Помоги проекту - поделись книгой:
– Да лучше б ты кирдыкнулся, может, хоть через сотрясение задницы в голову бы что влетело полезное! – в сердцах крикнула Зина. – Кееееешаааа! Гдееее тыыы?!!!
– Это она чего? Того хххадааа зовёт? – встрепенулись снятые с деревьев болваны. – Ой, я пошел…
– И я, и я…
– Идите-идите, если нам всем повезёт, вам Кеша на дороге встретится! – напутствовал их Фёдор. – Зин, ты не расстраивайся, мы его поищем.
– Да куда ж он убежал-то? Козличек мой… – Зина да хрипоты звала Кешу, и всё вытирала слёзы. – Он всегда бежал, когда меня слышал! Может, в лес убежал?
Фёдор вернулся домой в задумчивости. – Чё-то мне это не нравится… Во-первых, действительно, Кеша как хорошая собака. Если хозяйка зовёт – мчится как стрела! Голос у Зинаиды, прямо скажем, не тихий. Моя супружница утверждает, что она вполне может противотуманной сиреной работать. Тут-то она орала так, что меня чуть с обрыва не сносило, а козла нет, как нет. А потом, не понравилась мне одна её фраза! Ух, как не понравилась!
– Это какая же?
– Да что козёл в лес может убежать! – хмуро ответил Фёдор.
– Волки есть? – удивился Павел.
– Есть, конечно, как не быть. Только далековато отсюда. Они звери умные, к людям не лезут. Мышей в этом году от души уродилось, зайцев тоже полно. Еды им хватает. Я другого опасаюсь. Если Кеша на кабанов нарвётся, он же в драку полезет.
– Дааа, жалко козла.
– Эээ, анекдот знаешь? Бегут к мужику соседи и кричат, что на твою жену медведь напал. А он и отвечает, что мол, сам напал, пущай сам и спасается, я его не заставлял! Кеша свиней на дух не переносит! Никаких вообще! Вот в Сочельник развлечение у меня!
– Давай мы тоже поищем. Собак возьмём и походим!
– Ну, походите… – безнадёжно махнул рукой Фёдор. – Хуже не будет! Только если найдёте, сами не пытайтесь увести, Зине звоните!
Ночь перед Рождеством всегда особенная. Тихая и мирная. Снег, начавшийся в разгар операции по эвакуации чудиков с берёз, утих, разбежались плотные облака, и открылось огромное небо, полное немыслимого множества звёзд.
Павел, Иван и Лёха шли с собаками по дороге. Алёна осталась дома со Стёпкой, а Марину Сергеевну и Матильду Света повезла в маленькую деревенскую церквушку на Рождественскую службу.
Урс трусил по снегу, принюхиваясь к козлиному запаху.
– Под снегом особо не учуешь… – вздыхал Бэк.
– Да нет, запах-то у Кеши такой, что и под сугробом учуять можно, просто он тут навеселился на славу. Гонял этих ненормальных и туда и сюда, короче, везде отметился, – объяснил Урс.
Блэк ступал рядом с хозяином, не встревая в разговоры старших. Он понимал, что обоняние у него заведомо слабее, чем у Урса, и отвлекать пса-хранителя не считал нужным.
И вдруг, Урсу показалось, что некая тонкая полоска запаха чуть отличается от остальных следов. Он принюхался, зарываясь мордой в снег и гавкнул, привлекая внимание Павла.
– Ты что? Учуял что-то?
– Не что-то, а козла! – вздохнул Урс. – Была бы Алёна – поняла бы. Ну, или хоть болтун этот рыжий. А! Ладно, справимся обычными методами!– он подскочил к Павлу, потянул его зубами за край куртки и указал направление движения.
– Нашел след? Ну, умник! Тогда давай, действуй! – велел Павел.
Урс ринулся в глубокий снег, скрылся за кустами и деревьями небольшой рощи, за ним рванули оба пса, и пропали из вида.
– Слушай, Паш, а мы не зря их отпустили? Сейчас ещё собак не хватало разыскивать… – засомневался было Иван, через некоторое время.
– Не переживай. Если Урс показал, что нашел, значит и его приведёт и псы вернутся.
– Да вон они уже! Глядите! – Лёха подтянулся на ветке ближайшего дерева и осматривал окрестности с высоты. – Гонят красиво! Прямо треугольником идут. Урс и Бэк по бокам, Блэк сзади.
– Вот и иди себе, а мы тебя проводим! – спокойно отвечал Урс. – А то опять начнёшь слежку и охоту. Тебе чего там надо было?
– Понятное дело, это потому, что это была вовсе и не коза, а лосиха. И если бы она сообразила, чего ты вокруг неё круги описываешь, развлекалась бы на весь лес! – не выдержал Урс. – А уж если бы тебя увидал её лось, то тебя бы больше никто не нашел. Разве что по весне, рога оттаяли бы…
– Ага, конечно-конечно, только если бы допрыгнул. Он повыше лосихи, и с рогами.
– Больше твоих во много раз и отростков куча. Они и друг друга убивают в поединках и волков могут расшвырять только так, даже медведя на рога поднять.
Кеша недоверчиво приостановился.
– Ещё как серьёзно! Хотя, знаешь, давай, беги. Блэк, освободи ему дорогу. Зачем твоей хозяйке такой глупый козёл сдался?
– А что скажешь, умный? Бросил жен, детей, поскакал развлекаться… А жены и дети твои по всему двору разбрелись, хорошо, люди собрали. А потом? Потом и вовсе глазки стоить отправился какой-то чужой козлихе, тьфу, то есть лосихе! А у тебя там хозяйка плачет!
– Зина? Собаки нашли вашего Кешу. Нет, не волнуйтесь, он жив-здоров и весьма энергично скачет к дому. Нет, не надо выезжать, мы скорее его доведём. Кидается? Нет, не кидается, он с собаками в ладах, так что идут всей компанией.
Павел написал сообщение Алёне, что они возвращаются, и козла нашли, и наконец, поднял голову. Так-то всё всматривался в снежные поля и перелески. А тут…
– Красота какая! – он даже приостановился.
– Да… Такое, только в Рождество бывает, да ещё, по-моему, на Крещенье, словно небо открывается, – кивнул Иван. – И ангелы поют на небеси, и волхвы за звездою путешествуют, и пастухи славят…
– А мы ведь сейчас как пастухи! – сообразил Лёха. – Вон, даже козёл имеется. Интересно, а почему пастухи-то?
Этот вопрос он обдумывал и пока вели Кешу, и когда его сдали на руки рыдающей уже от радости хозяйке, до возвращения Матильды и Марины Сергеевны из храма. Потом не выдержал, и пока накрывали на стол, а остальные были заняты попытками как-то угомонить расшалившегося Рыжика, спросил у неё.
– Они были люди простые, неученые. Им не надо было себя убеждать в том, что они видят ангелов на самом деле. Какой-нибудь фарисей непременно зарылся бы в писания, и выяснил, что это просто совпадения, и вообще наваждение, и в принципе померещилось. Примерно, как мы сейчас. А тогдашние пастухи умели видеть настоящее и видели ангелов. Умели чувствовать тепло солнца, вот и поняли, что от этого малыша, лежащего в яслях, идёт свет выше и теплее любых солнечных лучей.
– Ба, а почему не в доме-то? Как они в пещере очутились?
– Просто места не нашлось. Была перепись населения, все гостиницы были заняты, вот им и пришлось остановиться в пещере, где скот от непогоды укрывали. Больше никуда не пустили. Поэтому, есть такая традиция – ставить на окно свечу. В знак того, что мы рады принять Богородицу с младенцем, помним про них. Раньше свечи горели на окнах и в простых избах, и в лачугах, и богатых домах, это теперь подзабыли…
Леха примолк, а потом взял, да и поставил на подоконник подсвечник. – Как-то очень близко было небо… И пастухи опять же… – пробормотал он, зажигая огонёк и заботливо отодвигая его подальше от занавески.
– Маленькая церковь, старая-старая, говорят, при Фёдоре Ивановиче строилась, – тихонько рассказывала Марина Сергеевна Алёне.
– При ком? – удивился Лёха.
– Сын Ивана Грозного, – машинально пояснила Алёна. Всё-таки учительство неистребимо!
– Да, так вот церквушке досталось. Склад был, потом мастерские какие-то, росписи посбивали, так что сейчас только стены побеленные, – продолжила Матильда.
– Нет, в том крыле, которое слева, какие-то есть, – задумчиво добавила Света. – Я зашла посмотреть росписи, а там полутемно, только свечи горят и то немного. И мне… Вы только не смейтесь, мне показалось, что я в пещере стою. Там из окон свет падает, словно постелено что-то серебряное на полу, и так… Тепло… И разглядывать ничего уже не захотелось, просто стояла и смотрела на свечи.
Лёха послушал ещё немного, а потом тихонько выше из кухни, и почему все разговоры обязательно происходят в кухне, словно в доме других помещений нет… Подумал, и выбрался из дома.
Звёздное небо было действительно совсем близко, кажется, руки протяни и можно дотронуться до звёзд. Обычно так бывает, когда очень-очень холодно, только вот сейчас и мороз не ощущался.
Он немного побродил по дорожкам, протоптанным собаками днём, и оглянулся на дом. Его свеча, горевшая на подоконнике, была отлично видна.
– Ну, и хорошо! Тоже мне, удумали, не пускать! – проворчал он, – Ей, может, так хотелось, чтобы кто-то открыл дверь, и позвал их к себе домой!
– Лёш, ты там не замёрзнешь? Вообще-то праздновать пора! – открытая дверь дома выпустила на крыльцо прямоугольник тёплого света, Матильду, накинувшую пуховик, и Бэка, радостно свалившего Лёху в сугроб и проскакавшего прямо по нему, исключительно от радости бытия. – Да, кстати, имеется вопрос! Тебе лопатой помочь, или ты самовыкопаешься?
– Ба, мне лопатой не надо, а вот домой я уже иду. Это я так… Просто вышел посмотреть на ночь, на звёзды… Да, с Рождеством тебя!
– С Рождеством! – Матильда обняла поёживавшегося в свитере Лёху, запустила его и Бэка в дом, а сама посмотрела на звёзды. – С Рождеством нас всех!
Глава 9. Доброе утро, день! Или праздник противоядия будням
Лёха ехал домой с дачи в оскорбленном молчании. Правда, про себя произносил целую речь!
– Что за подлость такая? А? Едва доживаешь до этих каникул, время тяяяянееетсяяяя, тяяяянееетсяяя, как какой-то резиновый удав, а потом, ррррраз и всё! И всё уже закончилось! И ничего больше хорошего не будет!
– Неправда, скоро весенние каникулы, а там уже и до летних недалеко! – бодрый голос Матильды ввёл его в ступор. – Ну, что ты так смотришь, как мышка, которую в кустиках застали?
– Я ж ничего не говорил… – промямлил Лёха.
– Ой, можно подумать, мне надо, чтоб ты говорил… И так всё видно по обреченной физиономии.
– Ба! И часто ты так можешь? – подозрительно воззрился на неё Лёха.
– Периодически… – расплывчато ответствовала Матильда, очень любившая так пугать некоторых особо впечатлительных клиентов. Как правило, после такого демарша, они полностью переставали запираться, развешивать у неё на ушах лапшу, спагетти, прочие макаронные изделия, и выкладывали правду.
– Тогда объясни мне, почему такое происходит со временем? То оно…
– Длиииииннное и неспееешное, – подсказала ему Матильда, – А то пролетает мимо, не успеешь оглянуться?
– Блин! – Лёха опасливо отодвинулся, – Ты на метле по ночам не летаешь?
– Я и днём не летаю… По статусу не положено! – утешила его Матильда. – Не бойся, глупыш. Я же точно так же как и ты раньше думала.
– А сейчас? Не так?
– Да чем старше человек становится, тем время идёт быстрее. Оно вообще – штука сложная.
– Это у всех так?
– Да, у всех, кто даёт себе труд задуматься. Остальные просто замечают, как выросли чужие дети. На них видно лучше всего, – Матильда рассмеялась – Вот на тебе мне не видно! Потому, что ты наш деть! Зато твои печальные раздумья заметны невооруженным взглядом. И ты не прав.
– Почему это?
– Ну, вот представь, что ты куда-то приходишь. Пришел ты такой, а тебя встречают с кислейшей физиономией и недовольством. Типа: «Чё, тут какой-то припёрсяяя»… Понравится тебе такое?
– Неее, конечно нет!
– Ну, вот, а у тебя по утрам часто такое выражение лица. День встретил, называется. А он в чём виноват?
– Кто?
– Да день же! Время, которое к тебе пришло. Ты можешь его провести или с такой кислотой на физиономии, от которой скулы сводит, или сказать: «Доброе утро, день! Я тебе рад. Как хорошо, что ты пришел»!
– Ну, чего ж хорошего-то, когда от каникул остаётся последний жалких хвостик! – простонал Лёха. – Я не могу радоваться последнему дню каникул, он уже отравлен шкооолооой!
–Можешь, конечно! Потому как совершенно неизвестно, какие сюрпризы тебе преподнесёт этот день! А даже если никаких, вежливость – наше всё! Особенно со временем! – рассмеялась Матильда, которая на самом деле, Лёху отлично понимала, но всё равно утром обязательно радовалась каждому дню.
– Легко ей говорить… – думал Лёха, доехав до дому. – Ну, вот чего приятного может случиться… Да ничего! Не-на-ви-жу школууууу!
Пока все выгрузились, разобрали, кого куда и что из вещей в какой угол ставить, силы совсем закончились. Хорошо, что Света и Иван принялись помогать и перетаскивать вещи, решив, что войти домой они прекрасно смогут и через дверь на лоджии. Чего уж тут… Какая разница-то…
А она была, и весьма существенная, потому что, в собственном подъезде их поджидала засада в виде милейшей сестрицы Ивана Юлечки и его же нежной матушки, в данный момент взвинтившей себя до состояния очень голодного саблезубого тигра.
– И куда это вы направляетесь? – остановила Свету и Ивана Марина Сергеевна. – У нас сейчас пир на весь мир будет! Зря мы, что ли пирогов напекли и кур нажарили перед отъездом?
– А я еду и думаю, чем так пахнет-то… – оживился Иван.
– Праздником!
– Это каким же?
– Как каким? Праздником противоядия будням! – провозгласила Марина, поддерживаемая Матильдой Романовной.
– Да, всё верно! Праздники не любят уходить, если им уютно. Они как кошки. Поэтому, вполне возможно и разумно, воспользоваться поводом и оставить их наподольше! Идите, мойте руки, будем торжественно ужинать! А завтра, в воскресенье – спим, гуляем в парке, вкусно едим приятные, лёгкоусвояемые блюда, и привыкаем к мысли, что понедельник – не конец света, вторник – ещё лучше, среда – середина засады, которая была и уже потихоньку проходит, четверг – маленькая пятница, а пятница – уже ура-ура жизнь удалась!
– Елки-палки, какая дивная философия… – Павел, погладил Бэка, доверчиво подсунувшего широкий лоб, и покосился на странно примолкшего Рыжика. – Счас споёт! – тихо шепнул он Алёне, только что покормившей Стёпку.
– А почемуууу? – ожидаемо заинтересовался Рыжик новыми фактами из людской жизни.
– Почему что, Рыжинька? – Cвета посмотрела на мужа, который так и застыл в радостном ожидании очередных перлов котёнка, и на Урса, выглядевшего так, словно он завыть собирается.
Поделиться книгой: