Девяносто девять бед и майор для круглого счета

Девяносто девять бед и майор для круглого счёта

1. Ксения

В жизни любого человека наступает момент, когда он встаёт перед выбором: всунуть в уши беруши и накрыться подушкой или пойти и проклясть соседа.

Это был сложный выбор.

Легла я в пять утра, и спать хотелось немилосердно. Сотовый показывал десять. Голова раскалывалась с недосыпа, отчего желание проклясть соседа, сукиного сына, становилось непреодолимым.

Сосед, кстати, натурально был сукиным сыном — волком-оборотнем. Кстати, мама назвала его Львом. Ну вот кто она после этого? Она самая!

Да что ж такое! Не неделя, а чёрт знает что в худшем смысле этого слова! И этот Лев две ночи подряд выл у меня за стеной по случаю полнолуния. Только я выдохнула, что всё закончилось, так теперь вот! На его балконе орал котёнок! Раньше он мяукал тоскливо и жалобно. Теперь в голосе слышались надрыв и отчаяние.

То, что ты по природе своей не выносишь котов, не даёт тебе права над ними измываться!

И над соседями тоже.

Я быстро запахнула халат поверх ночнушки, подвязалась поясом, сунула ноги в шлёпки и решительно вышла на площадку.

Сегодня на тридцать восьмой квартире Льва висел номерок «13» душераздирающего барби-розового цвета. У нашего дома своеобразное чувство юмора. И он оборотня тоже не одобрял.

Нажала кнопку звонка. За дверью послышалась соловьиная трель.

Лев за дверью не прослушивался.

Я постучала. Кулаком. И добавила пару непечатных выражений для усиления эффекта.

Но эффекта не последовало.

Какая свинья этот Лев! Придёт с работы, устрою ему вальпургиеву ночь в отдельно взятой квартире!

Я вернулась домой и вышла на балкон.

Да едрит меня ифрит, как говорят тройняшки из квартиры надо мной, когда думают, что их никто не слышит. Рыже-полосатый котёнок сидел прямо там. Увидев меня, он издал особо душераздирающий мявк. Моё сердце дрогнуло. Котика нужно спасать.

Хотя это совершенно чужой мне котёнок.

Между нашими балконами было метра полтора. Ну, чуть больше. Или меньше. В любом случае, просто так не переступишь. И среди бела дня, на глазах у маглов, не перелетишь.

В моём чулане стоял советский трехстворчатый шифоньер, доставшийся от бабушки в наследство вместе со всяким хламом на случай «вдруг пригодится». Я прикинула высоту дверцы. Вроде норм.

И пошла за шуруповёртом.

У любой ведьмы обязательно должны быть три вещи: гримуар с заклинаниями, антипригарный котёл для зелий и шуруповёрт. Для решения бытовых проблем и в качестве орудия справедливого возмездия. Это, конечно, не перфоратор. Но мозг соседям и на малых оборотах можно вынести.

Тут главное регулярность.

Я выбрала дверку, что поуже, чтобы можно было дотащить. Четыре вжика — и я счастливая обладательница средства межбалконного перемещения. Операция по спасению котика перешла в решающую стадию. Осторожно уложила импровизированный мостик на балконное ограждение. Превосходно! С обеих сторон остался запас.

Притащила с кухни табурет, чтобы спокойно взобраться на спасательное сооружение. Сверху оно не выглядело достаточно прочным. Расстояние от моего третьего этажа до земли казалось бесконечным.

Котёнок жалобно мявкнул, пробуждая во мне совесть.

Я встала на карачки и медленно поползла, стараясь не думать, как это выглядит со стороны. Дорога оказалась недолгой, но в конце её я чуть не съехала носом на балкон соседа. Неудачно оперлась на край доски, и она угрожающе качнулась. Высказав Универсуму всё, что думаю о нём, Львах, котах и вообще, я шагнула к котёнку. А он — от меня. Прошмыгнул буквально между ног!

Ради него я пожертвовала дверцей от шкафа и своим светлым образом в глазах прохожих! Ну, погоди, маленький гадёныш!

Я с решительным видом надвинулась на котика. Тот сжался в углу, вновь изображая несчастную жертву. Мне оставался последний шаг, когда хлопок над ухом заставил меня вздрогнуть. Ветер щёлкнул половиком, который свисал с балкона змеюки Ядвиги этажом выше. Вчера эта стерва изволила его выбивать, и всю грязь сносило прямиком ко мне!

Котёнок от громкого звука подскочил, как реактивный истребитель вертикального взлёта, только выгнув спину, вздыбив шерсть и задрав хвост. И с воплем рванул мимо меня в противоположный угол, чудом разминувшись с собственной кучкой, на которую я изначально и внимания не обратила.

Гадёныш в прямом смысле этого слова!

— Котик, давай договоримся по-хорошему! — воззвала я к его зачаточному разуму. — Или я тебя сейчас ловлю, и мы уходим вместе, туда, где тихо и есть еда, либо я ухожу туда одна. А ты остаёшься здесь вот с этим! — я показала пальцем на какашки. — Дошло?

Не знаю, что он понял, но уши прижал.

— Считаю до трёх! — предупредила я. — Имей в виду: две попытки ты уже просвистел. Туда-сюда.

Котик молча глядел на меня.

— У меня там рыба есть. Ты как к рыбе относишься? Или питаешься исключительно сухим кормом?

Котик склонил голову набок. Видимо, речи о еде его успокаивали.

Я протянула к нему открытые ладони:

— Ну? Есть пойдёшь или здесь орать будешь?

Судя по тому, как он метнулся, ему больше нравилось орать. Но в этот раз я была проворнее. Прижав к груди вырывающегося кота, повернулась к своему мостику и попыталась на него вскарабкаться. С моей стороны стоял табурет. К сожалению, одинокий волк Лев не подготовил таких удобств. В борьбе с котом, балконным ограждением и дверцей пал мой пояс. И чёрт с ним! Главное, мне удалось взобраться.

— А ну стоять! Руки за голову! Медленно поворачиваемся! — скомандовал незнакомый мужской голос.

Я попыталась сделать, что требовали. Но немного не учла неустойчивости «доски» по краю. И мы все вместе: визжащая я, царапающийся котик и дверца, опрокинулись на мужика в полицейской форме.

2. Степан

— … Поступило заявление от гражданина Антипенко, владельца ночного клуба «Галактика», о пропаже сотрудника, стриптизёра Клыкова Льва Николаевича, тысяча девятьсот девяносто второго года рождения…

Я зачитывал данные с заявления и смотрел на своих «орлов». Вместе с майорскими погонами я получил должность начальника отдела полиции. Вроде, повышение, но лампасами чуял: назначение — та ещё подляна. Полковник Потапов — мстительная скотина, и ничего хорошего от него ждать не стоит.

Оно и вообще было такое себе повышение. Из областного центра в провинциальный городок, из центра города — на отшиб… И я когда принимал дела, было острое ощущение, что мне втюхивают безнадёжный висяк. Слишком уж старательно мой предшественник скрывал радость от избавления.

Не могу сказать, что меня приняли в штыки. Как я понял, начальники здесь менялись каждые полгода, и к новой «метле» сотрудники относились как к комарам: злу неизбежному, но временному. Однако и энтузиазма, понятно, я в глазах подчинённых не видел.

Сегодняшняя планёрка проходила спокойно и скучно, пока дело не дошло до последнего заявления.

— Бабы на сувениры разобрали! — вклинился шуткой Володин, начальник следственного отдела.

— Может, забухал? — предположил Жиглов, старший у оперов. Куда ему ещё с такой фамилией? Это же карма.

— Работодатель утверждает, что пропавший вообще не употребляет алкоголь. Взял два дня за свой счёт, а вчера не вышел на смену без предупреждения, чего раньше себе не позволял. На звонки не отвечает. В общем, нужно сходить домой, проверить, — я повернулся к Олишевскому, начальнику участковых.

— А проживает потеряшка где? — деловито уточнил тот.

— Туманная, дом тринадцать, квартира… — заглянул я в листок, выискивая адрес.

Тишина упала, прямо обрушилась на кабинет. Кажется, все даже дышать перестали, такая звенящая тишина заполнила пространство вокруг стола для совещаний.

Я поднял взгляд. Улыбочки стерлись с лиц сотрудников, как неправильно угаданное слово в кроссворде.

— Пусть они сами разбираются, — махнул рукой Володин.

— Поступило заявление! — ткнул я пальцем в бумажку.

Следак развёл руками и с сочувствием посмотрел на Олишевского.

— Простите, товарищ майор, но мои туда ни ногой, — оборзел тот.

— Товарищ капитан, я не понял, у нас что, вечеринка для студентов-волонтёров⁈ Они не пойдут — сами идите!

— Я не могу. Я женат. У меня двое детей, — «сиротами останутся» повисло недосказанным.

— ОМОН с собой возьмите!

— Да толку-то с них?.. — вздохнул Жиглов, и у меня появилось нехорошее предчувствие, что меня разводят.

Оно усилилось после реплики Володина:

— Степан Борисович, вы у нас тут человек новый. Не в курсе местных… нюансов, — он покрутил рукой, будто закручивал лампочку, показывая, что «нюансы» такие… упитанные. — Но, поверьте, будет лучше, если мы не будем вмешиваться.

— Вы тут все с дуба рухнули⁈ — Я встал и упёрся руками в стол. — ОПГ крышуете⁈

— Это не совсем ОПГ, — неуверенно произнёс отец двоих детей.

— Точнее, совсем не ОПГ, — вступился за него Жиглов, оглядываясь на подельников.

— Да что вы мне голову морочите⁈

— Вы, товарищ майор, не кипишуйте, — открыл рот командир ППС-ников, мужик, давно переросший полицейскую пенсию. И ручкой помахал, дескать, «присядьте, присядьте, в ногах правды нет». — Просто там люди живут очень… специфические. Немного… — Он покрутил рукой у виска: — … того. Живут себе своим мирком…

Я сел.

— Секта, что ли?

— Ну… Можно и так сказать, — подхватил Жиглов. — Вы поймите: вокруг них вечно что-то происходит. И заявления на них постоянно прилетают.

— Знаете, привидится людям всякое… — поддакнул Володин.

— Наркотиками торгуют? — влез я.

— Ой, там и без наркотиков, — махнул рукой следак. — Нормальным людям туда лучше не соваться.

— То есть вы не пойдёте? — я обвёл взглядом присутствующих.

— И вам не советуем, — подвёл черту Олишевский.

— Ладно. Ваша позиция мне ясна. — Я собрал бумаги со стола и обстучал их в ровную стопочку. — Совещание закончено. Всем спасибо. Все — по местам.

Заявление о пропаже Льва Николаевича (да не перевернётся господин Толстой при каждом прочтении документа) прожигало сукно на столе. И чесало руки желанием написать докладную по поводу саботажа сотрудников.

Но она ничего не решала.

Что на это скажет начальство? «Ты не в состоянии справиться с руководством, Полухин. Звездуй на старую должность, бездарность». А если на этой Туманной действительно какой-то сектанско-бандитско-наркоманский притон, то сто́ит, так сказать, лично познакомиться с местными «нюансами».

Дом по адресу улица Туманная, 13 на вид был довольно обычной сталинкой. Вывески навевали темы заявлений. Алкомаркет «Хмель и солод» — пьяные драки. Аптека «Градус» — тайная нарколаборатория. Купальни «Источник умиротворения» — подпольная проституция. «Ма…терская по ремонту обуви» — жалобы на нецензурную брань. А название коворкинга «5/2» напомнило мои оценки за сочинения.

Всё же богатое воображение — не самая полезная черта в работе полицейского!

В доме было три подъезда. Я сверился с заявлением. Квартира тридцать восемь. На подъездах табличек с номерами не было, но простая математика (она мне давалась лучше, чем русский) подсказывала, что мне в третий подъезд из трёх. Я набрал «тридцать восемь» на домофоне.

3. Степан

Гудки стали мне ответом.

Но пока ничего зловещего не было. Это нормально, что пропавший стриптизёр не отвечает на звонки домофона. Может, он вообще отключен, чтобы поклонницы… э… таланта не донимали?

Набрал «тридцать семь».

«Тридцать шесть».

«Тридцать пять».

— Кто там? — ответил строгий женский голос, которым только допросы с пристрастием проводить.

— Полиция. В тридцать восьмую квартиру.

— А я всегда говорила, что когда-нибудь он плохо кончит! — заявила дама и пиликнула кнопкой открытия.

Лев Николаевич, видимо, был матёрым стриптизёром и обычно кончал хорошо.

Я вошел в подъезд. На первом этаже, как положено в нормальных сталинках, квартир не было. Поднялся на второй и бросил взгляд на квартиру слева. Двадцать четыре. Мне выше.

Лестница на третий этаж была расписана граффити. Готическим, с трудом разбираемым шрифтом была нарисована всякая чушь: «ТИМОТИ ДАЛ ТОН». «Цой жив! Я дала ему новую жизнь!». «Музыка стучит в мое сердце». «Наступает ночь. Все открывают глаза». Боже, храни Россию от малолетних идиоток!

Над двадцать четвёртой располагалась квартира тридцать два. Черт-те что здесь с нумерацией!