Хроники Неронии. Конец эпохи "Благоденствия". Книга I

И она согласилась. Единый! Как же она теперь жалела об этом, о том, что не поставила в известность о планах отца правителя Эльфары своего дядю Люминаса, который без сомнения запретил бы эту авантюру своего младшего брата.

В первые месяцы после свадьбы Эдвард еженощно после пира, или попросту пьянки со своими дружинниками, которые не прекращались ни на день, вваливался к ней в спальню, чтобы «исполнить свой супружеский долг», и бесконечно долго елозил по ее белоснежной коже своей пропахшей дымом и дешевым пойлом, которому отдавал предпочтение перед изысканными эльфийскими винами, бороденкой. Как же он был ей омерзителен. Спасало только умения эльфов отключать на время все свои чувства, чтобы лежать под этим тяжелым и вонючим телом без рвотных позывов.

Чуть легче жизнь стала, когда Мелисина забеременела. Во-первых, она на этом основании отказала мужу от своего ложа, а во-вторых, - на горизонте появились те блестящие перспективы стать императрицей-матерью, которые столь красочно расписывал ее отец.

Увы, но сын, родившийся вполне здоровым ребенком и названный в честь деда Эдгаром, оказался человеком. Эльфийская кровь, кровь почти бессмертных, оказалась слабее жалкой крови смертных людей! Внешне – эльф, белокурый, изящный, до безумия даже в младенчестве красивый, но никакой связи с природой. Никаких способностей управлять не то что деревьями, но даже жидкими травинками у него не проявилось ни в год, ни в пять лет, когда любой из эльфийских детей уже легко может заставить небольшое дерево принять желаемую форму.

Эдвард, со свойственным ему полным пренебрежением к чувствам других, качеством, которое он искренне считал признаком настоящего короля и воина, возобновил походы в ее спальню. Единственной разницей было то, что теперь вместо бороденки у него была густая борода, а к запаху сивухи добавились нестерпимые ароматы пота и крови.

Заключив мир с Эльфарой, Эдвард быстро выяснил, что ничего, кроме войны, его не интересует. Но большую войну вести теперь было не с кем, мелкие стычки с соседями его страсть к «подвигам» не удовлетворяли, и король самозабвенно отдался страсти к охоте. Хозяйство королевства разваливалось, казна пустела, количество дружинников неуклонно сокращались, а оставшиеся постепенно превращались из дисциплинированных воинов, которыми они были при отце Эдварда, принося королевству победы, в сборище вечно полупьяных, оборванных мародеров.

Небольшой радостью для Мелисины на третий год замужества стало охлаждение к ней Эдварда, который сначала сократил ночи «выполнения супружеского долга» до одного раза в десять дней, потом в месяц, а потом и вовсе забыл дорогу в ее спальню.

Второй отдушиной в этом окружавшем ее ужасе стала Амалия. Юная, еще совсем девочка, младшая сестра Эдварда была красива какой-то хрупкой и беззащитной красотой. Мелисине ее огромные голубые глаза и тонюсенький стан напоминали незабудку, скромный цветок, всегда ассоциировавшейся у нее с невинностью и свежестью раннего утра.

С самого рождения Эдгара Амалия стала для сына Мелисины самой преданной и нежной няней, а потом и воспитательницей. Глядя, как всего на десять лет старшая Эдгара Мелисина с серьезным видом рассказывает ее сынишке очередную сказку или посвящает его в славную историю их королевства, эльфийка даже начинала думать о том, чтобы года через два – три переправить Амалию в Эльфару, где она сможет избежать почти неминуемой участи отправиться в Орден Милосердных. Эдвард свою сестренку не то чтобы ненавидел, но не любил, и то, что он не предпримет усилий, чтобы найти ей жениха-принца, не вызывало никаких сомнений. А значит – ее судьба стать покровительницей одного из Приютов Ордена.

Увы, но сделать этого Мелисина не успела. В один из вечеров в ее покои в сопровождении своей пьяной свиты явился Эдвард и заявил игравшей с пятилетним Эдгаром пятнадцатилетней Амалии, что завтра с утра она отправляется в Орден Милосердных, где в тот же день принесет обет безбрачия и получит в свое управление новый Приют, недавно устроенный Орденом в королевстве.

Сейчас Мелисина не могла бы с уверенностью сказать, как бы она поступила в тот вечер, если бы знала, чем это решение Эдварда обернется в будущем. Может быть, организовала бы Амалии бегство в Эльфару, но куда вернее – придушила бы своими руками или отравила.

Глава 13. Элторен. Королева Мелисина. Новость, изменившая все.

Скорее всего – последнее. Знание природы и умение управлять растениями позволяли эльфам не только создавать великолепные парки или выращивать целые замки, но и производить эффективные, неизвестные никому яды. И последнему умению Мелисина, которая пока жила дома о таком даже не думала, начала постепенно посвящать все больше и больше времени. Сначала она даже не могла отдать себе отчет, зачем это делает, но потом… Потом подвернулся отличный способ проверить, какого мастерства она достигла в деле незаметного умерщвления, и она им, на задумываясь ни на минуту, воспользовалась.

В тот день Мелисина поймала на воровстве управляющего замком и, в связи с полным нежеланием мужа заниматься любыми делами, кроме самых грубых развлечений, всем королевством начала заниматься сама. Просмотрев отчеты за последние несколько лет, Мелисина обнаружила, что управляющий ворует столько, будто собирается жить вечно. Вызвав его к себе, королева без обиняков высказала все, что думает об управляющем, и потребовала вернуть в казну украденное. Хоть она и ненавидел и Эдварда, и всех жителей королевства, но свое благосостояние она ценила, а оно было неразрывно связано с поступлением денег в королевскую казну, а не в карман этого вора.

В ответ она услышала, чего никак не могла ожидать.

- Не твое дело, эльфийка, - выпятив вперед нижнюю челюсть, грубо ответил управляющий. – Ты здесь вообще приживалка. Король то к тебе больше не заходит? Видимо, не так ты красива без одежды, раз наш добрый повелитель предпочитает тебе селянок.

В ту же ночь, выпив перед сном свой любимый отвар из трав, управляющий тихо отошел в мир иной, где ему предстояло дать ответ по всем своим грехам.

- Бедняга очень много работал. Вот здоровье и не выдержало. Во сне, без страданий. Всем бы такую смерть. Никакого злоумышления я не обнаружил. Естественная кончина. Примите, мой король, мои соболезнования, - вынес на следующий день свой вердикт лекарь, по требованию Эдварда осмотревший тело.

Вопрос с новым управляющим Мелисина смогла взять на себя. Убедить Эдварда в том, что королевство давно уже нуждается в Мудром, услугами которых с пользой для себя не пренебрегает ни одно из четырех других королевств, оказалось совсем не сложно. Он лишь махнул рукой и, произнеся «ты предложила, тебе и ехать в Башню Совета Мудрых», в сопровождении своих прихлебателей и двух старших сыновей, которых начал постепенно приобщать к «королевскому времяпрепровождению», отправился на очередную охоту.

Нужного ей на посту управляющего человека Мелисина нашла без особого труда. Приехав в Башню Совета Мудрых, она буквально сразу увидела того, кто ее полностью устраивал. Хитрая лисья мордочка, угодливо согнутая спина и при этом умные, проницательные глаза и буквально горящая на лбу надпись «подлец» сразу понравились королеве. Конечно, Мудрые из Совета пытались ее переубедить, указывая, что Бертольд, как звали ее будущего первого помощника и советника, не отвечает пока высоким требованиям, предъявляемым к представителям Совета при королевских дворах, да и, вообще, он был не раз замечен в предосудительных делах. Но эти возражение лишь еще больше убедили Мелисину, что она сделала правильный выбор. Именно такой человек ей и был нужен – умный подлец, целиком и полностью обязанный ей всем.

И вот сейчас Бертольд сидел перед Мелисиной. Это был уже давно не тот приторно угодливый, тощий человечишко с бегающими глазками. Теперь он набрал вес, научился гордо носить себя по коридорам замка и правильно докладывать о делах королю, а слугам и старостам деревень - внушать неподдельный страх. Да и королеву он уже давно не боялся. Он ее обожал. Обожал так, как преданная собака может обожать своего не всегда доброго и справедливого хозяина – вопреки, а не благодаря. Но от этого не менее истово, с готовностью за него, если и не отдать жизнь, то разорвать в клочья любого врага.

- Какие у нас сегодня новости, Бертольд, - спросила Мелисина. – Как всегда, сначала по денежным поступлением, потом важная информация, потом – сплетни.

Это был обычный и уже отработанный порядок доклада, так что Бертольд без всякой паузы, как по написанному, начал свой доклад.

- В вашу личную казну, Несравненная, за прошедший период поступило 15 тысяч золотых лиров, - начал он. – Теперь в ней хранится восемьсот пятьдесят четыре тысячи лиров.

- А в королевской казне? - перебила его эльфийка.

- Я посчитал необходимым пополнить ее на тысячу лиров серебряными статимами. Ровно столько там сейчас и лежит. По крайней мере, лежало вчера вечером. Теперь уже не знаю, - позволил себе усмехнуться советник.

- Это еще зачем? Мой муженек эти деньги со своими друзьями пропьет и потратит на подарки своим шлюхам меньше, чем за месяц, - Мелисина с недовольством посмотрела на Бертольда.

- Моя королева, - склонился на своем неудобном стуле тот. – Когда в последний раз мы оставили без средств нашего доброго короля, - последние слова он произнес с иронией, вызвавшей одобрительную улыбку его владычицы. – Он со своими друзьями начал грабить деревни. Наши деревни. И опустошил их дотла. Я закономерно подумал, что если такое повторится, может вспыхнуть бунт. Я допустил ошибку, Величайшая?

- Нет, ты все сделал правильно, Бертольд. Продолжай. Что у нас произошло важного?

- Не просто важное, а очень важное! Сегодня утром голубиной почтой получено сообщение из Наймюра, что в связи с безвременной кончиной принца-наследника Анатора, король Наймюра Гэльфас объявляет о предстоящем через два месяца турнире принцев, победитель которого получит право выбрать одну из его дочерей в жены и станет его наследником, - на одном дыхании выпалил советник. – Официальный рескрипт об этом, заверенный и одобренный Советом Мудрых, мы получим со специальным гонцом Совета в ближайшие дни.

Глава 14. Мелисина. Реинкарнация забытого плана.

- Подробности! – приказала Мелисина. – Ты же наверняка получил их от своих дружков из Совета?

- Моя королева, у меня никогда не было и нет друзей в Совете, - ответил Бертольд. – Но следуя вашему мудрому совету, я иногда делал незначительные подарки помощникам Мудрых, и они в благодарность снабжают меня сведениями.

- И что же тебе сообщили продажные помощники членов этого Совета Глупцов. Не тяни!

- По поводу причин смерти принца Анатора – ничего, - не замедлил с ответом советник. – А вот по условиям турнира и причинам этих условий – есть. Право принять участие в турнире получат все принцы, кроме принцев-наследников. Такое ограничение обеспечит невозможность объединения Наймюра и любого из четыре других королевств в одно. То есть, сохранится паритет сил. И еще. Победитель выберет одну из трех дочерей короля Гэльфаса, а две другие отправятся в Орден Милосердных. Это, в свою очередь, исключит возможность войны за трон Наймюра в будущем. Вы же знаете, что по нашим традициям дочери не могут наследовать, но в такой ситуации получается, что муж и дети любой из принцесс смогут претендовать…

Тут Бертольд прервал свое многословное объяснение, так как королева требовательно подняла руку вверх, призывая к тишине, многословные пояснения мешали ей думать. На минуту Мелисина застыла с так и поднятой рукой, а потом разразилась неудержимым смехом.

- Только не принцы-наследники, - она начала смеяться еще сильнее. – Чтобы обеспечить независимость Наймюра в будущем? Единый! Они не глупцы, они – сумасшедшие! Отец, ты был тысячу раз прав! Империя будет возрождена. А ее властительницей стану я!

- Но, мудрейшая, простите великодушно вашего глупого раба, но я не понимаю. Как?

- Ты тоже, несмотря на всю свою хитрость, глупец, Бертольд, - весело ответила королева. – Неужели тебе в твою глупую голову не приходит, что страховка, которую придумали эти считающими себя мудрыми наивные простаки, хоть что-то обеспечит? – и, поймав недоуменный взгляд своего помощника, продолжила уже спокойно. – Представь. Мой Эдгар выигрывает турнир, берет себе в жену, скажем, Горату, она красива, но глупа, а это в данном случае преимущество, и со временем становится королем Наймюра.

- Так и будет, Неподражаемая, - поспешил согласиться Бертольд с восторженной улыбкой. – Ваш сын непревзойденный мечник, и победа, без всякого сомнения, будет за ним.

- Не перебивай меня, - осадила его Мелисина. – И не надо нахваливать моего непутевого и неблагодарного сынка. Итак, Эдгар становится королем Наймюра. А король Эдвард и мои тупые пасынки один за другим по естественным причинам отправляются в мир иной, не оставив наследников. Кто тогда станет королем Элторена?

Советник с восхищением посмотрел на свою обожаемую госпожу и тихо промолвил:

- Ваш сын. Эдгар. То есть получается, что сейчас нельзя присоединить Наймюр к другому королевству, но потом можно будет на законных основаниях другое королевство присоединить к Наймюру?

- Именно так,- с победной улыбкой подтвердила Мелисина. – И этот вариант развития событий ускользнул от внимания Мудрых. Лучше бы они сделали исключение из своих традиций и выдали одну из принцесс за сына какого-нибудь наймюрского графа, но это им даже в головы не пришло. Что ж. Отлично. Мы воспользуемся их ошибкой.

- Но моя королева, - решился изложить свои сомнения Бертольд. – Ведь королем Наймюра и Элторена станет ваш сын, а не вы. А он не очень управляем, - неуверенно добавил советник, боясь вызвать гнев повелительницы.

- Не сомневайся, я найду способ управлять сначала сыном, потом его детьми, потом внуками, а там, может быть, и сама надену императорскую корону. Кроме того, будет лучше, если объединение пяти королевств в Империю будет проходить под руководством короля-человека, а не эльфийки. А вот потом…

- И король Эдвард и принцы Говард и Гартмунт внезапно умрут? – не смог удержаться от последнего вопроса советник.

- Несомненно. Они ведут крайне опасную жизнь. Эти постоянные охоты, знаешь ли, мелкие стычки с соседями, невероятное количество выпиваемой отвратительной сивухи.. Да мало ли, что может случиться, - задумчиво, как будет уже выбирая лучшую причину для смерти своего мужа и пасынков, произнесла эльфийка. – Кстати, хорошо, что ты поднял этот вопрос. И от тебя может быть польза. Проследи за здоровьем моего муженька. Как бы с ним чего не случилось раньше времени. Пока Эдгар не укрепится в Наймюре, он должен быть жив – здоров. Да и, вообще, наверное, будет лучше, если сначала безвременная кончина, - процитировала она послание, полученное из Совета Мудрых, - постигнет принцев. И да, нужно срочно восстановить доверительные отношения с Эдгаром. Где он?

- Он с утра опять, вопреки вашему запрету, поехал в Приют, - тихо промолвил Бертольд. – Я хотел доложить об этом в конце.

Мелисина нахмурилась, но очень быстро выражение ее лица изменилось на довольное, а губы тронула легкая улыбка.

- Это даже хорошо, - сказала она. – Его, конечно, позорная связь с Амалией станет тем, что позволит мне не только восстановить отношения с сыном, но и влиять на него. Эта Амалия, видимо, крепко засела у него в сердце. Воспользуемся этим.

Глава 15. Принц Эдгар.

Принц Эдгар, не торопясь, ехал по дороге между неухоженными полями и предавался тяжелым мыслям. Сегодня ему предстояли тяжелые разговоры с отцом и матерью. И не только тяжелые, но и бессмысленные. Принц это понимал, но также он понимал, что просто обязан обратиться к одному из них, а, скорее всего, и к обоим с просьбой, в которой ему откажут.

Эдгару были нужны деньги. Не для себя. Для Приюта, в котором покровительницей была Амалия. Его любимая, ненаглядная Амалия. Называть даже мысленно мать своего незаконнорожденного сына любовницей Эдгар не мог.

Его отец, король Эдвард, откровенно говоря, попросту сбагрив в Орден Милосердных свою младшую сестру, в последние два года прекратил помогать Приюту, в который сам же ее и отправил. Сестры Приюта бедствовали, но продолжали помогать несчастным – калекам, сиротам, оставшимся в результате пограничных стычек между королевствами без крова, да и всем, кто обращался к ним за помощью.

Сегодня Амалия не выдержала и расплакалась, беззащитно прижавшись к Эдгару. Она понимала, что он ничем не может ей помочь, и не хотела его огорчать, но не сдержалась.

- Эдгар, - сказала она. – Чем я провинилась перед Единым? От меня отвернулись родные, а теперь даже сестры Приюта смотрят на меня с осуждением. Неужели это наказание за нашу с тобой связь?

Нет, он должен постараться убедить отца или мать отправить пожертвование Приюту. Он будет унижаться, он согласится на все их условия, кроме требования порвать с Амалией, но выпросит такие необходимые его любимой лиры.

Отец, конечно, не даст, размышлял Эдгар, глядя на одетых в обноски сервов, копошившихся в поле. И Амалию он никогда не любил, и денег у него нет, а если даже появляются, то в его кошеле они не задерживаются. У матери денег много, продолжал он свои рассуждения. Только вечно полупьяный отец, да недалекие старшие братцы не замечают, что через своего верного пса Бертольда его матушка давно прибрала к рукам все хозяйство королевства, а главное – наладила торговлю дорогими эльфийскими товарами с соседями.

Как этого можно не замечать, Эдгар не понимал. Да достаточно пройтись по королевскому замку, чтобы увидеть, кто в нем истинный правитель. На половине матери была чистота, ни пылинки, ароматы цветов, на трапезы подавались изысканные блюда и дорогое эльфийское вино, служанки были одеты всегда не просто аккуратно, а даже красиво. Мать не терпела уродства ни в чем. И совсем другое зрелище ждало на половине отца. Настоящая берлога, где по углам могли валяться обглоданные кости добытого на последней охоте вепря, в бочонке, забытом прямо на столе в зале советов, плескаться и источать смрад сивуха, дружинники давно уже напоминали сброд или разбойников. Но отец считал, что так и должен жить настоящий воин, а потому с презрением смотрел на «эльфийские порядки», заведенные когда-то боготворимой, а теперь просто незамечаемой женой. Под стать отцу относились к окружающему и его старшие братья – Говард, который был наследником, и Гартмунт.

Все трое вызывали у Эдгара презрение. Но если по отношению к отцу это презрение носило оттенок затаенной злой обиды, то братьев Эдгар скорее жалел. Оба были в сущности добрыми малыми, и не их вина, что отец воспитал их так, как воспитал.

Сам Эдгар был совсем другим. С рождения он жил на половине матери. Сначала, потому что был еще мал для переселения на мужскую половину, а потом – потому что отец, отвернувшись от эльфийской жены, перенес часть этого неприятия всего эльфийского и на него. И он должен был признать, что в этом ему очень повезло.

Бертольд, хотя и был очевидным подлецом, что Эдгар прекрасно осознавал, тем не менее, был хорошо образован и по приказу матери вбивал знания в юного принца. Параллельно Мелисина озаботилась и вопросом подготовки из Эдгара настоящего принца – из Эльфары был вызван непревзойденный мастер меча Ловинус, обучавший его благородному искусству фехтования, в чем юноша и преуспел настолько, что теперь считался вторым мечом пяти королевств. Первым был наследный принц Анатор из Наймюра, проигрыш которому в финале турнира до сих пор заставлял Эдгара смущенно краснеть.

Справедливости ради надо отметить, что и занятия с Бертольдом, и тренировки с мастером Ловинусом его мать предлагала посещать и своим пасынкам, сводным братьям Эдгара. Но послушав одну лекцию Бертольда по истории Неронии, Говард и Гартмунт больше на занятиях не появились. А тренировки старших братьев с эльфийским мастером меча прекратил король Эдвард. Явившись как-то раз на фехтовальную площадку, он предложил эльфу помериться силами и с треском проиграл. После этого Эдвард объявил эльфийское фехтование занятием для женщин и, пообещав, что сам научит Говарда с Гартмунтом биться по-настоящему, посещать тренировки им запретил. Правда, и сам ничему старших братьев научить так и не удосужился. В результате оба бились по-деревенски, правда, являясь при этом все равно довольно опасными противниками благодаря своей медвежьей силе, унаследованной от отца.

Так и жили в одном замке, но разными жизнями. На «мужской» половине отец и братья чередовали охоты с последующей пьянкой под запекаемого на огне вепря или оленя и в качестве «молодецкого завершения» - деревенскими девками на сеновале или с пирами в парадном, хоть и уже весьма обшарпанном зале, переходящими все в те же многодневные пьянки в компании со шлюхами из ближайшего города. Пиры обычно венчали собой завершение какой-нибудь стычки с соседями вне зависимости от ее успешности. На «женской» половине Эдгар учился, тренировался во владении мечом, пропитывался изяществом, которое во всем умела создавать его мать.

В общем, выбор, у кого просить деньги, был бы, несомненно, в пользу матери, но он с ней поссорился до полного разрыва отношений. Из-за Амалии.

Глава 16. Принц Эдгар. Амалия. Запретная любовь.

Амалия. Когда ее увезли в Приют Ордена Милосердных, Эдгару было пять лет. Тогда он поплакал, да и забыл про нее. И только через десять лет, когда ему исполнилось пятнадцать, он увидел ее в следующий раз. Мелисина по какой-то нужде, а, может быть, и без нее решила навестить Амалию в Приюте и взяла с собой Эдгара. После этого юный принц стал частым гостем своей тетушки, в которой нашел теперь уже не няню, но интересного и все понимающего собеседника и друга. В отличие от братьев, она живо интересовалась тем, что Эдгар узнавал от Бертольда и пересказывал ей. Кроме того, пока Эдвард посылал в Приют хоть какие-то деньги, Амалия и сама выписывала специально для нее переписанные древние книги.

И так продолжалось три года, в течение которых его мать, королева Мелисина, вполне одобряла поездки Эдгара в Приют. Сама она всегда была занята множеством дел и уделять сыну достаточно времени не могла, а Амалия ей нравилась еще с первого года жизни в Элторене.

Все изменилось, когда Эдгару исполнилось восемнадцать. И косвенно виноват в этом был Бертольд, к счастью которого это осталось тайной для Мелисины. Узнай она, что именно Бертольд подтолкнул ее сына к постыдной связи с родной теткой, даже его полезность и преданность могли бы советника не спасти.

А Бертольд просто посвятил очередное занятие с принцем разбору сложных родственных связей между королевскими домами. Узнав, что все королевские семьи, несмотря на то, что принцы частенько выбирали себе в спутницы менее родовитых, находятся за столетия перекрестных браков в настолько близких родственных связях, что какая-нибудь двоюродная сестра может быть еще и теткой, а если покопаться, то и троюродной бабушкой, и это совсем не мешает на такой двоюродной сестре жениться, Эдгар понял, что испытывает к Амалии отнюдь не родственные и не просто дружеские чувства. Также он понял, что их родство не является таким уж непреодолимым препятствием для близости. Собственно, если бы не принадлежность Амалии к Ордену Милосердных, то и вовсе для их любви, если она взаимна, нет никаких препятствий. На последнее, на взаимность, он теперь истово надеялся, оживляя в памяти, как радовалась каждому его приезду Амалия, как нежно гладила его по волосам, когда он пересказывал ей очередную прочитанную книгу, как загорались ее бездонные, как горные озера, голубые глаза при виде его.

Проведя после этого открытия весь день и последовавшую за ним ночь в лихорадочном возбуждении, Эдгар с утра поскакал в Приют. Амалия, как всегда изящная и поразительно красивая, гуляла в саду. Что нужно сказать, Эдгар от волнения не очень понимал. Поэтому на негнущихся ногах он просто подошел к девушке и крепко ее обнял, бормоча что-то невнятное, но очень нежное в ее растрепавшиеся на легком ветру волосы. И о счастье! Амалия ответила на его объятия. Сначала замерев, а потом, задрожав всем телом, она сильнее прижалась к Эдгару и прошептала:

- Это плохо. Это нельзя. Но видит Единый - я не могу этому противиться.

И сейчас их связь длилась уже почти семь лет и, к удивлению окружающих, не только со временем не прервалась и не охладела, но стала даже еще прочнее три года назад после рождения сына.

К слову, и король Эдвард и Мелиссина поначалу отнеслись к похождениям принца крайне спокойно. Отец только посмеялся и похлопал Эдгара по плечу, сказав, что тот наконец-то занялся мужским делом. Похоже, тот факт, что избранницей сына стала его собственная младшая сестра, короля нисколько не волновал. Примерно так же отнеслась происходящему и мать, которая уже начинала подумывать о том, что сыну нужно подложить одну из своих служанок, а то его невнимание к женскому полу ее начинало слегка тревожить. Если выбрал Амалию, то пусть будет Амалия. Даже рождение бастарда никоим образом на отношение родителей к происходящему не повлияло. А кто из благородных их не плодит?

Ситуация изменилась год назад на турнире принцев, где Эдгар едва не добился победы. По чьему-то, очевидно, недоброму умыслу, слухи и сплетни о том, что молодой красавец практически живет, как со своей женой, что не было правдой, с собственной старой и страшной теткой, что тоже не было правдой, которая к тому же еще и покровительница Приюта, распространились среди всех благородных пяти королевств и стали чуть ли самой обсуждаемой темой. Над принцем начали чуть не в открытую подшучивать, чем вызывали у него сильнейшее раздражение, которое, как он сам был уверен, и стало главной причиной его поражения в финальном поединке с Анатором.

Впрочем, если бы Эдгар тогда был в состоянии спокойно думать, то он понял бы, что главной причиной такой популярности неприятных слухов о нем были его достоинства и полное нежелание обращать внимание на заигрывания многочисленных девушек. Изящная красота, которой он пошел в мать и которой разительно отличался от своих сводных медведеобразных братьев, и изысканные эльфийские манеры, выделявшие его даже на фоне, несомненно, хорошо, но не настолько, как он, воспитанных других принцев, делали его желанной добычей для юных и не очень представительниц прекрасного пола. А вот его пренебрежение ко всем их попыткам сближения злили и заставляли найти, желательно, позорную для объекта внимания причину, по которой этот самый объект на явное внимание не реагирует.

Единственная, с кем на протяжении многочисленных пиров и охот, сопровождавших турнир, Эдгар тогда мог с удовольствием общаться, была младшая принцесса Наймюра Кора, которая совсем не пыталась с ним заигрывать, но зато оказалась на удивление хорошо образованной и интересующейся всем на свете собеседницей.

Но куда хуже насмешек над самим принцем было то, что жертвой злословия стала и его мать. Люди вообще считали эльфов довольно распущенными. Причиной такого отношения было то, что они никогда не вступали в законные брачные отношения. В Эльфаре такой практики в принципе не было. Эльф и эльфийка могли решить пожить какое-то время вместе, создавая практически семью, а лет через сто, наскучив друг другу, расстаться, сохранив добрые отношения, потом выбрать себе других партнеров или решить еще лет сто передохнуть от семейных отношений. В общем, про Мелисину начали говорить, что это она своей эльфийской распущенностью подала пример сыну, и даже стали придумывать ей многочисленных любовников, передавая под «страшным» секретом абсолютно «достоверную» информацию, что королева Элторена держит у себя в подвале замка мужчин и даже, о ужас!, гномов, с которыми предается похоти. Особенно усердствовали, конечно, дамы, люто завидовавшие неувядающей красоте эльфийки, но не отставали и кавалеры, каждый второй из которых многое бы дал, чтобы хотя бы на час оказаться на месте такого мужчины или даже гнома.

Результатом все этого стало то, что Мелисина в резкой форме потребовала от сына немедленно прекратить свою позорную связь, столь сильно бьющую по престижу королевской семьи и всего королевства. Эдгар не менее резко отказал. Мать, привыкшая к безусловному послушанию, перешла к оскорблениям в адрес Амалии. Эдгар в ответ, прошелся по эльфийским традициям и не нашел ничего лучше, как поинтересоваться, уж не правдивость ли сплетен о королеве столь разозлили ее, и так ли уж хорош в постели гном, которого, как все уверены, она тайно держит в замке.

«Убирайся вон, мелкий мерзавец, - буквально прошипела тогда Эдгару мать. – И больше никогда не смей даже приближаться к моим покоям. Сегодня же переезжай на половину отца или куда хочешь. Вон!» - перейдя на крик, завершила она тот разговор.

На половину отца Эдгар не переехал, предпочтя занять небольшой домик, в котором раньше жила семья садовника, пока в замке был садовник, и вот уже год жил там, видя мать только издалека.

Думая об всем этом и вспоминая события последнего времени, Эдгар даже не заметил, как въехал в ворота замка.

К кому все-таки первому обратиться, размышляя он. Отец, если пребывает сейчас в благодушном настроении, может дать денег, но даже если даст, то явно недостаточно, так как больше у него просто нет. А мать…

Глава 17. Мелисина. Эдгар. Разговор.

Тут внезапно из задумчивости его вывел голос Бертольда.

- Ваше Высочество, - произнес, казалось, поджидавший его во дворе верный советник и помощник Мелисины. – Королева ждет вас в своих покоях.

Решив, что внезапное желание матери его увидеть, это хороший знак, Эдгар незамедлительно проследовал на ее половину и, приветливо кивнув любимой служанке королевы, открывшей перед ним дверь в приемные покои Мелисины, вошел и вежливо поклонился.

- Вы меня звали, матушка? - решил начать беседу так, будто и не было той уже почти годичной давности ссоры, Эдгар.

- Да, сын, - также, видимо, решив оставить ссору в прошлом, ответила Мелисина. – Есть важные новости, которые мне с тобой необходимо обсудить. Как тебе наймюрские принцессы? – неожиданно спросила она.

- Матушка, - ответил принц, понимая, куда клонит, его мать. – Норма и Гората, особенно старшая Норма, были среди тех, кто наиболее досаждал мне насмешками на том турнире, а вот Кора мне понравилась. Но не как невеста, - тут же поправился принц. – Она была еще слишком юна.

- Вот и хорошо, что хоть одна принцесса из этого семейства не вызывает у тебя отторжения, - удовлетворенно улыбнулась Мелисина. – Потому что через два месяца тебе предстоит на одной из них жениться. Нет. Не перебивая меня, - по своей привычке подняв правую руку вверх, прервала она готового уже что-то возразить Эдгара. – Если все получится так, как надо, то сможешь оставить себе свою Амалию. Сейчас ты кто? Никто. Третий принц в очереди на ставший при твоем отце убогим престол Элатора. А женившись на одной из трех дочерей Гэльфаса, ты сначала станешь наследником Наймюра, а потом и его королем. Понимаешь? Королем самого большого, богатого и сильного королевства континента.

- Но как это возможно? – задал вопрос Эдгар. – Ведь наследник Наймюра Анатор.

- Он умер, - торжествующе отмела его вопрос Мелисина. – Убит каким-то таинственным способом. И через два месяца Гэльфас проведет турнир принцев, победитель которого получит право выбрать себе в жены одну из его дочерей и станет наследником. Ты – лучший мечник, красив, образован, наконец – ты мой сын. И ты станешь королем Наймюра.- завершила она.

В голове у Эдгара воцарился настоящий вихрь из самых разных мыслей. Анатор мертв. Предстоящий турнир. Возможность стать королем Наймюра. Конечно, он понимал, что его будущее в Элаторе незавидно. Что его здесь ждет? В лучшем случае какой-нибудь нищий домен на границе с соседями и необходимость кланяться своему старшему брату, пусть и вызывавшему у него определенную симпатию, но настолько уступавшему Эдгару во всем, что подчиняться ему казалось просто оскорблением. А тут… Он станет королем, переведет в Наймюр Приют Амалии, сможет обеспечить будущее своему сыну-бастарду…

Ну, - требовательно поторопила его с ответом Мелисина. – Я надеюсь, ты не хочешь сказать, что откажешься от такой возможности?

- Нет, матушка, - быстро ответил принц. – Конечно, я не откажусь. И сделаю все возможное, чтобы победить на предстоящем турнире. Но, - тут он замялся. – у меня к тебе будет сейчас одна просьба. Отнесись к ней, пожалуйста, благосклонно, - продолжил Эдгар, решив воспользоваться удачным моментом, чтобы попросить денег для Приюта Амалии.

- Можешь не продолжать. Догадываюсь, - прервала его королева. – Хочешь попросить денег для Ордена Милосердных? Точнее – для Амалии? - с усмешкой произнесла она и, увидев, как напряглось лицо сына, продолжила. – Не переживай. Я уже отдала приказ Бертольду доставить завтра в Приют пять тысяч лиров. Пока этого хватит. И не смотри на меня с таким удивлением. Да, я была против всей этой любовной истории, но Приют находится на попечении нашего королевства и то, что там небрежением твоего отца воцарилась нищета, может сильно ударить по престижу нашего королевства, что в преддверии предстоящего турнира нам совсем не нужно. Все. Иди и начинай готовиться к схватке за трон Наймюра. Я уже вызвала сюда Ловинуса, который завтра прибудет в замок с двумя своими лучшими учениками. Они займутся твоими тренировками, а то, боюсь, ты их в последнее время запустил, - с этими словами королева отпустила Эдгара, и срочно вызвала к себе Бертольда, чтобы дать ему указание относительно денег для Приюта. Этого указания она, конечно, до беседы с сыном не отдавала и не отдала бы сейчас, если бы принц заупрямился.

Глава 18. Кора. Анатор. Бегство. Планы меняются.

- Я Приск, - повторил парень и, увидев, что меч приближается к его животу, быстро добавил. – Я слуга Эльмиры. Она отправила меня к вам, чтобы помочь. Вам и вашему брату.