— Лучше скажи, пока я спрашиваю по-хорошему. Могу ведь и по-плохому спросить.
От того, каким тоном он об этом говорит, становится не по себе, но стараюсь хотя бы внешне оставаться спокойной. Когда имеешь дело с хищником, ни в коем случае нельзя показывать, что тебе страшно. Если зверь увидит, что ты его боишься, он тут же тебя растерзает.
— Спрашивай, как хочешь. Ответ будет тот же, — дерзко говорю я, глядя в глаза своему палачу.
Судя по равнодушному взгляду похитителя, мой ответ не особо его впечатлил. Ничего не сказав в ответ, палач закрывает окошечко, и уходит. Я же торопливо снимаю короткую юбку, и надеваю штаны. Они оказываются мне велики. Зато ногам в них тепло.
— Случайности не случайны, — подаёт голос Томми после очень долгого молчания.
— Ты о чём? — поворачиваюсь лицом к парню.
— Ты же не думаешь, что этот выродок просто проходил мимо мотеля в нужный момент, случайно увидел тебя, и решил похитить?
— Не думаю. Трудно в такое поверить.
На губах Томми начинает играть дерзкая улыбка.
— А знаешь, во что поверить ещё сложнее? В то, что тебе удалось вырваться.
— Трудно. Но я это сделала.
— А ты уверена, что всё было именно так? Поднапряги память, и вспомни всё хорошенько.
Начинаю было вспоминать, но тут же мотаю головой.
— Хватит. Не выдумывай всякий бред, — пытаюсь спорить.
— Как я могу что-то выдумать? Я — всего лишь голос в твоей голове, и озвучиваю всё то, что ты сама думаешь и знаешь.
— Мне просто повезло! — зачем-то начинаю оправдываться.
— Или ты всё выдумала, потому что так было проще. И на самом деле не было никакого чудесного спасения.
— Ничего я не выдумывала!
— Ты ведь и раньше это делала, Энджи. Каждый раз, когда было плохо и больно, мысленно ты переносилась в другое место, и цеплялась за созданную иллюзию, чтобы не сойти с ума от безысходности. Но в итоге ты всё-таки сломалась. Вот и ответь мне, но только честно: если ты выдумала меня, то что мешало тебе выдумать и всё остальное?
Слова Томми вводят меня в ступор. Довольный произведённым эффектом, парень перестаёт улыбаться, и проходит сквозь стену, оставляю меня одну.
6
АНДЖЕЛА
Раздетую догола, меня рассматривает выродок в дорогом костюме, за спиной которого стоит какой-то бугай, предположительно, телохранитель. Как и положено гостям, эти двое носят белые маски. Красные маски предназначены для персонала. И лишь такие, как я не скрывают свои лица. Потому что маски придуманы для людей, а мы — всего лишь вещи, с которыми можно делать всё, что угодно. Я ничего ни ела почти двое суток, а следы от хлыста ещё не зажили. Но смущает гостя не худоба, и не отметины на теле, а безжизненный взгляд, устремлённый в пол.
— Она что, под кайфом? — спрашивает он у одного из “красных”.
— Нет. Просто не в настроении, — следует незамедлительный ответ.
“Белый” подходит ближе, останавливается на расстоянии вытянутой руки, и берёт меня за подбородок, вынудив поднять голову. Немного полюбовавшись своей игрушкой вблизи, он убирает руку, отходит назад, и приказывает отвести меня к своей машине. Полностью одеть меня не удосуживаются, ограничившись лишь нижним бельём. Один из “красных” что-то бормочет, а когда видит, что я его не слушаю, отвешивает мне звонкую оплеуху. Щёку обжигает огнём, но я не обращаю внимания на боль. За последнее время я узнала о ней слишком много. Меня пытались сломать, и у них это получилось. Мне нанесли удар точно в сердце, а потом вырвали его из груди, и растоптали.
Не дождавшись никакой реакции, любитель оплеух снова хочет мне врезать, но другой “красный” его останавливает, и говорит, что если гость заметит следы от пощёчин, то у них могут возникнуть проблемы. Благодарности к “заступнику” я не испытываю. Все вы, твари, одинаковые. Собрать бы вас, мразей, всех до единого, в одном помещении, облить бензином, и поджечь. С удовольствием бы посмотрела, как вы горите заживо. Однако вспышка бессильной ярости быстро утихает, вновь уступая место апатии.
Напомнив, чтобы я даже не вздумала сбежать, “красные” выводят меня на улицу на задний двор, и передают гостю.
— У вас есть ровно сутки, и ни минутой больше, — говорит любитель распускать руки.
— Я помню. Мне хватит, — отмахивается тип в костюме от него, словно от надоедливой мухи.
“Красные” уходят, а громила отводит меня к припаркованной неподалёку машине, за рулем которой сидит какой-то скучающий мужик, и запихивает в багажник.
— Даже не вздумай там обделаться! — ворчит здоровяк, прежде чем захлопнуть крышку.
В багажнике темно и тесно, но я не обращаю внимания на неудобства, готовясь к худшему. Поверить в то, что эта поездка может закончиться чем-то хорошим, не получается. Едем минут тридцать, или около того, и вдруг раздаётся сильный грохот. Больно ударившись затылком, догадываюсь, что машина во что-то врезалась. Пока думаю, что мне это даёт, слышу снаружи какие-то хлопки. Затаив дыхание, сжимаюсь в комок, прижав руки к плечам. Всё указывает на то, что случилось что-то непредвиденное. Напрягаю слух, и слышу рёв мотора, предположительно мотоцикла. Пребывая в шоке, лежу неподвижно пару минут, а затем начинаю стучать по крышке ногами. Отбив обе ступни, всё же открываю багажник.
Вывалившись наружу, поднимаюсь на ноги. Придерживаясь рукой за машину, заглядываю внутрь, и вижу трёх покойников: водителя, пассажира и его телохранителя. У всех трёх в головах проделаны дырки. Сглатываю подкативший к горлу комок, и принимаюсь анализировать ситуацию. Похоже, у выродка в костюмчике были враги, решившие свести с ним счёты. Обо мне никто и знать не знал, и это к лучшему. Если бы меня везли не в багажнике, а в салоне, трупов было бы не три, а четыре. Тот мотоциклист, кем бы он ни был, вряд ли бы стал оставлять свидетелей.
Внимательно осматриваюсь. Слева — небольшой озеро, справа — бескрайнее поле. Впереди — длинная дорога, далеко позади — Элдер Сити. На дворе поздний вечер. И это хорошо. При свете дня врезавшуюся в фонарный столб машину было бы видно издалека. А так у меня есть небольшая фора. Подувший прохладный ветерок вызывает дрожь, и подсказывает, что первым делом мне нужна одежда. В одном лишь нижнем белье я далеко не уйду, и быстро окоченею.
Теплее всех одет водитель. Его куртку я и забираю. Обыскав её, нахожу бумажник, связку ключей и телефон. Следом за курткой забираю штаны. Пока стягиваю их, замечаю в кармане рубашки покойника пластиковую карточку. Ею оказываются водительские права. Изучив их, узнаю не только имя водителя, но и его домашний адрес. Вспоминаю про связку ключей, и в голову приходит отличная мысль. Узнав про аварию и смерть клиента, ублюдки обязательно бросятся на мои поиски. Но искать меня в жилище мёртвого водителя они если и догадаются, то в последнюю очередь. Главное, чтобы в квартире никого не оказалось.
Хочу было снять с покойника и ботинки, но замечаю вдалеке свет от фар. Быстро натянув штаны, бегу к полю. Метров через пятьдесят резко останавливаюсь, вспомнив, что видела у мёртвого громилы пистолет за поясом. Оружие мне бы очень пригодилось, хотя пользоваться им я и не умею. Повернув голову назад, понимаю, что опоздала — разбитую машину уже заметили. И если я вернусь, то заметят и меня. Плюнув на всё, бегу прочь от дороги, стараясь как можно быстрее и дальше убраться от места аварии.
БЕН
В разобранном виде приятели Гюнтера без особых проблем помещаются в одну бочку. Самого же здоровяка приходится запихивать в запасную. Собранные вещи решаю не сжигать, а кинуть в машину верзилы. Быстро ополоснув передник от крови, забираю ящик с одеждой и обувью, и иду на улицу. Кинув шмотки в багажник, отгоняю тачку Гюнтера в ближайший овраг, и оставляю там. Загнать её в болото собираюсь после наступления темноты, чтобы случайно не попасться кому-нибудь на глаза.
Пока иду на ферму, проверяю второй телефон. С него я обычно захожу в один закрытый подростковый чат, и пишу от имени двенадцатилетней девочки по имени Энни. Малышку достали глупые взрослые, которые совершенно её не понимают, и не хотят понимать. Поэтому ей очень хочется найти себе нормального взрослого друга, обязательно мужского пола. Поначалу мне показалось, что ничего из этой затеи не выйдет, но я ошибся. Среди желающих подружиться с Энни нашёлся тридцатидвухлетний мужик, прихвативший на свидание с девочкой различные сладости, а также сильнодействующее снотворное и пару презервативов. Разделывать его было одно удовольствие.
В начале недели подружиться с “Энни” захотел ещё один сомнительный тип под ником Киборг-19. Нацепив на аватарку фото какого-то смазливого актёра, которым восторгается девять девочек-подростков из десяти, он уже очень активно начал настаивать на личной встрече. Я и сам уже на неё настроился, но всё сорвалось буквально в последний момент. За час до встречи Киборг написал, что ему на какое-то время необходимо покинуть Элдер Сити, пообещав связаться со мной сразу же после возвращения. Пришлось срочно искать ему замену, и я её нашёл в лице Анджелы Хоуп. Но ничего, память у меня хорошая. Этим другом маленьких девочек я ещё займусь.
Вернувшись на ферму, навожу порядок в разделочной комнате, а затем идут смотреть запись. За двусторонним зеркалом в комнате Анджелы была установлена камера с микрофоном. Отец любил наблюдать, как его пленники проходят все стадии принятия неизбежного. Не знаю, что творилось в тот момент в его голове, но подозреваю, что ему нравилось чувствовать себя этаким вершителем судеб. Меня подобные игры никогда не привлекали, однако в этот раз камера действительно пригодилась. Пока я избавлялся от Гюнтера и его друзей, моя пленница разговаривала сама с собой. И договорилась до того, что теперь сидит на полу в углу, и смотрит в одну точку. Похоже, с головой у неё совсем плохо. Что-то мне подсказывает, что до побега из дома таких проблем у девчонки не было.
Зайдя в Интернет с телефона, нахожу в открытом доступе кучу фотографий Анджелы из соцсетей. Длинные волосы, жизнерадостная улыбка, короткая майка не скрывает низ живота, на котором нет никаких ожогов. Совсем не похожа на ту девчонку, что сейчас сидит в подвале, и безучастно пялится в стену. Интуитивно чувствую, что сейчас она максимально уязвима. Слегка надавить, даже не причиняя боли — и девчонка выложит без утайки. Но избиение Геракла и расправа над его братцем помогли мне утолить жажду крови. Анджела сидит в подвале, и никуда от меня не денется. Допросить её я всегда успею, но сначала попытаюсь самостоятельно во всём разобраться. Мозг — не мышцы, но тренировать его тоже нужно, чтобы он совсем не усох. Вполне возможно, что пока я буду разгадывать загадку Анджелы, её мучитель успеет ещё кому-нибудь навредить, но это забота полиции, а не моя. Потому что я не спасаю. Я наказываю.
7
АНДЖЕЛА
Бредя по полю, стараюсь держаться как можно дальше от дороги. Добраться до города на попутке было бы намного быстрее и проще, но где гарантии, что я не нарвусь на тех, кого отправили на мои поиски? Гарантировать этого не может никто. И плевать, что с типом в костюме и его прихвостнями расправилась не я. Мои действия будут расценены как побег, а как эти ублюдки поступают с беглецами я знаю не понаслышке. Против воли вспоминаю Томми, от чего начинает колоть в груди. Пытаюсь отогнать неприятные воспоминания, но они никак не хотят уходить. Перед глазами то и дело мелькают самые яркие кадры с той записи, сделанной специально для меня. Я и раньше-то верующей не была, но в тот момент осознала чётко — никакого Бога не существует. В отличие от дьявола.
Отвлечься от плохих мыслей помогает камень, случайно подвернувшийся под ноги. Стопу пронзает острая боль, и с моих губ срывается сдавленный стон. Приподняв перепачканную в земле ногу, провожу пальцами по стопе, но крови не замечаю. Вздохнув с облегчением, решаю повнимательнее смотреть под ноги, и не думать о том, на что всё равно не могу никак повлиять.
Добравшись до Элдер Сити, начинаю ловить на себе косые взгляды. Поначалу не придаю этому значения, но вскоре начинаю волноваться. Босая бродяжка в одежде, которая ей велика, привлекает ненужное внимание. Если попадусь на глаза патрульным, меня обязательно отвезут в участок. Или, что более вероятно, обратно. У “красных” был главарь. Его я видела всего пару раз. В отличие от своих прихвостней, он носил маску золотистого цвета. Ублюдок хвастался, что с его рук кормится вся полиция Элдер Сити, начиная от патрульных, заканчивая комиссарами. Так ли это на самом деле, или подонок приукрасил действительность, я не знала, но проверять не хотела. Когда на кону твоя жизнь, верить нельзя никому.
Стараясь держаться подальше от оживлённых улиц, сворачиваю в тёмный переулок. На выходе из него замечаю, как до какого-то бродяги, копающегося в мусорном баке, докопались трое пьяных парней. Разговор заканчивается тем, что бездомного валят на землю, и начинают пинать. Избивают его задорно, со смехом и шуточками. Затаив дыхание, стою, прижавшись к стене, боясь издать хоть звук. Пьяная троица не имеет никакого отношения к ублюдкам в масках, но от этого совсем не легче. Они веселятся, избивая в кровь незнакомца, словно дикие звери. Просто потому что могут себе это позволить. Если попадусь этим выродкам на глаза, со мной они тоже церемониться не станут. Голодная, усталая и босая, вряд ли я смогу далеко от них убежать.
Избиение длится несколько минут. Довольная троица уходит, а бродяга так и остаётся лежать на земле. Быстро перебегаю на другую сторону, и слышу болезненный стон. Что ж, по крайней мере, бедолага остался жив. Если сумеет зализать раны, и больше ни на кого не наткнётся, возможно, ещё проживёт какое-то время. Мне тоже желательно больше ни на кого не натыкаться.
Хорошо зная город, добираюсь до многоэтажного дома. Почти в половине окон горит свет, кое-где слышна ругань. Поднявшись на нужный этаж, дрожащей рукой достаю из кармана ключи, и отпираю дверь. Зайдя в жилище убитого водителя, оказываюсь в полной темноте, но включать свет не тороплюсь. Поплотнее прикрыв дверь, врубаю фонарик на телефоне, и начинаю осматриваться. Лёгкий беспорядок в комнате и отсутствие второй зубной щётки в ванной даёт понять, что владелец квартиры жил здесь один. Похоже, сегодня мой персональный ангел-хранитель постарался на славу. Где же ты был раньше, ублюдок ленивый? Почему позволил случиться всему этому дерьму?
Не найдя ответы на эти вопросы, отмываю ноги от земли, и иду на кухню. В холодильнике не густо, зато неподалёку нахожу коробку шоколадных батончиков. Похоже, хозяин квартиры был сладкоежкой. Быстро съев пять батончиков, чувствуя себя гораздо лучше. Голод полностью не утолён, но и переедать тоже не стоит, а то потом живот болеть будет. Взяв кухонный нож, возвращаюсь в комнату, кладу его под подушку, и ложусь на кровать. Хоть и повторяю себе, что искать меня здесь никто не догадается, подсознательно ожидаю, что в любой момент хлипкая дверь слетит с петель, и в квартиру ворвутся уроды в красных масках. Даже если у них не будет пушек, вряд ли я смогу отбиться. Нож под рукой нужен для того, чтобы не дать этим тварям взять меня живой. Не уверена, что в самый ответственный момент у меня не дрогнет рука, но надеюсь, что проверять свою решимость на деле, а не в теории, мне не придётся. Несмотря на столь пессимистичные мысли, усталость берёт своё, глаза закрываются, и я засыпаю.
ДЖОН
Проходя по участку, замечаю Роберта Литла, о чём-то болтающего с Эдом Хензи. От густой бороды Боб избавился, перестав быть похожим на дальнобойщика. Осталось ещё что-то сделать с большим животом.
— Боб! — окликаю Литла.
Детектив оборачивается на голос, замечает меня, и перестаёт улыбаться.
— Ко мне, — говорю я, кивком указывая на дверь своего кабинета.
Литл тяжело вздыхает, и коротко кивает. Болтать со мной ему не очень хочется, но особого выбора нет. Роберт всё ещё детектив, а я с недавних пор — сержант. Внезапное повышение застало меня врасплох. Я даже подумывал о том, чтобы отказаться, но капитан Хаузер чётко дал понять, что выбор сделан и одобрен на самом верху, и что если всё дело в моих хотелках, то я могу засунуть их туда, где не светит солнце.
До своего повышения я занимался поисками “фурии”, на счету которой на тот момент была всего одна жертва — Патрик Малридж. В итоге дело передали Литлу и Хензи. Как по мне, доверить поиски этой психопатки стоило кому-то более талантливому и сообразительному. Но когда Хензи предложил подкинуть “фурии” приманку, эта идея пришлась мне по душе.
— Я тут краем уха услышал, что в деле “фурии” есть какой-то прогресс. Не хочешь поделиться подробностями? — обращаюсь к зашедшему в мой кабинет Бобу.
— Трудно сказать, прогресс это или так, ерунда. В общем, был я вчера в “Ринсе”. Это такой бар на…
— Я знаю, что это и где. Что-нибудь интересное заметил?
— Одну смазливую куколку. Договорились мы с ней покувыркаться без обязательств, пошли в мотель, сняли номер. Пошёл я освежиться, пушку с собой прихватил, дверь открытой оставил. Ждал, пока она на меня с ножом бросится, но не дождался.
— То есть? Ты просто снял девчонку, и вы перепихнулись?
— Нет. Когда я из ванной вышел, в номере никого не было. Сбежала девчонка. Причём не через дверь, а через окно.
— Прихватила что-нибудь?
— Да нет, вроде бы. Бумажник я ей не оставлял, а больше там поживиться было нечем, кроме пары ботинок.
Задумчиво почёсываю подбородок. Странная история вырисовывается. Нелогичная. Девчонка никого не убила, и ничего не украла, а просто по-тихому свалила. Зачем тогда вообще пошла с Бобом?
— От неё пахло алкоголем? — начинаю задавать уточняющие вопросы.
— Намекаешь, что на меня кроме шлюх и пьянчуг никто не позарится? — слегка заводится Литл.
— Без обид, Бобби, но ты реально думаешь, что на тебя польститься смазливая молоденькая красотка?
Боб недовольно фыркает.
— Нет, не пахло. Я угостил её коктейлем. Больше она ничего не пила, — признаётся Боб после небольшой паузы.
— Может она догадалась, что ты коп?
— Не знаю. Вряд ли. До похода в мотель она этого точно не знала. Удостоверения у меня при себе не было. Телефон я в комнате не оставлял.
— Свой или её?
— Свой, конечно.
— У неё мог быть сообщник. Он заметил тебя в “Ринсе”, быстро пробил, узнал, что ты коп, позвонил ей, пока ты был в ванной, и предупредил. Вот она и сбежала, решив с тобой не связываться.
— Не знаю, может быть, — отвечает Литл, пожимая плечами.
Про себя отмечаю, что сбить этого увальня с толку проще простого. А ведь это на самом деле могла быть “фурия”, а не охотница за чужими бумажниками. Можно было узнать это наверняка, если бы Боб притащил её в участок.
— С базой данных сверялся? — уточняю уже без особого интереса.
— Сверялся. Несколько похожих мордашек нашёл.
— Составь фоторобот, и отправь мне копию. Как будет время, тоже в базе покопаюсь.
Боб без особого энтузиазма кивает, и уходит. Сам не знаю, зачем трачу на это время, и на что надеюсь. Наверное, на то, что смогу разглядеть что-то, что пропустил Литл. К тому же интерес к её поискам проявлял и мой братец. Для всех, в том числе и для этой психопатки, будет лучше, если я найду её первым.
8
АНДЖЕЛА
Проснувшись ближе к обеду, не сразу понимаю, где нахожусь, и почему так странно одета. Воспоминания о случившемся вчера приходят постепенно. Даже не знаю, что бы делала, если бы всё это оказалось сном. Неужели этот кошмар наконец-то закончился? Задав этот вопрос, сама же на него отвечаю: нет. Ничего не закончилось. В покое эти твари меня не оставят. Весь город вверх дном перевернут, чтобы найти меня. Удастся ли им это или нет, зависит от того, что я буду делать дальше.
Идея сидеть в новом убежище безвылазно, не врубать свет и никому не открывать дверь, поначалу кажется заманчивой, но вскоре приходит осознание, что это невозможно. Шоколадных батончиков надолго не хватит, а в холодильнике почти пусто. Если начну заказывать еду с доставкой на дом, то это будет намного заметнее, чем редкие вылазки за продуктами. И делать это лучше поздно вечером. Обязательно прикупить одежду и обувь по размеру. Желательно подешевле, потому что денег в позаимствованном бумажнике не так уж и много. В поисках дополнительных ценностей приходится перерыть всю квартиру вверх дном. Осматривая всё максимально тщательно, нахожу ещё несколько сотен в кармане одной из курток. На первое время этого хватит. А дальше… Дальше видно будет.
От делать нечего навожу в квартире порядок, после чего принимаю душ. Не одеваясь, пару минут стою перед зеркалом и рассматриваю своё отражение. Когда я спросила Грега, своего парня, что ему нравится во мне больше всего, он ответил практически сразу — мои длинные шелковистые волосы. Я ожидала услышать другое, но такой ответ мне понравился. За волосами я тщательно следила ещё со средней школы. Укладка, стилисты, модные журналы. На всё это было потрачено куча времени и денег. Однако память — избирательная штука. Глядя в зеркало, мне вспоминались не многочисленные походы в салоны красоты, а очередной выродок в белой маске, наматывающий мои волосы на кулак, и дёргающий их на себя, словно поводья. Это было не столько больно, сколько унизительно. Недолго думая, беру ножницы, и срезаю все излишки. По итогу получается короткий “ёжик”, и меня это вполне устраивает.
Только разбираюсь с волосами, взгляд тут же приковывает клеймо на животе. От этого дерьма так просто не избавиться. Но сделать это необходимо. Просто для того, чтобы чувствовать себя живым человеком, а не чьей-то вещью. Думаю, как бы избавиться от проклятого знака, и нахожу всего два способа: либо срезать вместе с куском кожи, либо выжечь. Что одно, что другое очень болезненно, и оставит уродливый след на всю оставшуюся жизнь, какой бы долгой или короткой она ни была. Но пусть уж лучше на моём теле останется такой след, чем чья-то метка.
Выбрав второй вариант, надеваю штаны и иду на кухню. Взяв металлический кофейник, снимаю с него крышку, и подогреваю на огне. Как же сильно мне не хочется это делать. Но надо. Только так, и никак по-другому. Между болью и стыдом я выбираю боль. Когда я чуть не откусила член одному ублюдку, меня подвесили к потолку, проткнув двумя крюками, словно коровью тушу, а пока висела, пару раз прошлись кнутом по спине, исключительно в воспитательных целях. Сама не знаю, как не сдохла после этого. Как закончилась процедура, слегка подлатали, и даже дали какое-то время на восстановление, хотя следы от той экзекуции до сих пор со мной. По сравнению с тем, что я пережила тогда, прижигание уже не кажется таким ужасным.
Когда крышка достаточно накалилась, надеваю перчатки, чтобы не обжечь руки. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, прикладываю крышечку к животу. От жгучей боли перехватывает дыхание, а из глаз текут слёзы. Чтобы не закричать, вцепляюсь зубами в свою же руку, и прокусываю её до крови. Запах горелого мяса добирается до носа, вызывая головокружение и тошноту. Не в силах больше терпеть, откидываю раскаленную крышку в сторону, и как подкошенная падаю на пол. Тяжёло дыша, вытираю слёзы, и смотрю на живот. На том месте, где раньше был ненавистный знак, теперь красуется ожог размером с кулак.
Пытаюсь порадоваться маленькой победе, как вдруг слышу какую-то мелодию из комнаты. Понимаю, что это звонит телефон хозяина квартиры, но отвечать на звонок не собираюсь. Едва мелодия прерывается, в голову тут же начинают лезть пугающие мысли. А что если полиция или уроды в масках решат отследить местонахождение телефона? Вдруг именно этим они в данный момент и занимаются? Я плохо разбираюсь в этих вещах, но решаю не рисковать. Поднявшись с пола, следую в комнату. Взяв телефон в руки, отключаю его, иду в туалет, и смываю в унитаз, после чего возвращаюсь в спальню, падаю на кровать, и долго смотрю в потолок.
ДЖОН
Мельком взглянув на присланный Литлом фоторобот, свериться с базой данных не успеваю. Лейтенант Хорриган, отправившийся на какое-то совещание, нагружает меня бумажной работой. Её оказывается настолько много, что освободиться удаётся лишь поздно вечером. Голова гудит, глаза болят, в висках неприятно покалывает. Пока просматривал отчёты за прошлый месяц, и изучал фотографии с мест преступления, заметно приуныл. Грабежи, изнасилования, убийства. Как же сильно я устал от всего этого дерьма. Жертвуя личной жизнью и здоровьем, из кожи вон лезешь, чтобы этот город стал хоть чуточку чище, а толку ноль. Изменения настолько незначительны и ничтожны, что хочется на всё плюнуть и забыться. Элдер Сити — как неизлечимая болезнь, пробуждающая в людях всё самое худшее. Мой покойный отец был признанным героем, но даже он оказался бессилен. Наивно было полагать, что я преуспею там, где потерпел неудачу сам Джеймс Элмерс. Я не герой, никогда им не был, и, скорее всего, никогда не стану.
Поняв, что как-то уж слишком сильно расклеился фактически на ровном месте, беру себя в руки, покидаю участок, и направляюсь домом. С машиной возникли проблемы, и пришлось отогнать её в мастерскую. Поэтому приходится спуститься в метро. Дождавшись поезда, захожу в полупустой вагон, и сажусь на сидение. Не успеваю проехать даже одной остановки, как моё внимание привлекают двое подвыпивших подростков. Один из них начинает приставать к молодой женщине. Сначала он донимает её словесно, говоря всякие гадости, затем даёт волю рукам. Женщина не выдерживает, и пытается уйти в другой вагон, но путь ей преграждает приятель наглеца.
Не считая этой тройки и меня, в вагоне ещё человек пятнадцать. Но никто даже не пытается вмешаться. Каждый старательно делает вид, что ничего не замечает. Равнодушие и трусость — не преступление. Но именно благодаря им случается дерьмо, подобное этому, и много что похуже. Я бы ещё понял, если бы к женщине пристали отъявленные головорезы, связываться с которыми опасно для здоровья. Но нет — это всего лишь два пьяных тощих молокососа. По шкале опасности от одного до десяти я бы поставил пятёрку, да и то только потому что их двое.
— Эй, придурки, угомонитесь! — обращаюсь к молокососам.
Пьянчуги тут же начинают высматривать, кто в вагоне такой дерзкий. Помогаю им, подняв руку вверх, а затем демонстративно встаю. Пользуясь тем, что агрессоры отвлеклись, женщина проскакивает мимо, и переходит в другой вагон.
— Ты кого придурками назвал, козлина? — тут же быкует тот, кто всё это и начал.
