Нины. Пользуясь случаем, оперативники его тоже опросили. Он подтвердил алиби жены, но больше ничего интересного для полицейских не добавил. Свое местонахождение в момент убийства Альберт сразу подтвердил, показав фотографии с корпоративной вечеринки.

Никита с Мошковичем распрощались с Ниной и вышли из гостиницы.

— Не наши клиенты, — безапелляционно заявил Мошкович.

— Это правда. Женщины, кстати, вообще реже убивают. Но! Женщины чаще мужчин партнеров убивают, — улыбнулся Никита.

— Брр. Так я никогда не женюсь, — напарник скорчил гримасу.

— Но на Нину ты как кот на сметану смотрел, — подколол его Никита.

— Да ладно, — Мошкович залился краской. — Просто лицо такое милое. И как-то жалко ее стало.

Никита ничего не ответил, хотя для себя отметил смущение напарника. Они уселись в машину и направились в отдел. Там их уже дожидался Филипп.

— Вот справочка, — сиял он, протягивая листок расчета пенсии. Из него следовало, что супруги Берштейны трудились в каком-то подразделении МИД СССР, затем в МИДе России, в общей сложности с 1977 по 1995 год. Никита повертел бумажку и отдал ее Мошковичу.

— Вряд ли кто-то в МИДе их вообще помнит. Подшей в дело, плиз. Пенсия, наверное, у них после МИДа неплохая. Вадик, давай банк запросим, что у них на счетах было. Может и вправду из-за денег их порешили?

— Хорошо, — кивнул Мошкович, — Я обедать. Кто со мной?

С ним вызвался идти Филипп, а Никита решил проверить одну идею.

Глава 3

Вернувшись в свой кабинет, Никита понял, что у него есть время подумать над убийством Сазоновых. Хотя он не до конца проникся мыслью о об одинаковой важности всех убийств несмотря на сроки давности, полицейский решил поработать над этим делом. Во время допроса Нины его озарила мысль, что как одно, так и другое убийство могло произойти из-за денег. Он еще раз пролистал пожелтевшее уголовное дело, добрался до листочка с данными дочери Сазоновых. После недолгих поисков она нашлась. Фамилию она дважды поменяла, но точная дата рождения и имя отчество позволило ее быстро найти.

— Татьяна? — дозвонился он по номеру, найденному в базе Госуслуг.

— Да, — раздался настороженный женский голос. — А кто это?

— Смоленский уголовный розыск. Подняли дело ваших родителей, новые обстоятельства вскрылись. Можем увидеться переговорить?

— А как Ваша фамилия? Могу я Вам перезвонить? — женщина была явно напугана телефонными мошенниками.

— Конечно. Вот городской, — Никита продиктовал номер, — во всех справочных есть. Мобильный мой у Вас высветился. Зовут меня Самойлов Никита.

Спустя минуту на его местный телефон поступил входящий вызов. Это была Татьяна Лапушкина, в девичестве Сазонова.

— Можете подъехать или я подскочу поговорить? — спросил женщину Никита.

— Да я сейчас у сватов в гостях. В Краснодарском крае. Что там у вас открылось? — в голосе женщины все еще звучало недоверие.

— Ну смотрите, мы расследуем нераскрытые дела. Изучал вот материалы, тут протокол вашего допроса, там Вы указываете, что нет версий. Это правда?